Арктический Удар

— Да тут много на что тянет.

-Что сильно побились, придется возвращаться.

-Да есть немного, пару недель у стенки придется постоять, но тут совсем другое и в этом надо разобраться.

-Да что тут может быть другого?

-А вот сейчас мы и должны выяснить. Ты осмотрел потерпевшего?

— Да в принципе все в порядке, наглотался воды, шок, несколько царапин да ссадин и большой синяк на спине, переломов нет. Но, похоже, ударился головой обо что-то, не в себе он, дикий какой-то. Хотя на голове ни ссадин, ни шишки, — заключил наш эскулап.

— Четверть часа в воде? — усомнился Петрович. — Рановато, чтобы рехнуться. Чай, не десять суток на плоту в одиночку.

-Представляете, его двое матросов держали, пока я осматривал — так не давался же. Похоже, это немец, немецкий не спутаешь ни с каким языком. Орал "нихт, нихт" и ещё что-то вроде "хиль-фэ"! Ну и "найн, найн", это-то я и без перевода понял, так как эти слова не раз слышал в кино. Я не знаю, что на него нашло, но он решил, что с ним что-то ОЧЕНЬ плохое хотят сделать. На органы пустить или кастрировать, например — вставил шутку доктор. Сейчас вроде успокоился, но все равно, вы только посмотрите на него, глаза из орбит выскакивают, всё время крутит головой, то и гляди, отвалится. Твердит что-то одно и то же на своём собачьем языке, а что это он там лает, надо нашего снабженца спросить, он знает немецкий.

-Значит, немец говоришь. Так у нас есть спец по немецкому.

Старший мичман Сидорчук, срочно зайти в медблок, — раздалось по громкой связи.

— Командир, мы это, получается, яхту с немцами утопили? — задал вопрос Князь. И каково лешего они тут делали. Им что тут тропики, решили под северным солнышком понежится. И все же, откуда они здесь взялись, вот будет шуму на всю округу, и нас за яйца подвесят, мало не покажется.

-Князь, а почему ты решил, что это яхта была? — задал вопрос Петрович.

-Так по его виду. Обросший, загорелый и почти голый. Видно путешествовали. Вначале были где-то на юге, а потом решили на северную природу посмотреть.

-А я полагаю что это был какой-то рыбацкий сейнер. Хоть наши, хоть норвежские рыбаки почти поголовно не бреются когда путина. Голый — так мы его из воды вытащили, он её там и сбросил, чтоб на дно не уйти.

-Да-да, рыбак в белой рубашке. А загорел он, когда сельдь ловил. Этот загар он приобрёл не на севере, а где-то на юге, на пляже.

-А что Петрович — встрял я в дискуссию старпома с доктором — в чем-то логика нашего доктора верна. Но я могу сказать точно, что это была не прогулочная яхта. Если только у этой яхта нет броневого пояса. Ты бы посмотрел, какая вмятина у нас на рубке от столкновения. А насчет загара ты правильно подметил. А теперь Князь держись за переборку, не поверишь, но мы сейчас находимся где-то в теплых краях, за тысячи миль от дома.

-Как за тысячи? Какие тысячи. А мы что, разве не в Баренцевом море?

-Нет, Князь! Чего-чего, а Баренцевым морем тут и не пахнет и как определился наш штурман, мы где-то в Атлантике, у берегов Америки.

-Ну не х... себе, и как мы сюда попали?

-Сами в шоке. Знать бы, как это всё произошло. Не часто лодка за мгновение перемещается за тысячи миль. И природу этого феномена, никто не сможет объяснить, по крайней мере, никто из находящихся на борту подводной лодки. Доктор, у тебя есть чего-нибудь успокоительного, микстура, таблетка или другая гадость, чтобы прийти в себя после таких известий, а то шарики за ролики заскакивают, серое вещество в голове вскипает. Князь! Ау. Очнись. Так у тебя есть что-то от стресса или нет.

После минутной задержки, переваривая только что полученное известие, доктор, глядя куда-то в стенку, словно к чему-то, прислушиваясь, сказал:

-Самое лучшее лекарство от всех стрессов — мензурка спирта, командир. А может быть, и две.

