Магистром был человек тридцати лет, вполне приятной наружности, с правильными чертами лица и светлыми волосами; и изящными манерами. Его поведение указывало на очень высокий статус этого кэлла.
Он покинул дом последним, в сопровождении четырех человек. Они пошли пешком, тихо переговариваясь. Я осторожно следовал за ними. Мы добрались до небольшого моста через небольшую речушку, разделившую Шапэйе, и там остановились.
Ибо им загородили путь. При блеске луны хорошо просматривались черные фигуры в угрожающих позах.
Оказалось, что моих заговорщиков поджидала засада. Десять человек встали у нас на дороге.
-Кого мы видим: любители ночных прогулок! — окликнул их человек в маске и плаще, на котором под светом луны отчетливо виднелась нашитая на него, белая звезда. — Мне и моим друзьям не терпится узнать, почему вы шляетесь по предместью поздно ночью. Это попахивает заговором.
-Нам не нужны неприятности, элл. Дайте нам свободно пройти, нечего цепляться к прохожим.
-Ишь, ты! Чего захотели? Может, вы замышляете что-нибудь против короля или коннетабля?
-А вам-то — какое дело, что мы замышляем, ...идите своей дорогой!
-Вот те раз!— засмеялся человек в маске. — Почем я знаю кто вы такие?
-Так тем более проваливайте! — сказал один из рыцарей тайного ордена.
-Вы — грубиян, юноша, и мне придется научить вас хорошему обращению.
С этими словами люди в плащах со звездами напали на заговорщиков. Им пришлось нелегко: одного сразу ранили, и он громко застонал, схватившись за живот, удерживая кишки. Остальные, заняв оборону спинами друг другу, стали отбиваться от нападавших.
В принципе, я мог спокойно миновать это приключение, но, то ли, я был молод и глуп, то ли, мне хотелось размять свои руки и ноги, а может и то, что драка была не на равных — сыграло свою роль: я решил принять в ней свое деятельное участие. Я совсем забыл, что на мне плащ-невидимка и бросился на противника с мечом. Двух я сразу пропорол, тем более, что это было легко: в темноте никто ничего не понял. Все, наверное, думали, что это люди магистра ранили нападавших. Потом, я, вспомнив, что меня никто не видит, решил разоблачиться и повернул пряжку на плаще, представ перед изумленной публикой так, словно выскочил из-под земли, что в данной ситуации сыграло хорошую службу: все на миг опешили, и я занял лидирующее положение. Почувствовав помощь, тайные союзники вздохнули с облегчением и стали отбиваться с большим азартом, чем прежде — отчаяние сменилось надеждой. Нейтрализовав одним красивым ударом еще одного, я решил, что внес достойный вклад в общее дело. С остальными злоумышленниками мои товарищи справились сами: двоих легко ранив, а двоих — заставив лечь на землю. Нападавшие вынуждены были обратиться в бегство, живые уносили тех, что не могли двигаться сами.
Из чего я сделал вывод, что им непременно хотелось сохранить свое инкогнито, что было глупо — плащи со звездой явно указывали на их принадлежность какому-то ордену.
Один из моих новых собратьев по оружию оказался легко ранен в плечо, магистр тайного общества держался за левую голень: удар чьего-то меча чуть не рассек ее пополам, он прижимал руку к ране и скрипел зубами от боли.
-Позвольте, я перевяжу вашу рану, элл,— сказал я. — Иначе, вы истечете кровью — я знаю небольшой толк в этом.
Расположив его кое-как на земле и подсунув плащ ему под голову, я попросил других снять свои тонкие дорогие сорочки и разорвать их на полосы. Перевязав рану, как меня когда-то давно научил отец, я посоветовал раненому поднять ногу, чтобы уменьшить поток крови. Два товарища его отправились за помощью и носилками.
Один из оставшихся, с очень изысканными манерами, обратился ко мне:
-Позвольте узнать ваше имя, отважный элл, чтобы мы все могли сказать слова благодарности за ваше участие в этом неравном бою.
