Остаться...

Решившись, полез в нашу с ним "тумбочку", чтобы наскрести деньжат на первый взнос и, разумеется, столкнулся с тем, что денег там довольно много. Сел на пол и уставился на стопку купюр у себя в руках, как баран на новый ворота. Конечно, я знал, что Жека получает в разы больше меня, но мне ни разу до этого момента не приходило в голову пересчитать то, что там у нас лежало. Тут явно была не одна его зарплата. В последнее время он вроде бы ни на что особо не тратился, не считая бензина для его ландкрузера и все, кажется. В магазин за продуктами я всегда успевал сбегать вперед него, он регулярно забывал о том, что голод не тетка, а повесившуюся в холодильнике метафорическую мышь не скушаешь. Когда я спросил, как он раньше жил, Жека честно признался, что предпочитал ужинать в каком-нибудь приличном кафе, завтракал кофе, а обедал в нашем рабочем кафетерии. Я же всегда ел дома и даже на обед прихватывал с собой бутерброды и термос с чаем. Не потому что экономил, просто со школы привык обслуживать себя сам. Опять-таки кутили мы с Акимоновым не часто. Я клубы не очень любил и позволял себя вытащить в очередное злачное место в лучшем случае пару раз в месяц, да и то не всегда. Разумеется, за время существования общей заначки, мне никогда в голову не приходило высчитывать сколько было положено мной, а сколько Жекой, просто я всегда держал в голове сумму, которую внес и честно старался лишний раз за её пределы не вылезать. Получалось это не всегда, но особо сильно я свой лимит никогда не превышал.

В общем, обнаруженных мной денег с лихвой хватило бы не только мою новую игрушку оплатить, но и жить пару месяцев, ни о чем не заботясь. Это был такой соблазн, что трудно передать словами. Сидел на полу, смотрел на деньги в своих руках и думал о том, что можно было бы не париться с кредитом. Просто пойти и купить то, что давно хотел. О чем мечтал. Решился. Отсчитал нужную сумму и ушел в магазин. Жека в это время еще в кровати валялся. Он в выходные, как правило, вставал позже меня. Поэтому до сих пор оставалось секретом, как это он умудрился в первый раз ко мне в девять утра заявиться.

Вернулся быстро. Счастливый, как олень, тот самый, который в американских фильмах про Санта-Клауса с красным носом. Помчался на кухню мешки разгружать, так как на радостях заскочил в "Продуктовый" и накупил всяких вкусностей. Меня переполняло чувство благодарности к Женьке за то, что он у меня такой работящий, щедрый и просто за то, что мне с ним хорошо, как ни с кем другим. Жека пришел ко мне на кухню бодрый, как огурец. Пока меня не было, он успел принять душ и даже побрился. Разумеется, охлажденная утиная тушка в центре стола сразу же привлекла его внимание.

— У нас что, праздник какой-то?

— Нет. Просто порыв души, — признался, расплывшись в довольной улыбке, и раскололся, так как не видел смысла скрывать. Я ведь не вор, ничего предосудительного не сделал. Он спал, поэтому я не стал спрашивать разрешения, хотя, наверное, спросил, если бы не надо было для этого его будить. — Я себе покетбук купил. Сначала хотел кредит взять, потом подумал: деньги ведь все равно есть вот и... — беззаботно болтая, встретился с Женькой взглядом и осекся. Так стыдно мне не было еще никогда. У него лицо застыло и взгляд сделался колючим. Пожалел, что не разбудил его и что вообще обрадовался, как слон, на пустом месте. Его же деньги. Ему и решать, как и на что их тратить. А тут я, понимаешь, со своими запросами.

— Извини, не надо было... — пробормотал, опустил взгляд в стол, на котором выкладывал продукты из пакета, — Я верну...

На этой моей фразе Женька отмер и громко выдохнул, словно пытался справиться с приступом ярости.

— Ты не понимаешь, — его голос прозвучал настолько непривычно, что я непроизвольно вскинул взгляд. Не думал, что мой солидный во всех смыслах шеф может быть беспомощным. Что вообще происходит?