-Ты опять со своими шутками.

— Какие уж тут шутки командир, после таких известий. А как же этот, он-то тогда откуда?

-Сейчас расспросим, может, он что-то знает и расскажет.

-Михаил Петрович — это наш "Комиссар" подключился к разговору — я не совсем понял, но вы только что упомянули про какую-то Америку.

-Да, Валентин Григорьевич. Вы не поверите но по каким-то неведомым нам природным или дьявольским причинам, я не знаю, как это ещё назвать, мы оказались в Атлантике, где-то недалеко от берегов Северной Америки .

-Как у берегов Америки!? Но это же не возможно! Всего-то три часа прошло после погружения, а вы уверяете, что мы всплыли у Америки да ещё кого-то, утопив при этом. Вы только представьте, что о нас скажут, если мы об этом доложим наверх? Да нас после этого всех посчитают, мягко говоря, не в себе, и упрячут в психушку.

-Я Валентин Григорьевич очень хорошо представляю, что там могут о нас подумать. А то, что нас посчитают всех сумасшедшими это ещё полбеды, а могут ведь посчитать и предателями решат, что мы переметнулись к матрасникам, прихватив в качестве пропуска подводную лодку с немалыми секретами на борту, плюс спец боеприпас.

Елизаров от этих слов просто опешил, его лицо от "Праведного гнева" побагровело, и он что-то хотел возразить. В этот момент за спиной раздался голос мичмана Сидорчука — Разрешите товарищ капи... — но тут же замолк от моего жеста. Он глядел на нас, явно не понимая цели вызова, потом перевёл взгляд на потерпевшего.

-"Чего это "Комиссар" так раскалился" — подумал в этот момент мичман, глядя на Елизарова. "Похоже, "Затычка в заднице" влез не туда со своими советами и наш командир высказывает тому всё, что о нем думает. Не ко времени я заявился, надо было ещё на минутку задержаться пока тут командиры выясняют отношения". "А это и есть тот матрос, которого выловили из воды" — решил мичман, разглядывая пострадавшего который забился в угол кровати и широко раскрытыми от ужаса глазами взирал на всё происходящее. "Он что, принимая нас за племя людоедов, которые сейчас подвесят его на вертел и начнут поджаривать".

— Богдан Михайлыч, — обратился я к мичману — ты у нас на немецком хорошо говоришь?

Мама в институте немецкий преподавала так и меня поднатаскала, говорила что в жизни пригодится. Объяснится с немцем, я могу вполне свободно.

-Вот и проверим. Как оказалось, это мы немца выловили, и теперь хотим поговорить с ним, но вот с языком у нас полный триндец. Расспроси его, с какого он судна, что здесь делали, сколько их было, куда шли, ну и всё такое.

Поначалу мичман ничего не мог добиться от этого чокнутого. Тот таращил глаза и молился чему-то. Через пару минут немец что-то начал тараторить от чего наш мичман стал удивленно на нас смотреть.

-Михайлыч в чем дело, что он там тебе лопочет?

Однако его ответ нас вверг в шоковое состояние. Оказывается, мы протаранили немецкую субмарину (и откуда, только она здесь взялась). Большего добиться, пока не удалось.

Ну, всё. Приплыли. Пипец котёнку, срать не будет — изрёк Петрович, — теперь точно с дерьмом смешают. Весь цивилизованный мир, будет вопить, что русские пиратством занимаются, и с Германией отношения могут испортиться.

А, может, этого фрица отправим к Нептуну, а сами рвем когти до дому, — снова пошутил доктор, — нет человека, нет проблем. А чтобы не всплыл железку на ноги.

-Князь, помолчи, без тебя тошно, ещё ты со своими приколами

-А что, всего-то полдня, как вышли из базы. Да за это время мы сюда не только дойти, долететь не смогли бы. Уходим обратно на базу, пусть доказывают, что это мы здесь были — высказался Петрович. А насчет вмятины так мы об айсберг стукнулись.

-Да вы что такое говорите, мы все можем под трибунал попасть, — негодовал комиссар, — как можно, поначалу спасти, а потом взять и снова утопить человека.

