Часть третья

      — Почему мы должны нам верить?

      — Можете не верить, — отрезал гость. — Здесь у вас нет никого, кому я бы мог объяснить принцип действия наших механизмов. За нас говорят наши действия. Вот мы отследили незаконное проникновение группы лиц. Они понесут наказание. Мы готовы возместить ущерб, как принято среди людей.

      — Среди воспитанных людей? — нахмурилась генерал.

      — Среди людей, — оскалился гость, думая, что улыбается. — А не зверей... — тут он осекся, выкатив глаза на вход.

      Через арку, по выбитым створкам двери, медленно, торжественно поднимая лапы, в помещение вошла громадная львица. В зубах зверя болтался косматый шар; при каждом шаге от шара летели жирные капли, звездочками разбрызгиваясь о мрамор пола, о металл трофейных автоматов, о рваные гобелены на стенах. Все так же торжественно львица приблизилась к Надежде, плавно склонилась, опустив шар к ногам генерала “Ночного Рейда”.

      Затем с негромким хлопком звероформа слетела; Леона выпрямилась перед командиром:

      — Маленькие подарки поддерживают дружбу, не являясь взятками.

      Генерал Ривер забыла и про пришельцев и про зазеркалье. Повернулась к окну: синее небо, тучи разбежались; к ночи приморозит, первый месяц зимы...

      — Премьер-министр Онест мертв. — Носком сапога Надежда пошевелила оторванную голову главного противника. Поглядела на Енота:

      — Я отдала за это красоту, — тронула повязку на глазу протезом. — Здоровье. Лаббока, который меня любил. Я получила репутацию расчетливой сволочи, готовой лечь под кого угодно, лишь бы выгадать...

      Надежда коротко, сухо засмеялась:

      — Но победу действительно ничего не заменит!

      Генерал “Ночного Рейда” быстрым движением подхватила голову за окровавленные волосы, подскочила к разбитому окну, поразившись, насколько холодный зимний ветер вкуснее запаха сырой штукатурки, железной гари от коробок зазеркальщиков и сизой кислятины Енотовых бомб. Еще тянуло сладковато-гнилостным от скользких волос мертвой головы; Надежда запустила волосатую комету вместе с прилипшей перчаткой по высокой дуге куда-то в парк. Заорала звонко, во весь голос:

      — Рейд! Мы победили! Онест мертв!

      Вернулась в комнату, ухмыльнулась, заставив и без того бледного визитера попятиться к зеркалу:

      — Леона, оставь тут полсотни, с прочими на помощь Акаме.

      Блондинка-оборотень выпустила Енота из объятий. Взмахом руки попрощалась с цепочкой штурмовиков, скользнула к двери. Пропела:

      — Если вспомнишь, вспоминай меня с улыбкой, — качнула грудью. — Я весьма весомый повод улыбаться!

      И практически беззвучно побежала по коридору, скрылась за размолоченными косяками. Проводив ее взглядом, Надежда приблизилась к зеркалу.

      — Жаль, стульев нет.

      Крайний штурмовик изобразил готовность принести. Гость сглотнул:

      — Благодарю, я пешком постою.

      — Если я скажу, что вы не дипломат, вы не оскорбитесь?

      Визитер неожиданно заулыбался с явным облегчением:

      — Я куда страшнее. Отдел техподдержки, если вам это о чем-нибудь говорит.

      Енот с огромным трудом удержался от желания рвануть в зеркало. Домой!

      Техподдержка — значит, портал не подмяли под себя военные или спецслужбы. Те бы прислали заинструктированного до потери пульса переговорщика. Техподдержка — значит, тоннель в небе пробила частная фирма. А с торговыми людьми всегда можно договориться, их жизнь и есть договоренность всех со всеми. Это не люди государевы, послушные только приказу, это не люди чернильницы, послушные только инструкции. Торговые люди — люди взаимной выгоды.

      Вот именно — взаимной. А что Енот может им предложить? В смысле — кроме лишней почки? Только сведения о зазеркалье. И как будут применены эти сведения? Что планирует корпорация (вряд ли установку переноса осилила малая фирма) в отношении нового мира? И будет ли фирма честна с частным лицом Павлом Быстровым, он же в промышленных масштабах чуть меньше, чем никто?

      Так что Енот “свернул ковер нетерпения и уложил его в сундук ожидания”. Генерал Ривер тем временем расспрашивала:

      — Значит, вы уже не личная инициатива?

      — Нет.

      — И вы можете так выходить из любого зеркала?

      — Есть некоторые ограничения, но практически — да, главное размер.

      — И что вам нужно?

      — Мы... Скажем так, мое руководство...

