| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Безусова, которую сюда принес маленький тощий дракончик, сквозь тщедушную грудь которого можно было рассмотреть тучи, взмахивала широкими перепончатыми крыльями. В руках она зажимала громадное трюмо о трех секциях, из стекла били раскаленные лазерные лучи, пачками испепеляющие нападавших.
Красавица-девушка Баранова с Судьбой также не собиралась играть. Она повисла в небе, поддерживаемая выхлопами из компактного ракетного ранца и стреляла в ников из английского лука. Длинного, к вашему сведению! Стрелы горели ослепительным светом, одинаково мешающий и врагу, и нам. Пришлось попросить ее выключить лампочку целенаводчика.
Графова, облаченная в одежду йога, а конкретно — в набедренную повязку и совсем без лифчика, что мне особенно понравилось, читала ужасное заклинание. Ее речитатив вился над нашими головами, уходя вверх. Там, под тучами что-то щелкнуло, звёзды пропали с небосклона, только осиротевшая Луна завертелась в поисках исчезнувших подруг.
За первой четверкой, кажется, вообще без ракетного ранца, на землю спрыгнула Брюс Ли Галина Викторовна. Эта красавица дралась почти голыми формами, на ней было только прозрачное бикини, на которое таращились все без исключения, и закованными в утыканные железнодорожными костылями металлическими перчатками. Босые ноги блистали заостренными когтями с неплохим французским педикюром.
Она бросила в сторону Теры, восседавшей на большом танке, в котором клокотала первозданная Тьма, толстый гудящий предмет. Танкистка благодарно приняла оружие, им оказался Конструктивно Продуманный Жезл — громаднейший вибратор на батарейках всех времен и народов. Еще бы, ведь Тера была Заслуженной Обладательницей этого Нефритово-Топазового И Конструктивно Продуманного Жезла, несущей смерть всему критикующему. Еше в десантном боте она одолжила свой жужжащий кадуцей почти безоружной Галиной, но госпожа Брюс все-таки решила драться врукопашную.
Воинственно взмахнув своим страшным инструментом убийства и удовольствия, Тера двинула свой танк на врага, вонзая его (или танк, или жезл) точно в причинные места.
Сразу за танком на деревянном спортивном бревне, как на метле летела Алина.
Как у совершенно Лесной девушки, у нее было красивое зеленоватое тело дриады, а одеждой ей служила небрежно накинутая лиана, открывавшая поочередно то симпатичный фиолетовый сосок, то заросший подснежниками идеальной формы пупок. В руках она держала треугольный белый вымпел с гербом ДОСРАКИ на длинной ручке (если забыли что это, посмотрите на несколько абзацев выше) — раскрытый толстый томик с сочинениями восьмидесяти процентов авторов Самиздата, с наполовину оторванной страницей и большая волосатая задница с татуировкой 'признательный читатель'.
Мира Л, появившаяся следом всегда добивалась прекращения войны и мира во всем мире. Но в этом Мире не слишком везло. Потому ей приходилось хвататься за большое дубовое весло и раздавать по сторонам красивые дизайнерские оплеухи. При этом она была почти обнажена и напоминала дерущуюся, несомненно одну из лучших скульптур мира — девушку с веслом.
Кида бросалась в толпы врага сотворенными гномьими гранатами типа 'Корона', поднимались исполинские волны разорванных тел и металлических осколков. Кроме того она врачевала наших раненных солдат, возложением рук на страшненьких и возлежанием рядом с симпатишными.
Осипенко Аллочка чего-то потемнела на своем прекрасном эльфийском лице с заостренными ушами. Она ловко орудовала излюбленным оружием Темных Властелинов леса — широким бастардом и зажатым в левой руке баллончиком лака, с помощью которого делала себе прически.
Логут Маша удивила меня, извлекая из дамской сумочки маленький раскладной стаканчик. Она подула на него и он стал стремительно расти, превращаясь в зенитную батарею 'Град'. Мария уселась в металлическое кресло и десяток ракет унесся вдаль.
