|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
No Владимир Датыщев
Бизнес с хаосом,
или
происки другого мира,
(рассказ бизнесмена об обороне Шавера)
Годичной давности обещание, данное одному хорошему писателю СИ, и моему другу!!!
(рассказ только для внутреннего пользования, ибо информация будет понятной далеко не каждому писателю, а уж тем более читателю)
Посвящается всем моим друзьям на Самиздате:
Добрый, Логут М., Петровин П.В., Рианна А., Хроники С., Шэд П., Cеменовская Е.И., Panterra, Аверкиева Н.Н., Ассоль, Баранова Н.В., Безусова Л., Благодарный З., Ведьма, Гоблин И.А., Габдулганиева М., Гельвич Р.Р., Гирный Е., Графова О.А., Ескевич Г., Лорд А., Затеева Н.Л., Иванов А.А., Иванович Ю., Илтон, Инча, Карпова Н.М., Карташов А., Кот И.С., Эсквайр, Крок Л., Ленчик, Лесная А., Ли Г.В., Лифантьева Е.И., Ляпунов -.Б., М А.Н., Мира Л., О.М.Г., Олегович С., Осипенко А., Первунин Д.В., Подпалова О., Рашевский М.В., Родякова Я., Руманова М., Рысенок Д., Танцующая С.А., Тера, Токарев А.В., Фэн Е., Хлудов А., Шу Ю.А., Юлиана Л., Deadly.Arrow, Iron F., Rokhan R., Stashe, Vi
Очын сильна добрый Обаратэн всегда будет с вами на тяжелом графоманском пути.
Ну серьезно говорю, что это все только вам посвящается!))))
'Можно я вздремну?
Буквально на минутку!'
Рип Ван Винкль
— Куда ты прешься, тупая морда!
Внезапный крик прервал мою сладкую полудрему. Еще бы не сладкую, ведь довелось промудохаться с этим грузом более трех суток, которые вмещали всего лишь четыре часа очень полезного для здоровья сна.
Когда мне, строителю в девятнадцатом поколении, позвонил коллега-торгаш и предложил перепродать всего ничего, лишь партию пластиковых унитазов с подогревом из Турции, я сначала расхохотался в трубку и пожелал ему всего лучшего.
Он перезвонил спустя час, видимо, не уговорив ни одного слабоумного на столь выгодную покупку.
— Я сделаю тебе такую скидку, что ты продашь их, заработав четыреста процентов!
Вот это уже другой разговор! Так и надо было начинать!
Договорившись с ним о цене, я попросил несколько часов на раздумья и провел маленькое маркетинговое исследование. В выборку вошли несколько знакомых негоциантов, занимавшихся розничной реализацией сантехники. Цена суперской новой техники туреских изготовителей поражала! При самых приблизительных подсчетах, мне удавалось отбить больше тысячи процентов!
Да в жизни не поверю, что такое возможно! Мне со своим строительством мелких коттеджей никогда не приходилось еще заработать более ста. И почему это никто не хотел заниматься этими самыми предметами быта в любой мало-мальски приличной уборной?
Только подумай! Зима, холод, подгибаешь посиневшие пальцы в тапочках и открываешь дверь сортира, а там под загадочными лучами невидимых рамп (читай — грязноватой лампочки), возвышается нежно-розовое сооружение с мягким седалищем и крышкой, а также с красивой витой никелированной ручкой сливного бачка.
Содрогаясь от холода и мучительно представляя, как седалище прикоснется сейчас с температурой, аналогичной той, что царит на заметенной грудами снега улице. Вот, неуверенно наклонившись, садишься, а там!
Нежное тепло разливается от нижних полушарий по всему телу, ласково будоража мозг. И плевать, что там под ободком — миллионы микробов! Купил Доместос — и порядок! (кстати, за вот это самое предложение изготовитель пообещал засыпать меня мелкими купюрами, как это когда-то делали с золотом древние фараоны).
И все равно, что на сливной выемке горит красными буквами 'made in Turkey'. Я ж на нем сижу, а не ем, как это делают некоторые особо упорные критики одного литературного сайта, Сампиздат (прошу простить, само сорвалось с языка)))), кажется.
Единственной загадочной вещью во всем этом деле было то, что на рынке работал какой-то крупный оператор, скупающий эти пластиковые чуда с подогревом огромнейшими партиями. Печь они ими растапливают, или что, пронеслось тогда у меня в голове, но на смену этой мысли сразу же пришла другая — возьму и продам с маху весь товар сему оптовику. Денег, конечно, получу меньше, зато мороки с розницей не будет.
Решено!
Взял я короче из сейфа те восемьдесят тыщ бакенов, нежно поцеловал секретаршу, потом приехал домой, собрал чемоданы, кривой рожей прикоснулся губами к жене — и ну на самолет.
Чудо древней турецкой техники поразило меня тем, что было еще страшнее, чем чудо почившего с миром СССР. Седушки в самолете были, верно, отодраны от КрАЗов, со всей вытекающей комфортностью, конечно. Стюардессы все как на подбор были немного лысоватыми и с маленькими едва заметными усиками.
Для кого экзотика скажете, для меня же лично мечта о сексе в летящем самолете отпала напрочь, как и желание.
В салоне, как бы бизнес-класс, который назывался так исключительно из-за присутствия старого лампового телевизора, носили зеленовато-мутные коктейли, от которых за пару метров несло брагой. Пить это дело я отказался, все обошлось прихваченной в аэропорту бутылкой водки.
За окном проплывали желтоватые от садящегося солнца тучки, окрашиваясь розовым. Мимо прошла, стуча костлявыми бедрами, самая симпатичная на самолете стюардесса, улыбнувшись мне очаровательнейшей улыбкой. Двух передних зубов у нее не наблюдалось, видимо постарались признательные клиенты сей удивительной авиакомпании. Я отвернулся, уставившись в ноутбук, наблюдая, как на одном литературном портале какая-то скотина с черным ником в пух и прах раздалбывает мой последний рассказ.
Находясь в удрученном от полета состоянии, я нахамил ему так (ровно в три раза больше, чем он мне!), что он не появлялся более недели на моей страничке. Это серьезно подняло мне настроение, вызывая хлебнуть еще несколько глотков из заветной полулитры.
Вообще-то, я практически не пью, но дается панический страх высоты и закрытых помещений. Докончив свою посудину, я уже безо всякого страха смотрел в иллюминатор, а перед самым приземлением даже спел два раза вместе со стюардессами 'Ще не вмерла Украина!'. Второй раз пели на бис — пришел экипаж с камерой и заснял бушующие песнопения с плясками украинского бизнесмена на борту турецкого самолета.
В Анкаре у меня уже болела голова, но отлично помог пивбар около выхода из аэропорта. Попивая заграничное пиво, я уставился на то, как чем-то испуганный Серега подписывает мне все необходимые документы трясущимися руками.
Посмотрев на бумаги, я глазам своим не поверил — он сбагривал мне товар еще вдвое по меньшей цене, чем договаривались. На вопрос, почему так дешево, он ужасающе завращал глазами, невразумительно буркнул что-то типа 'мировой кризис' и, стрельнув у меня сигаретку, канул в ночи.
Оставшуюся часть вечера я провел в том же баре, наблюдая, как толстая голая турчанка пытается взобраться на хромированный шест. Взобраться — еще полбеды, вот когда она завершила свое выступление, изящно вспрыгнув на пол, я едва поймал свой бокал, пугаясь и раздумывая не позвонить ли кому, поинтересоваться, не было ли в Дюбаи небольшого землетрясения.
Ночь была проведена в маленьком отельчике на окраинах Анкары, среди призывно скачущих клопов и тучи назойливых мух. И чего наш народ так сунется сюда? Народу, что ли национальных блох не хватает?
Утром я прибыл на причал, где среди разного мусора на пароме красовался мой контейнер с унитазами.
Капитан также, как и друг вчера, попросил сигарету и, довольно попыхивая, потащил сие корявое корыто в сторону Одессы. По дороге не случилось ничего, не считая заблудившихся сомалийских пиратов. Эти нас не трогали, едва рассмотрев украинский флаг, они дали нам немного денег и еды. Один из них, утирая умиленные слезы, сказал:
— Ваши хохластые парни нас так задолбали, что фактически, это мы у них тогда в плену находились. Валите отсюда, пока мы все обиды не вспомнили.
