Пойманная

ПРОЛОГ.

Я заметила его издалека. С годами у меня появилось шестое чувство: выделять из толпы тех, кто несёт с собой неприятности. Я не стала его разглядывать: какой толк? Эльфийская кровь заметна сразу, по гордому развороту плеч и вздёрнутому подбородку. Отвернулась и притворилась, что кого-то жду. Насмотрится на меня и отстанет. Надоест тратить время на неприметную прохожую. А с какой стати меня разглядывать? Я вся из себя серенькая, в шаль замотанная, шляпкой прикрытая. Никаких тебе бюстов навыкате, томных взглядов, сочных губ. Этакая серая обыденность с зонтиком в руке. Ан-нет, смотрит, чует неладное. Есть такие мужчины: их тянет именно туда, куда им незачем соваться. То бишь ко мне.

Минута.

Вторая.

Мужчина не двигается, смотрит на меня, пристально и немного удивлённо, видимо, чувствует, что со мной что-то не так. Надо же, какой догадливый! Со мной действительно "что-то не так", но он мне помочь не сможет. Придётся уходить с дороги, а жаль упускать такую возможность: ведь рядом, кроме настырного незнакомца, всего две немощные старухи. Они-то не вмешаются в то, что я собираюсь сделать.

Приближается карета, я прищуриваюсь, напрягаюсь. Нет, эта мне не подойдёт: семейный герб, возница в ливрее, внутри могут оказаться женщины или дети. Меня интересуют только заведомо пустые кареты или перегонщики лошадей. Жду и поглядываю на незнакомца. Он в открытую уставился на меня, как будто перед ним одно из чудес Новой земли. Странно, но этот взгляд как будто притягивает меня к мужчине, и внутри закручивается весьма неуместное возбуждение. Вот же, нечисть эльфийская! Расслабляю плечи и помахиваю зонтиком, надеясь, что притворная скука усыпит его бдительность.

А вот и пустая карета, на крыше дёргается зелёный флажок. Огромный возница занимает почти целое сидение, рассчитанное на двоих. В панике перевожу взгляд на моего наблюдателя и обнаруживаю, что он исчез. Испарился. Вот оно, везение! Значит, мой фокус с зонтиком сработал, и мужчина поверил, что я кого-то жду.

Щелчок — и мир наполняется красками, воздух вдруг ощущается совсем другим: вкусным, шипящим. Глубокий вдох щекочет язык и грудь, внутренности начинают вибрировать.

Я делаю шаг на мостовую и встаю на пути кареты.

Она стремительно приближается, и я слепну и дрожу от предвкушения. Включается пространственное зрение, мир вокруг меня плавно изгибается и делится на серебристые слои. Внутреннему взору открываются все возможные варианты будущего, как картинки, нанизанные на линии судьбы. Мой дар — видеть варианты будущего и определять их вероятность. Агатовый дар, названный так в честь самого мощного магического камня Новой земли — чёрного агата. Считается, что этот камень может подарить магам дар ясновидения, но это всего лишь слухи. Можно обвешаться агатом с головы до ног и не получить ничего, кроме грыжи. Дар — штука особая: либо он есть, либо его нет.

Сосредотачиваюсь на отдельных линиях судьбы и разглядываю будущее, щурясь от немого восторга. У этой ситуации есть несколько возможных исходов, и я бегло просматриваю их, чтобы выделить наиболее вероятные. Карета приближается.

Осталось тридцать метров.

Линий всё ещё слишком много, я с трудом различаю бегущие по ним картинки. Я жду. Дрожу от возбуждения и жду.

Возница привстал и размахивает руками, до меня доносятся ругательства. Надо же, какие изысканные выражения, надо запомнить. Что-то про полоумную ш... хотя нет, не стану их повторять. Вкратце поясню, что он "просит" меня убраться с проезжей части. Ага, сейчас. Я жду этого момента уже минут двадцать, а я не люблю тратить время зря.

Осталось всего пять линий и считанные секунды. Быстро сканирую события, которые высвечиваются на линиях судьбы разноцветными тенями. Если зафиксировать внимание на одной линии, то можно смотреть картинки часами, как историю своего будущего. "История будущего". Звучит странно, не правда ли?

Три линии ведут к моему спасению, две — к аварии. Меня это не устраивает, мне нужно, чтобы все линии вели к аварии. Делаю шаг вправо, и одна из линий спасения тут же исчезает. Отлично. Резко оборачиваюсь, чтобы возница подумал, что я вот-вот уберусь с его пути. Сработало: он заметил моё движение и немного успокоился.

Двадцать метров.

Снова приглядываюсь к вознице, прислушиваюсь к его крикам. Грубый, наглый, такого даже я не смогу напугать. Именно такого я и ждала. Хотя, конечно, в этой ситуации прав он, а не я. Он начинает догадываться, что я не собираюсь уходить с мостовой, но отказывается этому верить. Думает, что я хулиганю. Рычит, ревёт, размахивает руками, но всё ещё сомневается, останавливать лошадей или нет. Другой бы не стал рисковать и остановил карету. Но не этот мужик. Я выбрала отличного возницу, уж я-то умею их выбирать. Всё-таки, играю в эту игру не первый год. Между собой возницы называют меня "шальной тенью".

Десять метров.

Вот теперь начинается самое интересное. Мужик захлёбывается криком и дёргает за вожжи, но я не вижу этого, я парализована экстазом решающего момента. У этой ситуации всё ещё есть два возможных исхода: либо я попадаю под колёса кареты, либо я успеваю броситься в сторону. Пропали линии, в которых я чинно перехожу дорогу, карета сворачивает в сторону или останавливается. Остались всего две возможности: столкновение или сумасшедший прыжок в сторону. Ну, когда же? Когда исчезнет возможность прыжка?

В этом и состоит моя игра: я дожидаюсь момента, когда исчезнет последний шанс на спасение, а потом доказываю своей судьбе обратное.

Наконец-то!

Осталась одна линия судьбы, ведущая к моему концу.

Передо мной мелькают страшные образы — я лежу на траве, отброшенная копытами лошадей, ноги неестественно выгнуты, и похоже, что я не дышу.

Но в реальности я дышу и ещё как! Я втягиваю воздух всем телом, вжимаю ногти в ладони и упиваюсь ни с чем не сравнимым наслаждением. Осталась всего одна линия судьбы: умереть под копытами лошадей. И сейчас, через кратчайший фрагмент времени, я в очередной раз докажу, что способна победить судьбу. Это — моя жизнь, мой кислород, мой адреналин. Это — единственное, что наполняет жизнь смыслом. Судите меня, презирайте, мне всё равно. Я и сама знаю, что превратилась в рабу своего дара. Но ещё не факт, что, будь у вас агатовый дар, вы не стояли бы на дороге рядом со мной.

Все эти мысли занимают считанные секунды.

Не бойтесь, я не причиню вознице вреда. Мои инстинкты совершенны, они отработаны сотнями таких сцен. В тот момент, когда возница начинает всерьёз паниковать, я глотаю последнюю каплю адреналина и готовлюсь нырнуть в сторону. Этот прыжок — необратимый перелом линии судьбы. Я должна умереть, но я выживу. Судьба решила, что у меня не осталось шансов спастись, но я её обману.

Поверьте мне на слово: даже когда спасение кажется совершенно невозможным, у вас всегда есть доля секунды, чтобы всё изменить. Всегда.

Но в этот момент случается нечто непредвиденное: мой мир взрывается красками, и меня отбрасывает в сторону с такой силой, что, похоже, желудок застревает в горле. Я хочу закричать, но не могу. Я всё ещё ослеплена пространственным зрением и только чувствую, как лицо разбивается обо что-то твёрдое и неровное. Металлический вкус крови, боль, разрывающая губы, нос, всё лицо. Треск зубов. Я умираю? Неужели я доигралась? Отчаянно хлопаю глазами, чтобы вернуть себе нормальное зрение, но это не помогает. Ни звука, ни слова. Я глуха, слепа, разбита, поймана картинами будущего. И тогда я отпускаю себя и ухожу в тот мир, где нет никаких красок.

Я, всё-таки, доигралась.

* * *

* * *

**

Надо же, а я-то думала, что хуже уже не будет. Оказалось, что будет. То есть, уже стало хуже. Похоже, что на моё лицо обрушился айсберг и придавил обжигающим льдом. Заморозил. Полагаю, что моё лицо сойдёт, как старая кожа, и я останусь просто... Нет. О таком даже думать нельзя.

Хотелось закричать от боли, задёргаться, но, вместо этого, я начала пускать пузыри. Талая вода кровавой пеной стекала за шиворот. Сама я этого не видела, но свидетели чуть позже описали это упоительное зрелище.

Одно хорошо: моё пузырепускание без внимания не оставили.

— Вы пришли в чувство?

Надо же, какой приятный голос. Заботливый, бархатный. Как поглаживание, как вибрация в животе. Ммм...

— Девушка! Ответьте мне! Тьфу... Не отвечайте, вы же не можете говорить. Пожмите мою руку, если вы слышите, что я говорю!

А почему бы мне ему не ответить? Да я на такой голос сразу отвечу, да ещё и с удовольствием.

— Флюф фль флюфьл...

Так-с... я что, умерла, попала в другой мир и говорю на их языке?

— Молчите! — кто-то поглаживает меня по руке. Пользуется, так сказать, положением. Думает, что раз у меня айсберг на лице, и я пока что могу только "флюф флюф", то меня и погладить можно. Попробую-ка я ещё раз.

— Флофьл...

Всё плохо. Да ещё и язык от холода не двигается.

— Аметилия, лежите спокойно, не нервничайте. У вас очень сильно распухли губы и лоб, и нам пришлось приложить лёд. Поэтому вы не можете разговаривать.

Я прониклась жалостью к Аметилии, особенно потому, что её имя показалось мне знакомым. Это, конечно, не моё имя, какая же из меня Аметилия. Во-первых, мои родители никогда не назвали бы ребёнка в честь столицы Первого королевства. Во-вторых, у женщин с таким именем должны быть в наличии длинные светлые локоны до бёдер, осиная талия и безупречные манеры. И толпы почитателей. Я не стала копаться в памяти в поисках Аметилии, а, вместо этого, удивилась, что и у неё тоже распухли губы.

— Если вы меня слышите, Аметилия, то пожмите мою руку. — При этом кто-то сжимает мою. Путаница какая-то. Снял бы айсберг с моего лица, я бы всех и разглядела: и мужчину с бархатным голосом, и Аметилию с распухшими губами.

Набралась сил, высвободила руку и поднесла её к лицу.

— Нет, не трогайте, Аметилия. Лекарь велел держать лёд, пока не спадёт отёк.

Такое впечатление, что меня здесь считают Аметилией. Да хоть кем угодно, так даже лучше. Интересно, а где я?

После нескольких злобных "флофьл" мужчина, видимо, понял, что со мной шутки плохи и приподнял айсберг. Меня тут же ослепил магический шар, висящий прямо над головой. Оценим ситуацию. Начнём с мужчины, а уж потом займёмся всем остальным, менее существенным. Скажем так: мужчина выглядит интересно. Не могу сказать, что он красавец, и это разочаровывает после роскошного бархатного голоса. В лице есть что-то неправильное, но я не могу понять, что. Вроде всё на месте. Внимательные серые глаза, тёмные волосы, гордый профиль. Слишком гордый профиль. Чувствуется эльфийская кровь, но кожа при этом смуглая, загорелая, а не болезненно-бледная, как у эльфов. На лице написано: "Я владею миром. У меня есть привилегии, которых у вас не будет никогда. Я получаю всё, что захочу". Обожаю таких мужчин: надменных, насмешливых, избалованных. Почему? Потому что с ними совершенно безопасно, так как я никогда и ни за что не увлекусь таким вот самодовольным типом. Но, всё-таки, есть в нём что-то такое, что заставляет постоянно цеплять его взглядом. Одет богато, на руках перстень рода и печатка магической академии. Ууух, передо мной маг! Надо отсюда сбегать, да поскорее. Теперь понятно, почему он следил за мной на дороге, ибо это был именно он. У магов невероятное чутьё. Всё-таки, я ошиблась: он не исчез, а перенёсся куда-то, где я его не заметила, и вмешался в мою не раз отрепетированную игру. Причём сам, небось, думает, что спас меня, а на самом деле, покалечил. Сама-то я научилась так искусно падать, что ни царапинки, ни синяка не остаётся. А вот он, спаситель, приложил меня лицом о мостовую, причём основательно.

Почему он так внимательно меня разглядывает?

Маг склонился к моему лицу, сосредоточенно дёргая бровями, как будто пытался расшифровать секретный код. Заметив ответный взгляд, он отстранился и недовольно вскинул подбородок.

— Аметилия! — начал он торжественно.

— Ыыы! — послушно отозвалась я, гордая тем, что смогла сказать что-то кроме "фьофл". В свете недавно выясненных обстоятельств мне лучше оставаться Аметилией. Особенно потому, что маг явно собирается меня отчитывать.

— Я требую объяснений! — гневно заявил он. Надо же, этот тон так напоминает моего отца. Я попыталась горестно вздохнуть, но мою грудную клетку опоясала боль. Видимо, я и рёбра повредила, но зато жива.

Мужчина продолжал смотреть на меня в ожидании ответа. Он что, совсем глупый? Как я могу дать ему объяснения, если вообще не чувствую лица? Он, видимо, догадался, так как смутился и пояснил:

— Я потребую от вас объяснений, как только вы согреетесь и сможете разговаривать!

А я бы не стала на это надеяться.

— Шальная тень, — шепнул кто-то за его спиной. Я резко повернула голову и тут же потеряла сознание от боли, правда, всего на несколько секунд. Когда я очнулась, лицо мужчины было так близко к моему, что я даже попыталась улыбнуться, чего не следовало делать. По мере оттаивания замороженного лица, боль нарастала, и, должна признаться, она оказалась весьма незаурядной. Боль высшей категории, так сказать. Что болело? Легче сказать, что не болело — уши. А всё остальное жгло, нестерпимо ныло и пульсировало. Как будто догадавшись о моих страданиях, мужчина сочувственно цыкнул:

— Я не владею лечебной магией, а местный лекарь — не маг.

А жаль. Вот так: два талантливых человека и никакой помощи. Лекарь — не маг, а маг — не лекарь. Зато из них двоих можно слепить одного полезного человека. Жаль, что у меня больше нет лица, а то я бы таких шуток наболтала! Я всё ещё в шоке, поэтому могу и повеселиться, как будто ничего не случилось.

— Не волнуйтесь, Аметилия, мы послали за магом-целителем.

А вот это из рук вон плохо. С магами-целителями мне встречаться нельзя: их энергия действует на меня весьма отрицательно. Пора Аметилии отправляться восвояси, чтобы не пришлось давать объяснений моему спасителю, который, кстати, в этот самый момент, начал ласкать моё лицо.

Ладно, признаюсь: он всего лишь пытался проверить температуру и чувствительность кожи. Но я с мужчинами общаюсь редко и, поэтому, закрыла глаза и приготовилась наслаждаться. Но, видимо, лицо у меня совсем в плохом состоянии, так как никакого наслаждения и в помине не было. Стряхнув с себя мужскую руку, я попыталась сесть и застонала от боли. Маг тут же склонился ко мне, и вокруг нас заструились синие зигзаги магической энергии. Надо же, какой добрый, пытается подпитать меня силой. Знал бы он, что если я впущу его энергию, то Его Величество Сибериус Бесстрашный казнит его, самое позднее, завтра утром.