На вопрос, почему она не стреляла поближе, пристыженная девушка оправдывалась, что там, возможно, тоже враг сидит.
Яна Родякова, так вообще удивила всех присутствующих — сначала добавив поголовно каждого черного ника к себе в друзья, а потом методично удаляя длинным рыцарским копьем. Ее нечеловеческий гений просто поражал! Ведь надо же додуматься до такого простого метода истребления противника.
Танцующая с Ауте красиво и аутентично с написанным здесь танцевала, кружась с зажатыми в изящных ручках мечами.
Екатерина, довольно приятная феечка, кажется восемнадцатый заместитель Ви, ловко управлялась с раскаленным Феном. Это страшное оружие не выдувало горячий воздух, а наоборот, похищало дыхание у наших противников. Задыхаясь, они падали ниц, широко вытаращив глаза.
Юлианна, да-да, точно, та что Шу громко декламировала воздушные египетские стихи, помахивая Моргенштерном, головы присутствующих лопались, как переспелые помидоры. Даже упал какой-то солдатик из наших, но кто будет на это реагировать! Война на это и война, без жертв не обойтись!
Ольга Подпалова, едва приземлившись, взмахнула своими ангельскими крыльями и безоружной вознеслась над лесом. Она истошно закричала, переходя на ультразвук. Все накрыли головы руками, у многих врагов посыпались на землю уши.
Дальше в бой пошли отряды отборных наземных сил из двух отделений нашей славной Армии Защитников Родной и Прекрасной Планеты — Главное Отделение Пехотных Наземных И Контрабандистов-мыслей-на-бумагу Империи (сокращенно — ГОПНИКИ) и НЕФОРМАЛОВ (бойцов Нестандартного ФОРмирование МАЛых Оружейных Войск).
По лесу шагали воинственные мужи с суровыми лицами! Еще бы не с суровыми, ведь идя из дома ни один не вспомнил о том, чтобы навесить на жену пояс верности!
Впереди маршировал Леша Токарев. Он был облачен в богатые одежды, а на его голове красовалась княжеская корона. Леша, он же Садху Скилл размахивал мечом в полтора его мускулистой руки, пред ним просто пачками падали наши обидчики. В его левой руке, как на изображениях одного известного политика Ярослава Мудрого была зажата и бережно приласкана к груди книга с надписью 'Рецензии'.
Сверху над головами закованной в силовые доспехи пролетел Золотой Самолетик, одолженный у Артура Иванова, из открытой кабины которого мне помахал Сергей Олегович, мой самый лучший друг во вселенной Самиздата. Сергей громко бибикал невидимым клаксоном, которого, в принципе, в самолете быть не было и забрасывал черных ников большущими бомбами с ядовитым содержимым типа 'Шавер', 'Гхыр', 'Суицид' и прочим.
Я мимолетом глянул на сосну, где должен был бы сидеть Барамунда, но оного там не обнаружил.
Оказалось что он перебрался уже в крону высокого баобаба, где успешно пьянствовал вместе с лучшим снайпером наших сил — Добрым, который даже не прикасался к своей винтовке. Ему удалось привязать веревочку к спусковому крючку вороненого пулемета системы 'Максим', которую он периодически дергал, заставляя оружие оглушительно кашлять, неся смертоносные пули в ряды врагов. Он по-доброму улыбался, поднося ко рту шкалик с водкой и даже не смотря за тем, как сотни ников, истекая кровью, устилают скользкую болотистую землю.
На том же баобабе также сидел Ольг — гроза и страх неправедной критики. Он зорко высматривал в толпах нападавших особенно упитанных, вскидывал на плечо гранатомет, ухал им и довольно потирая ладони, садился к устланному сероватой скатертью компактному столику. Затем он выпивал боевую соточку и опять вставал на не очень ровные после двадцать четвертого выстрела ноги, и принимался пристально наблюдать за побоищем.
Тут же находился и Гельевич Ростик. Тот даже не беспокоился ходом боя, осушая одну за другой стеклянные банки пива и бросал их вниз, на головы врагам. Надо отметить, стеклянная тара, дождем сыпавшаяся с дерева, наносила никам не меньший урон, чем ракеты О.М.Г. Уже довольно выпимши икая, Гельевич попробовал спуститься с дерева.
