Опьяненные свободой

Я помолчал. Значит, рассказать? А как? Не то чтобы я не помнил, просто... стоит прикрыть глаза, и вот он, рассвет Асторы, горит в полнеба, и радуга пляшет в прозрачных водах заповедного озера, и крутится в самозабвенном танце хрупкая фигурка моей ненаглядной танцовщицы; и теплый аромат аллеи светящихся деревьев накатывает... "Отнеси меня во взрослую жизнь!" — шепчет Анико, и ее руки невесомо опускаются мне на плечи; и бьет в берег прибой Южных морей, взлетают в небо ловкие прыгуны, легкая фигурка раскрывается в воздухе и стремительно несется к сверкающей глади, пронзает прозрачную толщу воды, и вот уже смеющимися огромными глазищами сияет мне девочка-арт, хрупкий цветок асторянских степей... Каждый шаг на Асторе связан неразрывно с очень личными воспоминаниями. Ну и как это рассказать? Как передать странное и восторженное ощущение великой цивилизации, если для меня она воплотилась в единственной знакомой мне девочке? Арт — это значит богиня, не так ли?

— Знаешь что! — говорю я в результате. — А почему бы тебе не спросить у Роны-сан? Или у доктора Бэры? Из всех асторян эти хотя бы помнят, что в Границе тоже люди живут. Иногда помнят.

— Они не говорят! — вырывается обиженное у руководителя вооруженных сил всей Границы.

А я смотрю в недоумении. Он не должен так признаваться! Так дети говорят! Неужели он настолько молод? Тогда понятен его боевой комбинезон с кучей оружия в захватах. Это в Границе, под защитой огромной армии полицейских, когда над головой висит всевидящая база заградотряда. Понятен и его кулачный порыв. Ребенок? Благородный рыцарь-романтик? А я назвал его предателем.

— А ты ли командуешь силами Границы? — не сдержавшись, замечаю я. — Как ты вообще попал на свой пост? Тебя же должны были съесть на нижних подступах! Подумай об этом. И чьей пешкой являешься.

На самом-то деле я его еще обиднее назвал. В одной из местных игр существует класс разменных фигур, чья роль исключительно в подставах и заключается...

Санго Риот угрюмо промолчал. Видимо, и сам задавался этим вопросом.

— Пойдем, — решаю внезапно для самого себя я. — Покажу тебе кое-что. И ты перестанешь спрашивать.

=====\=

Мы не спеша бредем к Холму Прощаний.

— Нерушимый барьер Асторы — что он есть такое? — размышляю я вслух. — Сложная система защиты? Скорее всего. Может, он анализирует пульс, походку, состав крови, может, даже мысли. Откуда нам знать? Барьер может изучать нас по миллионам параметров! А потом миллионы элементов сливаются в одно решение. Думаю, это симпатия. Барьер пропускает тех, кто ему симпатичен.

— Так просто? — не верит Санго Риот.

— Так сложно! — поправляю я.

Я не говорю гиганту, что, по моим наблюдениям, в числе прочих барьеру требуется один обязательный элемент — поручительство гражданина Асторы. И поручительство это — вовсе не из тех, какие даются, например, банку. Это поручительство с жизнью связано.

Теплый поток воздуха ударяет в лицо. Здравствуй, прекрасная Астора.

Идущий следом Санго Риот шипит от боли.

— Терпи, — советую я.

— Зачем? — хрипит Санго Риот.

— Ну, может такое быть, что барьер оценит твое мужество и пропустит?

Санго Риот не верит. Но терпит.

Снизу, от подножия холма, за нами с детским любопытством наблюдает Рона-сан.

А потом барьер пропускает гиганта.

— Иди! — подталкиваю я его. — Смотри, чего тебе надо.

Ничего он не насмотрит. Сейчас перед ним встанет Рона-сан и закроет собой всю Астору.

А я возвращаюсь в Границу. Кушать чего-то всё равно надо, никто за меня этой проблемы не решит. Я уже знаю, куда пойду, у меня осталось не так много вариантов. Жить в Границе мне всё равно не дадут. Санго Риот высоко, а полиция — вот она, рядом. Остается работа вне Границы. Причем такая, за которую местные безработные берутся в крайнем случае. Ну, у меня как раз крайний случай. И что? И ничего. Работал на Земле, работал и вне Земли. А вот теперь буду работать вне Границы. Правда, недолго. Крайний случай — это ... скажем так, торговля собственной жизнью. Долго на такой работе не живут.