Я понял, мои офицеры решили немного разыграть нашего комиссара, поэтому отвернулся, чтобы он не заметил улыбки на моём лице и ещё больше не разошелся.

-Так! Все, пошутили и хорош. Что будем делать? Положение-то хреновое, давайте, думайте, как будем выпутываться из этой ситуации. Вот что мичман, расспроси его подробнее обо всём, надо узнать, какого черта они здесь делали, и что за лодка у них была? Мы до самого столкновения её не обнаружили. Неужели новый тип покрытия, который ни на одном экране не отражается. Чуть из-за них лодку свою не угробили. Здесь что, какие-то маневры с америкосами проходили? А мы из-за них должны делать ноги, Карибский кризис им в якорь, пока весь их флот не сел нам на хвост за потопление немецкой подлодки в территориальных водах америкосов.

-Мичман Сидорчук, ты, когда немца допрашивать будешь, до смерти не забей, — пошутил наш доктор. Ну не может он без шуток.

Хотя, глядя на нашего снабженца, любой бы поостерёгся с ним связываться: рост под два метра, кулаки, как пудовые гири, косая сажень в плечах, в рубочный люк с малым зазором проходит.

-Гитлер капут, Гитлер капут, — залепетал наш немец на корявом русском подходящему к нему мичману,— меня не надо убивать, он есть простой моряк, я есть призвать с торгого судно. Я есть бывать ваш страна до война.

Ну не фига, так этот гаденыш по-русски залепетал. С чего бы это? Оглядываюсь.

-Князь, твою мать! — вырвалось у меня. А доктор разложил на столике свои самые жуткие инструменты. Непосвященного вполне может принять их за пыточные. А этот ещё медленно их перебирает, задумчиво поглядывая на "клиента". — Прекрати, а то его сейчас кондратий хватит!

-Да я просто так, решил протереть немного от пыли.

— И где это он нашёл у себя в отсеке пыль, приколист хренов.

Немец, наконец, заговорил с мичманом, глядя на него, как кролик на удава. Мичман нам переводил. Мы вытаращили глаза на немца. Надо было как-то всё переварить, а в голове проносились всякие сумасбродные предположения. Начиная от того, что мы все чем-то надышались, и у нас глюки, до пресловутых зелёных человечков из космоса, с их экспериментами, и до конца света, который так все ждали в этом году. Хотя, возможно у немца и впрямь крыша съехала после того как мы его яхту, или что там еще, утопили, и он себя героем кригсмарине вообразил? Или это мы повалились в прошлое, или немцы попали к нам в будущее, или мы и немцы в параллельном мире. Надо срочно выяснять.

-Что это за херню он там несёт, какой на хрен Гитлер, и что за фигня? Немедленно выясни.

Из рассказа немца выяснилось, что сейчас лето 1942 года. А это значит, пошел второй год ,как Германия напала на Советский Союз. После того как в декабре получили по мордасам под Москвой, фашисты повели наступление на юге и теперь рвутся к Волге в районе Сталинграда, захватили Крым, окружили Ленинград. Ну, в точности как в нашей реальности. Сам он штурман на подводной лодке минном заградителе U-215, которая вышла в первый и последний для неё поход к берегам Америки более месяца назад. Видимо, лодка нами протаранена случайно, после чего, собственно, затонула. Всей субмариной куда-то провалиться — этого уж точно никто из нас не ожидал. У-у, вот это мы попали.

-Да-а, доктор, после того, что мы сейчас услышали, тут одной стопкой не обойтись, да и стакана мало будет. Поллитровка явно бессильна.

-А выпить-таки не помешает командир. Наливай, док — и это сказал наш комиссар — борец за нравственность.

Я посмотрел на него и понял, передо мной совсем другой человек, не тот, что пришел к нам в команду. В глазах вспыхнул огонек, некий азарт. Я тогда не понял причину столь приподнятого настроения. Это выяснилось потом. Док протянул мне мензурку, а Григорича предупредил, что он получил укол седативного успокоительного, потому пить ему нельзя. Тут я кое-что вспомнил:

-Богдан Михайлыч! Что он там сказал насчет штурмана.