Довольные существенным пополнением капитала, мы быстренько свалили.
Дальше путешествие наполнилось обычной морской рутиной — поплевыванием в Черное море да пьяными песнями с экипажем. Проблем не было.
Неприятности начались в Одессе.
Перегрузив товар на фуру, мы с шофером двинули в сторону Львова. Под Кировоградом нас остановили возле громадного, кажется, цементного завода.
Дорога была перекрыта солдатами, либо любым армейским формированием в форме спецвойск, или десанта.
— Куда ты прешься, тупая морда! — крикнул солдатик, помахивая вороненым дулом АКС-74У. — Война идет!
— Дык я ж ничого, — попытался оправдаться шофер. — Мы ж оце йидемо до Львова!
— В жопу ты сейчас поедешь! — злобно крикнул какой-то офицер, закованный в странный скафандр, словно сошедший со страниц последнего романа Владимира Датыщева 'Покоряя вселенные'. — Война тебе говорят идет! Тут прорыв случился, сейчас хаоситы полезут!
— Какие еще хасиды, — возмущенно ругнулся я, — мы товар везем особо стратегического назначения!
— Чего, — не понял офицер. Они с солдатом подняли оружие.
Изображать сейчас из себя злобного финансового воротилу, конечно было бы не умно.
— Унитазы, — заговорщицким тоном сообщил я офицеру, суя ему в маленький, окруженный красными индикаторами, карман, сложенную вчетверо сотенную купюру.
— А! — его лицо обезобразилось улыбкой. — С подогревом? — радостно спросил он меня.
Пришлось подтвердить.
Он по-братски обнял меня, похлопывая по плечам и с собачьей преданностью смотрел в глаза.
— Из доставки, да? — офицеришка ухватился за мою руку и долго тряс. — Чего сразу не сказал, что вы из пополнения боеприпасов!? Ты ж из Доставки, да?
Пришлось согласиться.
Охрана приоткрыла шлагбаум, ровно настолько, чтобы влез наш арендованный 'МАН'.
Мы уже проезжали, как сбоку от машины реальность словно вскипела, небо, а вместе с ним часть утлого реденького леска заколыхалась и, как бы, запузырилась. Оттуда вылетел маленький, кажется, одноместный истребитель, а за ним!
Вылезло что-то неописуемо фиолетовое. Громадное щупальце, ощетинившееся бородавчатыми отростками, оно, не ухвативши самолета, бабахнулось на асфальт и слепо зашарило, в надежде что-то ухватить.
Солдаты открыли по нему бешеный огонь из своих автоматов, несколько раз ухнул гранатомет типа 'Игла', или 'Муха', не знаю, потому что недавно еще в этой армии.
— У нас прорыв! — закричал офицер, пиная своего радиста. — Шэда вызывай, Шэда, тебе говорю! Павел! — заорал он, стараясь победить беспорядочную стрельбу. — У нас прорыв! Повторяю, прорыв у нас! Срочно вызывайте 'Сильвану', не то Европе каюк! Сюда один из королевских хаоситов прорывается!
Наконец, после особо удачного попадания тяжелой, кажется, танковой болванкой, щупальце всосалось обратно из нашего мира, оставляя за собой длинные разводы дурно пахнущей слизи.
Я ударил обалдевшего шофера по плечу, мол, поезжай, и мы тронулись, медленно огибая следы от вонючей жидкости.
Вскоре, вместо того, чтобы выехать к пригородам Кировограда, перед нами показались исполинские воротя какого-то фабричного строения.
— Тьфу, — ругнулся сквозь зубы дальнобойщик. — Сколько не катаю по этой дороге, никогда этого не видел.
Пришлось, перебираясь через множество толстых спаренных рельс, подъехать ко входу. Там нас встречала большая толпа разношерстых солдат. Большинство из них было вооружено обычным огнестрельным оружием, но вот у части было совсем даже экзотическое.
Некоторые винтовки были присоединены с венами на шеях бойцов. Они пульсировали в руках солдат, словно дышали. Много народа обладало длинными зелеными мечами, с которых мелко капала кислота. Опять параллели с космической сагой Датыщева, подумал я. Кто-то держал многопатронные арбалеты, у нескольких, очень бледных и остроухих, словно эльфы, были красивые изогнутые луки.
— Разгружай! — прозвучала команда, и не успел я даже выразить ноту протеста, как из-под тента грузовика исчезли все мои пластиковые чудеса. С подогревом!
Они перекочевали на широкие повозки, под которыми я не заметил ни одного колеса, либо полозьев. Наверное, пришла мысль, на воздушной подушке.
— Теперь проваливай, цивильный! — полковник протянул мне пачку в которой, судя по толщине было не менее полмиллиона баксов. — Сейчас мы переноситься будем!
— Куда? — машинально спросил я, словно во сне. И черт же меня дернул тут же не укатить в свой проклятый Львов!
— В другой мир, — поучительно ответил он, ласково добавляя, — придурок.
— За придурка ответишь, — я решительно выскочил из кабины, нанося ему прямой удар в челюсть. Он не увернулся, словно специально напрашиваясь.
Мой кулак с треском врезался ему чуть пониже скулы, и я понял, что бывают вещи покрепче армированного бетона, или стяжки М-200, с осадкой конуса 9-15. Да я словно в кирпичную кладку влепил рукой со всей дури! Казалось, что кулак сломался, а пальцы со звоном посыпались на грязный асфальт, но рука, кажется, была не повреждена. А эта скотина даже не пошевелилась.
Полковник легким захватом зафиксировал меня в ключик, потирая своей пятерней мою буйную головушку. Мне тотчас пришлось забыть о ноющей руке и переключиться на ощущения в черепушке.
— Оставь его, роб, — сказала очаровательная бледная женщина. Ее прелестную фигурку обтягивала симпатичная черная форма, соблазнительно изгибаясь во всех нужных женщине и просто необходимых мужчине, интересных местах. — Как он?
— Сила удара отвечает критериям набора в боевую Десантную Пехоту или в дружину Рейнджеров, — сказал внезапно изменившимся электронным голосом полковник.
Его руки разжались, и мне показалось, что внутри у этого терминатора отчетливо зажужжали сервомеханизмы.
— Меня зовут Сташи Благородная, — представилась теперь уже знакомка.
— Володька Датыщук, — ответил я, пожимая маленькую, но крепкую руку, снабженную длинными красными ногтями, почти коготками.
— Не хотите ли добровольно войти в Армию Защитников Родной и Прекрасной Планеты? Сокращенно АЗРиПП! Если у вас есть высшее образование, могу, как маршал европейского сопротивления, возвести вас в звание старшего недолейтенанта!
Я место ответа посмотрел полковника. Тот неподвижно стоял на месте, опустив руки по швам и, кажется, не дышал.
— Кто это?
— А, — она легонько похлопала его по недвижимой груди. — Это один из наших атомных киборгов. Идеальные машины для убийства, чтобы ты знал! — Она с легкостью перешла на ты. Вот бы с такими же трудностями затащить ее постель. Он только что признал тебя годным к служению Всемирной Армии Защитников РиПП.
— А если я не захочу? — поинтересовался я, пожирая глазами ее небольшие, но очень соблазнительные формы.
— Согласно 'Закону об выборочному призыву во время войны', — улыбнулась она. В ее ротике сверкнула пара очень длинных и не менее острых клыков. — Не имеешь права!
Внутри фабрики что-то взорвалось, из ворот плюнул внушительный столб огня. Пламя взметнулось в воздух, затухая.
— Опять Павел разбушевался, — сказал кто-то из стоящих вокруг солдат. — Наверное, сейчас или установки Выброса включат, или будет очередной Прорыв.
— Вокруг одни психи! — выдохнул я, наблюдая как из одного из фабричных ангаром с интересом выглядывает длинная змеиная морда. Кажется, тварь улыбалась полным острейших клыков ртом. — Еду я отсюда! — Попробовать вскочить в кабину улепетывающего грузовика, было последним делом, что осталось в памяти.
— Роб! — скомандовала Сташи — и тяжелый кулак с гулом опустился на мою голову.
В глазах потемнело.
