И нет конца паломничеству

* * *

На следующее утро Грач пригласил Риза на прогулку.

Лондон при солнечном свете нравился Джону значительно больше, чем ночью: по крайней мере, лужи можно было обходить, и проще не споткнуться о какую-нибудь спящую свинью (на окраинах Лондона домашнюю скотину еще как держали). Но нельзя сказать, чтобы ему очень нравилась городская атмосфера.

На улицах, поднимающихся на Корн-Хилл и сбегающих с него, в окрестностях Тауэра, на лондонской набережной и в портовых кварталах — а именно таков был их маршрут, хотя за городскую стену, в сам порт, они не выходили — можно было встретить людей самого разного толка, внешности и цвета кожи.

Нищие и калеки всех мастей мешались здесь с одетыми в долгополые одежды важными купцами и банкирами; знатные дамы, чьи разноцветные паланкины несли на плечах дюжие слуги, соседствовали с пестро разодетыми загорелыми моряками.

Один раз на плечо Грачу прыгнула чья-то ручная обезьянка, тот благосклонно улыбнулся и протянул ей пенни. Мартышка зачирикала и ускакала с добычей — искать своего хозяина. Другой раз (это было где-то в окрестностях Тауэра) Риз заметил на улице двугорбого верблюда, на которого никто не обращал внимания. Он поискал глазами кого-нибудь в халате, но не нашел: на верблюде ехал господин в немецком платье и важно оглядывался по сторонам.

Когда они вышли на широкие улицы ближе к Тауэру, чья-то лошадь громко заржала и взбрыкнула со страху, а потом рванула в толпу, не разбирая дороги. Ризу пришлось отдернуть Грача к стене, загораживая его собой.

Постфактум, немного помятый, Руквуд сказал, тяжело дыша:

— Благодарю за вашу скорость реакции, сэр Джон.

— Не за что, — ответил Риз. — Обычно я бываю быстрее, чем прошлой ночью.

— Вот как, — сказал Грач.

— Я понимаю смысл этой прогулки... милорд Грач, — продолжил Риз сквозь стиснутые зубы. — Вы хотите показать мне город. Чтобы я запомнил его и не повторял таких дурацких ошибок, как вчера. Я мог спасти ее. Она была бы жива.

— "Она", — вздохнул Грач, — это госпожа Мелисса из Сент-Олмса, жена известного банкира Томаса Харви. Кто заказал ее убийство, пока неясно, но, возможно, миссис Меллован, дочь мистера Харви от первого брака. Она тоже замужем за деловым человеком, но не вполне удачно, и могла опасаться, что отец оставит имущество ребенку от второго брака.

— Деньги, — пробормотал Риз. — Всегда деньги.

— Безопасность, — не согласился Грач. — Власть. Нужно всегда смотреть глубже. Риз поглядел на лицо Грача — неожиданно печальное, даже скорбное, но взглядом он словно вел литургию.

Риз смотрел с холма на Иерусалим и понял, что это такой же город, грязный, богохульный и пестрый, как всякий другой город мира. А Грач, если бы стоял там вместе с ним, сказал бы: "Но послушайте, как звонят колокола Святой Софии!"

— Когда вы успели все это разузнать? — спросил Риз.

Тот только улыбнулся.

— А вот насчет убийцы я ничего не знаю, — сказал Руквуд. — Красивая молодая женщина без простонародного акцента, промышляющая такой работой... И она говорила, что видела будущее, и в видениях был я...

— А есть ли еще такие, как вы? — спросил Риз.

Тогда, в пылу момента, он не осознал до конца сказанное ею. Теперь же мысль о том, что женщина тоже видела будущее, пугала его. Грач по крайней мере не собирался использовать свой дар во зло. Что же до женщины... Кто знает, что может натворить немилосердная провидица?

Женщина сказала, что видела Грача. Женщина говорила, что будет стоять над ним спящим... Над спящими стоят, когда собираются перерезать им горло.