Полицейский патруль смотрит на меня в затруднении. И не решается преградить путь. А потом полицейские и вовсе отворачиваются, как будто меня нет. Ну, с их точки зрения наверняка это так и выглядит.

-=-=-==-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=—

Ночь. Аллея светящихся деревьев мерцает розовым светом, и серое лицо Санго Риота кажется от этого диковато черным. Это Астора, та самая, куда воин рвался так неукротимо. Здесь всё — неразгаданная тайна. Но тайны Санго Риота больше не интересуют. Он смотрит и не может насмотреться на Рону-сан. Этой ночью женщина задумчива и грустна — и оттого еще более притягательна.

— Давно хотела Вас спросить, — говорит Рона-сан. — Тот человек ... Вы звали его Землянин. Что с ним?

— Ушел! — пожимает огромными плечами Санго Риот.

— Ушел? — слабо переспрашивает женщина. — Как странно ... Это же он провел Вас через барьер Асторы? Кто прошел барьер Асторы, считается нашим гражданином. Вы гражданин Асторы благодаря Землянину — и никак не позаботились о его судьбе?

— Он был и вашим гостем! — ревниво замечает Санго Риот. — Он был другом вашей дочери! Вы могли сделать для него гораздо больше!

— Что я могла? — тихо возражает женщина. — Я не могла предложить ему кров. Больше не могла. А дочери он сказал, что не нахлебник — и ушел. И она хочет знать, куда.

— Отказался — значит, дурачок! — с облегчением сказал Санго Риот. — А почему — нахлебник?

— Вы, конечно, гражданин Асторы — но нашу жизнь не понимаете, — по возможности мягко замечает женщина. — Пока не понимаете. Поначалу это ... трудно. У нас огромное значение имеет Дом. Дом есть у каждого взрослого асторянина. Он заменяет нам всё то многое, что существует в Границе: гостиницы, рестораны, магазины ... транспорт, кстати. Землянин жил у нас. Таков выбор: или ты чей-то гость, или ночуешь под кустом. Такое исключительно неудобно, несмотря на добрый климат Асторы.

— Но хотя бы какой-то транспорт у вас есть? — озабоченно спрашивает Санго Риот. — Я впервые забрался так далеко от Холма Прощаний, а уже ночь.

— Есть, — виновато отвечает женщина. — Я говорила уже. Это Дома. Они заменяют нам действительно всё.

— Но не у всех, — понятливо кивает Санго Риот. — Учту на будущее. Что касается Землянина: я интересовался его судьбой. Он вернулся в Границу, сразу же вступил в корпус Внепланетных Наблюдателей. Служил. Недавно корпус полным составом был отправлен в район Желтых Планет, это на периферии. На подлете его транспорт местными военными был случайно обнаружен и сбит. Хоронить нечего, почести не положены, из списков корпуса исключен.

— Корпус Наблюдателей? — растерянно спрашивает женщина. — Служил? Зачем?!

— Чтобы поесть? — предположил Санго Риот. — В Границе законы простые, запросто можно помереть с голоду. А там его хотя бы кормили.

Рона-сан, пораженная до глубины души, обдумывает новую информацию. То, что кто-то может помереть с голоду, явно оказывается для нее открытием.

— Вашу помощь он не принял тоже? — наконец спрашивает она.

— Он не просил! — снова пожимает плечами гигант. — Я не навязывался.

Женщина печально усмехается. Она много лет работает в Границе, и всё равно ей так трудно иногда понять этих людей.

— Он был странным, этот Землянин, — бормочет Санго Риот. — Но иногда говорил удивительно метко — видимо, случайно ... Помню, он удивился, как это я попал на столь высокую должность. Теперь и я удивляюсь. Как? Я не политик, не экономист, не дипломат. Я даже не полководец. Просто хороший воин. Как? И — за что?

И Санго Риот впервые смотрит требовательно на существо высшего порядка.