Я очнулся в настоящем бедламе. Вокруг сновало, бегало, шастало, ползало и летало несметное число всяческих существ. Они были совершенно разными, только иногда попадались похожие, возможно соплеменники, или книги. Единственное, что было общим для возбужденно гудящего народа, это невообразимое количество оружия, которым был с головы до ног обвешан весь честной народ. От самого древнего, как то большой каменный двуручный топор, до последнего писка фантастической моды — кислотного меча, коих во множестве плясало на страницах недавно прочитанной мною книги 'Подчиняя вселенные'.
Ко мне подошел громадный, как я догадался, гоблин. Он был облачен в короткую тунику, едва скрывающую могучий, бугрящийся толстыми мышцами торс. На босых ногах противно скрипели обычнее, импортированные в Одессу резиновые тапочки. Довершали картину внушительная золотая серьга в правом ухе да исполинская двусторонняя секира на ремне за спиной.
— Фигнус, — бросил он мне, и моя рука потонула в широченной, словно аэродром лапище, — бармен.
— Приятно, — выдавил я, прислушиваясь, как в моей правой руке.
— Генерал Марзия приказала сделать из тебя боевого оборотня! — неохотно буркнул он. Видимо, этот индивид никогда не отличался излишней словесностью, бОльшую говорильную работу за него всегда исполняли другие. — А потом тебя накормят празднечным пловом! У нее недавно День Рождения был — еще осталось.
— Кого? — не ослышался я.
— Ты, Володька Датыщук, старший недолейтенант АЗРиПП, приговари..., кхм, — он осекся, — назначаешся командиром малой десантной бригады боевых оборотней, которая будет выброшена в лесах возле столицы на центральной планете Хаоса.
— Ы, — смог лишь выдавить я, когда он в буквальном смысле тащил меня по обшитому бамбуковыми шпалерами коридору.
Мы оказались в небольшой комнатке со второй, толстенной, словно банковское деньгохранилище, круглой дверью с коробом по центру. Над коробом было маленькое окошко, забранное сетчатым бронированным стеклом.
В помещении стоял маленький столик, на котором стоял тяжелый канцелярский стол, за которым сидела симпатичная светловолосая девушка в изящных очках.
— Майор Рыська, — мяукнула она, да так, что у вашего покорного слуги свело в области паха. — А ты — Володька?
Я кивнул.
— Эназерел, внимание, — сказала она в микрофон, — отойди! Сейчас откроется дверь!
В косяк ударили с такой силой, что посыпалась штукатурка. В окошке промелькнула бешеная, залитая пеной, морда исполинского волчары.
— Итак, — Рыська вытащила из стоящего около стола оцинкованного ведерка с распеченными углями какую-то печать на длинной ручке. Она подула на раскаленный металл и ласково обратилась ко мне. — Ты же не будешь кричать?
— Чт... — дальше договорить не удалось.
Молниеносным рысьим движением она приблизилась ко мне и по-змеиному метнула своей печатью.
От кошмарной режущей боли в шее я заорал, как недорезанный, дергаясь в цепких лапах Фингуса.
— Жить будет! — с явным наслаждением произнес он, наблюдая за моими конвульсиями. — Но недолго, если так орать в разведке будет! Или я ему сейчас башку не откручу!
Пришлось немного успокоиться.
Меня, держащегося за пекущую шею, словно котенка бросили в приоткрывшуюся на полметра дверь.
Внутри, среди оббитых войлоком стен, пола и потолка, было прохладно и остро пахло псиной. Я неудачно упал на колени, а дверь со свистом захлопнулась за моею спиной.
Уже поднимаясь, мне привиделись горящие адским красным светом глаза в дальнем углу комнаты.
— Ты кто, — ваш любимый писатель испуганно вжался в стену.
— Эн-на-зе-рррр-рел, — с трудом прорычало чудище, медленно приближаясь ко мне и пригибая голову перед атакующим прыжком.
— Даты... — вырвалось у меня, когда он прыгнул.
Последнее, что помню — здоровенная оскаленная волчья пасть, раздирающая мою руку до кости. И эти глаза — они прожигали страх в моей душе! Чувствуя, как горло легонько, но требовательно, прижимают между собой несколько десятков острых клыков, я потерял сознание. По шее, предвкушая скорую трапезу, прошелся длинный шершавый язык.
Сраные унитазы, последняя мысль, пронесшаяся в холодеющей голове.
— Итак, недолейтенант, — сказал мне хмурый толстоватый тип с одновременно добрым лицом. Это был Рысенок Дэн — гроза всех мышей и сусликов на планете хаоса. Его, а еще в паре с котом Ирвингом Стивенсоном эсквайром, боялись грызуны даже на нашей базе. — Готова ли ваша группа к показательным боям перед его сиятельством, лордом Арком?
— Так точно, — козырнул я. Хотя мы и были с ним в одинаковых званиях, он был служащим штаба, а, значит, и главнее полевого командира. То есть, меня. — Группа готова!
— Сколько женщин, — поинтересовался он, — у вас в группе?
— Две! — отчеканил я. — сержант Карпова и сержант Наташка Аверкиева!
— Понятно, — процедил он сквозь зубы, почему-то с недоверием всматриваясь мне в глаза. — Мужчин сколько?
В моем отделении было шестеро бойцов, как и в любом другом в нашей Армии Защитников Родной и Прекрасной Планеты.
Кроме меня было еще трое парней, уже упоминаемый Эназерел — специалист рукопашной, который инициировал меня на ликантропию, загадочный Добрый — снайпер (кажется, пришелец даже не с другой планеты, что здесь было не в диковинку, а вообще из параллельного мира), и пилот Иванов А.А. Я же был как бы головой отряда и главным разведчиков своего сектора.
— Угу! — протянул Дэн, еще пристальнее буравя меня взглядом. — Водку пьешь?
— Увольте! — я старался дышать носом. Пребывая на базе и перенося громадные тяжелейшие перегрузки на учениях, под вечер, а также утром мы поправляли здравие техническим спиртом, к которому я серьезно пристрастился.
— А чем это он тебя так пахнет? — брутально перешел на 'ты' Рысенок.
— Мы излишек топлива из космолета высасывали, — пришлось доложить.
— Ага! — обрадовался штабист. — Топлива, значит?
Я согласно закивал.
— Вот! — он полез под стол и за секунду на столешнице появилась полулитра финской водки, пакет кефира и трехлитровая банка соленых огурцов.
— На! — Дэн протянул мне через стол наполненный до краев стакан, мгновенно осушая свой, с нарисованными Чебурашками возле ручки.
Я запил водку кефиром.
— Да ты закусывай! — он доброжелательно протянул мне банку с огурцами.
Пришлось отказаться. Это еще Гестапо в давние годы придумало такую пытку — огурцы с кефиром после водки. А потом узнавали все секреты Родины, не давая разведчикам туалетную бумагу.
— Что ж, — он выхватил из-за стекла самый толстый овощ и забросил его в рот. — Люблю пить с оперативниками, — дружелюбно улыбнулся он, — а потом люблю подумать в сортире. И газету почитать.
Женится тебе надо, подумал я, а не раздумиями в сортирах маяться, уходя из его кабинета, сплошь увешанного постерами из мультиков хентай. Такой взрослый, а совсем как ребенок, лишь бы на мысль мою не обиделся!))))
Казарма встретила меня привычно — звоном стаканов и пьяной дракой.
Это была одна из наших ролевых игр, она называлась 'Выбрось злобу и дурные мысли'. Один из бойцов притворялся легендарным Черным Ником — главой хаоситов, и хамил всем без устали. Наконец, тот, кому первому обрывалось терпение, считался проигравшим и становился на место 'этого паганого крЫтика'. Нахамившего же дружно били всей казармой, или он успевал спрятаться где-то в Штабе, где драки были запрещены.
Сейчас отбивавшегося звали Ляпунов. Он стоял, прижавшись спиной к углу и поводил перед собой железной ножкой, оторванной от казарменной кровати. В углу его рта обильно накопился ком запекшейся крови, а несколько нападавших были украшены художественными шишками и синяками.
Пришлось, во избежание незапланированных походов в медчасть прервать игру и обьявить отбой.
— Темную козлу сделаем, — прошептал кто-то, — я ему покажу! Ножка от кровати не предвидена регламентом.
— Ну что, есть у нас кворум? — спросил другой. Подобные речи и слова можно было услышать только в казармах на базе близ города Самиздата. — Есть! Значит будет ему темная.
