Ксения Юрьевна, боггартесса

В течение ближайшего часа Перси Уизли был отловлен, усыплён и прочитан.

Из памяти Перси боггартесса сразу же выцепила актуальный курс обмена: шестьдесят два с половиной фунта за галлеон. А летом 1991 года галлеон стоил пятьдесят фунтов.

Роулинг положила за галлеон пять фунтов, что при известной цене золота казалось Ксении Юрьевне полнейшим абсурдом. Уж очень мелким должен был в этом случае быть галлеон, диаметром в 2 мм. На самом же деле галлеон был немного больше двух сантиметров в диаметре (как советская трёхкопеечная монета 1961 года). Мировой стандарт золотой монеты. Именно такими чеканились — и до сих пор чеканятся — английские соверены, а также червонцы Российской империи и СССР. Соверены — самые ходовые в мире инвестиционные монеты: 22 мм в диаметре, чуть больше 7 г чистого золота. 9

Полную разборку и сортировку нахватанной инфы Ксения Юрьевна отложила на потом. Уже наступила ночь, надо было по-быстрому обслужить Рона и Лаванду.

Сначала в память Лаванде был внедрён архив с её патронусом. Потом был сон.

Во сне Лаванда Браун гуляла с Роном по берегу озера. Ничего такого. Просто очень приятная прогулка. По ходу беседы Лаванда похвасталась:

— Рон, знаешь, я научилась создавать патронуса! — и показала свою сиамскую кошку.

На это Рон заметил:

— С помощью патронуса можно передавать сообщения, — и показал, как. Этот навык был позаимствован боггартессой у Крауча-старшего.

Да, Ксения Юрьевна помнила, что по канону Рон научился Патронусу на пятом курсе. Но это был сон.

Лаванда получила закладку: утром вспомнить именно этот эпизод; объявить всем: «Ой, девочки, я во сне патронуса создавала!» и показать своё умение; послать патронуса с сообщением: «Профессор Мак-Гонагалл, доброе утро! Это Лаванда Браун. Я научилась создавать патронуса».

Тут же в девичьей спальне Ксения Юрьевна скопировала Гермиону.

Рон гулял с Лавандой Браун по берегу озера. Такого опять же не было. Был разговор.

— Рон, ответь на простой вопрос. Насколько это у тебя серьёзно?

— Да ты... да я... помолвка... да хоть завтра!

— Это хорошо, что в этом отношении ты серьёзен. Теперь я подумаю: а мне стоит с тобой связываться? И решу: не стоит! Хочешь знать, почему? Слушай и не перебивай...

В течении десяти минут все недостатки Рона были разложены по полочкам. И поведение за столом, и манера вываливать, не задумываясь, всё, что взбрело в голову, и отношение к учёбе, и конфликты с Малфоем, и отсутствие жизненных перспектив...

— Ты разве что в шахматы хорошо играешь, да про квиддич много знаешь. А почему ты ни разу не пробовался в команду, если любишь квиддич?

— Метлы нет... и денег...

— Потренироваться и на пробы у Поттера попроси. Что, не даст?

— Э-э-э... даст, конечно.

— Если попадёшь в команду, проблема так или иначе решится. Тот же Поттер поможет, старшие братья. Нельзя вот так просто сидеть на месте и ныть: «Метлы нет, денег нет». Клизмы с имбирём 10 нет, чтобы задницей шевелил!

— Ты... что ты себе позволяешь!

— Рон! Я тебе что три минуты назад говорила? Не ляпай первое, что приходит в голову. Я могу обидеться и уйти. И больше не приду.

— Ну... прошу прощения... я не хотел...

— Я не могу тебе верить, Рон! Я буду смотреть на твоё поведение и решать. Если ты сильно меня разочаруешь, между нами всё кончится. Но я надеюсь, что у нас с тобой есть перспективы. Имей в виду: если я тебя ругаю, это хорошо. Значит, я ещё надеюсь сделать из тебя человека. Бойся, что я отвернусь и перестану тебя ругать! Так что готовься. Буду тебя воспитывать. Согласен?

