Закуси горе луковицей

— А что это? Вижу, из приключенческой серии.

— Да. Сабатини. Одиссея одного знаменитого пирата. Хорошо отвлекает. Люблю эту книгу с детства. Вам бы она тоже понравилась.

— Думаю, ошибаетесь. Драки меня никогда не интересовали.

— А я готов поспорить с вами, что эту книгу вы прочитаете с интересом. Только, чур, не лукавить.

— Обещаю. И вызов принимаю. А на что спорим?

У Владимира блеснули было глаза и погасли.

— Давайте так, — раздумчиво начал он, — два дня даётся вам на прочтение, и если я ошибся, не приходите ко мне ещё три дня. В случае же верности моего прогноза, эти дни вы будете навещать меня ежедневно. Согласны?

— Согласна. А вы разве уже прочитали её?

— Да. Это я продлеваю себе удовольствие: перечитываю некоторые места. — Книга ваша.

— Хорошо. А это для вас — гостинец от хозяйки.

— Тронут вниманием, — Некрасов взял пакет, заглянул в него. — От такой прелести отказаться просто невозможно.

Угостив фруктами своих приятелей, Владимир предложил Зое прогуляться по парку. Она, разумеется, согласилась. И они вдвоём отправились скитаться по тенистым аллеям санаторной зоны. Ели абрикосы и болтали обо всём на свете. 'Странно всё-таки, — думала Зоя, — мне с ним легко, как с братом. Может быть, в какой-то предыдущей жизни мы были родственниками? Или всё это влияние субтропического климата?' Как оказалось, почти о том же подумал и Владимир.

— Зоя, мы с вами сегодня так много разговариваем, словно только вчера сняли с себя многолетний обет молчания.

Она улыбнулась ему.

— И действительно, словно плотину прорвало.

Прогуляв часа три, они расстались. Зоя ушла с его 'Одиссеей'. Кстати, книга оказалась интересной и прочиталась на одном дыхании. И теперь, если бы девушку спросили, о чём она, та бы, не колеблясь, ответила — о любви.

Глава 3. ДИОМЕД

С девяти утра, по Зоиному распорядку, купание. И она идёт на пляж. Подтащив топчан к своему излюбленному месту — здесь на ослепительно жёлтый песок наползает отрадная для глаз узористая зелень птичьего горца, — Зоя расстелила махровое полотенце и, сбросив голубой шёлковый халатик, помчалась в воду.

И всё-таки плавать в море ей не очень нравилось — куда лучше в речке. Там не надо приноравливаться к волне, опасаться, что тебя далеко унесёт от берега, и страшиться каких-то мифических акул или электрических скатов. Поэтому её купание в море было, как правило, непродолжительным. Уже через каких-то пять минут она устремилась к берегу. И тут её приостановил насмешливый бархатистый голос.

— Вы уже накупались или нашего моря боитесь?

Обладатель этого баритона ещё только заходил в воду. Он был в трёх шагах от неё. Уверенный, красивый словно бог. Чёрные как смоль, вьющиеся волосы, бакенбарды, окаймляющие скулы, исключительно правильные черты лица, великолепно сложенный бронзовый торс. 'Диомед', — с суеверным трепетом отреагировало её сердечко.

— Оно не только ваше, но и моё, — уточнила Зоя. — И если я выхожу, значит, накупалась.

— Извините за неловкость, — сказал незнакомец. — Бесспорно, вы правы.

Не найдя что ответить, Зоя кивнула ему и пошла загорать. Дойдя до своего топчана, она против обыкновения села и стала смотреть на море. Глаза сами отыскали кудрявую голову 'Диомеда' и стали неотрывно следить за ней. Она всё удалялась и удалялась.

'И не боится же. Видно, с детства плавает, — думала Зоя. — Молодой, лет на пять старше. Вот бы появиться с таким у нас в больнице — девчонки б так и упали. А ведь у меня ещё есть время... А что будет, если он влюбится в меня? А потом... Ой! О чём я только думаю? Совсем свихнулась, дурёха'.

