Хогвартс. Альтернативная история. 7

— Зря ты убил оборотня, — говорил он с деланным сочувствием, пока мы поднимались по лестнице на первый этаж. — Того гляди, и обошлось бы все, а так... — Кэрроу вновь усмехнулся, но больше не проронил ни слова до тех пор, пока не открыл двери на улицу, под холодный, почти осенний ливень.

— Как выйдем за пределы Хогвартса, не вздумай аппарировать, — предупредил он. — Попытаться ты, конечно, можешь, — он хихикнул, — но вряд ли у тебя получится: наши люди следят за входом и снимут барьер только по моей команде.

Я ничего не ответил. Мне и в голову не приходило бежать. По ту сторону ограды, накрыв головы капюшонами, действительно стояли трое людей в мантиях, едва различимые в подступающей ночи. Кэрроу захлопнул ворота и крепко вцепился мне в руку.

— Давай, — сказал он. Кто-то махнул палочкой, снимая заклинание, и через секунду мы аппарировали.

В месте нашего прибытия дождь оказался сильнее, чем над Хогвартсом, но ветви и листва рассеивали потоки воды, создавая приятный мягкий шум. Кэрроу не отпускал меня до тех пор, пока на нашем пути не выросли высокие ворота, утратившие свою материальность после того, как он вытянул перед ними левую руку. Пройдя по длинной аллее, мы очутились на крыльце особняка, размеры которого мне было сложно оценить из-за низких туч и сплошной стены дождя.

В доме стоял почти такой же мрак, что и на улице. Кэрроу повертел головой, словно ища кого-то, но в холле было пусто, если не считать десятка портретов, чьих лиц я не разглядел в полутьме. Кэрроу коснулся палочкой сперва себя, потом меня, и я почувствовал, как вымокшая одежда начинает высыхать.

— За мной, — шепотом приказал Кэрроу и первым направился к следующим дверям. В доме стояла полная тишина, словно в нем давно уже никто не жил. Здесь не было даже запахов. Я больше не смотрел по сторонам, пытаясь сосредоточиться и настроить себя на предстоящее испытание, но когда Кэрроу ввел меня во второе помещение, похвастаться полным спокойствием все же не мог.

Мы оказались в просторном зале с высокими лепными потолками и огромным мраморным камином у левой стены. Горевший в нем огонь не мог осветить все пространство зала, и в дальних углах сгущалась та же чернота, что встретила нас в холле, однако здесь, в отличие от холла, было тепло. Посреди гостиной стоял длинный стол, за которым я увидел Снейпа и незнакомого мне мужчину. В кресле рядом с камином устроился Темный Лорд, а Нагайна положила голову ему на колени. Большое тело змеи спускалось на пол и исчезало за спинкой кресла. При виде нас Волдеморт повел рукой и сказал:

— А вот и обещанный сюрприз. Ты можешь идти, Амикус.

Кэрроу не ожидал, что его роль окажется лишь транспортной. Он замешкался, покосившись в сторону Снейпа и незнакомца, но потом все же покинул зал, пятясь, словно на приеме у королевы.

— Ближе, — сказал мне Волдеморт после того, как Кэрроу закрыл за собой двери. Я подошел к тому краю стола, что находился неподалеку от кресла, скользнув взглядом по Снейпу и незнакомому Пожирателю. Снейп словно не замечал моего присутствия, не сводя черных глаз с Волдеморта, однако его сосед провожал меня с интересом и легкой усмешкой на губах.

— Полагаю, — спокойно продолжил Темный Лорд, — на этот раз мы доведем нашу беседу до конца. Никто нас не прервет и не побеспокоит.

Он сделал долгую паузу, глядя на меня и на сидящих за столом. Нагайна блаженствовала, подставив голову под руку Волдеморта, а тот рассеянно гладил ее, словно домашнего зверька. Наконец, он прервал молчание.

— Мне казалось, — проговорил он, — тебе нравятся оборотни.

— Только если они не пытаются меня укусить, — ответил я.

