Хозяева южных морей

Последнее путешествие Неарха.

Неарх — полководец, мореплаватель и сподвижник Александра Великого.

Реальная история

Выходец с Крита, житель Амфиполя, один из ранних товарищей и самых деятельных соратников Александра Македонского, Неарх был другом детства Александра. Александр назначил его сатрапом Ликии и Памфилии в период 334 до н. э. — 329 до н. э. Во время индийского похода 327 г. он был хилиархом (высокий государственный пост при особе царя) царских щитоносцев.

При возвращении греческого войска из Индии в Малую Азию Н. был назначен командиром всего греческого флота и получил приказание исследовать береговую полосу Индийского моря вплоть до Персидского залива. В сентябре 325 г. Н. выехал из устья Инда и, после многих опасных приключений, пристал к берегу Карамании, у устья реки Анамиса, на расстоянии пяти дневных переходов от места стоянки царя, который вскоре после отплытия Н. потерял из вида флот и крайне беспокоился об его судьбе. Оказалось, что Александр, во время перехода по пустыне Гедрозии, потерял почти 3/4 своего войска, между тем как флот невредимо дошел до Персидского залива. Радость царя при встрече с Н. была до того велика, что он не соглашался больше подвергать своих моряков опасностям морского путешествия; но Н. убедил царя дозволить ему отправиться к Тигру, вдоль восточного берега Персидского залива, и счастливо совершил этот переход.

После этого Н. принял новое поручение царя — исследовать берега Аравии и Африки, но смерть Александра расстроила план экспедиции. После смерти Александра Н. достались в управление Ликия и Памфилия. В борьбе диадохов Н. не принимал участия, хотя стоял на стороне Антигона. Последнее упоминание о нем в истории средиземноморья датируется 312 г до н.э.

Криптоистория (флот в обмен на провинции)

В 301 г до н.э. в битве при Ипсе Антигон потерпел поражение от коалиции других диадохов и был убит. Победители поделили его владения. Сильнейший из них, Селевк контролировал практически весь восток империи Александра от Индии Чандрагупты до Киликии Деметрия.

В 299 г. до н.э. Деметрий Полиоркет уступил ему Киликию, а сам отправляется в Грецию. Теперь соседом Селевка стал Неарх, владеющий Ликией и Памфилией. Прямая аннексия опасна, остальные диадохи были бы против очередного усиления и так сильнейшего Селевка. К тому же, в этом же году Лисимах заключил династический союз с Птолемеем и присоединение к ним Неарха представляло опасность. Селевк уже видел, от каких случайностей зависит судьба царств и владычеств, и не хотел рисковать. Он решил тихо договориться с соседом.

Неарху был предложен полностью снаряженный флот с припасами и людьми в обмен на его провинции на юге Малой Азии. Флот снаряжался (благо, на всех границах было затишье) в Индийском океане, чтобы у Неарха не появилось соблазна договориться с Птолемеем, Кассандром или Лисимахом, а заодно чтобы не дразнить подозрительных соседей. Все траты брал на себя Селевк, получив без боя провинции он выигрывал куда больше.

Неарх принял это предложение, потому что понимал, что против Селевка ему не устоять, к тому же он устал от дрязг между наследниками Александра. Он решил поверить морю.

Договор был заключен и весь 298 г. до н.э. в персидском заливе строился огромный флот. К осени 297г. он уже был полностью снаряжен и готов к отплытию. Он включал в себя 40 боевых кораблей с 5000человек на борту и 90 грузовых с 6000 человек и множеством припасов и разного скота: коней, коров, овец, коз, свиней, ослов и даже верблюдов.

На флоте собралось: 1500 моряков, из которых 1000 были финикийцами и 500 греками; 5000 воинов (2000 греческих наемников, 2500 македонцев от Селевка и 500 персов); 4000 колонистов (700 ликийцев и памфилийцев из сатрапий Неарха, 1000 сирийцев, 300 вавилонян, среди которых были и еврееи, а также 2000 персов, мидийцев, парфян от Селевка, желавшего под благовидным предлогом избавиться от неспокойных элементов).

Было там и 500 женщин, подруг офицеров и для обслуживания экипажей.

После создания флота перед Неархом стоял выбор: восток, или юг. Неарх помнил, с каким трудом давалось покорение западной раздробленной Индии Александру, а у него теперь было сил куда меньше, Индия же, по словам Селевка, объединена Чандрагуптой. Оставался путь на юг. Неарх планировал основать свое царство, найдя подходящее место в Африке, сперва заложить колонии, потом постепенно привозить девушек и новых колонистов из Вавилонии.

Дождавшись попутного ветра, флот вышел в море и ...

