Бортовой. Мир вашему дому

Оба звена перехватчиков правильно интерпретировали мой кунштюк с разворотом в сторону планеты, и, сбросив, наконец, маскировку, начали перестраиваться для преследования. У них нелёгкая задача — не дать мне уйти в атмосферу.

Ну, кто кого? Поиграем в догонялки, ребята. Обещаю сюрпризы.

Четыреста с лишним метров. Серебристая, ослепительно сверкающая в лучах местного солнца "сигара" с крыльями изменяемой геометрии. "Арго" теоретически умел садиться на поверхность и взлетать, но практически это делали только один раз, на испытаниях, и меня в корабле ещё не было. Но я точно знал, какой длины ему нужна полоса, и какова скорость отрыва.

Слишком много даже для Земли. На родине всего три или четыре космопорта могли принять "Арго" без ущерба для инфраструктуры, и ещё с десяток — могли обслужить посадку и взлёт в вертикальном положении. Не самолёт, не космолайнер, не эсминец. Эдакий гибрид ежа с ужом.

Зато идеален для исследований дальних планет, это верно...

Скорость и обтекаемая форма — мои козыри. Это противник почувствовал уже в верхних слоях атмосферы, а я всё снижался и снижался. Чувства — мои машинные, супертехнологичные чувства — обострились до предела. Я ощущал каждый проводок корабля, каждую систему, будто собственное тело. Два с лишним года жизни в квантовом мозгу начисто стёрли ту психологическую грань, которую мы с риском для рассудка с трудом преодолевали в академии.

Я маневрировал, как дьявол, и в то же время одним из контуров своего изрядно расширившегося за последние годы сознания вспоминал повесть старинного фантаста Беляева. Повесть о мозге умершего учёного, который его коллега раскормил до такой степени, что орган уже не мог поместиться в черепную коробку человека. И тогда его вживили в тело слона. У меня обратный случай. Я сам не в меру "разъелся", живя в квантовом кластере космического корабля и обладая сверхчеловеческими возможностями, и теперь с небывалой остротой осознал, что возврата в прежнюю жизнь не будет. Сколько бы я ни совершенствовал свой "протез тела" — андроида — сколько бы ни старался оставаться человеком в быту, ничего не выйдет. Пилоты и без того слегка стукнутые "звёздами под ногами", а обо мне и речи нет, крыша уехала давно, прочно, и даже писем не шлёт.

Может быть, именно это так напугало Инну, что убило её чувство?

Человеком с такими сдвигами по фазе мне уже не быть. Тогда зачем коптить небо потенциально опасному психу, рулящему хорошо вооружённым кораблём? Чтобы, теряя тех, кого успел полюбить за их короткую жизнь, через несчётные века превратиться в старого склеротика, забывшего, зачем живёт? Пример, можно сказать, перед глазами. Такое будущее меня почему-то не устраивает. Я привереда? Вряд ли. Просто осталось ещё во мне что-то от человека. Значит, самый лучший выход — уйти. Положить жизнь свою за други своя, как делали это мои предки. Высадить экипаж там, где их не найдут враги, выполнить задание — и...

Инстинкт самосохранения, совершенно не свойственный компьютеру, вяло сопротивлялся принятому решению, но поделать уже ничего не мог. Воля — пожалуй, единственное, что у меня осталось прежним.

Скорость. Только скорость. Иначе — сваливание в штопор, из которого мне с моими габаритами и параметрами крыльев не выйти. И уклонение от сгустков убийственной плазмы, которыми начали плеваться перехватчики... Воображаю, как я выгляжу со стороны. Гигантский сверкающий самолёт, несущийся сквозь атмосферу в прозрачной пелене выгорающего защитного слоя и под гром маршевого движка, работающего на малой планетарной тяге. При этом ещё и закладывающий головоломные виражи. Гравикомпенсаторы внутри корпуса завывали от перегрузок при каждом моём взбрыке. А ведь я ещё только добрался до стратосферы. Чтобы высадить ребят на планету, нужно спуститься ещё ниже, в тропосферу, в самый ад урагана, где молнии, ливень и ветер отплясывают танец с саблями. Том, при всём его житейском раздолбайстве — пилот высочайшего класса. Он один из немногих, кто способен посадить самолёт в таких условиях. А Эрнест — тот человек, который способен увести от самолёта и спрятать небольшой отряд так, чтобы его искали до морковкина заговенья. Я надеюсь на их умения. Боже мой, как я на них надеюсь...

