Том второй: Огонь и дым

Все, что нужно в боях простых смертных — это убить противника, однако в той весовой категории, в которой выступала Дочь Короля, простая, насквозь обычная смерть считалась лишь временной победой. Казалось бы, с гарантией убитого врага можно было воскресить десятком разных способов, объединяло которые только одно: для этого нужно было тело, чем целее, тем лучше. Воскрешение, в зависимости от своей силы, могло зарастить рану, вырастить новую руку или восстановить кусочек мозга — но лишь один из них мог вырастить не только новую голову, но и все тело целиком. Для этого гильдии было необходимо золото, причем только то, что они принесли с собой: этого добра у пришельцев было очень много, но число все же конечное.

Подбросив голову перед собой, Химико взмахнула шпагой, активируя навык — и Шестнадцать Мечей Света превратили ее в гору аккуратно нарезанных кусочков. Пусть попробуют теперь собрать эту мозаику...

Уничтожить голову было необходимо — Дочь Короля не могла поступить иначе. Беда в том, что, сосредоточившись на одной цели, она ослабила контроль над оставшейся пятеркой и когда наконец вернула им свое внимание, обнаружила себя в окружении вороха ракет — слишком поздно, чтобы уворачиваться или сбивать. Все, что она успела сделать — рвануть на себя оставшееся в воздухе Ци, оборачиваясь в нее, как в одеяло: не Железная Рубашка, конечно, но часть энергии взрыва на себя взять сможет.

А после все потонуло в огне.

Прежде, чем оболочка Воли вокруг нее истаяла, Химико успела приготовиться к прыжку и покинула область поражения раньше, чем Ци, переполнявшая ее кожу, оказалась истощена: чудовищной силы взрыв десятка ракет лишь опалил ей волосы, стянутые в тугую косу, да закоптил одежду.

Она спаслась, отделалась малой кровью там, где могла получить серьезные раны, но самое главное, то, что позволило ей так легко и быстро убить одного из прихлебателей Шести Путей, было утрачено: инициатива перешла к отряду Шести Путей. Ци, с помощью которого она могла маневрировать в воздухе, было сожжено огнем, перед глазами плавали алые круги, оставшиеся от ослепительного света, сопровождающего взрыв, а в голове немного звенело от грохота.

Поэтому гигантский, размером с дом, орел схватил ее когтями также легко, как его меньшие братья ловят степных мышей. Едва только эльфийка оказалась в его когтистых лапах, орел сложил крылья и рухнул на землю, придавив Химико своим немалым весом. Хищная призывная птица крепко держала ее, обхватв одной лапой за талию, захватив руки, а второй за бедра, лишая эльфийку возможности быстро выбраться их захвата. В последний момент Дочь Короля все же смогла извернуться всем телом, уворачиваясь от удара громадного клюва — тот лишь чиркнул ее по коже, распоров левую часть лица до кости. Еще два удара едва не стоили ей глаза, но нанести третий и закончить дело орел не успел — упругая волна Ци ударила птицу в грудь, дезориентировав на мгновение, и Химико смогла высвободить руку, сжимавшую Инклин. Узкий клинок отсек лапы одним ударом, а следующим — пронзил орлиное сердце.

Едва только Дочь Короля вывернулась из-под падающего тела, объятый молниями кулак монаха отправил ее в новый полет, прямо на стрелка, что уже отбросил винтовку и направил на нее раскрытую ладонь. Рука стрелка, что оказался вторым автоматоном, разошлась по швам, обнажая толстое дуло пушки, а уже в следующее мгновение напоенное ледяной магией ядро ударило Химико в грудь, мгновенно покрывая эльфийку толстым слоем льда. Она разбила его уже через две секунды, вновь насыщая воздух своей волей... но только для того, чтобы, подняв голову, увидеть лапу огромного носорога, занесенную над ней. Все, что она успела — поднять Инклин над головой, острием вверх, насаживая очередной призыв одного из заклинателей врага на шпагу. Рев раненного зверя ударил по ушам, но прежде, чем носорог успел отдернуть ногу, Химико, вбросив Ци в тело, ухватилась за рукоять двумя руками, вскрикнув от ощущения рвущихся от перенапряжения мышц, и перекинула пятиметровую в холке тварь через плечо, — прямо на монаха, с неподдельным наслаждением вслушиваясь в скрежет ломающегося металла.

