Дон: Крещение кровью

Сюда же вывалили и курение опиума, что уж и вовсе не лезло ни в какие ворота. Я и наркотики... смешно. Зато нашлись несколько 'добровольных информаторов' из числа дружков Батлера, сообщивших, что они таки да видели меня в состоянии явного наркотического опьянения. Нагло так, открыто. В ответ же на моё предложение пройти любую проверку у действительно уважаемого врача, для которого клятва Гиппократа не пустой звук, директор Грэхемского колледжа мистер Эпплбаум заявил, что: 'Колледж не собирается прояснять именно этот нюанс, потому как и других более чем достаточно для отчисления без права восстановления'.

Угу, так прямо и сказал. Более того, добавил, что частенько случавшиеся драки и вообще безобразное поведение и порочащие знакомства и сами себе переполнят чашу терпения любого приличного учебного заведения. И что никакие деньги за оплату обучения не могут послужить оправданием... В общем. пошла-поехала говорильня, которую и слушать смысла не имелось. Особенно учитывая тот факт, что Эпплбаум был, так сказать, связан с папашей Джонни Батлера.

Оправдываться? Бесполезно. Выслушивать до конца всю эту хрень, чувствуя себя словно под водопадом из отборнейших помоев? Идите вы все в жопу, недорогие и не товарищи и даже ни разу не господа.

— А всё это из-за того, что я несколько раз дал по наглой самодовольной роже сынку важной сенатской крысы, который оскорбил моих родителей к слову сказать, покойных, — усмехнулся я. — И вот уже лощёные холуи виляют хвостом в желании услужить важной персоне. Поэтому... Идите вы в жопу. Мистер Эпплбаум и захватите в это вонючее путешествие обоих Батлеров, их дружков и весь подобный мусор.

— Вы что себе...

— Я, Алексей ди Кардальо, позволяю себе то, что могу позволить. А тебе, холуй, цена, — тут я сплюнулд на пол и растёр плевок ботинком,— цена ровно этот плевок. Честь имею... гнида.

Эпплбаум что-то вопил вслед, но я уже не слушал. Пошёл он на эстонский хутор толстых бабочек ловить. Было понятно, что решение окончательно и обжалованию не подлежит. Более того, сомневаюсь, что мои неприятности, устроенные папашей Джонни Батлера, ограничатся только этим колледжем.

Выйдя из административного здания, я присел на первую же попавшуюся на глаза скамейку, раскрыл портсигар и. вытащив оттуда сигариллу, некоторое время тупо вертел её в руке. А хрена ли тут думать, курить надо. Никотин, он ведь штука такая. неплохо мозги прочищает. После нескольких затяжек и сосуды в голове, сжавшиеся от приступа ненависти к отдельным представителям популяции уродов, расслабились, да и нервы малость отпустило. Вечером полезно будет девочку, а то и сразу двух, из числа особо сговорчивых и любящих подарки.... Заморачиваться с теми кого следует хоть некоторое время. но завоевывать — это сейчас не про меня. Состояние сегодня несколько иное, а потому не следует замахиваться на то. чего не в состоянии исполнить.

Или не только девочки, но и ещё кое-что. Это я не про винище. А про беседу с нормальными людьми, после которой... да, женское общество никто на сегодня отменять и не думал. А поговорить — вон Франц Марлоу к дверям, из которых я недавно вышел, поспешает, но при этом ещё и по сторонам оглядывается, словно кого-то потерял.

— Франц! — машу ему рукой. — Иди сюда, разговор есть.

Уже бывший собрат по жизни студенческой сначала дёрнулся, но уже в следующее мгновение, опознав голос, приветственно махнул рукой и двинулся в моём направлении. Без какого-либо промедления. Словно и не торопился к... Хм, а может быть именно так оно и есть.

— Неужто меня искал, Франц? — полюбопытствовал я, предлагая Марлоу присаживаться и закуривать. — Так вот он я, свежевыгнанный благодаря одному уроду с влиятельным папочкой.

— Спасибо. Но нет, — отказался Франц от моих сигарилл. — Крепкие слишком. Я лучше свои.