Маг наклонился ближе, поглаживая мою щёку кончиком пальца, и по моему лицу поползли синие блики. Надо же, он всё ещё пытается мне помочь. Стыдно даже. Я не могу впустить ни одной крупицы его энергии. Не могу и всё. Посторонняя магия ослабляет мой дар. А кто знает, вдруг Его Величеству срочно понадобится узнать, как повлияет плохо прожаренный бифштекс на его завтрашнее настроение? Он вызовет меня к себе, а я не смогу увидеть его будущее. И придётся бедняге самому решать, что кушать. Страшно представить, что тогда начнётся.

Пока я купалась в изощрённом сарказме, маг упорно пытался "накормить" меня энергией. Синие блики упорно отскакивали от моей кожи и закручивались крохотными спиралями.

— На тебе блок! — удивлённо воскликнул он, как будто никогда не встречался с блоками магии за все годы его плодотворной карьеры. Понимаю, конечно, что я не произвожу впечатление человека, который может позволить себе такую роскошь, но, может, я на него всю жизнь копила? — На ней блок! — ещё раз повторил маг, поворачиваясь и глядя куда-то вглубь комнаты в поисках свидетелей сего потрясающего феномена. Вот тут-то я и заметила, что с его затылка на белую рубашку капает кровь.

— Ыыы, — глубокомысленно сказала я, показывая на его затылок. Дотронувшись до слипшихся волос, маг посмотрел на окровавленную руку и хмыкнул.

— Да уж, действительно "ыыы". Вот расскажешь мне о том, какая нечистая сила вынесла тебя на мостовую прямо перед каретой, тогда я и решу, стоило ли тебя спасать. До последнего момента я не верил, что ты способна на такую глупость. Я и голову разбил, и... ещё много чего.

Понятно. Он вырвал меня из-под колёс кареты, мы упали и... и разбились. Досадно.

— Ыыы, — ещё раз сказала я, надеясь, что, если я буду тыкать пальцем в направлении его затылка, то он отправится в ванную, чтобы смыть кровь, а я смогу сбежать. Но он не обратил внимания на моё повторное "ыыы".

— Почему на тебе такой сильный блок? Ах да, ты же не можешь ответить, — он досадливо поморщился и — вы не поверите — начал расстёгивать ворот платья. Ну вот, уже фамильярничает: сначала перешёл на "ты", а теперь раздевает.

— Ыыы?? — возмутилась я, но он уже вытаскивал мои амулеты, причём для этого он засунул руку слишком близко к груди. Из-за его спины раздалось возмущённое роптание. Хорошо хоть у этого бесчинства есть свидетели.

Вцепившись в его руки, я протестующе заскулила, ибо амулеты — вещь очень личная, но маг не обратил внимания на мои подёргивания. Улыбнувшись, он резко наклонился и замер у моих губ. Он что, с ума сошёл? Целоваться собрался? Да я ж вообще ничего не почувствую, кроме боли? Я захрипела, вцепилась ему в лицо и запоздало поняла, что это было всего лишь отвлекающим маневром. Освободившейся рукой маг дёрнул за шнурок и вытащил наружу мои амулеты.

— Какого дьявола! — завопил он, когда за блокирующим амулетом и парой других безделушек на шнурке показался крохотный чёрный цветок. — Откуда у тебя роза чёрной страсти?! Кто ты? — маг изумлённо застыл, держа в руках маленькую чёрную розочку. — Ты? Ты способна вызвать чёрную страсть? — не унимался он.

Я, конечно, понимаю, что у меня разбито лицо, что я вся такая серая и неказистая, но нельзя же быть настолько грубым! Мог бы сдержаться и не вопить в голос. Не верит он, видите ли, что я способна внушить чёрную страсть.

Розу чёрной страсти носят, не снимая, и только по принуждению. Это — магическое предупреждение о том, что я обладаю способностью внушить мужчинам пресловутую чёрную страсть, ту самую, которая поглощает и полностью разрушает человека. Любой маг может почувствовать это предупреждение, если просканирует мою ауру. Обычные люди без магического дара не могут узнать о грозящей им опасности, однако их благополучие никого не волнует. Ведь обычных людей много, а магов — раз, два и обчёлся, так что нечего им себя растрачивать на страсть, особенно на чёрную. Так постановили старшие маги Новой земли.

Полагаю, что моему спасителю даже в голову не пришло просканировать мою ауру, а то он уже давно бы от меня сбежал. Хотя, почему-то, даже теперь, зная об опасности, он не торопится спасаться и сидит рядом, держа в руке нечестным путём добытую розу и глядя на меня с исследовательским прищуром. Видимо, ищет в себе зачатки пресловутой чёрной страсти. Мне очень-очень захотелось фыркнуть, но я отложила это дело до лучших времён. Делать мне нечего, наводить на него чёрную страсть. У меня и без этого проблем хватает, особенно теперь.

Амулеты в форме розы вырезают из чёрного камня. Выбор камня зависит от вида дара, которым внушается чёрная страсть, порабощающая душу мужчины, поэтому моя роза сделана из чёрного агата. Обладательницы дара внушения носят розу из оникса, дара соблазнения — из чёрного сапфира. На глаз их различить очень трудно, но, в принципе, возможно, если вы отлично разбираетесь в камнях. Считается, что только одарённые женщины могут внушить чёрную страсть, и только одарённые мужчины нуждаются в защите. Поэтому роза оставляет определённую метку на ауре носительницы, чтобы одарённые мужчины получали предупреждение и бежали от нас, дрожа от страха. При этом вид дара, который вызывает чёрную страсть, по метке определить нельзя. Таким образом соблюдаются два важных закона Новой земли — защита магов от чёрной страсти и неразглашение вида магического дара. Вот так вот.

Сразу похвастаюсь: так как я — последняя носительница агатового дара, то моя роза — единственная на Новой земле. Хотя не уверена, стоит ли этим хвастаться.

— Кто ты? — снова спросил маг, перекатывая розу между пальцами. Только бы он не опознал, что она сделана из агата. Чёрных камней не так уж и много, и если он в них разбирается, то у меня могут появиться серьёзные проблемы. Я с силой дёрнула за шнурок и захлебнулась в кашле.

Поняв, что я не отвечу, маг повернулся назад и спросил: — Как вы её назвали? "Шальная тень"?

— Говорят, что "шальная тень" появляется на дорогах и пугает возниц, — раздался встревоженный шёпот из-за его спины.

Маг встретил это заявление с должным презрением, и именно на это я и рассчитывала. Не поверит он в сказки о тенях, пугающих возниц!

Ладно, отдохнула и хватит. Лицо согрелось, боль становится неописуемой, и мне пора удалиться. Попыталась подняться, но была тут же остановлена сильными руками и злой усмешкой.

— Ну, уж нет, дорогая. Тебе не следует спешить.

Не хочет по-доброму, придётся по-злому. Ребром ладони я врезала магу по гортани. Не сильно, но внушительно. Не поймите меня неправильно — он и шире меня, и выше, и сильнее. Но кто же станет ожидать такой наглости от разбитой женщины, которую только что спас? Он захрипел, выпучил глаза и открыл рот. Красота. Пользуясь моментом, я попыталась встать и тут же закричала от боли. Казалось, что моё лицо вот-вот оторвётся и упадёт на неопрятный пол. С трудом повернув голову, я рассмотрела людей, стоящих за спиной мага, и безошибочно определила среди них лекаря. Того, который не маг. И почему он прячется за спинами вместо того, чтобы удивить меня своими целительскими талантами? Видимо, думает, что магия этого смуглого эльфа поможет мне больше, чем его порошки и присыпки.

— Ыыы, — подозвала его поближе и решительно схватилась за чемоданчик с лекарствами. Ни лекарь, ни маг не возражали, а разглядывали меня с исследовательским интересом. Ну, маг ещё выглядел обиженным, но это само собой. Я ж ему только что по шее врезала.

Покопавшись в чемоданчике, я выудила оттуда болеутоляющий травяной порошок и настойку опия. Что в порошке — не знаю, но будем надеяться, что опию это не помешает. Всыпала в рот порошок, залила настойкой, дёрнула плечами и проглотила спасительную горечь. Сижу, жду эффекта. Мой папуля дома такую аптечку держал, что любой лекарь позавидует. Он называл её "моя библиотека".

Лекарь послушно запаковал свой чемоданчик, и, вместо "спасибо", я похлопала его по плечу. Мужчины смотрели на меня уж слишком внимательно и не по-доброму. Ладно, хватит с меня мужчин, пора рассмотреть помещение. Аляповатые обои, поцарапанные у пола. Значит, в доме живёт кот. Мебель обшарпанная, но, в целом, создаётся впечатление ухоженности. Дом небогатых людей, приёмная комната, она же столовая. Видимо, меня занесли в первый же дом и вызвали лекаря.

Маг взял меня за руку, и я разглядела ещё одну печатку на его мизинце. Покарай его дьявольское мучение! Угораздило же меня связаться с магом короля Сибериуса. У каждого монарха Новой земли имеется своя плеяда — группа верховных магов-советников, и с ними лучше не связываться. А я этому герою-спасителю затылок разбила, а потом ещё и по шее ударила. Что ж, знаю, что он меня так просто не отпустит, но попробовать стоит. Встаю, показываю на дверь. Я бы ещё и улыбнулась, но сами понимаете, с этим проблема. Маг, на удивление, спокоен, также молча встаёт и показывает на стену за моей спиной. На ней висит зеркало, дешёвое, с полустёртым серебристым покрытием, и маг подталкивает меня к нему, при этом поглаживая по плечу. Это он меня успокаивает или заигрывать пытается?

А за его спиной тихие голоса подкрепляют гнетущую атмосферу словесным описанием моего внешнего вида, используя эффектные выражения, типа "кровавая пена", "сплошной синяк", "нос на щеке". Короче, все они на что-то намекают, причём не очень прозрачно.

Я посмотрела на мага испуганным взглядом полузаплывших глаз и опустилась обратно на диван. Всё и так понятно: он имеет в виду, что уходить мне нельзя, так как вид у меня уж слишком страшный. Он волнуется, что я народ напугаю. Судя по ощущениям, я и нос сломала, и кожу содрала, и лбом хорошо приложилась. Видимо, о мостовую. Но вот к зеркалу мне подходить нельзя, а то маг меня сразу и раскусит. Особенность у меня такая: я не вижу своего отражения. Оно появляется неохотно, по частям, и выглядит обманчиво, расплывчато, как перемешанная мозаика с потерянными кусочками. Это связано с моим даром: я вижу будущее, а поэтому не вижу себя. Нечестный обмен, по крайней мере, мне так кажется. Но моего мнения никто не спрашивал. Моего отца это никогда не расстраивало, наоборот, он гордился тем, что толком не знает, каков он из себя. Иногда я рассказывала ему о том, какие пушистые у него ресницы, как блестят волосы, и как отражается солнце в необычных янтарных глазах. Он всегда отвечал одним и тем же вопросом: — С чего ты решила, что я тебе поверю?

Он шутил. Наверное.

Даже в видениях будущего я не могу разглядеть своё лицо. Знаю, что это я, всматриваюсь — и ничего складного не вижу.

Поэтому я не могу подойти к зеркалу. Обычные люди не увидят проблем с моим отражением, а вот маг заметит неладное. Ведь они способны видеть то, что видишь ты. Побрала бы их чёрная страсть со всеми остальными мучениями. Хотелось бы, конечно, увидеть, что у меня с лицом, но придётся довольствоваться словесным портретом.

К счастью, маг понял меня без слов. Ведь я женщина, а значит, боюсь увидеть своё разбитое лицо. Он аж на колени передо мной встал, печальный такой, серьёзный. Как будто я кого-то другого по шее ударила.

— Не буду тебе лгать, Аметилия, выглядишь ты не очень хорошо. Ты разбила губы, у тебя шишка на лбу, царапины по всему лицу... — Он покосился на лекаря: — Я что-то упустил?

— Сломан нос.

Да, я женщина. Да, я люблю выглядеть красиво. Но в этот момент моей первой мыслью было: "Отлично. Значит, маг не узнает меня, когда увидит во дворце". Вообще странно, что я его раньше не заметила. Судя по печатке, он член королевской плеяды, а я с ними встречаюсь часто, хотя и не со всеми. Новенький, наверное. И откуда его откопали, такого сочувственного? Здешние традиции быстро из него всю эту "хорошесть" вышибут. Захотелось горько усмехнуться, но лицо по-прежнему не двигалось.

— И что теперь? — вопросил сочувствующий маг, не дождавшись моих слёз. — Не станешь дожидаться целителя и снова попытаешься сбежать? Пойми меня правильно, Аметилия: я не могу тебя отпустить, совесть не позволяет. Я следил за тобой достаточно долго, чтобы догадаться, что ты собираешься прыгнуть под колёса кареты. Поверь мне: никакие трагедии не стоят того, чтобы обрывать свою жизнь, особенно таким эгоистичным путём. Ведь ты могла и возницу погубить, подумай об этом.

Он отстранился, давая мне время на размышления, и я начала судорожно придумывать план побега. Если бы этот маг знал про другие мои развлечения, то быстро бы встал с колен. Дело в том, что я люблю жить на самом краю смерти. Я люблю играть с судьбой. Пагубная привычка, знаю.

Попыталась встать, но не тут-то было.

— Ты меня не слушаешь, что ли? — Злится. Набухшая венка пересекла лоб, хорошенькая такая, синенькая. Отпустил бы он меня, и тогда всем нам станет намного лучше. А то он до смерти запугал хозяев дома своими угрозами и синим свечением. Обычные люди магов встречают редко, да и самоубийц тоже, а ведь они меня именно оной и считают. Поэтому такие сцены могут довести их до заикания.

От дальнейших дискуссий с магом меня спас треск распахнутой двери.

— Чёрная страсть и шесть дьявольских мучений! — Седой, согбенный старик в расстёгнутом камзоле с заправленной за воротник салфеткой появился в дверях и тут же начал сверлить меня синим свечением. Не ловитесь на мои слова о седине и согбенности: у этого старикашки такой нрав, что он кого угодно распрямит. Это не кто иной, как Август Летинский, старший маг нашего королевства. Ох, уж любит он появляться красиво, с фейерверком и драмой. Не реагируя на струи света, лениво ползающие по моей коже, я уставилась на его салфетку. Жёлтое пятно и брызги вокруг. Значит, он ел суп, и его прервали в самом начале обеда. Интересно, кто его вызвал? Мой секретарь, наверное. Вот надаю ему по голове, когда попаду домой. Если попаду домой. Похоже, что мне конец: два члена плеяды на одну раненую девицу. Что ж, ничего не поделаешь, будь что будет. Август прихлопнет меня и отправится доедать суп.

— Ты... — завизжал новоприбывший. Внушительно так завизжал. Однако стареет он, даже суп изо рта капает. Да ещё и забыл притвориться, что не знает, кто я такая. А ведь обязан сохранять тайну в присутствии посторонних. Вот ему от короля влетит...

— ...Кто ты така-йя... — пропел Август, тут же спохватившись, как будто услышав мои мысли.

Немая сцена. Сами понимаете: завопить на меня, а потом поинтересоваться, кто я такая — это странно.

— Что с вами, почтенный? — изумлённо спросил мой спаситель, приближаясь к старцу. — Это дело не для плеяды, тут магия не замешана, просто девушка чуть под карету не попала.

Старец оттолкнул моего спасителя и направился ко мне.

— Девушка? Под карету? — завизжал он.

Стоит, смотрит на меня, сверкает глазами. Кстати, Август меня не любит. Это если мягко выражаться, а если покрепче, то он с удовольствием станцевал бы на моей могиле. Но не может, потому что наше королевское величество приказал ему сносить все мои выходки. Август думает, что я об этом не знаю, но Сибериус сам мне об этом сказал и ещё усмехнулся. Я его даже пожурила за это, ведь, на самом деле, неприятно, когда тебя терпеть не могут. Скажу вам честно: нелёгкая у меня жизнь, зато интересная. Как говорил отец: "Наше с тобой проклятие, Найя — жить интересной жизнью. У других жизнь обычная, счастливая или не очень, а у нас — интересная". Вот так. Кстати, Найя — это моё настоящее имя. Не знаю, с чего они тут решили, что я — Аметилия, но мне это на руку.