      — Понятно, не повторяйте это каждый раз.

      — ... Желаем заключить сделку, соглашение, с правительством этой земли.

      Надежда поморщилась:

      — Мы пока еще не правительство. Я предлагаю провести переговоры хотя бы через месяц после взятия императорского дворца. Как я могу обещать что бы то ни было от имени государства, не имея полномочий и средств это выполнить?

      — И я не имею полномочий заключать с вами соглашения... — неслужебная улыбка у гостя оказалась приятная, теплая. — Я и не думал, что прямо сейчас, без подготовки, уместно что-либо предлагать. А когда вы планируете... Скажем так, взять императорский дворец?

      Генерал переглянулась с Енотом, хмыкнула:

      — Думаю, день победы недалек. Без Онеста вся его сеть рассыплется, он же специально набирал несамостоятельных людей, боялся, что его превзойдут.

      Гость показал на разложенное оружие:

      — Мы могли бы помочь с этим.

      — Фу, как неизящно. — Ривер помахала живой ладонью, словно бы разгоняя дым. — Не разрушайте хорошее впечатление. Я не буду одалживаться. Да еще и у тех, от кого неизвестно, чего ждать. Мы понесли заметные потери, но вполне в силах справиться с одним бойцом, даже сильнейшим в Империи.

* * *

      Сильнейшая в империи стояла на брусчатке перед собственным домом. Эсдес не к кому было спешить. Прямых приказов не поступало — и больше не существовало в Столице ни одного человека, к которому стоило бы сейчас прорываться сквозь разгорающееся восстание. Непривычное ощущение держало синеволосую прикованной к месту, пока там и сям над крышами Столицы закладывали посадочные спирали летучие скаты, толстели и наливались тьмой столбы дыма, слышались крики штурмующих и вой поднятых на копья. Взбунтовалась вся Столица, даже у императорского дворца раскатывались подозрительно знакомые глухие удары пороховых зарядов.

      Эсдес наблюдала, как бойцы “Рейда” без спешки оцепляют кусок улицы.

      “Войско терпит поражение, когда воины начинают грабить, не добив противника.”

      Ни один из них не полез шарить по богатым домам!

      “Войско терпит поражение, когда полководцы больше хотят ущемить друг друга, чем врага.”

      Все они слушаются командира чуть ли не раньше, чем та поведет рукой!

      “Войско терпит поражение от зависти богов.”

      Тут Эсдес задумалась. В Империи почти никто не верил богам. А тогда с какой стати богам даже смотреть в эту сторону?

      Синеволосая расправила плечи, повертела кистями, слегка покачалась, поднялась на носки. Сегодня придется двигаться быстро; как там говаривал морячок? “Трудно прибить комара утюгом?” Эсдес не вмешивалась в расстановку оцепления: сами бойцы против ее тейгу смазка для клинка; но вот их командир...

      Сотней здоровяков-ветеранов бестрепетно повелевали тонкие ручки красноглазой сволочи Акаме.

      Закончив расстановку, Акаме вышла на брусчатку шагах в двадцати. Сказала — не повышая голос, но каждое слово донеслось четко и ясно:

      — А ты не спешишь спасать Онеста. Это ведь его логово сейчас рвут на куски, слышишь?

      Переждав особенно громкий взрыв, синеволосая ответила — тоже ровно, и тоже ясно:

      — Он убил семью моего человека.

      — Болс-огнеметчик, — понимающе опустила веки подходящая все ближе Акаме.

      — Да.

      Мечница пока не взялась за рукоять Первого Проклятого, сделала несколько шагов вправо, размышляя вслух:

      — Болс прославился тем, что на северо-западе выжег половину губернии. Не разбирая ни старого, ни малого, ни женщин, ни детей.

      Эсдес ощутила кожей холодный ветер начала зимы. В северных пустошах зимовей приходил куда раньше; красно-желтые листья под белым снегом там были обычным пейзажем. Лишь в каменных ущельях высоких домов Столицы Эсдес поняла, насколько дома было красиво... Почти против желания, Эсдес ответила:

      — Там была чума.

      Акаме выхватила клинок и прыгнула с места, ударив ножнами с левой руки, а лезвием с правой. Синеволосая отбила оба удара круговым движением: масса и прочность ее клинка позволяла и не такое; ну а силой с ней не равняться даже покойному генералу гвардии!

      — Акаме! Руби ее! — закричали зеваки, осмелившиеся высунуть головы. Оцепление “Рейда” только напрягло плечи — Эсдес заметила, как бойцы самую малость сутулятся, наклоняясь в сторону цели.