Темная — это было страшнейшее солдатское наказание. Меня, как офицера, эта участь миновала, но не было рядового, хотя бы раз не испробовавшего сию интересную процедуру. Виновнику торжества набрасывали на голову непроницаемый для света мешок, приковывали к батарее и долго лупили ремнями с пряжками по голой заднице.
Даже после того, как на период боевых учений мне пришлось на неделю отменить дедовщину, в части насчитывалось не менее десяти человек, ходивших с трудом и совершенно не способных сесть.
Я проинформировал бойцов, что утром прилетает сиятельный лорд Арк и попросил ночью не заниматься глупостями.
Действительно, до утра было спокойно, только легкую эйфорию нарушали иногда нестройные хлопки со всех сторон — на ужин была гороховая похлебка. Хвала Всевышнему, хоть никто не обделался!
И вот стоим мы на плацу, а из большого транспортного звездолета выходит невысокий статный крепыш с атомной шпагой на поясе, ведя под руку очаровательную спутницу.
Он несколько раз прошелся перед ровным строем бойцов Отечества, садистски заставляя нас кричать 'Ура!' и 'Хвала Армии Защитников Родной и Прекрасной Планеты!'. Если считаете это маленькой прихотью, а не садизмом, попробуйте шестьдесят три раза проорать это во всю глотку, и если не порвете голосовые связки, то прохрипите мне что сожалеете и были неправы.
После краткой речи, а лорд всегда славился своей немногословностью а-ля Толстой, которая длилась не менее двух часов, нас укомплектовали самыми последними словами в мире вооружений и почти безоружных выбросили на мир Хаоса.
(целый день ожидаемое продолжение)
Несчастный мирок, погребенный под огромными махинами Отсасывателей жизни — блеклые пожухлые растения, печально склоненные деревья, потерявшие свои листья. Почти лысые птицы, тяжело порхающие над горизонтом, то и дело хлопавшиеся на головы бравых десантников голодном обмороке.
Ни единой живой души, кроме тощих испуганных зверей, попрятавшихся в норах, да нескольких автоматических станций хаоситов, патрулирующих захваченную территорию.
Эти громадные махины о трех длинных и гибких ногах, переступали через измельчавшие реки, монотонно отстреливая выбредших из леса лосей и медведей. Оснащенные громадными пушками с лучом-засосом, снабженные двухметровой в толщину броней, которую не пробьешь даже из двух выстрелов из 'Мухи' (стильный такой компактный гранатомет).
А вот за третьим выстрелом, очень даже пробьешь! Мы прочувствовали это на своей шкуре, когда сразу же после высадки, заметив грязно-серый десантный бот, в нашу сторону поспешило одно из этих металлических чудищ.
Пропуская страшные лучи, сразу же вбирающие парализованное тело в себя и отправляя его в громадную мясорубку ближайшего Всасывателя, над своими головами, наш отряд успешно скакал по лесу. В прямом смысле скакал — мы были оснащены специальными десантными прыг-скок-сапогами.
При ударе каблука о каблук, в подошвах высвобождались крепкие напряженные пружины, толкая обалдевшее случившимся тело в любом направлении. Но обязательно — в воздух!
Надо сказать, что десантники не менее года учились управлять сими монстрами военной обуви, вот мы, пройдя неполный месячный курс молодого бойца, истошно вереща летали влево и вправо, сбивая утлые сосенки и редкие пальмы.
После одного достаточно удачного прыжка, Добрый, увлекаемый сапогами задницей вперед, приземлился прямо под широко расставленными конечностями робота. Тот начал медленно наклоняться, насколько позволяли мощные сервомоторы.
Задыхаясь от испуга, рядовой трясущимися пальцами достал свою базуку и разрядил прямо в трубообразный пипец, висевший между ног чудовища. Человеческая наука успешно спорила на научных каналах, особенно на 'Датысмотри' и 'Гоникал-планет', о назначении этих динных трубок велись многочисленные диспуты. Основных догадок было две: либо это органы служат для слива отработанного масла, либо для сношения с другими вооруженными гигантами.
Так вот, после успешного выстрела, оторвавшего монстру этот самый загадочный предмет и, когда оно взревело, Добрый разрядил еще два запасных гранатомета. Монстр затрясся, его кабина заколебалась над склоненными под холодным ветром деревьями, в металлическом боку открылось небольшое окошко.
Оттуда высунулся объятый ревущим пламенем осьминог.
— Что ж вы наделали, подонки! — забулькал он в предсмертной муке.
И пропал в своей кабине, монстр с грохотом упал среди леса, поднимая громадное облако деревянных щепок, жухлых листьев да одного озадаченного тетерева.
— Кри! — интересуясь спросила птица, разглядывая одним оком место сражения, но тут же было погребено под кучек обломком. — Ну не дадут прижиться залетным на Самиздате, — сказало оно странную фразу, скрываясь под грудой железа.
Мы собрались на округлой полянке, где почти не наблюдалось мусора после кончины робота, и посовещались.
В бой идти не хотелось, мужской части отряда хотелось пойти по бабам, женщины хотели сделать маникюр, с педикюром заодно.
В эротическом порыве Иванов ущипнул Карпову за сладкую попку и сразу же получил увесистую оплеуху.
— Не для тебя, олуха неотесанного, — прошипела она на него, — красна писательница росла. Вот как ща забаню!
Барамунда не знал этого страшного слова, но на всякий раз по-пилотскому перекрестился, и шепча, 'Ведьма!', поспешил отодвинуться к красавица.
Любвеобильная Наташка призывно прикоснулась к его руке бедром, но когда он начал поднимать хватательные конечности, легонька ударила по ним.
— Думаешь, если одна не захотела, — хохотнула она, — то другая усатыми объедками будет обходиться?! Да я лучше с вон тем мохнатым волчарой пересплю!
Эназерел смущенно потупился, шаркая ножкой.
Поскольку на территории в ближайшую тысячу квадратных километров не наблюдалось ни женских общежитий, ни салонов красоты, нам пришлось двинуться глубже в чащу, продолжая свое занятие.
Задача у нас была простая. Я заглянул в свой наручный коммуникатор, служивший заодно и записной ручкой там было написано следующее:
Запись ? 1 — кущптщтпищуцрипцп0— кщпаштицо19498 укшапмшйи рпкаши укцапрцшгп, О, бля, работает! Все бабы — б... большие красавицы!)) Гы! (моя первая проба пера на заборе в Лычаковском районе города что на Украине).
Запись ? 2 — сегодня у нас была драка! Рядовому Иванову выбили три зуба, после того, как он голыми руками сломал три руки, два носа и один тазобедренный сустав вошедшему майору, после чего крепыш, считавшийся доселе непобедимой каменной глыбой, был отправлен в медчасть в глубоком обморочном состоянии. Целый час искали выбитые зубы, но не нашли, наччасти долго ругался, грозя губой, бородой и жопой, но эти крохи челюсти так и не были обнаружены. Приметка: припрятать зубы подальше, через месяц-другой смогу хвастать гламурным ожерельем.
Запись ? 3 — вызывали в штаб, дали первичное задание для высадки и больный пиндюль. Потирая ушибленную задницу, пошел в казарму на переговоры с другими.
Запись ? 4 — оказывается, нас выбросят в лесу. Иванов А.А. очень обрадовался, поскольку очень любит собирать грибы. Услыхав, что роща будет наполовину тропической, он не унывал, заявляя, что будет собирать ананасы.
Запись ? 5 — цели задания: встретиться с проводником, который должен вывести нас поближе к городу. Надо: дать ему конфету, желательно 'Тузик', на худой конец может перебиться 'Коровкой'. Пароль — 'Рояль в кустах!', ответ — 'Задница в крестах!'.
Запись ? 6 — второе задание: обнаружить в городе некую мудрую весталку и, желательно не подвергая ее пыткам, разузнать где на планете находится командный центр Отсасывателей хаоситов.
Запись ? 7 — третье: желательно захватить этот проклятый центр, отключив, или разрушив его, ТОЛЬКО НЕ УНИЧТОЖАЯ, НА ФИГ, ДОРОГОСТОЯЩЕЕ ОБОРУДОВАНИЕ!!! (прим. командующего).
Запись ? 8 — четвертое: хорошо бы не погибнуть и возвратиться назад на базу для получения медалей. Либо пинков, что лучше, 'ибо у командующего скверное настроение!!!' (опять прим. командующего).
