| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Тоскааа..." — новая запись с этим единственным словом засинела на бледно-желтом фоне. "Оформление, что ли заменить?"
Посидев еще немного, молодая исследовательница отправилась убирать фракции в холодильник. "Завтра определю активность, сегодня настроение не то..." — и, поставив колонку на отмывку, вернулась к страничке дневника.
"Инелайе нарти ланейли,
Нолеоне кайе лаир,
Милеаннэ дойне ллевейли
Ниалари траннэ легир."
-обнаружилось в комментарии и подпись: Антриалатто Нориа Лиарам.
— Вы шутник, господин Антри.
— Нет... это не шутка... Это песня моего народа.
— И кто твой народ? Эльфы? Или грымзики?
— Послушайте, Алие, не смейтесь... Я совсем не шучу. Вы думаете, я далеко? Это не так. Хотите, опишу вам место, где вы находитесь?
— Опишите, — и самый развеселый смайлик украсил строку.
И в следующем посте неизвестный описал комнату во всех подробностях и прибавил:
— Прошу... помогите мне... Вы можете не верить, но я здесь, в этой комнате, хотя родился под иной звездой. Помогите... и тогда можете спрашивать, о чем пожелаете.
— Что нужно сделать?
— Приготовьте раствор глюкозы и плесните на пятно, черное, на полу... У меня истощение сил. Здесь почти всегда темно... Энергия на исходе...
Зоя, совершенно потерявшись от такой беседы, взвесила глюкозу, сделала литр однопроцентного раствора, осторожно вылила на пятно и на всякий случай сразу же вернулась к компьютеру, подальше от неизвестного феномена.
— Спасибо... Вы спасли меня. Прошу, не выключайте свет, когда будете уходить...
"Боже мой... это похоже на спиритический сеанс без стола и блюдца...Кажется. Моя крыша отправилась в долгий путь... С недоеба... Так сказал недавно один тип... там, где рассказ про светлого и темного..."
Зоя бросилась к раковине и тщательно умылась холодной водой. Не помогло. От пятна отделилась бледно желтая сфера и зависла на уровне стола. Что-то в ней было необычайно притягательное, такое, что Зося не могла оторвать глаз, и так и осталась стоять, а капли текли по лицу, щекотали шею...
"Сферический конь в вакууме... — мелькнула мысль... — а почему конь? Это, наверное, Антри... ино-плане-тянин... Докатилась... Я теперь-контактер... Теперь остается только начать вещать об этом везде, где только можно, ходить на сайты уфологов... и финал очевиден..."
Зоя сердито выключила хроматографическую систему, подошла к компьютеру и увидела новое сообщение:
-Cпасибо... Еще раз спасибо... Ты действительно способна к Контакту. Настоящему. А раньше тут были двое других представителей твоего вида. Они оказались странными. Сами вступали в контакт первого рода, самый простейший, а когда я попробовал связаться с ними... их же способом...испугались и разорвали связь... А мне нужен контакт, настоящий, желательно третьего рода. Для этого я здесь... А теперь ты можешь спросить...
— А... а как вы сюда попали?
— Это самый сложный вопрос... Проще — другой... Зачем... У нас есть великий древний обычай. Вступающий во взрослую жизнь должен найти иной разум и вступить с ним в контакт. Тогда он получает полные права. А пока этого не произошло, он считается незрелым. Это нелегко, найти иной разум, еще труднее вступить с ним в общение, и совсем уже трудно -контакт третьего рода, внечувственный и внеразумный, но только он — настоящий... А теперь до свидания. Я устал... Приходи еще, Алие, приходи...
Зоя ждала еще с полчаса. Но новых сообщений не было. Светящаяся сфера исчезла еще раньше...
"Покой... тихая радость... как улыбка неба после грозы...." — наверное, что-то подобное испытывала девушка, — надо бы испугаться за свой рассудок... а мне не страшно... и хочется... летать... и... петь... и еще — стереть все свои стихи... потому что это не стихи вовсе, а так... И приду... и свет оставлю..."
Аспирантка осторожно заперла дверь и вышла в полутьму, к соловьям.
