Остаться...

Остаться...

Остаться натуралом в наше время не так-то просто. Вокруг столько соблазнов, что мама не горюй. Это раньше мужики не особо по поводу своей внешности запаривались. Да и шмотки, насколько я знаю, были у всех типовые, особо не повыпендриваешься. Сейчас же все по-другому. Я не говорю о парнях, которые, как бабы, таскаются по салонам красоты — маникюр, педикюр, лепосакция, или еще какая-нибудь фигня с тем же уклоном. А рассуждаю о тех, кто волею судьбы родился не обделенным вкусом, поэтому всегда выглядит с иголочки. Маникюр не делает, но за опрятностью рук и ногтей следит, раз в пару месяцев приводит волосы в порядок с помощью знакомого парикмахера, одевается не в бутике, конечно, но в магазине, а не на рынке каком, где на всех мужиков один костюм, да и тот спортивный. Как против такого вот скрытого мачо устоять? Да, никак. И понял я это почти сразу, стоило после универа устроиться работать в одну довольно приспевающую фирму.

Еще пару месяцев назад мне бы и в голову не пришло всерьез размышлять о чем-то подобном. Но теперь на свой страх и риск задумался о возможной бисексуальности себя любимого. Всему виной мой непосредственный начальник — Евгений Владимирович Акимонов. Он старше меня почти на шесть лет. Мне двадцать один, к слову. И на должность секретаря главного юриста я пришел недавно. Этот парень с самого первого дня полностью завладел всеми моими мыслями. И это, считаю, ненормально. Сопротивлялся я отчаянно, но безрезультатно. На третьем месяце работы капитулировал и всерьез задумался, как бы обратить на себя его внимание. С чего я решил, что он вообще по этому делу? Мне в первый же день девчонки из отдела маркетинга нашептали, что мой непосредственный начальник голубее все голубых, несмотря на то, что по виду и не скажешь. Высокий шатен с цепким взглядом холодных, карих глаз. Одет всегда стильно и со вкусом. Предпочитает удлиненные двубортные пиджаки и дорогие галстуки. Даже запонки носит, как я успел заметить. А это по моим скромным меркам — подлинный шик. В общем и целом весьма мужественный товарищ, которого элементарно представить в компании хорошенькой блондинки, и весьма трудно вообразить с парнем, пусть и женообразного вида.

Как только задался целью обратить на себя его внимание, так сразу же попытался подойти к вопросу с умом и выдумкой. Во-первых, влез в Интернет. Нарыл форум бисексуалов и в одной из тем в лоб задал вопрос, как привлечь к себе внимание парня, который точно гей, а я еще совсем недавно считал себя натуралом и опыта с парнями у меня, как говориться, ноль без палочки. Начитался того, что мне там понаписали. Отфильтровал, переварил, так ничего и не придумал. Но не сдался. Не в моих правилах бросать что-либо на полпути. Вторым моим шагом стала попытка выяснить, где в нашем не самом большом городе найти относительно приличное место, где собираются местная гей-тусовка. Нет, я не рвался огрести приключений на свою задницу. Просто решил, что для начала можно было хотя бы со стороны понаблюдать за этими парнями. Все лучше, чем ждать у неба погоды. Но, вот беда, мне было не у кого спросить, где найти такой бар или клуб. Если бы спросил у кого-нибудь из друзей-знакомых меня бы в лучшем случае послали, в худшем, заподозрили, что я на их собственную подозрительную ориентацию намекаю и разругались бы со мной в пух и прах. Маялся дня три, насиловал Интернет, не забывая о своих прямых должностных обязанностях. И, разумеется, как часто бывает в любовных делах, все решил случай. Только, чур, не смеяться!

Вопрос про гей-клуб я задал ему самому. Своему начальнику и главной цели сего мероприятия. В конце рабочего дня, в пятницу, мы с ним неожиданно оказались в одном лифте. И это несмотря на то, что я задержался, а он куда-то ушел еще час назад, заперев кабинет. Думал, что насовсем. То есть, сегодня уже не вернется. Но он оказался в здании фирмы и на первый этаж мы спускались вдвоем.

— Евгений Владимирович, — решился я, — Раз уже рабочий день закончился, можно обратиться с личным вопросом?

— Легко, — он широко улыбнулся и даже подмигнул. Решив, что это хороший знак, я спросил:

— Вы мне не подскажете, где у нас в городе можно найти гей-клуб поприличнее?

Ох, зря я просил. У него аж губы побелели от злости. Лифт дернулся, достигнув первого этажа. Двери открылись. Он вышел, я за ним. Оба оказались в большом холле. В дальнем его конце у дверей был пост дежурного охранника. Больше никого в данный момент не наблюдалось. Поэтому начальник холодно обратился ко мне, почти не понижая голос.

— Решил узнать наверняка гей я или нет? Так вот, тебя не обманули. Это правда, — зло выплюнул он. Меня задел его тон, поэтому ответил осознанно дерзко, я бы даже сказал, с вывозом.

— Нет, просто решил проверить, на самом деле я би, или это мне только кажется. Больше спросить было не у кого, вот я к вам и обратился, — отчеканил и пошел себе своей дорогой. Но он, попрощавшись с охранником Колей, догнал меня в дверях и даже придержал одну из створок, пока я выходил.

— Может, и проверить тебе больше не с кем, и ты решил не только с вопросом обратиться, но и меня к проверке приобщить? — спросил он на этот раз вроде бы в шутку. Но, как известно, в любой шутке есть доля шутки

Интересно, с чего это он так завелся. Ничего крамольного я не спросил, как мне кажется. Но ему видней, конечно. Он ведь у нас гей со стажем, это я только задумываться начал. Собственно, после этого вопроса юлить было бы уже как-то нечестно, да и глупо. Что я не мужик что ли, в притворяшки с ним играть?

— Может, и решил.

— Очень хорошо.

Покосившись на него, обнаружил на губах шефа неприятную улыбку. Поежился и убрал руки в карманы любимой куртки. Мать предлагала сменить её на какой-нибудь модный френч, но я все еще не мог отказаться от интитутских привычек, до сих пор эксплуатируя свой студенческий стиль.

— Мы с друзьями как раз сегодня собирались отдохнуть и разъвеяться. Если соберешься, мы будем проезжать мимо Плехашки, припаркуемся у торгового центра. Будешь там к девяти, и тебя с собой прихватим. — Сказав это, шеф загрузился в свой личный ленкрузер и укатил.

Я же какое-то время стоял у входа в здание и размышлял о вечном. Стремало только одно. Мой первоначальный вопрос и последующие ответы его разозлили. Поэтому еще неизвестно, что он может со злости в компании друзей со мной сотворить. Но с другой стороны мужик я или где? Отобьюсь в случае чего, да и не создает Евгений Владимирович впечатление конченного отморозка. Хотя, все может быть, но я решился. Так что в девять часов вечера торчал у торгового центра прямо под фонарем, у въезда на парковку. Все в той же курточке, старательно пряча мерзнущие руки в карманах. Единственное, сменил отутюженные классические брюки на простые темно-синие джинсы с заклепками на задних карманах. Рубашку оставил ту же, в которой сегодня на работе был. Галстук бросил дома. Думал сделать что-то с волосами, разглядывал себя в ванной в зеркале и так и этак, потом плюнул и оставил все, как есть.

Не люблю свою внешность. Долгое время думал, что ненавижу, но за двадцать с лишним лет свыкся и теперь просто не люблю. Дело в том, что я нетрадиционно рыж. Это как? Просто. Нормальные рыжие, насколько знаю, не особо привлекательные внешне люди. Конопатые по всему телу и в чем-то даже неприятные, как мне кажется. Я не такой. Совершенно иной тип. Волосы у меня, действительно, медно рыжие, густые, волнистые. Коротко стричь зарекся еще со школы, так как однажды в отчаянном порыве казаться мужественнее обкорнал себя машинкой под ноль и понял, что лучше быть похожим на девчонку, чем на ушастое чмо. Глаза большие. Темно-карие. При определенном освещении почти черные. Рост подкачал так, что хоть плачь, хоть вешайся, как я думал лет до семнадцати, потом смирился. А что мне оставалось? Как был в одиннадцатом классе один метр шестьдесят пять сантиметров, так к пятому курсу только на два сантиметра вытянулся. И это притом, что не курил никогда. Пробовал пару раз еще классе в восьмом, но так и не втянулся. Кожа нездорово белая, ни одной мало-мальски приличной родинки, канапушек и веснушек тоже нет. Был бы девкой, радовался, наверное. А так вроде и мужик, но в тоже время что-то не то. Средний род какой-то получается. Я не комплексую. Сейчас уже нет. Но в детские годы эта чертова внешность изрядно мне жизнь портила.