Запись ? 9 — а Женька — дура!!! Три раза перечеркнуто. Не-е-е-ет, не дура, а умница и красавица, ибо все де мне дала!
Запись ? 10 — с собой не забить взять: команду — для ведения боевых действий, зубную щетку — для содержания зубов белыми и надежными, порнографический журнал — для отдыха, надувную резиновую куклу — для Эназерела, он их кушать любит, оружие — понятно, патроны — для оружия, большой резиновый фаллоимитатор и лубрикаты — Аверкиева очень просила, саперную лопатку — не оставлять же врагам следы своего пребывания, а то придут и будут долго причитать типа 'понасирали тут в комментариях всякие!', наконец, сигареты, водку, женщин, легкие наркотики и презервативы (перечеркнуто), а нет, не надо — это планы на вечер.
Запись ? 11 — влезть в звездолет, а следом и в десантный катер и отправиться к Черту-на-Куличках-8 (это так планета эта називается).
Запись ? 12 — хорошо бы не погибнуть, быть дома к завтраку и съесть всю до последней капли манную кашу, а то мама будет беспокоиться.
Запись ? 13 — продолжение следует... )))
Запись ? 14 — а вот и оно!
Мы, продираясь сквозь чащу спутанных между собой пальм, берез и сосен, выбрались наконец на берег небольшого озерца.
В воздухе витал противный смрад, даже комары лежали, надышавшись им, на земле, слабо шевеля лапками. В грязной от промышленных стоков воде плавала оглушенная рыба, вверх брюхом, конечно.
На берегу водоема сидел здоровенный худощавый мужик с зеленым телом и лицом. Он, не гнушаясь этой трапезы, вовсю потчевал всплывшей рыбой. Около него плескал мелкими язычками пламени маленький костер, в углях которого покоилась бережно облепленная глиной запеченная рыбешка.
— Рояль в кустах! — поздоровался я, когда здоровяк, которого, как оказалось в последствии, звали Ака Мыхом, приветственно ухватился за плазменную трехствольную винтовку.
— Жопа в крестах, — он обнажил сотню ослепительно белых клыков и небрежно бросил оружие в болотистую осоку, — здоровеньки булы! — Обрадовано предложил гоблин, — пидходить к огню, зараз будем рыбку смажить!
Мы приблизились, наблюдая, как облаченный в короткую металлизированную юбочку Мых, споро вытаскивает запеченную еду из-под раскаленных головешек.
— Ведьмы моей не бачылы? — поинтересовался он, когда мы, насытившись, прицельно плевали на дальность и меткость в ближайшую согбенную в глубоком поклоне иву. — Целый день жену на страничке шукаю, а нетути нигде! Наверное, детей упырями пошла кормить, али крЫтиками. Ох, — похвалился он, — и жирные в этом крЫтики пошли, все как на подбор — черные и так лоснятся жиром тупой матерщины и графоманства, что хочется их сразу бросить в подвал Замка оборотня, к отощавшим от шедевров авторов некоей мифической Таверны.
Пришлось отрицательно покачать головой.
Гоблин не унывал.
— О! — он показал куда-то мне за спину, — наша идэ! И смотрить, как пишет! Как она пишет бедрами!
На полянку выскочила Ленчик (бывшая когда-то одной из принцесс Самиздата), за ним гнались маленькие, не больше зайца избушки на цыплячьих ножкой. На бегу, когда ее чудные белые волосы, развивались за спиной, она сыпала проклятьями и кричала избушонкам.
— Тапками вас бить! Тапками, — некоторое честная братия покружилась вокруг озерца и сгинула в лесу.
Когда симпатичная попка, на которую я бесстыдно пялился, растворилась среди деревьев, Барамунда тяжко вздохнул.
— Вот бы мне жену такую! Хоть разок бы!
— Нэ выйде! То есть, не получится, — гоблин обнажил клыки, — у нее муж — мус..., кхм, работник правоохранительных органов на Одессе-2, а там парни крутые. Любому продадут! Евреи, ить их! Там даже милиция наркоту распространяет под видом помощи населению!
— Идем, может? — спросила Наташка, поднимаясь и выгибая свое прекрасное тело.
В это же время в небе раздался крик, сразу же вслед низко пролетевшему десантному боту.
— Елки палки! — кричало мелодичным женским голосом тело, — зачем я все это Затеяла!
У нее, видимо, не сработал реактивный ранец, и сейчас она камнем летела к земле.
Рассмотрев издалека идеальную фигуру девушки, я поднял руки и когда она, ломая ветки, плюхнулась-таки вниз, поймал и заключил в объятия.
— Привет, противный, — обворожительно улыбнулась она, чмокая меня в небритую рожу суточной давности и соскочила на ровные ноги. — Приятно, — сказала красавица, — познакомиться! Меня Наташкой зовут, Затеева я.
— Затевевая? — удивленно спросил гоблин. — Из отряда Летучих Обезьянок мифической Доброй Феи?!!
— Я — Затеева, — чуть было не обиделась девушка, — из соединения Армии Защитников Родной и Прекрасной Планеты, называющегося Летучие Амазонки! Понял, — она несильно, скорее для поучения, хлопнула Мыха по лбу. А Добрая Ви не такая уж и легендарная! Она действительно ДОБРАЯ, как и ее Супер-Дупер-Уполномоченная-По-Асобо-Мокрым-И-Неприятным-Европейским-Шумным-Уродливым-и-Тошнотворно-Ягентским-Творениям-а-К-тОму-же-Поделкам-Авиационного-Юннатского-Техникума, госпожа Скади Омская! Сокращенно СДУПАМИНЕШУТЯТАКОПАЮТ Евгения! (да простит меня сия неподражаемая писательница за столь низменный каламбур!)))
Меня прислали к вам на помощь! — окончила она свою поучительную речь.
— Сексуальную? — невинно поинтересовался я, за что был вознагражден поцелуем и звонкой пощечиной. Одновременно!
— Я тактик-аналитик, — отрекомендовалась Затеева. — Прибыла сюда за поручением чутьбылонеполковника МАН, координатора сказочного космоса а, заодно, на полставки, и богини-покровительницы всех кошек.
Анну Николаевну я прекрасно знал, иногда даже вознося молитвы в комментариях, поскольку принадлежал к классу кошачьих оборотней, а конкретно — пантер.
— Во имя Сама и святого Издата, шедевр, — машинально произнося про себя старую молитву. — О, великий Графоман, от Адамового яблока произрастающий и в мозгах оканчивающийся, да прибудет царствие твое на страницах книг моих, что есть ты в моей голове, пером ее иногда черкая, или тяжелой клавиатурой ударяя, книгу нам настольную положи на стол, и прости нам комменты наши, как и мы отпостиваем критикам нашим, пусть будет воля твоя и слава на терниях Интернета, и да пребудешь ты со мной на книжных полках, и да минует нас неумолимая комможорка, шедевр!
Тут в кустах зашуршало множество мелких корявых ножек и нас атаковали черные ники — отборные ночные ассассины.
(а вот и продолжение, а, может, и финал)
Они неслись сплошной темной стеной, от которой неслось такое критическое амбре, что у многих присутствующих заслезились глаза. Даже не столько от едкого запаха, как от всех тех гадостей, какие были сотворены на родных планетах-страничках сих отважных мужей и женщин.
— Не срать! — заорал я, вспоминая, как гадили нападающие в моем родовом Замке, но потом опомнился и исправил свой клич, — Не дадим себя повергнуть в мрак забытья.
— Бу-га-га! — выкрикнули мои друзья душевный крик десантников Армии Защитников Родной и Прекрасной Планеты. — Надаем им банов!
Что такое 'Бан' я не знал, но чтобы не быть закланным своими же союзниками.
Темная ужасающе воющая волна захлестнула наш маленький островок, мы были разделены, но дух наш не пал! Он поднялся из болота, где только что сидел и, подсвечивая заиленным задом, вознесся над рядами дерущихся.
Надо отметить, что каждый из нас бился по-своему.
Затеева отбивалась очень, надо сказать, затейливо — ее лазерная шпага выписывала такие кренделя располосовывающие ников на мелкие ломтики плоти, что я невольно засмотрелся, получив по уху от одного типа. Кстати, ударивший меня был довольно похож на... Никак не удавалось вспомнить.