Ну да. он, хм, здоровье бережёт, считая, что собственноручно набиваемые папироски из какого-то особо 'лёгкого' табака гораздо полезнее для здоровья и вообще способствуют долгой и счастливой жизни. Ну-ну, может оно и так, ведь эффект плацебо ещё никто не отменял. Вот Марлоу раскурил свою 'табачную палочку', разок затянулся и, посмотрев на меня с заметной долей сочувствия, вымолвил:

— Алекс, мой отец узнал кое-что насчёт твоих неприятностей и... они тебе очень не понравятся. Понимаешь, то, что тебя отчислили из Грэхемского колледжа -это только начало.

— То есть и остальные уважаемые учебные заведения не будут рады видеть меня в своих стенах, — отслеживая выражение лица приятеля, я понял, что 'выстрел' попал если не в центр мишени, то близко к оному. — А значит если я хочу завершить юридическое образование в нормальном учебном заведение и получить пользующийся уважением диплом, то придётся валить в ту же Британию или, если неохота тащиться через океан, в Канаду, которая есть часть империи. Так?

— Вот мне и не пришлось самому говорить тебе неприятные слова, — с облегчением выдохнул Марлоу, в пару глубоких затяжек приканчивая свою папиросу. — Иеремия Батлер чересчур влиятельный человек, противостоять ему могут только обладающие такими же связями или капиталами, а таких людей мало. И его любовь к единственному сыну и наследнику большей части капиталов и связей в Вашингтоне... Ты понимаешь, что стал для него целью, которую он хочет втоптать в грязь. Прости, мне не следовало так грубо.

— Именно так и следовало, Франц. Ты же знаешь, я не люблю эвфемизмов и тем более попыток подсластить пилюлю. Что ж, я постараюсь сделать так. чтобы эта выходка оказалась неприятной для её устроителей гораздо сильнее, чем для меня.

— Не связывайся с ними, Алекс, — покачал головой Марлоу. — Если ты только приблизишься к Джонни Батлеру, его отец постараетсяслепить из пустоты уголовное дело. Наша полиция... ты же и сам знаешь, некоторые копы за хорошую сумму наличными способны на разные низости.

— Разве я сказал, что завтра же побегу бить морду этому ублюдку? Этого не будет даже через месяц-другой. Я не болван, чтобы ломиться в закрытую дверь. К тому же месть лучше всего подавать охлаждённой. А пока... расскажи мне всё, что знаешь о семействе Батлеров. Мне может пригодиться даже то, что ты посчитаешь ничего не значащей мелочью.

— Ну... Тебе это точно надо?

— Ещё как.

— Тогда слушай. Сначала меня и тут, а потом я постараюсь упросить отца поделиться теми документами, которые он сможет найти, не привлекая излишнего внимания.

Это я всегда пожалуйста. И послушать, и впоследствии документы в своё распоряжение получить, дабы потом и по ним задать все могущие возникнуть вопросы. А без них тут точно не обойдётся, нутром чую. У семейки Батлеров явно немалое количество скелетов по шкафам и сундукам распихано, а Марлоу — который отец Франца — явно рад предоставить их каждому, кто имеет на Батлеров зуб, толику информации. наверняка в ней нет ничего 'жареного', но и систематизировать имеющиеся в открытом и относительно открытом доступе сведения дорогого стоит. Сейчас же начало XX века, а вовсе не конец оного. Тут инфу о людях добывать гораздо сложнее.

Мда, хорошо побеседовали. Полтора часа... нет, без десяти минут два продолжался наш сегодняшний разговор с Франком. Причём происходил он на этой самой скамейки по причине несогласия Марлоу поменять дислокацию на более приятную, например, кабинет в баре или мою квартиру. Видимо, предпочитал посидеть на свежем воздухе, насладиться тёплым летним днём. Его право.

— Интересно... весьма. А если документы добавят в общую картину ещё некоторое количество штрихов, то сложится та картина, с которой можно начинать работать. Воремени, конечно, займёт немало, но оно того стоит.

— Странный ты человек, Алекс.

— Обычный , если смотреть с точки зрения тех мест, откуда я родом.

— Сицилия...

