Теперь стало ясней ясного, что идти на юг, значит совершить самоубийство. Оставалась только Александрия, судьба которой была неизвестна. Болтаться дальше в море они не могли, если еды было предостаточно, то пресная вода на кораблях быстро кончалась и портилась, трюмы то были набиты людьми под завязку. Можно было попытаться бросить рабов в море и на остатках пресной воды дойти до Занзибара, но ветер был не попутный, а на веслах могли хорошо идти только 6 боевых кораблей александрийцев. Можно было попытаться прорваться в бухту Неарха, но имея всего 6 боевых кораблей и 69 неповоротливых грузовых против сотен быстрых лодок "краснозубых", которые будут в прибрежных рифах безнаказанно лавировать, это тоже походило на еще один способ самоубийства.
Наконец один грек рассказал, что можно пройти в Александрию не через бухту, а посуху, высадившись на восточный берег Коккиво. Так у них есть шансы использовать в бою всех бойцов. Решено было высадиться на берег всем, из кораблей и грузов соорудить лагерь, а после, встав колонной и прикрывшись щитами прорваться в Александрию.
Главное держать в джунглях строй. В случае неудачи можно было отступить в укреплённый лагерь и попытаться связаться с антакаранами, которые хотя бы могут спрятать поселенцев в своих пещерах. Корабли не успели приготовиться к выполнению задачи, а план уже полетел в тартарары.
Возле острова Нгазиджа один за другим появились пятнадцать боевых кораблей к которым тут же присоединились все лодки "краснозубых". Построившись в линию они не торопясь начали обходить эскадру с наветренной стороны, чтобы использовать в бою не только вёсла, но и паруса. Шансы на победу в этом морском сражении стремительно устремились к нулю.
Шесть боевых кораблей против пятнадцати свежих, да еще и сотен юрких лодок полных "краснозубых", это был явный перебор. Один из пятнадцати боевых кораблей медленно, не подняв парусов, на одних вёслах двинулся в сторону сгрудившихся грузовых судов. На носу приближающегося корабля стоял бородатый человек в полном боевом доспехе гоплита, но без шлема и с пальмовой ветвью в руках. Боодес перешел на боевой корабль Алкамена и они так же на вёслах двинулись навстречу судьбе.
Встреча
Когда суда приблизились, бородатый человек спрыгнул на палубу корабля Алкамена и отбросив пальмовую ветку плюнул прямо под ноги присутствующим. Боодес и Алкамен шарахнулись от него как от прокажённого. Это был Павсаний собственной персоной и зубы его были абсолютно кроваво-красного цвета как и плевок.
— "Скажи, Алкамен!", — взревел Павсаний. "Ради Посейдона, что ты тут вытворяешь?!" А дальше на них обоих обрушилась отборная ругань Павсания. Мало того, что они обстреляли высланные их встречать лодки союзных анталоатров, так их корабли торчат уже четвёртый день у острова Нгазиджа, нервируя правительницу анталоатров.
Но чашу терпения переполнил рейд боевого корабля Алкамена к Тиру и берегам сакалавов. С этого корабля обстреляли ни в чем не повинных сакалавских рыбаков на виду у изумленных тирянцев прямо в их бухте, потом корабль пошел на юг, расстреливая все встретившиеся лодки сакалавов. В результате в Александрию потоком пошли гонцы, послы и жалобы, сначала от правительницы анталоатров, затем от сакалавов, а потом и от тирянцев, которые согласно союзным договорам должны вступить в войну на стороне сакалавов, так как на тех напали. С Тиром оборонительный союз у Александрии и нападение на Тир это нападение на Александрию. И вот он, Павсаний, вынужден, оставив один боевой корабль стеречь вход в бухту Неарха, идти сюда во главе всего боевого флота и решать эту проблему.