— Ещё одна мама Молли мне на голову...

— Рон! Опять!

— Извини.

— Ты не ответил.

— Ну, согласен.

— «Ну, согласен» или «согласен»?

— Согласен.

— Молодец, правильно! За это положена награда. Поцелуй меня! — при этих словах вся одежда с Лаванды исчезла. С Рона тоже.

Рон сгрёб Лаванду в объятия, впился в её губы поцелуем... и проснулся.

Для целей Ксении Юрьевны было достаточно отвлечь Рона от Гермионы. Но, в отличие от Рона, Лаванду было жалко. Хотелось дать девушке приличного если не мужа, то приятеля.

Ксения Юрьевна помнила про «клеймо предателей крови». В памяти Крауча-старшего по этому вопросу кое-что нашлось.

«Заразного» статуса «предателей крови» не было. «Предателями крови» называли слишком рьяных магглофилов, которые отказывались совершать обряды годового круга. 11 Если глава рода был виновен перед магией, наказание могло пасть на весь род, но действовало оно в стиле обычных родовых проклятий. Да, род мог прерваться — смертью наследников или рождением сквибов. Но чтобы это передавалось в другие роды — такого не бывало. Молли Уизли была отсечена от рода не из-за боязни Прюэттов пострадать от «предательства крови» Уизли, а попросту за предельно дерзкое неповиновение воле главы. Свести Лаванду Браун с Роном Уизли не значило магически испортить ей жизнь.

Глава 8.

Остаток ночи боггартесса осваивала знания лорда Крауча о Гринготтсе и гоблинах, включая гобледук. Деньги надо было легализовать. Самой тоже надо было легализоваться, и правильный подход к гоблинам тут был решающим.

Попутно прояснился один занимавший Ксению Юрьевну ещё в родном мире вопрос. Оказалось, что гоблины всё-таки не считали своей собственностью все свои изделия. Гоблины могли определять своей магией историю перехода из рук в руки любого из них (в частности, могли отследить циркуляцию любой отдельной монеты). На этом они основывали понятие «честного владения». Честное владение возникало при покупке изделия у гоблинов, или при взятии его «на меч» в честном (по мнению гоблинов) бою или поединке. Значимым был именно способ перехода от гоблинов к магам. Дальше маги могли сколько угодно грабить друг друга или воровать, это для гоблинов было уже не важно.

Те гоблинские изделия, что попали к магам путём, например, мародёрства или грабежа гоблинов во время восстаний, гоблины считали полученными нечестно.

Деньги считались полученными честно, если они попадали от гоблинов к магам из Гринготтса в результате законных банковских процедур.

Договор, заключённый по итогам последнего поражения гоблинов, фиксировал право собственности магов на все гоблинские изделия и все деньги, оказавшиеся у магов на момент его подписания. Гоблинам пришлось пойти на это, но они всё равно вели тайный учёт и могли сказать про любую монету и любую безделушку, честно ли она досталась магам.

Пресловутый меч Гриффиндора был взят с трупа гоблинского вождя после удара многократно превосходящими силами со спины, из засады, но не во время сражения — нечестно. (В сражении засада уже считалась допустимым приёмом.) К тому же этот меч был священной реликвией. Вот почему гоблины мечтали его вернуть и считали себя правыми в этом вопросе, хотя и были связаны договором.

До утра боггартесса освоила гобледук. Разобралась в репертуаре услуг Гринготтса и этикете общения с гоблинами. Обдумала свои первые шаги в банке. Можно было потихоньку вылезать из тёмного угла на белый свет...

К моменту пробуждения студенток четвёртого курса Гриффиндора Ксения Юрьевна зависла в их спальне и с огромным удовлетворением наблюдала за патронусом Лаванды Браун. Мак-Гонагалл прислала в ответ свою светящуюся кошку, которая сказала голосом декана:

— Пятьдесят баллов Гриффиндору, мисс Браун!

На утверждение Лаванды, что она научилась патронусу во сне, Гермиона высказалась:

— Значит, тебе снятся очень хорошие сны!