Вот она, крутящаяся громада серых, с белыми венцами, облаков. Мне вон туда, налево и вниз, в самое сердце грозового фронта.

Перехватчики открыли шквальный огонь, целясь по моей корме. Уклонился, поймав вскользь пару зарядов хвостовыми стабилизаторами, и включил кормовые турели: а ну-ка повертитесь теперь вы, ребятки, не всё же мне одному. До облаков уже рукой подать, не мешайте. Конечно, облака — не идеальное прикрытие. Меня и там будут видеть, слишком большой, чтобы играть в прятки. Но помехи, создаваемые мощной грозой, способны прикрыть самолёт. Он меньше перехватчика, а если будет соблюдать режим радиомолчания, у Тома есть шанс успешно сесть до того, как его обнаружат.

Заложив умопомрачительный вираж, я нырнул в сплошную облачную стену.

Мало кто видел грозового "эльфа" — разряд, направленный вверх. Явление, не такое уж редкое, просто мало кто рискует летать над грозой. Я его увидел своими машинными органами чувств за долю секунды до того, как этот разряд ударил по мне. Еле успел включить магнитное поле. Тем не менее, в корпусе загуляли наведенные токи, и в моём компьютерном сознании проявился целый букет красных сигналов от вышедших из строя датчиков. Грубо говоря, я начал слепнуть и терять чувствительность. Плохо. Надо поторопиться. Гроза для меня не менее опасна, чем вражеские перехватчики.

— Том, готов?

— Готов. Системы самолёта работают штатно, — услышал я. — Скоро?

— Жди сигнала.

— Давай, Майк, а то мы с этой болтанкой скоро в омлет превратимся.

Он ещё пытается шутить, хотя точно знает, что, возможно, мы разговариваем в последний раз.

— Лови сводку метеоусловий, — сказал я, посылая ему файл.

— М-да, полёт в аду, — хмыкнул Том. — Ладно, вытяну.

— Пойдёшь в режиме "невидимки".

— Что, даже без радара? Там же не видно ни хрена.

— Спустишься ниже облаков, пойдёшь на визуальном. Местность плоская, гор нет. Не позорься, Томми.

— Зато там сплошные джунгли. Мягкой посадки не будет.

— Я в тебя верю.

В ответ я был обозван компьютерной задницей и ненормальным русским. Всё в порядке, Том всё тот же. Значит, вытянет, не в первый раз. Он посадил аварийный, с одним-единственным работающим движком, пассажирский бот, ещё будучи стажёром. Бот, конечно, помял, но пассажиров спас.

Тогда-то мы с ним и познакомились...

Теперь меня болтало не только от постоянного маневрирования, но и от бушующих воздушных потоков. Корпус моментально покрылся слоем воды, шипевшей и испарявшейся на нагретой поверхности. Позади с оглушительным грохотом взрывались воздушно-водяные пузыри, возникшие от раскалённого до звёздной температуры выхлопа двигателя. Но этот "концерт" многократно заглушал неумолкающий, библейской грандиозности гром. Я приближался к сердцу тропической грозы.

Но даже сквозь свистопляску мощных электромагнитных импульсов я сумел заметить третье звено перехватчиков, заходившее снизу-спереди. То есть практически от поверхности. Собственно, я почуял не столько их, сколько их системы захвата цели. И в перекрестье прицелов была не моя многострадальная, корма, а...

— Тревога первой степени! — заорал я в аудиосвязь. — Всем покинуть ангар! Задраить люки!

Сейчас не время играть в благородство и ждать, когда те выстрелят первыми. Я активировал все турели передней части корпуса и дал залп. В ответ тоже начало прилетать, и я вынужден был снова маневрировать, но уже в экстремальных погодных условиях.

Куда там — высаживать экипаж на поверхность... Их ждали.