-Меня зовут баронет Орджанг, Жарра по имени Льен, но я человек неизвестный в Мэриэге и потому несведущий в том, что происходит в нашей славной столице — мой первый день знакомства с ней начался таким вот оригинальным образом.
-Так вы не из Мэриэга, даже? И вы сами не знаете, кому сейчас оказали огромную услугу ? — обратился ко мне один. — Вы только что помогли спасти жизнь принца, герцога Орантона.
Его высочество велел подойти мне и сказал, что он хочет непременно видеть завтра меня у себя во дворце.
-Если я не умру от своей раны, — добавил он.
-Кто на вас напал?
-Проклятые неберийцы, демон их разрази! — сказал один из дворян.
-Не делайте поспешных выводов, Паркара! — оборвал его магистр.
Помощь подоспела, и мы расстались.
Совершенно сраженный своими ночными похождениями, я вернулся в свою комнату и лег на кровать. Проспав десять часов младенческим сном, почувствовал всю полноту жизни: я успел обзавестись и друзьями и врагами одновременно, еще не зная толком ни тех, ни других, что, впрочем, было те времена вполне нормальным явлением для людей моего возраста и звания.
Все складывалось как нельзя более удачно — я собирался просить о встрече принца, а он сам пригласил меня.
Только сейчас до меня дошло, что я, вполне вероятно, спас жизнь будущего короля, если он переживет старшего брата, то будет править в Ларотум. Я защищал его жизнь, перевязал рану — такие услуги легко не забываются — вот он момент удачи — лови ее за хвост,— сказал я себе. Еще толком не подумав над тем, что замышляли заговорщики из ордена Дикой розы, я уже строил планы своего блестящего будущего. О 'разных мелочах' я подумаю потом — меня ничто не могло остановить на пути к успеху. И я стал наводить лоск в костюме: оделся с особой тщательностью, нацепил знак бриллиантовой кошки, на пальце красовался перстень герцогини Брэд: я чувствовал себя королем мира, собравшимся его покорить — в таком настроении я вышел из дома.
Глава 3 Новые знакомства
Меня приняли весьма любезно. Принц Орантон с перевязанной ногой лежал в постели. Это был человек лет тридцати, с привлекательной внешностью, спокойный и дружелюбный, что удивительно для его положения. Позже, много времени спустя, я открою для себя некоторые неприятные черты его характера, но сейчас он произвел на меня хорошее впечатление.
Он сказал, что ему уже кое-что сообщили обо мне. Его высочество расспросил про герцогиню. Я воспользовался случаем и передал ее письмо.
-Я вижу у вас на пальце очень интересный перстень, — сказал принц.
'Что особенного в перстне герцогини?' — подумал я.
-Знак Синего клена, откуда он у вас? Вы имеете какое-то отношение к братьям? Насколько я знаю: они не принимают в свое братство воинов, в чем их несомненная ошибка.
-Вы говорите про этот перстень?
Я совсем забыл про перстень, переданный мне Пентамоном.
-Мне подарил его один человек за добрую услугу. Я не имею никакого отношения к этому культу.
-Что ж, пожалуй, сейчас для вас это может быть и неплохо. В свете того, что начинает твориться в Ларотум. Мой брат затеял великую войну за души своих подданных. Какие у вас планы в Мэриэге?
— Я не прочь найти себе достойное занятие для молодого человека, так как жизнь в провинции наскучила мне. Я приехал в надежде устроиться на службу к хорошему хозяину.
-Так вы не служите больше у герцогини? И это после того как она сделала вас баронетом? Судя по всему, она весьма высоко ценила вас.
-Она отпустила меня мир посмотреть. В замке мои услуги сейчас не требуются.
-Что ж,— задумчиво сказал принц,— вот вы и подсказали мне сами как вас наградить за храбрость. — Я понимаю так, что покровителя вы себе еще не нашли.