— Такие же, как я? Вы хотите сказать, с видениями? Пожалуй. Я встречал одну, — уклончиво проговорил Грач. — Давным-давно, совсем мальчишкой. К тому же, слышал много рассказов о разного рода нищих и юродивых... Вы не о том думаете. Видения, конечно, поражают воображение, особенно неподготовленное, но сам факт не так важен. Едва ли она может управлять ими. Меня больше интересует, чего она от меня хочет... Кстати, на каком языке вы с ней беседовали?

Риз чуть было не изрыгнул богохульство.

— На латыни, — дошло до него. — На латыни, а не на саксонском! Мне стоило раньше понять...

Грач задумчиво кивнул.

— Тем более. Думаю, какие-то сведения о ней вы легко соберете, сэр Джон. Именно поэтому я и "взял вас на прогулку", как вы выразились. Я действительно хочу, чтобы вы познакомились с городом как можно быстрее, но не для того, чтобы вы не повторили ошибку. Никакой ошибки не было. Даже приди вы раньше, едва ли, не будучи врачом, сумели бы понять, что повитуха не помогает женщине, а убивает ее. К тому же...

— К тому же? — подтолкнул его Риз.

Руквуд словно задумался, говорить или нет, но все-таки сказал:

— К тому же мне нужно было собрать донесения от своих осведомителей.

Ризу захотелось выругаться еще раз. Ну конечно, осведомители! Грач говорил, что его видения не показывают деталей, но всего полдня спустя он говорит о ночных происшествиях с таким знанием дела, как будто расследовал их несколько дней. Разумеется, кто-то сведения ему передал.

К стыду своему Риз осознал, что никаких осведомителей не видел — никто к Грачу не подходил и ничего ему не передавал. Разве что...

— Обезьянка, — сказал он. — Обезьянка передала вам записку.

Грач едва заметно улыбнулся.

— Вы делаете успехи, сэр Джон. Ну что, нанесем визит миссис Меллован?

— Вы собираетесь сами... — начал Риз.

— Разумеется, — губы Грача сжались в твердую, резкую складку. — Это ведь мое дело. Мое паломничество. Я не могу взваливать его только на вас.

Интерлюдия 4. О природе видений

Гарольд впервые попал в Англию в начале восхождения Томаса Бекета. Будь он один, он вряд ли поднялся бы к вершинам — у Гарольда не хватало ни честолюбия, ни знания света. Однако у Нейтана и того и другого имелось в запасе на двоих.

Нейтан Ингрэм, эрл Уинчестера, оказался безжалостным врагом и щедрым другом; легкомысленным глупцом и добрейшим, мудрейшим из всех знакомых Гарольду людей. Сжимая плечо Гарольда железной рукой, Нейтан притащил его в канцелярию королевства. Ранее скромное незнакомое место, где трудилось едва ли шесть писарей, теперь оно превратилось в сердце королевства... а может быть, и в сердце империи, которую Генрих намеревался создать вместе со своим лучшим другом Бекетом.

Сам Бекет тогда еще мало походил на худого аскета с фанатичным огнем в глазах, каким его знали потом. Нейтана и Гарольда встретил холеный, не старый еще человек, дорого и красиво одетый, с перстнями на пальцах.

"Вот, — сказал Нейтан. — Вы просили отца поискать кого-нибудь толкового. Толковее этого парня я в жизни не видел".

Так началась карьера Гарольда в английской канцелярии — и их с Нейтаном поездки по всему континенту по делам английской канцелярии, английской короны или по тем и другим делам вместе.

В новой жизни было место и неожиданному блеску, и внезапным взлетам, мечам и титулам, и конным переходам на много дней, и интригам, и даже жаркому солнцу Святой Земли...

Десять лет спустя Гарольд ушел с канцелярской службы, богаче на несколько сундуков с золотом и серебром и один клочок каменистой земли, который, тем не менее, давал ему право на титул эрла Руквуда. Ушел, потому что видел опасное честолюбие Бекета и не хотел оставаться рядом, когда оно приведет к прямому столкновению с королем. Нейтана он тоже пытался убедить порвать его связи с Бекетом, но тот только смеялся: кто же отказывается от таких союзников!

"Да сам подумай, Гарольд, — сказал ему Нейтан, — король ведь хочет сделать Томаса архиепископом, изо всех сил ругается с папой по этому поводу! О каком разрыве между ними будет идти речь?"