— Кто вас вызвал? — молодой маг всё ещё пытался разобраться в ситуации. — Мы послали за магом-целителем, но здесь дело простое. И повреждения, и их причина очевидны. Кто вас вызвал, Август? И почему вы...

— Но вы же здесь? — парировал Август, не глядя на него.

— Я мимо проходил!

— Считайте, что я тоже проходил мимо. Помолчите, Аден.

— С чего это я должен молчать? — Молодой маг, которого, как оказалось, звали Аден, загородил меня своим телом и ткнул Августа пальцем в грудь. — Это моё расследование. Девушка пыталась покончить с собой под колёсами кареты, и мне еле удалось её спасти.

Приятно, когда мужчины из-за тебя спорят, и хочется, чтобы выиграл молодой и широкоплечий, но в этом случае мне придётся болеть за Августа. Он — мой пропуск на свободу.

Август запыхтел, как чайник, готовясь нагрубить Адену или, что ещё хуже, вырубить его пульсаром. Хотя ещё неизвестно, кто кого вырубит.

— Эта девушка, — а тон-то какой ядовитый! - уже находится под расследованием, так что позвольте мне забрать её под свою опеку. Если я узнаю, почему она пыталась — увы, безуспешно — покончить с собой, то я вам сообщу.

Не сдержался, господин Август Летинский, показал свои чувства, и теперь все знают, что мы с ним знакомы. А ведь только что пытался притвориться, что не знает меня. Довела я его. Уверена, что моя смерть доставила бы ему уйму радости. Да я и не обижаюсь: во-первых, из-за меня его бросила невеста, красавица, на 30 лет моложе него. Во-вторых, король слушается меня, а не его. В-третьих, Август — единственный член плеяды Сибериуса, который знает о том, что я — носительница агатового дара, и ему поручено меня защищать. Раза три, а то и больше, в месяц Августу приходится вытаскивать меня из передряг, таких, как сегодня. Поэтому он относится ко мне с ярко выраженными ненавистью и осуждением. Я представляю для него опасность, я знаю его секреты, я могу увидеть его будущее, я — самое доверенное лицо короля, я приношу ему неприятности, я, я, я... За что же меня любить? На его месте я бы тоже себя не особо жаловала.

Огромная шишка на лбу расползлась в стороны, и глаза почти заплыли, поэтому мне пришлось придерживать веки пальцами. Аден разглядывал меня так тщательно и неприязненно, что мне стало жарко. Как будто вокруг нас сомкнулось пространство, и все остальные стали наблюдателями, а мы — единственными действующими лицами этой сцены. Щурясь, Аден пытался угадать, что за проступок потребовал расследования со стороны старшего мага королевства. Судя по тому, как он покосился на мою грудь, где были спрятаны амулеты, он размышлял и о моём даре, и о том, как именно я внушаю мужчинам чёрную страсть. Себя, небось, проверял — а вдруг я внушила ему страсть? Размечтался.

Потом он шагнул ко мне и обнял за талию. Неожиданно, но приятно. Может, всё-таки, внушила ему страсть, хотя и случайно?

— Я не позволю вам забрать Аметилию в таком состоянии, — прогремел Аден, сдавливая мой бок. — Сейчас сюда прибудет целитель, он, хотя бы, снимет отёк. Она же почти ничего не видит!

Услышав моё новое имя, Август не удивился. Привык к моим выходкам. Его смех напомнил скрип ржавых дверных петель.

— Хорошо сказано: она — да и не видит. Отойдите от неё, Аден, мы уходим.

— Не отойду! — Аден сжал мою талию, выпуская вокруг нас зыбкие синие нити. Они что, сейчас сражаться будут?

Испуганная семейка вжалась в стены, наблюдая, как два могущественных мага спорят из-за изуродованной девицы.

— Аден, послушайте мудрого старого коллегу, отпустите эту... это существо и отойдите в сторону. Дольше жить будете, а то у вас и так вся спина в крови, — устало посоветовал не на шутку злой Август, косясь на дверь. Видимо, суп вкусный остывает.

— Если мне кто-нибудь объяснит, кто она такая и что она делала на проезжей части, то я её отпущу. — Аден посмотрел на меня скорее со злобой, чем с сочувствием, и, опустив руки, я позволила опухшим векам защитить меня от настырного взгляда. — Аметилия, объясни мне, что случилось! — потребовал Аден.

Есть в нём что-то такое, что пробирается в самое сердце. Не знаю, что это, да и времени нет, чтобы выяснить, но представляю, как девицы по нему сохнут. Хоть и не красавец, а цепляет.

Что я могу ему сказать?

"Я — единственная носительница агатового дара на Новой земле. Я могу активировать пространственное зрение, увидеть все варианты будущего и рассчитать самые вероятные из них. Это — страшный дар, он порождает зависимость и пресыщение. Он дарит тебе такую власть, такую силу, которой не должен обладать ни один нормальный человек".

Интересно, что бы он ответил, если бы я сказала это вслух?

Морщась от боли, я отрицательно покачала головой.

— Если вы насмотрелись на девушку, то нам пора, — холодно заметил Август и протянул мне руку.

— Нет!! — Аден оттащил меня в сторону, закрыл от старшего мага своим телом и наклонился так близко, что я не видела ничего, кроме неожиданно взволнованного прищура серых глаз. Да что он, в самом деле, как одержимый! Синие нити поползли по его коже, соскальзывая на пол холодными искрами. Неужели он, маг плеяды, потерял контроль над своей магией?

— Собираетесь поджечь это убогое жилище? — язвительно усмехнулся Август.

Аден нерешительно протянул руку и дотронулся до моего лица, а потом уставился на свои пальцы, как будто прикосновение застыло на его коже. Я попыталась высвободиться, но он дёрнул меня к себе.

— Стой на месте! Я смогу тебя защитить.

Поддавшись порыву, я всерьёз собралась сдаться под его защиту, но вовремя сообразила, что мне не от чего спасаться. Никто меня не преследует и не обижает, ведь Август солгал Адену про то, что я нахожусь под расследованием. На свою жизнь я не жалуюсь, сама создаю себе проблемы. Поэтому я сделала повторную попытку высвободиться из полуобъятий Адена, и, под тяжёлым взглядом Августа, ему пришлось разжать пальцы. Он снова посмотрел на свои руки, как будто недоумевая, с какой стати только что пытался меня удержать.

— Ты пожалеешь о том, что ушла.

Бархатный низкий голос, выплюнувший обещание, от которого моя кожа покрылась льдом.

Так как говорить я по-прежнему не могла, то просто помахала всем рукой и побрела следом за Августом. Вот сейчас начнётся!

Однако ничего не началось. Полагаю, что Аден решил, что я не стою дальнейших усилий. А Август был слишком зол, чтобы и дальше спорить с молодым магом. Может, у него действительно остывал суп. Он вывел меня на улицу, завернул за угол и исчез. Так я и осталась стоять, приподнимая опухшие веки пальцами. Вздохнула, приняла ситуацию, как вполне мной заслуженную, и побрела искать мою лошадь.

В карете я езжу очень редко, но как раз сегодня я бы от неё не отказалась. Боль, опий и заплывшие глаза — не очень хорошая комбинация для верховой езды. Но ловить карету сил нет, я и так проторчала на дороге уйму времени, чтобы дождаться той единственной, которая "познакомила" меня с Аденом. Как назло, кристаллов для портала с собой нет. Да и лошадь не хочу здесь оставлять.

— Подожди, Аметилия! Неужели Август оставил тебя одну?

И что Адену неймётся? Зачем он последовал за нами?

— Ы-ы, — это было попыткой отрицательного ответа.

— Не бросил? Тогда где он?

Что же мне ответить? Как избавиться от его настырного внимания?

— Ыыы, — это было нейтральным ответом.

— Не понимаю я твоих ыыы. Август вернётся за тобой? — Я неуверенно кивнула. — Тогда хоть целителя подожди. Ты бы видела своё лицо... — он осёкся.

Да, я бы с удовольствием увидела своё лицо, но что поделаешь. Не суждено. Отрицательно покачала головой и побрела дальше.

— Подожди!

Почему он так убивается? В нашем королевстве имеется много загадок поинтереснее, чем я. Глянула на него из-под пальцев: вот, зараза, и что же в нём такое? Сейчас уже даже потерял свою надменность. Бледный, взволнованный, яростно сжимает зубы, а воротник пропитан кровью. Ну и зрелище! Мечта девиц из любовных романов. Ему бы ещё рубашку снять да меч в руки.

— Знай, что я этого так не оставлю! — раздражённо выкрикнул маг. — Либо Август солгал мне про расследование, либо здесь творится что-то неприглядное. Как только я увидел на тебе розу чёрной страсти, то понял, что ты не случайно стояла посреди мостовой. Я никогда не отступаю, пока не разгадываю интересующие меня загадки. А сейчас меня интересуешь ты. Когда мы встретимся в следующий раз, ты об этом пожалеешь!

Так и знала: им движет самое обычное любопытство. Ох уж эти сильные мира сего! Как они страдают, когда им приходится в чём-то себе отказывать, особенно если им приспичило это узнать или получить.

Далее мог бы последовать страстный и очень впечатляющий диалог, если бы я могла выкрикнуть в ответ хоть что-то, кроме "ыыы" или "фьофл". Но, так как ответить я не могла, то согласно кивнула, достала розу и помахала ею в воздухе. Пусть думает, что это — угроза, и оставит меня в покое. Отвернувшись от Адена, я подошла к лошади. После опия меня подташнивало и потряхивало, и я с особой осторожностью поправила седло и похлопала лошадку по шее, чтобы она пригнулась и позволила мне её оседлать. Но не тут-то было: покосившись на моё разбитое лицо, лошадь фыркнула и отвернулась.

— Я даже не знаю, что мне делать, — раздался голос Адена за моей спиной. — Если я помогу тебе забраться на лошадь, ты наверняка разобьёшься, ведь ты вообще ничего не видишь. А если я не помогу тебе, то ты упадёшь с лошади прямо здесь и раскроишь себе череп.

Жаль, что я не могу говорить, столько шуток пропадают зря.

— Позволь мне хотя бы отвезти тебя домой. Я могу использовать портал и перенести тебя в любое место, — предложил он и получил в ответ решительное отрицательное "ы-ы". В следующий момент сильные руки подхватили меня за талию и забросили на лошадь. Я бы поблагодарила его, но мои голосовые связки были заняты надрывными криками боли.

— Шесть мучений! Прости меня, Аметилия, я забыл про твои рёбра.

Я лежала, обхватив лошадиную шею, и часто дышала, пытаясь совладать с тошнотой. Вот денёк! Взялась за поводья...

— Подожди!.. — О нет, это не просьба. Рёв, отразивший странную борьбу с собой. Неуместную в этот момент расставания. — Останься ... со мной.

С ним?? С чего это? А в его глазах непонимание, озадаченность.

Хватит с меня разговоров. Я дёрнула поводья, и держа один глаз приоткрытым, начала следить за дорогой.

— Однажды ты об этом пожалеешь, — крикнул он вслед, а мне почему-то захотелось ответить, что я уже жалею, хотя толком не знаю, о чём.

Аден остался позади, глядя мне вслед и утопая в догадках. Я не сомневалась, что мы встретимся с ним ещё не раз и не два, и я уже предвкушала эти встречи. Я, наконец, поняла, что меня зацепило: противоречия. Он целиком состоит из самых неожиданных противоречий, и они борются друг с другом. Гордо вскинутый подбородок и неожиданная мягкость голоса. Командный тон и ласкающий взгляд. Угроза и защита. Спокойная уверенность в себе и безумное предложение остаться с ним.

Я чудом доехала домой, ни во что не врезалась и никуда не свалилась. У меня были занимательные планы на вечер: сначала мне предстояло попытаться разглядеть моё лицо и заняться самолечением. А потом я собиралась посвятить все свои мысли загадке, о которой запрещала себе думать с момента нашей с Аденом встречи. Эта загадка сжигала меня изнутри, разрушала, наполняла паникой, ужасом и, в то же время, восторгом. Сегодня впервые за мою 26-летнюю жизнь я не смогла предсказать поворот судьбы. Я стояла на дороге перед каретой, я видела перед собой все возможные варианты исхода, и Адена не было ни в одном из них. Агатовый дар предал меня и скрыл самую вероятную реальность. Аден оказался невидимым для моего дара, а такого ещё никогда не случалось. В глухой стене моей непогрешимости и абсолютной уверенности появилась большая широкоплечая брешь.

* * *

* * *

**

Видели бы вы лицо моего слуги, когда он открыл входную дверь и уставился на меня.

— Энзо! Она здесь! — заорал он, забывая о правилах приличия, и попытался взять меня на руки. — Где тебя носит, Энзо? Срочно! Ты не представляешь, что она с собой сделала в этот раз!

Я вырвалась из объятий старика, который служил моему отцу более двадцати лет. Нечего ему таскать меня на руках, сама дойду. Раз уж я на лошади доехала, то доберусь до своей комнаты без особых проблем.

— Не кричи, Симон, я сама найду Энзо. Я же добралась до дома, так и до своих комнат дойду. — По крайней мере, я собиралась сказать именно это, однако получилась неразборчивая словесная каша. Действие болеутоляющей смеси заканчивалось, и мне срочно нужно было добраться до папиной "библиотеки".

— Энзооо! — завопил слуга, не обращая на меня внимания. Разболтала я слуг, при отце такая фамильярность быстро пресекалась.

Проходя мимо напольного зеркала, я бросила на себя мимолётный взгляд.

— Не смотрите на себя, госпожа, — взмолился Симон и тут же ойкнул, вспомнив, что я всё равно ничего не увижу. Мои слуги подобраны самим Августом Летинским и тщательно им же обработаны: на них стоит блок неразглашения. Иными словами, даже если они захотят, то не смогут обсуждать мои секреты с посторонними.

Верх моего платья, почти до пояса, залит кровью, уже засохшей, тёмной. Вижу слипшиеся кончики волос на плечах, а остальное как мозаика. Как будто портрет разрезали на десятки кусков, перемешали их и разложили на столе в произвольном порядке, а потом залили водой. Я чётко видела только один заплывший глаз и кончик носа, повёрнутый в неестественном направлении. Достаточно. Придётся вызывать лекаря.

С трудом поднявшись на второй этаж, я зашла в кабинет и приняла лекарства. Вскоре после смерти отца я переехала в его покои, смежные с кабинетом. Мне было необходимо притвориться, что таким образом я сохраняла нашу связь. Я дышала его воздухом, спала в его постели и сидела за его столом, но всё это совершенно не помогало мне избавиться от тоски.

"Ох, папа, если бы я могла рассказать тебе про Адена! Ты бы многое отдал, чтобы встретиться лицом к лицу с такой загадкой", — подумала я и открыла дверь в спальню. Запыхавшаяся служанка обернулась, увидела меня и зарыдала в голос. Да, вот так сразу и зарыдала, без вступления, без всхлипывания. Как пожарная сирена.

— Шшш, — сказала я, ибо "шшш" — очень хороший звук, он требует минимального движения губами.

— Да как же так, госпожа, что же вы с собой сделали! Это же конец... — служанка выпустила свежую трель рыданий.

Конец чего? Её надежд на то, что 26-летняя носительница страшного и могущественного дара вдруг превратится в обычную девчонку, влюбится в хорошего парня, выйдет замуж и "осядет" в замке?