— А вот и наша куколка! — Объявил какой-то парень, сидящий на переднем сиденье рядом с шефом, когда я забрался внутрь его машины. Как и обещал, он завернул на парковку перед торговым центром ровно в девять и притормозил рядом со мной. — Костик, — назвался он и протянул мне руку через плечо, — будем знакомы.

Руку пожал и добросовестно представился.

— Санёк.

— Да, в курсе уже, что Саша, — весело бросил Константин и кивнул на парня, сидящего на заднем сиденье рядом со мной. — А это у нас Вениамин. Можно просто Веня.

Тот хмыкнул в сторону, пожал протянутую мной руку и с независимым видом отвернулся к окну. Все это время Евгений Владимирович с интересом наблюдал за нами в зеркало заднего вила. Я несколько раз встретился в нем с его испытующим взглядом. Друзья у него были колоритной парочкой. Веня весь из себя надменный сноб с замашками аристократа. Волосы темно-русые, но с выбеленными прядями, глаза голубые, губы тонкие, кожа бледная до синевы и сам он весь тонкий и длинный, как уж. В противовес ему Костик — классический амбал с короткостриженным затылком, широкой улыбкой простого дворового парня, который с каждым вторым на короткой ноге. Юморной парень с открытым лицом простофили, которого на поверку хрен облопошишь, сам кого хочешь вокруг пальца обведет. Насколько знаю, именно это свойство некоторые называют коммерческой хваткой. О том, что они были именно парочкой, догадался почти сразу, хотя на первый взгляд понять это было трудно. Просто я знал куда и зачем мы едем, поэтому быстро сопоставил два плюс два.

В клубе моя догадка подтвердилась. Стоило войти, как Костик приобнял Вениамина за плечи и повел к заказанному заранее столику, что-то интимно нашептывая на ухо. Мы с Евгением Владимировичем остались один на один. Покосились друг на друга. Хмыкнув, он направился за друзьями, мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

В целом, клуб этот выглядел вполне обычно. Полумрак, светомузыка, столики вдоль стен, большая танцевальная площадка в центре. Неплохие треки в миксе. Диджей за вертушкой, бармен за стойкой. Все так, как и везде. Сходу и не догадаешься, что каждый второй тут нетрадиционно ориентирован. Ну, целуются тут некоторые парочки за столами и на танцполе, только ведь по ним не сразу разберешь, что это двое парней или двое девчонок. Вот что значит современный стиль — унисекс. Конечно, попадались и более зрелые личности, которые тоже вели себя весьма раскованно и открыто, но в целом, понаблюдав за ними, решил, что меня это нисколько не напрягает. Нет омерзения или еще чего-то в этом роде. Ну хорошо вон тем двум мужикам средних лет за соседним столиком, ну наглаживает один другого по коленке под столом. Мне-то от этого что? Ни тепло, ни холодно.

Евгений Владимирович заказал две бутылки коньяка, к которому в нагрузку принесли блюдечко лимонов с сахаром. Я сразу понял, что он решил меня напоить и посочувствовал незадачливому шефу. Алкоголь меня не берет. В юности это казалось мне вселенской несправедливостью, потом научился извлекать из этого природной особенности определенную выгоду и успокоился. Сколько раз меня пытались на понт взять и не перечесть. Я ведь, как уже говорил, низкорослый, весь из себя девчачьей наружности, вот меня никто всерьез и не воспринимал. Я и отрывался в свое удовольствие, с легкостью перепивая всех и каждого. Даже подрабатывал так какое-то время, пока в школьной, а потом и в университетской тусовке, не смирились, что не пьянею, сколько бы не выпил, и перестали со мной на деньги спорить. В этот раз получилось точно так же.

Говорить мне с шефом и его друзьями было особо не о чем. В основном они беседовали между собой, не забывая подливать мне в бокал горючую жидкость и ненавязчиво подталкивать ко мне блюдце с лимонами, которые быстро закончились, и Евгений Владимирович заказал еще. Он пил со мной на равных, но явно не мог похвастаться моей стойкостью. Когда от второй бутылки оставалось где-то половина, я предложил закруглиться. Причем, сам не заметил, как назвал его по имени отчеству, на что Константин громко заржал, Веня скривился, а шеф потребовал, чтобы в неофициальной обстановке я так больше не делал.

— Я из-за тебя чуть не протрезвел! — Продолжил возмущаться он, наливая по новой. Когда горлышко бутылки перекочевало к моему стакану, непреклонно накрыл его рукой и встретился с блестящими глазами захмелевшего шефа. — Ты чего это? — спросил он, с подозрением прищурившись, — Соскочить решил.

— Вам упиться в хлам не даю.

— Опять ты на "вы"? — взгляд у него в этот момент, действительно, стал трезвее, но не намного. — А если я тебя по попе за такое отлуплю, а? — И отставив в сторону бутылку, потянулся ко мне с какими-то невнятными намерениями. Разумеется, я уклонился от его рук. Шефу это не понравилось, он попытался выбраться из-за стола и всерьез на меня насесть, но тут вмешался Костик. Положил руку ему на плечо и усадил обратно.

— Так, Жека, тебе уже хватит. А то ты эту принцессу прямо тут натянуть попытаешься, я тебя знаю. — Он вроде бы шутил, по крайней мере в голосе отчетливо присутствовали смешинки, но тон его мне не понравился. Кажется, действительно, было пора уходить отсюда. Заставив друга угомониться, Константин повернулся ко мне, — Санёк, ты там как? Тебе такси вызвать? Сам до дома доберешься?

— Конечно, — ответил совершенно трезвым тоном, так как этот фарс давно уже начал меня утомлять.

Пьяный шеф уже не казался кем-то настолько привлекательным и недостижимым, каким он мне виделся вначале. Напротив, вызывал странное сочувствие и какую-то глупую брезгливость. Хотя, последняя, скорей всего, была следствием легкой обиды. Да, мне было обидно, что все так получилось. Я ведь думал, что посидим, как люди. Познакомимся поближе, может, найдем какие-то общие темы. Но тут явно никто со мной разговаривать по-человечески не собирался. Не то чтобы я был настолько романтичен, просто не ожидал, что он сразу задастся целью меня банально напоить и отыметь в каком-нибудь укромном уголке прямо тут, не отходя от кассы.

— Доберется он! — Вдруг взвился Акимонов, — Да после выпитого, ты двух слов связать не смоешь, чтобы водиле адрес назвать!

— Смогу, — не согласился с ним и окинул его и Костика долгим взглядом, — я вас обоих перепить могу, а потом еще и по прямой линии пройдусь лучше любого трезвенника.

— Ой, ли? — с кривой ухмылкой выдохнул шеф.

— Санёк, ну что ты нарываешься? — Попытался вразумить меня Константин.

— И не думал даже. Просто довожу до сведения многоуважаемого начальства, что если план был меня напоить и потихому отыметь в туалете, что тут, как я понял, частенько практикуется, — это я ненадолго отлучался, чтобы вместо того, чтобы сделать свои дела и вернуться, обнаружить в туалетной комнате двух парней, которые хоть бы в кабинке заперлись. Так нет же, один стоял перед другим на коленях прямо так, на виду у любого входящего, и отсасывал, заглатывая хрен по самые гланды. Вот тогда мне сделалось на самом деле противно. Слышал, что у геев с этим все легко и просто, но как-то не предполагал, что на самом деле так. Тряхнул головой, прогоняя неприятное воспоминание, и продолжил: — Надо было предупредить заранее. Я бы честно признался, что напоить меня нереально, разве что в стакан какую-нибудь дурь в купе с алкоголем подмешать.

— Что, серьезно? Никогда не пьянеешь? — недоверчиво уточнил Костик.

— Ты же сам видишь, — вмешался Вениамин, до этого молча потягивающий свой коктейль. От коньяка он сразу демонстративно отказался еще в самом начале. — Сам же видишь, он трезв, как стеклышко. Я слышал, что бывают какие-то гормональные нарушения, из-за которых человека градус не берет, сколько не пей.

— Ну, тогда даже не знаю, — с пьяной тоской в голосе протянул Евгений Владимирович, — на какой козе к тебе подъехать. — Картинно вздохнул и вдруг оживился, — А, пойдем, потанцуем?