Хебеары, поколениями воспитывавшиеся в противоречивом духе эгоизма и толпо-элитарности, не были способны понять стремление командиров-людей, спасавших свои экипажи ценой жизни. Для них это было дикостью. Те, кто устроил засаду внизу, учитывали особенности человеческой культуры. И чем дальше, тем больше у меня сомнений, что за штурвалами перехватчиков сидят хебеары. Да и манера пилотирования у них знакомая.

Проверим догадку, раз уж вышел большой облом с планами?

На одном из манёвров я задрал нос вверх и дал четвертную тягу. "Арго", одевшись в мантию из электрических разрядов, змеившихся по магнитному полю, с грохотом вырвался из облачной круговерти и помчался вверх. В космос, в свою родную стихию.

Настроение испортилось окончательно, хотелось выматериться от души. Выбор передо мной встал ещё тот: либо уходить, провалив задание, либо погибнуть всем вместе... Помнится, не так давно я размышлял, что смогу заплатить семью жизнями за безопасность миллиардов человек. Смогу ли теперь воплотить в жизнь эту мысль? Хватит ли духу?

По носу "Арго" зазмеились голубоватые разряды холодной сверхпроводимости: атмосфера пробита. Я начал разгон, форсируя движок, что называется, на грани фола.

Мой экипаж — моя вторая семья — не снимая планетарных скафандров и с оружием в руках, в полном составе явился в рубку. Нет, не выяснять отношения. Кажется, на борту не осталось никого, кто не понимал бы, что происходит.

— Пытаешься оторваться? — мрачно спросил Том.

— Да, — в тон ему ответил я, выдав на главный экран картинку с шести внешних камер. — Вне атмосферы они меня быстро догонят, придётся пострелять... Виктор Петрович?

— Если вы подумали о моём боевом опыте и необходимости его применения, я готов, — невесело усмехнулся профессор. — Жаль. Надеялся прожить остаток жизни, не прикасаясь к оружию. Но раз надо...

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — сухо сказал я. — Ник — в техотсек, мне понадобится помощь. Остальные поступают в полное распоряжение Эрнеста.

— Моя помощь тебе уже не нужна? — покривился Том.

— Ты мне очень поможешь, если будешь выполнять приказы майора Ромашкина, — ещё более сухо произнёс я. Последнее, что мне нужно на борту, так это раздолбайство второго пилота, будь он мне хоть трижды лучший друг. — По местам.

Мрачными были все без исключения, даже Вуур, внезапно осознавший, чем запахло дело. Я его понимаю: чуланцы его родной семьи были адептами культа Жизни, и на протяжении веков давали своей планете отличных медиков. Не было для верующего худшего греха, чем преднамеренное убийство. А ведь ему, оправдайся мои опасения, придётся этот грех совершить... Не переживай, друг. Твой грех я возьму на себя.

Кажется, я знаю, что должен сделать.

— Внимание всем, — я включил многостороннюю связь, и, почувствовав все семь работающих каналов, продолжил. — Ситуация хреновая: мы попали в засаду и атакованы хебеарскими перехватчиками. Попытка высадить вас на планету не удалась, вы в курсе. Им нужен только я, но от удовольствия захватить вас как заложников они не откажутся. И убьют, как только получат надо мной полный контроль. Этого я допустить не могу... Надеюсь, все понимают, к чему я клоню?

— Что уж тут непонятного... — услышал я бурчание Ника. — Достаточно снять защиту с реактора, и мы красиво испаримся в один момент. Главное, что без мучений.

— В случае риска захвата корабля ты обязан принять любые меры для недопущения этого, — напомнил Эрнест. — Никому не хочется помирать, но лучше так, чем попасть в руки к хебеарам... или кто там за них сейчас.

— А, тебе тоже показалась странной их манера вождения, — хмыкнул Том. — Майк, тут и вправду такая *опа, или ты нагнетаешь?

— Скоро проверим, — процедил я. — Они сокращают дистанцию. Все по местам.

— Есть, капитан...

Я сложил крылья, ненужные в вакууме, и активировал все оружейные системы, не выходя из траектории разгона. Не верю я, что они не приготовили ещё один пакостный сюрприз.

Стрелять мне, впрочем, не довелось.

