| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Гарик замолчал, то ли что-то обдумывая, то ли ожидая ответа от Вероники, то ли оценивая своё высказывание.
-Ну, муж-то куда делся?! — вновь поинтересовался он.
-Убили его, — ответила Вероника.
-Он что, бандит был?
-Видать, бандит.
-А кто убил-то?! Московские что ли?!
-Всё тебе знать надо! — в первый раз возмущение девушки прорвалось сквозь страх и смятение.
-Ты не дерзи мне, а то сейчас мигом выкину на улицу! Там тебя Саид и подберёт!.. Так кто убил-то?!
-Тот, второй, что в машине сидел со мной рядом, на заднем сиденье, — ответила Вероника, негодуя внутри по поводу допроса, который был совершенно неуместен.
-У-у-у, по нему и не скажешь! Худой, щуплый! Он что, тоже бандит, что ли?! — удивился армянин.
-Он дурак! — со злостью ответила девушка. — Слушай, давай позже ты мне допрос устроишь! Иди, договаривайся насчёт машины, и айда в поезд, он уже скоро отчалить должен! Опоздаем — на своей колымаге меня в Сумы повезёшь! — Вероника почувствовала, что страх постепенно укладывается в её душе. Уже и кавказцы почему-то не казались такими страшными, как поначалу, может быть, от того, что всё как будто бы уладилось.
-Ладно, лежи здесь тихо! — приказал армянин. — Я пошёл!
Дверца захлопнулась. Шаги стихли, и Вероника снова осталась одна.
Теперь она мучительно раздумывала, как бы поскорее отделаться от этого незваного гостя. Она так и прозвала его про себя — "гость".
Ей совсем не улыбалось привезти на родину у себя на хвосте этого наглого армяшку. "Чурок" она терпеть не могла, никогда их и за людей-то не считала. Чёрные, как вороньё! Вероника видела их у себя дома только на колхозном рынке, где они торговали завозными, южными фруктами и овощами. Они ей всегда не нравились. Чужой народ, неруси! К тому же спекулянты! Сами ничего не выращивали, а торговали мандаринами да персиками, которые с Крыма привозили на своих "копейках" с усиленными рессорами, которые использовали как грузовики, нагружая их тонной фруктов. Там скупали за бесценок в колхозных садах, а тут втридорога продавали. И цену не сбавляли, даже если товар портиться начинал. Они тогда его просто выбрасывали! И, надо же, в Москве с "чуреком" вплотную пришлось столкнуться! Да ещё с ней в Сумы поедет! Вот наглые эти "чурбаны"!
Тьфу — Веронике стало противно так, что она сплюнула на пол. Она и подумать никогда не могла, что так тесно придётся общаться с представителем народа, который она, мягко говоря, недолюбливала и не уважала. Вдруг Вероника представила что придётся, наверное, целоваться с этим "черномазым", и её едва не стошнило. Тьфу — мерзость какая! Не приведи!!!
Только теперь до неё вдруг стало доходить данное армянину обещание. Его наглое "неделю буду тебя драть, как сучку!" резануло слух, но только сейчас, когда оцепенение от страха, сковавшее её сознание, стало потихоньку отпускать. "Вот влипла!" — с досадой подумала девушка.
Ну, разве она могла представить себе, что всё обернётся так скверно для неё. Она-то думала как?! Ну, бросит вещи в гостинице — жалко, ну уж, ладно! Ну, поменяет сто долларов на рубли — как раз должно было хватить на московское такси до Киевского, пусть даже по грабительским коммерческим ценам, да на билет на поезд. По её расчётам ей ещё на первое время дома должно было немного остаться, чтобы продержаться, пока станет ясно, что дальше делать. Самым главным-то ей казалось — удрать с гостиницы!
И что получилось?! Ну, удрала она! Ста долларов, припасённых на всё — про всё, не то что бы на все её планы — не хватило даже до дома добраться! И, вместо свободы, она стала вдруг, ни с того, ни с сего, — сама не заметила, как произошло — рабыней какого-то наглого армяна!