— Я тиби дам, бл.., — шипел он, — пыродии! Ты у мыня не будиш фильютоны писсать!
— Что даш, придурок? — смеялся я, парируя следующий удар гардой своего кислотника, — ты ж даже не то, что пишешь, ты говоришь, бревно такое, даже с ошибками.
Он не выдержал такого издевательства и, не успел я даже проткнуть его темнеющий живот, как лопнул от преисполняющих сию тушу эмоций.
Надо сказать, нападающие дрались мастерски, вооруженные заостренными колами и загнутыми крюками а-ля цыфра '2', им удавалось выискивать самые мелкие в нашей ГРАМОТНОЙ защите и пробивать ее. У одного мужика, кстати, с довольно добрым лицом, в руках были изогнутые вилы, в форме тройки.
Он тицькал ею в Карпову, приговаривая.
— Возьми, — бубнил человек, — ну возьми, прошу тебя! От всей души даю!
— Нэ, — возмущалась девушка, проводя собой большущим молотом-банником. Его рабочая металлическая область была повита непроницаемым облаком безразличного поля, недавно выведенного нашими учеными. Называлось это силовое чудо 'А мне пофигу, что вы все об этом думаете, все равно я написал шедевр!'.
Молот грохнул типа в висок, сметая мгновенно холодеющее тело вбок, которое понеслось с приличным ускорением, увлекая за собой еще несколько врагов.
Эназерел привычно превратился в страхолюдного волка, который широкой пастью прямо-таки перекусывал противников. При этом он наивно хлопал глазками, как бы сообщая мол, у меня двое детей, я тут совершенно ни при чем.
Иванов вытащил неизвестно откуда снайперскую винтовку и взобрался на самую высокую пальму в окрестностях. Вытащив из-за пазухи литровую баклагу пивка, он небрежно, пожевывая под усатыми губами сигареткой, начал монотонно отстреливать нападающих из своего СВД. При этом на его быстро добреющем и без единой эмоции лице, не двигался ни единый мускул. Перед каждым выстрелом он ласково так приговаривал никам.
— Да насрать мне, что вы думаете! Мне самому мои произведения не нравятся! — при этом Иванов, он же Барамунда, жалобно плакал в рукав и туда же сморкался. — Удалю все к черту, эй богу, удалю.
В отличие от Иванова, гоблин предпочитал рукопашную. На его толстоватых, что было достаточно комично видеть по сравнению с тщедушным тельцем, руках бугрились здоровенные мышцы. Наверное, подумал я, на клавиатуре так откачался.
— На менэ, — рассерженно шипел зеленый человек, — на местного ветерана? Да я в журнали 'Урод семьи' издавався! И в порнографии снимався!
В мощных лапищах Мых держал серьезный двуручный топорище, которым довольно споро управлялся. Он лупил им по сторонам, разрубывая врагов на половины, комментируя каждый удачный хэк.
— А ото шоб ты знав! А оцэ тоби отакый комментарий. А ото — разбор на конкурси!
Ники сторонились закаленного бойца, больше налегая на девушек. Те, впрочем, также не давали нагадить себе в похлебку.
Аверкиева успешно брызгала во всех свяченой водой, от которых на телах нападавших моментально появлялись кошмарные ожоги. Несколько раз она даже изрыгнула изо чудного рта драконий огонь, от которого все ники, в том числе и мы, бросились в рассыпную. Но, увидев, что пламя нехорошо портит прическу, Наташка перестала, изобразила себе в руку саблю, сотканную из Первозданной Тьмы и, воинственно гикая, рванулась в атаку.
Неизвестно откуда материализовался небольшой диск, на котором стояли три очаровательных женщины, которые сразу же без разговоров бросились в атаку.
Первая — мифически и эпически Добрая Фея, держала в руке увесистую баранью ногу, от которой то и дело откусывала, закатывая глаза и смачно разжевывая.
— Ею отбиваться будете, — поинтересовался с верхушки сосны, на которую только что перебазировался со своей пальмы, Барамунда.
— Нет, — бросила Ви, — закусывать!
Она достала из-за пазухи волшебную палку-всем-пиндюлей-раздавалку и начала ею раздавать, приговаривая.
— Я вас люблю! А вот вас — уважаю. Вдохновения вам, — очередной темный ник падал, раскидывая мозгами от такой доброты, с размозженной головушкой.
Вторая — несравненная Скади Омская. Эта очаровательная зрелая женщина медитировала, закрыв глаза.
— Омммммм! — подвывала она, — Ом, падме!
Ее руки превратились в громадные лапищи снежного человека, которые раздирали нападавших напополам.
— Хум, — оканчивала она, когда очередное коченеющее тело, потеряв изначальную форму падало возле ее босых ног.
Третья — добрая сказочница Анна Николаевна. К груди она прижимала маленького симпатичного котенка и небольшую деревянную лодочку — игрушку для детей. Магически взмахнув руками, она бросила животное и модель лодки в толпу врагов, а сама достала сказочную дубину легендарного Ивана-Идиота, избивая темных.
Упав на траву, лодка превратилась в большой дымящийся корабль, доверху набитый шишечками. Кот ухватил его, сделал пару затяжек и начал стремительно увеличиваться.
Спустя секунду перед нами гордо красовался громаднейший гривастый лев, который открыл пасть и проглотил одним махом около десятка противников.
Вслед за Аннушкой на диске появилась умопомрачительная Рианна, которая, вооружившись двумя изогнутыми серпами, бешено кружась в смертельно круговороте, вонзилась в толпу ников.
Уважаемая Наталья Леонидовна, наша уроженка мифического и давно разорванного ко всем чертям довольными клиентами Тольятти, также слывшая большим затейником в нашей армии, сейчас занималась довольно странным делом. Воспользовавшись тем, что враг был отброшен, сейчас стала, простите раком, а попроще — на четвереньки и начала устанавливать плазменные противопехотные мины на освобожденной территории.
— Не дадимся, — шептала она, колдуя над очередной болванкой.
— Па-а-старанись! — раздался крик над нашими головами.
Там, вверху, как раз разворачивался на обратный ход десантный бот — нам на подмогу спешили еще друзья.
Разглядев опознавательные знаки на формах спускающихся девушек, я невольно содрогнулся. Эти в живых не оставляли никого, могли, даже не заметив, порубить и всех нас.
То были ДОблестные Санитары Розовой Армии Китая, а сокращенно— ДОСРАКИ! Самое страшное, что могло бы только случиться во вселенной. Находись только хоть какой-то раненный, как Санитарки сразу же добивали беднягу.
Первой приземлилась Семеновская, ужасно вращая глазами, она даже не пошла в бой, а трусливо поджимая маленький кошачий хвостик, спряталась за широкой спиной нашего полевого поэта — Хлудова.
Безусова, которую сюда принес маленький тощий дракончик, сквозь тщедушную грудь которого можно было рассмотреть тучи, взмахивала широкими перепончатыми крыльями. В руках она зажимала громадное трюмо о трех секциях, из стекла били раскаленные лазерные лучи, пачками испепеляющие нападавших.
Красавица-девушка Баранова с Судьбой также не собиралась играть. Она повисла в небе, поддерживаемая выхлопами из компактного ракетного ранца и стреляла в ников из английского лука. Длинного, к вашему сведению! Стрелы горели ослепительным светом, одинаково мешающий и врагу, и нам. Пришлось попросить ее выключить лампочку целенаводчика.
Графова, облаченная в одежду йога, а конкретно — в набедренную повязку и совсем без лифчика, что мне особенно понравилось, читала ужасное заклинание. Ее речитатив вился над нашими головами, уходя вверх. Там, под тучами что-то щелкнуло, звёзды пропали с небосклона, только осиротевшая Луна завертелась в поисках исчезнувших подруг.
За первой четверкой, кажется, вообще без ракетного ранца, на землю спрыгнула Брюс Ли Галина Викторовна. Эта красавица дралась почти голыми формами, на ней было только прозрачное бикини, на которое таращились все без исключения, и закованными в утыканные железнодорожными костылями металлическими перчатками. Босые ноги блистали заостренными когтями с неплохим французским педикюром.