И Гарольд умолкал, но смутные видения какой-то беды, крови на снегу и черных факелов перед церковью приходилось гнать от себя все дальше и дальше.

Глава 4. Миссис Меллован

Грач не просто знал карту Лондона наизусть: он выучил такие неприметные уголки, какие известны, наверное, только нищим побирушкам или мелким ворам — укрытия, которые Ризу и в голову бы не пришли. Так, не доходя до дома мистера Меллована, именитого торговца, Грач прислонился к высокому деревянному забору, отодвинул доску и был таков. Риз последовал за ним, оказавшись в закутке, заваленном сломанной утварью и поленницами дров.

Грач на глазах Риза преображался. Когда они вышли на прогулку, он был одет как дворянин среднего достатка, даже короткий меч висел на бедре. Теперь же Грач сноровисто вывернул винно-красный берет черной подкладкой наружу, произвел какие-то неявные действия с коттой, от которых ее покрой слегка изменился, достал из кошеля у пояса перстни и унизал ими пальцы, а на шею повесил золотую цепь. Меч же свой он отцепил и отдал Ризу.

— Зачем мне второй?

— В вашем плаще есть запасные ножны, — вздохнул Грач с крайне терпеливым видом. — Вот туда и вложите. Как видите, этот меч очень легок, сэр Джон. Тяжелый мне не по руке.

— Удивительно, что вы вообще его носите, Руквуд, — хмыкнул Джон.

— Я бы и не носил, будь это возможно для дворянина, — с достоинством произнес Грач, игнорируя насмешку. — В наше время сила человека состоит не только в оружии... которое я, кстати говоря, недолюбливаю.

Риз не нашелся с ответом. В обществе наемников, солдатов удачи и даже обедневших рыцарей, которые часто сливались с этой швалью, уважали только силу тела, умение обращаться с мечом, копьем или топором; даже деньги значили не так много. Но в Руквуде, несмотря на его неказистый вид и странные привычки, ощущалось нечто более важное. Нечто, для чего у Риза не было названия.

— Я назовусь купцом из другого города, — коротко распорядился Грач, — который собирается одолжить у мистера Меллована денег по векселю. Вы — соответственно, мой охранник и помощник.

— Едва ли я пошел бы служить купцу, — заметил Риз.

— Купцы будут править Англией, — произнес Грач с еле уловимой иронией. — Дайте только срок. Они даже будут править всем миром.

Риза передернуло.

— Надеюсь, второе пришествие наступит раньше, — пробормотал он.

— Зря вы, — сказал Грач менторски. — Торговые люди приумножают свои богатства созидательными делами, а дворяне — войной и разрушениями. Кто более достоин почестей с точки зрения доброго христианина?

Риз только по-собачьи тряхнул головой, отгоняя этот на диво разумный довод. Воистину Грач умудрился бы и Папу обратить в ислам! Хотя, учитывая, какая чехарда творится сейчас с Папами, может, перейти в ислам им было бы и благороднее.

С другой стороны, как бы Риз ни хорохорился, в глубине души он знал: если бы Джессика была жива и ждала его, он увел бы ее от мужа, не спросясь закона божьего или людского, не посмотрев ни на какие обычаи. Он зубами бы хватался за любую работу, хоть у купца, хоть у сборщика налогов (порода, которую Риз ненавидел лютой ненавистью), хоть у сарацина или еретика — лишь бы обеспечить Джессике жизнь, к которой она привыкла. Поэтому он не мог с чистой совестью сказать, что изображать охранника купца выше его достоинства. Да и маэстро Франко бы не одобрил. Как это он говорил? "Джованни, вы тот еще чистоплюй, в нашем деле от этого надо лечиться!"

"Посмотрим, — подумал Джон, — какое ты продемонстрируешь знание купеческого ремесла!"

А Грач держался на высоте.

Поднявшись на крыльцо нужного дома, он предоставил Джону постучаться в массивную дверь, сам же замер рядом на крыльце с важным и высокомерным видом. Когда дверь распахнула им служанка, Грач бросил:

— Девушка, передай мистеру Мелловану, что из Кингс-Линна прибыл мистер Кроуфильд от мистера Олдерли с премного выгодным для него делом.