— Вот как? — с легким скептицизмом сказал Волдеморт. — Однако у всех моих Пожирателей был приказ не убивать тебя в том случае, если ты решишь принять участие в сражении.

— Оборотни бывают импульсивны, — заметил я.

— Бывают, — все это время Волдеморт не сводил с меня глаз, и каждую секунду я ожидал вторжения в свое сознание. — Но не настолько, чтобы нарушать мои приказы.

Выдержав несколько секунд паузы, я сказал, холодея от собственной наглости:

— Я прошу прощения за то, что сделал. Мне казалось, смерть оборотня вряд ли может кого-то огорчить.

Поглаживающая Нагайну рука Волдеморта замерла. Казалось, даже поленья в камине стали потрескивать тише. Действительно, Темный Лорд оказался в неудобном положении. Он не мог признать, что расстроен из-за гибели Фенрира, но и не мог возразить мне — это бы означало, что он оправдывается. Словно в ответ на эту мысль я услышал его приказ:

— Северус, Яксли, оставьте нас.

Оба беспрекословно поднялись и молча покинули зал. Оказавшись наедине с Темным Лордом, я испытал облегчение — мне вовсе не хотелось умирать на глазах у Снейпа. Волдеморт снова принялся гладить Нагайну, какое-то время не обращая на меня внимания. Наконец, он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Ведь ты бы не пришел ко мне сам?

— Нет, — сказал я.

— Гордость, Линг, это смертный грех, — проговорил Темный Лорд, и слышать от него такие слова было неожиданно и странно. — Иногда, особенно в периоды смуты, приоритеты смещаются, и человеку следует переступить через собственную гордость, чтобы добиться желаемого, чтобы вынести из ситуации все уроки, которым та может его научить. И лишь когда он преодолеет это искушение — искушение гордыней, искушение своей особенностью, своим отличием от окружающих, — на место гордости придет то единственное, что способно его возвысить — смирение. — Темный Лорд помолчал. — Ты, наверное, думаешь, что не мне об этом рассуждать, — продолжил он, — и в свете происходящего в стране смирение кажется не самым рациональным поведением. Однако все это я делаю не для себя. — Он медленно покачал головой. — Для себя мне ничего не надо. У меня есть все, чего только можно желать. — Волдеморт перевел взгляд на пылающий в камине огонь. — Это время... оно требует жертв. Не гор трупов, но внутренней жертвы каждого из нас. Оно обнажает наше истинное лицо, ставя перед тяжелыми решениями, и судить сделанный нами выбор будем уже не мы, а те, кто придет следом, кто получит в наследство этот мир.

Аккуратно приподняв голову своей змеи, Темный Лорд переложил ее на подлокотник, и Нагайна слегка переместилась, чтобы дать ему встать с кресла.

— У тебя, Линг, тоже есть выбор, — сказал Волдеморт, приблизившись ко мне почти вплотную. — Ты помнишь, что я предлагал, и поверь — это далеко не все. Но если ты откажешься, я не буду принуждать тебя, не буду преследовать и оставлю в покое. Мне не нужны трусливые слуги — их у меня полно. Мне не нужны безмолвные марионетки и льстивые приспособленцы — на них нельзя положиться. — Темный Лорд опустил руку мне на плечо. — Мне нужны те, кто их сменит. Те, кто будет управлять страной после всей этой смуты, кто начнет строить новый мир на том фундаменте, что закладывается сейчас, в эти самые дни. Мы — не банда садистов, что бы там ни утверждал Дамблдор. Если угодно, мы... — он помедлил, — чернорабочие. Да, чернорабочие, которые выпалывают сорняки, сколь бы красивыми они ни казались, потому что, как тебе наверняка известно... — Темный Лорд слегка усмехнулся, — у сорняков весьма развитая корневая система, и им требуется очень мало времени, чтобы заполонить собой весь сад, уничтожив благородные растения. Мы взяли на себя неприятную, неблагодарную, черную работу, но кто-то должен ее делать, чтобы потом на чистую, свежую, подготовленную почву пришли вы, те, кому придется только созидать, растить новый сад и наслаждаться его плодами.

