Пойманная

Король Сибериус однажды сказал, что у меня запоминающаяся внешность. Так и сказал: "Ты не красавица, Найя, но тебя не забудешь. Увидишь — и всё, что-то отпечатывается в памяти. Бывает, встречаешь очень красивых женщин, а потом не можешь вспомнить их лица. А ты запоминающаяся".

Это я вам хвастаюсь, а то ведь похоже, что моей запоминающейся внешности пришёл бесславный конец. Или наоборот, со сломанным носом и разбитым лбом я стану ещё более "незабвенной".

— Конееец, — всё ещё завывала служанка, и я неохотно обняла её за плечи. Это кто кого тут успокаивает?

— Чему конец? — поинтересовалась я. Невыносимо больно двигать губами, но мне придётся объясниться с домашними.

— У вас было такое симпатичное лицо, и я всё мечтала, что вы влюбитесь...

И её понесло. Я так и знала: служанка всё ещё мечтала о том, что я "осяду" в замке.

Влюбляться мне нравится, даже очень, но вот оседать я не собираюсь. Да и как я могу осесть, с моим-то даром? Иногда встречаются отличные парни, и я сдерживаюсь, запираю свой дар, но он всё равно прорывается наружу. И на этом всё заканчивается: я вижу наше будущее, просматриваю его во всех вариантах, хороших и разных. Я вижу наших детей, ссоры, измены, постаревшие лица, стараюсь угадать наши чувства. За какие-то минуты я проживаю несколько вариантов наших жизней. А так жить невозможно.

Всё ещё всхлипывая, служанка помогла мне снять окровавленное платье и завернула меня в полотенце.

— Ва-аанна почтиии пооолная, — проревела она, и я пошла принимать ва-аанну. Кстати, это я от опия такая беззаботная. Как только до меня дойдёт вся трагичность случившегося, то и я взвою в голос.

Когда я перешагнула через скомканное платье, мой взгляд зацепился за фигурную вышивку на поясе.

Аметилия.

Конечно же! Как я сразу не догадалась! Это же имя моей портнихи, она всегда вышивает его на поясе в целях рекламы. Неужели Аден всерьёз решил, что я помечаю одежду моим именем? Прямо как семилетняя школьница. Впрочем, хорошо, что он так решил, будем надеяться, что он не узнает меня, когда мы встретимся во дворце.

Не успела я устроиться в ванной, как в дверном проёме нарисовался белокурый красавец, по совместительству мой секретарь и практически брат. Служанка немедля прикрыла меня полотенцем, но смотрел он только на моё лицо. Всё остальное он уже видел. Поверьте, я нередко заявляюсь домой в разбитом виде, и Энзо собирает меня по кусочкам.

Лицо Энзо перекосила такая боль, что я вздрогнула. Неужели всё настолько плохо? Он тут же взял себя в руки, сожалея, что показал свои чувства.

— Я правильно понимаю, что Августа вызвал ты? — без преамбул поинтересовалась я, морщась на каждом слове.

Энзо молча показал на своё запястье, на котором виднелся розовый след от браслета, связанного с моим защитным амулетом. Когда мне угрожала опасность, браслет Энзо светился и нагревался.

— Но ведь браслет всегда нагревается, если я рискую. С чего ты решил, что в этот раз со мной действительно что-то случилось?

— Он раскалился и обжёг руку. — Энзо подошёл поближе и пригляделся к моему лицу. — Ну что ж, невелика потеря, я никогда не считал тебя красавицей. — Неловко пошутив, Энзо куда-то исчез. Может, тоже решил заплакать?

Двадцатитрехлетний Энзо жил в нашем замке уже девять лет. Бездомный парнишка был подобран и фактически усыновлён моим отцом. Он стал секретарём, и я "унаследовала" его вместе с фамильным замком, слугами и имуществом. После смерти отца. Преждевременной. Незаслуженной. Неожиданной.

Я провела рукой по груди и посмотрела на окровавленные пальцы. Не проходит и дня, чтобы Энзо не напомнил мне, что если я не изменюсь, то закончу так же, как мой отец. Наш отец.

