Вожак (Звереныш-4)

— И все? — Сара пристально, задумчиво посмотрела на любовника — И тебя не волнует, что он будет кувыркаться в постели с твоей женщиной?

Адрус слегка поднял брови, но ничего не сказал, демонстративно игнорируя вопрос. Но женщина продолжала буравить его долгим взглядом, и тогда он не выдержал:

— Что ты хочешь от меня услышать? Что я брошусь в бой, вытащу тебя из спальни императора, и мы вместе сбежим в Великую Пустошь? Начнем жизнь сначала, наслаждаясь великолепными видами на прибрежные болота? Кто тебя заставляет прыгать к нему в постель? Ты взрослая свободная женщина, не рабыня! Или все-таки в душе — ты рабыня? И любой, кого ты посчитаешь выше себя по положению, имеет право превратить тебя свою подстилку?

Рука Сары взметнулась так быстро, что Адрус едва успел ее поймать. Если бы не мгновенная реакция, валяться бы ему сейчас на полу с разбитым носом.

— Негодяй! — прошипела она, задыхаясь от ярости, и тут же опомнилась, выдохнула, опала, будто сдутый пузырь, сделанный из плавательного пузыря рыбы сенаг — Прости. Ты прав. Почему-то мне и в голову не пришло отказать...ему. Действительно, до сих пор в голове сидит это рабство. А что ты хотел? С тех пор, как папаша продал меня работорговцу, прошло...много лет. И только последние пять лет я свободная женщина — спасибо моему покойному мужу. Кстати, памятник на его могилу завтра должен быть готов. Гробовщик обещал. Ммм...прости...не сдержалась. Едва физиономию не разбила...

— Да ладно, чего уж там... — Адрус слегка улыбнулся, и подумал о том, что его физиономии мало что грозит. Шрамом больше, шрамом меньше... Теперь никто не узнает в человеке с прозвищем "Демон" того красавчика, мальчишку, которого некогда звали вначале Щенок, потом Звереныш, а потом и Зверь. Того, кто вырезал императорскую семью империи Занусс во главе с самим Императором.

Они пробыли на балу еще часа два. Адрус даже умудрился потанцевать, благо, что не было отбоя в женщинах, желавших пригласить его на танец. Если быть точным, выстроилась целая очередь из дворянок, которые мечтали, чтобы руки этого дикого вояки обвили их тонкую, и не очень тонкую талию. От молоденьких красоток, постаравшихся как можно больше вывалить свои не вполне развитые грудки из декольте платья, стоившего полугодового дохода приличной деревни, до зрелых матрон, старательно напудривших дряблые шеи и облившихся невероятным количеством благовоний.

От этой сладкой вони у Адруса начала кружиться голова, и когда объявили о перемене блюд (настало время легких сладких закусок), он с облегчением отступил к приоткрытому окну, возле которого страдала одинокая Сара. У нее приглашений на танец было не меньше, чем у Адруса, но ее, увы, никто и никогда не учил танцевать, а потому она могла лишь с раздражением смотреть на то, как очередная дама шепчет на ухо Адрусу какие-то слова, заставляя каменеть его лицо еще больше.

Слова эти, само собой, были в основном непристойного свойства — он сам был удивлен, сколько похоти и изобретательности таится в головах внешне благопристойных особ, заполнивших этот огромный зал. Никогда женщина народа ростов не смогла бы так легко и просто, ничуточки не стесняясь рассказывать о том, что планирует сделать в постели со своим партнером, и в частности с отдельными его частями тела. Но здесь это было похоже что в порядке вещей, что совершенно не красило так называемую элиту общества, и в очередной раз утверждало Адруса в мысли о том, что весь этот мир Южного материка прогнил насквозь и смердел, как смердит выгребная яма, или помойка, на которой возятся мерзкие, жирные крысы.

Этот мир заслуживал смерти — построенный на горе и несчастьях, возделанный руками рабов, привезенных с Северного материка. Таких рабов, каким когда-то был и Адрус, родившийся в красивой прибрежной деревеньке, выжженной дотла захватчиками-рабовладельцами.