Девушка не стушевалась перед этим напором — видимо, блеск украшений и напористость купцов ей были привычны.

— Сэр, — сказала она, то и дело поглядывая из-под ресниц на Риза, — хозяина сейчас нет дома, но хозяйка может принять вас в его отсутствие. Не откажите? — и она сделала пригласительный жест внутрь дома.

Как и большинство лондонских домов (хотя к дому Грача это, слава Богу, не относилось), жилище Меллованов было сильно сплюснуто с боков, и узкая гостиная больше напоминала разгороженный коридор. На видном месте стоял буфет с дорогой посудой, на стене висел гобелен, на камине стояли дорогие серебряные подсвечники, деревянные лавки были устланы пестрыми подушками. Прямо-таки роскошная обстановка. Ризу здесь было не по себе: толком не размахнешься для удара.

А еще смутило: в доме на Ломбард-стрит убранство, вроде, было попроще. Неужели Меллованы живут хуже?

К счастью, долго ждать в этом гробу им не пришлось: мадам Меллован спустилась почти тут же.

Риз не знал, насколько обычно для купеческих жен встречать деловых партнеров мужа. Но Грач и глазом не моргнул, только коротко поклонился высокой, изжелта-бледной даме в просторных одеждах. Та улыбнулась, присела в поклоне и заговорила тихим голосом.

— Господин Кроуфильд, прошу прощения, что мой супруг не может сейчас вас принять. Служанка передала, что вы от мистера Олдерли. Значит ли это, что вы готовы обсудить строительство кораблей?

— Да, это именно тот вывод, на который я и рассчитывал, — произнес Грач любезно.

— Позвольте предложить вам вина? — спросила женщина. — Я боюсь, что мистер Меллован вернется нескоро, через свечу или даже две. Он будет рад, если вы подождете здесь, но вы можете также наведаться на наш склад около порта, я расскажу вам дорогу.

— Нет, вина не нужно, — проговорил Грач. — И ваш супруг мне тоже не нужен. Я хочу поговорить с вами, миссис Меллован.

— Со мной? — она как будто удивилась. — Но я всего лишь скромная женщина, я не разбираюсь...

— Полно, — перебил ее Грач, — все, кто знают Меллована в Лондоне, знают и то, что он ничего не сделает без совета жены — хотя бы потому, что без вашего приданого и связей он не поднялся бы от простого торговца рыбой до владельца двух складов.

Миссис Меллован не подняла головы, только упорно сжала губы. Чем больше Риз на нее смотрел, тем больше казалось ему, что эта бледность не совсем здоровая — хотя черт их знает, этих купеческих жен, может быть, они целыми днями сидят в своих домах, не выходя на воздух, хотя ни для крестьянки, ни для аристократки такое затворничество немыслимо.

Еще ему показалось, что бесформенное платье очерчивает слишком полную фигуру, а руки при этом тонкие. Но ходила она не как беременные, не берегла живот.

— Очень лестная оценка, сэр, — сказала женщина невыразительно. — Но, боюсь, я ее не заслужила.

— Боюсь, что заслужили, — продолжил Грач, — ведь именно вы наняли убийцу женского пола, чтобы прикончить вашу молодую мачеху, а заодно и едва родившегося ребенка. Как вы могли на это пойти!

Выдержка изменила миссис Меллован: она ахнула, попятилась, оперлась спиной о дверь.

— Как вы... откуда вы узнали?

— Откуда я узнал — это вас не касается, — жестко проговорил Грач. — Знайте только, что если хоть волос упадет с головы этого дитя или вашего отца, ни вам, ни вашему мужу не поздоровится! Я знаю о его тайных делишках со сборщиками налогов. Королевскому шерифу это не понравится, хотя бы потому, что ему вы не доплачиваете. А знает ли ваш муж, что женат на убийце? — женщина побледнела, и Грач припечатал: — Нет, думаю, что нет. Вы умны, но актриса из вас неважная.

— Пожалуйста... — тихо проговорила она. — Пожалуйста, не говорите мистеру Мелловану...