Альтернативная история (хроника великого плавания)

Август 297г до н.э. Экспедиции повезло, она вышла из Персидского залива незадолго до начала периода попутных зимних муссонов которые и подхватили их около экватора. Приаравийская часть была сочтена слишком близко к Птолемею, ссориться с ним не хотелось, а союзников не намечалось, и флот пошел дальше на юг вдоль побережья Африки.

Как бы не так!

330 г. до н. э. По совету Аристотеля его ученик, Александр Великий (Македонский), посылает отряд греков-земляков Аристотеля для захвата Сокотры и обеспечения доступа к лучшему в мире алоэ. Греки вытесняют с острова индусов, называвших остров 'Двипа сукхадхара' ('остров блаженства') и называют его Диоскорида по ассоциации с прежним названием и в качестве посвящения Диоскурам — братьям Кастору и Поллуксу, которые, в соответствии с греческой мифологией, покровительствовали мореплавателям.

ок. 916 г. — в своем повествовании 'Мин ахбар ас-син ва-ль-хинд' ('Из новостей Китая и Индии') один из первых арабских путешественников исламского времени Абу Зейд аль-Хасан бен Язид ас-Сирафи сообщает, что после победы Александра над Дарием Аристотель, состоявший в постоянной переписке с правителем Македонии, посоветовал тому найти и захватить остров Сокотра, поскольку 'на нем есть места, где растет алоэ, важное лекарственное снадобье, без которого лекарство не может быть совершенным. Аристотель посоветовал вывезти с острова его жителей и поселить там греков, которые охраняли бы его и отправляли бы это снадобье в Сирию, Грецию и Египет. Александр выселил жителей с острова и послал туда группу греков. В то же время он приказал правителям провинций, которые со времени смерти Дария повиновались одному ему, заботиться об охране этого острова.' Ас-Сирафи сообщает, что потомки тех греков, которые затем приняли христианство, живут на острове 'до сего времени вместе с прочими (жителями острова)'.

Так что, отдохнув на острове Диоскурия и пополнив запасы пресной воды, экпедиция Неарха двинулась на юг.

Дальше пошли экваториальные леса, где основывать царство станет только самоубийца или местный. Флот все шел и наконец вышел к нынешнему мозамбикскому проливу, где и были обнаружены острова населенные странными людьми, вышедшими бесстрашно на диковинных двойных лодках навстречу кораблям Неарха.

Страница раздела форума fai.org.ru — здесь кончается текст взятый с общего форума и начинается собственно иная история.

Люди эти нисколько не напоминали грекам негров, которых доставляли на невольничьи рынки из Африки. Наоборот отличались они светлой кожей и прямыми темными волосами. Одеты они были в светлые одежды — ламба. Островитяне называли себя Анталоатра — "народ, живущий за морем" (конечно греки об этом не знали и назвали этих людей анталоатры). Правила анталоатрами женщина. Первый, и как потом оказалось, самый большой из данной группы островов, местные жители называли Нгазиджа. Анталоатры оказались очень дружелюбным народом предложившим пресную воду, странное белое зерно (рис), местную рыбу, черепах и свежепойманных на острове птиц. Судя по возвышавшемуся из зелени леса конусу остров был явно вулканический. Лодки анталоатров мастерски провели корабли экспедиции через прибрежные рифы в спокойные гавани которым остров изобиловал. В нескольких прибрежных деревнях, сошедшие на берег, пришельцы увидели странные большие прямоугольные дома на сваях-бревнах с высокими коньками крыш, покрытых пальмовыми листьями. Местные жители из кожи вон лезли, стараясь накормить заморских гостей и всячески им угодить. Впервые попробовали будущие колонисты и кокосовое молоко из орехов.

В основном занимались местные жители рыбалкой, охотой и собирательством, зерно (рис) выменивали на соседнем острове. Кое-как объясняясь жестами, гости узнали от хозяев о большой земле на востоке от острова, населенной племенами говорящих с островитянами на одном языке людей.

На следующий день в сопровождении местных рыбацких лодок корабли экспедиции Неарха поплыли мимо острова Мохели к следующему острову Ндзуани, где их уже ждала правительница анталоатров и более многочисленные жители Ндзуани. За время дневного пребывания на острове Нгазиджа ушлые вавилоняне заприметили у местных кроме странного зерна еще и поделки из драгоценного красного дерева, причем выспросив анталоатров, поняли, что ценное дерево в изобилии растет на острове Нгазиджа и других островах. Правительнице анталоатров были поднесены в дар ткани, оливковое масло, вино, изюм, инжир, финики и изделия из стекла. Больше всего поразил правительницу вид живого верблюда и других животных на кораблях, хотя вид домашней птицы ее не удивил. Правительница в ответ закатила пир на весь остров с боевыми плясками войнов-анталоатров, на корабли грузили кокосовые орехи, корзины с рисом, копченую и вяленую птицу, свежую воду. После ночи проведенной на острове многие местные юные островитянки пожелали плыть на больших лодках с бородатыми людьми. Правительница анталоатров разрешила всем желающим девушкам жить со своими иноземными мужьями и плыть куда они поплывут, а также повелела подданным сопровождать корабли чужеземцев до самой большой земли, где ее владения кончались.