— Давно хотел поговорить, — тихо сказал он, стоя спиной к мойке, — просто никак не мог придумать с чего начать.

Я не склонен к истерикам на пустом месте. Но после такого начала, первое, о чем подумал, — это разрыв. Он хочет со мной порвать. Вот откуда эта натянутость, которая тяготила меня в последнее время. Что я почувствовал в этот момент? Опустошение. Словно у марионетки разом оборвались все ниточки, и она сложилась, как карточный домик. Вот и я так же, почувствовав слабость в ногах, осел на стул. Говорить что-либо не было ни малейшего желания, поэтому сидел, пялился в стол, заваленный продуктами, и тупо ждал, что мне скажет Женька. Он не спешил развивать тему. Ожидание было томительным, но мне нечего было ему сказать.

— Не знаю, о чём ты подумал, — вдруг произнес Жека, — но я хотел поговорить о деньгах. Наших деньгах, — зачем-то уточнил он. — Я раньше не обращал внимания. Ты согласился складывать деньги в общак, и я успокоился. Решил, что все хорошо и долгое время не предавал значения, что в коробке их меньше не становится, только больше. Просто всякий раз, когда сам туда совался, думал, что ты еще не брал ничего, но скоро возьмешь. А оказалось, ты вообще никогда не берешь больше, чем зарабатываешь сам, я прав?

— Почему? — возмутился, хотя сам понимал, насколько нелепо это сейчас прозвучит, — Иногда беру...

— Сколько? Пятьсот рублей? Вряд ли больше штуки. Даже за квартиру, как оказалось, платишь сам. А хавчик? Ты же меня, здорового лба, тут кормишь завтраком, обедом и ужином...

Повисла неловкая пауза. Хотел сказать: "мне не трудно", но прикусил язык, осознав, как он это сейчас воспримет. Мы помолчали, и Жека начал снова:

— Ты ведь не знаешь, какие у меня парни до тебя были.

— Ну да, явление Дениса было недостаточно наглядно-показательным, — бросил в сторону, припомнив ему визит бывшего любовника.

— Даже имя запомнил? — косо посмотрев на меня, уточнил он.

— Запомнил, — подтвердил хмуро.

— Суть в том, что я всегда оплачивал все их капризы и считал это нормальным. Мне нравилось дарить подарки, водить своих парней по дорогим ресторанам, кутить в клубах. Это позволяло мне чувствовать себя кем-то значимым в их жизни. Нужным, понимаешь? А с тобой... — он вздохнул, взъерошил волосы и принялся каяться дальше: — Решил как-то купить тебе несколько книг, так как не мог придумать еще что-то настолько же невинное, от чего ты не смог бы сразу отказаться. Пришел в магазин. Ты ведь фантастику любишь, а я кроме детективов никогда ничего в жизни не читал. Нашел нужный отдел, как увидел сколько там всего, глаза разбежались. Бродил мимо стеллажей минут сорок и так ничего и не выбрал. Ну, не разбираюсь я в этом! — и снова этот беспомощный тон, от которого у меня волоски на руках дыбом встают и спина холодным потом покрывается.

— Жень...

— Нет, ты дослушай, — перебил он, тряхнув головой.

Отвел глаза, не выдержав его взгляда.

— Я много раз собирался поговорить. Но стоило вспомнить, как ты мне деньги за поездку на море возвращал, так стремно делалось, что не просто пошлешь, но и прогонишь. Квартира ведь твоя, и я здесь даже в материальном плане, как собаке пятая нога. А ведь я уже привык. И к завтракам, к которым ты меня приучил. И просто к теплому боку, который можно ночью под одеялом нащупать и спокойно дрыхнуть до утра. К тому, как ты устраиваешься рядом со мной с книгой и тихо ржешь над чем-то, вычитанным в ней, пока я в Интернете зависаю...