-Выбор достойный, а я провинциал — боюсь ошибиться.
-Что вы скажете, если я вас приближу к себе? На первых порах, конечно, я не смогу предложить вам должность. К тому же, у меня своих людей довольно, но вы мне нравитесь. Мне нужны храбрецы, подобные вам. Я позволяю вам присутствовать при моем утреннем выезде, составлять мне компанию в моих передвижениях по городу, сопровождать во дворец.
Слуга доложил о новых визитерах.
Это были некоторые из приближенных к принцу людей. Он представил меня им, объявив, что отныне я состою в его свите.
На меня с прохладным любопытством уставились пятеро молодых людей. Каждый из них, в свою очередь, произнес собственное имя и вежливо поклонился.
Этими людьми были: граф Киприем Брисот, возглавлявший личную охрану принца, человек с внешностью воина, гладко выбритый череп его отливал бронзой, лицо украшала маленькая бородка клинышком; барон Эвен Равгад, чернобровый, немного напыщенный щеголь, но превосходный фехтовальщик, именно он вчера более всего отличился в драке; граф Влаберд Лону, человек невысокого роста, смазливый до безобразия дуэлянт, начинающий превращаться в сибарита, все, что осталось в нем от рыцаря любящего битвы — роскошный меч и отрезанное ухо; кэлл Алонтий Влару, молодой, очень нервозный и, как оказалось, немного завистливый человек, с болезненным чувством привязанности к принцу; барон Терий Паркара, очень шумный и энергичный дворянин. Чуть позже к нам присоединился симпатичный молодой человек, Флэгерций Влару.
-Это достойные и наиболее приближенные ко мне люди,— улыбнулся принц, — моя свита. Я рекомендую вас этим кэллам, чтобы они взяли вас, так сказать, под свое крылышко — Мэриэг не слишком спешит открыться новичкам.
Я поблагодарил принца за оказанную мне любезность и, поскольку, он не дал указания уйти, я задержался. Вошедшие эллы вели себя в присутствии принца более чем непринужденно. Они расположились кто, где мог: барон Равгад оседлал мраморного льва, Алонтий Влару присел на краешек стола, Брисот и Паркара дружно расположились на софе, едва вместившей их мощные торсы, а граф Лону плюхнулся на кровать рядом с принцем.
-Осторожно, Лону! Ты сел на мою больную ногу — из-за тебя мне ее ампутируют!
-Побойтесь Бога, таннах, тысячу лет вашему здоровью!— рявкнул граф.
Принцу, похоже, была по душе подобная вольность — он и мне кивнул на скамью возле камина. Я скромно присел, повернувшись спиной к огню, отчего меня сразу бросило в жар.
Всех их, кроме Алонтия Влару, я видел вчера на тайной встрече. Как оказалось, не я один имел повод для радости: графа Лону повысили в придворной должности, он теперь стал лерг-баргом. Герцог Квитанский перевел его с должности лерг-норга, которая досталась Алонтию. Меня все это пока не касалось, я просто пытался сейчас разобраться в отношениях этих людей и их положении при дворе принца.
Завязался немного легкомысленный разговор — на меня же никто не обращал внимание. Более всего в разговоре усердствовали трое: Лону, Равгад и Паркара. Они наперебой сыпали сплетнями, шутками и пикантными анекдотами.
На лице Флэгерция Влару витала мечтательная улыбка, лицо Киприема Брисота было достаточно невозмутимым, казалось, что он не любил выражать свои чувства, а может, он привык к болтовне своих товарищей, и она ему достаточно приелась.
Что касается Алонтия Влару, он, то смеялся невпопад, то кисло улыбался.
Основной темой разговора служил приезд графа Авангуро, опальной личности при нынешнем правлении.
-Я говорю, что только дела любовные могли его привести сюда, — настаивал Лону.
-Нет, он точно что-то замышляет, наш старый добрый смутьян! — уверял Паркара.
