Три маски греха

— Урес, — Арифель тронула командира за плечо, — здесь кто-то есть.

— Разбойники? — предположил норд.

— Глупец! — отозвался Снорр. — Разбойники не жгут постоянные сигнальные костры. Командуй готовность к оружию.

— Ты не будешь указывать мне, что делать! — Урес круто развернулся в седле. Но Снорр только отмахнулся от него и потянул из ножен свой меч.

— Будьте наготове! — заорал наемник.

В тот же миг новые хозяева Рагнвальда атаковали. Горный хребет, нависавший над трактом, дрогнул, и с вышины на караванщиков покатились гладко отесанные камни, каждый размером с добрую лошадь. Арифель впилась шпорами в бока пегашки, и кобыла рванула вперед, спасая девушку от обвала. Громадный камень рухнул на тракт, преградив обозу путь. Второй булыжник угодил прямо в одну из повозок, начисто разнеся ее и разметав серебряные слитки по осенней грязи. Истошно заржал придавленный конь, и его предсмертный крик смешался с воплем погонщика. А с крутого склона валились все новые и новые камни.

— Идиоты, просто идиоты, — из-за самого большого валуна выбежал пеший Снорр. Левая рука норда повисла плетью. — Спасаемся, малая!

— А что караван?

— Срать я хотел на него! Нужно скакать в Маркарт! — норд на бегу отбросил в сторону меч и, уцепившись за протянутую руку Арифели, вскочил в седло позади нее. Девушка ударила лошадь ладонью по шее, и та сорвалась с места.

Но проскакать они успели всего несколько сотен футов. В голову кобыле впился толстый арбалетный болт, и животное, дернувшись в сторону, тяжко завалилось на бок. Арифель и Снорра выбросило из седла, и они покатились по камням. А по горным склонам к ним уже спускались враги. Эльфийка выхватила Эпитафию из ножен. Первые налетчики — все закованные в одинаковую железную броню с грубо намалеванным драконом Септимов на кирасе — кинулись на девушку втроем, и она едва-едва успела отразить удары их гладиев. Судя по лязгу стали, раздавшемуся со стороны каравана, охранники Уреса тоже вступили в рукопашную.

Напавшие на эльфийку враги были опытными и умелыми бойцами. Ловя ее редкие контрвыпады на тяжелые круглые щиты, они пытались оттеснить ее от подножия горы, чтобы напасть с разных сторон. Арифель вынуждена была отступать вдоль спасительного склона, чаще уворачиваясь от ударов, чем отражая их. Ее главным преимуществом стал размер Эпитафии: кривой эбонитовый меч почти на локоть превышал в длину короткие гладии противников. Увернувшись от очередного взмаха, девушка окликнула Снорра. Норд ответил неопределенным ругательством. Его оглушило при падении с лошади — подумала Арифель.

— Помоги! Отвлеки одного! — закричала Арифель. И Снорр пришел ей на помощь.

Безоружный наемник на полном ходу врезался во врагов сзади. Его массивное тело разметало нападавших в стороны; один из них не удержался на ногах и упал на четвереньки. Тогда Арифель размашистым ударом по ногам вынудила второго врага отскочить в сторону, а сама пинком опрокинула потерявшего равновесие противника на спину. Второй взмах Эпитафии срезал голову бедолаги вместе со шлемом, и та покатилась вниз по тракту, стуча железом по булыжникам. Резко присев на колено, эльфийка ушла от удара третьего врага. Широкий взмах, грозивший разрубить ей шею, прошел прямо над ее головой. Перехватив Эпитафию обратным хватом, Арифель не глядя ткнула назад и почувствовала, как клинок входит в мягкую плоть. Но порадоваться успеху девушка не успела. Тяжелый удар щитом отбросил ее в сторону, а Эпитафия осталась торчать в теле убитого противника. Ступня в кованом сапоге вдавила голову Арифели в землю.

— Сохрани меня Боэтия, — прошептала эльфийка.

* * *

— Стой! — Оэра перехватила руку Новора, занесенную для добивающего удара.