— Пойдем, — согласился, несмотря на то, что всерьез начал подумать о том, чтобы смотать удочки и отчалить.

На танцполе было оживленно. Ведя меня туда, шеф беззастенчиво вис на моих плечах, обнимая и тычась влажными губами в шею. Честно пытался прислушиваться к себе. С удивлением обнаружил, что мне не неприятно. И даже раз споткнулся, стоило только осознать это. Повернул голову в его сторону и тут же был поцелован. Не люблю слюнтявые поцелуе. После его губ на шее думал, что этот будет именно таким, но ошибся. Целовался шеф классно. Оценить-то оценил, но расслабился и отдался ощущением только уже на танцполе, где как раз врубили какой-то медляк. Акимонов притянул меня к себе, устроил ладони на бедрах и принялся покачиваться вместе со мной в такт музыки.

Самой большой проблемой оказалось то, что в первый момент я не сходу придумал, куда деть руки. Это ведь девчонки их обычно на плечи парням закидывают. Но я-то мужик. Мне это было как-то несподручно. Да и вообще непривычно ощущать себя в подобной роли. Но мою проблему шеф решил сам. Отстранился, схватил меня за запястья и дернул на себя. Мы не стукнулись, а тихо-мирно соприкоснулись лбами, не отрывая друг от друга глаз. Он завел мои руки себе за спину. Пьяно улыбнулся и, отпустив, обхватил ладонями мое лицо.

Вкус коньяка на его губах почти не чувствовался, наверное, потому что мы пили с ним вместе. Я поплыл. И было уже абсолютно плевать, что вокруг нас кто-то танцует, а кто-то смотрит, сидя за столиками. Но все закончилось в тот момент, когда он меня развернул в одну ему известную сторону. У меня глаза были крепко зажмурены, так что я не видел, куда и как мы повернулись, зато догадался, зачем это было сделано. Потому что именно в этот момент его ладони перекочевали с лица мне на задницу и он так стиснул меня, что у меня, во-первых, вырвался испуганный вздох, а во-вторых, кулаки зачесались врезать этому ушлепку. Когда откуда-то слева от нас раздались бурные аплодисменты, отчетливо дающие понять, что маневр шеф не остался незамеченным, не стал отказывать себе в удовольствии. Не скажу, что при моей комплекции, у меня такой уж тяжелый кулак, но как любой нормальный парень с пацанским детством бить я умею. Засветил ему по лицу. Придержал, чтобы дезориентированный шеф не упал под ноги остальных танцующих. Потом молча развернулся и потопал на выход. На сегодня всей этой гейской шняги мне было достаточно.

— Эй! — Окликнул он меня, схватив за руку, когда я оказался уже за пределами танцпола.

Обернулся, вырвал локоть из его пальцев, вскинул голову. Объяснил:

— Ты мне понравился. Я был не против переспать с тобой. Но лапать меня на потеху публике, извини, перебор. До свиданье, — попрощался и ушел, оставив ошеломленного шефа растерянно моргать мне вслед.

Уйти далеко не удалось. Еще когда подъехали к клубу, увидел, что рядом с ним постоянно дежурят такси. Удобно. Только к ним направился, как меня перехватили. Из стоящего почти у самого входа BMW вылез какой-то парень. Весь из себя прифранченный и благоухающий каким-то дорогим парфимом чуть ли не на всю улицу.

— А что это у нас за мальчики в одиночестве домой возвращаются? — протянул он то ли с издевкой, то ли всерьез подкатить так решил.

Узнать о дальнейших его намерениях не смог, так как из-за спины раздался ледяной голос шефа.

— Не в одиночестве, а с компанией, — заявил он и недвусмысленно плюхнул ладонь мне на плечо. Сбрасывать её я не стал. Как не странно, в принципе не появилось желание сделать это. Парень из бехи поспешил ретироваться. Только когда он ушел, я вздохнул и повернулся к мужчине у себя за спиной.

— Послушай, по-идиотски вышло... — начал он оправдываться, но осекся, когда я отрицательно покачал головой.

Больше ничего не сказав, потопал в сторону такси. Плюхнулся на заднее сиденье волги, разрисованной характерными шашечками, и назвал адрес. Таксист с готовностью завел машину и взялся за баранку. Но тут распахнулась вторая задняя дверь с противоположной от меня стороны. Внутрь забрался Евгений Владимирович. Плюхнулся рядом со мной, поплотнее завернувшись в собственное стильное пальто и через зеркало заднего вида встретился взглядом с водилой.

— Вдвоем что ли поедете? — спросил тот, явно занервничав.

Шеф молча перевел взгляд на меня.

— Вдвоем, — ответил со вздохом и уточнил специально для него, — сначала ко мне, потом его подбросите. Подойдет?

— Если как положено заплатите, то о чего ж не прокатиться.

— Не вопрос, — бросил шеф. Я даже не сомневался, что он так ответит.

Всю дорогу ехали молча. Я пытался проанализировать собственные чувства, но анализу они поддавались плохо. Поэтому решил на оставшийся вечер забить на них. Хотелось домой, в душ и в кровать. Именно в такой последовательности. Мордой в подушку и спать завтра до двенадцати, а то и до часу дня. Выходной же! О сидящем рядом со мной парне старался даже не думать. Не так уж он меня и обидел, если на то пошло. Просто я совсем иначе представлял себе наше с ним более близкое знакомство, вот и расстроился, что действительность оказалась куда прозаичнее, чем мне того хотелось. В принципе, закономерный финал. Вот только его поцелуи все еще горели на губах, а задница помнила, как он её своими лапами стискивал, отчего внутри рождался жар, спутать который с чем-либо отвлеченным было просто нереально. Никогда бы не подумал, что мужские лапища на стратегически важной пятой точке могут так заводить. Теперь уже не было смысла задаваться вопросом би я или не би. И так все было понятно, Одно смущало, что пока я, похоже, так реагирую только на своего шефа. Хотя, если объективно на него посмотреть, ничего особенного в нем нет. На этой мысли покосился в его сторону и неожиданно встретился с ним взглядом.

— Приехали, — тут же объявил таксис, притормозив перед моим домом.

— Спасибо, — сказал, вынул из кармана деньги, протянул водиле и выбрался из машины. Вздохнул полной грудью стылый ночной воздух и хотел уже захлопнуть за собой дверь, как обнаружил, что Евгений Владимирович переместился на мою сторону заднего сиденья и смотрит на меня, наполовину высунувшись из машины и схватившись за ручку двери.

— Я заеду завтра поговорить. Какая у тебя квартира?

Был порыв ему не отвечать. Но сам не заметил, как вспомнив еще раз наши с ним поцелуи, дотронулся до губ и назвал свой точный адрес, а потом зачем-то сказал:

— Увидимся, — и улыбнулся.

Он вернул улыбку. Захлопнул дверцу такси, и машина повезла его дальше. Я же остался стоять у подъезда. Как-то странно все получилось. Но, в принципе, не так уж плохо, как могло быть. Так что сейчас спать, а завра видно будет. На этой многообещающей мысли потопал домой. И почему в нашем доме на ночь лифт отключают? Гадство. Но куда от него сбежишь?

Суббота — это святое. Уверен, со мной согласятся большинство работающих полноценную пятидневную неделю. Воскресенье еще туда-сюда, но суббота, однозначно, отсыпной. Поэтому вполне логично, что раньше полудня просыпаться я и не думал. Тем более, прошлой ночью кутил, если и не в самой приятной компании на свете, то выпили мы много. И то, что алкоголь меня не берет, совершенно ничего не значит.

В дверь позвонили в девять. Настойчиво так, трупом уже не притворишься. Как был в одних трусах, поплелся открывать. Не было ни одной светлой мысли, кого это могло ко мне занести в такую несусветную рань, так еще в субботу. Меньше всего ожидал увидеть на пороге собственного шефа. А домофон нам, спрашивается, на что? Хотя, вполне могу представить, что этот нежелательный элемент просочился в подъезд, когда кто-нибудь из наших мастных собаководов-любителей вывел на утренний променад своего обожаемого барбоса. И все равно обидно. Кого я не собирался в это время принимать, так это его. Помятый, растрепанный, как говориться, в одном исподнем, с этой своей нездоровой белой кожей, наводящей на мысли о хладном трупике перемороженного куренка, общей рыжестью волосяного покрова во всех стратегических местах, в частности под пупком и в довершении ко всему козюлинами в глазах. Увидел себя словно со стороны и осознал, что песец подкрался незаметно. К тому же еще не до конца проснулся. Поэтому ничего удивительного, что попытался захлопнуть дверь прямо перед носом глубокоуважаемого шефа, шикарного, как всегда. Похоже, в нашем случае, если мне любые возлияния нипочем, то ему совершенно неведома болезнь всея ля русс — похмелье.

