(Весь) Матриархат

— Диллин, где моя мантия? — хриплый голос еще живого трупа из его кабинета, — долго мне ждать?

Самый несчастный из всех учеников магов отчаянно не понимал, для чего вообще этому гнилому куску мяса наряжаться перед этим выскочкой — Асхатом Сойорном? Подумаешь первый сын второго дома, подумаешь фактически именно он руководит Эрелдином, но ведь маг-то он посредственной. Сам же Карагэл чуть ли не каждый день потешался над его промахами и ошибками.

— Бегу, господин, уже все готово!

О, если бы ему можно было заходить в комнату учителя с закрытыми глазами и не видеть этой тошнотворной картины. Корка струпьев и язв была настолько толстой, что казалось только она и прикрывает желтые кости мага. Брррр, к этому зрелищу невозможно привыкнуть. Слава Ллос, Карагэл не в том состоянии, чтобы домогаться своих учеников, как это делают некоторые с позволения сказать преподаватели.

Учитель не поблагодарил его. Он никогда не благодарил за то, что оплачивал деньгами или услугами. Более того, он считал, что нахальный, ленивый и дерзкий мальчишка получал от него, от Карагэла Кеил-Ра, не сравнимо больше, чем отдавал. Без такого замечательного наставника, он бы давно закончил свою жизнь на алтаре Ллос, как другие, нищие и бесполезные простолюдины. Да он должен от благодарности языком вылизывать каждую язвочку на теле своего покровителя. А он морду воротит, морщит брезгливо свой длинный нос и кривит тонкие губы.

Все процедуры прошли как обычно молча, изредка прерываясь окриками наставника и глухими ударами посоха по затылку и другим частям тела ученика. И вот, когда Диллин все еще упрямо навинчивал кольцо на перемотанный бинтами палец наставника, из коридора апартаментов гниющего Кеил-Ра послышался голос того самого выскочки Асхата Сойорна.

— Карагэл, друг мой, да продлит Ллос своей милостью твои дни.

— Асхат, ты почтил своим присутствием моё скромное жилище, — напрягая свои слабые голосовые связки, прошелестел наставник, умудрившись вложить в эту короткую фразу столько подобострастия, что Диллина снова затошнило.

— Недотёпа, вечно ты копаешься, — этот тихий шелест уже был обращен к нему. Карагэл выхватил свою руку, оставив в кулаке ученика дорогой перстень с мощными защитными чарами и, с трудом переваливаясь с одной гнилой ноги на другую, заковылял на встречу к своему гостю.

Сначала они обсудят своих коллег по Эрелдрину, не забыв густо полить ядом и сквернословием каждого, потом после 'легкого ужина' из пяти блюд дойдет очередь и до цели визита.

Умотанный подачей блюд Диллин, неграциозно плюхнулся на кресло рядом с дверью в кабинет наставника. Место было давно присиженное и прислушанное, удобное в том числе тем, что дроу мог в любой момент вскочить и сделать вид, что просто мимо проходил. На этот раз разговор затянулся и выглядел совсем уж отстраненным. Как Диллин не пытался разобраться, зачем его высокоумнейшее тщеславие изволил нагрянуть с визитом, так ничего и не понял.

Кольцо медленно перекатывалось меж фалангами его пальцев, поблескивая разноцветными огоньками драгоценного камня. Пройдя несколько циклов туда и обратно, перстень незаметно скрылся в полах потрепанной мантии. Уголки губ ученика слегка дернулись в улыбке.

— Диллин, мальчик мой, поди сюда.

Надо же. 'Мальчик мой'. Сколько нежности и ласки в голосе, а ведь за более чем двадцать лет обучения его так называли всего несколько раз и ничем хорошим это для него не заканчивалось.

Асхат Сойорн встретил испуганного Диллина тепло и приветливо, что только сильнее испортило ему настроение.

Этот статный дроу в алой мантии, соперничающей по красоте и богатству с консортами первых домов, чьи пальцы едва сгибались под тяжестью нанизанных перстней, а широкую шею украшал шитый золотом кошелек, выглядел в их пропитанной смрадом гноя комнате как пятно солнца на адамантине.