— Да, мне приснился очень хороший сон!

— И кто же из мальчиков тебе снился? — поинтересовалась Парвати Патил.

Лаванда уклонилась от ответа, и девочки начали с шутками и смехом вычислять, кто мог ей присниться. По случаю субботы 12 и похода в Хогсмид настроение у всех было отличное. Кстати, первым кандидатом был Гарри Поттер, умеющий создавать патронуса.

Надо было проконтролировать Рона за завтраком, но напрягать всю себя такой мелочью боггартессе не хотелось. Простейшим решением было прицепить кусочек себя к Рону, а остальную свою часть отправить в Выручай-комнату на запланированный с утра краш-тест.

Совершенно неожиданно краш-тест начался прямо в Большом зале. Кусок боггарта мог удаляться от другого не более чем на пятнадцать метров в прямой видимости. Ксения Юрьевна уже привыкла к «всемогуществу» боггарта, и это ограничение её расстроило.

Решение было очевидным. Части боггартессы в Большом зале и в Выручайке были соединены тончайшей невидимой нитью из её же «тела». Можно было обойтись и россыпью точек-«ретрансляторов», но работать с нитью было удобнее.

Внешний мир воспринимался как обоими частями, так и нитью по всей длине.

Рон заполучил «аудио-няню». Как только Рон собирался сделать или сказать что-то не то, в его ушах звучал предостерегающий девичий голос, который Рон считал голосом Лаванды Браун. Рона особенно смущало, что Лаванда держалась от него, в общем-то, поодаль, а голос всё равно был слышен как будто рядом. (На самом деле голос был, на случай вмешательства легилимента, сделан «абстрактно-девичьим»; кому конкретно его приписывать, зависело больше от Рона.) Тот же голос пресёк попытки Рона удивиться вслух или выставить претензии Лаванде. В итоге Рон держался в рамках весьма приличного поведения, что не осталось незамеченным соседями по столу, в первую очередь Гермионой.

— Надо же когда-то умнеть, почему бы не сегодня? — повторил Рон за голосом.

Без Драко Малфоя не обошлось.

— Уизли, наконец-то твой папаша-нищеброд вывернул кошелёк и наскрёб денег на учителя этикета! На еду-то у вас осталось?

По совету голоса Рон с насколько мог мерзкой улыбочкой смерил Драко взглядом с головы до ног и обратно. Пока Драко придумывал, чем ответить, Рон заговорил:

— Малфой! По-твоему, лучше, как твой папаша-богатей, выворачивать кошелёк перед самозванцем-полукровкой и получать за это Круциатусы? Вы знаете, леди и джентльмены, — Рон обращался уже ко всем окружающим, а боггартесса позаботилась о Сонорусе, так что слышно было на весь зал, — их любимый и высокочтимый Тёмный Лорд — бастард от маггла и сквибки из выродившихся Гонтов. Томас Марволо Реддл, фамилия папаши-маггла. И ведь был старостой Слизерина и школы, какая честь! В зале Наград есть золотая табличка с его именем.

— Я смотрю, ни Гермиона, ни Гарри не удивлены. Рон, откуда вы это знаете? — поинтересовалась Лаванда Браун.

— Почти всё это мы узнали ещё на втором курсе. Хочешь проверить? Профессор Мак-Гонагалл училась одновременно с Реддлом и тоже была старостой. Спроси её.

— И спрошу! А за что наградили Реддла?

— За что награждают истинных слизеринцев? За убийство и подлость. Он убил студентку. Плаксу Миртл, знаешь такую? И подставил Хагрида. Хагрида исключили и сломали палочку, а Реддла наградили. Хорошо, за Хагрида Дамблдор заступился, он тогда был профессором трансфигурации и заместителем директора. Директором был Диппет, ему было выгодно замять скандал.

Лаванда подбежала к профессорскому столу.

— Профессор Мак-Гонагалл, вы всё слышали? Это правда?

Вместо Мак-Гонагалл ответил Дамблдор:

— Истинная правда, мисс Браун. Моё упущение, что эту награду до сих пор не убрали. Я распоряжусь...