— Она не твоя добыча, — норд в гневе отпихнул поверженную данмерку ногой, определенно сломав ей нос. — Если ты хочешь сделать эту тварь своей любовницей, можешь попробовать, но только после того, как я вырежу ей сердце.

— Она добыча Легиона, — спокойно отозвалась воительница. — Капитан говорит, что наемников нужно вербовать, а не убивать без толку, разве не так? Ты что, не видишь, что она не из караванщиков?

— Для меня они все на одно лицо, особенно эльфийская погань, — прорычал Новор, но все же отступил и, круто развернувшись на каблуках, пошел прочь, в сторону разгромленного обоза.

— Там ты уже не найдешь жертву, — крикнула ему вслед Оэра. — Мы перебили всех, пока вы втроем сражались с единственной женщиной.

— Пошла ты, сука! — решил оставить за собой последнее слово Новор. Воительница не стала ему отвечать.

— Как ты, сладкая мордашка? — спросила Оэра, протягивая данмерке руку.

— Пострадала разве что гордость, — эльфийка поднялась на ноги, утерла кровь, сочившуюся из носа.

— И нос. Придется вправлять.

Вместо ответа эльфийка начала оглядываться. Своего спутника — могучего громогласного норда, отдавшего команду к оружию, — она отыскала не сразу. Он лежал в луже собственной крови, а из спины торчал болт. Наемник стал случайной жертвой, хотя ему тоже следовало бы дать шанс влиться в Легион.

— Его смерть была напрасной, — Оэра положила руку на плечо девушке. — Но ты еще жива. Пойдем, я представлю тебя Капитану, а он сделает предложение, которое изменит твою судьбу.

— Мой меч, — проговорила данмерка.

— Временно побудет у меня. Славное оружие, между нами.

Оэра вытащила клинок из живота убитого легионера. Рукоять оказалась теплой и влажной, а само оружие источало какую-то нездешнюю ауру. Воительница поморщилась. Держать меч в руке вдруг стало страшно и неприятно.

— На, забери, — она кинула оружие эльфийке. — Только не вздумай совершить какую глупость, иначе я первая прирежу тебя.

1.10. Слова V

В мое узилище не проникают звуки внешнего мира. Я могу слышать только то, что происходит в тюрьме, да на лестнице, по которой обычно спускаются мучители. Когда я поднимаю голову, вижу широкое круглое отверстие в куполе камеры. Оно открывается — я знаю это — но ныне его забили досками и сковали цепями. Символ несвободы. Невозможность счастья. Сломанная гордость. Неужели раньше меня остановила бы столь жалкая преграда?

Я отворачиваюсь от мудреца. Не хочу видеть добрую улыбку на сморщенном старческом лице. Его несвобода не равна моей, ведь я могу ждать. Долго. В этом я все еще превосхожу собеседника.

— Я буду здесь, когда все обратится в тлен, — начинаю я.

— И ты несчастен поэтому, — слышу в ответ.

— Ты найдешь в смерти утешение?

— Я не хочу умирать, — смеется мудрец. — По крайней мере, не так. Не здесь.

— Я тоже. Но порой смерти мне хочется гораздо больше, чем свободы.

1.11 Последний из Септимов.

Изнутри Рагнвальд выглядел гораздо приветливей, чем снаружи. Высокие сводчатые залы и подземные улицы древнего города кишели людьми. Новые обитатели крепости деловито обживали ее: укрепляли исщербленные временем колонны, восстанавливали обвалившиеся постройки, чистили каналы с проточной ледниковой водой. Следуя за Оэрой, Арифель не уставала поражаться трудолюбию и упорству своих пленителей. Правители Маркарта могли бы взять у них пару-другую полезных уроков.

Большинство мужчин в городе носили кожаные куртки с нашивкой-драконом, и у каждого из них на поясе красовался гладий. Женщины не придерживались единообразия в одежде, но определенно предпочитали теплые шерстяные платья. Были здесь и шлюхи, толпившиеся в одном из залов, и дородные дамы, которых скорее ожидаешь увидеть у домашнего очага, чем в разбойничьей крепости, и девы битвы, сноровисто принимавшие раненых налетчиков. Дважды Арифель замечала детей, как ни в чем не бывало резвившихся на многоэтажных галереях драконьих храмов.