* * *
Редкостно жаркий май лениво катил оранжевое колесо. В вазонах на улицах высадили петуньи. Подешевели парниковые огурцы и помидоры кистевые с остатками чашелистиков, а редиска стала жесткой.
Дни на опытной делянке завершились, оставив темные от загара шеи и лица, искусанные комарами и мошками ноги и руки, и смешанное чувство приятной пустоты в голове и сожаления о чем-то не случившемся.
Вечером парни отправились посмотреть, как там без них живут их микробы. Ключ, как выяснилось на вахте, взяла Зося.
— Надо же, она там повадилась работать. И запах ей нипочем. А может, там уже и рассосалось все? — cказал Игорь, успокаивая Мирослава, у которого на лице появилось совершенно непонятное выражение, не то страха, не то напряженного ожидания.
Они спустились в подвал и подошли к двери.
— Блин... техно что ли она слушает? — удивился Игорь.
-Нет... не похоже, — дрогнувшим голосом отвечал Мирослав...— я такой никогда не слышал. Ребята застыли возле двери, не решаясь войти. Мелодия прерывалась ритмичным бульканьем, скрежетом, свистом, потом все затихало... и начиналось сначала. И чем дольше они стояли, тем меньше всего им хотелось войти и заняться делом, тем больше хотелось... чего именно, Мирослав понял не сразу, а когда понял, уже было поздно. Игорь судорожно ухватил его за руку и зашептал:
— Мирка... пойдем... туда... там бомбоубежище институтское, и никого, и темно... Пойдем...
Что-то отчаянно-властное было в этом срывающемся шепоте, что-то совсем непохожее на обычную насмешливую манеру Игоря.
Поворот, еще поворот... а дальше совсем темно. Спина касается холодного бетона, ноги подкашиваются, жадные губы целуют куда-то в шею, и скользят, скользят куда-то ниже, к ключице, потом обратно...
— Мирка... ты себе не представляешь... там в поле... как мне.... А в лесу клещи.... А по тропинке дачники ходят...И ты... я даже не знаю... как сказать... Тихо... не дергайся, ну пожалуйста... ну боишься, и не надо.... Я пальцем только... или...ну не дергайся... сейчас приятно будет...
Дернувшись раз, Мирослав затих, только дышал тяжело. Глаза закрыл, хотя и так почти ничего не видать. А его мелкий начальник повозился— повозился, и, поняв, что без смазки, да еще в такой не самой удобной позе ничего не добьется, попросту ухватил оба члена в ладонь. Дальше — просто. Найти теплые губы, раскрыть языком и понеслось... до сладкой судороги, до электрического разряда, рождающегося в очень конкретном месте и растекающегося по всему телу. И наплевать на затхлый подвальный запах... И непонятный шорох кажется ненастоящим.
Чуть было не застонав, Мирка открыл зажмуренные глаза. Прямо из темноты глянули два фосфоресцирующих изумруда.
— Игорь... там...там...
Едва успокоившийся после бурного выплеска эмоций, аспирант оторвался от партнера и оглянулся.
— Мррмяу! — Раздалось из темноты, и зеленые светлячки погасли.
-Брысь, негодная, — рассердился Игорь, застегивая брюки и неловко пытаясь очистить руку о неровности стены.
— Мирка, это ж кошка, тут в подвале штук пять, мышами кормятся, да сердобольные сотрудницы подкармливают. Пачкают они здесь нехило, уборщицы задолбались убирать. Пойдем, надо же на микробов поглядеть...Может, Зося уже свалила...
Но девушка все еще была на месте. Судя по тому, что ключ по-прежнему торчал в двери. Да и отсутствовали парни совсем недолго. Хотя бульканье и клокотание за дверью стихли, и только слышно было жужжание приборов.
— Нет, можно подумать, что это не наша комната, — ворчал Игорь, видя, что дипломник смотрит на него жалобно и как будто не хочет заходить. — и притом, если Зоська в порядке, то и с нами ничего не случится. И вообще, хватит дрожать и кукситься. Я тебе ничего такого не сделал. Ну потерлись немного... Не нравится — так и скажи...