Глава 9.

Распоряжаться было поздно. Наградная табличка Томаса Реддла уже минуту как лежала в сейфе боггартессы. Теперь надлежало поддать ещё огонька.

Профессор Трелони встала, закатила глаза и хриплым, почти мужским голосом возвестила на весь зал:

— Он грядёт... Грядёт подлинный наследник Слизерина... Он уже здесь, с нами, в этом зале... Наследник Слизерина вступит в права и обратит рабов в рабство... Исторгнуты будут и презренны, как прах попираемый... Лорд Слизерин грядёт...

Трелони бессильно опустилась в кресло. Опешивший зал безмолвствовал... Только через пару минут кто-то робко сказал:

— Подлинное пророчество...

Зал как прорвало, все заговорили наперебой. Гермиона задумчиво спросила:

— Интересно, о чём это она? Насчёт рабов? Как можно раба ещё раз обратить в рабство?

— Кое-что знать надо, — ухмыльнулся Рон. («Кое-что» знал лорд Крауч; Рон тупо повторял за голосом «Лаванды». Опять незаметно включился Сонорус.) — Что на самом деле означает метка Упивающихся Смертью? Этой меткой в роду Слизерина клеймили рабов. Заметь, что у самого Тёмного Лорда метки не было. Идиоты, которые приняли метку, не догадались навести справки в Гринготтсе. Гоблинские мастера геральдики эту картинку ещё помнят, а наши забыли. Теперь представь, что наследник Слизерина призывает папашу Малфоя и говорит ему: «Ты — мой раб, вот клеймо». И всё! Раб — это вещь. Ни прав, ни имущества. Он сам — имущество. Жены и дети рабов — тоже рабы. «Исторгнуты из рода и презренны, как прах попираемый». Причём добровольно! Ты знаешь, что все слизеринцы до единого опущены ниже канализации? С рабами нельзя есть за одним столом, а там таких чуть ли не треть.

— Зашкварены, — щегольнула Гермиона блатным словечком.

— Зашкварены, — согласился Рон.

— А разве в магической Англии есть рабство?

— Было. Его не отменили, просто всех рабов отпустили или они выкупились. Теперь снова будет. Попроси девочку из чистокровных, пусть расскажет тебе историю Красотки Розы.

— А кто это?

— Последняя рабыня. Говорят, ещё жива.

— А почему ты не хочешь рассказать?

— Гермиона, мальчику неприлично рассказывать девочке такие истории, — прошептала ей на ухо Лаванда. — Я тебе расскажу...

По памяти лорда Крауча, рабыня по прозвищу «Красотка Роза» в 19 веке специализировалась на предсвадебной тренировке британских магов. («Краткий курс молодого бойца», усмехнулась Ксения Юрьевна). Поскольку раб — вещь, секс с рабом или рабыней не считается изменой. Как секс с куклой. Магический брак или помолвка не разрывается, отката на виновника нет. 13 Плата за «прокат куклы» шла хозяину.

Красотку Розу знал весь магический мир Англии; в очередь записывались даже с континента. (Дед лорда Крауча перед свадьбой побывал у неё.) В конце концов кто-то, до старости не забывший прелестей рабыни, сделал освобождение Розы с солидной суммой подъёмных условием своего завещания в пользу её хозяина. Хозяин не отпустил бы выгодную рабыню, но по такому случаю пришлось.

Роза действительно была последней рабыней в магической Англии. Освободилась она в 1898 году. Предпоследний раб умер в 1881.

(Сведения Лаванды простирались до этих пор, исключая деталь о дедушке Крауча-старшего. Именно это она и рассказала Гермионе. Большего Лаванда не знала, не слышала даже, что Роза, возможно, жива. Так что вернёмся к памяти лорда Крауча.)

В 1994 Розе исполнилось 185.

Она жила в Бразилии, причём выглядела лет на 35—40, и это не было иллюзией. Её занятия превратили её во что-то вроде «магоэнергетического вампира». Секс с молодыми магами стал для Розы эликсиром вечной молодости.