Нужно отдать Евгению Владимировичу должное. Поговорить он на самом деле хотел и сильно, раз не побоялся ногу между косяком и дверью пропихнуть. Ну и реакция с утра пораньше! Или это я такой медлительный с недосыпу?

Шеф натянуто улыбнулся и с укоризной произнес:

— Саня...

Пришлось отпустить дверь и посторониться, пропуская его в квартиру.

— Располагайся, — со сна вышло хрипло, — Пойду хоть умоюсь, — сказал и свалил в ванну. Побрызгав в лицо холодной водой и, хорошенько растерев, кажется, прочухался. Уперся обеими руками в раковину и хмуро обозрел себя в зеркале. То еще быдло. Вот черт!

В дверь деликатно постучали.

— Ты там на радостях утопиться решил?

— Неа, — в тон шефу ответил, — Повеситься.

Вышел из ванной, как был. Все равно уже невозможно было что-то исправить.

Без меня Евгений Владимирович успел раздеться и разуться, оставив обувь сбоку от входной двери, а пальто на вешалке в прихожей. И стоял теперь в коридоре, скрестив руки на груди и опершись спиной о стену. Он разглядывал меня с неприкрытым интересом. Это смущало. Поэтому поспешил прошмыгнуть мимо него в сторону кухни. Обнаружил на столе пакет, который шеф принес с собой. Сунул нос внутрь. Увидел лимон, бутылку такого же коньяка, который мы вчера с ним пили, и где-то килограмм апельсинов. Невольно усмехнулся, поднял голову и повернулся к мужчине, замершему в дверях.

— И чем же я болен?

— В смысле?

— С апельсинами, обычно, больных навещают.

— Чушь! — запротестовал шеф, но почти сразу нашел, что мне ответить, — Хотя... голубой грипп?

Прыснули мы с ним единодушно. Да уж, по-другому не скажешь!

— Передающийся воздушно-капельным путем?

— Это вряд ли. Вот половым — куда вероятнее.

— Тогда секс нужен, — постановил я, плохо соображая, что несу.

— Ух ты! — восхитился шеф, сверкнув в мою сторону недоверчивым взглядом. — А ты скор на расправу.

— А чего тянуть? — Пожал плечами, лихорадочно соображая, так ли мне этого хочется, как я тут пытаюсь дать понять. Самое смешное, что хотелось. Вот и пой потом друзьям, что натурал и с парнями ни-ни. Помедлив, принялся рассуждать, вынимая фрукты из пакета и раскладывая на столе, чтобы хоть чем-то занять руки: — Сам посуди, пить со мной бесполезно, хотя за коньяк, спасибо, он мне понравился; общих тем у нас особо нет, это мы еще вчера выяснили; кофе кончился дня два назад, все руки не дойдут купить. Не о вечном же нам тут разговаривать!

— Почему нет общих тем? По рабочим вопросом ты, насколько знаю, готов спорить до усрачки.

— Предлагаешь разглагольствовать о работе субботним утром, в мой законный выходной? — уточнил таким тоном, что сам проникся.

— Сдаюсь! — с улыбкой капитулировал шеф и поднял руки кверху, — Секс, действительно, оптимальный вариант. Только знаешь, что меня поражает? Ты выглядишь таким... — он сделал неопределенный жест рукой, силясь подобрать наиболее подходящее определение.

— Как девчонка, — подсказал ему.

— Не совсем, но почти, — согласился он, бросив на меня заинтересованный взгляд, — Поэтому все понять хочу, ты на самом деле настолько раскован, что не смущаешься, или так двуличен, что скованности и вполне очевидных сомнений почти не видно.

— А чего смущаться? Что я, не мужик что ли? — и как назло, на этой оптимистичной тоне покраснел, как маков цвет. Вот зачем он спросил? Разумеется, Евгений Владимирович сразу же заметил мою реакцию на его слова. Хмыкнул и заявил.

— Не парся. Мне самому не по себе. До тебя у меня были другие парни.

— Раскованные мачо?

— Напротив. Этакие фифы, если понимаешь, о чем я.

— Неправильно ты их называешь. Для таких нынче специальное слово есть.

— Ты меня заинтриговал. И какое же?

— Метросексуал, — растолковал и бросил уже на ходу, — я в душ. Ты тут сам как-нибудь.

— К тебе можно присоединиться? — вопрос застал меня в дверях кухни.

— У меня крохотная душевая кабина. Тут даже камасутра для дистрофиков не спасет.

Шеф расхохотался, но все же пошел за мной и заглянул в ванную комнату. Там, действительно, нам вдвоем физически было негде развернуться. Евгений Владимирович выглядел разочарованным. Я же внутренне все пытался определиться, так ли уж мне хочется быть оттраханым в попу. Не то чтобы так хотелось, но было любопытно попробовать конкретно с этим парнем. Но тут в голову пришла другая мысль. Поймал начальника за рукав, когда он уже собирался оставить меня одного предаваться ванным процедурам.

— Слушай, я надеюсь, это на наши рабочие отношения никак не повлияет? — выпалил на одном дыхание и только когда у него глаза на лоб полезли, понял, что на самом деле сказал.

— Ты уникум, Михайлин, ты в курсе? Правда, я это еще вчера понял, так что можешь не волноваться. Уже не думаю, что ты все это затеял, чтобы по карьерной лестнице продвинуться.

— Что значит уже? То есть вчера... Вот черт!

Он хмыкнул и молча закрыл дверь ванной. Во влип-то! У меня вчера и мысли не возникло, что он мог обо мне так подумать. Сам я четко разделял работу и личную жизнь, поэтому в принципе ни вчера, ни сейчас не воспринимал его как человека, от которого может зависеть мой карьерный рост. Он мне просто понравился. Точнее, я на нем не долго думая помешался, вот и спровоцировал все это. Жопа! Сам себе удивляюсь. Неужели было трудно раньше мозги включить?!

Долго рефлексировать не стал. Поздняк, как говориться, метаться. В спальню отправился в одном полотенце. Евгений Владимирович уже ждал меня там. Сам разобрался, где у меня в квартире спальное место. Застал его за тем, как он с любопытством изучал фотографии у меня на прикроватной тумбочке. Не то чтобы я такой сантиментальный, просто на одной я с отцом, который умер, когда мне шестнадцать только исполнилось. А на второй с девушкой, которой тоже уже нет в живых. Выбросить или убрать куда-то эти фото, казалось мне предательством по отношению к мертвым. Глупость, конечно, но каждый в этой жизни верит во что-то свое. Они были частью моей веры.

— Красивая, — сказал Евгений Владимирович указывая как раз на мою бывшую одноклассницу.

— После школы мы собирались жить здесь вместе. Специально распечатал фотку, рамку купил, хотел подарить ей на выпускном, как свидетельство того, что все в силе.

— Она передумала?

— За два дня до выпускного возвращалась с родителями от бабушки. Пьяный водитель. Родители, она, младший брат — все... — не договорил, просто махнул рукой. Думаю, и так было понятно.

— Извини, — зачем-то сказал он.

— Да, ладно. Сам же понимаю, что глупо такое хранить. Просто рука не поднимается выбросить, — подошел и положил обе рамки с фотографиями лицами вниз. — Уже так привык, что они всегда здесь, что даже не замечаю.

— Отец тоже умер?

— Рак. Как догадался?

— Просто предположил. Теперь отчасти понятно, почему ты так пофигестически ко всему относишься.

— Думаешь, что теперь знаешь меня?

— Не думаю, но узнать не откажусь. Не передумал?

