Мертвый лес

— Спи, — а дальше я уже ничего не помнил...

Три часа спустя.

— ... Весь мир вверх дном переверни, но найди мне тех, кто виновен в смерти моего сына! — Пылая яростью и чакрой биджу во все стороны, жена Первого Хокаге со сталью во взгляде смотрела на сидевшего перед ней, по сравнению с ней самой, мальчишку в кресле правителя деревни шиноби Скрытой в Листве. — Сенджу хотят мести. Йоруно хочет мести. Я хочу мести! — Почти рычала она.

— Хорошо, Мито-сама, я сделаю все, что в моих силах... — попытался успокоить стоящую перед ней женщину мужчина.

— Нет! Ты не сделаешь, ты найдешь! Иначе в нашей деревне появится новый правитель! — Прижав своего собеседника просто нечеловечески сильной жаждой крови, с чувством прошипела красноволосая и, развернувшись, вышла прочь, оставив последнее слово и обещание за собой.

— Биджу, — выругался мужчина, вытирая появившийся на лбу обильный холодный пот. Почему-то ему прекрасно верилось в то, что последние слова не были пустой угрозой доведенной до кровавой ярости женщины. И если он не оправдает её ожидания, то слова станут реальностью, пускай это и будет последним, что та сделает в своей жизни. Узумаки никогда не бросали слов на ветер... — Биджу, как же все это не вовремя! — Вновь ругнувшись себе под нос, мужчина трясущейся рукой достал из стола свою любимую курильную трубку, тут же её разжигая. — И вот надо было произойти такому именно сейчас, — вдохнул тот струю тягучего дыма сквозь плотно сжатые зубы. — Сенсей, в такие моменты мне особо не хватает вашей поддержки, уж вы-то знали бы, что делать в таком случае...

Так и продолжал курить мужчина, успокаивая свои нервы, пока спустя короткое время, всего в пару минут, к нему, постучавшись в дверь, зашёл другой черноволосый мужчина.

— Мои агенты не смогли найти тех, кто был бы причастен к этому, — сухо и скупо выдал он. Хокаге заметил, как ходят желваки на лице его друга. Это явно выдавало, что бывший сокомандник Сарутоби, если и не в бешенстве, то явно недалеко от того, чтобы начать крушить все вокруг.

Да, подобное для него было ещё хуже, чем плевок в лицо. Не один год проведя за совершенствованием защиты Конохи от вражеских шпионов, диверсантов и убийц, очень неприятно получить подобный знак того, что все старания, все труды были напрасны. Враг, если того захочет, пройдёт всю оборону с её ловушками, секретами, печатями, даже не вспотев.

Или кто-то помог врагу пробраться? Последнюю мысль Хокаге не озвучил бы ни при каких условиях. Не при Данзо, отличавшимся излишней подозрительностью и паранойей.

— Нам надо выяснить, кто это был, Данзо. Узнать и жестко ответить, — мрачно произнес Хокаге, — Это не просто плевок нам в лицо. Это демонстрация того, что враг может прийти в любое время и убить кого захочет. Даже главу клана Основателей. Такого мы позволить не можем.

Хотя положение Сенджу после Первой войны шиноби было крайне бедственным, все же именно их шиноби и шиноби клана Учиха были на самых сложных и горячих точках фронта. Спасая, зачастую и своими жизнями, других, они день за днем теряли бойцов, но продолжали твердо стоять на своем. За что Хокаге был им сердечно благодарен. Благодаря усилиям этих двух кланов, скрепивших молодую Коноху, удалось выстоять в Большую Войну. Их жертва не должна быть забыта. Именно поэтому клану Сенджу были положены определённые льготы, дабы тот вновь расцвел в прежнем виде. Их сила была необходима Конохе. Их сила была нужна всей стране Огня.

Однако, произошло ужасное. Предательский удар прямо в сердце.

Лучшего момента подгадать для такой пакости было не придумать. В праздник в честь наследника, когда почти все члены клана соберутся в одном месте, а немногие стражники-неудачники, которым не так повезло, как их друзьям, будут охранять слишком большую территорию клановых земель. Слишком большую для такого малого числа бойцов, как сейчас... В общем, никто не заметит парочки первоклассных убийц, что пришли бы для устранения одной или двух целей.

