Стражи беспорядка

— Что?! — перешла на ультразвук подруга. — Три тысячи?! Три тысячи штрафа?! Да за что!

— Может быть за то, что ты облапала 'Книгу желаний' и призвала гулей, которые слегка повредили музей? — предположила Алиса.

— Да ну даже не заметно же, — Альфа обиженно ткнула в некогда пробитую стену. — За что три тысячи-то.

— За нарушение общественного спокойствия, — похлопала ее по плечу Лиска. — Крепись.

— Оплата по квитанции в любом офисе сбермагбанка, отлично. Прекрасно, — Альфа, ворча, затолкала хорька в рюкзак, выругалась, когда он опять выпал с другой стороны через прогрызенную им же дырку, сжала того под мышкой и отправилась 'заедать горе халявной жратвой, ибо после оплаты этого грабительского штрафа денег на оную не останется!'

Мы на всякий случай обошли музей еще пару раз, высматривая Громова, затем опросили смотрителей, не пропало ли чего, и, получив отрицательный ответ, расслабились. Громов все же не идиот, чтобы красть артефакт средь бела дня в толпе разнообразных магических большинств и меньшинств.

Альфа.

Музей закрылся, и Алиса благословила нас на путь домой. Стас умчался за горизонт на своей 'галке', Алиса вызвала такси, предложив мне составить ей компанию, но я сморщила нос и решила, что даже от лучших друзей иногда надо отдыхать. Поэтому уверенно направилась в метро. Прокатившись трижды по кольцевой с мирно спящим на коленках хорьком, я успела пять раз дать его погладить детишкам, три раза сказать, что он не любит пиво, когда нетрезвая компашка решила его хоть чем-то угостить, а кроме пива ничего не оказалось, и даже один раз с ним сфотографироваться.

Хорьки это такая редкость, конечно. Особенно сейчас, когда их начал заводить себе каждый третий. Впрочем, возможно мой внешний вид тоже этому способствовал: 'девочка с разноцветными косичками и смешной зверюшкой'.

Из метро я пошла самым заковыристым маршрутом. Прошла мимо 'Сансары', где недавно выступал Денька, вывернула между двумя высотками, и уже хотела было направиться к парку, как из переулка услышала голоса.

И в нос мне ударил отвратительный васильковый запах. Я поморщилась, искренне пожалев, что на улице было слишком тепло, чтобы носить шарфы, которые хоть немного, но спасали в таких ситуациях, и сбавила шаг, стараясь ступать как можно тише.

Выглянув из-за угла, я даже еле сдержала полупобедный-полуудивленный писк. В компании свежего призрака (чем свежее — тем сильнее васильковая вонь, как показала моя практика) на границе между светом фонаря и поздневечерной темнотой стоял знакомый силуэт. Громов!

Я прислушалась.

— ...иначе за что я тебе плачу.

— Это то, что нужно! Клянусь!

— Смотри мне, если что — я знаю как тебя найти, — Громов сверкнул глазами в мою сторону, я резко отпрянула к стене. Вроде не заметил.

— Обижаешь, я тебя не подведу! Но и ты не забудь про свое обещание.

— Исчезни!

В подворотне воцарилась тишина. Я даже зажала себе ладошкой рот и нос, чтобы не издать случайно лишних звуков. Васильковый запах потихоньку исчезал, кроме редкого тихого шелеста гоняемых ветром бумажек, больше не доносилось ни звука. Громов наверняка уже переместился, как говорили ребята, уж что-что, а это он делать умеет мастерски.

— Давно не виделись, — внезапно прозвучало над ухом, и я совершенно бескультурно взвизгнула, отскочив в сторону, точно ошпаренная. Предательский хорек мигом переметнулся на плечо Громова под мой негодующий взгляд. — Да не пугайся ты так.

— Я... я... я случайно мимо проходила... — зазаикалась я.

— И случайно решила подглядеть, чем занимается в темном переулке привлекательный молодой человек, — улыбнулся во все тридцать два зуба Громов.

— С призраком, — едва слышно буркнула я.