Он прожил интересную жизнь, на каждом шагу успешно и блестяще обыгрывая судьбу. Он проиграл всего один раз, когда убил мою мать.

— Некоторые загадки стоят того, чтобы посвятить им свою жизнь, — говорил мой отец, в очередной раз пытаясь понять, что именно привело к её гибели.

Эта загадка стала причиной его смерти.

А теперь и я нашла свою загадку.

Его зовут Аден, и он невидим для моего дара.

Глава 1. Лорд Аден ан Тер Данте Имани, пострадавший.

Где же лекарь? Да и приедет ли он?

У меня редко бывают гости. Дело не во мне, а в том, что после смерти матери отец старательно культивировал угрожающую репутацию замка. "Проклятого замка", как его называют в округе. Хотя его и замком назвать можно только с большой натяжкой. Так себе, домик. Из серого песчаника, с парой крохотных башен и металлическими прутьями на окнах. И с плетистой жимолостью, ползущей по стенам и заглядывающей в окна гроздьями ароматных цветов. Как же можно испугаться замка, покрытого розовой жимолостью? Оказывается, можно, особенно если владелец этого самого замка долго и старательно распускает слухи о том, что там живёт старый маг, который, дескать, проклинает любого, кто посмеет нарушить его покой. Отсюда и страшное название, произносимое только шёпотом — проклятый замок. По пути к нему дичают лошади, а на людей нападает трясучка. Сразу признаюсь: про лошадей — это чистая правда, так как мой отец собственноручно посадил кусты изару вдоль лесной дороги. А листья изару манят лошадей, как валериана — кошек. Да и эффект такой же. Лошади бесятся, и поэтому наездники трясутся от страха и поворачивают обратно. Мелочь — а сработало. Отец не поленился посадить целую тьму этой изару, а в нашем Первом королевстве её мало кто знает, поэтому местные жители так быстро поверили в проклятие.

Со дня смерти отца прошло два года, но за это время мало что изменилось. Почти никто нас не навещает, и с доставкой продуктов и других товаров у нас основательные проблемы. Папу всё это веселило, а вот меня — не очень. Но теперь, чтобы разбавить страшные слухи чем-то хорошим, потребуются годы. Даже невеста Энзо, разумная, обученная девушка, и та постоянно оглядывается по сторонам и, время от времени, спрашивает о старом маге. Да и ко мне относится с плохо скрытым подозрением. Как Энзо её не разубеждал, никакого результата. Предрассудки хуже изару, они отравляют мозг очень надолго.

Вот и сейчас я лежу в постели, разбитая, опухшая, а лекарь не спешит появляться, да и, скорее всего, вообще не приедет. И так случается почти каждый раз.

Смеркается. Убаюканная коктейлем лекарств, я в полудрёме разглядываю Энзо, сидящего рядом на моей постели и вещающего что-то заунывное о событиях дня. Он пытается поддержать мой оптимизм, и у него это почти получается. Лениво, медленно я включаю пространственное зрение и разглядываю его судьбу, прочно и в каждой линии перевитую с моей. Эта картина дарит мне спокойствие и счастье. Энзо — моя безусловная любовь, моя семья, моя приёмная кровь.

— Хватит меня разглядывать! — ворчит он. — А то я начну спрашивать про мою свадьбу, ты разозлишься, и мы поссоримся.

У нас с Энзо железная договорённость: мне разрешается "читать" его судьбу, но только, чтобы предупредить об опасности. На дурацкие вопросы я не отвечаю. Мы постоянно нарушаем эту договорённость, но по-прежнему считаем её железной. Так поступают с родными людьми: для них нарушают любые правила.

— И что ты там увидела? — не выдерживает Энзо.

— Ничего плохого, — обещаю я, вкладывая в голос улыбку, которую не могу выразить лицом. У Энзо хорошая судьба, чистая, честная. Большинство его линий светлые, они ведут к спокойному счастью. Неужели такое возможно, если он останется рядом со мной?