Ах, если бы прошло хоть немного времени, то выросло бы новое поколение клана Сенджу. Но...

— Приложу все усилия, — невозмутимо заметил Данзо.

— Надеюсь, мой старый друг, очень надеюсь на это, — Сарутоби пыхнул трубкой, а его шляпа Каге сползла вниз, скрывая лицо.

Данзо, стоящий рядом, точно знал, что его друг сейчас прикрыл глаза и ударился в воспоминания, размышляя, сравнивая и анализируя. Годы, проведенные рядом с Тобирамой, одним из величайших исследователей, не прошли даром. Впрочем, тем неожиданней был голос друга, сорвавший нарождающуюся мысль:

— Иначе Мито-сан съест нас живьем, сдерет кожу и осыпет наши бренные тела солью, после чего отправит Шинигами на обед.

— Кхе-кхе, — подавился воздухом удивленный Данзо, приходя в себя, — Очень... Апокалиптичный прогноз.

Часть 3

Юная и прекрасная химэ клана основателей Конохи, Цунаде Сенджу, с приятным удивлением смотрела на одну из солнечных полянок, которые больше походили на рай для ботаника. Там, в тени небольших деревьев (ну, по сравнению с теми, что росли в центре деревни шиноби), сидели два близких ей человека. Её любимая ба-сама и мелкий паршивец Наваки. И да, она все ещё не простила ему его выходку с её косметикой, но сейчас не о том.

Но сейчас ее куда больше изумляло и заставляло задуматься, как её младший брат так долго может сидеть в этой неудобной позе для медитаций (да-да, она была крайне неудобной и несмотря на свой опыт в этом деле, гений Конохи в делах ирьениндзюцу так до сих пор не смогла выдержать в ней больше десяти минут), ведь за те полчаса, что она за ним наблюдала, он так ни разу и не пошевелился. А это для маленького ребёнка шести лет, тем более такого активного, как её брат, было крайне необычно. Все же Сенджу почти как Узумаки в этом деле, им лишь бы дай что-то учудить, да куда-то сунуть свой нос, натворить что-нибудь! А если вспомнить свои проказы в этом возрасте, то... Нет! Лучше даже не вспоминать! Совсем-совсем. Для гордости так будет куда приятней.

Цунаде прикрыла глаза и тряхнула головой, резкими движениями выгоняя из головы смущающие мысли. В основном, конечно, о том, как ее наказывали за непослушание, но парочка воспоминаний о проделках, за которые ее так и не наказали, ибо виновника не смогли найти, грели ее маленькое детское сердце ребяческим теплом и задором.

— Ну и долго ты будешь зыркать из-за угла, Цу-чан? — Цунаде была полностью повержена. Красноволосая Узумаки, что сидела с раскрытым свитком в руках недалеко от её брата, чтобы полностью контролировать последнего, (ну вдруг он не медитацией занят, а спит?) развернулась к ней и теперь насмешливо подмигивала.

Цунаде заметила небольшой гибкий прут, что лежал недалеко от бабушки и громко сглотнула. Уж она-то помнила, как больно получить таким вот прутом по заднице или, что ее хуже, по рукам да по пяткам! Подобное очень и очень неприятно. И ведь ни один клановый учитель на ее памяти не брезговал таким! И как только можно наказывать детей таким образом?

Мито, если бы могла читать мысли, с этим не согласилась. Что палкой, что прутом — так приятно бить по пустой голове всяких оболтусов, которые недостаточно хорошо учатся или витают в облаках! Ах, а как хороша для такого обычная линейка, просто сказка. Поколения учителей согласятся с ней, как и многочисленные наставники Цунаде, ставшие жертвой ее розыгрышей.

— Эм, нет, не долго, — тут же нашлась с ответом Цунаде, поглядывая на Мито.