Как будто я не слышала, как она обсуждает это с кухаркой. Для этого и подслушивать не нужно, они обсуждают это повсюду. Целыми днями. Они так и говорят: "Ей пора остепениться и осесть в замке". Как будто я песок или примесь какая-то. Осадок.

Служанка зажимала рот руками, но рыдания пробивались сквозь пальцы вместе с брызгами слюны. Значит, моё лицо разбито напрочь. Обидно.

Говорят, что я симпатичная, и мне нравится получать комплименты. Интересно представлять себе, как я выгляжу на самом деле. Художники не раз писали мои портреты, они до сих пор развешены по дому, но с них на меня смотрят совершенно незнакомые женщины с соблазнительными улыбками. Каштановые волосы до плеч, кудрявые и непослушные. В нашем королевстве женщины обычно носят длинные волосы, но если не видишь своего отражения, то лучше выбрать причёску попроще. Светлые глаза, янтарные, большие, такие же, как у моего отца. Их цвет и форма каким-то образом связаны с даром. Смешно, правда? Дар агатовый, а глаза — янтарные. Вот и всё, что я могу сказать о себе или о тех женщинах, которые смотрят на меня с портретов. Не доверяю я слащавым эльфийским художникам, чувствую, что в попытке получить прибавку к оплате, они приукрашивают мою внешность. Одна улыбка чего стоит.

Король Сибериус однажды сказал, что у меня запоминающаяся внешность. Так и сказал: "Ты не красавица, Найя, но тебя не забудешь. Увидишь — и всё, что-то отпечатывается в памяти. Бывает, встречаешь очень красивых женщин, а потом не можешь вспомнить их лица. А ты запоминающаяся".

Это я вам хвастаюсь, а то ведь похоже, что моей запоминающейся внешности пришёл бесславный конец. Или наоборот, со сломанным носом и разбитым лбом я стану ещё более "незабвенной".

— Конееец, — всё ещё завывала служанка, и я неохотно обняла её за плечи. Это кто кого тут успокаивает?

— Чему конец? — поинтересовалась я. Невыносимо больно двигать губами, но мне придётся объясниться с домашними.

— У вас было такое симпатичное лицо, и я всё мечтала, что вы влюбитесь...

И её понесло. Я так и знала: служанка всё ещё мечтала о том, что я "осяду" в замке.

Влюбляться мне нравится, даже очень, но вот оседать я не собираюсь. Да и как я могу осесть, с моим-то даром? Иногда встречаются отличные парни, и я сдерживаюсь, запираю свой дар, но он всё равно прорывается наружу. И на этом всё заканчивается: я вижу наше будущее, просматриваю его во всех вариантах, хороших и разных. Я вижу наших детей, ссоры, измены, постаревшие лица, стараюсь угадать наши чувства. За какие-то минуты я проживаю несколько вариантов наших жизней. А так жить невозможно.

Всё ещё всхлипывая, служанка помогла мне снять окровавленное платье и завернула меня в полотенце.

— Ва-аанна почтиии пооолная, — проревела она, и я пошла принимать ва-аанну. Кстати, это я от опия такая беззаботная. Как только до меня дойдёт вся трагичность случившегося, то и я взвою в голос.

Когда я перешагнула через скомканное платье, мой взгляд зацепился за фигурную вышивку на поясе.

Аметилия.

Конечно же! Как я сразу не догадалась! Это же имя моей портнихи, она всегда вышивает его на поясе в целях рекламы. Неужели Аден всерьёз решил, что я помечаю одежду моим именем? Прямо как семилетняя школьница. Впрочем, хорошо, что он так решил, будем надеяться, что он не узнает меня, когда мы встретимся во дворце.

Не успела я устроиться в ванной, как в дверном проёме нарисовался белокурый красавец, по совместительству мой секретарь и практически брат. Служанка немедля прикрыла меня полотенцем, но смотрел он только на моё лицо. Всё остальное он уже видел. Поверьте, я нередко заявляюсь домой в разбитом виде, и Энзо собирает меня по кусочкам.

Лицо Энзо перекосила такая боль, что я вздрогнула. Неужели всё настолько плохо? Он тут же взял себя в руки, сожалея, что показал свои чувства.

— Я правильно понимаю, что Августа вызвал ты? — без преамбул поинтересовалась я, морщась на каждом слове.

Энзо молча показал на своё запястье, на котором виднелся розовый след от браслета, связанного с моим защитным амулетом. Когда мне угрожала опасность, браслет Энзо светился и нагревался.

— Но ведь браслет всегда нагревается, если я рискую. С чего ты решил, что в этот раз со мной действительно что-то случилось?

— Он раскалился и обжёг руку. — Энзо подошёл поближе и пригляделся к моему лицу. — Ну что ж, невелика потеря, я никогда не считал тебя красавицей. — Неловко пошутив, Энзо куда-то исчез. Может, тоже решил заплакать?

Двадцатитрехлетний Энзо жил в нашем замке уже девять лет. Бездомный парнишка был подобран и фактически усыновлён моим отцом. Он стал секретарём, и я "унаследовала" его вместе с фамильным замком, слугами и имуществом. После смерти отца. Преждевременной. Незаслуженной. Неожиданной.

Я провела рукой по груди и посмотрела на окровавленные пальцы. Не проходит и дня, чтобы Энзо не напомнил мне, что если я не изменюсь, то закончу так же, как мой отец. Наш отец.

Он прожил интересную жизнь, на каждом шагу успешно и блестяще обыгрывая судьбу. Он проиграл всего один раз, когда убил мою мать.

— Некоторые загадки стоят того, чтобы посвятить им свою жизнь, — говорил мой отец, в очередной раз пытаясь понять, что именно привело к её гибели.

Эта загадка стала причиной его смерти.

А теперь и я нашла свою загадку.

Его зовут Аден, и он невидим для моего дара.

Глава 1. Лорд Аден ан Тер Данте Имани, пострадавший.

Где же лекарь? Да и приедет ли он?

У меня редко бывают гости. Дело не во мне, а в том, что после смерти матери отец старательно культивировал угрожающую репутацию замка. "Проклятого замка", как его называют в округе. Хотя его и замком назвать можно только с большой натяжкой. Так себе, домик. Из серого песчаника, с парой крохотных башен и металлическими прутьями на окнах. И с плетистой жимолостью, ползущей по стенам и заглядывающей в окна гроздьями ароматных цветов. Как же можно испугаться замка, покрытого розовой жимолостью? Оказывается, можно, особенно если владелец этого самого замка долго и старательно распускает слухи о том, что там живёт старый маг, который, дескать, проклинает любого, кто посмеет нарушить его покой. Отсюда и страшное название, произносимое только шёпотом — проклятый замок. По пути к нему дичают лошади, а на людей нападает трясучка. Сразу признаюсь: про лошадей — это чистая правда, так как мой отец собственноручно посадил кусты изару вдоль лесной дороги. А листья изару манят лошадей, как валериана — кошек. Да и эффект такой же. Лошади бесятся, и поэтому наездники трясутся от страха и поворачивают обратно. Мелочь — а сработало. Отец не поленился посадить целую тьму этой изару, а в нашем Первом королевстве её мало кто знает, поэтому местные жители так быстро поверили в проклятие.

Со дня смерти отца прошло два года, но за это время мало что изменилось. Почти никто нас не навещает, и с доставкой продуктов и других товаров у нас основательные проблемы. Папу всё это веселило, а вот меня — не очень. Но теперь, чтобы разбавить страшные слухи чем-то хорошим, потребуются годы. Даже невеста Энзо, разумная, обученная девушка, и та постоянно оглядывается по сторонам и, время от времени, спрашивает о старом маге. Да и ко мне относится с плохо скрытым подозрением. Как Энзо её не разубеждал, никакого результата. Предрассудки хуже изару, они отравляют мозг очень надолго.

Вот и сейчас я лежу в постели, разбитая, опухшая, а лекарь не спешит появляться, да и, скорее всего, вообще не приедет. И так случается почти каждый раз.

Смеркается. Убаюканная коктейлем лекарств, я в полудрёме разглядываю Энзо, сидящего рядом на моей постели и вещающего что-то заунывное о событиях дня. Он пытается поддержать мой оптимизм, и у него это почти получается. Лениво, медленно я включаю пространственное зрение и разглядываю его судьбу, прочно и в каждой линии перевитую с моей. Эта картина дарит мне спокойствие и счастье. Энзо — моя безусловная любовь, моя семья, моя приёмная кровь.

— Хватит меня разглядывать! — ворчит он. — А то я начну спрашивать про мою свадьбу, ты разозлишься, и мы поссоримся.

У нас с Энзо железная договорённость: мне разрешается "читать" его судьбу, но только, чтобы предупредить об опасности. На дурацкие вопросы я не отвечаю. Мы постоянно нарушаем эту договорённость, но по-прежнему считаем её железной. Так поступают с родными людьми: для них нарушают любые правила.

— И что ты там увидела? — не выдерживает Энзо.

— Ничего плохого, — обещаю я, вкладывая в голос улыбку, которую не могу выразить лицом. У Энзо хорошая судьба, чистая, честная. Большинство его линий светлые, они ведут к спокойному счастью. Неужели такое возможно, если он останется рядом со мной?

Именно отец научил меня использовать мой дар — видеть линии судьбы, скользить по их изгибам и не теряться в серебристом свечении. На это потребовались годы, ведь каждый шаг, каждое принятое тобой решение ведёт ко множеству перемен.

— Смотри на судьбу, как на дерево, и учись замечать толстые ветви среди листвы, — наставлял он.

Линии судьбы похожи на сияющую сеть, а не на дерево, и за каждой нитью открывается новый пласт событий. Постепенно я научилась не замечать мелочей, отбрасывать детали и фокусировать внимание на самых вероятных линиях судьбы. Мы с отцом садились в столичном сквере, следили за людьми и разглядывали их судьбу, сверяя наши прогнозы. Потом я училась на себе, наблюдая, как от моих поступков меняются самые вероятные линии судьбы.

В воскресные дни я ходила на базар, чтобы поглазеть на толпу. Вокруг плескалось человеческое море. В толпе терялись детали, пропадала индивидуальность, варианты судьбы менялись так быстро, что их невозможно было ухватить. Подвижное человеческое месиво сбивало мою ориентацию, а пространственное зрение только усложняло увиденное. Рядом со мной текло море возможностей, и я сводила себя с ума, выхватывая из толпы отдельные лица, просматривая сценарии нашей встречи. Пропущенные возможности текли мимо меня, и это опьяняло и ужасало. С каждым из этих людей у меня могли возникнуть знакомство, дружба, вражда. Я видела всё это так явно, как будто эти люди уже вошли в мою жизнь. Шаг, второй — и они исчезали, унося с собой шанс нашей встречи. Линии судьбы менялись так быстро, что я слепла и сжимала кулаки, чтобы не закричать от переполнявшей меня информации. Когда это превращалось в невыносимую пытку, я закрывала глаза, выключала пространственное зрение и отдыхала.

Наша судьба — это сеть возможностей, и выбор нитей, по которым мы следуем, порой зависит от самых глупейших случайностей. Например, от того, на кого вы натолкнётесь в толпе.

Мы — марионетки своего ежеминутного, ежесекундного выбора.

Когда к отцу обращались за помощью, клиенты называли его "предсказателем".

"Не могли бы вы предсказать мою судьбу?"

Судьбу нельзя предсказать, она не статична, она меняется каждую секунду, с каждым словом и поступком. Я не предсказываю судьбу, я её строю. Следя за вашим будущим, я могу помочь сделать следующий шаг, потом ещё один, и ещё, пока вероятность желанного исхода не станет настолько высокой, что моё вмешательство больше не понадобится. Я делала это для Сибериуса Бесстрашного в течение последних двух лет.

Я могу помочь вам создать свою судьбу, раскрасить её цветами счастья, любви и успеха.

Эти слова крутятся в голове навязчивой рекламой, предложенной посредником отца, но так и не использованной мною в связи с тем, что я, по словам Энзо, нахожусь в "продолжительном отпуске". Я помогаю только избранным клиентам и Сибериусу, да и то потому, что он не дал мне выбора. На большее я пока что неспособна.

Я так глубоко закопалась в воспоминания, что голос Энзо заставил меня вздрогнуть.

— Раз ты всё равно меня не слушаешь, я не буду с тобой разговаривать, — Энзо обиженно хмыкнул и ущипнул меня за лодыжку. Я уже рассказала ему о случившемся, в том числе и о том, что не увидела Адена в раскладе судьбы. Услышав об этом, Энзо напрягся, и в его глазах отразился искренний испуг.

— Я тебя умоляю, Найя, плюнь на это. Какая разница, почему ты не увидела этого парня? Одним парнем больше, одним меньше. Все допускают ошибки. Держись от него подальше, и всё будет в порядке. — Его голос дрожал, глотая окончания слов. Энзо имел право впасть в истерику, потому что именно попытки распутать неразрешимую загадку погубили моего отца. Нашего отца.

Вздохнув, я села на постели и поправила спутанные волосы.

— Что-то прилипло к моим волосам, посмотришь?

— Не посмотрю, — буркнул Энзо. — Вызови горничную и дай ей время привести тебя в порядок. А то ты не даёшь ей сделать своё дело, выгоняешь раньше времени, а потом притворяешься, что я — твоя горничная.

— Тебе что, жалко посмотреть, что ли? Я прекрасно знаю, что ты не горничная, а секретарь, но ты ещё и мой брат, — проворчала я, пытаясь выдернуть липкий комочек из волос.

— Ну уж конечно, размечталась! Никакой я тебе не секретарь! Секретари есть только у тех, кто занимается делом, а ты дурью маешься.

— Отвали! Что хочу, то и делаю.

— А я что, мешаю, что ли?

Энзо придвинулся поближе, аккуратно отлепил этикетку от волос и прижал меня к груди. Этот разговор повторялся слишком часто, и я знала, что Энзо волнуется за меня, но не знает, чем помочь. Я так и не оправилась после смерти отца, так и не поняла, кто я такая без него. Нас было двое, носителей агатового дара, живущих на отшибе посреди проклятого леса. Мы научились справляться с нашими чувствами, лелеять наши шрамы и смотреть непонятному будущему прямо в лицо. Рядом с отцом я была счастлива. Если мы бездельничали целый день напролёт, то нам всё равно было хорошо вместе. Каждая проведённая вместе минута казалась наполненной особым смыслом. Отец направлял все мои действия, всю мою жизнь. А потом я осталась одна, и все линии моей судьбы изменились, обесцветились. Ни в одной из них не было человека, любовь которого держала меня на плаву. Поэтому я начала тонуть.

— Делай, что хочешь, Найя, только не задумывайся! — Энзо ущипнул меня за руку, чтобы вырвать из цепкой хватки воспоминаний. Я люблю предаваться меланхолии, хотя и прячу её глубоко внутри, а вот у брата на неё аллергия.

— Ладно, ладно, не злись, я постараюсь не думать.

Энзо вздохнул и посмотрел на дверь кабинета.

— Не исключаю, что нам придётся отправиться в город. Если лекарь до сих пор не появился, то, значит, снова отказался ехать к нам через проклятый лес.

Отёк начал спадать, и говорила я пристойно, но следовало срочно выправить нос. Да и шишку на лбу нужно проверить, всё-таки, мозги — орган не парный.

— А может, ты мне сам нос вправишь? — робко поинтересовалась я у Энзо. Ехать в город с разбитым лицом очень не хотелось, но лекари — всего лишь самые обычные люди. Они тоже боятся старого мага, который, согласно тщательно сфабрикованным слухам, живёт в моём замке. Ага. В замке, увитом розовыми цветочками.

— Может, и вправлю, но после этого тебя никто замуж не возьмёт. — Осознав сказанное, Энзо поморщился и ткнулся носом в изгиб моей шеи. — Прости, Найя, я не хотел тебя обидеть.