— Мы приказали, — просто отвечает женщина. — На главном посту нам нужен честный воин. А чиновники — они ... набегут сами. Они всегда откуда-то появляются.

— Значит, предстоит война? — подбирается Санго Риот. — Приказывайте, моя госпожа!

Женщина снова печально усмехается. Как понять этих людей? Война, смерть ... а он радуется!

— Это связано с Желтыми Планетами, — поясняет она. — Впрочем, это долгий разговор. Пройдемте ко мне. Доктор Бэра ждет нас. Рабочих офисов, как вы догадываетесь, у нас тоже нет, есть Дома. Я предлагаю Вам быть моим гостем, воин. Мой Дом сейчас на побережье, это близко, вы не устанете.

У берега моря они остановились. Вечный прибой пел вечные песни, и каждый их понимал по-своему. Рона-сан услышала в его шуме горе одинокой асторянской девочки и вздохнула.

Шаг третий

Он сух и жарок, мой новый мир. Жгучие камни, ветер-суховей, бешеное солнце. И как здесь люди живут? Как растения. Ночью, у воды. Конечно, это не Астора. Это даже и не Граница, хотя попал я сюда одинаково: дым, огонь, удар, боль — провал. Вот больницы не было, зажило и так. Зато не было и проблем с памятью, что хорошо, так же как и проблем с документами. В этом мире жизнь устроена просто: если не знаешь языка, не имеешь документов и денег, то ты однозначно раб. Вот тебе миска простой еды и много работы. Сбежишь — хозяева обидятся и убьют. Я не сбегал. Зачем?! Нужно было оглядеться, подучить язык. В корпусе наблюдателей не предполагалось хорошего знания языка страны наблюдения. Да там вообще ничего не предполагалось. Не то чтобы не хватало средств на обучение курсантов — просто считалось, что любое обучение накладывает отпечаток. Ну и зачем нужен разведчик с отпечатком чужой цивилизации? Потому действовали просто, то есть количеством. Забрасывали в ареал наблюдения огромное количество ненужных Границе людей — и пусть приспосабливаются, как могут. Отсев огромный — зато естественный процесс не привлекает внимания спецслужб. Ну кому интересны бродяги — или рабы, как в данном случае? А такой раб обвыкнется, оглядится — авось и сообщит кучу нужной информации. Если доберется до информации — сообщит обязательно! За это светило гражданство Границы и идентификационная карточка личности, то есть безбедная жизнь. Передатчик — единственное, что не забывали вручить Наблюдателю.

Вот я и оглядывался. Ну, а пока я оглядывался, меня сдали в армию вместо хозяйского сына и под его именем и данными. Так что теперь я какой-то там Саат Боат, двадцати лет от роду, житель Второй Желтой, абориген долин. И ерунда, что белый и вдвое старше записанного. Никого вокруг это не смущало, с чего бы беспокоиться мне? Тем более что теперь я с местными документами, не раб, а вовсе полноправный гражданин, даже достоин отдать жизнь за новую родину.

И вот ведь странность какая: здесь даже в рабстве жить оказалось в каком-то смысле проще и ... получается, что свободней. Свободней, чем в Границе. И уж тем более свободней, чем на моей несчастной далекой родине. Может, это потому, что здесь распоследний раб может ходить везде, не опасаясь, что его унизят или оскорбят. За своего раба хозяева готовы драться — и дерутся — насмерть со всем миром. И хозяйки тоже. И все их дети, способные держать оружие. Хотя в общем это мирный, незлобливый народ. Ну, если их не трогать.

Я помню, что я — наблюдатель Границы. Я обязан собрать сведения о наблюдаемой зоне, составить рапорт по заданному вопроснику и отправить по инстанции. Сбор сведений — в любом мире очень опасное занятие. Но гражданство Границы — лакомый кусок, любой бродяга рискнет за него жизнью. Любых, правда, не осталось. Транспорт развалился высоко над горами, и сообразить, что единственное средство спасения — модуль пилотов, да еще и добраться до него, удалось только мне. И выжить при крушении модуля тоже повезло только мне. Наверно.