Она бросила в сторону Теры, восседавшей на большом танке, в котором клокотала первозданная Тьма, толстый гудящий предмет. Танкистка благодарно приняла оружие, им оказался Конструктивно Продуманный Жезл — громаднейший вибратор на батарейках всех времен и народов. Еще бы, ведь Тера была Заслуженной Обладательницей этого Нефритово-Топазового И Конструктивно Продуманного Жезла, несущей смерть всему критикующему. Еше в десантном боте она одолжила свой жужжащий кадуцей почти безоружной Галиной, но госпожа Брюс все-таки решила драться врукопашную.
Воинственно взмахнув своим страшным инструментом убийства и удовольствия, Тера двинула свой танк на врага, вонзая его (или танк, или жезл) точно в причинные места.
Сразу за танком на деревянном спортивном бревне, как на метле летела Алина.
Как у совершенно Лесной девушки, у нее было красивое зеленоватое тело дриады, а одеждой ей служила небрежно накинутая лиана, открывавшая поочередно то симпатичный фиолетовый сосок, то заросший подснежниками идеальной формы пупок. В руках она держала треугольный белый вымпел с гербом ДОСРАКИ на длинной ручке (если забыли что это, посмотрите на несколько абзацев выше) — раскрытый толстый томик с сочинениями восьмидесяти процентов авторов Самиздата, с наполовину оторванной страницей и большая волосатая задница с татуировкой 'признательный читатель'.
Мира Л, появившаяся следом всегда добивалась прекращения войны и мира во всем мире. Но в этом Мире не слишком везло. Потому ей приходилось хвататься за большое дубовое весло и раздавать по сторонам красивые дизайнерские оплеухи. При этом она была почти обнажена и напоминала дерущуюся, несомненно одну из лучших скульптур мира — девушку с веслом.
Кида бросалась в толпы врага сотворенными гномьими гранатами типа 'Корона', поднимались исполинские волны разорванных тел и металлических осколков. Кроме того она врачевала наших раненных солдат, возложением рук на страшненьких и возлежанием рядом с симпатишными.
Осипенко Аллочка чего-то потемнела на своем прекрасном эльфийском лице с заостренными ушами. Она ловко орудовала излюбленным оружием Темных Властелинов леса — широким бастардом и зажатым в левой руке баллончиком лака, с помощью которого делала себе прически.
Логут Маша удивила меня, извлекая из дамской сумочки маленький раскладной стаканчик. Она подула на него и он стал стремительно расти, превращаясь в зенитную батарею 'Град'. Мария уселась в металлическое кресло и десяток ракет унесся вдаль.
На вопрос, почему она не стреляла поближе, пристыженная девушка оправдывалась, что там, возможно, тоже враг сидит.
Яна Родякова, так вообще удивила всех присутствующих — сначала добавив поголовно каждого черного ника к себе в друзья, а потом методично удаляя длинным рыцарским копьем. Ее нечеловеческий гений просто поражал! Ведь надо же додуматься до такого простого метода истребления противника.
Танцующая с Ауте красиво и аутентично с написанным здесь танцевала, кружась с зажатыми в изящных ручках мечами.
Екатерина, довольно приятная феечка, кажется восемнадцатый заместитель Ви, ловко управлялась с раскаленным Феном. Это страшное оружие не выдувало горячий воздух, а наоборот, похищало дыхание у наших противников. Задыхаясь, они падали ниц, широко вытаращив глаза.
Юлианна, да-да, точно, та что Шу громко декламировала воздушные египетские стихи, помахивая Моргенштерном, головы присутствующих лопались, как переспелые помидоры. Даже упал какой-то солдатик из наших, но кто будет на это реагировать! Война на это и война, без жертв не обойтись!
Ольга Подпалова, едва приземлившись, взмахнула своими ангельскими крыльями и безоружной вознеслась над лесом. Она истошно закричала, переходя на ультразвук. Все накрыли головы руками, у многих врагов посыпались на землю уши.
Дальше в бой пошли отряды отборных наземных сил из двух отделений нашей славной Армии Защитников Родной и Прекрасной Планеты — Главное Отделение Пехотных Наземных И Контрабандистов-мыслей-на-бумагу Империи (сокращенно — ГОПНИКИ) и НЕФОРМАЛОВ (бойцов Нестандартного ФОРмирование МАЛых Оружейных Войск).
По лесу шагали воинственные мужи с суровыми лицами! Еще бы не с суровыми, ведь идя из дома ни один не вспомнил о том, чтобы навесить на жену пояс верности!
Впереди маршировал Леша Токарев. Он был облачен в богатые одежды, а на его голове красовалась княжеская корона. Леша, он же Садху Скилл размахивал мечом в полтора его мускулистой руки, пред ним просто пачками падали наши обидчики. В его левой руке, как на изображениях одного известного политика Ярослава Мудрого была зажата и бережно приласкана к груди книга с надписью 'Рецензии'.
Сверху над головами закованной в силовые доспехи пролетел Золотой Самолетик, одолженный у Артура Иванова, из открытой кабины которого мне помахал Сергей Олегович, мой самый лучший друг во вселенной Самиздата. Сергей громко бибикал невидимым клаксоном, которого, в принципе, в самолете быть не было и забрасывал черных ников большущими бомбами с ядовитым содержимым типа 'Шавер', 'Гхыр', 'Суицид' и прочим.
Я мимолетом глянул на сосну, где должен был бы сидеть Барамунда, но оного там не обнаружил.
Оказалось что он перебрался уже в крону высокого баобаба, где успешно пьянствовал вместе с лучшим снайпером наших сил — Добрым, который даже не прикасался к своей винтовке. Ему удалось привязать веревочку к спусковому крючку вороненого пулемета системы 'Максим', которую он периодически дергал, заставляя оружие оглушительно кашлять, неся смертоносные пули в ряды врагов. Он по-доброму улыбался, поднося ко рту шкалик с водкой и даже не смотря за тем, как сотни ников, истекая кровью, устилают скользкую болотистую землю.
На том же баобабе также сидел Ольг — гроза и страх неправедной критики. Он зорко высматривал в толпах нападавших особенно упитанных, вскидывал на плечо гранатомет, ухал им и довольно потирая ладони, садился к устланному сероватой скатертью компактному столику. Затем он выпивал боевую соточку и опять вставал на не очень ровные после двадцать четвертого выстрела ноги, и принимался пристально наблюдать за побоищем.
Тут же находился и Гельевич Ростик. Тот даже не беспокоился ходом боя, осушая одну за другой стеклянные банки пива и бросал их вниз, на головы врагам. Надо отметить, стеклянная тара, дождем сыпавшаяся с дерева, наносила никам не меньший урон, чем ракеты О.М.Г. Уже довольно выпимши икая, Гельевич попробовал спуститься с дерева.
— Гуп!? — удивленно не то прорек, не то спросил он, пролетев немалое расстояние и выглядывая из кустов. Там же он и помочился, затем тяжело вздохнул и начал взбираться обратно.
— Надо было сделать как я! — крикнул Гельевичу сверху Гирный. Он не слишком гнушался культурного окружения из женщин и других нетрезвых созданий, тонкой, но мощной струйкой окатывая рады неистовых критиканов. Его жидкое это дело наносило врагам повреждения не меньшие, чем свяченная вода Аверкиевой — враг корчился, у них разъедало глаза.
Последним, кто также восседал на баобабе, был Кот Ирвинг. Эсквайр не занимался всеобщей пьянкой, он методично расстреливал копошащихся внизу из внушительного арбалета, исторгавшего желчные кислотные болты. При этом, Кот постоянно попадал исключительно или в лоб, или в филейную часть своей цели, после чего эта жертва мгновенно вспыхивала, разлетаясь мелким пеплом.
У дуба орудовал длинным двуручным мечем с подогревом и кондиционером Ляпунов.
— Я вам дам ляпы, — орал он, разя туда и сюда, — Ляпунов моя фамилия, а не Тапкунов, или Хляпунов.
Враги не знали, куда деваться от страшного лезвия, на котором также мигала красная лампочка сигнализации и GPSа — шоб не слямзили в пылу драки.
Недалеко от бушующего Романа веселился Токарев. Он быстренько выкопал возле себя глубокую яму, утыкал ее кольями и намазал колья страшным трупным ядом, взятом у какого-то помершего конкурсного клона одного из писателей-звезд.
После этих манипуляций, Токарев вытащил небольшую дудочку и, совсем как Нильс и старой сказки заиграл на ней. Вот только чтобы идти на нежную мелодию, ники в ужасе закрывали уши и бросались в ужасе на заостренные деревяшки.