Я мало знал о том, что творилось при дворе, и пока, внимательно слушал, не очень хорошо понимая, о чем идет речь. Принц заметил недоумение на моем лице и милостиво обратился к Паркаре и Лону:
-Кэллы, не сочтите за труд посвятить баронета во все подробности. Он недостаточно осведомлен о наших столичных безобразиях.
Обернувшись и посмотрев на меня как на диковину, граф Лону снисходительно стал объяснять:
-Граф Авангуро — двоюродный дядя короля, но его происхождение не блещет чистотой, он внебрачный сын Олонсе Кробоса, деда его величества Тамелия и его высочества Орантона. И как вам нравится, Авангуро на буйных пирушках не раз имел дерзость заявлять о том, что у него более прав на престол, чем у его племянника! Которого, к слову сказать, он же сам и короновал. Он попросту был пьян, это единственное оправдание сумасброду и развратнику. Но, кроме того, у него однажды вышла ссора с королем, а ведь они сверстники и с детства большие друзья: Олонсе произвел бастарда на свет, когда его невестка была на сносях.
Люди всякое болтали, по молодости наш король тоже был падок на приключения. Но, в общем, граф добился чего хотел: его отправили в изгнание.
-И он еще легко отделался,— кислым тоном заметил принц, — многие за такие речи шли либо в застенок, либо на плаху.
-Говорят, что его видели в Мэриэге. Он нарушил приказ короля и вернулся тайно. Эти слухи достигли дворца, и как я слышал, король в бешенстве! Если его поймают, графу не поздоровится.
Я размышлял. Интересно, почему король сохранил жизнь этому человеку: ему от него что-то нужно, или ...другая причина?
Вскоре принц заявил, что ему следует отдохнуть, и он послал куда-то Брисота и Равгада с поручением. А остальных отпустил. Когда я покинул покои своего нового покровителя, мимо меня прошли молодые люди, с которыми я только что познакомился: было ясно, что принять меня в свою компанию они не спешат. Что ж, я не стал навязываться.
-Куда мы теперь Влару?— громко спросил Паркара.
-В 'Корону и Перец', как обычно, — ответил Влару, — надо утолить голод, а то у принца мы наелись одними разговорами.
-И в этом истина! — подтвердил Паркара.
Они громко рассмеялись и пошли прочь.
Одноухий граф Лону и вечно недовольный, не в пример своему родственнику, Алонтий Влару, тихо разговаривая и не прощаясь с Паркарой и Флэгерцием, пошли в другую сторону, отчего я сделал вывод, что среди людей принца тоже нет особого единодушия. Если они делятся на маленькие группировки, значит, не все так дружно в доме Орантона: может, соперничество, может, зависть — это еще предстояло понять.
Я же остался пока в стороне. Небольшого времени проведенного в обществе этих людей мне не хватило, чтобы определиться в своих предпочтениях. Интуитивно я потянулся к Паркаре и Влару: они мне больше понравились. И я неспешно двинулся за ними в кабачок 'Корона и Перец', надеясь там в непринужденной обстановке навести мосты. Они шли, увлеченные беседой. Я издали наблюдал за ними: и то, как жизнерадостно жестикулировал Паркара, и как добродушно смеялся Влару, убедило меня, что с ними мне будет легко сблизиться.
Они вышли из Белого Города и вошли в Синий квартал, в котором, между прочим, проживали многие молодые люди из знатных семейств, служившие у принцев, но стесненные, как водится, в средствах. Искомый кабачок находился неподалеку от улицы, на которой находился мой дом.
Я спустился в полуподвальное помещение с широкими разбитыми ступеньками и навесом, под которым можно было оставить свою лошадь. Мальчишка слуга за мелкую монету, тут же подхватил поводья и привязал коня.
Я приоткрыл толстую скрипучую дверь и присмотрелся — из подслеповатых окон струился слабый свет. Но в помещении все же хорошо просматривался маленький толстый хозяин с носом-картошкой и с десяток посетителей.