Вскоре корабли проплыли мимо относительно большого острова который местные жители называли Майота и за которым по словам сопровождающих рыбаков есть остров поменьше называемый Паманзи. От этих островов также к кораблям плыли лодки анталоатров, с которых совали иноземцам рыбу, черепах, птиц, корзины с кокосовыми орехами, а также всевозможные неизвестно из чего плетеные коврики и шляпы. Солнце палило неимоверно и шляпы принимались с благодарностью. Местные девушки прямо на палубных очагах кораблей варили рис, потрошили и готовили рыбу, черепах и всевозможную птицу. Вавилоняне и тут заметили что на островах водятся красивейшие попугаи, продать которых в Междуречье можно с огромной выгодой. Насмотревшись на пляски войнов, колонисты остались весьма невысокого мнения о военном деле островитян, копья с наконечниками из камня или просто обожженные, трубочки из которых плевались стрелами. Всё это не очень то пугало македонских и греческих ветеранов, прошедших всю Азию до далекой Индии и вернувшихся обратно.

Между тем на востоке от горизонта до горизонта вырастала неведомая земля с красными горами утопающими в зелени лесов. Острова и коралловые рифы защищали множество удобных бухт изобилующих целыми рощами кокосовых пальм. Местные жители неизвестной земли тут же поспешили навстречу на таких же как и у островитян лодках. Анталоатры называли местных жителей побережья Сакалава — "ушедшие далеко".

Единого правителя или правительницы у сакалавов не было, их поселки тянулись вдоль всего морского побережья неизвестной земли на юг и в каждой деревне был свой правитель или правительница. Также сакалава селились и на берегах многочисленных полноводных рек стекающих с гор, но дальше, в глуби неизвестной страны жили другие племена, у которых сакалава выменивали шкуры, мясо, ткани. Основным занятием сакалава была рыбная ловля, собирание кокосовых орехов, охота на черепах и рисоводство в болотистых долинах рек. В прибрежных лесах было полно странных животных-лемуров с огромными умными глазами, ловко цепляющихся лапками и длинными хвостами за деревья. Сакалавы на них не охотились, считалось, что после смерти в лемуров вселялся дух умершего и лемуры не боялись людей совершенно, наоборот частенько рылись в отбросах возле домов сакалавов. Дома сакалавов были такими же прямоугольными как и у анталоатров, но стояли на земле, а не на бревнах-сваях.

Новую землю греки назвали красной — Коккиво. На островке Нусибе (что на местном языке означало "большой остров") решили расположиться финикийцы, которые всё таки опасались местных, а далеко от моря вглубь неизвестной земли идти им не хотелось. Дерево, песок и море, изобилующее рыбой, что еще надо для основания колонии финикийцу. Напротив острова, в пределах видимости, на берег Коккиво высадились выходцы из бывших персидских владений (за исключением памфилийцев и ликийцев) и сразу же нашли подходящую глину и даже известняк для строительства поселения в долине реки Самбирану.

Вообще между долиной реки Самбирану и островом Нусибе располагалось еще два приличных острова Нусикумба и Анкифи на которых расположились две деревушки рыбаков частично из тех же финикийцев, а частично из вавилонян и сирийцев.

Река Самбирану изобиловала рыбой, а окрестные сакалавы были дружелюбны и охотно выменивали на ткани и заморские фрукты рис. Девушки анталоатров сразу же предложили сделать легкие прямоугольные домики и покрыть их листьями пальм, но вавилоняне и персы решили строить из кирпича. Но оставим на время поселение вавилонян и персов и последуем на север за греками, македонцами и основным костяком колонистов.