Вместо ответа сдернул с бедер полотенце и подошел к нему. Он тут же обхватил меня обеими руками, притянул к себе и вжался лицом в живот. Было щекотно, волнующе, но не неприятно. Поэтому я расслабился и честно попытался не быть бревном. Сам поднял его голову и первым попытался поцеловать. А что? Не плохо, в общем-то, получилось. Сам пропустил момент, как поплыл. Да и целовался шеф, правда, клево. Все же давно у меня никого не было. Поэтому был совсем не против, когда меня опрокинули на кровать и навалились сверху. Да и чужие пальцы, обхватившие яйца, были весьма ощутимым аргументом убеждения. Соревноваться с Евгением Владимировичем в опыте не было ни малейшего смысла. Но и плыть по течению было не дело, так что я старался, как мог. Мял его спину. Стискивал бока коленями, активно участвовал в процессе избавления от рубашки и брюк. Трепаться во время секса бывает порой даже прикольно, но только не в первый раз, когда вы оба еще плохо знаете друг друга и слабо себе представляете не только о чем говорить, но и как сделать партнеру по-настоящему приятно. Всякие пошлости, нашептываемые на ухо, разумеется, в расчет не берем. Так что мы с шефом на разговоры не отвлекались. Я все прислушивался к своим ощущениям, а Евгений, как сам мне потом признался, прислушивался ко мне. На начальном этапе мне все нравилось. Но потом он достал принесенную с собой смазку и недвусмысленно показал её мне, с вопросом всматриваясь в лицо. Я помедлил, потом кивнул. И, как не странно, не пожалел об этом.

Когда мы с ним часа полтора спустя, валялись в постели, шеф вдруг сказал:

— Ты так сосредоточенно думаешь о чем-то, что не спросить было бы преступлением.

— Помыться не хочется, — откровенно признался. Евгений вскинул брови, уставившись на меня с неприкрытым вопросом в глаза. Вздохнув, попытался перевернуться с живота на бок, но в спину кольнуло, поэтому решил остаться в исходном положении, но до объяснений все же снизошел: — После девушек меня почему-то в душ тянуло, хотя они и в половину меня так не слюнявили, как ты. Приходилось выжидать, когда уснут, чтобы не обидеть.

— Тогда до водных процедур есть смысл повторить еще разок, для закрепления.

— Думаешь, мой зад выдержит повторное надругательство?

— Мой выдержит, — обронил шеф, глядя на меня глазами последней бляди. Сам не заметил, как полез целоваться и уже в губы ему выдохнул:

— Давай.

А дальше понеслось по наклонной. Женька даже пару раз порывался меня в своем кабинете зажать, но кончилось это для него синяком в области ребер и моим почти недельным игнором. То есть общался я с ним исключительно на рабочие темы. Акимонов приполз с повинной в очередную ночь с пятницы на субботу. В квартиру я его впустил, но скатиться до оправданий и извинений не дал. Мужик мужика всегда поймет. Так что заткнул ему рот поцелуем прямо в прихожей, даже разуться не дал. Он же сам пришел, какие еще нужны извинения? До спальни мы добирались долго, но когда все же оказались в кровати, не вылезали оттуда до утра. Вместо "доброго утра" Женька, стоило мне только пошевелиться и открыть глаза, сказал:

— На работе никогда.

Больше мы к этому вопросу не возвращались.

Незаметно пролетели несколько месяцев. Наступило лето. Секс наш был все так же горяч. И шеф мой мне все так же нравился куда больше, чем любая девчонка из того же маркетингового отдела. Так что я жил себе припевающее, занимался работой, которая мне нравилась и пока удовлетворяла амбиции, трахался с офигенным парнем, который не переставал меня в койке не только ублажать, но и удивлял регулярно к нашему с ним обоюдному удовольствию. Жизнь текла своим чередом. О летних каникулах, то есть отпуске, я даже не помышлял. Год в фирме я еще не отработал, так что нечего было даже нос раскатывать. Но у Женьки на этот счет, как оказалось, были совсем другие планы.

— Это что? — спросил, когда поверх рабочих бумаг мне на стол легли какие-то пестрые буклеты, подозрительно напоминающие путевки на море.

— Твои планы на отпуск.

— Мне не положено. Я еще год не отработал.

— Положено. Мой секретарь уходит в отпуск вместе со мной. Хочешь поспорить?

— Нет, господин начальник, — не веря в свое счастье, расплылся в неприлично довольной улыбке, но сразу предупредил, — Но деньги за путевку я тебе отдам.

— Знаешь, Михайлин, — протянул шеф, одной рукой упираясь в мой стол, — ты не исправим.

Хмыкнул, пожал плечами и, отодвинув путевки на Черное море на край стола, сделал вид, что занят документами. Женька вздохнул и ушел к себе. В тот момент в его вздохе мне послышалось разочарование, но тогда я не придел этому значение. Зря, та наша поездка мне потом еще аукнулась, и не раз, надо сказать.

Жека переехал ко мне сразу после отпуска. О том, чтобы я жил у него мой парень заикнулся лишь однажды. Как раз перед отлетом, когда я ему прямо перед выездом в аэропорт деньги за путевку и билет на самолет возвращал. Я ответил нет, причем достаточно однозначно, чтобы он больше не поднимал этот вопрос. Но, увидев, как Жека переменился в лице, попытался сгладить неловкость и честно признался, что был бы не против, если он решит переехать ко мне. Разумеется, у меня и в мыслях не было кривить душой. Я пригласил его вполне искренне, хотя и понимал, что свои шикарные апартаменты он на мою среднестатистическую двушку никогда не променяет. Тем неожиданнее для меня стал его окончательный переезд. И приятнее, надо отметить. Правда, воображая себе нашу совместную жизнь, я совершенно не думал о том, что в один прекрасный день к нам заявится кто-нибудь из его бывших. Так что, когда в воскресенье во второй половине дня в дверь позвонили, без всякой задней мысли поплелся открывать, как был — в трусах, растянутой майке, стаканом кефира в одной руке и бутербродом со шматком ветчины в другой.

Увидев пришедшего, с первого взгляда понял, почему Женька называл таких фифами. Раньше даже не подозревал, что такие парни в реальной жизни встречаются, думал, только в фильмах голубых такими матерными напомаженными мальчиками изображают. Он вошел, покачивая бедрами, и с порога объявил:

— Мне нужен Жека, дорогуша. Я собираюсь забрать его обратно себе. — И улыбнулся акульим оскалом. С трудом проглотив то, что успел откусить от бутера и запить кефиром, крикнул в сторону спальни, где Женька засел с ноутбуком.

— Евгений Владимирович, тут к вам пришли, — разумеется, после такого моего обращения, он выскочил из спальни как ошпаренный. Жопой неладной почуял, не иначе.

Парня он узнал.

— Денис.

— Дорогой, зачем ты переехал в эту халупу и завел себе столь неприглядного домашнего зверька? — пропела фифа, бросая в мою сторону злобные взгляды.

— Он не зверушка, а мой парень, — рыкнул Жека, заводясь с полуслова.

Меня в принципе тоже задели слова этого парня, разодетого, как кукла, но на дураков обижаться — себя не уважать.

— Ой, ли? Тогда зачем звонил? — снова посмотрев в мою сторону, обронил пришелец. Вздохнув, обратился к Жеке.

— Я вообще-то, в душ собирался. Так что сам разбирайся, съезжаешь, значит, съезжай, — сделал шаг в сторону ванной и оказался не готов к тому, что Женька, обычно спокойный и уравновешенный, как танк, вырвет у меня из рук стакан с остатками кефира и со всей дури метнет в стену. Благо на обои не попал, только на дверь ванной, которая у меня самоклеющейся пленкой под дерево обклеена. Это меня разозлило. Вот уж чего не позволю делать даже ему, так это мою квартиру громить.

— Значит так, — заявил жестко и без предисловий, — разбирайтесь сами, кто из вас остается, кто уходит. Уйдете оба — тоже вариант. Но чтобы этого, — кивнул на уродливые белые потеки на двери ванной и ошметки стакана на полу, — когда я вылезу из душа, тут не было, — припечатал и ушел, перешагнув через осколки и закрывшись в ванной на защелку.

Из душа не вылезал минут тридцать. Сделал напор посильнее, включил режим массажа и встал, упершись лбом в заднюю стенку. Накатила такая тоска. Зачем он ему звонил? Или эта фифа расфуфыренная приврал для красного словца? Даже если так, все равно обидно. Конечно, я в курсе, что у Жеки до меня было дофига парней. И в этом, на мой взгляд, нет ничего такого. У меня тоже всякие были девчонки, на паре из которых я даже подумывал жениться. Так что если бы этот парень не крякнул про звонок, было бы еще куда не шло, но сейчас даже не знаю, что думать. Мне казалось, что у нас с Жекой все зашибись. Нам хорошо вместе, комфортно. Мы не устаем друг от друга, несмотря на то, что и дома все время вместе, и на работе бок о бок каждый день. Мы уже притерлись, обжились. Как-то научились мириться как с достоинствами, так и с недостатками. Но все же что-то было не так, раз Женьке захотелось позвонить своему бывшему и пообщаться с ним, я правильно рассуждаю?