Именно отец научил меня использовать мой дар — видеть линии судьбы, скользить по их изгибам и не теряться в серебристом свечении. На это потребовались годы, ведь каждый шаг, каждое принятое тобой решение ведёт ко множеству перемен.

— Смотри на судьбу, как на дерево, и учись замечать толстые ветви среди листвы, — наставлял он.

Линии судьбы похожи на сияющую сеть, а не на дерево, и за каждой нитью открывается новый пласт событий. Постепенно я научилась не замечать мелочей, отбрасывать детали и фокусировать внимание на самых вероятных линиях судьбы. Мы с отцом садились в столичном сквере, следили за людьми и разглядывали их судьбу, сверяя наши прогнозы. Потом я училась на себе, наблюдая, как от моих поступков меняются самые вероятные линии судьбы.

В воскресные дни я ходила на базар, чтобы поглазеть на толпу. Вокруг плескалось человеческое море. В толпе терялись детали, пропадала индивидуальность, варианты судьбы менялись так быстро, что их невозможно было ухватить. Подвижное человеческое месиво сбивало мою ориентацию, а пространственное зрение только усложняло увиденное. Рядом со мной текло море возможностей, и я сводила себя с ума, выхватывая из толпы отдельные лица, просматривая сценарии нашей встречи. Пропущенные возможности текли мимо меня, и это опьяняло и ужасало. С каждым из этих людей у меня могли возникнуть знакомство, дружба, вражда. Я видела всё это так явно, как будто эти люди уже вошли в мою жизнь. Шаг, второй — и они исчезали, унося с собой шанс нашей встречи. Линии судьбы менялись так быстро, что я слепла и сжимала кулаки, чтобы не закричать от переполнявшей меня информации. Когда это превращалось в невыносимую пытку, я закрывала глаза, выключала пространственное зрение и отдыхала.

Наша судьба — это сеть возможностей, и выбор нитей, по которым мы следуем, порой зависит от самых глупейших случайностей. Например, от того, на кого вы натолкнётесь в толпе.

Мы — марионетки своего ежеминутного, ежесекундного выбора.

Когда к отцу обращались за помощью, клиенты называли его "предсказателем".

"Не могли бы вы предсказать мою судьбу?"

Судьбу нельзя предсказать, она не статична, она меняется каждую секунду, с каждым словом и поступком. Я не предсказываю судьбу, я её строю. Следя за вашим будущим, я могу помочь сделать следующий шаг, потом ещё один, и ещё, пока вероятность желанного исхода не станет настолько высокой, что моё вмешательство больше не понадобится. Я делала это для Сибериуса Бесстрашного в течение последних двух лет.

Я могу помочь вам создать свою судьбу, раскрасить её цветами счастья, любви и успеха.

Эти слова крутятся в голове навязчивой рекламой, предложенной посредником отца, но так и не использованной мною в связи с тем, что я, по словам Энзо, нахожусь в "продолжительном отпуске". Я помогаю только избранным клиентам и Сибериусу, да и то потому, что он не дал мне выбора. На большее я пока что неспособна.

Я так глубоко закопалась в воспоминания, что голос Энзо заставил меня вздрогнуть.

— Раз ты всё равно меня не слушаешь, я не буду с тобой разговаривать, — Энзо обиженно хмыкнул и ущипнул меня за лодыжку. Я уже рассказала ему о случившемся, в том числе и о том, что не увидела Адена в раскладе судьбы. Услышав об этом, Энзо напрягся, и в его глазах отразился искренний испуг.

— Я тебя умоляю, Найя, плюнь на это. Какая разница, почему ты не увидела этого парня? Одним парнем больше, одним меньше. Все допускают ошибки. Держись от него подальше, и всё будет в порядке. — Его голос дрожал, глотая окончания слов. Энзо имел право впасть в истерику, потому что именно попытки распутать неразрешимую загадку погубили моего отца. Нашего отца.

Вздохнув, я села на постели и поправила спутанные волосы.

— Что-то прилипло к моим волосам, посмотришь?

— Не посмотрю, — буркнул Энзо. — Вызови горничную и дай ей время привести тебя в порядок. А то ты не даёшь ей сделать своё дело, выгоняешь раньше времени, а потом притворяешься, что я — твоя горничная.