Там же где-то бился Железный.
— ФФФу, — кричал он противникам, словно собакам, избивая их железной же колотушкой и при этом очень заразно хохоча. Заразившись смехом, ники задыхались сначала, а потом, набрав побольше воздуха, лопались ошметками, как мыльные пузыри.
В самом центре драки возвышался некий еще неизвестный армейский бард, песенник и поэт Хлудов. Леха держал перед собой толстую красную тетрадку с собственными сочинениями и вслух декламировал их притихшим темным подлецам.
Я поэт, — читал он, — зовусь я Фридом,
И всех вас брошу в урны я,
И там заразитесь вы СПИДОМ,
Так и не поняв ни ...Я!
И будете стонать от муки
От страшных песен вы моих,
Возьму я шеи ваши в руки
И задушу вас всех — плохих.
Ники закатывали глаза, бросаясь в вырытую Токаревым яму, или же падали в наземь и бились в конвульсиях от услышанного.
Замотав уши какими-то паклями, чтобы не слышать проклятий, Дедли Аров, а попроще — Мертвый Стрел, тот самый, который всегда везде поспевал, размахивал двумя плазменными булавами.
— И-ха-ха, — смеялся он и бубнил сам себе о дальних галактиках и звездах.
Враги не так боялись его оружия, как устрашающего бубнения, которое воспринимали за ужасные молитвы давно сгинувшим в Небытии богам. И правильно делали, ведь за спиной Дедли стояло невидимое божество, так и норовившее сразу же высосать душу из каждого погибшего.
В образовавшуюся во вражеских рядах брешь заглянул Благодарный. Он был воистину громадным, его, кстати сказать, вызвала Юлианна, декламацией своих египетских стишков и песен, которые по ошибке перепутала с греческими.
Длинное змеиное тело с шелестом потекло по раздавленным никам, которых глотала его исполинская голова, с гипнотизирующими глазами и раздвоенным языком в глотке.
— Я у вас тут Зрителем побуду! — сообщил змей, обвиваясь вокруг нашего отряда и хватая ртом свой хвост. Теперь у нас была неплохая баррикада.
— Не имею ничего против, — согласился Илтон, карабкаясь по скользкой чешуе наверх. Этот, безусловно, талантливый боец чего только не придумывал — он забрасывал нападавших острейшими шутками, сразу же срывавшими своим жертвам крышу. Потом он переходил на печальные философские речи, от которых враг плакал, заливаясь горькими слезами. Они то хохотали, падая, то громко ревели, что очень неплохо помогало нам добивать поверженных наземь темных.
— И я с вами буду! — из глубокой темной норы вылез Змей. На его гибком туловище ядовитого пресмыкающегося красовалась вышитая украинская сорочка с сочным куском сала за пазухой.
Змей обвился вторым кольцом вокруг Благодарного, укрепляя нашу защиту. При этом он ужасно матерился, кроя родную страну вкривь и вкось, вспоминая какие-то паровозы, депо и придурашенного президента.
Возле него стояла девица-красавица Лера Крок, которая короткими, но довольно меткими, очередями из автомата системы 'Муза поэтессы', срезала всех приблизившихся.
— Ха! — кричала она при этом, — будешь много бздеть, пожалуюсь в Технические Вопросы, или молот-банник возьму у Родяковой! Колодцы вам, бля, и Храмы!
Вдруг в небе приоткрылось окно, немного прикрывая небо. Все, конечно же, остановились, пялясь в образовавшуюся дыру.
Из окошка выглянула интересующаяся рожица.
— Шо? — спросил Проходил Просто Иржи Дживанович, — опять не туда попал?
— Закройте окно, дует! — возле леса отворилась большая дверь, и оттуда выглянул злой Юрий Иванович. Он как всегда был небрит и раздражен, в руках его висела дохлая, то есть отсоединенная компьютерная мышка. — Я тут телевизор смотрю и ноги мою, а вы окно отрыли! Еще простужусь!
— Не надо на меня орать! — взвился Иржи, — на Кубикусах пожалуюсь! Они вам тут мигом колов наставят! — но повиновался и исчез, захлопывая ставню.
— Деритесь, хлопцы дальше, — сказал Юрий. Его спина скрылась за закрывающейся дверью. — Мне интересно! Все думал, когда же это я здесь появлюсь! Пронто? — он где-то там в своей Испании поднял трубку.
— В аську посмотри! — окликнул я его, но, видимо, он меня не услышал.
Тут меня потрепали по плечу, я развернулся и лицом к лицу столкнулся с высокой фигурой, облаченной в бесформенный угольно-черный балахон с накинутым на голову капюшоном. В костлявой руке она держала длинную косу, покрытую запекшейся кровью.
— Что, пришла ты за мной, — дрожащим от ужаса голосом спросил я, — Смерть?
— Нет, — ответила она, — кошу только под нее. Инча меня зовут. Ага! — захлопала, вернее, застучала она в костяные ладошки, — не узнал! Богатой буду!
Весело напевая какую-то мрачную песенку типа 'четыре трупа возле танку украсят утренний пейзаж', она прошлась по толпам никам, напрочь скося целый ряд врагов.
— Гили-гиля-гили-бля! — раздался крик в тылу нападающих — им в спины вонзились несколько всадников.
Первой неслась на вороном, немного изъеденном молью, но обильно напудренном нафталином волке Маринка Руманова. Она сначала стреляла из двух серебряных револьверов, а потом, когда кончились патроны, выхватила изящную казацкую шашку с надписью на рукояти 'Здесь был Чапай, Анька и Пэтро со Львова!', рубя врагов в капусту.
Ну, прям, как Нестор Махно, подумалось мне, вылитая нагая Ариадна!
— Я те дам, — крикнула мне Марина, наблюдая, как по велению автора этой повести на ней исчезает одежда, — нагая. А ну верни одежду, подлец! Не то на аську перестану отвечать и дуться начну!
Я повиновался, а что же делать!
Мы побеждали, медленно окружая почти павшего врага...
— Где я? — мне удалось немного подняться над подушкой.
Вокруг меня сверкала отхлорированной белизной больничная палата. Возле кровати, на которой покоились мои ноющие телеса, стояла старая грудастая медсестра в светло-зеленом халатике.
Слава богу, подумалось мне, это все был страшный сон! Никогда не буду больше серферством заниматься на этом Самиздате!
— Где я? — спросил ваш покорный слуга, — на Земле?
— Ну не на небе же! — констатировала она, улыбнувшись полузубым ртом. — Конечн на землюшке родной. Эк тебя тюкнуло по головушке, родимый!
Хвала Всевышнему, все привиделось! Скоро меня ожидает ненавистная работа, деньги, пьянки с придурковатыми клиентами, а не интереснейшие приключения!
Почему-то мне тяжело вздохнулось. Привык уже к армейским будням и поздним подъемам ни свет, ни заря.
Сейчас, наверное, сюда войдет жена и будет привычно журить, мол, опять баран нажрался и упал с лестницы.
Но Анька моя не входила, вместо нее где-то далеко взвыла сирена противовоздушной обороны. В коридоре пробежала пара тяжелых армейских сапог.
— Что это? — спросил я у ласковой сестрички. — Сирена эта.
— А, — отозвалась она, — ничего страшного! Наверное, снова небольшой Прорыв. Хаоситы сечас атаковать будут, но не переживай, касатик, мы далеко от линии фронта.
Я устало опустился на подушку и бессильно закрыл глаза.
Ото меня торкнуло, подумал человек, сидящий за несколькими большими компьютерами в мягком кожаном кресле.
— Не, — проговорил он вслух, — не буду больше писать! Начитаешься на этом сайте бредятины дурных графоманов, так еще и сам таким станешь!
Мошков нажал на клавишу — на монеторе отобразилось окошко 'Удалить? ДА, НЕТ'. Он еще раз затянулся из своей начиненной отборнейшей коноплей сигаретки и задумчиво откинулся на спинку кресла.
— Может, — прошептал он, — удалить это, вместе со всем порталом? Надоело это мне!
Почти конец
Продолжение ВОЗМОЖНО следует!))) Ибо надоело это мне!))))))
Далi, МОЖЛИВО, буде!
С уважением, всегда ваш,
Владимир Датыщев ака Очын сильна добный Обаратэн
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