— Так он, собственно, и есть штурман той подлодки.

— Значит, штурман. Тогда он должен знать, куда нас забросило. Сан Саныч, зайди в медблок, — вызвал я по телефонной связи.

Пока дожидались Саныча, наш немец видя что его пытать никто не собирается, немного пришел в себя и успокоился. Он уже осмыслено разглядывал все и всех. С любопытством смотрел на приборы и предметы, находящие в медблоке. Но вот пришел и наш штурман, и немец опять подобрался, ожидая, что последует дальше.

— Саныч, вот он — штурман с подлодки, — кивком показал я на спасенного моряка, — поговори с ним.

-Откуда!?

-Всё верно Саныч, ты не ослышался, вот он штурман с подводной лодки, — делаю жест рукой, чтобы остановить встречный вопрос готовый сорваться с уст Саныча, — фашисткой Германии.

Сан-Саныч секунд пятнадцать молчал, обводя всех взглядом, думая, что его разводят, и кто-то смехом сейчас это выдаст. Но все были серьёзны. Наш комиссар вообще прибывал в прострации под действием лекарства. Вскоре он уже спал.

-Что ты, как рыба на суше рот раскрываешь. Ничего же не слышно. Мы, кстати, не менее тебя ах... удивились, когда все это услышали. Даже наш "Уважаемый" "Комиссар" дал добро на употребление спирта в лечебных целях.

-Командир, какая на хрен Германия, да ещё фашистская, когда на дворе 2012 год. Они что, где-то до сих пор все скрывались? Я слышал, да все, наверное, об это слышали. Ещё с пятидесятых годов слухи идут, будто бы у них база где-то в Антарктиде подо льдом была или до сих пор есть. Туда ещё Гитлера хотели в 45-м на подлодке переправить, да его из окружённого Берлина не смогли вывести. Так это что, они оттуда?

-Нет, Сан Саныч, это мы сюда.

-Как сюда, куда сюда, я что-то не пойму.

-Ладно, не буду я тебя мучить, это мы провалились в прошлое, и сегодня третье июля 1942 года.

-Без балды? Или всё же прикалываетесь.

Без балды Саныч, без балды. И какой резон нам прикалываться, ты же сам был наверху и всё видел своими глазами.

— Не фигово девки пляшут!

— Вот— вот, и у нас такое мнение. Давай Саныч, порасспроси этого немца, где именно мы вынырнули. Нам надо знать хотя бы примерное место в приделах десяти миль, а не пару лаптей по карте которые укажут на центр Африки.

Штурман, стал расспрашивать немца, а мичман переводить. Уже через пару минут Саныч рассказывал, что узнал от немца.

-Командир, теперь мы знаем примерную точку нашего нахождения с погрешностью в полмили. Как мы и предполагали, находимся у берегов Америки, а со слов немца в пятнадцати милях восточнее Бостона в заливе Массачусетс. Я предлагаю, осторожно спустится на шесть миль южнее, там есть очень приметный мыс с маяком, тогда у нас будут точные координаты.

-Давай спустимся, посмотрим, правда, это или нет.

Оставив немца в медблоке и предварительно вызвав лейтенанта Малышева, присмотреть за ним, сами направились на центральный пост. Через пятьдесят минут Саныч уже высчитывал наши координаты.

Я до последнего не верил, всё надеялся, что это ошибка. Но нет, мы находились на расстоянии видимости с мысом. Да, это Атлантика и вот оно побережье США. В какой-то паре миль от нас прошел, коптя небо угольным дымом, старинный пароход. Старинный для нас, но, возможно, вполне себе современный для 1942 года, хотя и не наверняка. Я наблюдал в перископ, за всем, что происходило на воде и над ней, и никак не мог поверить, что все это правда. Однако, после того как наша радиотехническая служба поймала радиостанцию, где передавали новости о героической борьбе англичан в северной Африке и тяжелом положении русских на фронте, сомнений не осталось. Значит все это, правда. Мы поневоле стали понемногу верить в реальность происходящего.