Лучшая песня

Подобно всем психологам (пусть хоть сколько рядятся в эзотерические маски), Звонарёва вроде бы смотрела в объектив, в глаза собеседникам, но Павел видел — говорила, обращаясь и к себе. "Всё верно, верно — врач, исцелись сам!"

Ну ладно, Чак, танцуй — пора гулять.

Когда трубку домофона сняла Ирина, Петька понял, что попал... попались. Но не отступать же? Он кашлянул и как можно солиднее объявил:

— Ирина Дмитриевна, здрасьте! Это Пётр, одноклассник Вари. Мы с нею договаривались, что я зайду.

Ответил ему зуммер, щёлкнул автомат, дверь чуть приоткрылась.

Петька поудобнее перехватил большой пакет сухого корма для щенков и втиснулся в подъезд.

Он уже и не надеялся, что Варя встретит у двери — да, в холле ждала Ирина. Она не хмурилась, не говорила ни слова, но что он хозяйке дома ни разу не желанный гость, Петя вполне услышал.

— Вот, это щенку, — всё же счёл нужным сказать он Ирине. Она промолчала. Спасибо, хоть в кошелёк за деньгами не полезла. Петька чуть сощурился, запретил себе заводиться и миролюбиво спросил:

— Можно, я Варю подожду, и мы в школу пойдём?

Ирина прищурилась тоже, сложила руки на груди, выразительно посмотрела на разношенные и грязные кроссовки этого варвара, и набрала воздуха сообщить, чтобы Петя на большее, чем ждать у лифта, и не рассчитывал. Но тут Варя выкрикнула из комнаты: "Бегу!", а заодно и в общем для всех квартир коридоре показался Павел с Чаком.

Увидев смявшегося на пороге соседской квартиры Петьку, мужчина широким жестом протянул для рукопожатия ладонь: "О, какие люди! Здоров!" Чак всемерно поддержал хозяина, постучав чёрной взлохмаченной палкой хвоста Петьке по джинсам.

Ирина проглотила всё, чем хотела отбрить парня от дочери раз и навсегда, прочистила горло, тайком вытерла о юбку вспотевшие ладони:

— Вы — Павел Чистосердов?

Он не успел ответить — из комнаты выскочила Варя с криком: "Петь, жди!" Ирина сделала усилие, чтобы удержать улыбку на лице, повернулась к дочери:

— Варюша, осторожнее, не спеши, тебя ждут.

Варя ошалело тормознула на мгновение, кивнула матери, крикнула: "Здрасть, Палвладимирч!", сцапала за рукав Петьку, и под звонкий лай Чака они умчались к лифту, Петька только успел махнуть Павлу на прощание.

Взрослые остались одни. Павел извиняющимся жестом развёл в стороны руки — и ответил, наконец:

— К вашим услугам. А вы...

— Ирина.

— Очень приятно. У вас замечательная дочь, очень хозяйственная.

Едва не сказал то же и о Петьке, но почти прикусил себе язык. Хорош был бы психолог...

А так, вместо отпора, который имел все шансы моментально и справедливо схлопотать — ибо нечего лезть с непрошеными советами к мамочке, которая лучше всех знает, как жить её ребёнку — Павел получил лишь мимолётно приподнятую бровь и одну из самых обаятельных улыбок Ириного арсенала.

— Так мы соседи, — продолжала настойчиво знакомиться она.

— Вот уже несколько недель, — отозвался он.

— Очень рада. Ваши статьи в "Эстете" не пропускаю.

Хм... глянец, но с контентом для интеллектуалов, престижный среди столичных элит донельзя. Павел и сам радовался сотрудничеству с этим журналом — и темы здесь редакторы регулярно ставили острые, глубокие, и в статьях можно было не выбирать популярных выражений, а говорить о сложном — сложно...

— Заходите как-нибудь на кофе по-соседски, — Ирина включила обаяние на полную, — мы с мужем будем очень рады. Игорь художник у меня... Вот, мои контакты, на связи в любое время, — и она протянула Павлу визитную карточку. Психолог поблагодарил и привычно вытянул из нагрудного кармана свою...