Всю дорогу Оэра хранила молчание, и эльфийка не решалась заговорить первой, а лишь сверлила взглядом ее спину. Суровая северянка понравилась Арифели не только потому, что спасла ее шкуру. Простые манеры Оэры и непоколебимая уверенность в собственной правоте подкупали и вызывали уважение и симпатию. Налетчица не задумывалась о высоких материях, делала то, что приносило деньги и удовольствие, но при этом сохраняла трезвость рассудка и здравый смысл. Такая не предаст — подумала Арифель — напротив, поможет советом, выскажет в лицо правду и, случись что, поступит по совести, а не по хитрости.

— Пришли, киска, — Оэра остановилась у широких резных врат. С барельефа на створках на Арифель уставился парящий над землей человек в уродливой маске. Отар. Высший жрец-правитель Рагнвальда. По обе стороны от первосвященника застыли крылатые бестии, извергавшие потоки пламени.

— Ты не пойдешь со мной?

— Разумеется, пойду. Не для того я спасала тебя от этой свиньи Новора, чтобы отдать на растерзание Айбару. Замолвлю за тебя словечко, если что не так пойдет.

За дверями прятался самый настоящий тронный зал. Мощные колонны, украшенные теми же изображениями Отара, что и врата, образовывали громадный полукруг. В центре выстроились в четыре ряда пиршественные столы, а над ними возвышалось кресло с высокой спинкой, вырезанное в громадном черном камне. По бокам от трона красовались два сиденья поменьше. Зал был абсолютно пуст.

— Похоже, мы первые за сегодня, — Оэра указала на лавку возле одного из столов. — Садись, поешь пока.

— Первые для чего? — Арифель устроилась на лавке и, взяв с серебряного подноса яблоко, запустила в него зубы.

— Первые просители, — с досадой ответила воительница. — Здесь все, как в Имперском Городе. Мы приходим с нашими просьбами к правителю, а он удовлетворяет их или отказывает.

— Правителю?

— Будущему Императору, если быть точнее. Правда, пока что здесь всем заправляет Айбар, так что правителю не будет до тебя дела. Мы соблюдаем формальности, понимаешь? Учимся быть гражданами грядущей Империи.

— Если честно, я не поняла ничего, — эльфийка отложила в сторону огрызок и принялась за новый фрукт.

— Скверно я объясняю, — вздохнула северянка, — но да ладно. Сейчас все увидишь сама. Время приема почти наступило.

Громко скрипнула крохотная металлическая дверь в дальней части тронного зала, и к женщинам быстрым шагом приблизился высокий темнокожий человек. Арифель сразу же отметила про себя, что даже среди наемников редко встретишь такого эксцентричного щеголя. На редгарде красовался ярко-зеленый камзол с кружевным воротником и рукавами, синие штаны, заправленные в высоченные ботфорты, и моряцкая шляпа с пером. На поясе висела сабля с резной гардой, украшенной сапфирами. Вдобавок ко всему этому незнакомец носил длинные волосы, заплетенные в бесчисленное множество тончайших косиц, и вислые усы, достававшие едва ли не до середины груди.

— Капитан Айбар, — Оэра склонила голову в приветственном поклоне.

— Оэра, милая, — редгард положил руку на плечо северянке, — рад видеть тебя живой. Уже-уже наслышан об успехе. Благодарю за разведку и храбрость в бою.

— Для меня честь служить Империи.

— Обычно эта фраза из твоих уст означает просьбу в прибавке к жалованию, — засмеялся Айбар. — Ты ее получишь, не моги и сомневаться. Между тем, наш любезный Новор уже донес до меня весть об этом очаровательном существе, — редгард посмотрел в лицо Арифели, и та почувствовала, что за внешней веселостью капитана скрывается нечто зловещее. Взор его колючих голубых глаз она выдержать не смогла и первой отвела взгляд.