На какое-то время все стихло. Дочь Короля, тяжело дыша и стараясь не выдать предательской дрожи в ногах, провела ладонью по лицу, стирая кровь, залившую левый глаз.

— Еще не передумала? — спросил Шесть Путей.

Его голос был таким же, как и десяток секунд назад — спокойным, неподдельно равнодушным, будто смерть подчиненных его не волновала вовсе.

— Вас четверо, — оскалилась Химико. — Совсем недавно было шесть. Я побеждаю, придурок.

Разумеется, это была пустая бравада. Она недооценила своих врагов — их сплоченность, их координацию и сработанность. Проклятая шестерка действовала как единый организм: чередовала атаки, подставляла ее под удары союзников, заставляя все силы тратить на спасение собственной жизни — и ни разу они не помешали друг другу. Они бы уже раздавили ее — не учись она у Королей и их Стражей, не будь она ветераном Войны Королей. А ее силы, запас выносливости и Ци вовсе не были безграничными... если точнее, их было ровно шесть раз меньше, чем у команды Шести Путей. И большую часть она уже потратила.

— Как пожелаешь, — кивнул враг.

Взмахнув рукой, он запустил в нее черный шар — заклинание десятого ранга школы пространственной магии, "Сфера Пустоты". Химико предпочла отпрыгнуть в сторону и заклинание, поднимая вокруг себя целые пласты земли, прошло мимо. Следом в игру вступил стрелок и следующие несколько мгновений прошли в веселой игре: "Подстрели эльфийку". Дочь Короля танцевала по небольшой площади разрушенного лагеря, позволяя врагам тратить ману и боеприпасы — для нее это было почти отдыхом, способом дать израненному телу затянуть раны и подлатать мышцы.

Она слишком поздно поняла, что они задумали. Уклоняясь от очередного алого луча, что запускал автоматон из второй руки, она укрылась от мага недвижной тушей носорога, завалившегося на бок. Удар последовал оттуда, откуда она не ждала — так всегда бывает с самыми опасными ударами, которые зачастую оказываются для пропустившего их последними.

Так вышло и с ней. Длинная ветвящаяся молния разорвала белое брюхо носорога на куски и ударило Дочь Короля в спину. Тело свело короткой судорогой, она на мгновение потеряла равновесие, а когда вновь его обрела — оказалась в крепких объятиях шестирукого монаха. Материал, что заменял автоматону кожу, был сильно ободран, оголяя блестящий серебристый металл костей, чуть скосив глаза, Химико разглядела блестящую челюсть, в следующее мгновение вцепившуюся ей в ухо. Пользуясь преимуществом в росте, недобитый враг поднял ее в воздух, лишая опоры.

Свободными остались только запястья. Вывернув руку, эльфийка полоснула Инклином по стальным рукам, сжимавшим грудь, но не смогла ударить достаточно сильно — и лезвие лишь скользнуло по ним, высекая толстый сноп алых искр и снимая стружку.

"Будь Инклин самим собой, этого бы хватило" — успела подумать она.

То, что Инклин ей не поможет, она поняла еще в самом начале схватки — когда блокировала лезвием удар монаха. Если бы у Шести Путей не было своего Мирового Артефакта — она бы отрубила ему руки, сейчас сжимавшие ее грудь все сильнее. Инклин, Убийца Богов, был единственным известным ей Мировым Артефактом без активной способности — но взамен дарил своему владельцу куда большее пассивное усиление, чем любое другое оружие. Для Инклина не существовало преград — ни одна броня не могла сдержать его удар, а любая рана, нанесенная им, была раной на сердце.

