| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Взгляд!
Андрей ощутил знакомую тонкую дрожь — порой ему казалось, что кто-то заглядывает ему через плечо, когда он погружен в работу так, что и оглянуться некогда. Тогда по спине шла именно такая дрожь, словно мимолетно касалось чье-то легкое крыло.
Андрей оглянулся — но никто не обращал внимания на эту колоритную фигуру, все торопились по своим делам, у перехода скапливалась кучка народу. Андрей снова посмотрел на Черного Принца. Тот усмехался, глядя на Андрея.
Тут зажегся зеленый, завизжали тормоза разогнавшейся иномарки, и толпа ринулась на переход. Черный Принц спокойно двинулся вперед. И Андрей, как дурак, рванул следом. Черный Принц вроде бы и не торопился, но двигался необыкновенно быстро, а Андрей почти бежал за ним, стараясь не упустить из виду стройную фигуру в черном и развевающиеся на холодном ветру волосы.
Тот сворачивал в какие-то переулки, о существовании которых Андрей, пятнадцать лет проживший в этом районе, и понятия не имел, и в конце концов они оказались у старой церквушки, до которой у Церкви еще не дошли руки. Она стояла на углу, и решетчатый забор с двух сторон впивался в старинный кирпич, прикрытый лоскутами серой штукатурки. Черный Принц взбежал на крылечко и мгновение помедлил перед тем, как потянуть на себя рассохшуюся облезлую дверь и шагнуть в темноту за ней. Андрей тоже остановился, а когда дверь мягко хлопнула, закрывшись, рванул вперед — и чуть не врезался в нее головой, споткнувшись на ступеньках. Их и было всего-то три. Когда же он выпрямился, прижимая к животу коробку с драгоценным кубком, то впору было перекреститься. Потому что двухстворчатая дверь из каких-то мерзких досок была перехлестнута массивным железным засовом и заперта на титанический амбарный замок. Второй замок висел в проушинах на стыке створок.
Андрей пялился на эту дверь, как баран на новые ворота, и только минуту спустя сообразил обойти церквушку кругом. Однако ничего не вышло из-за ржавого забора. Он только сумел разглядеть дворик, пустой, захламленный битым кирпичом, какими-то ржавыми железяками и прочим мусором, и хилое деревце — не то осинка, не то клен. Дальше по обоим переулкам стояли тесно сомкнувшиеся стены в полтора человеческих роста — тоже заборы, за которыми что-то было, судя по выкрашенным зеленой краской воротам из листового железа и будке возле них. С другой стороны высился печально старинный дом в три этажа, который медленно разрушался. На всем здесь лежала печать запустения.
Как еще не добралась до этого уголка всемосковская лихорадка новостроя? Кстати, а что это за место? Дорогу он потерял уже давно, и потому пошел наугад — уж дальше Колец не уйдешь. Ну, по крайней мере, дальше МКАДА. Но не прошло и трех минут, как он вышел к музею имени Пушкина.
Ничего себе...
Андрей немного постоял, тяжело дыша. Нервы гудели как высоковольтные провода. Подумав, он повернулся и пошел в обратную сторону. Может, там никакой церкви и нет? Но церковь была. Именно та самая. И во дворике позади нее валялся мусор, и росло чахлое деревце. Отчаявшись что-либо понять, он подошел к двери. Оба замка были на месте. Андрей осмотрел дверь сверху донизу, все эти облезлые рассохшиеся доски, и уставился на носки собственных кроссовок.
Тут за спиной послышались шаги, и Андрей торопливо обернулся. По переулку неспешно брел помятый и потрепанный мужичок средних лет с видом хитрым и лукавым, но как бы не от мира сего. Мужик приблизился, заложил руки за спину и спросил:
— Ну, как, нашел?
— То есть? — переспросил Андрей. Не любил он бомжей и алкашей.
— А что искал, — вредненько промемекал представитель похмелеонского подвида.
Андрей промолчал. Но мужик не отставал:
— Бегает он, — пробурчал он. — Бегает... шляется, значит... лезет, куда не прошено...
Он вдруг резко развернулся и рявкнул:
— Армагеддон!