— И не обидел, — с напускной бодростью заверила я.

Замужество мне не грозит, и я давно приняла это, как факт. Как и то, что мне не грозят долгосрочные отношения, любовь и доверие. О каком доверии может идти речь, если в любой момент я могу подключить пространственное зрение, заскользить по серебристым изгибам судьбы и увидеть десяток вариантов предательства?

— Если лекарь не прибудет через час, то поедем в город, — согласилась я.

— Долговато, — Энзо осторожно приподнял мой подбородок. — Твои губы выглядят чуть получше, но нос — это что-то страшное, я бы хотел отправиться прямо сейчас.

— Дай мне минутку, — попросила я.

Поглаживая мои волосы, Энзо вздохнул.

— Самое досадное — то, что я знаю, что ты толком не дождёшься выздоровления и ринешься обратно на улицы. Зря Аден тебя прервал. Если бы он оставил тебя в покое, то ты бы расслабилась хоть на недельку-другую. А то снова за адреналином полезешь.

— Может, и не полезу.

— Полезешь.

— Не уверена. Мне кажется, что в моей жизни что-то не так, и я не знаю, что с собой делать. Мы с отцом всегда пытались обмануть судьбу, и с ним это было ослепительно интересно. А теперь, без него, я не могу вспомнить, в чём смысл всей этой игры.

Энзо скрипнул зубами, и мне не составило труда понять, о чём он думает. Он обожал моего отца, как родного, но считал его одичавшим безумцем, который всю свою жизнь искал того, что невозможно найти.

— Я никогда не понимал ваших игр, Найя, и никогда тебе не завидовал.

Грохот шагов в коридоре оборвал наше глубокомысленное молчание. К тому моменту, когда дверь почти слетела с петель, мы уже знали, что это — Август Летинский. Только он использует металлические набойки на сапогах и появляется с такой помпой.

— Жива? А жаль, — искренне посетовал королевский маг и старший член плеяды. Он никогда не предупреждал о своих визитах и бесцеремонно входил через портал, расположенный в одной из пустующих гостевых комнат. Иногда мне хотелось поселить там гостью женского пола, просто, чтобы посмотреть на его реакцию, когда он материализуется посреди её спальни и будет встречен криками и требованиями загладить позор немедленной свадьбой.

— Я тоже рада вас видеть, господин Летинский. Ещё раз спасибо за то, что выручили меня. — Моё распухшее лицо умело прятало глубокий сарказм, но Август всё равно мне не поверил.

— Не смей меня благодарить, — огрызнулся он. — Ты знаешь, что если бы всё было по-моему, ты бы уже давно была сослана к оркам!

— У орков хорошо, — мечтательно протянула я.

— Я не собираюсь с тобой спорить. Ты всего лишь избалованная девица, которая слишком много себе позволяет. Я здесь по требованию Его Величества. Он велел предупредить тебя, чтобы ты пока что не появлялась в столице, особенно во дворце. Кстати, он очень на тебя зол. — Август ехидно рассмеялся, видимо, надеясь, что Сибериус меня накажет. Ммм, не думаю. — Сибериус сказал, что сам к тебе приедет, я оставлю портал открытым.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я, надеясь, что это не очередной конфликт с соседними королевствами.

— Наша единственная проблема — это ты! — выплюнул Август и, со вздохом, добавил: — Аден взбесился, потребовал от меня информацию о твоём расследовании, и мне пришлось признаться, что я его обманул. В этом виновата только ты! Если бы ты вела себя, как подобает достойной женщине, то мне не пришлось бы с тобой нянчиться! — Он снова вздохнул, признавая тщетность нотаций. — Аден настаивает, что тебе нужен лекарь.

— Ей действительно нужен лекарь! — вмешался Энзо, показывая на мой нос.

— Ей только полезно будет, — холодно ответил Август. — Если останется уродиной, то, может, научится не играть в идиотские игры. Не появляйся во дворце, пока не заживёт лицо. Аден, понимаешь ли, считает, что ты пыталась покончить с собой и что тебе нужна душевная поддержка. — Маг закатил глаза, этим выражая высокую степень презрения к моей "неподдержанной" душе. — Он пожаловался королю и грозится вызвать свидетелей.

— Когда он успел это сделать? Ведь прошло всего несколько часов!

— Успел! Такие всё успевают. Новенький, полный энергии, ненавижу таких.

— Какая у него магия? — почему-то спросила я, хотя и знала, что это запрещённый вопрос. Как старший маг королевства, Август имел доступ к любой секретной информации, а вот для остальных таланты королевских магов оставались строжайшим секретом. В плеяду попадали только высшие маги с четвёртым или, изредка, третьим уровнем магии. Большинство умели манипулировать материей, звуками и ощущениями. Редко у кого имелся ментальный дар. Некоторые считали себя приверженцами определённой стихии, например, огня или воды, но, в большинстве случаев, дар высокого уровня означал, что у его владельца имеются смешанные возможности в разных областях магии.

Август укоризненно глянул на меня, но, к моему удивлению, ответил.

— А сама догадаться не можешь? Какой дар бывает у таких выскочек, как он?

Значит, магия огня. Уж знаю, с каким презрением Август относится к огневикам. Полагаю, он прав, энергии у Адена с избытком. Приверженцы огненной стихии часто оказываются грубыми и наглыми выскочками. Раз Аден член плеяды, значит, скорее всего, он маг четвёртого уровня и способен создавать энергию из ничего. Не слабо. Магов огненной стихии такого уровня всего единицы, поэтому не удивительно, что он такой наглый. Даже королю успел пожаловаться, а Сибериус, конечно, тут же впал в ажиотаж, так как он боится, что о моём даре узнают и переманят меня в другое королевство.

— Всё, я передал тебе приказ короля, так что сиди дома, — приказал Август. — Сибериус сам к тебе придёт, если ты понадобишься. А когда заживёт лицо, сделаешь что-нибудь с волосами, чтобы Аден тебя не узнал. Перекрась, сделай длиннее, закрути... сама придумай, что именно.

— Хорошо. — Во дворец мне и так не хочется, так что скучать я не буду, а визитов короля не боюсь. Но меня не оставляет чувство, что Август что-то скрывает. Мутные глаза мечутся по комнате, отказываясь останавливаться на мне. А это настораживает. Весьма. Интересно, какой коварный план созревает в его убелённой сединами головушке? Ведь он уже собрался уходить, но передумал. Сидит на самом краешке стула и лихорадочно что-то обдумывает.

Старший маг резко выдохнул и решился.

— Учти, что Аден настроен очень решительно, он даже запросил в магическом ведомстве регистр роз чёрной страсти. Как он умудрился увидеть твою розу?

Шесть дьявольских мучений! Далась же Адену моя роза! От неприятного предчувствия комната поплыла по кругу, принося следом волну тошноты. В регистре указывается число носителей разного вида роз и их ориентировочное расположение на Новой земле. Так как я — единственная владелица агатовой розы, опознать меня по регистру очень просто. Любой член королевской плеяды мог запросить у Августа допуск к этому регистру, но только в случае обоснованной необходимости. А спортивное любопытство таковой не является!

— Я была в беспомощном состоянии, и Аден вытащил мои амулеты, — пробурчала я, опуская голову. — Он бы всё равно почувствовал розу по моей ауре, — попыталась оправдаться, прекрасно понимая, что проблема заключалась не в том, что Аден знал о моей розе, а в том, что он её видел. Август тут же подтвердил мои опасения.

— Аден утверждает, что видел твою розу, и она показалась ему необычной. Он хочет сличить её с иллюстрациями в регистре.

Вцепившись в спутанные волосы, я выругалась, и старший маг презрительно поджал губы.

— Не давайте ему допуск к регистру, — попросила я.

— Не дам, — неохотно согласился Август, зная, что король всё равно заставит его сделать всё возможное, чтобы скрыть сущность моего дара от любопытного новичка. — Пока что не дам. Но есть одна проблема...

Август пытался выглядеть серьёзным, но торжествующая ухмылка пробилась наружу, растягивая сухие губы. Значит, мы подбираемся к тайне, которая пряталась за мутными, бегающими глазами старшего мага.

— Проблема в том, что Аден утверждает, что ты попыталась внушить ему чёрную страсть.

— Чтооо??!!! — завопила я, тут же взвыв от боли в лице. — Не может быть! Это бесстыдная ложь! Да вы и сами знаете, что я не могла внушить ему чёрную страсть!

Видели бы вы, с каким удовольствием Август смаковал эту новость. О таких серьёзных обвинениях оповещают только через официальную повестку из магического суда, но он не сдержался. Нарушил закон и доставил себе удовольствие.

На лице Энзо животный ужас, и это причиняет больше боли, чем ушибы. Надо же. Мой брат сразу, с лёгкостью поверил, что я повлияла на судьбу Адена, чтобы разгадать интересную загадку. Он думает, что я попыталась сделать с Аденом то, что отец сделал с мамой.

Скажу вам правду: я не могу внушить чёрную страсть. На это способны некоторые обладатели ментального или тактильного дара, а также те, кто умеет менять ауру человека и внушать ощущения. Всего на Новой земле осталось несколько десятков роз, так как, по неизвестным причинам, магия нашего материка слабеет и исчезает. Несмотря на то, что я не обладаю даром внушения, два года назад Август и Сибериус заставили меня носить розу чёрной страсти. Они обосновали это тем, что я могу манипулировать будущим, направляя мужчину на такие линии судьбы, в которых между нами появляется страсть. Способна ли я на такое? В принципе, да. Будет ли эта страсть чёрной? Не знаю, не пробовала и не хочу пробовать. Чёрной страстью считается то нездоровое, болезненное влечение, которое крадёт волю и мысли, отрывает вас от нормальной жизни и заставляет совершать безумные поступки. Она разрушает вашу жизнь, вашу память и ведёт к гибели. Её боятся больше, чем болезней, больше, чем божественной кары. Это — проклятие, ниспосланное непокорным смертным самими Создателями.

Я с полной ответственностью заявляю, что не пыталась вызвать в Адене чёрную страсть, но при этом осознаю, что мои клятвы никого не убедят. Даже Энзо не усомнился, что я на такое способна. Аден заведомо лжёт, чтобы узнать, кто я такая, и наказать меня за скрытность. Август же использует выдвинутые обвинения, чтобы мне отомстить. Пока не знаю, как, но уверена, что он не упустит этот шанс. А Сибериус... А что Сибериус? Он ничем не отличается от обычных смертных. Наш король живёт в болезненной зависимости от моих советов, но при этом тайно ненавидит меня за это. Как же можно любить женщину, которая держит в руках вашу судьбу и знает все секреты, даже те, которые вы ещё не придумали? Сибериус, небось, без ума от радости, что сможет теперь шантажировать меня обвинениями Адена.

Другими словами, я доигралась.

А это значит, что самое время вступить в игру. Настоящую игру. Это не прыжки перед колёсами карет, а горячая, опасная, реальная жизнь, которую я придумаю сама. О, Боги... Осознание возможностей окатило меня жгучей волной.

Август задрал подбородок так высоко, что жабо заплясало на его груди.

— Надеюсь, ты понимаешь, Найя, что мне придётся провести расследование. Это — очень серьёзное обвинение.

Надо же, как я ему надоела. Бедолага прямо светится от счастья в предвкушении моих неприятностей.

— А какие доказательства предъявил Аден?

Старший маг выпучил глаза, давая мне понять, что слово мага — достаточное доказательство. М-да, забавный будет судебный процесс, давно у нас такого не было.

Не подумайте, на самом деле я очень даже испугана, так как меня никогда ни в чём таком не обвиняли, но во всём этом присутствует некий комический элемент. Сами посудите: маг заявляет, что я внушила ему чёрную страсть, и все срываются с места расследовать сей феномен. Доказательств у него никаких, кроме, предположительно, неприятных ощущений той самой чёрной страсти. И как они будут доказывать мою вину?

— Что ж, спасибо, что предупредили. И что меня ждёт?

— Расследование, — пропел Август. — А потом по обстоятельствам. Если докажем твою вину, то больше не сможем скрывать тебя от Адена. Тебя ждёт публичный суд, детальная расшифровка ауры, потеря лицензии, тюрьма, позор, цепь правосудия и клеймо на щеке в форме розы, как предупреждение для всех окружающих.

Сказав это, маг расстроенно пошлёпал губами и уставился на свои руки. Видимо, перечисленное не показалось ему достаточным наказанием, и он пытался придумать что-нибудь ещё.

Усталость навалилась на меня, как огромный мешок с песком. Неприятно, когда тебя так сильно ненавидят. Публичный суд? Противно, но не смертельно. Детальная расшифровка ауры? Удачи! У меня зрительный дар, и с аурой он не связан, так что они не найдут ничего интересного. Да и кто меня проверять будет, если я — единственная носительница агатового дара на Новой земле. Они заберут мою лицензию? Ха-ха, можно умереть от смеха. Что от этого изменится? Любой другой дар можно заблокировать воздействием на ауру, но агатовый дар от этого не изменится. Не могут же они приказать мне не использовать мои собственные глаза? В лицензии говорится только, что я — маг, а зрение — это не магия.

А вот тюрьма, позор, цепь и клеймо — это неприятно, но сначала им придётся доказать мою вину.

Вздохнув, я поспешила закончить неприятный разговор.

— Спасибо, что зашли, Август. Не подбросите нас к лекарю, а то мне надо вправить нос?

— А ты пешком иди! — с ожидаемой готовностью отозвался Август, радуясь возможности отказать мне в помощи. — Будет время подумать о своём поведении. — И, торжествуя, что смог меня ещё чем-то уязвить, он зацокал каблуками по коридору.

* * *

* * *

**

К счастью, лекарь меня усыпил, хотя даже во сне я услышала хруст костей, когда он вправлял мой нос. Магия магией, а варварские методы всё так же популярны, как и сотни лет назад. Хотя целительную магию на мне всё равно применять нельзя.

Я проснулась после наркоза умиротворённая, весёлая и старательно не замечала зелёной бледности Энзо, который присутствовал при операции. Не знаю, чем меня усыпляли, но я бы с удовольствием приняла это ещё раз, ибо отлично выспалась и теперь была готова петь и танцевать. Такого прилива энергии я давно не испытывала.

Воспользовавшись моим оптимистичным настроением, Энзо встал в торжественную позу и начал читать нотации. Видимо, его весьма потрясло то, что лекарь сделал с моим лицом.

— Моё терпение иссякло, Найя. Я не могу так больше жить. Ты разрушаешь себя, упускаешь все возможности...

Да, я знаю, что он прав. Пропущенные возможности — мой самый страшный грех, который постоянно давит мне на плечи и пригибает к земле.

Что бы вы сделали, если бы у вас были безграничные возможности?

Ведь я могу подогнать изгибы судьбы таким образом, чтобы стать кем угодно, даже королевой. Я могу начать войну, изменить ход истории.

Говорят, что я могу вызвать чёрную страсть.

Я. Могу. Всё.

Но не делаю совершенно ничего.

Безграничные возможности парализуют.

Я парализована и не знаю, как и куда мне двигаться.

Отец говорил:

— Мир бесконечен и полон захватывающих возможностей. Он понесёт тебя туда, куда ты готова полететь. Так что не сиди на месте, встань на край скалы и лови попутный ветер судьбы.

Красиво, правда? О да, мой отец умел выражаться красиво. Я слушала его, не дыша, до головокружения и тёмных точек в глазах. Но при этом сам он умел делать только одно: скучать о моей матери. И плакать по ночам.

Словами он рисовал для меня восхитительный, бесконечный мир, а в реальной жизни он запер себя в клетке.