Химико не знала, кто именно из врагов имел при себе Мировой Артефакт, так же не знала, какой именно, но он был — и самим своим присутствием рядом превращал полное игнорирование любой брони в высокую пробивную способность, а гарантированный критический удар, нанесенный лезвием, ногой или навыком, — в "высокую вероятность".

Последнее, что видела Химико, прежде чем мир заполнила тьма, был толстый ствол, упертый в грудь. Последнее, что слышала — холодный равнодушный голос:

— Познай Боль. И расскажи о ней остальным.

Когда позади загрохотали выстрелы, когда от взрывов задрожала земля, когда громоподобный рев призывных созданий ударил по ушам, Аелар лишь крепче сжимал зубы, пинками и недобрым словом подгоняя то и дело оглядывавшихся бойцов.

Но когда бой позади стих, оставив после себя лишь зарницы пожаров, он сначала перешел на шаг, а следом — остановился совсем.

— Капитан?

— Наруэль, — кивнул Аелар, не двигаясь с места. Дождавшись, когда солдаты отойдут подальше, он продолжил: — Отдай мне Свиток. Я знаю, он у тебя есть.

— Ты сам сказал, Химико приказала уходить. Ты ничем ей не поможешь. Если она... если она проиграет, они уничтожат тело.

— Отдай. Мне. Свиток.

Видя, что поганый сосунок вновь открыл рот, чтобы сказать какую-то правильную, логичную чушь, на которую капитан плевать хотел, Аелар схватил подчиненного за волосы, пригнул к земле и приставил мгновенно выхваченный клинок к горлу.

— Отдай, — повторил он, чувствуя, что срывается на рычание. — Чертов! Свиток!

— Вам это с рук...

— Мне плевать, — ответил Аелар, нажав на кинжал чуть сильнее, чтобы пустить кровь. — Свиток!

Мгновение Наруэль молчал.

— На шее.

Запустив руку за ворот рубахи, капитан выудил на свет продолговатый кожаный мешочек. Рывком порвав тонкую цепочку, он сунул его за пазуху и отпустил Наруэля.

— Уводи бойцов. Я отправлюсь за ней.

И, развернувшись, побежал обратно, ни разу не оглянувшись. Если Химико жива или он сможет вернуть ее — возможные обвинения не будут иметь значения, если нет... то ему, опять же, будет плевать.

Маленький, тихий лагерь в глубине Заповедной Рощи, самого мирного места на многие сотни миль окрест, исчез. Вместо него Аелар, прорвавшийся через пожары, обнаружил изрытое воронками поле боя с редкими полуразрушенными остовами зданий. Ни одного из шестерки врагов здесь больше не было. Зато рядом с небольшой горой оружия, брони и всякого ценного хлама он обнаружил отрубленную голову с обезображенным лицом, которое Аелар, тем не менее, узнал мгновенно.

От длинной косы русых волос осталась едва половина. Через всю левую сторону лица, от лба и через глаз, до подбородка, тянулась длинная глубокая рана с рваными краями, через которую белела кость и зубы.

Подойдя к тому, что осталось от прославленной Дочери Короля, живом воплощении Богини-Геи, которую Аелар знал как улыбчивую мудрую женщину, любящую эксперименты в готовке, цветы и книги, он рухнул на землю, аккуратно, насколько позволяли трясущиеся руки, поднял голову и положил себе на колени.

— Да как же так-то?.. — прошептал он, осторожно гладя то, что осталось от ее волос. — Я ведь... я ведь даже не успел тебе ничего сказать.

Он не знал, сколько просидел так, вглядываясь в ее лицо. Время застыло, мысли исчезли и даже боль не спешила заглянуть на огонек — в голове Аелара была лишь пустота.

Он не знал когда, не знал зачем — но в какой-то момент просто понял, что стоит на ногах, крепко прижимая голову к груди, и обшаривает поле боя в поисках еще хоть каких-нибудь фрагментов тела.