В ответ на этот апокалиптический клич словно бы из воздуха соткался здоровенный черный пес. Мужик махнул ему рукой и горестно сказал:
— Пошли, Армагеддон, нечего нам здесь делать. Бегает он, видите ли... рисовальщик...
Пес вильнул хвостом и потопал за хозяином, а Андрей остался стоять с отвисшей до колен челюстью. Ощущение было такое, что мужик с псом знал о нем все — и о Черном Принце, и об Осенней Охотнице, и о кубке, который он так все и прижимал к животу.
Очнулся он уже в метро "Боровицкая". Сделал круг, значит. Больше вылезать на улицу не хотелось — а вдруг опять Черный Принц начнет "водить" и не попадет он уже домой? Нет уж. Он влез в набитый вагон — и почему это на серой линии вечно народу не протолкнуться? — и, уцепившись за поручень, за каким-то хреном поехал домой кружным путем — до "Менделеевской", через "Новослободскую" по кольцу до "Парка культуры". И всю дорогу был в ступоре. Отпустило только дома. Руки затряслись сразу же, как только он поставил коробку с кубком на подзеркальник в прихожей. Он бесцельно кружил по квартире, то садился, то снова вскакивал, не находя покоя, хватался то за одно, то за другое, пока, наконец, не вытащил из картонки кубок. На нем взгляд как-то остановился, и Андрей обрел способность размышлять и действовать целенаправленно.
Он отыскал в серванте бутылку румынского красного вина "Старый Замок", сделал пару бутербродов с ветчиной — не поленился, украсил петрушкой и маслинами, водрузил на резную деревянную доску и уселся в комнате за стол. За окном уже стемнело, и Андрей, подумав, поставил на стол подсвечник и зажег торчавшие по разным углам свечки. И сразу неприглядный бардак в мастерской превратился в творческий беспорядок, загрунтованный холст на мольберте таинственно замерцал из полумрака, небрежно брошенные кисти и тряпки перестали раздражать...
А мне все видно из полумрака зеркала. И мне нравятся свечи в этой мастерской. Свет все меняет. Не вздумайте работать цветом при электрическом освещении! Особенно если над головой у вас противно верещит проклятая газосветная трубка. В ее свете все лица кажутся трупно-фиолетовыми, а люди перестают походить на людей. И, конечно, дело ваше, можете делать карандашные наброски или марать бумагу углем под стоваттной лампочкой, а Андрей предпочитает свечи. Поэтому они и понатыканы у него по всей мастерской. Вообще-то их больше сотни, но он редко зажигает все. Обычно хватает сорока или около того.
В колеблющемся свете свечей кубок замерцал. Как будто он был доверху налит неярким светом. Андрей полюбовался и налил в кубок вина. Прозрачно-красная жидкость в перламутровом ониксе сделалась радостно-алой. Он поднес кубок к свече, по-детски радуясь, что не пожмотился, и что кубок теперь его. Огоньки свечей и кубок отражались в полированной поверхности стола, как в темном зеркале. И в зеркале тоже. В нем смутно отражался и сам Андрей. Он критически смерил себя взглядом. Но в этом освещении — вполне ничего — высокий шатен с физиономией хоть и не красивой, но приятной, в джинсах и свитере. Романтический сумрак и колеблющийся свет делали отражение похожим на старинный портрет, и даже лицо в зеркале казалось красивым и значительным.
— Прозит! — сказал он, поднимая кубок и кивая своему отражению. — Гаудеамус игитур!
Наливая вторую порцию, он снова глянул в зеркало. Из темной глубины смотрел Черный Принц с красной розой в руке. Андрей замотал головой и торопливо вылакал вино. Поднял взгляд. Выдохнул. В зеркале отражался только он сам, собственной бледной персоной, с опустевшим кубком в руке и надкушенным бутербродом в другой.
Вот только на подзеркальнике лежала красная роза на длинном стебле.
— Чертов Принц, — отрывисто смеясь и мотая головой, прошептал Андрей, ставя рюмку на подзеркальник. — Чертов Армагеддон! Чертов Похмелеон! Чертова осень...