Зоя легла на топчан и, положив подбородок на руки, закрыла глаза. По коже гулял лёгкий озноб. Глубоко и спокойно дышало море, покрикивали чайки. Хорошо-то как...

Очнулась она от мокрого прикосновения, приподнялась на локте: кто бы это мог быть? Надо нею склонился... Диомед.

— Так недолго и сгореть, — улыбаясь, проговорил он. — Вы уж больше часа спите. Потом станете лечиться, а мне бы хотелось увидеть вас и завтра тоже.

Зоя окончательно пришла в себя и поблагодарила парня за проявленное к ней участие. Мужчина удовлетворённо кивнул и пошёл к воде, вероятно, надеясь на продолжение разговора. А она, почему-то испугавшись возможного развития событий, мгновенно собралась и ушла.

Ночью Зое не спалось. Фантазии одна смелее другой настойчиво лезли ей в голову. Всё-таки как это здо́рово, когда тебя хотят видеть! Однако та лёгкость, с которой этот случайный человек приобретал над нею власть, беспокоила её. 'Судя по всему, он местный, — решила она. — Надо бы расспросить о нём тётю Машу. Она должна знать его. Такого мужчину не заметить трудно'.

На следующий день Зоя снова загорала и, конечно же, думала о нём. По краешку её топчана постучали.

— Гражданочка.

Отчего-то решив, что это милиционер, она удивлённо обернулась. Но в полуметре от неё сияло подобострастием лицо Диомеда. Увидев её, как ему скорей всего показалось, недружелюбную реакцию, он стушевался.

— Извините, вы не станете возражать, если я расположусь рядом с вами, ведь берег общий? — произнёс незнакомец.

'Что ему сказать?' — суетливо метнулась мысль. А находчивый бесёнок в левое ухо уже суфлирует: 'Буду рада'. Но тут же справа, вероятно, ангелок, холодно констатирует: 'Навязчив до неприличия'.

— По-моему, вы себе уже ответили, — заметила Зоя. — С чего вдруг вы решили спрашивать меня об этом?

— Ну, как же без разрешения, ведь вы, простите за вынужденную откровенность, безусловно, самая привлекательная женщина на нашем побережье.

Перед такой прозрачной и вместе с тем сладостной лестью девушка не устояла и улыбнулась ему. Незнакомец с горячей готовностью ответил на улыбку. Не зная, как вести себя в столь пикантной ситуации, Зоя пошла купаться. Когда же вернулась, он лежал на своём топчане весь в бисеринках влаги. 'С чего бы ему так торопиться?' — подумалось девушке.

— Не сочтите за бестактность, — Диомед выжидательно взглянул на неё, — но я уже четыре дня ищу случая познакомиться с вами. Это возможно?

— Не вижу причин считать это неприличным. Меня зовут Зоя.

— Очень приятно. А меня — Денис.

Зоя, пряча усмешку, кивнула: странные сближения имён: Денис — Диомед.

— И где же вы остановились? — спросил он.

— На Сенной улице, у тёти Маши. А вы, как я поняла, местный житель?

— Да. Живу в посёлке уже пять лет. Замечательное место. Здесь вы хорошо отдохнёте, вот увидите. Ещё и на будущий год приедете. Или, может быть, вы не одна? Тут частенько парами приезжают: один в санатории здоровье поправляет, второй — на пляже.

— В принципе, я не одна приехала, — сказала Зоя, — а с офицером. Он прибыл сюда в моем сопровождении на реабилитацию.

— И что же, он так плох, что ему нужны были сопровождающие?

— Да, нужны. В результате тяжёлого ранения он остался без ног.

— Хм, даже так? Молодой?

— Мой ровесник, — ответила Зоя.

— Видать, понадеялся парень на русский авось... — обронил Денис.

— Что вы имеете в виду?

— Полагаю, он хотел подзаработать, и напросился в зону боевых действий.

— А если нет? Скажем, всю часть направили в 'горячую точку...' Что бы вы стали делать на его месте?

— Хм. Извините, Зоя, к счастью, передо мной подобные проблемы никогда не возникали и, надеюсь, не возникнут. И потом, — он ослепительно блеснул зубами, — не кажется ли вам, что это не совсем пляжный разговор?