— Скажу я или не скажу — это будет зависеть от ответа на два вопроса, — продолжил Грач тем же холодным, непререкаемым тоном. — Первый. Кого вы наняли и как ее разыскали?

— Ее называют Юдифь,15 — сказала миссис Меллован сдавленно. — Еще иногда Ангелок. Моя служанка... ее брат водит темные делишки, она знает о таких вещах.

— За тем вы ее и держите. Дальновидно, — кивнул Грач. — Второе. Что вы хотели сделать с ребенком? Эта женщина, Юдифь, явно не собиралась его убивать, а то сделала бы это сразу. Она просто спрятала его в сундук и намеревалась забрать, когда суматоха уляжется. Очень умно. Одного не учла: что мальчик легко задохнулся бы от кляпа во рту. Впрочем, не думаю, что женщина такого сорта умеет обращаться с детьми... или что судьба невинного младенца ее заботит.

Миссис Меллован сдавленно охнула. Грач сделал паузу и наклонил голову, будто ему пришла какая-то мысль.

— Неужели, — проговорил он, — вы просто-напросто хотели забрать вашего сводного брата себе?.. Ваша одежда... Вы недавно перенесли выкидыш или преждевременные роды, но ваш муж об этом тоже не знает? Вы бы предъявили ему младенца как своего?

— Вы дьявол, — пробормотала миссис Меллован. — Дьявол, дьявол!

Надо отдать ей должное: Риз в этот момент думал примерно то же самое. Хотя, скорее, с восхищением.

— Возможно, — грустно произнес Грач. — Как бы то ни было, вы больше не причините семье своего отца ни малейшего вреда. Вы знаете, чем грозят вам последствия. А теперь отойдите, вы загораживаете дверь.

Небо затягивали облака, но, когда они покинули темный и мрачный дом купца, Ризу показалось, что в глаза резко брызнуло солнце. Смотреть было больно.

— У вас не просто видения, — сказал Риз, глядя на своего патрона по сложным чувством, которое как-то медленно росло и разворачивалось в груди. — Вы столько знали о Меллованах...

— Я держу в голове знания о многих людях, — вздохнул Грач неожиданно устало. — Знания для меня не проблема. Сделать с ним что-то — для этого-то и нужны вы. Сам бы я не смог спасти это дитя.

— Вы хотите, чтобы я нашел это исчадие ада? — спросил Риз, глядя на Грача искоса. — Эту... Юдифь?

— Безусловно. Мне хотелось бы, чтобы вы разведали о ней побольше. Но я нашел вас не для того, чтобы вы казнили и миловали от моего имени. Да и эту Юдифь мне хотелось бы прежде всего расспросить. Я не ставлю целью очистить город... — мимо них по другой стороне улицы как раз тянулась унылая процессия прокаженных, гремя колокольцами, и Грач добавил: — Здесь и без убийств достаточно горя, всего не вычерпаешь. Я просто хочу спасать людей, которых вижу. Вы со мной, сэр Джон?

У Риза гулко ударило сердце. Он уже и не надеялся, что найдет господина, которому не стыдно будет служить. Не думал даже, что такое возможно. И вот нашел — и этот странный человек даже не хочет принимать от Риза вассальную присягу. Впрочем, неудивительно. Кому нужен такой, как он, вассал?

— С вами, милорд Грач, — ответил Риз. — Или вам больше по душе язык знаний, сэр Лягушконог?16

Тот поморщился.

— Гарольд, — сказал он неохотно. — Это все-таки лучше звучит.

— Хорошо, — согласился Риз покладисто, — сэр Гарольд. А вы зовите меня Ризом. Мне это имя с детства привычнее.

— Немного чересчур по-кельтски17 на мой вкус, — вскинул брови Грач.

— Ну, я в сущности такой, — подмигнул ему Джон. — Неотесанный язычник.

Он надеялся, что правильно раскусил Грача, и тот не станет отчитывать его за невежливость. И точно: Грач словно бы чуть улыбнулся в ответ, едва заметно покачал головой и, хромая, направился вниз по улице.

Джону только и оставалось, что следовать за ним.