Он вернулся к креслу и остановился рядом, лицом к огню.

— Но не все понимают, что для обретения чистоты сперва нужно смыть грязь. Не все осознают, что процесс очищения, процесс избавления от старого, косного, мешающего идти вперед, всегда связан с болью. Это как феникс, Линг. Чтобы возродиться, надо сгореть. Но... — он покачал головой, — гореть никто не хочет. — Волдеморт снова сделал паузу. — Итак? — Он обернулся ко мне. — Могу ли я на тебя рассчитывать? Или ты предпочтешь наблюдать за тем, как творится история, со стороны?

— Я предпочту участвовать, — ответил я.

Темный Лорд снова сел в кресло, и Нагайна вернулась к нему на колени.

— Ты должен знать, — продолжил он, — что это участие накладывает на тебя определенные обязательства. Ты больше не будешь один, сам по себе. Ты станешь представителем новой силы, взявшей на себя ответственность за будущее каждого волшебника в этой стране. Глядя на тебя, твои ровесники будут судить и о ней. Глядя на тебя, они задумаются над тем, стоит ли им вносить свой вклад в работу этой силы, и ты обязан вести себя так, чтобы они приняли правильное решение. Но, полагаю, все это ты прекрасно понимаешь и сам, а потому я убежден, что мое доверие к тебе окажется оправданным.

Волдеморт замолчал. На этот раз пауза затянулась надолго, но атмосфера в зале была спокойной, даже умиротворяющей.

— Осталась последнее, — сказал Темный Лорд через минуту. — Подойди.

Я сделал пару шагов и оказался рядом с креслом. Нагайна приподняла большую голову, ревниво глядя на меня желтым глазом с вертикальным зрачком. Волдеморт указал на мою левую руку и достал палочку.

Мне представлялось, что возникшая в воздухе зеленая Темная Метка должна произвести эффект, подобный Круциатусу или ожогу, ведь со стороны она выглядела настоящим клеймом. Когда контуры черепа со змеей коснулись моего предплечья, я почувствовал жжение, но эта боль оказалась не зашкаливающей и отключающей мозги: она была в чем-то приятна, позволив мне снова почувствовать себя живым. По мере появления на коже клейма свечение исчезало, и спустя пару десятков секунд заклятье прекратило свое действие.

— А теперь позови сюда своего наставника и подожди снаружи, — проговорил Темный Лорд с легкой улыбкой на губах. Потревоженная Нагайна недовольно сползла на пол, медленно исчезая за спинкой кресла. Я поправил мантию и быстро покинул теплую гостиную, снова оказавшись в сыром, холодном холле. Двери на улицу, где до сих пор шумел дождь, оказались открыты; у выхода, прислонившись к косяку, стояли друг против друга Снейп и Яксли. В полумраке не было видно их лиц, но оба при виде меня выпрямились и повернулись навстречу.

— Он вас зовет, — сказал я Снейпу, приблизившись к дверям. Тот молча направился в гостиную, а я остановился на пороге рядом с Яксли, глядя в ночную темноту.

— Мы уж думали, ты не вернешься, — негромко произнес он. — Что тобой Нагайна закусила.

— Почему? — спросил я просто так, чтобы не молчать.

— Так ведь сколько всего ты наворотил! — Яксли усмехнулся. — И оборотня убил, и тогда, в Министерстве, будь здоров постарался. А сейчас как с ним разговаривал? Ты, видно, легко отделался, раз на своих двоих оттуда вышел.

"Это как посмотреть", подумал я, но ничего не ответил. Дождь постепенно стихал, но низкие облака не пропускали лунные лучи, и сад передо мной был погружен во тьму. Уличный воздух наполнялся тонким ароматом невидимых цветов, создавая контраст с безрадостной, пресной атмосферой дома. После такого напряжения приятно было расслабиться, однако в голову тут же полезли разные невеселые мысли. "Потом, — сказал я себе. — Не здесь и не сейчас. Сперва надо отдохнуть".