— Гуп!? — удивленно не то прорек, не то спросил он, пролетев немалое расстояние и выглядывая из кустов. Там же он и помочился, затем тяжело вздохнул и начал взбираться обратно.
— Надо было сделать как я! — крикнул Гельевичу сверху Гирный. Он не слишком гнушался культурного окружения из женщин и других нетрезвых созданий, тонкой, но мощной струйкой окатывая рады неистовых критиканов. Его жидкое это дело наносило врагам повреждения не меньшие, чем свяченная вода Аверкиевой — враг корчился, у них разъедало глаза.
Последним, кто также восседал на баобабе, был Кот Ирвинг. Эсквайр не занимался всеобщей пьянкой, он методично расстреливал копошащихся внизу из внушительного арбалета, исторгавшего желчные кислотные болты. При этом, Кот постоянно попадал исключительно или в лоб, или в филейную часть своей цели, после чего эта жертва мгновенно вспыхивала, разлетаясь мелким пеплом.
У дуба орудовал длинным двуручным мечем с подогревом и кондиционером Ляпунов.
— Я вам дам ляпы, — орал он, разя туда и сюда, — Ляпунов моя фамилия, а не Тапкунов, или Хляпунов.
Враги не знали, куда деваться от страшного лезвия, на котором также мигала красная лампочка сигнализации и GPSа — шоб не слямзили в пылу драки.
Недалеко от бушующего Романа веселился Токарев. Он быстренько выкопал возле себя глубокую яму, утыкал ее кольями и намазал колья страшным трупным ядом, взятом у какого-то помершего конкурсного клона одного из писателей-звезд.
После этих манипуляций, Токарев вытащил небольшую дудочку и, совсем как Нильс и старой сказки заиграл на ней. Вот только чтобы идти на нежную мелодию, ники в ужасе закрывали уши и бросались в ужасе на заостренные деревяшки.
Там же где-то бился Железный.
— ФФФу, — кричал он противникам, словно собакам, избивая их железной же колотушкой и при этом очень заразно хохоча. Заразившись смехом, ники задыхались сначала, а потом, набрав побольше воздуха, лопались ошметками, как мыльные пузыри.
В самом центре драки возвышался некий еще неизвестный армейский бард, песенник и поэт Хлудов. Леха держал перед собой толстую красную тетрадку с собственными сочинениями и вслух декламировал их притихшим темным подлецам.
Я поэт, — читал он, — зовусь я Фридом,
И всех вас брошу в урны я,
И там заразитесь вы СПИДОМ,
Так и не поняв ни ...Я!
И будете стонать от муки
От страшных песен вы моих,
Возьму я шеи ваши в руки
И задушу вас всех — плохих.
Ники закатывали глаза, бросаясь в вырытую Токаревым яму, или же падали в наземь и бились в конвульсиях от услышанного.
Замотав уши какими-то паклями, чтобы не слышать проклятий, Дедли Аров, а попроще — Мертвый Стрел, тот самый, который всегда везде поспевал, размахивал двумя плазменными булавами.
— И-ха-ха, — смеялся он и бубнил сам себе о дальних галактиках и звездах.
Враги не так боялись его оружия, как устрашающего бубнения, которое воспринимали за ужасные молитвы давно сгинувшим в Небытии богам. И правильно делали, ведь за спиной Дедли стояло невидимое божество, так и норовившее сразу же высосать душу из каждого погибшего.
В образовавшуюся во вражеских рядах брешь заглянул Благодарный. Он был воистину громадным, его, кстати сказать, вызвала Юлианна, декламацией своих египетских стишков и песен, которые по ошибке перепутала с греческими.
Длинное змеиное тело с шелестом потекло по раздавленным никам, которых глотала его исполинская голова, с гипнотизирующими глазами и раздвоенным языком в глотке.