И ясное дело — никак не мог Демон сочувствовать пропавшим кораблям с экспедициями рабовладельцев — туда им и дорога, проклятым!

Адрус до сих пор помнил вонь трюма рабовладельческого корабля, драки за еду, за воду, и просто за сухое место, где не плещет трюмная вода, перемешанная с нечистотами.

Радостные лица рабовладельцев, которые выпускали на палубу мальчишек, чтобы полюбоваться тем, как они рвут друг друга на части в борьбе за кусок лепешки и лишний глоток воды.

Адрус отомстил рабовладельцам, сломавшим его жизнь. Но не всем. Ведь весь этот материк был заражен рабовладельческой чумой!

Горел внутри Адруса огонь, сжигал, выжигая душу, как огонь погребального костра сжигает тела, оставляя лишь пепел. Никогда теперь он не станет прежним домашним мальчишкой, и никогда не вернутся к жизни его отец и мать, убитые на пороге родного дома.

Судьба занесла его в армию, сделала одним из армейской элиты, дракониром, наездником дракона, и теперь он может на время остановиться, подумать о том, как использовать то оружие, что попало ему в руки. Слегка ущербное "оружие", но все-таки оружие.

Увы, Красный дракон не умеет исторгать пламя. Таким уж он уродился — уродцем, которого не уважают другие драконы. Впрочем, как и он — их.

"Два уродца — это уже полноценное существо", как иногда с усмешкой думал Адрус, или как его тут знали: "Агрус Симгс".

Месяц прошел с той ночи, когда Адрус и его подруга Сара едва не погибли, защищая город от "ночных демонов", племени гармов — разумных существ, похожих на большеголовых собак. Часть гармов, не желающих убивать людей, ушли в Пустошь, туда, где нет человека, чтобы начать жить заново. Часть — молодые, агрессивные, мечтающие о реванше — остались в тоннелях под людскими городами, чтобы мстить людям за то, что они лишили их возможности жить на поверхности земли.

И они попытались отомстить. И погибли в бою с Адрусом и его подругой, бывшей воительницей Арены.

А вот ушедших гармов Адрус собирался когда-нибудь разыскать. Ведь с ними ушел и его друг, гарм Рагх, даже не друг, а брат, которого он некогда спас, и который потом наделил Адруса магическими способностями врачевателя.

У Адруса не было ни кого кроме него, да еще, теперь — Сары, и...Красного дракона. Дракона-изгоя, капризного, жестокого, как больной мальчишка, и одновременно доброго, веселого, верного, какими бывают только те, кому нечего терять кроме случайно обретенной, и тем более ценимой дружбы.

* * *

Они лежали рядом, не покрытые простыней, потные, разгорячившиеся после любовных объятий. Дыхание уже успокоилось, но сна не было ни в одном глазу. Им было хорошо, спокойно, как бывает спокойно человеку, над которым не висят долги, не грозит опасность, у которого есть крыша над головой, еда и питье.

А что еще нужно человеку? Если только — любви? Семьи? Детей?

А вот с этим все было плохо. Адрус не мог себе позволить завести семью, и тем более — детей. По одной простой причине — фактически, его не было на этом свете. Он умер тогда, в ту минуту, когда погибли родители, когда отрубленная голова матери подкатилась к нему и ткнулась виском в носок старого башмака. Все его нынешнее существование — это просто способ подороже продать свою жизнь, и перед смертью как можно больше накрошить подлых врагов-рабовладельцев.

Сара же попросту не могла иметь детей. Результат магического воздействия магов-лекарей, мутант, она потеряла способность к деторождения в обмен на огромную физическую силу и скорость. Порождение Арены, часть Арены, будучи вырванной из привычного образа жизни своим бывшим мужем, Сара жила вроде как по инерции — содержала лавку, ухаживала за ныне покойным мужем, убитым гармами во время Ночи Ужаса, а теперь...теперь она не знала, как ей жить.

Вглядываясь в светлый потолок, на котором отразился контур неплотно задвинутой занавески, сквозь которую пробрался рассеянный свет желтой луны, Сара прислушивалась к дыханию мужчины, лежащего рядом, и думала о том, что с ней случилось за последний месяц. И кто сейчас лежит рядом с ней.