— Тогда не стой там и иди сюда. А то своими взглядами ты только мешаешь Наваки, отвлекая его от полной концентрации на очищении своей пустой головы от ненужных мыслей, — не успела она договорить, как ей тут пришёл ответ, в виде тихого недовольного бурчания.

— И ничего она не пустая. Была бы пустая, не нужно было бы очищать её... Ай! — Тут же схватился за голову братец. Да, бабуля Мито знала своё дело, и молниеносно поразила свою цель грозным оружием массового поражения. Прут ударил точно по лбу ее маленького непутевого братца.

— Концентрация! Держи концентрацию, мой маленький внук. И меньше говори, — растянув свои губы в улыбке, не предвещающей ничего хорошего, Узумаки недовольно посмотрела на сестру юного наследника клана, — Ты все ещё там? А ну живо сюда!

И Цунаде решила, что раз уйти по-тихому уже не удастся, то стоит все же последовать пока ещё доброму совету своей бабушки. А потому быстро подошла с другой стороны от того места, где был грозный прут, при этом весьма настороженно следя за последним. О да, Цунаде прекрасно помнит то ощущение, когда получаешь им по голове, да не только по ней, но и как потом неделю сесть не можешь. В такие моменты в голове уже признанного всеми гениального медика, пускай и начинающего, крутились весьма бредовые россказни старшего поколения, будто Мито-ба-сан этим самым прутом ещё своего мужа в молодости гоняла и его непутевого братца. А уж самые языкастые приплетали это же оружие и к истории запечатывания Кьюби но Йоко. Будто бы она так надавала под хвосты демону, что тот взмолился, чтобы его лучше запечатали, нежели получить ещё парочку ударов. И Первый Хокаге из жалости к демону выполнил просьбу последнего. Но сама Цунаде знала, что это уже слишком большая чушь, чтобы быть правдой. Ведь так же?

— Ты с занятий, Цу-тян? — Поинтересовалась бабушка, имея в виду её занятия с более опытными коллегами в госпитале, которые она старательно оплачивала тем, кто мог научить чему-то новому и чего не было в архивах клана. А таких людей с подобными знаниями было не так уж много, десяток на весь госпиталь.

— Ага, в этот раз мне показали как быстрей и лучше сращивать красные ткани мышц. И должна признать, то, как я делала это до урока, было хоть и на достаточно хорошем уровне, но сейчас лучше и быстрей! Шрамы на коже теперь либо вообще маленькие, либо их нет, — не могла не похвастаться даже в такой малости она. Что-что, а похвалу, тем более за действительно совершенные прорывы и успехи, она любила.

— Это хорошо. Твоё мастерство растёт не по дням, а по часам, моя красавица. Не то что у одного оболтуса, — Цунаде кинула насмешливый взгляд в сторону брата и тот тут же отреагировал на подобную провокацию. Как и ожидалось от него.

— Эй! Я не глупый! Я малень... Ай! — Вновь потер рукой лоб он, когда страшное орудие настигло свою цель. Цунаде хихикнула: ее брату еще далеко до нее в великом искусстве провокаций и шуток.

— Концентрация! Держи концентрацию, внучок! — Насмешливо проговорила Узумаки, вертя в руках гибкий прут, — Ладно, пошли, Цу-тян, оставим этого оболтуса с его новой заботой на пару дней вперед, и нормально поговорим. А ты, Наваки, можешь вставать. У тебя впереди бег на тренажёре, — указала она на появившейся из свитка агрегат, с огромным колесом посередине, которое крутилось, когда по нему бежали. И чем быстрей бежишь, тем быстрей оно крутится. — Двадцать минут средним темпом. Давай-давай, и даже не пытайся подслушать!

— Нет, только не бег! Ненавижу бег... Ай!

— Не спорь, а делай. И помни: 'Рождённый бегать...

— ... кунай в задницу не получит'. Да-да, я помню эту поговорку, — пробурчав что-то про "проблемных" и "цундере", заработав тем самым неизвестно откуда прилетевший шелбан, Наваки все-таки добрался до барабана.

— Главное, помни о дыхании, четыре шага — вдох, ещё четыре шага — выдох, — посчитала должным напомнить ему Мито.