— Я у вас тут Зрителем побуду! — сообщил змей, обвиваясь вокруг нашего отряда и хватая ртом свой хвост. Теперь у нас была неплохая баррикада.
— Не имею ничего против, — согласился Илтон, карабкаясь по скользкой чешуе наверх. Этот, безусловно, талантливый боец чего только не придумывал — он забрасывал нападавших острейшими шутками, сразу же срывавшими своим жертвам крышу. Потом он переходил на печальные философские речи, от которых враг плакал, заливаясь горькими слезами. Они то хохотали, падая, то громко ревели, что очень неплохо помогало нам добивать поверженных наземь темных.
— И я с вами буду! — из глубокой темной норы вылез Змей. На его гибком туловище ядовитого пресмыкающегося красовалась вышитая украинская сорочка с сочным куском сала за пазухой.
Змей обвился вторым кольцом вокруг Благодарного, укрепляя нашу защиту. При этом он ужасно матерился, кроя родную страну вкривь и вкось, вспоминая какие-то паровозы, депо и придурашенного президента.
Возле него стояла девица-красавица Лера Крок, которая короткими, но довольно меткими, очередями из автомата системы 'Муза поэтессы', срезала всех приблизившихся.
— Ха! — кричала она при этом, — будешь много бздеть, пожалуюсь в Технические Вопросы, или молот-банник возьму у Родяковой! Колодцы вам, бля, и Храмы!
Вдруг в небе приоткрылось окно, немного прикрывая небо. Все, конечно же, остановились, пялясь в образовавшуюся дыру.
Из окошка выглянула интересующаяся рожица.
— Шо? — спросил Проходил Просто Иржи Дживанович, — опять не туда попал?
— Закройте окно, дует! — возле леса отворилась большая дверь, и оттуда выглянул злой Юрий Иванович. Он как всегда был небрит и раздражен, в руках его висела дохлая, то есть отсоединенная компьютерная мышка. — Я тут телевизор смотрю и ноги мою, а вы окно отрыли! Еще простужусь!
— Не надо на меня орать! — взвился Иржи, — на Кубикусах пожалуюсь! Они вам тут мигом колов наставят! — но повиновался и исчез, захлопывая ставню.
— Деритесь, хлопцы дальше, — сказал Юрий. Его спина скрылась за закрывающейся дверью. — Мне интересно! Все думал, когда же это я здесь появлюсь! Пронто? — он где-то там в своей Испании поднял трубку.
— В аську посмотри! — окликнул я его, но, видимо, он меня не услышал.
Тут меня потрепали по плечу, я развернулся и лицом к лицу столкнулся с высокой фигурой, облаченной в бесформенный угольно-черный балахон с накинутым на голову капюшоном. В костлявой руке она держала длинную косу, покрытую запекшейся кровью.
— Что, пришла ты за мной, — дрожащим от ужаса голосом спросил я, — Смерть?
— Нет, — ответила она, — кошу только под нее. Инча меня зовут. Ага! — захлопала, вернее, застучала она в костяные ладошки, — не узнал! Богатой буду!
Весело напевая какую-то мрачную песенку типа 'четыре трупа возле танку украсят утренний пейзаж', она прошлась по толпам никам, напрочь скося целый ряд врагов.
— Гили-гиля-гили-бля! — раздался крик в тылу нападающих — им в спины вонзились несколько всадников.
Первой неслась на вороном, немного изъеденном молью, но обильно напудренном нафталином волке Маринка Руманова. Она сначала стреляла из двух серебряных револьверов, а потом, когда кончились патроны, выхватила изящную казацкую шашку с надписью на рукояти 'Здесь был Чапай, Анька и Пэтро со Львова!', рубя врагов в капусту.
Ну, прям, как Нестор Махно, подумалось мне, вылитая нагая Ариадна!
— Я те дам, — крикнула мне Марина, наблюдая, как по велению автора этой повести на ней исчезает одежда, — нагая. А ну верни одежду, подлец! Не то на аську перестану отвечать и дуться начну!
Я повиновался, а что же делать!
Мы побеждали, медленно окружая почти павшего врага...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