А потом...решилась:

— Я никогда не спрашивала тебя — кто ты, и откуда пришел. Никогда. Это твое дело — рассказывать мне, или нет. Но если ты мне доверяешь, может все-таки расскажешь о себе? Я тебе о себе рассказала! Мне бы хотелось больше знать о человеке, которого я...кладу рядом с собой в постель.

Адрус усмехнулся: "кладу рядом с собой"! Как игрушку! А кто он ей, правда? Случайный знакомый? Игрушка? Друг? Или — все сразу, одновременно?

Сара молчала, ждала. Но он не ответил. Молчание затягивалось, и тогда женщина не выдержала:

— Ты — рост. И ты не говоришь о себе. Возможно — ты сбежавший раб. И скорее всего — из Занусса. Хозяин тебя бил, истязал. Или ты бился на Арене — как я. Но ты именно из Занусса, потому что иначе я бы тебя запомнила. Или бы убила. Я знаю всех сильных бойцов. Ты умеешь лечить магией, но почему-то пошел в армию, вместо того, чтобы зарабатывать огромные деньги лечением больных. Из этого тоже можно сделать вывод, что ты от кого-то скрываешься. Не хочешь засветиться. Ведь когда ты подашь заявку в гильдию лекарей, тебя обязательно спросят, кто ты такой, и где научился магии. Круг магов так же тесен, как круг бойцов Арены. Я имею в виду — профессиональных бойцов. Скорее всего, ты получил свои магические способности тогда же, когда и свою силу, скорость. Я слышала о таком — это бывает. Каждый боец получается особенным. А иногда, и совсем не получается. Умирает. И никто не знает, как и почему это все происходит.

Сара замолчала, секунды три собираясь с мыслями:

— Я помню, что ты сказал — гармы приходили за тобой. Ты их откуда-то знаешь. Возможно, это часть твоей занусской жизни. И у меня сложилось впечатление, что гармы пришли в этот город именно потому, что ты оказался именно тут. Они искали тебя. Только не ври мне! Именно тебя. Ну, так что ты мне на это скажешь? Ответишь на мой вопрос?

— Какой вопрос? — Адрус усмехнулся — Ты вроде бы ничего и не спросила. Рассказала, что у тебя в голове, и все. Так что я должен тебе сказать?

— Кто ты, и откуда взялся! Не прикидывайся, что не понял! Как я могу спать рядом с человеком, о котором ничего не знаю? Который мне не доверяет?

— А как ты спала до того? Больше месяца? Почему именно сейчас ты решила вдруг за меня взяться? После императорского бала? Что изменилось?

Сара порывисто села на край кровати, опершись руками о ее край, Адрус повернул голову и стал смотреть на женщину, в очередной раз удивляясь — как такое тело, с такими могучими мышцами, мускулистое, как тело мужчины-мечника, может быть еще и таким женственным? Или это он, Адрус, соскучившись по общению с противоположным полом видит его таким?

Ни капли жира, выпуклые мышцы, небольшая грудь, и...шрамы, шрамы, шрамы...почти как у него — по всему телу. И один, огромный шрам, пересекающий и грудь, и живот. Она умирала, когда будущий муж выкупил ее у хозяина и вылечил, отдав лекарю-магу огромные деньги за лечение. И за что Сара была благодарна покойному мужу по сию минуту.

— Не знаю... — выдохнула Сара, и снова задумалась — Может я в тебя все-таки влюбилась, а? Может, хочу провести с тобой остаток жизни? Ты бы хотел жить со мной, как с женой? Нет-нет, я понимаю — у меня не будет детей! Я готова даже купить рабыню, чтобы ты сделал своего ребенка! Клянусь, я воспитаю его как своего! Сколько хочешь детей делай — я буду только рада! Я хочу с тобой жить. Хочу. А ты? Что ты чувствуешь ко мне...кроме желания, как мужчина к женщине? У тебя есть что-то в душе? Что-то похожее на мои чувства? Ну, давай! Откровенно!