— Юноша, твой наставник всячески рекомендовал тебя мне, нахваливая твою исполнительность и умение держать язык за зубами. Я признаться не хотел обременять его просьбами по столь мелкому поводу, но он милостиво передал тебя мне во временное распоряжение. Ты ведь не откажешь в услуге другу своего покровителя?

'Ах ты сын иблиса и фригидной жрицы' думал Диллин, но в глаза смотрел со страхом, как полагалось, 'как же мне отказаться, когда ты же меня под любым предлогом спровадишь к алтарю? И явно не для того, чтобы отмывать его от жертвенной крови'.

— Да, магистр.

Асхат коротко кивнул. На какой-то миг в его глазах мелькнула лукавая искорка, но тотчас же пропала.

— Нужно проследить за двумя женщинами, узнать о чем они говорят, чем занимаются, когда остаются одни, куда ходят, с кем встречаются.

Асхат извлек из шейного кошелька две искусно сделанные миниатюры и положил на стол перед Диллином. Одна миниатюра из темного камня с красными прожилками, другая изумрудно-зеленая. На них барельефы портретов этих двух женщин. У обеих в волосах диадемы с изображениями любимцев Ллос, обе явно аристократки и похожи, будто сестры. Резчик по камню поскромничал с деталями или намеренно не изобразил ничего, что могло бы пролить свет на личность этих прекрасных женщин.

— Не пытайся вспомнить, врят ли ты видел их когда-нибудь. Это Джиханна Д'араунд и Назира Сойорн.

Видеть — не видел, но кое-что слышал. Назира первая дочь второго дома и сестра Асхата. Высшая жрица Ллос, тут без сюрпризов, а вот Джиханна крайне необычная женщина дроу. Начать хотя бы с того, что она не жрица, а генерал. Не понятно, как матрона в свое время допустила, чтобы в четвертом доме было на одну жрицу меньше, чем могло бы быть, но зато дом получил великолепного воина и не менее блистательного полководца. А еще говорили, что Джиханна настолько развратна, что не пропускает ни одного аристократа, и таскает к себе в постель даже простолюдинов. Оказаться бы рядом в тот момент, когда она выбирает очередную жертву. Ну хотя бы разок.

— Магистр, я готов. Позвольте лишь один вопрос. Женщин двое и что мне делать, если они разделяться?

— Тогда твоей целью станет Джиханна.

Голос Асхата понемногу терял столь несвойственную ему благожелательность, обретая деловые интонации.

— Свои сообщения будешь отправлять с посыльным. Вот с этим. Его зовут Дзирт.

Магистр достал откуда-то из-под стола клетку с маленьким летучим крысенышем. Этот отвратительный кровопийца, встревоженный тем, что его клетку вытащили из темноты на свет, противно пискнул и, расправив кожистые крылья, закачался на жердочке.

— Обе госпожи сейчас присутствуют на скачках каввеканов, если поспешишь, то успеешь застать их выходящими из ворот Гексастериума. И последнее. Если эти женщины обнаружат твое пристальное внимание, то постарайся уйти из жизни сам, как можно быстрее. Иначе или они или я будем убивать тебя настолько медленно и мучительно, что ты тысячу раз пожалеешь о том, что не успел сбежать в чертоги Ллос без нашего в этом участия.

Диллин невольно покачнулся, пытаясь ухватиться за косяк двери.

— Да, магистр. Я могу идти?

Дождавшись утвердительного кивка и плотно сжав губы, чтобы сквозь них ненароком не просочилось проклятие, дроу подхватил клетку с крысенышем и покинул помещение, согнувшись пополам и отворив себе дверь собственным задом. Прийти в себя он смог только оказавшись за пределами стен Эрелдина, жадно вдохнув благодатной темноты с примесью грибного аромата. Его источали растущие неподалеку в роще гигантские грибы жныри. Повеситься что ли на одном из них?

— Как думаешь, а Дзирт?

Диллин достал из клетки посыльного и немилосердно сжал его тощее тельце, как будто старался выжать из него всю кровь вместе с жизнью. Несчастный звереныш жалобно запищал.