Так было не всегда. Я помню совсем другое время, когда мы были счастливы, и дома нас ждала мама. Отец учил меня обманывать судьбу. Мы путешествовали по Новой земле, играли судьбами королей и простых людей.

— Мы — вершители судьбы Новой земли! — восклицал мой отец, утопая в грандиозных идеях. — Мы можем выбирать королей и королев, сажать их на трон, а потом свергать и выбирать новых.

Потом отец шептал мне на ухо:

— Ты можешь вершить историю так, как считаешь нужным. Я никогда в тебе не разочаруюсь, даже если ты оступишься и сделаешь что-то не так. Даже если ты пойдёшь на поводу у тщеславия, мести или выгоды. Как бы ты ни использовала свой дар, я всё равно буду тобой гордиться.

И мы пользовались нашим даром. Вместе мы скользили по линиям судьбы, сверяли увиденное, принимали решения, смеялись, разгадывали загадки. Но при этом, за фасадом благополучия назревал конец нашей идиллии.

Агатовый дар погубил мою мать. Она была самой обычной женщиной, и отец полюбил её так, как любят обречённые на смерть — неистово, навязчиво и навсегда. Он поклялся никогда не смотреть их будущее и продержался ровно до того момента, когда на седьмом месяце беременности у неё начались схватки. В панике помчавшись за лекарем, отец, не задумываясь, нарушил свою клятву. Просматривая варианты будущего, отец нашёл лучшего лекаря, прочитал его будущее, и тот согласился поселиться в нашем замке, чтобы ухаживать за мамой до моего рождения.

Клятву можно нарушить всего один раз. После этого брешь не закрывается, не заживает, и твои убеждения сочатся из неё, не переставая. Ты ещё барахтаешься, пытаешься не сдаться, но тебя прибивает, как водоросли к берегу. И тогда ты снова совершаешь то, что клялся никогда больше не делать.

Так случилось и с моим отцом. Он не смог сдержаться. Сначала он просматривал только те линии, которые касались меня, и объяснял это тем, что сможет сделать для меня всё самое лучшее. Потом он нашёл новое оправдание: выбирая наше будущее, он мог построить для нас самую прекрасную жизнь. Такую, какой не было ни у кого.

Долгие годы мы были счастливы, но потом они с мамой начали ругаться. Она чувствовала растущую зависимость отца, умоляла его остановиться, заверяла, что наша жизнь и так прекрасна, но всё было бесполезно. Отца подхватил бурлящий поток, и он каждый день пытался доказать ей, что его дар делает нас счастливее.

Агатовый дар не совершенен. Когда ты смотришь на будущее, ты видишь картины, даже можешь услышать звуки, но чувства тебе не доступны. То, что выглядит прекрасным, на деле может оказаться красиво упакованной печалью. Мы путешествовали, встречались с интереснейшими людьми, сияли в придворном мире нескольких королевств. В видениях отца наша жизнь становилась всё лучше и лучше, но моя мать таяла. Она не хотела, чтобы отец смотрел в будущее, она хотела, чтобы он смотрел на неё. Отец выбирал новые линии, он сражался с судьбой, но никак не мог признать, что ещё давно, несколько лет назад он выбрал неправильный изгиб.

Когда печаль накрыла гладкую поверхность нашей жизни каменным наростом, отец впал в неистовство. Он стал невменяем, и никто не мог с ним справиться. Он начал играть с мамой, пытаясь вернуть её любовь. Ведь играть с судьбой так просто! Чтобы изменить будущее, требуется самая мелочь. Шаг в сторону. Слово. Взгляд. Это пугает и опьяняет. Будоражит и парализует. Это знание владеет твоей душой. Мы видим все возможные расклады судьбы, но самые вероятные проступают намного ярче, чем остальные. Потом ты меняешь что-то несущественное, и всё смещается. Может быть, делаешь шаг в сторону, за колонну, чтобы люди тебя не заметили, и твоя судьба меняется, причём изменения могут коснуться самых неожиданных вещей. Может, ты встретишь человека, который в корне изменит твою жизнь. Может, ты спасёшь чью-то жизнь или вспомнишь о чём-то важном. Серебристая сеть судьбы — самый сильный наркотик, сражаться с которым бесполезно.

В день, который разрушил нашу жизнь, отец заставил маму поехать с ним на прогулку.

— Ты увидишь, Дария, ты почувствуешь, на что я способен! Я докажу, что достоин твоей любви!

Они мчались в карете с недопустимой скоростью.

— Ты чувствуешь это, Дария? Ты чувствуешь дыхание смерти? Поверь мне, мы не погибнем, мы обманем судьбу! — кричал мой обезумевший отец.

Мама плакала. Меня с ними не было, но когда, после аварии, её тело привезли в замок, на щеках всё ещё виднелись дорожки слёз.

Это случилось три года назад. Отец погиб через год после этого, в одиночестве, в горах, где он, как всегда, играл с судьбой, пытаясь понять, почему он не смог предотвратить аварию, в которой погибла мама. "Несчастный случай", — сказал лекарь, который привёз тело отца, но я знаю, что это не так.

Дар выпил его душу.

И вот я лежу в синеватой луже заживляющего света и пытаюсь вспомнить, что именно я делала в течение двух последних лет. По большей части, я притворялась, что отец всё ещё рядом, и мы играем на линиях судьбы. Я двигалась по инерции. Вставала перед каретами, бродила в трущобах столицы, привлекая внимание криминальных элементов, забредала в лесную чащу. Я искала опасность и доводила ситуацию до того момента, когда уже не оставалось шансов спастись. И тогда, раз за разом, я доказывала, что могу обмануть свою судьбу. И таким образом я повторяла судьбу отца. Энзо пытался выдернуть меня из этого саморазрушения, но безрезультатно. Он так же тяжело переживал гибель отца и не винил меня за то, что я распалась на части. Мы должны были держаться вместе, как брат и сестра, однако мы заперлись в своих страданиях и не смогли помочь друг другу.

После гибели отца помощь пришла неожиданно, в лице короля Сибериуса Бесстрашного, эгоистичного, прямого и очень практичного мужчины.

— Жаль, что твой отец умер, он был мне очень полезен, — сказал Его Величество, собственнолично навестивший меня дома, чтобы со значительным опозданием выразить соболезнования. В его оправдание скажу, что всё то время ему было не до соболезнований, так как он срочно искал других носителей агатового дара на Новой земле. Таковых он не нашёл и поэтому явился ко мне. — Найя, насколько силён твой дар? — поинтересовался он.

— Смотря в чём измеряется сила ясновидения, — осторожно ответила я. До этого дня король не обращал на меня внимания, так как всегда считал меня недоростком с зачатками дара. Мы с папой не афишировали то, что мой дар по силе ничем не отличался от его.

— Что ж, по крайней мере, ты не глупа, и на том спасибо. Мне нужно знать, способна ли ты делать для меня хоть что-то из того, что делал твой отец.

Сибериус сверлил меня глубоко посаженными синими глазами, как будто проверяя мою честность. От выбранного ответа зависела моя дальнейшая судьба. Стоящий в углу Энзо умоляюще сложил руки на груди, и, отвернувшись от него, я дала королю правдивый ответ. Мой дар ничуть не слабее отцовского. Работать так работать.

Придворная жизнь подхватила меня и понесла в ранее неизведанном направлении. Если раньше я чувствовала себя гостьей, то теперь я была более, чем хозяйкой, ибо нет предела привилегиям, которыми пользуется человек, без которого король не принимает ни одного решения. Ни единого. Куда поехать завтра, что надеть, кому доверять, кого наградить. Я одновременно и ненавидела, и любила Сибериуса. Он не отпускал меня ни на шаг, пока я не взбунтовалась. В конце концов, мы пришли к некоему договору, и у меня появилась хоть какая-то свобода.

Вот такое у меня прошлое. Как бы сказал отец, интересное. В последние два года я либо помогала Сибериусу, либо сидела дома, либо играла в очередную идиотскую игру с судьбой. Несмотря на новую работу, я не смогла оставить старые привычки.

— Ты же понимаешь, Найя, что это — не жизнь. — Пока я дремала и думала о прошлом, Энзо продолжал меня отчитывать. Ты часами пропадаешь во дворце, чтобы предупредить Сибериуса, что от цветной капусты его будут мучить газы...

— Неправда! Это была не цветная капуста, а брокколи!

— Найя! Я серьёзно, а ты... — расстроенно пожаловался Энзо. Сев рядом со мной, он отодвинул магический светильник и ткнулся носом в моё плечо. — Если бы ты занялась интересными делами, начала бы помогать разным клиентам, как делал отец, тогда тебе расхотелось бы прыгать перед каретами в поисках смерти.

— Я не искала смерти, — для проформы возразила я.

— Пожалуйста, Найя, подумай о своей жизни. — Пора начинать что-то новое, иначе ты закончишь как наш...

— Прекрати.

Мне надоело слышать, что я закончу, как отец. Надоело. Потому что я и сама знала, что шансы этого очень велики.

Лекарь отпустил меня домой через два часа после операции. Когда я спросила, восстановится ли моё лицо, он взвёл глаза к потолку, всем телом выражая сомнение.

— Вам нравился ваш нос?

Интересный вопрос. Так как я его никогда не видела, то ответить очень трудно.

— Мне нравился её нос, — встрял Энзо.

— Я спросил не вас, а пациентку, — ворчливо возразил лекарь.

— Да, — с задержкой ответила я. — Мне нравился мой нос.

Лекарь разочарованно вздохнул.

— Я надеялся, что вы скажете "нет", обычно моим пациенткам мало что в себе нравится. Что ж, ваш нос теперь станет совсем другим. Раз любили старый, то полюбите и новый. Зато зубы я восстановил, но ничего твёрдого не откусывайте ещё дня три.

— Мы позовём художника, и он нарисует твой новый нос, — "успокоил" меня Энзо. Лекарь смотрел на нас, как на умалишённых.

— Ах да, не знаю, что получится с вашей верхней губой, — добавил лекарь. — Я использовал самые тонкие нити, но так как рана оставалась открытой несколько часов, то может остаться шрам. Накопите денег и обратитесь к умелому магу-целителю.

Ещё один шрам, который я никогда не увижу. Как и те шрамы, которые остались в моей душе.

* * *

* * *

**

Я во всём виню наркоз.

Его будоражащее действие продержалось подозрительно долго. Мне безумно хотелось изменить свою жизнь, предпринять важные шаги, участвовать в исторических событиях. Вместо этого мне пришлось сидеть дома и выздоравливать. Время от времени в моём замке появлялся Его Величество, чтобы спросить меня о том, что случится, если он заведёт новую фаворитку, или подпишет какой-то закон, или откажет кому-то в милости. Это уже стало для меня отдалённым фоном, шумом моря, а на переднем плане приобретала формы моя новая жизнь. Яркая, интересная, значимая. Та, которую я представила, когда узнала об обвинениях Адена. Жизнь, полная наслаждения собственной силой, опасности и мести. Изощрённой мести, которая поставит Адена на колени. Ах, как же я надеялась, что последствия наркоза не пройдут никогда! Два года бездействия — а потом как будто кто-то щёлкнул пальцами и вывел меня из гипноза.

Итак: во всём виноват наркоз, а также Аден ан Тер Данте Имани.

Ничего себе имечко. Пахнет веками смешанных династий и убийственных секретов.

Именно это имя красовалось на повестке из магического суда, полученной через три дня после памятной встречи с Августом. Меня обвиняли в применении "высокого дара" с целью внушения чёрной страсти. Так как моей мишенью был член плеяды, преступление посчитали особо серьёзным. У каждого из четырёх монархов Новой земли есть своя плеяда сильных магов, один из которых назначается старшим. Четыре старших мага составляют совет Новой земли, занимаются вопросами кодекса магической практики, судом над магами, а также учётом и защитой индивидов с редкими талантами. Старший маг плеяды Первого королевства Август Летинский ещё занимается тем, что вытаскивает меня из неприятностей. Неохотно и ворчливо. Так вот эти четверо старцев фактически правят Новой землёй, ведь магия решает очень многое.

Не получив должного сочувствия от Августа и Сибериуса, Аден пожаловался старшему магу Озёрного королевства, и тот вмешался в расследование. А как тут не вмешаться, если речь идёт об одном из самых страшных преступлений Новой земли? Чёрная страсть, всё-таки.

Результат: Найю Делегранс, то есть меня, вызвали в палату магического суда, несмотря на то, что король приказал мне держаться подальше от столицы, чтобы избежать встречи с Аденом. Сибериус рвал и метал, Август мстительно ухмылялся, но старший маг Озёрного королевства топал ногами и грозился вмешать в это дело своего короля.

— Вы пытаетесь скрыть серьёзное преступление! — объявил он Сибериусу. — Я созову совет Новой земли!

В конце концов, Сибериус сдался и позволил ему вызвать меня в палату суда, где они планировали снять блок и исследовать мою ауру. Меня это не особо волновало, так как скрывать мне совершенно нечего.

Дыша через рот, я натянула на себя платье. Мой нос, всё ещё распухший, ощущался раза в три больше обычного. Энзо заявил, что я выгляжу так, как будто моей головой долго и самозабвенно играли в футбол. Даже я смогла разглядеть, что, местами, моё лицо отливало фиолетово-зелёным цветом. Поцеловав Энзо на прощание, я шагнула в портал, который Август так и не убрал из запасной спальни.

Видимо, Август объявил мне войну, так как на выходе из портала я вписалась в каменную стену королевского дворца. И это при том, что он пламенно клялся переместить выход прямо к палате суда. Опустив поля шляпки, чтобы не пугать прохожих, я приготовилась к десятиминутной прогулке.

Когда пятьсот лет назад на Новой земле появились первые поселенцы, они обосновались именно на том месте, где теперь расположена столица Первого королевства — Амития, названная так в честь предка Сибериуса, Амития Бесстрашного. В первом городе поселились как люди, так и эльфы, поэтому архитектура столицы напоминает эклектическую иллюзию, созданную неуравновешенным магом. В самом центре можно увидеть низкие каменные хижины, стоящие рядом с изысканными замками, каждый из которых является памятником традиционной эльфийской архитектуры. Королевский дворец представляет собой одно из очаровательных эльфийских художеств, и расположен он у подножия горы на берегу океана. В этой горе со стороны берега имеются обустроенные пещеры, в которых живут люди и орки. В общем так: в Амитие каждый живёт, где хочет и как хочет. Столица прекрасна яркой эклектической красотой, которая никогда не может наскучить просто потому, что каждую минуту ты замечаешь что-то новое и, если признаться честно, странное.

Итак, я спешу по мощёным улицам, стараясь не опоздать на встречу со старшими магами, во время которой меня обвинят в одном из самых страшных преступлений Новой земли. Колени дрожат, руки ледяные, в горле застрял сухой комок страха. Бояться неизвестного — самое изысканное мучение. А вдруг они сразу отправят меня в тюрьму? Ведь Сибериус может оказаться бессилен, если против меня ополчатся четверо самых сильных магов Новой земли. Постараюсь ли я обмануть их и повлиять на свою судьбу? Несомненно. Но, всё равно, мне страшно, очень страшно. Я, женщина, которая обожает рисковать своей жизнью, боюсь висящего над моей головой позора.

Не в силах совладать с сердцебиением, болезненно трепещущим где-то в горле, я останавливаюсь и прислоняюсь к тёплой каменной ограде старинного замка. Настраиваю пространственное зрение и в панике выискиваю самые яркие линии моей судьбы. Воздух с шипением пробивается через сжатые зубы, голова кружится от нехватки кислорода. Я так хорошо держалась последние три дня, и вдруг моё самообладание растаяло, как снег на языке.

