Достойны ли мы отцов и дедов Часть 7

— Допустим, вы правы. Что это меняет?

Полковник устало потер глаза и посмотрел себе на руки.

— Чего вы добиваетесь, Сергей Иванович? Вы же понимаете, с какими силами играете?

— А вы думаете, я за какую-нибудь висюльку на грудь корячусь, или о лампасах на штанах мечтаю, или хочу большую хату, шлюх сговорчивых немеренно и счет в банке? Или кайф испытываю от того, что рулю тут всем и решаю, кому жить, а кому в нашем мире остаться и загнуться? Только не надо думать, что я идеалист.

— Нет. Так не думаю и аналитики тоже. Вот и хочу узнать, что вы задумали?

— Не поверите — ничего не задумал.

— Так чего добиваетесь?

— Я? Хочу просто жить, нормально жить, растить детей и видеть, как живут мои друзья и как они растят своих детей. Все. Мне не нужна власть.

— Понятно. Но что мне делать? Вы же переманили ЧЕТЫРЕ атомных подводных лодки, на которых есть ядерное оружие. И мое руководство вам этого не простит. Это не переманить десяток летунов с семьями, тут другой уровень и соответственно ответ придется держать.

Он прав. Это уже я заигрался и такое точно не простят, хотя сам не предполагал такой реакции, а тут фактически прямое неподчинение. Как оно будет развиваться, не знаю, но скорее всего пока будут молчать и готовить какую-то каверзу, параллельно отрабатывая свой проект. Но когда убедятся, что у них ничего не получается так лихо как у нас, попытаются силой все захватить. А я им однозначно не позволю — устройство для блокировки канала делается весьма легко.

Я уже собирался ответить в привычной манере демагогии, но тут зацепился за фразу 'Что МНЕ делать?'. Семенов то про себя лично спрашивает. Интересно это его инициатива или очередная разработка? В принципе работает по отработанному протоколу — осознал, понял, проникся и присоединился, занял соответствующий пост возле моей персоны, расставил своих людей и в нужный момент открыл калитку для штурмовиков-захватчиков.

А что ответить? Так про наличие у нас технологии телепортации, я сам собирался рассказать, когда буду у них клянчить стратегические бомбардировщики и какие-нибудь ракетные стратегические комплексы чтоб пугать пиндосов на случай глобальной войны. Ну ладно.

— Да, вы правы. У нас есть технология мгновенного перемещения крупных объектов в прошлое, поэтому наши операционные возможности сразу возросли, ну и соответственно ценность перед руководством СССР. А на счет вас лично...

Я задумался. Приближать такого волчару будет огромной глупостью. И так, тех же Лукичева и Щедрого, стариков-разбойников, с трудом удалось загрузить, чтоб не лезли в руководство нашей системы, а от этого будет еще труднее избавиться. Нет спасибо.

— Делайте, то, что лучше всего умеете делать — защищайте Родину. Я переправляю людей в тот мир без всякой платы, главное чтоб там хотели принять. Может вашему руководству именно и не нравится, что это делается БЕСПЛАТНО и мимо их кармана. Ну ушли моряки с семьями, переправлю их в прошлое, пусть люди живут, воюют, зарабатывая себе право жить в том мире. Что в этом плохого? Да, есть определенные критерии подбора переселенцев, но тут не моя вина. Так что, товарищ полковник, вам не о чем волноваться. А вы ждали, что мы так просто ляжем перед вами и в итоге чуть позже, после того как нас используют, просто ликвидируют как секретоносителей. Вот этого я допустить не могу и буду сопротивляться до последнего. Хотите переселяться — договаривайтесь со Сталиным, я кажется, в этом вопросе вам не мешаю. Так в чем проблема то? Жаба давит?

Меня, не смотря на сдержанность, понесло и, кажется, сболтнул лишнего, но Семенов все прекрасно понял и все так же спокойно меня рассматривал.