На Игоря после неподобающих забав всякий раз накатывало раскаяние, и от этого он становился грубоват и наезжал на Мирослава, чувствуя, что тот ощущает нечто похожее... "Блин...нет, ну надо же.... Что за хрень... вроде уже сам себе слово давал... и опять..."
И окончательно смешавшись и рассердившись, он решительно открыл дверь.
Удивительное дело, в комнате почти не было привычного запаха, колбы с бактериями мирно качались на платформе шейкера, мирно гудел холодильник, из колонок компа лилась тихая музыка, кажется, что-то классическое.
— Привет, — дружелюбно откликнулась Зоя, — а я тут у вас хроматографией занимаюсь.
— Музыка у тебя приятная, незнакомая — отозвался Игорь, пряча испачканную руку за спину. — Да мы ненадолго, только на колбы с нашей нефтяникус посмотреть. Пробы завтра отбирать будем...
— Классика вечна, — улыбнулась девушка, совсем не собираясь смеяться над ребятами, не узнавшими Чайковского. — А послезавтра концерт в Доме Ученых, классический квартет, Бах и Гайдн. Не хотите?
— А что, пойдем вместе? — предложил Игорь, сразу же вспомнив свой благоразумный план по ухаживанию за дочкой член-корра. А еще ему ужас как хотелось уесть дипломника, стоявшего с таким потерянным видом, как будто он что-то ищет и не может найти, и не где-нибудь, а в собственной голове. Он уже знал, что тот совершенно примитивен в смысле музыкальных вкусов и дальше современных направлений вглубь музыкального искусства не продвинулся.
— Пойдем. А ты, Слава?
— Мирослав у нас рок-пан-гот, ему Баха слушать скучно будет.
Обиженный Мирослав постоял еще немного и вдруг выбежал из комнаты, только дверь хлопнула.
— Зоя, извини, что-то с моим подопечным не то... У него аллергия, боюсь, как бы плохо ему не стало, пойду догоню... А на концерт пойдем. Я за билетами завтра сбегаю.
Игорь, рассерженный уже не на шутку, широкими шагами летел по коридору. Мирослав обнаружился на ступеньках лестницы, ведущей на первый этаж. Он сидел, набычившись и глядя в одну точку.
— Мир, ну ты чего? Ты что, не понимаешь? Мне же надо пробу накопительной культуры у нее выцыганить. И чтобы она Михаилу Петровичу не рассказала, что мы культуру грохнули. И вообще, она девчонка неплохая... Ну ты чего, а? — Игорь сел на ступеньку рядом, легонько обнял младшего за плечи. Мирослав молчал, только сначала пытался сбросить руку, а потом перестал. Так они и сидели, слушая, как откуда-то снизу поднимается тихая, прерывистая музыка, совсем непохожая ни на Чайковского, ни на Баха. Сидели до тех пор, пока холод ступенек не стал донимать даже через джинсы и пришлось встать и уходить из института. Потому что вернуться не хватало духа.
— Знаешь, Мирослав, я завтра к начальнику гражданской обороны пойду, попрошу у него два противогаза. Будем в них пробы отбирать. — пообещал Игорь.
* * *
Работы навалилось немеряно. Зося, вроде бы растаявшая от ухаживаний, выдала Игорю последнюю и неповторимую пробу бациллус нефтяникус из холодильника на минус семьдесят градусов. Нужно было рассевать на среды с разным содержанием нефти, анализировать состав продуктов деградации. Да еще выделение плазмид, да еще постоянные попытки окончательно перетащить вещи из подвальной комнаты. Систему для хроматографии, термостатируемый шейкер для культивирования пришлось оставить на месте. Так и работали, то на старом месте, то на новом. Но вниз старались ходить ненадолго и днем. В противогазах оказалось несподручно. Игорь ловил себя на том, что в минуты относительного покоя вовсе не Зосины прелести заставляют покашливать и сердито тереть лоб, пытаясь прогнать наваждение. Лохматая голова подопечного, склоненная над штативом с пробирками, тонкие руки, серые глаза и острый носик — вот что смущало, тревожило. И пробегало электрическая волна где-то внутри... А как же, ведь нервный импульс— это электричество и есть. Игорь злился и гонял Мирослава нещадно.