Это был крик души. И мне было сейчас так же хреново, как ему, вот только не было еще в моей жизни таких разговоров. Поэтому я не знал, что Женьке на все это сказать или сделать, как дать понять, что исправлюсь, и теперь у нас с ним все будет хорошо. А он продолжал, с легкостью перескакивая с темы на тему, потому что был взволнован и злился из-за того, что оказался рядом со мной таким беспомощным. Потому что, как и я сам, понимал, что это я сделал его таким. Вот скотство!

— А с морем... — сказал он, дернув самого себя за волосы, — вот скажи, у тебя ведь не было сразу такой суммы. Ты отпуск не планировал, значит, ничего не откладывал. Да и телефон себе новый, кажется, как раз в тот период купил. Значит, чтобы отдать мне за путевку и билет, взял деньги в долг. У кого?

— У матери.

— Зачем? Раз уж тебе так приспичило возместить мне все, мог бы и частями отдавать, — зло бросил он и отвернулся, выдохнул, разжал кулак в волосах, опустил руку, — Я тогда об этом не задумывался. Но, когда обнаружил, что мы с тобой живем только на твои средства, все проанализировал и многое стал замечать. — И тут он снова посмотрел на меня своими больными глазами и огорошил вопросом, на который я не был готов отвечать, — Ты стал реже покупать книги. Почему?

— Может, в последнее время у моих любимых авторов творческий кризис и нечего покупать.

— Ага. И ты вместо того, чтобы заваливаться ко мне под бок с книжкой, часами просиживаешь за компом, читая последние новинки?

— Ладно, уел, — сдался, признавая Женькину правоту, — На самом деле не хотел лишний раз тратиться.

— Не не хотел, а не мог себе позволить. — Припечатал он, — Бытовые расходы возросли, но брать то, что приносил в дом я, ты отказываешься.

— Да, не отказываюсь я! — Запротестовал, не зная, как разрулить всю эту ситуацию. Да, что ж такое-то, а?! — Просто ты забываешь, что я — не фифа и мне тоже важно знать, что я не содержанец, что сам могу...

— Забываю? — прервал меня Женькин окрик, — Ну, конечно! — Замерев, он увидел, как я на него смотрю, и поспешил сбавить обороты, — Никто же не говорит, чтобы ты полностью жил за мой счет. Хотя, знаешь, будь это так, мне бы было куда спокойнее. Чего я не могу понять, почему нельзя хотя бы бытовые расходы делить пополам! А вообще, я бы с удовольствием ходил с тобой по магазинам. Если бы ты меня сегодня разбудил и с собой взял, да я бы полетел вперед планеты всей, потому что для меня это важно!

— А я бы в кино сходил, — обронил и поднялся. Подошел к нему, остановился напротив, — Раньше мне всегда нравилось все любопытные новинки в кинотеатре на большом экране смотреть. Но когда в первый раз подумал об этом, вспомнил, как ты меня в кабинете зажимал и решил не рисковать. В кинозале, полном людей, врезать бы рука не поднялась, не люблю отношения на публику выносить.

— За кого ты меня принимаешь?! — справедливо возмутился Жека, но не стал развивать тему, потому что в этот момент моя ладонь оказалась у него на бедре и поползла вверх.

Глупость, конечно, самый примитивный жест, но нам обоим он сказал очень многое. Поэтому Женька склонился ко мне, а я потянулся к нему. Страсти в поцелуе не было, мы просто извинялись.

— У меня загранпаспорт есть, — пробормотал, не отходя от него, — можем куда-нибудь слетать на зимние каникулы, раз уж накопили.

— Санька! — Он так просиял, что я сам не заметил, что уже улыбаюсь во все тридцать два. — И в кино сходим, — постановил Жека, смотрящий на меня лучистыми глазами, — сначала по магазинам, а потом в кино.

— Ага. Купим тебе новый галстук. Меня тот синий в мелкий горошек раздражает неимоверно. Широкий, как лопата. Сейчас узкие в моде. Сам себе давно хочу парочку прикупить.

— И ты молчал? — с укоризной произнес Женька.

— Ну... — пожал плечами, сказал, — стеснялся признаться, если честно. Думал, не по-мужски прозвучит. Не хотел тебя разочаровывать.