— Я понял, вашу позицию, Сергей Иванович и постараюсь ее с соответствующими пояснениями довести до моего руководства.

— А вы не думали свою семью переправить в тот мир, а полковник? — задал я неожиданный вопрос.

— Вы ж там были. А хотите, после того как восстановится работа канала, я вас в Аргентину свожу. Там сейчас лето. Красота. Мы там с семьями два дня отдыхали, пока спецы Судоплатова страну ставили на уши и вскрывали немецкую разведсеть. После этого вы не захотите сюда возвращаться, уж поверьте. Теплое море, фрукты, чистый воздух и никаких ламп дневного света, кондиционеров, имитаторов запахов со сменными картриджами и замкнутых пространств. Найдете себе работу по специальности. Люди вашего уровня подготовки и главное опыта, ой как нужны...

Я глубоко вздохнул: утомил меня этот разговор, а судя по лицу полковника, он непробиваем. Ладно.

— А по поводу лодок... Раз ваше руководство в одностороннем порядке пытается договариваться со Сталиным, минуя нас, то и мы считаем, что некоторые вопросы по переселению людей можно не согласовывать с вами. А для себя лично, для своей совести задайте вопрос.

— Какой?

— А как там в бункерах на севере народ живет? Подумайте с чего моряки все побросав, бросились сюда. Наверняка уже запасы заканчиваются, дети болеют, эпидемия самоубийств. А тут Григорьев наверняка прислал видеофайл о своем путешествии в прошлое, с намеком, что всем места хватит. Это при том, что я к этому не имею никакого отношения. Даю слово офицера.

Ой как ему это не понравилось. И он, и я понимали, что до этого мы были в некоторой степени соратниками, а теперь становились партнерами, которые рано или поздно должны будут вцепиться друг другу в глотку. Поэтому он надолго задумался, пытаясь принять решение. Я смотрел на его застывшее усталое лицо и пытался понять, о чем он думает. Хотя вряд ли смогу его просчитать. Будем судить по поступкам.

— Хорошо, Сергей Иванович, я вас понял.

На этом мы и расстались, но когда Семенов уходил, он бросил короткую фразу, которая в принципе немного меня успокоила.

— Может вы и правы, Сергей Иванович. Наверно нужно взять семьи и в Аргентину, чтоб понять, что для нас лучше. Что-то подустал я...

Странно было слышать от такого железного человека, как полковник Семенов, такие слова.

Когда я вернулся в бункер, меня встретили мои соратники, которых весьма насторожил повторный визит Семенова.

Дегтярев, выслушав запись беседы, прокомментировал.

— Лихо ты его. В принципе правильно, вот только морячки, конечно, выкинули фортель. Такого никто не ожидал. Наверно народ реально приперло, что бросили все и пошли неизвестно куда.

— Я тоже думаю. Но если ситуация будет так развиваться нас скоро начнут жестко прессовать.

— А что насчет Семенова? Тебе не показалось, что под конец он был весьма искренен.

— Может быть, но он профессиональный разведчик и имитировать разные схемы поведения его специальность. Сейчас сложился очень серьезный расклад и от него лично тоже много чего зависит. Поэтому этим телепостановкам я бы сильно не верил.

— А что ты говорил относительно их технологий?

— За последние полгода параметры канала изменились, и мне приходилось постоянно перенастраивать установку. В итоге я разработал несколько дополнительных систем, что позволило устанавливать стабильные пробои и соответственно есть идея как другим забить эту возможность.

— Ты можешь отслеживать, если кто-то пользуется каналом?

— Сейчас — да. И при желании поставлю блокиратор — пусть мучаются.

— Да, Серега, умеешь ты людям пакости делать.

— Почему пакости? Мы монополисты и по закону жанра должны это поддерживать, иначе сметут.

— Это понятно, а что на счет запланированной экспедиции в 1914-й?

— Все в силе. Так что по одному, осторожно, переезжаем в Перевальное, пока я там настрою систему.