— Посмотри, на пробирках белый налет! Ну кто так моет, а? Перемыть!
— Почему у тебя повторности не сходятся? Да разве так можно обращаться с автоматической пипеткой? Полпробы оставил в наконечнике! И чему только вас на практикумах учат!
Мирослав краснел, молчал, и только иногда зло огрызался:
— Ничему не учат. У нас на практикумах гербарии делали и по чучелам птичек вид определяли.
Мысль о том, чтобы забраться в родную когда-то комнату 018 и оттрахать Мирку по всем правилам науки и техники, хотя и посещала голову аспиранта, но долго там не задерживалась. Страх перед неведомыми глюками еще бы ничего, но Зося... Девушка окончательно оккупировала комнату, и вечерами оттуда раздавались резвый стук клавиш или неизвестно какого направления музыка. И ухаживания шли как-то вяло. Пару раз сходили на концерты, пару раз на выставки в Доме Ученых. И всякий раз удавалось разве что в щечку ее чмокнуть. Видно было, что хотя девушке Игорь не противен, но пылкой страсти не намечается.
"Через месяц Димка в поход уйдет на неделю... И буду я один в комнате... А если ее позвать? Хотя... фиг его знает, вряд ли что-то получится... Не пойдет... Да и к чему спешить... Вот женюсь... А если... если Мирке предложить пожить у меня недельку? Никто ведь ничего такого не подумает. Отчет по практике помогу ему сделать..." — думал Игорь, возвращаясь с очередного не то свидания, не то культпохода.
Лето лениво распускало белую пряжу тополевого пуха. Соловьи примолкли, одни зяблики верещали с прежней непосредственностью. Работа, работа и еще раз работа...
"Так опять лета не увижу... Но это последний рывок... Бациллус нефтяникус как на грех разрушает нефтепродукты без особого энтузиазма, даже хуже, чем штаммы, уже давно бывшие в работе. И с Зосей не пойми что... И Мирка... Эх, да пропади все пропадом, приедет шеф, скажу ему, пусть дает разрешение диссер писать. Материала хватает, статьи есть. Ну не идет с нефтяникусом... А как было бы круто..." — усталость наваливалась на аспирантские мозги, утомленные жарой, бесконечными экспериментами, и сумятицей личной жизни. Зоя впорхнула в комнату птичкой-зарянкой и защебетала, видно от смущения:
— Игорь, мама хочет с тобой познакомиться, в субботу приходи на чай, посидим, поговорим, ну пожалуйста...
Стрижи пищали на грани ультразвука, пахло скошенной травой с газонов. Игорь в приличных серых брюках и белой рубашке (галстука у него не было, он и понятие не имел до сих пор, как его завязывают) в раздумчивости двигался в сторону Зосиного дома с букетом строгих темно-красных роз и коробкой конфет от Коркунова:
"А вот возьму и сделаю предложение. И будь что будет. Надоели уже эти конфетно-букетности." Мысль казалась недурной, но что-то такое шевелилось в душе давящее, примерно как в детстве, когда нужно было идти в гости вместе с мамой в дом, где одни взрослые и надо хорошо там себя вести.
Немного помявшись перед входом в подъезд, выдохнув, молодой человек поднялся по лестнице на третий этаж и позвонил. Зоя встретила его милой улыбкой, выдала тапочки и повела в комнату.
— Мама, это Игорь.
— Добрый вечер, Наталья Дмитриевна, — солидно произнес гость и протянул розы стройной женщине неопределенного возраста в обтягивающих синих брюках и белой вышитой кофточке.
— Приятно познакомиться. Зоинька мне о вас рассказывала.
Парадные китайские чашечки с рисунком цветущей сосны, салфетки ручной работы, маленькие печеньица и мед создавали ощущение не столько уюта, сколько церемонности и солидности. На стенах пейзажи, похоже, какого-то местного художника и большой парадный портрет академика Серова, отца и мужа.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