— Тебе что, жалко посмотреть, что ли? Я прекрасно знаю, что ты не горничная, а секретарь, но ты ещё и мой брат, — проворчала я, пытаясь выдернуть липкий комочек из волос.

— Ну уж конечно, размечталась! Никакой я тебе не секретарь! Секретари есть только у тех, кто занимается делом, а ты дурью маешься.

— Отвали! Что хочу, то и делаю.

— А я что, мешаю, что ли?

Энзо придвинулся поближе, аккуратно отлепил этикетку от волос и прижал меня к груди. Этот разговор повторялся слишком часто, и я знала, что Энзо волнуется за меня, но не знает, чем помочь. Я так и не оправилась после смерти отца, так и не поняла, кто я такая без него. Нас было двое, носителей агатового дара, живущих на отшибе посреди проклятого леса. Мы научились справляться с нашими чувствами, лелеять наши шрамы и смотреть непонятному будущему прямо в лицо. Рядом с отцом я была счастлива. Если мы бездельничали целый день напролёт, то нам всё равно было хорошо вместе. Каждая проведённая вместе минута казалась наполненной особым смыслом. Отец направлял все мои действия, всю мою жизнь. А потом я осталась одна, и все линии моей судьбы изменились, обесцветились. Ни в одной из них не было человека, любовь которого держала меня на плаву. Поэтому я начала тонуть.

— Делай, что хочешь, Найя, только не задумывайся! — Энзо ущипнул меня за руку, чтобы вырвать из цепкой хватки воспоминаний. Я люблю предаваться меланхолии, хотя и прячу её глубоко внутри, а вот у брата на неё аллергия.

— Ладно, ладно, не злись, я постараюсь не думать.

Энзо вздохнул и посмотрел на дверь кабинета.

— Не исключаю, что нам придётся отправиться в город. Если лекарь до сих пор не появился, то, значит, снова отказался ехать к нам через проклятый лес.

Отёк начал спадать, и говорила я пристойно, но следовало срочно выправить нос. Да и шишку на лбу нужно проверить, всё-таки, мозги — орган не парный.

— А может, ты мне сам нос вправишь? — робко поинтересовалась я у Энзо. Ехать в город с разбитым лицом очень не хотелось, но лекари — всего лишь самые обычные люди. Они тоже боятся старого мага, который, согласно тщательно сфабрикованным слухам, живёт в моём замке. Ага. В замке, увитом розовыми цветочками.

— Может, и вправлю, но после этого тебя никто замуж не возьмёт. — Осознав сказанное, Энзо поморщился и ткнулся носом в изгиб моей шеи. — Прости, Найя, я не хотел тебя обидеть.

— И не обидел, — с напускной бодростью заверила я.

Замужество мне не грозит, и я давно приняла это, как факт. Как и то, что мне не грозят долгосрочные отношения, любовь и доверие. О каком доверии может идти речь, если в любой момент я могу подключить пространственное зрение, заскользить по серебристым изгибам судьбы и увидеть десяток вариантов предательства?

— Если лекарь не прибудет через час, то поедем в город, — согласилась я.

— Долговато, — Энзо осторожно приподнял мой подбородок. — Твои губы выглядят чуть получше, но нос — это что-то страшное, я бы хотел отправиться прямо сейчас.

— Дай мне минутку, — попросила я.

Поглаживая мои волосы, Энзо вздохнул.

— Самое досадное — то, что я знаю, что ты толком не дождёшься выздоровления и ринешься обратно на улицы. Зря Аден тебя прервал. Если бы он оставил тебя в покое, то ты бы расслабилась хоть на недельку-другую. А то снова за адреналином полезешь.

— Может, и не полезу.

— Полезешь.

— Не уверена. Мне кажется, что в моей жизни что-то не так, и я не знаю, что с собой делать. Мы с отцом всегда пытались обмануть судьбу, и с ним это было ослепительно интересно. А теперь, без него, я не могу вспомнить, в чём смысл всей этой игры.