Через четыре часа, демонтировав в Молодежном фокусирующий цилиндр, я перебрался в бункер в Перевальное и занялся привычным делом — настройкой системы переброски в 1914-й год.

Рядом как всегда находились Санька и Егор Карев, которые, то попеременно, то вместе обеспечивали мою безопасность. Артемьев осторожно завел очередной душещипательный разговор, при этом я был точно уверен, что это одно из заданий нашего маленького женсовета — моей супруги, Катьки Артемьевой, жены Олега, Татьяны и наших медиков — Маринки и Оли, у которой в последнее время происходили весьма непонятные конфликты со Строговым.

— Командир...— начал Санька, подовая рожковый ключ на тринадцать, — тебе не кажется, что мы превращаемся в какие-то автоматы, которые мотаются по разным временам, воюют, бьют морды, захватывают продукты, горючее и решают какие-то глобальные проблемы...

Я вздохнул.

— Санек, давай без этих заходов. Сразу говори, что там наш женсовет через твою Катьку осторожно хочет довести. Ты ж меня знаешь, не люблю, когда пытаются на подкорку всякую левую инфу закидывать.

Вот стервец, даже не запнулся и, ухмыльнувшись, продолжил.

— Командир, женщины возмущаются, что мы заигрались с перемещениями о времени, с войнами и собственно забыли, ради чего это изначально было затеяно. Реально какие-то автоматы стали. Ни секса, ни любви, только автоматы, танки, стрельба и спецоперации.

— Понятно, значит женщины подняли вой, что мы мало уделяем им времени?

— Да, Командир. Пока дело до ультиматума не дошло, но выходные и отпуска надо предусмотреть. Но главное, что в таком режиме люди или ломаются, или чтоб спустить пар бросаются на все, что двигается или подсаживаются на наркоту. Мы и так за тобой в последнее время относительного этого присматриваем, Командир.

А то я не видел. Вот ведь темнилы. Жена каждый раз вроде как незаметно роется в разгрузке в поисках шприцов и чуть ли не обнюхивает на предмет левых теток.

— Интересно, а недавно в Аргентине что было?

— Говорят — мало!

— Ох, какие они. Хотя, правы. Реально заигрались, надо как-то отдохнуть, а то сам чувствую, что уже на грани. Еще чуть-чуть и сорвусь.

Глава 3

Как хорошо. Снова лето, лес, тепло, птички поют, где-то в вышине шумит ветерок, раскачивая верхушки деревьев. Запахи буквально сводят с ума, и мы, по-настоящему, испытываем удовольствие от этого выхода. Вот что интересно, в той же Аргентине так же было великолепно и чарующе, но то была экзотика, которой быстро пресыщаешься, а тут, если можно так сказать, своя среда обитания, привычная для наших организмов. Как-то еще до войны со мной служил полковник Мешков, который долгое время по службе находился на Кубе, в совершенно непривычном для нас климате, что существенно сказалось на его здоровье, не смотря на вроде как райские условия проживания. Поэтому, если будет возможность выбирать, то я лучше поживу здесь, а не в Аргентине, и мои соратники, как ни странно, разделяли мои взгляды. Субтропические болезни, паразиты, насекомые — многие с трудом адаптируются к другому климату.

Мы снова шли по густому лесу Восточной Пруссии, прислушиваясь к окружающей обстановке, но канонады уже не было слышно, что говорило о том, что война ушла из этих мест. Судя по тому, что глобальный радиоперехват давал только распечатки немецкой переписки, мои послания не дошли ни до Самсонова, ни до Реннекампфа и 1-я, и 2-я русские армии были разгромлены, как и в нашей истории, хотя я нечто подобное и предполагал. Вон Сталину при более совершенной и гибкой системе государственной безопасности пару месяцев пришлось проверять и перепроверять наш статус, а тут институт власти настолько закостенел, что я просто терялся в догадках, как мы в нее скрытно интегрируемся.