Смену одежды с собой, разумеется, не взял. Поэтому вышел и ванной в одном полотенце. Бросил взгляд в сторону кухни. Обнаружил их обоих там. Они сидели за столом и смотрели на меня. Отвернулся и с независимым видом ушел в спальню. Там переоделся и сунул нос в Женькин ноутбук, он как раз работал над одним проектом, который мы недавно обсуждали, когда его прервал незваный гость. Судя по всему уходить с ним мой парень не собирался. Раз так, значит, все хорошо. С остальным мы тут как-нибудь вдвоем разберемся. Одно непонятно, что эта манерная дрянь до сих пор делает в моей квартире?

— Ты извини, — раздался голос от двери, непроизвольно вскинул голову на звук. Там стоял тот парень. Смотрел на меня с каким-то странным выражением лица. — Жека порезался, когда убирался. Я ему помог рану обработать и уже ухожу.

— Не держу, — бросил холодно и отстраненно. Я был зол на него. А кто бы не был на моем месте?

— Я не думал, что у него с тобой все серьезно, — зачем-то продолжил мямлить этот тип. — Что он начнет убираться, потому что ты так сказал. Что будет так страдать...

Вздохнув, сказал:

— Я понял. Так что иди.

— Знаешь, — вдруг заявил он, — завидую ему, — и ушел. Услышал, как в прихожей он сказал Жеке пару слов, которых я не разобрал, потом хлопнула входная дверь и стало тихо-тихо. Только гудение ноута у меня на коленях разбавляло гнетущую тишину.

Женька пришел в спальню минут через десять. Я успел выключить ноутбук, убрать в шкаф. И сидел на кровати, ждал его.

— Сань, — начал он, напоминая мне сейчас бесхвостую собаку, которой шутки ради отсекли на бойне хвост.

— Мне все равно, — обрубил, не дав ему сказать больше ни слово, добавил, — Все равно, что у тебя было с ним. Иди сюда, — протянул руку и улыбнулся, натянуто лишь слегка, — извиняться будешь натурой.

Женька посмотрел на меня с недоверием. Но я не опустил руку и в конечном итоге он схватился за нее, как утопающий за соломинку. Секс в этот раз получился странным. Тягучим и размеренным. Он не был похож на извинение. Просто мы оба осознавали, что теперь уже некуда спешить. Поэтому прежде чем приступить к основному блюду так извели друг друга, что у Жеки руки дрожали, когда он раскатывал презерватив, я спросил:

— Слушай, а реально кончить только от хера в заднице?

Женька вскинул глаза и, навалившись на меня снова, с запинкой выдохнул в шею, — Подо мной кончали. Хочешь попробовать?

— Хочу.

В общем, это было ни на что не похоже. Он начал медленно, не спеша. А потом поймал нужный темп и взял меня в буквальном смысле измором. На одной и той же скорости, под одним и тем же углом, хрен его знает сколько времени. И ведь зараза, так и не дал мне к самому себе прикоснуться, все время руки в сторону отводил и наваливался так, что не оторваться было. Как я сознание под ним в тот вечер не потерял, сам не знаю. Вот был бы номер! Зато на личном примере узнал, что быть затраханым до полусмерти — это не для красоты словца, такое реально бывает.

Лежал, таращился в потолок, толком не понимая, что если обмякший Женька с меня сейчас не скатиться, раздавит к чертовой бабушки. Но мне было так... в общем, не до чего мне было. Он сам сообразил, что не мешало бы с меня слезть. Улегся рядом на подушке. Все еще тяжело дыша, на ощупь нашел мое колено, сжал его, повернул в мою сторону голову, улыбнулся и сказал:

— Надо будет в следующий раз без резинки попробовать.

— Фу! — Слабо выдохнул, дурачась и копируя тон его недавней фифы, — Как негигиенично! — Но потом посерьезнел и, зевая, спросил, — Хочешь убедиться, что доверяю и не боюсь подхватить от тебя какую-нибудь заразу?

— Хочу.

— Хорошо, — согласился легко и беззаботно. — Тогда ты первый.

— Договорились.

О том, из-за чего все это вообще с нами случилось, я узнал только ближе к новому году. В ноябре, если быть точным. Оказалось, что не бывает дыма без огня. Я и раньше об этом знал, просто слишком привык радоваться тому, что имею, и не предавать значение пустякам. Но пустяки имеют свойство накапливаться. Долго не мог понять, откуда в отношениях появилась натянутость. Причем исходила она опять от Женьки. Сказать на прямую, что не держу, хочет — пусть уходит, язык так и не повернулся. Но терпеть недосказанность долго бы не смог. И снова все решил случай.

На создании так называемой "семейной тумбочки" Женька настоял сразу же, как переехал. Разумеется, я не возражал, хотя и не мог отдать ему на растерзания означенный предмет мебели, так как тумбочка имелась только в спальне, и в ней я хранил книги, которые читал в тот или иной момент времени. Поэтому в виду её регулярной эксплуатации хранить там общие денежные средства было неудобно. Так что под это дело мы приспособили коробку из-под утюга, и запихнули её в стойку под телевизором. Было в этом что-то домашнее и уютное, создавалась полная иллюзия того, что мы с ним не чужие друг другу люди и наши отношения чего-то да стоят. Мне было приятно это осознавать, но деньги из его половины суммы, что там хранилась, я старался лишний раз не брать. Особой необходимости в них не было, да и неудобно мне было жить за счет Женькиных средств. Я ведь тоже мужчина и вполне способен обеспечить себя сам. Но ближе к новому году у нас в городе поступили в продажу poket-book как раз по приемлемой цене. До этого они стоили такие баснословные для моего бюджета деньги, что было не подступиться. А тут в пределах девяти штук — вполне, считаю, разумная сумма, которую я готов был потратить, зная за собой, что в месяц покупаю две-три новые книги иногда четыре, но в последнее время все реже. Если все сложить, как раз получиться ежемесячный кредитный взнос. Я бы мог сразу отвалить за новую игрушку такие деньги, но тогда пришлось бы как-то выкручиваться с коммунальными платежами и хавчиком. Будь я все еще один, может, и выкрутился, но теперь я готовил не только на себя, но и на Женьку. А два здоровых мужика в хозяйстве — это не так просто, как может показаться.

Решившись, полез в нашу с ним "тумбочку", чтобы наскрести деньжат на первый взнос и, разумеется, столкнулся с тем, что денег там довольно много. Сел на пол и уставился на стопку купюр у себя в руках, как баран на новый ворота. Конечно, я знал, что Жека получает в разы больше меня, но мне ни разу до этого момента не приходило в голову пересчитать то, что там у нас лежало. Тут явно была не одна его зарплата. В последнее время он вроде бы ни на что особо не тратился, не считая бензина для его ландкрузера и все, кажется. В магазин за продуктами я всегда успевал сбегать вперед него, он регулярно забывал о том, что голод не тетка, а повесившуюся в холодильнике метафорическую мышь не скушаешь. Когда я спросил, как он раньше жил, Жека честно признался, что предпочитал ужинать в каком-нибудь приличном кафе, завтракал кофе, а обедал в нашем рабочем кафетерии. Я же всегда ел дома и даже на обед прихватывал с собой бутерброды и термос с чаем. Не потому что экономил, просто со школы привык обслуживать себя сам. Опять-таки кутили мы с Акимоновым не часто. Я клубы не очень любил и позволял себя вытащить в очередное злачное место в лучшем случае пару раз в месяц, да и то не всегда. Разумеется, за время существования общей заначки, мне никогда в голову не приходило высчитывать сколько было положено мной, а сколько Жекой, просто я всегда держал в голове сумму, которую внес и честно старался лишний раз за её пределы не вылезать. Получалось это не всегда, но особо сильно я свой лимит никогда не превышал.

В общем, обнаруженных мной денег с лихвой хватило бы не только мою новую игрушку оплатить, но и жить пару месяцев, ни о чем не заботясь. Это был такой соблазн, что трудно передать словами. Сидел на полу, смотрел на деньги в своих руках и думал о том, что можно было бы не париться с кредитом. Просто пойти и купить то, что давно хотел. О чем мечтал. Решился. Отсчитал нужную сумму и ушел в магазин. Жека в это время еще в кровати валялся. Он в выходные, как правило, вставал позже меня. Поэтому до сих пор оставалось секретом, как это он умудрился в первый раз ко мне в девять утра заявиться.