Веронику снова передёрнуло от омерзения. Она не могла даже поверить в то, что всё это происходит с ней. Не с кем-нибудь, а с ней! Этого вообще не должно было с ней произойти! Пусть с кем угодно другим, только не с ней!
Вот так, наверное, и каждый человек, не верит, в то, что с ним начинает твориться что-то непривычное, не укладывающееся в его привычные понятия, пока к этому не привыкнет или это не пройдёт, не закончится само собой. Например, наверное, когда человек умирает, он к этому долго не может привыкнуть. Но здесь всё само собой заканчиваться не собиралось. Вероника видела, как сюжет раскручивается со скоростью сжатой пружины, и было непонятно, куда всё вообще выстрелит.
Сомнений теперь было всё меньше: ничьими услугами пользоваться при побеге нельзя было! Надо было самой как-то смываться! Почему она расслабилась?! Зачем стала искать этого армяшку! Ну, и что нашла?! Приключения себе на голову?!
Вероника вспомнила запруженный народом как во время революции или массового переселения Киевский вокзал, километровые очереди в билетные кассы, и призналась вдруг сама себе, что без посторонней помощи не то, что удрать бы у неё не получилось из Москвы — билет вовремя купить, чтобы на поезд не опоздать!
Нет, с армяном она, наверное, правильно связалась. Он ведь не навязывался к ней! запросил тройную цену за такси! А чего она, малохольная, хотела?! Чтобы он ей помог удрать, да ещё бесплатно?!
Вероника вспомнила, как перекосило у Гарика лицо от невыразимого страха при упоминании о разыскивающих её чеченцах. Конечно, если они узнают, что он ей помог удрать из гостиницы, то ему в лучшем случае не поздоровиться. Бегемот, помнится, говорил при ней кому-то, что "чехи" — он их так называл почему-то — крутые ребята, стреляют и глотки людям режут, как баранам! Поэтому Гарик и испугался. Он-то для них чем лучше барана?! А что они с ней сделают, если найдут?!! Нет, знала бы, что так всё обернётся, — последнюю рубашку бы отдала и ушла! Но!.. но не отдала же! Решила, что самой пригодиться! Вот и теперь! Зачем Гарику сказала, что у тебя денег нет! Ну, распотрошила бы при нём подклад сумки, ну, отдала бы ему ещё сотню! Ну, и всё! До свиданья! Дала бы ему по окончании спектакля пинка под зад. Как он тебя пытался из машины выпихнуть! Так нет же! Напросилась на новое приключение! На содержание армяну! Тьфу!!! Дура! Ну, точно дура!!!
Вероника не представляла, как это она позволит ему прикоснуться к своим злачным местам, которые сама любила, лелеяла и холила при каждом удобном случае и берегла для использования только тогда, когда ей диктовала её прихоть. Да нет, даже и речи быть не могло ни о каких прикосновениях!
"Нет! — думала Вероника. — Сядем в поезд, и пусть только попробует полезть ко мне! Сразу закричу! Буду на помощь звать! Брыкаться буду, в конце концов! Не дам ему ничего! Ничего не получит!!!"...
Водительская дверца снова распахнулась. В машину задуло сыростью и холодом с улицы.
-Вставай! — скомандовал Гарик. — Побежали! До отправления поезда пять минут осталось, а он стоит сбоку от вокзала, на одиннадцатом пути!
Вероника поднялась с резинового коврика, с трудом высвободившись из плена узкого прохода между креслами, села на заднее сиденье машины и осмотрелась.
-Как же я побегу-то?! — она осмотрела себя и увидела, во что превратилось её яркое демисезонное модельной пальто, испачканное теперь следами ботинок Гарика и мокрой чёрной маслянистой грязью с резиновых половиков такси. — Ты на меня посмотри!
-Поезд отходит через пять минут! — снова сказал Гарик, и тон его голоса стал ниже. В нём появились угрожающие нотки. — Я своё обещание выполнил: тебе билеты на поезд купил! Если мы опоздаем, я всё равно буду тебя иметь неделю! Поверь мне, у меня есть, где тебя на неделю в Москве закрыть. А потом выкину на улицу! И всё! Я тебя знать — не знаю! А Саид тебя найдёт, он из тебя сделает котлету и скормит своим собакам. Поняла?!