Впоследствии ему казалось, что он несколько раз терял сознание — в памяти те несколько часов остались лишь вспышками воспоминаний... и Аелар был благодарен милосердной памяти за этот дар. Потому что нет таких слов, чтобы описать, что чувствует мужчина, собирающий тело любимой женщины по кускам, находящий кисть руки под каким-то платьем из опустевшего инвентаря убитой, туловище — на дне воронки, а длинный полуметровый кусок кишок — на чудом сохранившемся кусте на самом краю бывшего лагеря. Нет и не может быть определения той эмоции, с которой собранное по кускам тело собирается вместе, внутренности запихиваются в распоротый живот, а губы шепчут молитву: "Хоть бы я нашел все. Хоть бы этого хватило..."

Наконец, отчаявшись отыскать еще что-нибудь, он опустился на колени перед телом, у которого не хватало правой руки по локоть, правой же ноги до середины бедра, левого уха и Гея знает чего еще — из тех органов, которые обычно находятся в животе.

Свиток у Наруэля оказался не обычный, пятого ранга — "Воскрешение", а восьмого — "Великое Воскрешение". Это внушало надежду.

— Пожалуйста, Богиня... Хоть бы я нашел все.

Десять секунд, утонувших в мягком серебристом сиянии божественной магии, были самыми длинными в жизни капитана Аелара, командира элитной сотни разведчиков, своим талантом и силой пробившимся из селян в число редких счастливцев, которым была доверена честь представлять народ Лестных эльфов перед Дочерью Короля.

Когда свет утих, слезящимся от яркого света глазам капитана предстала Химико — перемазанная кровью, в разодранном, почти исчезнувшем костюме, но, на первый взгляд, целая.

— Химико... — тихо, хриплым голосом, перехваченным от волнения горлом, позвал Аелар. — Химико... очнись. Пожалуйста, очнись...

Мгновение ничего не происходило, а затем ресницы дрогнули и ее глаза — чистейшая зелень, лишенная зрачка, посмотрели на него.

— Химико...

— Как долго... меня не было? — спросила она.

— Что?.. — почти не слыша, что именно она говорит, переспросил Аелар, все еще не веря, что у него получилось.

— Сколько... меня не было?

-...Несколько часов. Наверное... Я не знаю.

Стоило бы наверно, посмотреть на небо, но Аелар просто не мог заставить себя отвести взгляд, боясь, что вернувшаяся из мертвых эльфийка просто исчезнет, оставив его наедине с расчлененным трупом, кое-как собранным в единое целое.

— Часы...

Аелар едва не отшатнулся, когда ее тонкая ладошка, мазнув его по щеке, нырнула за ухо и, ухватив прядь его длинных (чтобы смягчали удары по шлему) волос, подтянула их к его глазам.

— Часы? — повторила Химико, пока Аелар рассматривал белые, как первый снег, волосы.

— Это были очень долгие часы, любимая...

Глава 1. Драконий край

Часть 1. Онее-сан

Драконье Герцогство сложно назвать многолюдным. Богатым? Пожалуй — эта земля была обильна даже самыми редкими рудами, включая легендарный адамантин; будучи одним из самых активных и сильнейших участников Войны Королей, после победы они утащили себе многие из уцелевших артефактов павших властелинов мира. Могущественным? Сколько угодно — сто шестьдесят два дракона, которых в этой стране было принято называть "полными гражданами", были силой, способной поставить точку в любом конфликте, с любой из стран континента. Но вот "многолюдной" — нет, таковым драконий край не был никогда — слишком мало здесь было земли, пригодной для жизни.

Так что, даже несмотря на свои невеликие размеры, на территории Герцогства хватало мест, в которых разумные не появлялись годами, потому что нечего там было делать — только серый камень под ногами, только крутые склоны гор и зияющие пропасти расщелин, между которыми скорее угадывались, чем виднелись узкие полосы проходимых участков.

Поэтому здоровенная крылатая ящерица, мерно взмахивающая крыльями на высоте птичьего полета, зрелище, вполне привычное для центральных регионов, здесь была чем-то из ряда вон выходящим.