— Это Арифель Хлаалу, — сказала Оэра.

— Хлаалу, — причмокнул языком Айбар. — Ужель из тех самых Хлаалу?

— Последняя в нашей ветви, — откликнулась эльфийка.

— Печально. Ваш Дом исстари верой и правдой служил на благо Империи. Он переживает такой же крах, как и наша общая родина, но мы пересилим злой рок и вернем утраченное величие, не так ли?

— Не уверена, что правильно поняла вопрос, капитан, но я ни на минуту не забываю, кто я такая.

— Правильный ответ, — редгард вновь рассмеялся. — Ты попала в самую точку, милая. Память — вот что объединяет всех нас в единый Легион. Мы храним воспоминания о былой славе Империи и имена тех, кто виноват в ее распаде. Мы сражаемся за Септимов, под знаменами Септимов и ради восстановления правления Септимов.

— Но ведь Мартин Септим, последний представитель династии, не оставил наследников, — брякнула Арифель, и лицо Айбара исказилось в гримасе гнева.

— Одно и то же я слышу от каждого! Люди теряют веру. А я ее не утратил, и боги послали мне знамение. Род Драконорожденных не прерывался. Последний из Септимов с нами. И сегодня ты обратишься к нему с просьбой о вступлении в Легион. Прием начнется через десять минут. Выйдите за дверь и дайте нам подготовиться.

— Считай, что ты уже принята, — радостно заявила Оэра, выталкивая Арифель из зала. Возле врат столпилось приличное число просителей. Между ними с важным видом прохаживались стражи в уже знакомых эльфийке железных кирасах с драконом.

— Мне показалось, что капитан Айбар был со мной довольно холоден, — ответила данмерка.

— Зато поговорил с тобой до начала аудиенции, а, значит, ты его чем-то очень сильно заинтересовала. Что же до его вспышки гнева, так это потому, что ты сказала при нем лишнего. Он со всеми такой. Не терпит, когда кто-либо выражает сомнение в правоте его или Императора. Горой стоит за свои идеалы.

— Счастливый человек, — улыбнулась Арифель.

— Великий человек, — поправила северянка. — Он приведет нас к победе.

Данмерка промолчала. Кожей ощущая и подозрительные, и откровенно враждебные взоры, устремленные в ее сторону, она вдруг утратила всякое желание делиться с Оэрой своими мыслями касательно Айбара. Просители перешептывались, тыча в сторону Арифели пальцами и нисколечко не стесняясь того, что она это видела. К счастью, зубоскальство не продлилось долго. Двое стражников распахнули каменные створки портала, и эльфийка второй раз за день зашла в тронный зал. В нем не изменилось ничего, если не считать обилия невесть откуда взявшихся легионеров в кожаных доспехах, стеной сгрудившихся вокруг трона. Перед ними стоял, скрестив руки на груди, капитан Айбар. А на кресле восседал худенький юноша лет шестнадцати. В руках молодой Император держал странные регалии — обнаженный меч и ветвь можжевелового дерева. Под тяжестью шубы, перепоясанной золотыми цепями, правитель скривился на один бок.

— Его величество Пелагий Септим, истинный Император Тамриэля! — громогласно объявил Айбар. Просители, зашедшие в зал вместе с Арифелью, в едином порыве плюхнулись на колени. Данмерка осталась стоять, и редгард наградил ее испепеляющим взглядом. Тогда эльфийка преклонила колено и согнулась в поклоне.

— Она мне нравится! — возвестил со своего трона Пелагий Септим. — В ее поклоне нет унижения!

— Как вам будет угодно, — Айбар подошел к Арифели, поднял ее с колен и под руку отвел к подножию трона. — Говори свою просьбу.

— Я прошу дозволения вступить в Легион, ваше величество — на ходу придумала формулу обращения к Императору девушка.

— Дозволено, — юноша махнул рукой с ветвью.

— Благодарю, — поклонилась Арифель.

— Ты принята, — сказал Айбар. — Оэра возьмет тебя в свою десятку и...