— Товарищ мой, — гордо сообщил Громов. — Друзей, знаешь ли, не выбирают. Хотя — кто как не ты это знаешь. Ну что, на чай пригласишь?

— Друзья не обрадуются, — я бы, пожалуй, даже кинулась сейчас бежать, если бы на плече у Громова не обосновался мой зверь, а сам мужчина не был довольно сильным магом.

— Еще как обрадуются! Уж поверь мне, — и в мою сторону метнулась раскрытая ладонь. — Не стесняйся. Хотя ты так забавно это делаешь.

— Я понять не могу, — отстранилась еще на пару шагов я, и голос мой уже зазвучал увереннее, — что тебе нужно от меня? И от нас вообще? Если ты нас преследуешь — то для чего? Хочешь избавиться? Так по одиночке разве не разумнее?

— Да бог с тобой, зачем мне сейчас от вас избавляться, когда только самое интересное начинается, — усмехнулся он, почесав Хорьку макушку. Зверь довольно зажмурился. Вот продажная шкура...

— Тогда что?

— Помощь мне ваша нужна. Такой ответ устроит? — усмехнулся Громов.

— Наша помощь? — неуверенно повторила я. Врет же?

— Да-да, ваша помощь. Удивительно, правда? — его ладонь все еще была протянута ко мне. — Долго я так стоять буду? Рука затекает.

Если бы он действительно хотел от нас избавиться, как я уже заметила, то наверняка бы сделал это сразу. И возможно не сам. Такие 'красавчики' руки не марают, а обычно подсылают каких-нибудь прислужников делать грязную работу по устранению конкурентов и противников.

Я его слишком не знала в отличие от сотоварищей. Будь сейчас на моем месте кто-нибудь из них — наверняка бы сразу разгадали его замысел и даже придумали, как сбежать. А я даже не в курсе, что у него за магия!

— Ты как ребенок, — всплеснул руками Громов, после чего резким движением сам схватил меня за запястье и мир вокруг закружился, точно в центрифуге.

Я выпала коленями на холодный грязный пол, и уперлась в него руками, пытаясь восстановить дыхание и одновременно с этим удержать в себе все умятое на банкете. Перед глазами все еще плыли закрученные в спирали желтые полосы фонарей, перемежающиеся с темно-синим небом, больше всего напоминая собой 'Ночь' Ван Гога, а земля, казалось, идет волнами, так и норовя меня опрокинуть на бок.

— Ну ты как? Живая? — с легким сожалением в голосе проговорил Громов.

— Вопреки твоим стараниям... — тяжело дыша, проговорила я, и осторожно, по стеночке, встала.

Мы были прямо перед дверью нашей квартиры.

— Ты с ключами или позвоним? — как ни в чем не бывало поинтересовался мой спутник.

Этот вопрос озадачил даже меня. Одно дело открыть дверь самой и ввалиться со словами 'Ребята, а у нас сегодня гости!', другое — позвонить в дверь и позволить сразу разглядеть гостей в глазок.

— Что же ты сразу в зал не перенес? — вопросом на вопрос отозвалась я.

— И сразу получить порцию розовых соплей от Алиски? — усмехнулся он.

Под розовыми соплями он, видимо, имел ввиду какую-нибудь очередную Лискину волшебную бурду.

— А от вашего Баюна мне как минимум надо блок секунд десять ставить, — договорил он. — А у меня после перемещения слегка заторможена реакция. Усыпит и поминай как звали...

Проблема решилась сама, когда дверь распахнулась без нашего вмешательства. На пороге, держа в каждой руке по склянке, возникла Алиса. Громов моментально провел ладонью, обрисовав в воздухе дугу, и оба флакона оказались у него в руке.

— Это я так понимаю хлеб, — мужчина поболтал одной склянкой у Лисы перед носом, — а это — соль? — он поболтал другой. — Какие вы гостеприимные, ребят.

— Ты!... — Алиса аж воздухом поперхнулась. — Какого...

— Скучал, страшно, невыносимо скучал, — активно закивал головой Громов. — Так мы войдем?