А надо сказать, что Неарх, отделившимся варварам (всем не эллинам), ни одного боевого корабля не выделил, лишь неповоротливые грузовые корабли, на которых они приплыли. Всё таки гегемония на море рассматривалась Неархом как основа спокойствия в новых землях. Плывя на север вдоль неизвестной страны в конце концов корабли достигли мыса, после которого берег резко поворачивал на юг. И тут Неарха ждал приятный сюрприз — корабли вошли в огромную бухту, равную которой не видел ни один грек и македонец, да что там говорить, и финикиец тоже. Равной этой бухте по удобству, глубине и огромности в известном Неарху мире просто не было. Грех было не восспользоваться подарком судьбы. Весь оставшийся флот вошел в бухту и корабли расположились по желанию плывших на них экипажей кто где захотел. Бухта была поистине огромна и разделялась еще на 4 бухты, напоминая пальцы руки. Местное население в ужасе убежало в джунгли, оставив пустые хижины на побережье бухты.

Бухту назвали именем Неарха и тут же заложили город, назвав его естественно Александрией. Так как Александрий было уже несколько, то новую Александрию назвали Красной по названию новой земли. На юге бухты часть мыса, окруженную двумя ответвлениями главной бухты, просто отгородили стеной из деревянных бревен, вбитых в землю, и посчитали это достаточным укреплением от местных племен. Скот выгнали пастись на окрестные холмы, все крупные корабли встали на якорь, а колонисты принялись валить окрестный лес и строить легкие рыбацкие суда. Заодно очищалась и земля под будущие посевы. Ценные деревья готовились для транспортировки на продажу в Селевкию. Кокосовые пальмы не рубили, потому что уже попробовали кокосовое молоко.

С помощью девушек-анталоатров удалось установить отношения с местными племенами, называвшими себя Антакарана — "жители скал". Единого правителя у них не было, так же как и у сакалавов и каждое поселение возглавлял правитель или правительница. Антакараны занимались рыболовством, рисоводством, собирательством и охотой. Держались они насторожено и в покинутые на берегах бухты жилища не вернулись, но через тех же девушек-анталоатров между поселенцами и местными была установлена меновая торговля. В обмен на ткани, стеклянные и металлические изделия антакараны поставляли рис, лесную дичь и рыбу.

Из морской воды поселенцы начали выпаривать соль. Первые рыболовные лодки колонистов вышли на промысел. От мысли исследовать дальше побережье неизвестной страны колонисты не отказались, но плыть всем не имело смысла, поэтому отправили лишь один боевой высокосидящий на воде корабль с командой добровольцев и девушкой-анталоатров в качестве переводчика.

Первые несчастья.

Первые несчастья начались с периодом дождей. В поселении вавилонян вспыхнула эпидемия малярии и несмотря на помощь оказываемую девушками-анталоатрами, на которых болезнь не действовала, колонисты мёрли как мухи. Разлив реки Самбирану довершил катастрофу, практически смыв постройки колонистов из сырцового кирпича.

Финикийцев на острове Нусибе эпидемия не коснулась, как и рыбачьих деревушек на островах Нусикумба и Анкифи. Боясь распространения неизвестной болезни они наотрез отказались принять остатки колонистов.

Выжили в основном бывшие вавилонские рабы-ремесленники, которых знатные персы и вавилоняне взяли с собой для комфорта. Выжившие в эпидемии стали жить со своими женами-спасительницами среди прибрежных племен сакалавов, которые их и приняли. Итогом этого стала их полная ассимиляция с местным населением, распространение гончарного дела, бобов, гороха, финиковой пальмы и кунжута (сезам). Прибрежные сакалавы считали теперь колонию финикийцев на Носибе своими добрыми соседями-родственниками, а следовательно безбоязненно торговали с ними, особенно рисом, который финикийцы выращивать не умели.

Второе несчастье выпало уже на долю александрийцев. Команда корабля посланного на юг вдоль восточного побережья неизвестной земли, пристала к берегу и была тут же атакована воинственными туземцами, причем сразу и с берега и с моря. В отличии от анталоатров, сакалава и антакаранов эти неизвестные воины были вооружены копьями и дротиками с железными наконечниками, железные же наконечники имели и стрелы, доспехов на войнах не было, щиты были маленькие, плетеные из местных растений и обтянутых шкурами. В ближнем бою туземцы использовали железные кинжалы и топорики.

Несмотря на то, что греки и македонцы сумели выстроить на берегу подобие фаланги и отразить натиск нападавших с берега, нападавшие с моря осыпав фалангу с тылу тучей стрел и дротиков, ворвались на корабль и устроили резню. Греки и македонцы вынуждены были, сломав строй, отбивать собственный корабль, этим воспользовались нападавшие с берега и вновь атаковали пришельцев. Из рта атаковавших сочилась кровь и несмотря на раны войны с бешенством продолжали сражаться. Вскоре все приплывшие на корабле были перебиты, корабль разграблен и сожжен.