— Да, — вынужденно согласилась она, — не пляжный. Мне пора окунуться.

— Мне тоже, — подхватил Денис.

В воду они зашли вместе. Потом ещё загорали, снова купались, вели ленивый, совершенно пустячный разговор. Зоя и Денис изредка поглядывали друг на друга и, очевидно, это не оставалось без последствий: что-то с ними происходило.

'Боже, как он сложен, с ума схожу, — неторопливо думала она. — Кажется, смотрела бы на него и смотрела всю жизнь. Только не слишком ли он избалован вниманием? Что-то чересчур уж часто он прихорашивается: то волосы поправит на голове, то задумчиво огладит свои каракулевые бачки, то кончиками пальцев проведёт по контурам бровей. У него дома, должно быть, уйма зеркал. Впрочем, не оттого ли это, что он тоже хочет мне понравиться?'

Зоя узнала у него, сколько времени, и сказала, что пора к Некрасову. Она поднялась, отряхнула налипшие песчинки, набросила свой васильковый халатик, надела босоножки и нарочито церемонно простилась с Денисом. Он выглядел смущённым; было видно, что он хотел проводить её, но короткое знакомство не располагало к этому.

Девушка шла к дому, и тут её сознание обожгла мысль:

'А что если у него семья? Да нет, не похоже', — успокоила она себя.

Через полчаса Зоя была уже в санатории. Коляска Некрасова стояла на центральной аллее возле одной из скамеек. Он снова читал.

— Здравствуйте, Зоечка. Ну, как вам 'Одиссея'?

— Добрый день. Как видите, понравилась, раз я здесь.

— Рад безмерно. Верите ли, с тех пор, как мы расстались, я произнёс всего лишь несколько слов.

— Что же с вами случилось? Или интересных собеседников себе не нашли?

— Не знаю, — ответил Владимир. — Отчего-то настроение переменилось. Опять что-то накатило. А вчера ночью, представьте, у меня ужасно болела левая пятка — словно на гвоздь наступил. Сделали укол, боль исчезла. И что любопытно: даже на фантомную боль есть управа. Но вот как избавиться от пытки душевной, не представляю.

Девушка присела на скамью.

— Что же сейчас вас так мучит? Ведь всё ясно. Надо жить надеждой на лучшее: найти себе подходящее дело, друзей.

— Видите ли, Зоя, во мне столько нерастраченной силы и доброты, и любви, и злости, что мне кажется, что я однажды от всего этого просто сгорю. У меня руки чешутся: хочется копать, рубить, косить, а я, как полугодовалый ребёнок, — в коляске. И это на всю жизнь... Как подумаю — тошно.

— Скажите, Володя, а если бы вы знали, что всё так плохо кончится для вас, вы бы отказались от командировки в Чечню?

Он глубоко задумался.

— Пожалуй, нет, не смог бы... Я хорошо знаю, что такое долг, честь. Для меня эти понятия горячи, как угли на ладони. Но при ранении я бы уже не хватался за жизнь, как зазевавшийся пассажир за поручни последнего вагона. Нет. Я бы остался.

— Вы это серьёзно? — спросила Зоя.

— Какие уж тут шутки, — ответил Владимир.

— Тогда я перестаю вас понимать. Столько людей старалось вернуть вас к жизни, и это у них получилось. Столько усилий приложили вы сами, чтобы преодолеть боль, и тоже справились с этим. А теперь, когда вам осталось всего лишь приобрести хорошие протезы и научиться ходить на них, вы отступаете. Пусть даже несколько лет придётся ждать — я узнавала, их нелегко достать, — но это возможно. И разве, сидя, вы не можете писать, рисовать, лепить, вырезать, учить и ещё очень и очень многое?

— Вы, конечно, правы, Зоя. Подыскать себе занятие по душе я в состоянии и, разумеется, так и сделаю. А отступать — тут вы меня не так поняли — не в моем характере это. Если уж тогда инстинкт самосохранения уберёг меня от смерти, то и сейчас я постараюсь удержаться от глупостей. А мысли, куда от них деться, лезут и лезут в голову, точно блохи на нос тонущего кота. Кстати, в эти дни, как мне кажется, я понял причину, по которой кое-кто из самоубийц сводит счёты со своей жизнью.