-Поняла! — испуганно отозвалась Вероника.
-Так, что теперь, тёлка, хочешь, чтобы всё по твоему получилось, беги к поезду, что есть силы! И не смотри — грязная ты или чистая! Это твой последний шанс! Поняла?!
-Поняла! — согласилась Вероника, осознав, что действительно стоит на краю пропасти, а за спиной веет чёрный нездоровый холодок недоброго.
Гарик глянул на часы:
-У тебя для прыжка в жизнь осталось три с половиной минуты! Вагон номер шесть! Беги!
Она выскочила из машины, едва не забыв свою драгоценную сумку с долларами в подкладе, и понеслась во весь опор, расталкивая на ходу уныло бредущую, словно бесконечная лента вечного кино, толпу людей и уже не оборачиваясь и не извиняясь. Ей казалось, что она бежит так быстро, что Гарик отстал от неё и уже не сможет догнать. И она хотела, чтобы он отстал от неё! Гарик был последним эпизодом этого кошмарного московского сна, который никак не мог закончиться. Она надеялась, что, впрыгнув в поезд, она, наконец, проснётся, и дальше всё будет по-другому. Не так, как прежде! Но по-другому! Всё будет хорошо!
Вероника, оббежав здание вокзала, выскочила к левым уличным перронам. Здесь народу было значительно меньше. Только менты, пассажиры и грузчики. Глазами она нашарила на табло свой поезд. Так и есть! Одиннадцатый путь! Она глянула на часики. До отправления скорого осталось две минуты. Вероника стремглав припустила вперёд, словно стараясь обогнать время. До перрона было ещё метров сто.
Она промчалась мимо нескольких милиционеров, и вслед ей раздались трель милицейского свистка. "Пошли вон, сволочи! Я ничего не нарушала!" — подумала она про себя, припустив ещё быстрее. В темноте откуда-то с неба со стороны здания вокзала неслось объявление об отправлении её поезда. Дикторша желала пассажирам счастливого пути.
Она должна была успеть на этот поезд! Во что бы то ни стало! Это поезд, который должен спасти её жизнь!
Вероника бежала по перрону мимо состава. Двенадцатый вагон, десятый!
В каждом тамбуре стояла проводница с поднятыми вверх сигнальными флажками, говорившими, что всё нормально, можно отправляться.
Вдруг раздался какой-то неправдоподобный лязг. Вероника, запыхавшаяся, мало чего уже соображающая от дикого спринтерского забега, не могла понять, откуда этот лязг.
И тут она увидела, что поезд, её родной поезд тронулся, покатился вдоль перрона. Она только поравнялась с девятым вагоном. Сначала она бежала быстрее, чем двигались вагоны, но вот их скорости выровнялись, и спустя секунду они уже стали обгонять её бег.
Вероника поняла, что опоздала. Она бессильно остановилась у самого края перрона. Мимо неё в полуметре быстро проходили, всё больше ускоряясь, вагоны поезда её надежды, последней надежды выпрыгнуть из кошмара.
Слёзы сами собой застилали глаза. Сквозь них, преломлённые, как в увеличительном стекле, проплывали жёлтые квадратики вагонных окон, тамбуры со стоящими в них, в открытых дверях проводницами... это был конец!
-Эй, малохольная! Прыгай сюда! — раздался откуда-то сзади женский голос.
Даже ещё не успев ничего сообразить, Вероника обернулась на окрик, увидела приближающийся, стремительно наплывающий на неё жёлтый прямоугольник открытой двери тамбура последнего, тринадцатого вагона, стоящие в нём какие-то два силуэта, и, поняв, что кричат оттуда, прыгнула, не раздумывая, кто и зачем орал, вперёд, ухватилась за поручни и влетела в тамбур.
Ноги заскользили по стылой рифлёной металлической плите пола тамбура, покрашенной оранжевой краской. Вероника едва не поскользнулась, но удержалась на руках, повисших на поручнях по бокам от входа. Силуэты отпрянули внутрь тамбура.
Вероника выровнялась, встала на ноги, смахнула слёзы, мешавшие ей видеть.