— Придурок, — прозвучало до отвращения ласково. Моя рука все еще невинно сжимала его бедро, но Женька смотрел на меня такими бесстыжими глазами, что было очевидно, что у него в данный момент на уме.

Отстранился и вернулся к столу, сделав вид, что не замечаю, каким разочарованным взглядом он меня провожает.

— У нас сегодня еще утка.

— А она не подождет?

— Ты просто еще не пробовал, что это такое, поэтому дезертировать пытаешься.

— Ладно, — покладисто произнес Жека и предложил свою помощь.

Утку мы с ним испекли. Потом на кухне минут двадцать треск за ушами стоял. Готовил я в этот раз на каком-то чумовом вдохновении. Вот и получилось так, что пальчики оближешь. Обычно Жека мне на кухне только мешался. Он в этом был полный профан, но в этот раз высидел в уголке рядом с батарей от начала до самого конца. И очень ловко был приспособлен к очистке картошки. Матерился, но чистил. Зрелище было еще то! И все время не покидало странное чувство. Даже не чувство, а потребность. Мне хотелось к нему прижаться, прикоснуться, да хотя бы локтем невзначай задеть. Меня переполняло изнутри что-то волнующее и щекочущее нервы. Но самое смешное, что Жека тоже все время меня касался. То руки на бедра положит, просто мимо проходя, и тут же отойдет. То потрется носом о плечо, словно это что-то да значит. И самое смешное, что значило. На самом деле значило очень и очень много. Для меня, для него. Для нас — вот как правильно.

После того, как в особо извращенной форме прикончили утку, перебрались в спальню. Мне в нагрузку к покетбуку дали в подарок фильм "Начало" с Ди Каприо. Я его еще не видел, поэтому предложил Женьке посмотреть. Мы были такими обожравшимися, что заниматься какими-либо физическими упражнениями, например, сексом, не тянуло совершенно. Настрой пропал. Просто было хорошо рядом с ним, и большего в тот момент мне не требовалось. У Женьки настроение было схожим. Поэтому мы завалились на кровать и врубили фильм, нещадно эксплуатируя огромную "плазму", которую он с собой привез, когда только переехал ко мне. Фильм быстро увлек, поэтому, следя за перипетиями сюжета, я как-то не заметил, как оказался на одной с Женькой подушке, а потом и вовсе устроил голову у него на плече, закинув поперек живота руку. Мне было интересно наблюдать за метаниями героя на экране, но изнутри распирало какое-то незабываемое чувство. Наверное, это и было счастье, как оно есть. А потом я сам не понимая, зачем это делаю, заговорил:

— Жень...

— М? — отозвался он, полностью поглощенный разворачивающимся на экране действом.

— Слушай, не знаю, может, у мужиков так и не принято, но меня прямо изнутри распирает, так что извини, но я люблю тебя.

Сказал, и стало легче. Вот как на духу. Даже выдохнул негромко от облегчения. И не сразу заметил, как подозрительно Женька замер под моей рукой. Когда дошло, удивился. Он что, дыхание затаил?

— Знаешь, что, — начал он и зачем-то дернул меня на себя. Оказавшись на нем верхом и спиной к телевизору, выгнул брови, решив, что он таки решил растрясти нажратые нами калории самым приятным из всех возможных способов. Но Женька приставать ко мне пока и не думал. Просто притянул к себе и выдохнул в лицо: — Только тебе могло прийти в голову за это извиняться. — А потом сразу без перехода: — Знаешь, сколько раз мне говорили эти слова? "Дорогуша, я так тебя люблю, купи мне сотик новый. Или люблю-люблю-люблю, поедем в "Аквиноксе" затусим". — Протянул он гадким, капризным голосочком, от которого у нас у обоих лица сделались придурковатыми, и мы расхохотались. Причем я в наглую прятал смех у него на груди, обеими руками цепляясь за Женькину домашнюю рубашку.

— Ну, ты загнул! Да у меня бы язык никогда не повернулся! А в "Аквинокс" я тебя и сам сводить могу, вот денег поднакоплю...