И не дожидаясь ответа, он обошел Алису, скинул туфли в прихожей, как порядочный человек, и развалился в кресле, закинув ноги крест-накрест на журнальный столик, хорек тут же свернулся в клубок у него на коленях.

В воздухе повисло легкое напряжение, я не сдержавшись, зевнула. Ноги стали точно ватные, по организму прокатилась волна слабости, веки потяжелели...

Алиска вдернула меня за шиворот в квартиру, и наваждение резко прошло.

— Ну Стас, ну ей богу, — негодующе изрек Громов. — Ты бы хоть своих пожалел. У вас же поди квартира-то зачарована, чтобы своих случайно не околдовать, а вот на пороге-то уже небезопасно...

Стас не был любителем длинных бесед с врагами, поэтому потерпев фиаско с его усыплением, и чуть не вырубив при этом меня, ринулся врукопашную.

Хорек плюхнулся на пол, обиженно покрутил мордой и удалился в мою комнату, мол, позовите, когда закончите. Держа Громова за грудки, Стас уже было замахнулся, как вдруг меня что-то дернуло:

— Да подождите вы, он к нам по делу! И он нас не тронет!

Откуда во мне вдруг взялась такая уверенность, я понятия не имела. А с другой стороны мы так старательно искали этого Громова эти дни, что сразу бить ему лицо, когда тот явился добровольно было как минимум по-варварски. Пусть сначала изложит суть проблемы, а потом мы уже решим, что с ним делать.

Если, конечно, успеем с ним что-то сделать.

— Ты с ума сошла? — спокойно поинтересовался Стас.

— Вы же хотели его найти. Вот, я нашла. Исправила, так сказать, свою дневную ошибку, когда упустила.

— Исправить одну ошибку — другой? Ор-ригинально, — Баюн пнул холодильник, Громов усмехнулся, поправив рубашку, и вернувшись в кресло.

Это же надо, так напрашиваться на битье морды лица. Коли уж на первый взгляд он мне даже показался (отдаленно, и на 'первый взгляд' ключевое словосочетание!) своеобразно очаровательным, то сейчас, пока главной угрозы физической расправы он ожидал именно от Маевского, меня так и подмывало со всей силы одарить его вешалкой по затылку. Судя по лицу Лисы — не меня одну.

— Да вы проходите, не стесняйтесь, — проговорил Громов, посмотрев сначала на нахохлившегося в углу Стаса, потом на слегка растерянную в прихожей меня и, наконец, на слишком показательно спокойную Алису, наклонившуюся на комод у выхода. — Чай, кофе? Я бы вот от чая не отказался. С лимоном. Лисёнок, не сгоняешь? — он подмигнул Алисе, подруга практически зрительно вспыхнула, но сдержала себя в руках:

— Либо ты переходишь к сути вопроса, либо — до свидания, — отчеканила она.

Мысленно я пририсовала подруге зализанную челку и усы короткой щеточкой под носом — и этот диктаторский тон прекрасно дополнил сей красочный образ.

— Как неродные, ей богу, — не унимался Громов.

Если он хотел продемонстрировать нам 'я такой неопасный, видите, я даже могу быть милым и тупенько пошучивать (умненько-то вы все-равно не поймете)', то он уже явно перестарался.

В мою душу начало закрадываться странное подозрение, а оттого уже вновь воспылав любопытством, скинула ботинки и прошествовала к дивану, плюхнувшись туда напротив Громова, и не хуже Алисы, произнесла:

— У тебя пять минут. Слушаем.

Стас.

Мы несколько лукавили. Отношения с Громовым были чуть более давними, чем знала Альфа, и плохими они были отнюдь не изначально. По крайней мере, если вспоминать время года за два-три до нашего знакомства с Алефтиной.

Тогда мы были 'пятеркой' Астафьева. Я, Беловы старший и младшая, Игорь Казанцев и — Руслан Громов. Громовым Астафьев гордился почти как родным сыном до тех пор, пока на одном из поручений по вине Громова мы не лишились Игоря.