Перед ней стояла проводница и Гарик. Оба улыбались.
-Ну, ты, как антилопа Гну, неслась! — сказала проводница, хлопнув её по плечу. — Молодец! Наверное, олимпийский рекорд побила! Ты кого хотела догнать-то, электровоз? К машинистам, что ли, собралась в кампанию?! Так они б не взяли! Хотя нет, смотри-ка, мордашка смазливая, можа и подвинулись бы на полпалки!
Проводница тараторила всякую чушь. Язык у неё работал как помело. Но Вероника не обжалась на её едкие порой шуточки и замечания. Она была счастлива, что дурной сон остался вместе с Москвой вовне этого поезда, который вёз её к родному дому.
Она вдруг ощутила какую-то тёплую радость внутри себя, какое-то безграничное счастье. Ей захотелось обнять всех: и Гарика, несмотря на то, что он армян, и проводницу, из которой, как из рога изобилия лился нескончаемый словесный поток.
Колеса последнего вагона дробно отстукивали какой-то бравый гимн. Быть может, это был гимн прощания со злом, из которого выныривал поезд, оставляя за собой пустынное и немое пространство неподвижности. Поезд выныривал из кармического узла, доставившего Веронике множество неприятностей и переживаний. Единственным напоминанием о прошедшем неприятном периоде жизни теперь оставался Гарик, от которого надо было избавиться как можно скорее.
-Эй, подруга! — проводница, всё так же продолжая гоготать и шутить, фамильярно толкнула её в плечо так, словно они были закадычными подружками. — А я тебя знаю!
Теперь и Вероника признала в проводнице ту, что висла на её мужа на перроне, когда они уезжали в Москву. Однако даже на удивление себе она не испытала по этому поводу никаких эмоций — делить уже было нечего.
-Ты же, это самое, подруга, то есть жена Бегемота! — окончательно вспомнила её Алла. — Тогда в СВ ехала, а сейчас что, в купе?! А-аа! Я поняла, это ты мчалась — СВ с Бегемотом догоняла! У вас, видать, хобби такое, друг от друга ездить в разных вагонах!
Вероника молчала. Радость от избавления от московского кошмара немного потускнела от встречи с этой голосистой и наглой нахалкой.
-Да нет! Я в СВ еду, в шестом вагоне! — отчиталась перед Аллой Вероника.
-А-а, ну понятно, то-то я гляжу, припустила мимо, как быстрая лань! Ну, давай, топай! — Алла нахмурилась, улыбка сошла с её лица. — Беги скорее к Бегемоту, а то украдут!
-Не украдут! — ответила Вероника, открывая дверь в вагон.
-А-а, вон как, приворожила что ль?! Смотри, он мужик видный! Таких, как ты куколок в нашем славном городишке, как навоза в коровнике! А вот Бегемот один, — слышала Вероника вдогонку себе тирады проводницы, проходя по коридору мимо купе. Пассажиры, временами попадавшиеся ей на пути, расступались, прислонялись к поручням или уходили в купе, пропуская её вперёд.
-Да нет уже этого вашего Бегемота! — сказал ей громко Гарик, до того просто стоявший в тамбуре и слушавший перепалку.
-Как нет?! — удивилась Алла. Но Гарик уже пошёл следом за Вероникой, поотстав от неё на полвагона. — Как это нет?!
В голосе нахальной проводницы, всё ещё долетавшем до ушей Вероники с другого конца вагона, закралась тревога.
-Убили его! — бросил на прощанье Алле Гарик уже с середины коридора.
-Как убили?! Кто убил?! Когда?! — растерялась Алла. В голосе проводницы теперь звучали нотки неподдельного горя, которым её вдруг щедро одарил Гарик. — А ты кто такой?! Откуда знаешь?!
-Попутчик я! — бросил Гарик от противоположного выхода из вагона и скрылся в тамбуре.
Алла как стояла в коридоре возле раскочегаренного титана, рухнула на пол, как подкошенная страшной новостью. Пассажиры, стоявшие в коридоре, ставшие невольными свидетелями драмы, бросились к ней.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