Вернулся быстро. Счастливый, как олень, тот самый, который в американских фильмах про Санта-Клауса с красным носом. Помчался на кухню мешки разгружать, так как на радостях заскочил в "Продуктовый" и накупил всяких вкусностей. Меня переполняло чувство благодарности к Женьке за то, что он у меня такой работящий, щедрый и просто за то, что мне с ним хорошо, как ни с кем другим. Жека пришел ко мне на кухню бодрый, как огурец. Пока меня не было, он успел принять душ и даже побрился. Разумеется, охлажденная утиная тушка в центре стола сразу же привлекла его внимание.

— У нас что, праздник какой-то?

— Нет. Просто порыв души, — признался, расплывшись в довольной улыбке, и раскололся, так как не видел смысла скрывать. Я ведь не вор, ничего предосудительного не сделал. Он спал, поэтому я не стал спрашивать разрешения, хотя, наверное, спросил, если бы не надо было для этого его будить. — Я себе покетбук купил. Сначала хотел кредит взять, потом подумал: деньги ведь все равно есть вот и... — беззаботно болтая, встретился с Женькой взглядом и осекся. Так стыдно мне не было еще никогда. У него лицо застыло и взгляд сделался колючим. Пожалел, что не разбудил его и что вообще обрадовался, как слон, на пустом месте. Его же деньги. Ему и решать, как и на что их тратить. А тут я, понимаешь, со своими запросами.

— Извини, не надо было... — пробормотал, опустил взгляд в стол, на котором выкладывал продукты из пакета, — Я верну...

На этой моей фразе Женька отмер и громко выдохнул, словно пытался справиться с приступом ярости.

— Ты не понимаешь, — его голос прозвучал настолько непривычно, что я непроизвольно вскинул взгляд. Не думал, что мой солидный во всех смыслах шеф может быть беспомощным. Что вообще происходит?

— Давно хотел поговорить, — тихо сказал он, стоя спиной к мойке, — просто никак не мог придумать с чего начать.

Я не склонен к истерикам на пустом месте. Но после такого начала, первое, о чем подумал, — это разрыв. Он хочет со мной порвать. Вот откуда эта натянутость, которая тяготила меня в последнее время. Что я почувствовал в этот момент? Опустошение. Словно у марионетки разом оборвались все ниточки, и она сложилась, как карточный домик. Вот и я так же, почувствовав слабость в ногах, осел на стул. Говорить что-либо не было ни малейшего желания, поэтому сидел, пялился в стол, заваленный продуктами, и тупо ждал, что мне скажет Женька. Он не спешил развивать тему. Ожидание было томительным, но мне нечего было ему сказать.

— Не знаю, о чём ты подумал, — вдруг произнес Жека, — но я хотел поговорить о деньгах. Наших деньгах, — зачем-то уточнил он. — Я раньше не обращал внимания. Ты согласился складывать деньги в общак, и я успокоился. Решил, что все хорошо и долгое время не предавал значения, что в коробке их меньше не становится, только больше. Просто всякий раз, когда сам туда совался, думал, что ты еще не брал ничего, но скоро возьмешь. А оказалось, ты вообще никогда не берешь больше, чем зарабатываешь сам, я прав?

— Почему? — возмутился, хотя сам понимал, насколько нелепо это сейчас прозвучит, — Иногда беру...

— Сколько? Пятьсот рублей? Вряд ли больше штуки. Даже за квартиру, как оказалось, платишь сам. А хавчик? Ты же меня, здорового лба, тут кормишь завтраком, обедом и ужином...

Повисла неловкая пауза. Хотел сказать: "мне не трудно", но прикусил язык, осознав, как он это сейчас воспримет. Мы помолчали, и Жека начал снова:

— Ты ведь не знаешь, какие у меня парни до тебя были.

— Ну да, явление Дениса было недостаточно наглядно-показательным, — бросил в сторону, припомнив ему визит бывшего любовника.

— Даже имя запомнил? — косо посмотрев на меня, уточнил он.

— Запомнил, — подтвердил хмуро.

— Суть в том, что я всегда оплачивал все их капризы и считал это нормальным. Мне нравилось дарить подарки, водить своих парней по дорогим ресторанам, кутить в клубах. Это позволяло мне чувствовать себя кем-то значимым в их жизни. Нужным, понимаешь? А с тобой... — он вздохнул, взъерошил волосы и принялся каяться дальше: — Решил как-то купить тебе несколько книг, так как не мог придумать еще что-то настолько же невинное, от чего ты не смог бы сразу отказаться. Пришел в магазин. Ты ведь фантастику любишь, а я кроме детективов никогда ничего в жизни не читал. Нашел нужный отдел, как увидел сколько там всего, глаза разбежались. Бродил мимо стеллажей минут сорок и так ничего и не выбрал. Ну, не разбираюсь я в этом! — и снова этот беспомощный тон, от которого у меня волоски на руках дыбом встают и спина холодным потом покрывается.

— Жень...

— Нет, ты дослушай, — перебил он, тряхнув головой.

Отвел глаза, не выдержав его взгляда.

— Я много раз собирался поговорить. Но стоило вспомнить, как ты мне деньги за поездку на море возвращал, так стремно делалось, что не просто пошлешь, но и прогонишь. Квартира ведь твоя, и я здесь даже в материальном плане, как собаке пятая нога. А ведь я уже привык. И к завтракам, к которым ты меня приучил. И просто к теплому боку, который можно ночью под одеялом нащупать и спокойно дрыхнуть до утра. К тому, как ты устраиваешься рядом со мной с книгой и тихо ржешь над чем-то, вычитанным в ней, пока я в Интернете зависаю...

Это был крик души. И мне было сейчас так же хреново, как ему, вот только не было еще в моей жизни таких разговоров. Поэтому я не знал, что Женьке на все это сказать или сделать, как дать понять, что исправлюсь, и теперь у нас с ним все будет хорошо. А он продолжал, с легкостью перескакивая с темы на тему, потому что был взволнован и злился из-за того, что оказался рядом со мной таким беспомощным. Потому что, как и я сам, понимал, что это я сделал его таким. Вот скотство!

— А с морем... — сказал он, дернув самого себя за волосы, — вот скажи, у тебя ведь не было сразу такой суммы. Ты отпуск не планировал, значит, ничего не откладывал. Да и телефон себе новый, кажется, как раз в тот период купил. Значит, чтобы отдать мне за путевку и билет, взял деньги в долг. У кого?

— У матери.

— Зачем? Раз уж тебе так приспичило возместить мне все, мог бы и частями отдавать, — зло бросил он и отвернулся, выдохнул, разжал кулак в волосах, опустил руку, — Я тогда об этом не задумывался. Но, когда обнаружил, что мы с тобой живем только на твои средства, все проанализировал и многое стал замечать. — И тут он снова посмотрел на меня своими больными глазами и огорошил вопросом, на который я не был готов отвечать, — Ты стал реже покупать книги. Почему?

— Может, в последнее время у моих любимых авторов творческий кризис и нечего покупать.

— Ага. И ты вместо того, чтобы заваливаться ко мне под бок с книжкой, часами просиживаешь за компом, читая последние новинки?

— Ладно, уел, — сдался, признавая Женькину правоту, — На самом деле не хотел лишний раз тратиться.

— Не не хотел, а не мог себе позволить. — Припечатал он, — Бытовые расходы возросли, но брать то, что приносил в дом я, ты отказываешься.

— Да, не отказываюсь я! — Запротестовал, не зная, как разрулить всю эту ситуацию. Да, что ж такое-то, а?! — Просто ты забываешь, что я — не фифа и мне тоже важно знать, что я не содержанец, что сам могу...

— Забываю? — прервал меня Женькин окрик, — Ну, конечно! — Замерев, он увидел, как я на него смотрю, и поспешил сбавить обороты, — Никто же не говорит, чтобы ты полностью жил за мой счет. Хотя, знаешь, будь это так, мне бы было куда спокойнее. Чего я не могу понять, почему нельзя хотя бы бытовые расходы делить пополам! А вообще, я бы с удовольствием ходил с тобой по магазинам. Если бы ты меня сегодня разбудил и с собой взял, да я бы полетел вперед планеты всей, потому что для меня это важно!