Когда началось разбирательство, Руслан продемонстрировал всю свою натуру, сославшись на то, что виной всему Астафьев, да еще и предъявил Собранию какие-то доказательства (увы, нас в курсе дела не особо старались держать, и все процессы проходили за закрытыми дверями). После чего гордо удалился из нашей внезапно превратившейся в тройку пятерки, прихватив с собой значительную часть дел клиентов, тем самым унеся у нас из-под носа наш основной заработок, и грохнув базу данных.

К каким ухищрениям пришлось прибегнуть Астафьеву, чтобы сохранить должность Капитана подразделения и не вылететь из организации — уму непостижимо. Но два месяца мы восстанавливали базу, пытались вернуть клиентов, что было не так просто, учитывая, что Громов отметился и там, и идти к нам снова возжелали немногие. Когда репутация частной службы украшена 'чернухой', пусть даже это лишь слухи, люди начинают непроизвольно обходить ее стороной.

Мы с Денисом лишились официальной работы, Алиса осталась в организации секретарем Сергея Петровича, поскольку терять нас как боевые единицы Астафьев не хотел, но повторения инцидента с Казанцевым — не хотел еще больше.

А раз мы не состоим в штате — то и ответственности за наши жизни Астафьев не несет.

Денис тогда скептично хмыкнул, и поинтересовался, если Алису засосет в ксерокс, то будет ли это считаться потерей кормильца, и полагается ли ему какая-нибудь компенсация в этом случае. Любви брата и сестры мог позавидовать каждый.

Стоит ли говорить, что около трех месяцев мы чуть ли не подножным кормом питались, живя втроем на зарплату секретаря, ожидая, пока конфликт утихнет, к нам снова потянутся люди и захотят нам платить.

А сколько раз Громов уводил клиентов у нас из-под носа, какие только подлянки не строил Астафьеву и нам по совместительству — не сосчитать. Из 'гордости отдела' превратился в 'грозу всей организации', изрядно подпортил нам всем крови, став самым обычным, классическим злодеем.

Неудивительно, что к его персоне теперь вся наша служба питала особую любовь, и это его появление спустя год, да еще и по заверению провидцев, с какой-то корыстной целью, нас крайне настораживало.

А когда наш враг вваливается в наш дом с просьбой помочь — тут сложно сохранить здравый смысл и адекватное восприятие ситуации в целом.

Глядя на эту рожу, мне каждый миг представлялось, как будут хрустеть его кости под моими кулаками, как он будет истекать кровью из сломанного носа, каким жалким и никчемным он будет в этот момент, как будет просить, чтобы я прекратил, ныть, умолять...

— Стасямба, прекрати так смотреть, — наигранно испуганно произнес Громов. — Хоть мысли читать я еще не научился, но чувствую, что ты мне слегка не рад.

— Слегка? Да ты...

Стасямба. Помнится, это слово Руслан придумал использовать в духе 'На абордаж!' в честь того, что будучи тем еще дистрофиком (когда это было-то!) и без активных боевых способностей я постоянно лез вперед, отчего приходилось всем дружно бежать меня спасать.

А произнести укоризненно 'Стасямба...' получалось куда дольше и укоризненнее, нежели просто 'Стас'.

— К делу, — внезапно рявкнула Альфа.

Видать девочку зацепило, что ей хотели выговор устроить, решила продемонстрировать, что так мало того, что было задумано, так еще и насчет Громова она была права.

Наши последние встречи перед его исчезновением ничем хорошим не обернулись тоже. Он называл нас астафьевскими шавками, и напоследок отправил меня и Дена в неоплачиваемый отпуск (конечно неоплачиваемый, официально работы ведь у нас уже не было) на соседние больничные койки — одного с гипсом в половину грудины и руку до локтя, второго с переломом бедра.

Слава целителям и зельеварам, в том числе и Алиске, которая втихушку таскала нам под видом куриных бульончиков какие-то свои отравы. Отвары, то есть. К полной жизни нас вернули за пару недель, но, как говорилось в анекдоте, 'осадок-то остался...'.

— Помогите найти артефакт, — спокойно произнес Громов, точно любимый сосед, что зашел за парой щепоток соли.