Обойдя точку выхода по спирали и выяснив, что никакой непосредственной угрозы нам нет, мы забазировались, расставили сигналки, несколько радиоуправляемых мин, стали обсуждать дальнейшие действия. Дегтярев, загоревший во время своего путешествия в Аргентину как коренной идальго, присевший возле большого раскидистого дерева, с интересом поглядывал на меня, ожидал продолжения.

— Ну что Серега будем делать дальше?

Я то уже все продумал, поэтому наблюдая за возящимся возле поваленного дерева, которое могло бы стать для гипотетических нападающих хорошим укрытием, Санькой Артемьевым, и поэтому случаю устанавливающему там какую-то взрывоопасную штуку, проговорил.

— Ищем следы штабс-капитана Мещерского. Судя по моему знанию истории, его Невский полк должен был как раз прорываться недалеко от этого леса, значит, если он выжил, то рано или поздно здесь появится.

— А если нет?

— Тогда будем искать другие контакты. Тут немцы много пленных собрали, можно попытаться освободить и обработать офицеров по нашему выбору. Хотя, самый оптимальный вариант, привлечь летательный аппарат и отвезти маяк куда-нибудь в центральную Россию, а еще лучше в Сибирь.

— А как же твой план выйти на окружение Кайзера?

— Сначала надой Кайзеру навешать люлей, а уж потом идти на переговоры, иначе уважать не будут и просто не поверят без соответствующих доказательств. В политике все так же, как у 'правильных пацанов' — уважают только силу.

Мы просидели несколько часов, выкинув дополнительную антенну, прослушивая радиотелеграфные переговоры немцев, и ради интереса пытались их раскодировать с помощью ноутбука. Что-то взламывалось, что-то нет, в зависимости от усердности немецких шифровальщиков, но пока приходилось прохлаждаться, ожидая появления штабс-капитана.

В такого рода отдыхе прошли сутки, при этом здесь поочередно побывали и наши жены, и Маринка с детьми. Почти курорт, с учетом того, что рядом разворачивались грандиозные сражения, полностью меняющие политическую картину мира. Я вспомнил, как совсем несколько месяцев назад мы вот так выгуливали детей под Могилевом 41-го года, в окрестностях которого шли тяжелые бои, а здесь вроде все поспокойнее. Мировая война еще не достигла того уровня ожесточения, как в привычных нам сражениях. Первое время еще будут пытаться соблюдать рыцарские правила и не уничтожать пленных, но чуть позже, пойдут в работу танки, отравляющие газы и массированные авианалеты и концлагеря.

Отправив в передовой дозор обеих Артемьевых, незаметно для себя, разморенный на теплом солнышке я задремал. И ведь главное никто не трогал, наверно решили дать выспаться и если честно, давно так хорошо не спал. Но всему хорошему приходит конец.

Я проснулся от того, что меня осторожно тряс Егор Карев:

— Товарищ подполковник, товарищ подполковник.

Открыв глаза, я увидел довольное лицо Дегтярева, который только недавно смотался обратно в бункер и хлебал из котелка свежий наваристый борщ, приготовленный для всей нашей группы его Татьяной.

— Что случилось, Егор?

— Артемьев вышел на связь. В нашу сторону движется отряд человек двадцать в русской форме.

— Понятно.

Я включил радиостанцию.

— Бычок, это Феникс, что у вас?

— Группа русских солдат и офицеров. Восемнадцать человек. Много раненных, троих несут на носилках. Одна женщина, точнее девушка. Идут медленно — видно, что устали.

— Наш знакомый?

— Да, вижу. Голова перевязана, его поддерживают под руки, очень похоже на контузию. Идут в нашу сторону.

— Понятно. Мещерский решил спасти людей и как Моисей повел их к нам.

— Это не все, за ними тут взвод фрицев увязался.

— Спецы из ягдкоманды?

Хотя сам ухмыльнулся, какие в это время зондеркоманды и эсесовцы, вот что значит долго в 41-м прожил. Санька не понял моей оговорки и серьезно ответил.