Он стиснул розу в ладони. Шипы вошли в кожу.
Больно.
Настоящая.
Не привиделась.
А еще я умею летать. И два моих кота, мои верные спутники Ланселот и Корвин, тоже летают. Правда, эти лентяи обычно сидят у меня на шее в буквальном смысле слова, но порой удается их заставить и полетать. Если уж ты исключительно редкое животное фелисфеникс, или котофеникс, или еще проще - крылатый кот, так иногда и крылышки надо разминать.
Осенью летается хорошо. Люблю ловить ветер и скатываться по его потокам вдоль улиц, заглядывать в окна и спрыгивать на крыши, чтобы потом, разбежавшись, снова нырнуть с обрыва верхнего этажа в ущелье узкого двора или улицы.
Мне нравится прыгать с козырька над входом Иностранки. И смотреть в ее окна я тоже люблю. Порой я прихожу туда и сам - посидеть, почитать, поразмышлять. Иногда прихожу как все. А иногда просто заглядываю, пролетая мимо.
Небо снова затянуло, опять начинает накрапывать. Что делать, осень - время переменчивое. Да и поздно уже. Темнеет. И зажигаются окна, и янтарно светятся изнутри. И девушка в янтаре сидит и читает какой-то умный журнал, хотя почти все уже разошлись по домам, и Иностранка пуста.
Я знаю ее. Я знаю всех в Моем Городе - но она не отсюда.
Она вообще не ОТСЮДА.
И что она здесь делает, интересно?
Кэт помотала головой и поморгала. Глаза устали. Ну, ладно, на сегодня последний журнал.
Итак, "Сказание о принце Индракумаре".
"У государя страны Амаравати Кампенгмара Шри Сиварайи из рода Бидалапутра и супруги его Ратнавати долгое время не было детей, от чего супруги пребывали в горести и скорби, ибо дни их клонились к закату, а наследника не было. Рани Ратнавати постоянно взывала к богам о милости, и слезы не высыхали на ее очах, прекрасных, как лотос.
Однажды государь Кампенгмара Шри Сиварайя, устав от тоски и печали, отправился на охоту. Рани же Ратнавати приснился сон, будто с неба сошла молния прямо в лоно ее. Утром рассказала она о своем сне служанке, а та сказала — возрадуйся, госпожа, ибо зачала ты! Ответила рани — но как могу я зачать, если супруг мой на охоте? И ответила служанка — сам Индра стал отцом сына твоего, и потому будет ему имя Индракумара".
История была традиционной, архетипично-индоевропейской. Бездетные царь с царицей, царь на охоте, сейчас он вляпается в историю, и какой-нибудь отшельник спасет его и потребует то, чего дома не знаешь... Кэт не стала бы читать очередной вариант извечной сказки, если бы поиск в интернете не вывел ее на эту публикацию. Однако про кошек здесь пока ничего не было. Разве что родовое имя — Бидалапутра. "Потомки кошки". Стало быть, кошка была древним тотемом царской семьи...
Она потянулась и зевнула, глядя в потолок. Название темы окончательно выкристаллизовалось. "Образ кошки в индоевропейской мифологии". Именно в мифологии, а не в фольклоре, потому что иначе закопаешься в загадках-поговорках, и вообще...
Интереснее всего бывает местный колорит, в который облекается привычный сюжет. А в этой статье еще были репродукции с раннесредневекового тайского свитка. Самое любопытное, что рисунки были в стиле фресок Аджанты. Вот тут интересно проследить индийское влияние... Правда, они напоминали еще что-то, чего Кэт никак не могла припомнить. Вот вертится что-то такое в голове — а что, никак не уловить. Она еще раз внимательно посмотрела на рисунки со свитка. Ну, да, лица принца и царя довольно резко отличаются от лиц остальных людей. Родовые черты? Возможно... Тогда когда же сделаны эти рисунки? И датировка рукописи есть?
Одиннадцатый век. А обоснований нет. Сразу после текста и примечаний стоит: "La suite au prochain numero" ("Продолжение в следующем номере" — фр.). Это значит — ждать следующего выпуска, а он только в декабре. Ну почему, почему "Ревю дез этюд ориенталь" ежеквартальник?...