— Не знаю — Адрус вздохнул — Мне хорошо с тобой. Спокойно. Ты настоящий друг, и не бросишь в беде.

— И все? — Сара горестно опустила уголки губ вниз — Больше — ничего?

— Все — Адрус сел, подложил под спину подушку, оперся на спинку кровати — Люблю ли я тебя? А что такое любовь? Если расскажешь мне — может быть и отвечу, люблю я тебя, или нет. Что касается моего прошлого...оно смертельно опасно. Для меня, и для тебя. Ты гарантируешь, что если тебе начнут щипцами рвать ногти, или пилить зубы напильником — ты меня не выдашь? Так зачем спрашиваешь? Тебе хорошо со мной, мне — с тобой. Ну и все! Зачем задумываться о будущем? Если ты хочешь семью — это не ко мне, прости. Разочарую. Скорее всего — я долго не проживу. У меня нет будущего. Так что...подыщи себе другого жениха.

Адрус легко вскочил, не касаясь кровати рукой, спрыгнул на пол, подхватил штаны, сброшенные на стул, и неторопливо, но быстро натянул их на себя. Потом рубаху — все под пристальным взглядом Сары.

За ними последовала куртка, перевязь с мечом и кинжалом. Короткие кожаные сапоги он надел уже у порога — мягко отодвинул засов, собрался выйти, но вспомнил, вернулся. Отцепил от "бальной" куртки приколотую Серебряную Звезду, сунул в карман, и уже тогда прошел к двери.

— Я думаю, что тебе стоит определиться, чего ты хочешь — он не оглянулся на женщину, но чувствовал ее взгляд на своей спине — Если тебя устраивают те отношения, что у нас были — найдешь способ мне сообщить. Если нет — собери, пожалуйста, мои вещи, и пришли мне с посыльным. Ты знаешь — куда.

Адрус выскользнул в ночную тьму, закрыв за собой дверь. Сара сидела секунд десять неподвижно, потом встала, закрыла засов — не думая, автоматически, безопасность въелась в саму кровь. Мало ли кто может ворваться в дом в эти предутренние часы! Шпаны вской на улицах развелось сверх меры!

Затем подошла к кровати и упала навзничь, как подрубленное дерево. Нет, Сара не плакала, хотя плечи ее и дергались, будто пытаясь помочь сухим слезным железам исторгнуть хоть каплю соленой влаги. Плакать она давно разучилась.

Впрочем — как и мечтать.

* * *

Адрус был раздражен. Нет, скорее — раздосадован. Так было все хорошо, и надо же...!

Нет, так-то он понимал Сару, сочувствовал ей, но зачем поступать ТАК?! Зачем обязательно ставить на кон все, что у тебя есть? Или она рассчитывала, что под угрозой расставания любовник выложит ей все, что она хочет знать?

Странные мысли для женщины, которая...хмм...ну...не совсем женщина! Прошла огонь и воду, десятки раз была на грани жизни и смерти, и вдруг — на вот тебе, внутри стальной воительницы обычная женщина, которая может сделать такую глупость!

Ни один мужчина такого бы не сделал. Наверное.

Глубоко вздохнул предутренний прохладный воздух, посмотрел на небо — оно уже посветлело. Скоро рассвет. Полночный дождик очистил воздух до полной прозрачности, и желтая луна светила ярко, как факел. Красная луна — темная, будто залитая кровью, смотрела на Адруса грозно, как судья, обвиняющий его в неком преступлении.

Адрус вдруг вспомнил, усмехнулся — коварную шутку он вытворил над негодяем! Тем негодяем, который доставил ему столько хлопот!

Хорошая была придумка — заставить подлеца пойти в суд и сознаться в убийстве именитой дворянки! Той, которую убил!

Рраз! И махом сняты обвинения с некого Энда, высокого, красивого парня, чьи портреты были развешаны на каждом столбе при въезде в город. То есть — с него сняты, с Адруса.

Ну да, теперь, под шрамами, его мало кто узнает, но...пусть будет так. Так спокойнее. Все-таки не очень-то приятно, когда тебя обвиняют в не совершенном тобой преступлении.