— Слушай меня, кожистой мешочек с дерьмом, если из-за твоего писка меня обнаружат, то будь уверен, что я успею оторвать твою башку раньше, чем ты успеешь пикнуть во второй раз. Ты меня понял?

В ответ мышонок не издал ни звука, только смотрел своими умильными глазками-бусинками прямо в пылающие гневом красные глаза Диллина.

— Будем считать, что да, — вздохнул дроу и засунул навязанного ему посыльного к себе за пазуху.

Такая роскошь, как собственный ездовой ящер или паланкин с четверкой рабов ему были недоступны, поэтому весь путь от академии до Гексастериума предстояло преодолеть пешком. Прохладный пещерный воздух остудил голову и позволил взглянуть на ситуацию под иным углом. Если представить. Просто представить, что ему удастся выполнить это задание и выжить после него, то можно будет робко понадеяться сбежать от Карагэла в услужение к Асхату. А это значит прощайте грязные бинты и вонючие пеленки навсегда. Кончено, если Асхат когда-нибудь не доиграется со своими магическими экспериментами и не превратится в кое-что похуже.

Бесшумной тенью скользя по грязным переулкам кварталов простолюдинов и загодя обходя резиденции Великих Домов стороной, Диллин вынырнул на освещенную и сильно оживленную в это время рыночную площадь. Как-то некстати вспомнился перстень, что случайно закатился к нему в карман. Интересно, как быстро магистр вспомнит про него и вспомнит ли вообще. Покупал он его в одной из ювелирных лавок не далее, как несколько дней назад и студент даже помнил в какой именно. Нет, продавать драгоценность пока рано. Во-первых магистр может спросить про перстень и тогда можно будет его вернуть со словами, что нашел под кроватью во время уборки, а во-вторых магические артефакты просто так в руки не падают. Возможно эта вещица еще послужит самому Диллину. Осталось только узнать, чем конкретно её зарядили. Стены Гексастериума с немым укором поднимались сразу за торговыми палатками и времени до окончания скачек каввеканов оставалось не так много. Но было бы величайшей глупостью иметь оружие или инструмент защиты в руках и ничего не знать об этом и Диллин решительно завернул к порогу ювелирной лавки мастера Цахика.

Наверное, матушка Диллина грешила с аристократами. Потому что когда он распускал волосы, его удлиненное лицо с тонкими чертами, прямой нос, ровно очерченные губы придавали ему лоск высокородности. Гибкий и легкий, будто воздушный, он резко отличался от своих кряжистых и нескладных братьев-солдат и работяги-отца. Вот только потрепанная ученическая мантия портила все впечатление. И едва он появился на пороге лавки, как мастер-ювелир Цахик уже знал, кто перед ним и даже успел не слишком любезно поджать губы.

— Приветствую, юноша. Как здоровье твоего наставника? Доволен ли господин Кеил-Ра его перстнем?

От внимания Диллина эта презрительная складка губ не ушла. И без того заготовленная красочная речь на волнах негодования полилась особенно легко и непринужденно.

— Доволен? И ты смеешь спрашивать доволен ли магистр твоим с позволения сказать артефактом! Это неслыханно! Великий дом Кеил-Ра в лице достопочтенного магистра Карагэла оказал тебе небывалую честь, обратив внимание на твои поделки, а ты столь самонадеянно решил нажиться на этом, подсунув явную фальшивку! Да ты хоть знаешь, какие свойства демонстрирует этот перстень вместо заявленных! Магистр Карагэл разочарован, чрезвычайно разочарован, я бы даже сказал, что он в бешенстве! И если бы не прискорбный недуг, так некстати приковавший достопочтенного магистра к постели, он был лично пришел сюда и спалил бы всю твою лавку вместе с твоими побрякушками, а тебя самого превратил в помет гоблина!

Диллин разошелся уже не вполне понимая, что он говорит, с наслаждением выплескивая на голову ни в чем не повинного торговца весь свой гнев, ярость и всю досаду от свалившегося на голову Асхата Сойорна с его подковерными интригами. Он вопил, угрожал и расписывал в красках все возможные кары, которые только могут постичь Цахика.