Утро субботы обычно не вызывало у Ирины никакого энтузиазма — подобно всем трудоголикам и карьеристам, в начале первого выходного она остро жалела, что нельзя сейчас быть в офисе, ощущать пульсацию огромного организма компании и сознавать, что ты один из тех, благодаря кому этот пульс ровный и сильный. Утро воскресенья было всё-таки кануном понедельника, потому воспринималось бодрее.

Но сейчас, несмотря на субботу, Ирина была в хорошем настроении. Что передалось и Игорю — он весело хлопотал с кофемашиной, программируя ту на две чашки капуччино. Задумчиво наблюдая за мужем, Ирина сообщила:

— У нас Павел Чистосердов в соседях. Тот самый, представляешь? Через квартиру от нас поселился.

Игорь обернулся, понимающе-восхищённо кивнул.

— И, оказывается, уже успел познакомиться с Варварой, как удачно.

Игорь поставил чашки на блюдца, понёс к барной стойке, которая заменяла им кухонный стол.

— Во-первых, человек интересный, давай его к нам на завтра позовём. Во-вторых, хорошо бы он с Варей поработал. У неё всё ещё трудный возраст, а тут — профессионал!

— Ирочка, при всём уважении к Чистосердову, у нас и Лиза — профессионал. Плюс родной человек, не забывай. Кстати, давай и её позовём тогда уж на завтра.

Ирочкино лицо не перекосилось только из соображений мимического покоя. Она поколебалась — пропустить фразу Игоря мимо ушей или отбрить порезче, но перевесило равновесие. Которое превыше всего. Если хочу видеть Чистосердова, придётся потерпеть Лизу.

Ирина набрала в грудь побольше воздуха:

— То, чем занимается Лиза — всё-таки, не психология. А по большей части заговаривание зубов. Но, не спорю, получается у неё толково, она умеет точно характеризовать и формулировать, всё-таки журналист. Позвать её завтра... да, если Чистосердов согласится... Я позвоню ему сейчас.

Игорь тоже не стал возражать супруге и настаивать на своём. Зачем? Равновесие — самое главное достижение их семейной жизни...

А супруга уже набирала номер на мобильнике.

— Павел? Доброе утро, это Ирина, ваша соседка. О, спасибо, спасибо, очень приятно... Павел, если вы завтра часов в пять ничем не заняты, может, составите нам компанию на кофе? Игорю не терпится познакомится с вами, он до сих пор не может забыть ту статью о психологии творчества. Возможно, ещё его сестра к нам присоединится... О, как замечательно! Ждём, ждём...

Ирина отключила связь, посмотрела на Игоря, тот согласно кивнул. Ирина вызвала номер невестки.

— Лиза, здравствуй. Заглядывай завтра, если хочешь. Часиков в пять, в полшестого, да. Хорошо, пока.

Павел и сам не знал, зачем принял приглашение. Не сказать, что Ирино обаяние произвело на него особое впечатление. Подобных семейств, где открыто верховодит женщина, насмотрелся психолог по самое не могу — вообще, за последние годы всё больше фактов набиралось у Павла в пользу того, что в мире начался новый виток матриархата. Кстати, тема! Пора, пора статью наваять... А приглашение... Разве что ради девочки, которая непонятно чем зацепила психолога ещё когда стояла и смотрела в небо. Нибожемой, ни разу не как мужчину — Павел больше внешности ценил в женщине опыт и пережитое. Именно это придавало изюминку, именно с этим интересно было взаимодействовать. А будущее надо оставлять будущему. У девочки ещё всё впереди... правда, с волнением подумал Павел, я могу сделать так, чтобы это "впереди" оказалось намного интереснее запрограммированого. Тем более, и сама Варя остро в том заинтересована. Психолог мягонько взглянул на так и клокочущий в глубине души родительский инстинкт... что ж делать — если нет своих, буду заниматься чужими... сапожники, даже хорошие, почему-то частенько без сапог. Кто бы объяснил, почему?

Не смеши мои пятки, а то ты не знаешь?

Ну, депривация, слышал.

Вот тебе и ответ.

Не вижу связи.

Объясняю на пальцах: если человек талантливый чего-то лишён, он начинает генерить это недостающее из самого себя. Вытворять, грубо говоря. Не себе, так людям.

И всё равно не нахожу логики. Вернее же — врач, исцелись сам?