— Интересно послушать, — сказала Зоя. — Суицид для меня всегда был малопонятным явлением, особенно, если погибшему было что ещё терять.

— Ну, так вот, — сказал Владимир, — я пришёл к выводу, что люди приговаривают себя к смерти, когда их собственная жизнь перестаёт подчиняться им. Ведь они, как и большинство из нас, планируют своё будущее. Их сознание конструирует целесообразную, наиболее предпочтительную модель существования. Однако пагубная страсть, будь то пьянство, наркомания, участие в азартных играх или безнадёжная любовь, словно стихия, всякий раз опрокидывает и сминает её. Эти люди устают бороться и уходят. Моя душа тоже бунтует, но я надеюсь, мне удастся справиться с ней.

— Я рада за вас, Володя. А не пора ли нам прокатиться по парку?

— Да-да, с удовольствием.

И они отправились гулять. Капитан виртуозно владел коляской. Сжимая хромированные ободки, он без видимых усилий толкал колёса вперёд. Зоя шла рядом. И они, как уже бывало, с интересом и особым доверием разговаривали: вспоминали своё детство, школьные шалости, увлечения юности. И как-то не заметно для себя перешли на 'ты'.

Немало поколесив по парку, они оказались у главного корпуса санатория, где и распрощались. Владимир направился в столовую, а Зоя — в посёлок.

'Странное дело, — рассуждала она, — у меня сейчас нет ни одной подруги, с которой бы я так откровенно разговаривала, как с ним. Вот и выходит, что у меня новая подружка завелась'.

От этой несуразной и весёлой мысли с улыбкой на лице она и вышла из ворот санатория. И тотчас наткнулась на Дениса.

— О! Не ожидала. Давно же мы не виделись, — усмехнулась она. — Как вы здесь очутились?

— Да вот гуляю, — сделал он выстилающий жест. — А у вас, я вижу, прекрасное настроение?

— Так оно и есть. У меня была приятная беседа, — ответила Зоя. И подумала: 'Неужели он следил за мной?'

— Позвольте вас проводить, — предложил Денис. — Мне ведь всё равно где гулять.

— Проводите, — согласилась она.

Он, сделав лёгкий полупоклон, как бы говоря, что рад этому, пошёл рядом. За этими церемониями таилась неясная досада, что-то пока ещё не высказанное.

— И что же ваш подшефный, полон оптимизма?

— Я бы не сказала. Но он сильный человек, и если его сейчас поддержать, то у него ещё всё будет отлично.

— Любопытно. От человека, я извиняюсь, осталось чуть больше половины, а вы ему прочите славное будущее. Какое, позвольте узнать? Надеюсь, у него есть хоть кто-нибудь из родных?

— Семьи у него, к сожалению, нет, как и собственного дома тоже. Но у него есть руки, светлая голова и доброе сердце.

— Простите, Зоя, но меня удивляет ваш неуместный пафос. Посмотрите правде в глаза, и вам станет ясно, что он закончит свою героическую жизнь или на паперти, собирая милостыню на водку, или, если он такой правильный, в богадельне. Это же очевидно.

— Денис! И вам не стыдно думать так? — внезапно вспылила она. — А случись что-нибудь подобное с вами, вы тоже предложили бы себе такую убогую перспективу?

— Но я ведь не пьяница и не идиот-романтик, чтобы со мной произошла аналогичная глупость, — запальчиво ответил он. И вне всякой связи спросил: — Извините, а какого цвета волосы у этого офицера?

— Странный вопрос, — удивилась Зоя. — Разве это что-то меняет?

— Видите ли, я заметил, что, как только мы начинаем говорить о вашем знакомом, между нами точно чёрная кошка пробегает.

Зоя взглянула на его иссиня-чёрную шевелюру и покатилась со смеху. Денис вздрогнул, изменился в лице — он не понял взрыва её веселья и, видимо, не знал, как вести себя. Его обескураженный вид только усилил хохот девушки. И тогда она указала пальцем на его волосы.