— У тебя остался только один шанс сохранить столь важного клиента и свою деловую репутацию. Немедленно выдай полную магическую карту на это кольцо. И может быть часть побочных эффектов невероятными усилиями Великого Магистра Карагэла Кеил-Ра удастся превратить в полезные, — произнес слуга уже вполне ровным и спокойным голосом.

Если бы столь вдохновенную тираду произнесла жрица Ллос, то Цахик бы уже валялся на полу и молился. Но поскольку это был студент Эрелдина мужского пола, простолюдин и слуга, то эффект произнесенного в устной форме нагоняя заключался в том, что ювелирщик опешил и несколько раз попытался вклинить в цветастую брань Диллина свои 'мммм' и 'ээээээ'. Когда ученик Карагэла наконец закончил, он услышал в ответ.

— К-карта, сссейчас.

Ювелирщик скрылся во внутренних помещениях лавки, на ходу бормоча что то про, что совсем не обязательно орать и угрожать, что нет таким проблем, которые нельзя было бы решить мирно, что можно было просто сказать. Пока он ворчал и копался в своих бумагах первоначальный испуг прошел и ювелирщик начал соображать:

— Погоди, я же отдал господину Карагэлу Кеил-Ра этот свиток вместе с кольцом. А второго такого же у меня нет. На каждое проданное колечко такие хранить ни одного склада не хватит.

Цахик вернулся к Диллину, задумчиво потирая лоб.

— А что не так с кольцом? Защита от инфравидения там безупречна, я сам проверял. Никто не различит тебя в полной темноте, даже если будет смотреть на тебя в упор. Разве что с защитой от яда что-то не то. Так оставь, я посмотрю, что можно сделать. Совершенно бесплатно, а чуть позже сам принесу кольцо магистру.

По спине Диллина заструился холодный пот. Оставлять кольцо он не собирался ни при каких обстоятельствах. Впрочем, то за чем он пришел он уже услышал.

— Ты что же это, Цахик, сомневаешься в талантах и мастерстве магистра Карагэла?

Диллин уже набирал в грудь побольше воздуха, чтобы разразится новым потоком возмущенных слов, как ювелирщик его прервал.

— Нет, что ты, что ты. Просвещенность магистра в магическом искусстве достойна войти в легенду. Я ни словом, ни мыслью не мог в этом усомниться. Но зачем утруждать столь занятого дроу, да еще сраженного недугом, такими мелочами, когда я могу сам...

— Не ступай на эту скользкую тропу велеречивых оправданий, оступишься — не поднимешься. Если дело дойдет хотя бы до намеков о немощности любого рода, чрезвычайно оскорбительных для магистра, то здесь буду стоять не я, а отряд солдат третьего дома. Просто выдай мне нефрит, который необходим магистру для его очередного эксперимента и я уйду.

— Но. Но. Конечно, — ювелирщик сдался, понуро опустив голову и развернувшись в сторону подсобки.

Диллин напряженно высверливал взглядом спину Цахика, пока он рылся в своих запасах в поисках нужного камня. Едва нефрит оказался в цепких пальцах слуги, как он, не говоря больше ни слова, круто развернулся и вышел вон, догоняемый потоком заверений от ювелирщика в отменном качестве его товара и его личной преданности всему дому Кеил-Ра и магистру лично.

Диллин немедленно надел перстень и натянул рукав мантии как можно ниже, чтобы скрыть его. Мало ли ворья шатается по рынку, а вещица оказалась весьма полезной. Ох и попадет ему от магистра, вздумай тот еще раз заявиться в лавку Цахика за покупками. Въедливый ювелирщик обязательно заведет разговор о перстне, сокрушаясь, что не смог как следует вылизать гниющий зад якобы возмущенного Карагэла лично. Но, возможно, сам Диллин к тому моменту уже будет мертв и Карагэл уже не сможет слишком уж сильно ему навредить, поэтому сосредоточится сейчас нужно на другом.