Чувствительные сенсоры уловили впереди, с отклонением меньше градуса от моего курса, зарождающуюся аномалию. Эдакий космический "шторм" с "глазом" межпространственного туннеля. И, судя по побочным эффектам, этот туннель сейчас "разродится" довольно крупным объектом.

Приехали, мать вашу...

Хорошо, хоть не слишком сильно разогнался. Можно затормозить и скорректировать курс. Лобовое столкновение в мои планы точно не входит.

— Внимание всем, — снова заговорил я — мрачнее мрачного. — Впереди по курсу туннель... и хебеарский крейсер, чтоб ему сгореть.

— *опа, — резюмировал Том, и ни у кого не нашлось возражений.

Хебеарский крейсер — зрелище для эстетов. Изящная с виду конструкция из светло-серого материала с металлическим блеском, похожая на ажурную чечевицу. Смертельно опасная красота двух километров в поперечнике. Не верилось, что эта штуковина полным бортовым залпом может сорвать атмосферу с планеты земного типа или разнести на куски Луну.

Мы наблюдали его с минимального расстояния, всего-то километров десять. Впечатляет.

— Послушайте, Михаил, я не знаю, с чего вы взяли, будто нам нужны жизни вашего экипажа, — представительный пожилой мужчина в дорогом гражданском костюме был похож скорее на профессора, читающего лекцию, чем на капитана корабля мятежников. — Как только мы изымем квантовый кластер и заменим его чистым аналогом с полным набором управленческих программ, они смогут отправиться на "Арго" куда угодно. Никто не станет их задерживать. Нам нужны вы, я этого не скрываю. Но ваши друзья — нет. Они — предвосхищаю ваши возражения — даже не смогут нам помешать. Не успеют. Именно потому никто их и пальцем не тронет.

— У меня есть основания вам не верить, — отвечал я, сформировав свой виртуальный образ.

— Какие же?

— История взаимоотношений Земли и... вашего сообщества.

— Времена меняются, молодой человек, и мы меняемся вместе с ними, — тонкие губы на его сухощавом лице сложились в улыбку. — В одном вы правы. Подлость человеческая суть константа, от времени не зависящая. Боюсь, вы, как человек честный, ни разу не задумывались о том, что могли стать жертвой обмана и манипуляций.

— Я не человек, — напомнил я. — Но и вы правы. Я мог бы стать жертвой обмана и манипуляций. Но именно для того, чтобы не стать, я никого постороннего на борт "Арго" не допущу. Малейшая попытка меня вскрыть — и я снимаю защиту реактора.

— Мы вновь вернулись к отправной точке... — сокрушённо покачал головой благостный "профессор". — Но я надеюсь, что услышанное, всё же, повлияло на ваш выбор, и вы смягчите условия.

— Условия прежние.

— Вы упрямы.

— Наверное, упрямство — последнее, что осталось во мне от человека.

Его умиротворяющий вид не мог меня обмануть. Прекрасно помню его лицо, когда я, рыча от ярости, выкрикнул свой ультиматум: или они отзывают звено абордажников, или я взрываю "Арго" к какой-то матери. Это было лицо человека, у которого из-под носа увели казавшуюся лёгкой добычу и вынудили "танцевать" ради её получения. Ну, ну, дядя, потанцуй.

Только не закрывай канал связи.

Мне понадобилось несколько десятых секунды — немыслимо долго для квантового компьютера — чтобы отрешиться от всего лишнего и сосредоточиться на поставленной задаче. Отрешиться, но не забывать ни на мгновение, потому что "лишним" в моём случае был даже экипаж. Дико звучит, но это так. Мои друзья рассредоточились по кораблю тремя парами, Ник сидел в техотсеке, обеспечивая возможность снятия защитного экрана с реактора в ручном режиме. Я не смог бы сам его отключить, слишком много предохранителей там предусмотрено. У всех был вид защитников осаждённой крепости, точно знающих, что их ждёт в случае поражения, а на победу рассчитывать несколько наивно. Я должен был не думать о них. Потому что, пока один из моих личностных контуров торговался с "профессором", второй старался держать под контролем системы "Арго", третий загрузился в андроида и дежурил в техническом коридоре, все прочие мои псевдоличности начали осторожно внедряться в компьютерную сеть хебеарского крейсера.