Цепляясь ногтями за неровный камень, я пытаюсь предсказать свою судьбу. Я вижу в ней всё — лица магов, гнев Сибериуса, тюрьму... О, Боги, я вижу чёрную цепь на шее ... Но больше всего меня пугают не татуировки и не сияющие прутья магической тюрьмы, а то, что мой дар снова предал меня. Ни в одном из вариантов судьбы я не увидела Адена.

Прислоняюсь лбом к тёмному камню и заставляю себя сделать глубокий вдох. Мне не следовало позволять себе смотреть будущее прямо здесь, на людной улице. Вариантов судьбы слишком много, и некоторые из них неописуемо страшны. А человеческая природа такова, что мы сразу ловимся на плохие новости и с болезненным любопытством смакуем самый страшный исход. А так жить нельзя.

— Девушка, вам помочь? — пожилой мужчина положил руку на моё плечо и тут же отшатнулся, увидев моё лицо. — Кто вас так... — начал он и тут же заставил себя замолчать.

— Я в порядке, спасибо.

— Я могу подозвать карету.

— Не стоит. Со мной действительно всё в порядке, — повторила я, улыбаясь разбитыми губами.

Мужчина неохотно отступил, оглядываясь на меня с тревогой и сомнением. Я снова вцепилась в стену, ощущая, как надвигается привычная потребность, как она слепит и тянет за собой. Мне срочно необходимо доказать себе, что я способна обмануть судьбу. Только это сможет вернуть затерявшееся самообладание.

Сжимаю виски, но взгляд упорно переползает в сторону мощёной аллеи, которая ведёт в один из самых неблагоприятных районов Амитии. Меня тянет туда так сильно, что ноги сами собой делают первый шаг. В центре города под колёса не прыгнешь, не хочется причинять вред невинным горожанам, поэтому приходится искать другие проблемы на мою больную голову.

Прикусываю губу и заставляю себя выпрямить спину и оторваться от стены. Сейчас не время играть в игры, нужно найти другой способ бороться с паникой. Шаг. Другой. Взгляд пожилого мужчины, который всё ещё не хочет оставлять меня в одиночестве. Притворная улыбка. Ещё один шаг.

Вдали виднеется угрожающая махина магического суда, высокое каменное строение без единого окна. Неуместный грязно-серый куб посреди эльфийского великолепия. Как будто у жителей Амитии недостаточно оснований опасаться магов! На самом деле внутри всё не так уж и плохо, но снаружи вид откровенно пугающий. Я присела на ступени, чтобы отдышаться, надвинула шляпку на лицо и прикрыла глаза.

Давай, Найя, докажи, что ты способна играть наравне с магами плеяды. Если уж ты можешь обыграть судьбу, то победишь и этих манипуляторов. Да, я не увидела Адена в своём будущем, но этому может быть очень простое объяснение. Вдруг я больше с ним не встречусь? Меня оправдают, я изменю внешность — и всё. Прощай, Аметилия. Может, уеду в другое королевство, подальше от Августа.

Да, именно так. Я нащупала кусочек уверенности и ухватилась за него щупальцами души. Расследование проведут только старшие маги, и они не позволят Адену меня увидеть, не откроют ему моё настоящее имя. Агатовый дар поможет мне изменить судьбу, добиться снятия обвинений, а потом я уеду подальше отсюда и больше не увижу этого наглого огневика.

Я успокоилась настолько, что даже усмехнулась. Приложив браслет идентификации к замку, я толкнула тяжёлую дверь магического суда. Такие браслеты носили все маги Новой земли. Нас лелеяли, пересчитывали, записывали в регистр. Нас осталось очень мало, а от нас хотели слишком многого, и монархи прибегали ко всевозможным ухищрениям, чтобы привлечь внимание одарённых.

Перестройка входа, как всегда, заняла несколько секунд. Я и раньше бывала в этом здании, когда сопровождала отца на заседания плеяды. На саму встречу меня не пускали, но я готова была ждать в коридорах часами. Невероятная, совершенная пространственная магия очаровывала и пугала меня.

Щелчок — и передо мной открывается светящийся коридор, который, без сомнения, ведёт в нужное мне место. По мере движения вперёд, пространство меняется, синими волнами открывая новые повороты коридора. Если дотронуться пальцами до "стены", то откроется новый коридор, новая иллюзия. Тебя не пустят туда, где тебя не ждут, но вот развлекаться можно часами. Можно блуждать, петлять, бегать, пытаясь сломать иллюзию, или отдыхать в комнатах ожидания, где по мере вашего появления возникает мебель, цветы и огромные окна с видом на лес или на море. Всё это меняется, переливается, и ничто из этого не реально. В подвалах магического суда находится тюрьма. Говорят, что она простирается на несколько километров, и что большинство узников сходят с ума задолго до окончания срока их заключения.

В этот раз я покорно следую по светящемуся коридору, который приводит меня в типичную комнату для частных расследований. Серое помещение без окон с квадратным возвышением посередине. С потолка льётся резкий синий цвет, отбеливая кожу и выделяя синяки. Я карабкаюсь на "сцену позора" и сажусь на одинокий стул, стараясь не смотреть на мужчин, которые прячутся внизу, в тени. Кладий — старший маг Озёрного королевства. Хотя он и эльф, они с Августом похожи, как близнецы. Они сидят так близко друг к другу, что почти держатся за руки.

— Я слушаю вас, господа. — Моя уверенность ещё со мной, и я подсчитываю вдохи-выдохи, стараясь удерживать душевное равновесие. Чтобы повлиять на судьбу прямо здесь, под наблюдением двух сильнейших магов, я должна оставаться совершенно невозмутимой.

Август делает вступление о правилах магического суда, даже не пытаясь скрыть своё торжество. Потом он официально представляет меня Кладию и напоминает, что задача старших магов Новой земли — защитить её жителей от шести дьявольских мучений. Я вежливо киваю, и моё спокойствие его злит.

Он называет меня "обвиняемая".

— Мы вызвали вас сегодня, чтобы официально предъявить обвинения и начать расследование, — закончил свою речь Август. — Начнём с обвинений.

Дверь открылась. Как же я сразу не заметила, что рядом с магами стоит третий, пустой стул.

В комнату зашёл Аден ан Тер Данте Имани, пострадавший. Я впиваюсь взглядом в Августа, как будто на его лице написаны секреты моего будущего. На самом деле, я просто стараюсь не смотреть на Адена и не выпустить панику, которая ввела меня в холодное оцепенение. Всё-таки, дар снова меня предал, я не увидела Адена на линиях судьбы. Мне придётся сражаться со старшими магами без помощи агатового дара, потому что я больше не могу ему доверять. А они и не попытаются меня защитить, раз пустили Адена на мой допрос.

— Господин Имани, — перехватывает эстафету Кладий, — от вас сегодня требуется немногое, всего лишь подтверждение выдвинутых вами обвинений и опознание обвиняемой.

Не слушая старшего мага, Аден подходит к возвышению и дотрагивается до моих туфель. Как загипнотизированная, я смотрю в серые глаза, в которых совершенно не видно зрачка.

— Аметилия! Я должен был убедиться, что с тобой всё в порядке.

Он. Должен. Был. Убедиться.

С ума сойти можно. Он обвинил меня в одном их самых страшных преступлений Новой земли, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке. Хорошо хоть Август не выдал ему моё имя.

— Прошу вас не отвлекаться, лорд Имани, — просит Август.

Лорд. Только этого мне не хватало. Наглый, беспринципный маг, член плеяды, да ещё и лорд.

Август настолько вежлив, что я почти забываю, как он оскорблял Адена при нашей последней встрече.

Кладий откашлялся.

— Готовы ли вы подтвердить, что сидящая перед нами женщина использовала свой магический дар, чтобы вызвать в вас чёрную страсть?

Аден никак не отреагировал на их вежливые потуги.

— Аметилия! Скажи, что с тобой всё в порядке!

Злоба закипает во мне, обжигая горло и грозя вылиться наружу истеричными ругательствами. Никто ещё не пытался так бесстыдно вмешаться в мою жизнь.

— В порядке? В порядке? Ты выдвинул против меня чудовищные обвинения. Как я могу быть в порядке? Не задавай глупых вопросов. — Я не узнала свой голос. Ненависть сползла по моим коленям и встала между нами серой стеной.

— Аден, соизвольте ответить на мой вопрос. Вам не положено разговаривать с обвиняемой. — Монотонный, ленивый голос, потом широкий зевок. Август говорит это для проформы. Он настолько погряз в своей мести, что его почти не волнуют бесстыдные манипуляции Адена.

— Аметилия, ты можешь остановить всё это прямо сейчас. Только поговори со мной, объясни, что ты делала на той дороге! — Слова Адена умоляли, но голос царапал холодным металлом. Маг предчувствовал отрицательный ответ. Сильные пальцы впились в икры, как будто пытаясь выдавить из меня правду.

Синие всполохи ползут по коже, но Аден не пытается проникнуть в мои мысли, не пытается воздействовать на меня. Он просто не замечает магию, сочащуюся с его судорожно сжатых пальцев.

Перевожу взгляд на старших магов. Оба упорно притворяются, что не слышали последних слов Адена. Чудовищно! И это называется правосудием! Что ж, так даже лучше. Если суд будет несправедливым, то и я не буду прислушиваться к мукам совести и применю агатовый дар. Я рада, что Адена нет на линиях моей судьбы. Он недостоин того, чтобы стоять рядом со мной. Он недостоин моего ответа.

— Аметилия! Отвечай мне! — Приказ Адена разбился о стену моей ненависти и скатился к ногам куском ржавого металла.

— Лорд Имани, я бы попросил... — робко начал Кладий.

Избалованный, беспринципный лорд Имани оттолкнулся от возвышения, резко развернулся к магам и подтвердил, что обвиняет меня в одном из самых страшных преступлений Новой земли.

— Я бы хотел узнать полное имя этой женщины, — добавил он.

— Пока это дело не будет вынесено на публичный суд королевства, мы не можем назвать вам полное имя обвиняемой. На это есть определённые причины. — Угрожающие нотки в голосе Кладия сказали мне, что он намеривался довести дело до публичного суда. — Вы свободны, лорд Имани.

— До встречи, Аметилия.

Аден надсмехается надо мной, наслаждается своей властью и моим упрямым сопротивлением. Сочувствие и доброта, которые привиделись мне во время нашей первой встречи, были всего лишь прикрытием для его безжалостного любопытства. Я никогда не позволю ему узнать правду, чего бы мне это ни стоило.

Как только за Аденом закрылась дверь, мы приступили ко второй части расследования. Разложив на небольшом столе мои амулеты, маги переговаривались, тыкали пальцами в брелочки, что-то проверяли, а я продолжала бурлить от ненависти. Почему Аден не может оставить меня в покое? Ведь магам придётся копаться в его ауре, неужели он этого не боится? Или он способен имитировать какие-то изменения, которые докажут мою виновность?

Прерывисто вздохнув, я села на дрожащие руки, чтобы попытаться расслабиться. В этот момент мне безумно не хватало отца или хоть кого-то, кто бы объяснил мне, что происходит с моим даром и почему он не "видит" Адена. Значит ли это, что все остальные предсказания тоже ошибочны? Покосившись на магов, я приказала себе успокоиться. Я должна бороться с ними до последнего, чтобы защитить свою честь и будущее.

Оставив амулеты на столе, маги повернулись ко мне и стали с пристрастием изучать мою ауру. Это заняло у них всего минут пятнадцать. А что там изучать? Самая обычная немагическая аура без особых проступков и огрехов. Нахмурившись, маги с важными лицами вернулись на свои места.

— Что вы можете сказать в свою защиту? — сурово вопросил Кладий.

— Только то, что я никак не воздействовала на лорда Имани. А остальное вы можете прочитать по моей ауре.

Кладий откашлялся, старательно пряча замешательство.

— Видите ли, ваша аура никак не связана с агатовым даром. Я уже сталкивался с этим, когда работал с вашим отцом.

Как будто я этого не знаю! Мой дар проявляется только в пространственном зрении, и никто не сможет доказать, что я как-то повлияла на поведение Адена. Да о чём вообще речь? Каждым словом, каждым взглядом мы всё время влияем на окружающих, вызывая в них разнообразные желания. Различия заключаются в том, что я могу делать это осознанно и следить за эффектом. Но для того, чтобы вызвать хоть какую-то страсть, не говоря уж о чёрной, мне потребуется достаточно много времени. По крайней мере, в теории. А наше знакомство с Аденом длилось всего несколько минут, и большую часть этого времени к моему лицу был приложен лёд, и я вообще не видела "пострадавшего".

Если суд будет справедливым, то маги не смогут доказать мою вину. Проблемы возникнут только в том случае, если вместо суда меня ожидает слепая месть.

— Позвольте, Кладий, мы не можем не доверять слову лорда Имани, члена королевской плеяды! — А вот и слепая месть Августа.

— Ну что вы, я говорю не о доверии, а о доказательствах. — Маги уставились друг на друга, видимо, разговаривая ментально.

— Заверяю вас, что меня не интересует чёрная страсть, и мне незачем её вызывать, особенно после того, как лорд Имани спас мою жизнь. Я не плачу злом за добро. — Сказав это, с придыханием и потупленным взором, я прижала руки у груди, чтобы хоть как-то впечатлить Кладия.

Маг не купился на мою дешёвую уловку, откинулся на стуле и скрестил руки на весьма нехарактерном для эльфа выдающемся животе.

— Что же мы имеем? — подытожил он. — Член королевской плеяды обвиняет вас в наведении одного из шести дьявольских мучений, а при этом вы заявляете, что невиновны. Интересная получается картина. Ещё скажите, что вы вообще никак не используете свой дар и целыми днями сидите дома и вышиваете узоры.

— Честно говоря, я даже и вышивать не умею, — с готовностью пояснила я.

С прытью, неожиданной для его возраста, Кладий вскочил со стула и подошёл к возвышению.

— Смейтесь, Найя, смейтесь, пока можете смеяться. Тешьте себя уверенностью, что вы неприкосновенны, что ваш дар нельзя просчитать или забрать. Поверьте: будущее подарит вам весьма неприятные сюрпризы.

Охотно верю. Меня и прошлое не особо баловало, так что ожидания у меня не самые лучшие. Однако я буду пинаться и кусаться изо всех сил и не позволю им затащить меня в этот скандальный обман.

— Благодарю вас за это пророчество, господин Кладий.

— На сегодня мы закончили, Найя. Мы обсудим эту ситуацию с двумя другими старшими магами и найдём способ добраться до истины.

— Я в этом не сомневаюсь.

Сложная фраза. Как бы искренне вы её не говорили, всё равно она похожа на издевательство.

— Оставайтесь в своей резиденции, — приказал Август. — Мы вскоре снова вас вызовем.

— Не могли бы вы наложить на меня временную иллюзию, чтобы я не пугала прохожих, — попросила я. — Мне нужно дойти до портала.

Август ответил знающей ухмылкой, сделал пару пассов и показал на дверь. Я даже не поинтересовалась, в кого он меня превратил, только заметила, как Кладий прыснул в открытую ладонь.

* * *

* * *

**

Улица гостеприимно затянула в полуденный поток горожан. На меня оглядывались с любопытством и осуждением. Я смотрела по сторонам, надеясь разглядеть хоть кусочек своего отражения, но, как назло, меня окружали приземистые каменные строения с крохотными зарешеченными окнами. Опустив голову, я игнорировала настырное внимание прохожих, пока толстый торговец не толкнул меня локтем в бок.

— А ну пошла отсюда! Тебе не место рядом с приличными людьми!

Ускорив шаг, я мысленно выругалась в адрес Августа. Нетрудно догадаться, в кого он меня превратил. Только бы добраться до портала, а там уже вернусь домой, заберусь под одеяло и позволю себе расстроиться.