Остолбеневшие Алкамен и Боодес слушали ругательства Павсания, а потом Боодес не нашел ничего лучшего как спросить, почему у всех зубы красные. Оказывается, сразу после отплытия Алкамена и Боодеса на север, сакалавы начали выменивать у горных племен замечательную штуку — бетель (местный орех с известняком и другими ингридиентами завернутый в лист местного же растения). При жевании бетеля выделяется красный сок. Бетель почти мгновенно распространился по всем поселениям сакалавов, от них был выменян тирянами, а от тирян его получили анталоатры и александрийцы. В течении короткого времени к бетелю пристрастились все и он стал чем то обыденным. Теперь все знали, что "краснозубые" просто жевали бетель перед боем, так как он притупляет боль.
Теперь пришла пора говорить обруганным Боодесу и Алкамену. После их сбивчивого рассказа Павсаний долго хохотал глотая слёзы. Правительнице анталоатров были направлено в дар много разнообразного железного оружия, тканей и других даров, включая и драгоценные смолы с острова Диоскорида.
Корабли получили свежую воду не высаживаясь на острова и сразу же разделившись пошли одни к Тиру, а другие к Александрии. Население встретило их с ликованием, все бросились сгружать груз с кораблей.
Теперь население Александрии выросло сразу на две тысячи в основном греков. Тир же, приняв 3500 финикийцев, 1000 ремесленников-рабов, 500 переселенцев-вавилонян и 2-3 сотни чернокожих женщин вырос до семи с лишним тысяч населения и почти сравнялся с Александрией.
Всем рабам Боодес даровал свободу, но они должны были отработать ее, прожив на острове Нусибе три года и выполняя любые заказы "совета мудрых". Вавилоняне-поселенцы могли поселиться, где пожелают, но их предупредили о судьбе персов и вавилонян, поселившихся на Коккиво и они предпочли остаться на Нусибе, поселившись компактно в отдельном квартале Тира, который так и назывался с этого времени вавилонским кварталом.
Сразу же по прибытию экпедиции жизнь в Тире закипела, были построены верфи и кузницы. На верфях сразу же заложили несколько боевых кораблей и пять грузовых морских судов для диоскоридцев.
Теперь в гавани Тира весь день шумел рыбный рынок, сакалавские и финикийские рыбаки продавали дары моря с утра до вечера. Там же недалеко начал возникать и рисовый рынок, а также лавчёнки продавцов бетеля и принадлежностей к нему, а это были всевозможные плевательницы, щипчики для раскалывания ореха и ножички для его измелчения. Вавилонские переселенцы оказались завзятыми садоводами и огородниками, в результате в разных местах острова были посажены: дыни, арбузы, яблони, груши, сливы, гранаты, миндаль и даже сахарный тростник и хлопчатник.
Александрия же открыла первую школу для детей эллинов, а также общественный театр. В обоих городах вверх поднимались стройные колонны храмов богам. Строили склады и амбары для продуктов. В Александрии появились первые шерстяные ткани из овечьей шерсти.
И несколько слов о рабстве.
На самом деле к вопросу о рабстве и греки и финикийцы подходили практично, раб — это неплохой товар, особенно если это красивая девушка или крепкий юноша. В то же время для роста колоний необходимы были люди свободные и умеющие выполнять какие-либо работы профессионально. Профессиональные воины — самый востребованный класс в колониях, в принципе не могут быть рабами, они свободные люди и за свое мастерство и работу требуют плату. Моряки и рыбаки — тоже желательно свободные и профессиональные сословия, потому как кому нужен раб, который в любой момент может поднять паруса и исчезнуть за горизонтом. Можно приковать раба к веслу, но от этого он ни рыбаком, ни моряком не станет, он станет просто веслом, вернее его частью. Крестьянин или пастух, да тут можно было бы на тяжелых работах применять рабский труд, но...! Кругом необъятные джунгли, беги не хочу. Тем более, что привозные рабы мрут от болезней, а местные жители почему то в рабы записываться не торопятся. У греков было известно классическое рабство, когда человека рассматривают как вещь, на Востоке раб был скорее неполноправным человеком, а основную массу трудяг составляли свободные общинники. Начинающееся соперничество между городами Тир и Александрия поставили остро и вопрос о рабстве как таковом и каждый решил его по своему. Александрийцы всех эллинов признали свободными и не подлежащими продаже в рабство даже за преступления и долги. Все же остальные, которые были для эллинов варварами, могли быть рабами и хозяин мог сделать с ними, что угодно. Рабам александрийцев было трудно сбежать от хозяина, в море господствовали корабли эллинов и их союзников, по суше эллины граничили только с антакаранами, которые обязались ловить и передавать беглецов обратно в Александрию.