"И на охоте лошадь раджи вдруг испугалась змеи и понесла. И умчалась в глухой лес, и там сбросила раджу, и лежал он, стеная и страдая от боли, и готовясь умереть. Тогда воскликнул он: О, если бы кто-нибудь спас меня, я отдал бы ему что угодно! И тут вдруг из кустов появилась ракшаска, страшная видом. Была у нее крысиная голова и красные глаза, и ужасные когти и клыки. И сказала она: я вынесу тебя на своей спине из леса, раджа, но пообещай, что отдашь мне то, чего не знаешь у себя дома..."
Кэт улыбнулась. Если бы она писала диссертацию по архетипам, это был бы лишь еще один кирпичик в общую статистику этого сюжета. Так что важнее, пожалуй, не сама легенда, а иллюстрации и скульптура... А ракшаска-то с крысиной головой. Наверняка и имя ее найдется... ага... Рактакша!
"...И явилась Рактакша на свадьбу, и сказала — Индракумара, ты обещан мне твоим отцом, и ты мой! На мне ты должен жениться! На что мать принца, прекрасная рани Ратнавати воскликнула:
— Свидетель Индра, она говорит правду!
И сказал принц:
— О, мать, почему ты молчала?
— О, сын! — воскликнула рани. — Как могла я рассказать тебе об этом?
Тогда принц повернулся к ракшаске и молвил:
— Я бы исполнил обещание отца, но я уже женат, и принадлежу другой, а она тебе ничего не обещала.
Тогда ракшаска прокляла принца Индракумару, и вот каким было это проклятье: обратиться ему мерзким чудовищем и быть таким, пока не полюбит его в таком виде невинная дева! И тут же обратился принц, но не в чудовище, а в прекрасного белого кота.
И увидев это, молодая жена закричала: пошел прочь, дикая тварь! Я не желаю быть женой кота!
И сказал тогда кот — будь ты проклята, жена-предательница, да не будет у тебя детей!
С этим словами бросился он на Рактакшу, и сцепились они в бою, и так выбежали за порог. Рактакша вырвалась из когтей кота, обратившись в крысу, и бежала, крикнув — отныне вечно буду я мстить тебе, Индракумара! Погибнет всякий, кого ты полюбишь, и кто полюбит тебя!
И принц Индракумара в горе и отчаянии убежал в храм Индры, отца своего, потому, что больше некуда было ему идти. Жена отреклась от него, мать же он не мог простить.
И сказал Индра — сын мой, Индракумара! Не отчаивайся. Такова твоя карма за грехи в прежних твоих рождениях. Но придет время твоего избавления. Ты будешь победителем..."
На этом текст рукописи обрывался.
Она перевернула страницу. А вот и сам принц Индракумара. Отличная репродукция. И очень, очень реалистическое изображение.
Он был действительно хорош собой. Стройный, гибкий, смуглый, с копной светлых кудрявых волос и ярко-голубыми глазами — похоже, это условность, выделяющая сияющего сына Индры. Он смотрел не томно, как принц из Аджанты, а строго и немного печально. Кэт нахмурилась. Как-то это все нехарактерно. Слишком живые портреты. И стиль этот знакомый... какой-то неопределимый... А, может, рукопись — подделка? Да нет, вот и экспертиза, и данные по палеографии...
Кэт вздохнула, снова посмотрев на портрет принца. Сказка, конечно, но в книгах обычно нет портретов Иванов-царевичей. А этот писался явно с настоящего человека. Он не был красавцем. Нос у него был длинноват и рот уж очень, уж слишком чувственный. И эти странные, не совсем человеческие черты лица. И сколько ему тогда было лет? Люди в те времена рано женились. Тем более на югах... Лет тринадцать-пятнадцать? Совсем мальчишка... Кэт глянула на часы. Полвосьмого. За окнами темно, дождина холодный льет... Скоро домой, по такой погоде мерзостной. И плохо быть в такое время бездомным человеком. Или кошкой. Или собакой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