Через несколько минут Снейп вернулся от Волдеморта. Подойдя к нам, он кивнул Яксли на дверь в зал, и когда тот поспешил к Темному Лорду, одарил меня таким взглядом, что мне стало не по себе. Однако длилось это лишь мгновение. Снейп вышел под моросящий дождь и устремился к воротам, держа перед собой светящуюся палочку. Я последовал за ним, угнетенный из-за его непонятной реакции. Чем он может быть недоволен? Моим согласием? Но разве он ожидал чего-то другого?

Покинув поместье, Снейп в молчании прошел десятка два шагов и безо всякого предупреждения аппарировал. Я остался в одиночестве, не успев сообщить, что не взял с собой палочку. Впрочем, долго ждать не пришлось. Послышался негромкий хлопок, и передо мной вновь возникла черная фигура Снейпа. Я был рад, что не вижу его лица.

— В чем дело, — сказал он.

— У меня нет палочки, — ответил я. — Оставил в школе.

Несколько секунд он не двигался, потом шагнул ко мне, схватил за руку, и вместе мы аппарировали в Хогвартс.

* * *

— Погасите свет! — рассержено рявкнул Снейп, когда нам в глаза ударил Люмос дежуривших у ворот Пожирателей.

— Это снова вы, сэр, — смущенно проговорил один из них, и Пожиратели один за другим опустили палочки. — Извините, но у нас приказ.

— Я же сказал, что сейчас вернусь! — Снейп коснулся цепей на воротах, и они поползли в стороны, раздвигая тяжелые створки. Мы пересекли школьный двор, вошли в замок, но, к моему удивлению, Снейп не стал подниматься на седьмой этаж, а спустился в подвалы и повел меня в свой старый кабинет.

Здесь все оставалось по-прежнему: на шкафах пылились банки с мертвыми тварями — источниками моего вдохновения, на столе лежала стопка учебников. Снейп запер дверь и прошел к креслу; я сел на стул, только сейчас осознав степень своей усталости. Левую руку все еще жгло, хотя жжение было приятным. Мое угнетенное состояние исчезло, уступив место обиде.

Когда-то Дамблдор заметил, что я не люблю выслушивать в свой адрес слова похвалы. И действительно, не похвала и не одобрение мотивировали меня в учебе и в жизни — моими стимулами были указания на ошибки, промахи и слабости. Даже несправедливые замечания я старался обращать себе на пользу. Но в такой сложной области приложения сил, как внутренний рост, между учителем и учеником должна была существовать честность. После шести лет жизни в Хогвартсе я неплохо представлял, чего могу ожидать от Снейпа, однако сейчас мне казалось, что такого отношения я не заслужил. У него не было причин сердиться из-за Метки — я сделал только то, чего ожидал от меня Дамблдор, и Снейп не мог этого не знать!

Я недовольно смотрел на директора, желая услышать объяснения, но Снейп, до сих пор не поднимавший на меня глаз, начал совсем с другого.

— Мне хотелось верить, что я вас здесь не увижу, — проговорил он, сцепив пальцы в замок и положив их на стол, покрытый серым слоем пыли. Несколько секунд я пытался сообразить, что он имеет в виду, а когда понял, то не знал, возмущаться мне или смеяться.

— Вы думали, я трус? — удивленно спросил я. — Думали, я сбегу?

— Я не считаю вас трусом, — Снейп, наконец, посмотрел на меня, и сейчас это был его обычный взгляд, темный, холодный и бесстрастный. — Я считаю вас человеком, полностью лишенным инстинкта самосохранения.

Для меня эти слова прозвучали как невероятный комплимент, и я не смог сдержать довольной улыбки.

— Вы радуетесь, — продолжил Снейп, — потому что не отдаете себе отчета в том, что сегодня случилось. Вы не понимаете, что навсегда испортили себе жизнь, подвергли себя смертельной опасности, поддались... — он качнул головой, словно отгоняя мысли. — Вас втравили в это, втравили еще ребенком, а вы сидите передо мной с таким видом, будто вам сделали подарок!

Я воспользовался возникшей паузой, не желая, чтобы меня считали невинной жертвой коварного директора.