— И Россия. Сплав получился экзотический, но, я надеюсь, качественный. Хотя тут со стороны виднее. И время покажет, оправдается ли моё решение устроить семейству Батлеров хорошенькую такую вендетту за нанесённое оскорбление. И надеюсь, что ты не откажешься дать мне ещё парочку... консультаций.

Марлоу кривовато усмехнулся, после чего вымолвил:

— Не совсем понимаю, совсем не одобряю, но помогу чем смогу. Мой отец сталкивался с Иеремией Батлером. Я же знаю Джонни. Они нам... не нравятся.

— Совсем замечательно. Ну а я, пожалуй, пойду. Надо бы стресс снять в подобающем месте и в обществе доступных красоток. В кабаре 'Кошечка, оно всем нам известно. Тебя буду рад там видеть, имей в виду.

— Без меня, — сразу отказался Марлоу. — Экзамены, к ним надо готовиться. Вот если после...

— Можно и после, только по другому поводу. Надеюсь, что тогда не в печали буду. а в куда более приподнятом настроении.

— Того тебе и желаю, Алекс. До встречи.

— До встречи.

Распрощавшись с заспешившим по своим делам Францем, я ещё минут десять посидел, подставляя лицо неожиданно поднявшемуся лёгкому ветру, а потом и сам отправился... подальше с территории Грэхемского колледжа. Делать тут мне, как ни крути, больше нечего. Проклятье этому дому, пойду к другому. И надеюсь, что там мне больше повезёт, по крайней мере, касаемо концентрации мудаков на квадратный метр.

Разумеется, в 'Кошечку' я направился не сразу. сначала следовало зайти домой, переодеться... и вообще часик-другой полежать на диване, не то смотря в потолок и дымя сигариллами, не то пытаясь листать одну из книжек. Или совместить два занятия сразу. Вот только... на ступенях, ведущих к двери многоквартирного доходного дома. где я снимал двухкомнатную, боле чем достаточную для одного меня квартиру. Сидел Тано Ринальди. Давно сидел, судя по двум пустым бутылкам пива и россыпи окурков. Мрачный Тано... иначе бы его попросили не портить атмосферу, и он бы послушался. Ведь в нормальном состоянии он вежлив, более чем готов исполнить несложную просьбу и вообще искренне пытается вести себя как человек из приличного общества. Но в этот раз он зыркал по сторонам злобным и мутноватым взором, а подобное означало лишь одно — у моего приятеля какие-то проблемы, причём из числа серьёзных. Видел разок его в таком образе, а раскололся по поводу причин он лишь спустя пару дней. Его босс тогда имел к нему претензию, могущую грозить... большими и печальными последствиями. Но он вроде как всё разрулил, потому как вновь стал похожим на себя обычного.

Только вот оно, уже знакомое мне состояние. И причина... Ладно, гадать нет смысла, сам сейчас спрошу.

— Опять проблемы добрались до твоей сицилийской задницы?

— Они, Алекс...

— Тогда кончай замусоривать окурками ступени и пошли ко мне. Поделимся... проблемами.

Ринальди спорить не стал. Послушно поднялся и потопал вслед за мной до третьего этажа, где и находилась уже знакомая ему квартира. Примостившись на одном из стульев, он отказался от выпивки, а вот сигариллу взял. Мда, многовато дымит сегодня, сразу видно, и дерганый, словно его вот-вот стая пираний до костей обглодает.

— Ну что, Тано, кто первый 'порадует' своими проблемами?

— Лучше ты, — скривился он в невесёлой ухмылке. — Мне надо с силами собраться, чтобы рассказать о своих делах.

— Как знаешь. Если в двух словах, то меня выставили из моего колледжа и вряд ли я смогу поступить в другое приличное учебное заведение на территории США. Тот ублюдок Джонни Батлер, которому я вдумчиво полировал физиономию в 'Бочонке' через своего сенатского папашу это устроил. Однако.... Со временем я планирую подобраться уже ко всей этой семейке и устроить им подобающий ответ. Прощать оскорбления — это не для баронов Кардальо.

Затем я рассказал о некоторых деталях. В частности о том, что ко мне должны попасть некоторые сведения о Батлерах в довесок к уже имеющимся, да и вообще есть люди, готовые держать меня в курсе дел этой семейки. Правда имени Марлоу не упоминал — это уже личное.