Шаг, другой. Всё медленнее. Обида лежит на груди каменной плитой. Самоуправство Адена, бесстыдное поведение старших магов... Наложенная Августом иллюзия стала последней каплей. Паника стекает холодной волной по спине и рассыпается иголками в кончиках пальцев. Я не могу дышать. Я теряю контроль над своей жизнью, а без контроля... Нет, я не смогу без контроля.

Мне срочно нужно доказать себе, что я по-прежнему держу судьбу в своих руках. Чего бы это ни стоило.

Подобрав подол платья, я побежала в сторону каменной аллеи, ведущей в проклятый район.

— Туда тебе и дорога! — крикнул кто-то мне вслед.

Итак: сильнейший маг Первого королевства объявил мне войну. Старший маг Озёрного королевства во всём ему потакает. А один из членов плеяды обвинил меня в наведении чёрной страсти. Этот наглец собирается разрушить меня из-за глупой прихоти. Я должна срочно доказать себе, что я по-прежнему могу обмануть судьбу, что мой дар не сломался, натолкнувшись на невидимую сущность Адена.

От центра Амитии до проклятого района — полчаса ходьбы или двадцать минут бега в неудобных туфлях. На одном из перекрёстков в меня бросили камнем. На следующем — крикнули вслед грубые ругательства. Я не знала, как выберусь оттуда, но не могла остановиться. Иллюзия продержится ещё минут двадцать, а после этого прохожие увидят синяки, сжалятся и оставят меня в покое. Замедлив бег, я попыталась разглядеть себя в одной из витрин, но, увы, увидела только разрозненные кусочки мозаики. Ведь наложенные иллюзии являются частью моего отражения. На одном из кусочков мозаики виднелась часть пышного бюста, выпирающего из непристойного декольте. Ахнув, я натянула на груди закрытое платье, как будто оно имело какое-то отношение к иллюзии.

— Противный озабоченный старикашка! — ругая Августа последними словами, я побежала дальше.

А вот и проклятый район. Сюда не добирается магия, здесь действуют свои законы. Всего полчаса от королевского дворца — и мир радикально меняется, как будто ты проходишь через ворота в другую реальность.

Если мне не удаётся прыгнуть перед каретой, то для своих сценариев я выбираю ограбления. Просматриваю толпу и нахожу свою жертву, вернее, грабителя. Иду с ними рядом, раскрываю сумочку, позволяя монетам блестеть на солнце, потираю запястье, показывая браслеты. Потом спрашиваю у вора, как пройти по такому-то адресу. Он с радостью вызывается меня проводить, и я иду следом, предвкушая игру, наблюдая, как меняются линии судьбы. Обычно мы добираемся до первой же подворотни, пахнущей мочой, гнилой пищей и смрадом. Вор смотрит на меня с сомнением, но я следую за ним, сохраняя улыбку на лице, с нетерпением ожидая момента, когда останется всего одна линия судьбы. И вот тогда я делаю что-то неожиданное: либо сбиваю его с ног, либо просто убегаю, нанеся мой фирменный удар в горло.

Опасно? Глупо? Да и да. Тогда лучше не буду рассказывать вам об остальных играх, которым научил меня отец. Поверьте: я не знаю ничего другого. До сих пор. Но однажды я найду другой путь, и тогда я смогу остановиться. Я заставлю себя остановиться.

Замедляю ход и вглядываюсь в толпу, сразу находя нужного мне парня. Лет двадцать, с юркими глазами и растрёпанными волосами, свисающими на лоб грязными сосульками. Но в этот раз всё по-другому, ибо выгляжу я ... ммм... не как обычно. Иллюзия всё ещё на месте, и он смотрит на меня, тяжело сглатывая и вытирая вспотевшие руки о мятые брючины. Я достаю монеты и пересчитываю их на открытой ладони, но он смотрит только на мою грудь. Ещё двое мужчин останавливаются рядом и предлагают деньги за услуги сомнительного характера. Я стою посреди улицы, пересчитывая золотые монеты, а они предлагают мне медяк за то, чтобы я помогла им "облегчиться". Боюсь представить, что именно они имеют в виду, особенно, если эта услуга относится к ним обоим.

Брезгливо стряхиваю с себя грязные мужские руки и смотрю на моего воришку. Тот замер посреди людского потока, облизывая губы. Включаю пространственное зрение и слепну: слишком много линий, слишком много людей. Отворачиваюсь и быстро направляюсь к ближайшей подворотне. Все трое следуют за мной, как привязанные. Я никогда ещё не играла с тремя мужчинами, и страх холодит мою грудь. Я вписываюсь в поток, надеясь, что моя иллюзия спадёт, и я потеряюсь в оборванной, грязной толпе. Краем глаза замечаю, как один из мужчин с размаху бьёт воришку в челюсть, и тот исчезает под ногами прохожих.

Мне стыдно. Мне страшно. Но я ничего не могу с собой поделать. Я больна. Поймана нитями моего дара. На перекрёстке стоит карета церковников. Двое мужчин в синих балахонах раздают листовки любопытной толпе. Я могу подойти к ним и попросить о помощи, они не откажут. Они запрут меня в карете и отвезут в ближайшую церковь. Откуда я об этом знаю? Я опытный игрок, и мне знакомы десятки способов спасения на улицах Амитии.

Но я не хочу обращаться за помощью, я не хочу спасения. Я хочу чувствовать свой дар, хочу верить в его безошибочную силу. Разворачиваюсь, тыкаю одного из преследователей в грудь и киваю в сторону подворотни. Он ухмыляется и делает товарищу знак остаться на улице. Берёт меня за руку и ведёт за собой. Я горю, моя душа воет от ужаса. Я не могу остановить эту зависимость. Я пойду на самый страшный риск, чтобы снова почувствовать себя живой. Почувствовать себя собой.

Остались четыре линии судьбы. Три. Я стараюсь не замечать ужасных картинок, которые появляются на некоторых изгибах. Я на коленях в вонючей луже, у меня сломана челюсть... нет, я не могу на это смотреть. И не могу повернуть обратно. Впервые мне хочется спросить отца, почему он решил, что в этой игре есть что-то действительно захватывающее. Почему он привил любимой, единственной дочери эту ужасную зависимость.

Уличный шум затихает, впереди я вижу грязную ограду парка, с облупившейся краской, обвитую жадными лапами сорняков. Мужчина разворачивается и хватает меня за грудь. Хмурит брови, почувствовав ткань платья, потом хватает снова, надеясь погрузить руки в мягкое изобилие, щедро открытое его взгляду. Он никогда не сталкивался с иллюзиями, поэтому не догадывается, что происходит. Недоумение, подозрение. Он даже в грудь не попал, так как иллюзия оказалась смещённой. Август сделал иллюзию немного выше меня. Мужчина хмурится и недоуменно тыкает меня в ключицу. Я отвлечённо слежу за линиями, моё сердце грохочет, я не могу дождаться момента, когда растает мой последний шанс на спасение. Мужчина хватает меня за плечо и притягивает к себе. Толчок, крик, и я вдруг вижу его ноги. Грязные, избитые подошвы, которые отдаляются от меня с огромной скоростью. Со сдавленным криком и всплеском он приземляется в лужу у самой ограды парка.

Мне не нужно поворачивать голову, чтобы догадаться, что рядом со мной стоит Аден. Шесть дьявольских мучений! Клянусь, этот мужчина — моё личное седьмое мучение, посланное мне за грехи предков. И как он, спрашивается, меня нашёл? Неужели следовал за мной от самого здания суда?

— Какого дьявола! — не сдерживаюсь я и тут же прикусываю язык. Мне следует притвориться благодарной жертвой, чтобы не усугубить отношения с Аденом. С лордом Имани, пострадавшим.

Тем временем он уже стоит рядом с моим "кавалером", который корчится от страха и боли.

— Поднимайся!

— Да вы что! — жалобно простонал мужчина. — Она же сама меня позвала!

Чтоб его! Чтоб их всех!

— Я сказал "поднимайся"! — Аден пнул мужчину носком ботинка.

— Хватит! — закричала я, хватая Адена за локоть. — Ты мне помог, спасибо, а теперь проводи меня.

— Я ещё не закончил! — взревел маг, отталкивая меня в сторону.

Мне стыдно, я хочу испариться, раствориться в смраде подворотни. Всё, что угодно, только бы у моей больной зависимости не было свидетелей.

— Аден! — кричу я. — Я тебе всё расскажу, если ты оставишь этого мужчину в покое.

Он тут же отступил назад и развернулся ко мне, сверкая глазами.

— Согласен.

Как же я раньше не сообразила? Я могу соврать ему про мой дар, и тогда он от меня отстанет.

— Сначала помоги этому мужчине. По-моему, он не может встать.

— Ты серьёзно? Ты хоть понимаешь, что он собирался с тобой сделать?

— Я предложил ей медяк, и она согласилась! — проревел пострадавший. Аден развернулся, и я схватила его за локоть, пытаясь оттащить подальше от насильника, который стал жертвой.

— Что там у вас случилось? — раздался голос с другой стороны. Второй мужчина нарисовался в подворотне, спеша на помощь пострадавшему приятелю. За ним в просвете появился изрядно побитый воришка. Сегодня явно не мой день, такое невезение даже представить страшно.

Трое нападающих, у двоих — ножи. Аден почти не обращает на них внимания и, вместо этого, смотрит на меня. Почему? Что он пытается прочитать на моём лице? Нет времени на догадки. Прижимаюсь к стене, судорожно вглядываюсь в линии судьбы, и агатовый дар снова показывает мне совершеннейшую ложь. Да, я вижу боль, насилие, и все эти исходы вполне возможны. Но ни в одном из этих сценариев не присутствует Аден. А ведь вот он, стоит передо мной с жестокой полуулыбкой на избалованных губах, от которой хочется заскулить и сбежать. Воришка пристально смотрит на его руки и видит кольцо плеяды. Такой ушлый парень не может не заметить кольца. Сразу чувствуется профессионализм! Секунда — и воришка исчезает в людском потоке. А вот остальные смотрят Адену в лицо, играют желваками. А стоило бы заметить его кольца, ведь через пару минут маг превратит их в пепел. Магия огня не щадит тех, кто стоит на её пути.

Аден вытягивает руку и припечатывает меня к стене. А вот это неожиданно.

— Не двигайся! — командует он. Мужчины кружат вокруг него, потом в подворотне появляются ещё двое. Судя по выражению их лиц, моя иллюзия спала, и я этому несказанно рада. Четверо окружают Адена, а он так и стоит с опущенными руками. На лице — истинное блаженство, предвкушение чего-то восхитительного. Я делаю осторожный шаг в сторону, в любую минуту ожидая увидеть огненные шары, молнии или что-то подобное. Один из мужчин делает резкий выпад и хватает меня за руку. Аден щурится, сгибает руку, потом резко распрямляет её и буквально сносит с места двоих. Это — последнее, что я вижу. После этого меня толкают на землю, под ноги, и вокруг меня сплетается клубок потных, грязных тел. Кто-то хватает меня за горло, я пытаюсь закричать, но не могу, пока сильная рука не отбрасывает меня в сторону. В последнюю секунду я замечаю перстень Адена. Вскакиваю и теперь уже не волнуюсь о своих секретах, об игре и о спасении. Во мне нет ничего, кроме всепоглощающего стыда. Я начала это безобразие и не могу оставить Адена одного. По законам Новой земли магам запрещено использовать магию в целях нападения. Но ведь это не нападение, а самозащита? Почему же Аден сдерживает себя? Только не говорите, что он любит драться.

Я подбегаю сзади и хватаю одного из мужчин за шею. Он хрипит, пинает меня ногами, но после моего фирменного удара по гортани, отступает. Моё лицо пульсирует от боли, на большее я не способна. Трое мужчин лежат без сознания, и Аден с лёгкостью добивает последнего. На его лице горит такое возбуждение, что мне становится неудобно, как будто я подсматриваю за чем-то личным. Я отвожу взгляд в сторону, и, как оказалось, очень не вовремя. Один из лежащих мужчин подсекает Адена, и тот тяжело падает навзничь, умудряясь в последнюю секунду вырубить нападающего. Я вскрикиваю, но маг тут же перекатывается по земле и придавливает меня своим телом.

— Говори! — требует он. На секунду я забываю, что лежу на земле в грязной подворотне. Смотрю в серые глаза, сглатываю и знаю, что Аден заметил моё смятение. Он наслаждается моим смущением и своей властью. — Ты обещала мне всё рассказать.

— Здесь? В грязи?

— Да. Я хочу всё узнать прямо сейчас.

Его тяжеленное тело вдавливает меня в грязную землю, но он даже не пытается подняться на локтях. Складывает руки под подбородком, прямо на моей груди и, не отрываясь, смотрит в мои глаза.

— У меня третий уровень дара, — вдохновенно вру я, с трудом втягивая воздух, — но бывают и проблески ментального дара, который я унаследовала от бабушки. Из-за этого мне досталась её роза чёрной страсти. Клянусь, я не внушала тебе никакую страсть.

Поверит или нет?

Вдруг Аден вскочил, резко распрямил руку, и только что поднявшийся противник отлетел к ограде. Надо же, а я его не заметила. Осмотревшись, Аден лёг обратно на землю, теперь уже рядом со мной, и я с мучительным усердием удержала взгляд, чтобы не вызвать его подозрений.

— Внуши, — скомандовал он.

— Что???

Да он такой же больной, как и я!

— Внуши мне чёрную страсть, — приказал он.

Пытаюсь подняться, вырваться, но тяжёлая рука припечатывает меня к земле.

— Ты — моя должница, я дважды спас твою жизнь. Так что подчиняйся! Внушай!

— Я не могу. Я ношу розу на всякий случай, вдруг мой ментальный дар усилится.

Борьба взглядов. Ох, какая борьба взглядов. Гранит против янтаря. Сила против загадки. Он чувствует, что я лгу, но не знает, о чём, и его это возбуждает. А меня пьянит его возбуждение. Стон пузырится в горле, наше молчание становится неприличным, слишком весомым.

— Попробуй! — приказывает он, и я теряюсь в безумии момента. Мы лежим в грязи проклятого района, рядом с четырьмя бессознательными бродягами, но мне кажется, что мы наедине. В другом измерении.

Отворачиваюсь, чтобы стряхнуть с себя это наваждение, но Аден осторожно надавливает на мой висок.

— Смотри только на меня, — снова приказывает он.

Я моргнула и включила пространственное зрение. Адена по-прежнему не было ни на одной из линий, и это вызвало во мне такой трепет, что я ахнула. Загадки будоражат меня так же, как и Адена. Как и моего отца. Маг придвинулся ближе и прикоснулся к приоткрытым губам, слизывая с них возбуждённое дыхание.

— Получается? — тихо прошелестел его голос.

Что? Ах да, Аден ожидает от меня внушения чёрной страсти. Мне следует притвориться, что я активирую ментальную магию. Повинуясь неожиданному порыву, я провела кончиком пальца по его щеке. Аден нахмурился, но ничего не сказал. Он лежал совсем рядом, его дыхание щекотало губы, я касалась его лица, а на линиях моей судьбы царила пустота. Сейчас, в этот момент, я почувствовала себя в самой сердцевине загадки, и это опаляло, пугало и возбуждало.

А ещё мне очень хотелось надеяться, что эта загадка не будет стоить мне жизни.

— Я сделала всё, что могла, — снова соврала я.

Аден скользнул взглядом по моему разбитому лицу, потом осторожно коснулся угла рта.

— Ты права, — шепнул он у моих губ, потом откатился в сторону и сел, оглядываясь по сторонам. — У тебя нет никаких ментальных способностей. Ты не сможешь внушить чёрную страсть даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

— — —

Продолжение доступно полностью и бесплатно на лит-эре. В соцсети должен быть проставлен возраст, иначе книга не откроется.

С улыбкой,

Лара