Тиряне изначально отставали от Александрии по количеству населения и в то же время большая часть финикийцев, особенно из второй экспедиции, были первоначально рабами, причем рабами-профессиональными ремесленниками. Чтобы закрепить их за городом и заинтересовать в дальнейшем труде, в Тире вывели свою формулу рабства. Раб — это человек, который временно лишился некоторых прав в силу стечения неблагоприятных обстоятельств. Следовательно, в любой момент раб мог обратно стать свободным человеком, выкупившись или отработав положенное время или совершив благое деяние на пользу города Тир или просто потому, что его выкупил кто-либо и отпустил на свободу. Отсюда начались ограничения в правах хозяев. Убить раба теперь было нельзя безнаказанно, ведь он был таким же человеком, тем более полуправным. Дети рабов автоматически становились свободными. Брак со свободным делал раба тоже свободным. Освободить раба считалось добрым делом, хотя раб и обязан был быть благодарен хозяину за свое освобождение. Например, бывший раб мог отказаться свидетельствовать против своего хозяина в суде из благодарности за освобождение и ему за это ничего не было. Развился целый класс "общественных рабов" которые принадлежали не конкретному человеку, а городу Тиру, соответственно любой свободный тирянин мог нанять такого раба для своих нужд, заплатив в казну города за его работу по установленной городом цене. "Общественный раб" считался имуществом города и имел право заниматься любым делом, дающим ему еду (город не обязан был его кормить). Наниматель должен был обеспечить общественному рабу питание, одежду, обувь и лечение. Благодаря "общественным рабам" казна Тира быстро пополнялась, а в городе появился целый класс профессиональных работников, готовых приложить свой труд за вознаграждение.
В то же время в колониях сложился и класс наемников, которые жили на средства городов, которые нанимали их на военную службу. В основном это были греки и македонцы, но им было всё равно за кого воевать. И так как у Тира казна была побогаче, соответственно многие наемники начали переселяться из Александрии в Тир. Или на близлежащие острова.
Новые разногласия и новые походы.
Некоторое время в колониях было спокойно, новые колонисты из второй экспедиции пополнили население и началось освоение близлежащих земель. Но вскоре у александрийцев появилось золото и дела пошли наперекосяк. Золото принесли на обмен антакараны, к которым оно попало от горных племен живущих южнее то ли в результате набега, то ли еще как. Золотая лихорадка поразила бездельничающих наёмников Александрии и они начали собираться в поход на юг, но антакараны дать проводника наотрез отказались и скрылись в своих лесах. Вскоре вести достигли ушей тирян и они также заинтересовались золотом. Тиряне попытались узнать о золоте от сакалавов, но всё чего добились это сведения о горных племенных, живущих высоко в горах за непроходимыми джунглями. Александрийцы в свою очередь получили информацию от своих шпионов, о том, что тиряне через сакалавов интересовались золотом. В общем Александрия предъявила Тиру ультиматум о выдаче информации о местонахождении золота. Александрийцы припомнили Тирянам, что во второй экспедиции последние выкупили куда больше рабов, чем эллины. Тиряне не могли выдать, то чего у них не было и ответили вежливым отказом.