Оставив за спиной явно недовольного таким поворотом событий Наваки, пилящего злобным взглядом ненавистное ему барабанное чудовище, слабый (три раза ха-ха!) пол покинул небольшую полянку. А Наваки начал бег.

'Хорошо живёт на свете

Ви-ни-Пух!

У него жена и дети!

Он лопух!'

Мысленно напевал себе, чтобы хоть как-то отвлечься от ноющих ног, рук, да всего тела сразу! Оно ныло и чесалось! Хотелось вот прямо сейчас взять и прекратить бежать, чтобы хорошенько почесать себя во всех местах, прикрытых эластичными бинтами. Но нельзя. Мито-ба-чан неусыпно бдит, и даже если ты её не видишь, то она прекрасно видит тебя. Гендзюцу, а так же разные дзюцу трансформации ещё никто не отменял. К тому же, после моего первого фиаско с попыткой изобрести велосипед (ну да, возомнил себя самым умным, поэкспериментировать решил, дурак малолетний, а теперь расхлебываю) и последующей за этим выволочкой не только от родителей, но и от бабушки (которую я, честно говоря, немного даже опасался, особенно, когда она слишком мило улыбается). В общем, с того момента вспышки моей личной дурости, идти наперекор умным людям, у меня резко поубавилось желания экспериментировать, по крайней мере, до того, как стану полноправным генином. А то вдруг вместо части сожженных чакроканалов, половина из которых были весьма незначительными и со временем восстановились бы сами, я, например, умудрюсь повредить работу своего очага чакры. Оно мне надо? Оно мне совсем не надо. А потому бежим дальше, напевая песенки о медведе, который очень любил мёд, но на его пути слишком часто попадались неправильные пчелы.

Хм, интересно, а моим будущим детям понравится сказка о шиноби-медведе и сокоманднике его Пятачке, в которой доблестный Пух должен добыть у шиноби-пчел мёд, дабы прокормить свою маленькую скрытую деревню? Весьма сложный вопрос, который меня, кстати, натолкнул на одну весьма и весьма интересную мысль. А ведь в мире шиноби среди самих шиноби нет писателей, среди обычных людей они есть, а среди шиноби нет. Джирайя пока ещё не стал монополистом, ибо пока он, весьма вероятно, даже и не думает о том, чтобы начать писательскую карьеру. Собственно к чему я веду. А почему бы и мне не начать? Что мне мешает? Рецепт успеха я знаю: драки, немного драмы и много секса. То что нужно, дабы отвлечься от трудной работы. Времени у меня предостаточно на то, чтобы сделать себе черновики. Пускай моё хобби, отнявшее у меня прилично жизни в прошлом мире, окупит себя в этом.

Все! Решено! Буду писателем.

"Пуф"

Нога во время бега слегка изменила конечное движение без участия сознания, которое было занято куда более глобальными планами, нежели слежением за правильностью движений ног. И все тело юного шиноби покачнулось, а после пошло кувырком.

"Бах"

— Ай, биджево дерево! — Воскликнул мальчик, когда его многострадальный лоб столкнулся с крепкой корой дерева напротив. — Ай!

— Не выражайся! — Тут же прилетел целебный нагоняй прутом от Узумаки, которая по всём расчетом должна была уже быть в метрах двадцати от ребёнка, — Это дерево ещё твой дед сажал!

— Ай! А это за что, ба-сама? — возмутился мальчик, получив второй удар.

— За то, что назвал меня старой! — Заметила Мито, тряхнув прической, — Я еще в самом расцвете сил, между прочим!

— Но я не называл! Ай! Да сколько можно-то! — получив очередной щелбан, ребенок по земле откатился от заботливой родственницы.

— Не называл? Мне напомнить твои слова? — мальчик испуганным тушканчиком замер, уставившись на маску Ханья, появившуюся за спиной Мито.

— Да, не называл! Как я мог назвать милую, прекрасную сестренку Мито-тян старой? Никак!

— Ну, "сестренка", — хихикнула Мито, — Это ты меня совсем засмущал... Но ты продолжай.