Вернее-то вернее... но сколькие, обретя искомое, успокаивались? Девяносто девять из ста. И переставали производить в пространство то, чего им недоставало — стихи, музыку, любовь. Гармонию, словом.

Извращенец ты, Павел Владимирович.

От нормального слышу, Павел Владимирович.

В итоге вся суббота Павла прошла под знаком статьи о новом матриархате, он просто выплёскивал её в порыве вдохновения, не думая даже, для которого из своих изданий пишет. Если никуда не возьмут, тисну, в конце концов, в фейсбуке. И вообще, пора бы, пора бы своим сайтом озаботиться, секретарь давно советовал, а я всё не раскачаюсь. Поручить, что ли, ему это в понедельник?

На этой мысли он и уснул.

Елизавета, её имя Елизавета. Твой завет, мой обет. Иди!

Павел бежит по коридору, едва подсвеченному, узкому, обитому бордовым бархатом, в лицо свищет ледяной сквозняк, но в конце коридора дверь комнаты, куда Павел обязан попасть. Психолог возмущается — я никому ничего! Но мужчина продолжает бежать — он знает: должен.

Дверь комнаты неожиданно распахивается — это большая, но уютная спальня в женственно-бежевых тонах. Освещена камином, тепло. От этого тепла становится радостно. Какая-то старушка при виде ворвавшегося Павла торопливо поднимается с сиденья в изножье роскошной кровати и как можно незаметнее удаляется в боковую низенькую дверь. Что Павел едва замечает — все его помыслы уже там, под балдахином, он точно знает — его ждут, очень ждут, и он спешил сюда именно ради того: ощутить себя желанным, упиться единством, отдавшись полностью, потому что знает — только так она будет счастлива, только так он будет счастлив.

О, руки, протянутые навстречу, он веками тосковал по этому их жесту!

Несколько нетерпеливых движений, и вот — его взмокшее, прохладное ещё с улицы тело к её тёплому, родному и неведомому. Она, как всегда, без одежды — "иди ко мне, иди ко мне" — и запах, запах, милый, манящий, ждущий... Кружится голова, Павел утрачивает собственные границы и растворяется, принимая в себя ответную горячую трепещущую волну. Где-то там, далеко-далеко, тёплый сладкий стон, мужской ли, женский ли, в оба ли голоса — ах, разве важно? Вместе, вместе — вот ради чего всё, единственное, ради чего всё!

Павел открыл глаза. Сердце ещё било блаженно в рёбра, эхом отдавалась томная пульсация внизу, но пусто рукам, пуста постель... и... о, чёрт! Чёрт! Со мной такого невесть сколько не... придётся менять всё бельё, боже ты мой...

*

Лиза неторопливо шла к брату с невесткой — и самой длинной дорогой: настраивалась перед встречей. Настройка заключалась в Лизином отчаянном сражении с предубеждениями и опасениями. Брат по телефону шепнул, что будет сам Чистосердов, статьи которого Лиза старалась не пропускать — удивительно, но временами этот человек блистательно формулировал её собственные смутные мыслёнки, ещё только собиравшиеся скомпоноваться в конкретику. Однозначно у него в радиксе или акцентированный Скорпион, или сильный восьмой дом — у всех психологов так: диггеры душ человеческих. Лиза передёрнулась — вся её скрытность восставала при мысли, что сейчас она окажется на предметном стёклышке у этого... фффффэ! Так, быстро успокойся — копаться в твоих мозгах он станет деликатно: судя по статьям, в гороскопе у него двенадцатый дом задействован, а может, и Рыбы — высказывается Чистосердов небанально, страстно, возвышенно. Часто к музыкальным ассоциациям прибегает при объяснениях, в формулировках мягок... Фото подсказывает, там ещё и Лев активен. Да что — фото? С такой популярностью, с такой раскруткой Лев должен быть непременно! И видимо в десятом доме. Ну, женщинами окружён-обласкан, то к гадалке не ходи — хотя совсем не альфа-самец с виду... но наверняка кокетун. Лиза неодобрительно качнула головой — мужское кокетство понимала, конечно... а вот принять могла в очень аккуратных дозах. В о-о-очень...