Александрия начала готовиться к войне, но Тир был к ней совершенно не готов, потому тиряне направились к некоторым наиболее влиятельным представителям "совета десяти" своих представителей, которые показали гранаты и договоры с Диоскоридой на изготовление пяти кораблей и оплату черным жемчугом и договоры с ростовщиками Вавилона, на взятые долг деньги. Естественно почти все гранаты перекочевали в карманы влиятельных представителей "совета десяти" и Павсаний яростно выступил против похода на Тир. В результате вновь поднялся вопрос о хлебе насущном нормы выдачи которого начали падать и в Александрии и в Тире. Желающим повоевать, предложили организовать поход на "краснозубых", но он так и не состоялся, потому как воевать без добычи как-то скучно, а какая добыча с "краснозубых" кроме новых шрамов.
Решено было организовать новый поход на север за хлебом и поселенцами.
Тиряне выставили как обычно целый флот из 50 грузовых судов, 10 из которых должны были вернуть их владельцам в Вавилонию, а 5 передать диоскоридцам, также добавили финикийцы и 2 новеньких боевых судна, фактически оставив Тир без защиты с моря. Боодес не стал возглавлять экспедицию, но дал капитану одного торгового и двум капитанам боевых судов секретные инструкции.
Александрийцы выделили 30 грузовых и 8 боевых кораблей и лично Павсаний возглавил экспедицию.
В этой экспедиции впервые приняли участие анталоатры, которые во множестве нанимались моряками на корабли и к тирянцам и к александрийцам. Кроме того у тирян на кораблях плавали и сакалавы.
Третья экспедиция, дождавшись попутного ветра, дошла до Занзибара, оттуда к Диоскориде и оставив 5 диоскоридских кораблей разделилась 40 кораблей пошли в Египет, а 45 в Селевкию.
В 292 г. до н.э. корабли прибыли часть в Египет, а часть в Междуречье. В этот раз флот Тира уменьшился на 10 кораблей, которые пришлось отдать их хозяевам, тирянам пришлось раздавать долги и проценты, которые набежали почти за два года. Местные купцы быстро взвинтили цены на хлеб и рабов. В общем, пшеницу пришлось покупать втридорога, а на покупку рабов денег почти не осталось. Ушлые тиряне смогли неплохо поторговать грузом бетеля, который мгновенно распространился и в Вавилонии и в Египте как новая заморская диковинка. Тиряне и в этот раз предпочтение отдавали рабам-финикийцам, многие бедняки взошли на корабли попытать счастья, туда же устремились и авантюристы всех мастей, наемные солдаты и проститутки, разорившиеся должники и беглые дезертиры. Даже беглые рабы находили себе место в трюмах. Местные власти избавлялись от взрывоопасного элемента, а вот уход беглых рабов и некоторых должников их обозлил не на шутку. Вдобавок местные политики недвусмысленно дали понять, что дальнейшие экспедиции могут проходить, только в случае если колонии определятся с верноподданством, а именно хотя бы номинально признают власть либо Селевка, либо Птолемеев.
Обратное плавание прошло почти без эксцессов, но на острове Занзибар Павсаний ссадил часть особобуйных эллинов (около пяти сотен) и образовал из них постоянную колонию, оставив им запас продовольствия и других припасов. Это было прямым нарушением равновесия на море, но тиряне смолчали. Во-первых, Боодеса с нимим не было, а во-вторых, у тирян был собственный секретный план.
При приближении к островам анталоатров десятки кораблей растянулись, одни отстали, другие спеша домой, наоборот ушли вперед. В этот момент оба боевых корабля тирян и один тяжелый грузовой корабль сначала поотстали, а затем, выдвинув весла, дружно поменяли курс и пошли вдоль берега Африки на юг. Их исчезновение было не сразу замечено, а потом александрийцам не было дела до тирянских судов, а тиряне почему-то помалкивали.