      Красноглазая легко ушла от контрвыпада, даже не пробуя блокировать летучий лом тонкой полоской Мурасаме. Усмехнулась нехорошо:

      — Со слов губернатора. А на самом деле — неуплата налогов.

      Прыгнула влево — Эсдес не купилась, не развернула корпус — крутанулась и напала сверху; несколько ударов — красноглазая с пугающей легкостью сложилась вдвое, полоснув острой смертью вдоль мощения. Пропуская удар, синеволосая отступила на шаг, свой клинок обрушила чуть влево и дальше, куда по расчету Акаме должна была отскочить.

      И не попала совсем чуть-чуть! Только неимоверная реакция спасла красноглазую от располовинивания! Меняя направление, Акаме почти встала на задний мост; перекатилась вправо и выпрыгнула, опираясь на ножны в левой руке. Ножны тут же пришлось выронить, а обе руки занять жестким блоком от верхнего удара; сила удара вбила красноглазую чуть не в мостовую. Полусферы наколенников громко клацнули о булыжник. Из-за сложного изворота блок в итоге построился неправильный: почти горизонтальный, вместо классического “домика”, по которому меч нападающего соскальзывает. Но сталь Первого Проклятого выдержала — легенда есть легенда! — и тотчас Акаме резанула горизонтальным, проворачивая меч прямо из положения блока. Шпага упала ей на плечо, скользнула по наручу, выбивая первую кровь; развить успех Эсдес не успела, пришлось отпрыгнуть.

      Для нее-то подобная царапина однозначно смертельна!

      Акаме отошла на несколько шагов, подкинула ножны носком обычнейшей туфельки без каблука, в которых выступают профессиональные театральные танцовщицы, и которые любят служанки за устойчивость на любой поверхности. Выше туфелек Акаме надела просторные штаны с вшитой сеткой, с коваными добротными наколенниками; штаны затянула широким поясом с классическими тремя пластинами защиты живота и бедер.

      А вот выше пояса ограничилась стеганым жилетом, стеганым же красным наручем — и то на одной левой руке, для пущей легкости движений. Пожалуй, собираясь драться на мягкой земле за городом, Акаме и наколенники бы не брала...

      Сама не понимая, зачем, Эсдес продолжила разговор:

      — Чумы не было только со слов ваших агентов. Если бы они на самом деле попали в больные селения, и потом вынесли заразу за оцепление, мы бы тут сейчас просто не разговаривали.

      — Откуда сведения?

      Акаме еще раз осмотрела противника: как учили, начиная с обуви. “Если сомневаешься в поверхности, на которой стоишь, лучше драться босиком”... Ну, на брусчатке города чем-то пальцы прикрывать надо; короткие шнурованные мокасины — неплохой выбор. Штаны тоже слегка топорщит от вшитой сетки, а вот наколенников нет. Логично: вряд ли Эсдес придется вертеться и перекатываться, в акробатике Акаме никто не соперник. Прорежет ли Мурасаме вшитую сетку?

      — ...Я держала карантин между северо-западом и севером. Мне хватило.

      Напоясной брони нет. Зря. Или не зря? Сам пояс широкий, проклепанный. Даже заточка Первого Проклятого возьмет его не с первого удара. Вон, того зверя-гекатонхейра сквозь свалявшуюся шерсть пришлось раз десять полоснуть, пока до тела дошло.

      Жилет из толстой кожи, рукава — просто рубашка. Самонадеяно, сильнейшая наша, ох самонадеяно! Тонкую ткань Мурасаме на завтрак ест.

      Передышку закончили сразу обе: Эсдес привычным ударом сверху вниз, Акаме восходящим с прицелом на бедренную артерию. Клинки столкнулись, с визгом проехали друг по дружке; Акаме крутанулась на пятке, разгоняя Первый Проклятый — пока Эсдес вытащит свою оглоблю на удар.

      А синеволосая попросту пихнула легкую противницу бедром — Акаме так и покатилась, едва успевая уворачиваться от ударов, каждый из которых мог бы вколотить в грунт небольшую сваю, не то что хрупкую мечницу “Рейда”.

      Никто из наблюдавших за боем не проронил ни слова.

      Над улицей прокатился гулкий грохот — особняк жирного премьера рвали на куски. Дальше по мостовой, в сторону императорского дворца, удалялся ревуще-хрипящий клубок драки. Повстанцы пытались затыкать вилами и повернутыми косами несколько соединенных частных армий. Уступая числом, те брали умением, снаряжением и опытом, так что имели неплохие шансы закрепиться во дворце... Отмахиваясь от серии верхних, Эсдес неожиданно спохватилась, что не видит ни розовой крольчихи, ни Тацуми, выбравшего мелкую полукровку.