Внезапно Лиза затормозила — ну чисто мультяшный Винни-Пух, зависший над своей пыхтелкой:

— Нет! Я не полезу в интернет искать дату его рождения и не буду строить его карту. И никаких синастрических совмещений! Из принципа, Лизавета Батьковна, не буду. Отвали.

Проходившая мимо женщина удивлённо посмотрела. Астрологичка спохватилась, устыдилась, оправдалась: "Ну, мало ли, вдруг я по мобилке говорю!"

В общем, такими темпами она как раз к половине шестого и добралась — как Ира и просила. Лиза чётко услышала нежелание невестки видеть золовку раньше — хоть на полчаса, но гость будет полностью в распоряжении хозяйки. Понимала так же, что позвать её — затея Игоря, всё надеявшегося пристроить сестру к приличному, по его мнению, человеку.

Счастье, брат хотя бы о Варфоломее не знал, а то была бы Лизе секир-башка окончательная и бесповоротная: обычно неустанное со своими женщинами облако в штанах, Игорь мог напрочь выйти из себя, случись кому из любимых резко переступить черту его понимания. Что Лиза и Ира по разику испытали на себе: первая в ранней молодости на дачной новогодней вечеринке перенапробовалась коктейлей и, возжелав лирического уединения, упорхнула часа на два сливаться с природой в зимнем лесочке, а вторая с полуторамесячной Варей потащилась на работу решать ну почему-то совсем необсуждаемые по телефону вопросы. Лиза тогда после капитального, до звона в зубах, подзатыльника, получила бодрящую снежную ванну, а Ира узнала, каким непрошибаемо ледяным может быть её привычно нежнейший Игорь.

Видимо, этот гнев Игоря и самого пугал, потому что подобное не повторялось — но и дамы прежде сколько-нибудь экстремальных поступков таки спрашивали себя: а не вызовет ли это неуправляемую атомную в Игоре реакцию? Ну или, как вариант, — не узнает ли он о том...

Лиза нащупала в кармане куртки пакетик с игрушкой для щеночки и позвонила в домофон.

У дверей её поджидал Игорь — помог раздеться, постоял рядом, пока она привела себя с улицы в порядок, и повёл представлять.

Но Ира встретила у входа в гостиную, сама любезность в розовато-бежевом костюмчике от Шанель, который совсем на её внушительной, широкой кости не сидел. "Безвкусно, как виртуальный секс", — некстати вспомнилась Лизе злоязыкая коллега, фыркнувшая ей в ухо этой фразочкой про кого-то на прошлом новогоднем корпоративе. Лиза тогда от неожиданности чуть не подавилась полупрожёванной оливкой. Сумела не опозориться и теперь, сдержала лицо, язык. Улыбаясь, ответила невестке что-то такое среднее-общеприятное, во что люди светские никогда не вслушиваются, но считают необходимым слышать и произносить.

Сорока минутами ранее Павел едва не споткнулся от того же, и также сумел замаскировать замешательство приятными фразами ни о чём, отметив тем не менее про себя, как важны для гармонизации личности правильно подобранные силуэт и цветовая гамма одежды. Более того, за время, пока они поджидали Лизу, он успел ненавязчиво похвалить Ире смелость одной своей клиентки ("имени называть не буду, но лицо очень известное"), карьера которой резко пошла в гору, стоило даме сменить брючные костюмы а-ля агент Скалли на блузы ярких цветов в комплекте с юбкой-карандашом и туфлями-лодочками. Ира, видел Павел, задумалась.

Когда раздался Лизин звонок в дверь, он подобрался и приготовился к встрече с ещё одним незнакомым человеком, одинокой, как он понял, и в зрелых годах женщиной. Наверняка она с глазами тоскующе-голодными, и смотреть будет ищуще — а не найдя во мне мужского отклика, примется газовать на тему "пожалей, психолог". Сто-о-оп, скомандовал Павел, это что за профдеформация? Это что за предубеждения, ты человека даже не видел ещё. Да, но я видел людей. И многих снимал со своей шеи. А некоторых приходилось даже из-под кожи выковыривать методами почти хирургическими. Да, но это не их вина, а твой профессиональный брак — не они к тебе лезли, ты их сам впустил. И впустил неграмотно. Так что, врач, исцелись-ка сам...