— А я бы в кино сходил, — обронил и поднялся. Подошел к нему, остановился напротив, — Раньше мне всегда нравилось все любопытные новинки в кинотеатре на большом экране смотреть. Но когда в первый раз подумал об этом, вспомнил, как ты меня в кабинете зажимал и решил не рисковать. В кинозале, полном людей, врезать бы рука не поднялась, не люблю отношения на публику выносить.

— За кого ты меня принимаешь?! — справедливо возмутился Жека, но не стал развивать тему, потому что в этот момент моя ладонь оказалась у него на бедре и поползла вверх.

Глупость, конечно, самый примитивный жест, но нам обоим он сказал очень многое. Поэтому Женька склонился ко мне, а я потянулся к нему. Страсти в поцелуе не было, мы просто извинялись.

— У меня загранпаспорт есть, — пробормотал, не отходя от него, — можем куда-нибудь слетать на зимние каникулы, раз уж накопили.

— Санька! — Он так просиял, что я сам не заметил, что уже улыбаюсь во все тридцать два. — И в кино сходим, — постановил Жека, смотрящий на меня лучистыми глазами, — сначала по магазинам, а потом в кино.

— Ага. Купим тебе новый галстук. Меня тот синий в мелкий горошек раздражает неимоверно. Широкий, как лопата. Сейчас узкие в моде. Сам себе давно хочу парочку прикупить.

— И ты молчал? — с укоризной произнес Женька.

— Ну... — пожал плечами, сказал, — стеснялся признаться, если честно. Думал, не по-мужски прозвучит. Не хотел тебя разочаровывать.

— Придурок, — прозвучало до отвращения ласково. Моя рука все еще невинно сжимала его бедро, но Женька смотрел на меня такими бесстыжими глазами, что было очевидно, что у него в данный момент на уме.

Отстранился и вернулся к столу, сделав вид, что не замечаю, каким разочарованным взглядом он меня провожает.

— У нас сегодня еще утка.

— А она не подождет?

— Ты просто еще не пробовал, что это такое, поэтому дезертировать пытаешься.

— Ладно, — покладисто произнес Жека и предложил свою помощь.

Утку мы с ним испекли. Потом на кухне минут двадцать треск за ушами стоял. Готовил я в этот раз на каком-то чумовом вдохновении. Вот и получилось так, что пальчики оближешь. Обычно Жека мне на кухне только мешался. Он в этом был полный профан, но в этот раз высидел в уголке рядом с батарей от начала до самого конца. И очень ловко был приспособлен к очистке картошки. Матерился, но чистил. Зрелище было еще то! И все время не покидало странное чувство. Даже не чувство, а потребность. Мне хотелось к нему прижаться, прикоснуться, да хотя бы локтем невзначай задеть. Меня переполняло изнутри что-то волнующее и щекочущее нервы. Но самое смешное, что Жека тоже все время меня касался. То руки на бедра положит, просто мимо проходя, и тут же отойдет. То потрется носом о плечо, словно это что-то да значит. И самое смешное, что значило. На самом деле значило очень и очень много. Для меня, для него. Для нас — вот как правильно.

После того, как в особо извращенной форме прикончили утку, перебрались в спальню. Мне в нагрузку к покетбуку дали в подарок фильм "Начало" с Ди Каприо. Я его еще не видел, поэтому предложил Женьке посмотреть. Мы были такими обожравшимися, что заниматься какими-либо физическими упражнениями, например, сексом, не тянуло совершенно. Настрой пропал. Просто было хорошо рядом с ним, и большего в тот момент мне не требовалось. У Женьки настроение было схожим. Поэтому мы завалились на кровать и врубили фильм, нещадно эксплуатируя огромную "плазму", которую он с собой привез, когда только переехал ко мне. Фильм быстро увлек, поэтому, следя за перипетиями сюжета, я как-то не заметил, как оказался на одной с Женькой подушке, а потом и вовсе устроил голову у него на плече, закинув поперек живота руку. Мне было интересно наблюдать за метаниями героя на экране, но изнутри распирало какое-то незабываемое чувство. Наверное, это и было счастье, как оно есть. А потом я сам не понимая, зачем это делаю, заговорил:

— Жень...

— М? — отозвался он, полностью поглощенный разворачивающимся на экране действом.

— Слушай, не знаю, может, у мужиков так и не принято, но меня прямо изнутри распирает, так что извини, но я люблю тебя.

Сказал, и стало легче. Вот как на духу. Даже выдохнул негромко от облегчения. И не сразу заметил, как подозрительно Женька замер под моей рукой. Когда дошло, удивился. Он что, дыхание затаил?

— Знаешь, что, — начал он и зачем-то дернул меня на себя. Оказавшись на нем верхом и спиной к телевизору, выгнул брови, решив, что он таки решил растрясти нажратые нами калории самым приятным из всех возможных способов. Но Женька приставать ко мне пока и не думал. Просто притянул к себе и выдохнул в лицо: — Только тебе могло прийти в голову за это извиняться. — А потом сразу без перехода: — Знаешь, сколько раз мне говорили эти слова? "Дорогуша, я так тебя люблю, купи мне сотик новый. Или люблю-люблю-люблю, поедем в "Аквиноксе" затусим". — Протянул он гадким, капризным голосочком, от которого у нас у обоих лица сделались придурковатыми, и мы расхохотались. Причем я в наглую прятал смех у него на груди, обеими руками цепляясь за Женькину домашнюю рубашку.

— Ну, ты загнул! Да у меня бы язык никогда не повернулся! А в "Аквинокс" я тебя и сам сводить могу, вот денег поднакоплю...

— Ага, я тоже не могу себе представить тебя в подобном амплуа, — весело согласился Акимонов, ероша мне волосы. А потом его голос сделался пугающе серьезным, и я замер, вслушиваясь в слова. — Поэтому знаю, что мне не нужно говорить банальное "я тоже", ты и так все уже понял, я прав?

Поднял голову и с интересом уставился ему в глаза.

— Если думаешь, что я такой понятливый, чего спрашиваешь? — протянул и перебрался на свою половину кровати, утягивая Жеку за собой и недвусмысленно вынуждая на себя навалиться. Он прижался губами сначала к шее, потом зачем-то пополз вниз, хотя у меня уже губы ныли, так хотелось его поцеловать. Уткнулся лицом мне в грудь и вдруг выдал.

— Я на самом деле звонил ему.

— Кому?

— Денису. Даже встречу назначил, но в последний момент передумал и не пришел.

У меня внутри что-то застыло, словно колючим инеем покрылось. Жутко неприятное чувство. А Жека продолжал:

— Когда выяснил, что ты ничего не тратишь, сначала такая злость взяла, что, пометавшись, набрал первый подвернувшийся номер из бывших. А потом стало обидно, просто до отчаяния. У меня в голове не укладывалось, что ты такой, какой есть, и как-то с этим придется мириться. Наверное, хотел отомстить, поэтому и назначил эту дурацкую встречу. — Он поднял голову и посмотрел на меня, как побитая собачонка. — Прости.

Вместо ответа, перевернулся вместе с ним. Долго и со вкусом подтверждал, что был не прав. Сначала отсосал ему, что делал крайне редко, потом отымел без резинки, как давно собирался, но все как-то настроя не было. А Жека мне потом еще признался, что до меня он снизу был всего-то пару раз, больше не хотелось. А со мной ему в обратку даже больше нравится. Иногда. Особенно, когда я такой. Тут же спросил какой, за что получил засос прямо на нижней губе и зарекся с ним после секса трепаться. Зарок не выполнил, но это уже мелочи на самом деле.

И резюмировать все выше сказанное хотел бы следующим образом. Натуралом я как был, так и остался, как бы глупо это не звучало в сложившихся обстоятельствах. Парни в поле моего зрения могут попасть только исключительно в рабочем порядке, а вот на девушек я регулярно глаз кладу. А что, за просмотр денег не берут, почему бы взглядом не отдохнуть, раз уж отдыхается? Женька на весь мой левый флирт с девчонками смотрит сквозь пальцы. Знает, что без него мне жизнь не мила, как бы глупо это не звучало. Мы просто идеально подходим друг другу. В этом нам повезло и ничего уже не сделаешь. Хотя знаю, что многие всю жизнь мечутся в поисках, но нужного человека так и не находят. Но это, к счастью, не про нас. Поэтому мы с Жекой — гей и натурал, живем, как умеем, и нам нравится эта жизнь. А кто скажет, что так не бывает, получить в торец с правой от меня и с левой от Акимонова. Жизнь — сложная штука, и чего в ней только не бывает, но на то она и жизнь.