Ну, рапорт составить несложно. Войска Второй Желтой усиленно готовятся к войне. Хватают всех годных к службе и небогатых, наряжают в боевые халаты, утертые до дыр и масляного блеска — и в лагеря подготовки. Подготовка в основном состоит из бессмысленных горных маршей — хотя воевать будем в городах и нигде больше. Это до боли напоминает мне родной мир. Разве что теперь на плече вместо учебного автомата болтается увесистое полено, имитирующее местное громобойное оружие. Скоро наша толпа пойдет в бой. Скоро — это через месяц. Военных секретов здесь не одобряют, решения штабов обсуждаются на каждом углу. Мы воюем против Первой Желтой, которая в данный момент является агрессором, захватив приморские столицы планеты. Но это неважно: недавно Первая Желтая с треском вышибала из своих жилых массивов агрессоров Второй Желтой. Причина войны по меркам моей родины смехотворна. Планеты не поделили недавно открытый астероид с какими-то, может быть, даже ценными свойствами. Но никто не собирался воевать из-за астероида. Вот еще! Бизнес есть бизнес, всегда можно как-то договориться. Однако на переговорах офицер охраны одной стороны намеренно слегка наступил на ногу солдату охраны другой стороны, который стоял непочтительно близко. Солдат, истинный сын своей родины, засветил офицеру в глаз — и поехало! Давно уже нет в живых ни того солдата, ни офицера — погибли в драке делегаций. А война длится и длится. Вот и сейчас: столицы захвачены! Ну как их не освободить?! И вломить агрессору в его собственном поганом логове, чтоб неповадно было!

Так что составить доклад не проблема. А вот отправить его нечем. Разведчики сыплются на связи? Ну так меня никогда не разоблачат, потому что у меня связи с Границей нет! Обломки транспорта корпуса Наблюдателей разбросаны по горам Второй Желтой. Когда я очнулся, передатчика при мне не было. Не потерял — просто не успел получить перед десантом. Выходит, я застрял здесь навсегда. И что? В Границе я был в таком же положении, и ничего. Люди живут везде.

Ребята моей группы — действительно ребята. Кое-кто — не более пятнадцати лет, совсем дети, хотя по документам такие мужики, что ого-го! Как все местные, они знают и умеют немногое — зато хорошо. Они здорово скачут на уродинах, функционально аналогам наших ишаков. Они могут десятки часов азартно, с глупыми шутками рыхлить землю, таскать воду, месить глину. Что-то еще подобное они знают и умеют. И все. Лишним себя они не загружают. Зато из-за примитивности и понятности жизненных задач они невероятно целеустремленны, настойчивы и всегда абсолютно уверены в правильности своих поступков. Я отлупил их всех, чтоб в их правоте нашлось место и для меня. Теперь, сталкиваясь со мной, они шипят нечто вроде "год ир зёгэн!" — и уступают. А что еще делать с сопляками, которые хватаются за ножи, если им показалось, что их место в солдатской столовой не соответствует их месту в жизни — это в столовой-то, где все места равны, в смысле равно противны!

Поначалу меня удивляло, как в цивилизации, давно вышедшей в космос, могли сохраниться реликты вроде мотыжного земледелия. Пониманию сильно мешали прочитанные в юности фантастические романы. Ну как же! Космические технологии невозможны без всеобщего очень высокого образования! Космическая цивилизация невозможна без проникновения высоких технологий в жизнь каждого! Потом дошло. Еще как возможно. Космической цивилизации всё население планеты не требуется. Не надо ей столько для существования. Есть мегаполисы, производственные конгломераты, космические верфи, оружейные центры, там занято невообразимое количество народа. А остальное, тоже невообразимое количество народу, по-прежнему живет на землях, этой космической цивилизации даром не нужных. И там, как и в древности, мотыжат землю, месят глину, воду таскают — короче, просто живут. И прекрасно сосуществуют с техническим миром. Дети местных важных лиц учатся, уезжают в мегаполисы, остаются там ... или возвращаются. Ну а рабы — так им, кроме еды, особо ничего и не нужно, разве не так? Забавно: ситуация на моей несчастной далекой родине такая же, и в глухих деревнях дыхание цивилизации почти не коснулось жизни — но как-то это не замечалось, не понималось. И казалось, что космическое будущее — оно для всех и сразу. И надо было оказаться в чужом мире, чтоб понять, что это вовсе не так.