Александрийцы узнали о постигшем их несчастье спустя длительное время от единственной спасшейся девушки-анталоатра, которая смогла ускользнуть во время битвы в джунгли, залезть на дерево и там ожидать конца сражения.

После ухода победителей девушка похоронила своего мужа и отправилась вдоль побережья на север, питаясь по пути дарами природы. Попав в земли антакаранов девушка попросила в первом же селении рыбаков, чтобы ее проводили в большую деревню бородатых людей. Антакараны доставили девушку на лодке и получив за нее дары довольные уплыли.

Сначала девушке конечно же не поверили, но та предъявила в качестве доказательства железный наконечник стрелы из тела своего бывшего мужа и тогда все вынуждены были признать ее правоту, таких наконечников стрел ни греки ни кто-либо другой из приплывших на кораблях не делали, да и кусок древка был явно местного происхождения, а не привозного. Девушка, сидя на дереве, слышала и понимала говор нападавших и из их разговоров поняла, что убийцы называли себя Бецимисарака — "те, кто многочисленны и не разделимы".

Уничтожение экипажа корабля прекратило, начавшиеся было трения в Александрии и сплотило колонистов. Общими усилиями у входа в бухту поставили две маленькие крепости с высокими дозорными башнями и дополнительно один боевой корабль находился у входа в бухту готовый перегородить ее. Стену города усилили, прокопав ров и установив вдоль стены площадки для стрельбы лучников и дозорных.

От антакаранцев колонисты выяснили, что с другими племенами, отделенные горами, антокаранцы не воюют, а от отрядов нападающих обычно прячутся в джунглях и пещерах. Торговых связей с другими племенами они тоже не имели.

Учитывая, что нападающие имели железное оружие и видимо источники его пополнения, а у александрийцев не было источников железа, александрийцы разделились на две партии: одни, в основном молодежь, требовали немедленно отомстить за убийство товарищей, а заодно сделать бецимисараков рабами и захватить их источники железа, другие, в основном старые и опытные, составили другую партию "умеренных", которая призывала временно отказаться от боевых действий на юге и сосредоточится на обустройстве колонии и установлении связей с поселением финикийцев на Нусибе, персов и вавилонян на Коккиво и анталоатрами. Хотя первая партия была более многочисленная, победу одержала вторая, потому что ее поддержал Неарх, мудро рассудив, что отомстить мы всегда успеем.

Передавать что-либо металлическое местным он строго запретил под страхом смертной казни. Отправленные боевые корабли без приключений на вёслах и парусах дошли до поселения финикийцев на Нусибе и узнали об ужасной гибели колонии вавилонян и персов на побережье Коккиво.

Связавшись через финикийцев с сакалавами александрийцы узнали, что сакалавы никогда не сталкивались и нигде не граничат с племенами бецимисараков, но железные топоры и ножи выменивают у горных племен за баснословную цену.

Правительница анталоатров приняла корабль александрийцев с почестями и узнав о нападении бецимисараков согласилась дать 500 лучших воинов для войны с ними.

Хитрые финикийцы проливать свою кровь за греков не хотели, тем более что их лично бецимисараки не беспокоили, наоборот колония процветала, а сакалавы спешили породниться с новыми соседями и охотно выдавали девушек замуж за чужеземцев. Сославшись на свою боязнь подцепить в джунглях страшную болезнь, уничтожившую колонию персов и вавилонян финикийцы участвовать в карательной экспедиции отказались, но в случае нападения на Александрию обещали предоставить помощь, а также пообещали обмениваться информацией об общих врагах.

На самом же деле финикийцы надеялись, что после исчезновения персов и вавилонян, что-нибудь подобное случится и с александрийцами. И после этого финикийцы останутся единственными хозяевами новых земель и вод. Свою колонию финикийцы назвали простенько, но со вкусом Тир. Ведь многие из граждан Тира по приказу Александра Македонского (30 000 человек) были проданы в рабство после взятия им города Тир и попали в экспедицию не по своей воле. Опять же и старый Тир и новая колония Тир стояли на островах потому и название напрашивалось само собой.

И перед новым Тиром и перед Александрией стояли две большие проблемы: первая — это отсутствие источников металла, второе — это кончающееся зерно пшеницы и ячменя. Конечно рис выменивался регулярно и рыбы было вдоволь, но и греки и финикийцы и вавилоняне и персы, все они привыкли с детства есть хлеб. А нормы выдачи зерна становились всё меньше. Во влажном тропическом климате пшеница и ячмень приживаться не хотели, тыква сгнивала на корню. Хорошо приживался виноград и финиковая пальма, а также более-менее олива, но ждать плодоношения от них надо было ни один год.

В довершение всех бед умер Неарх и в Александрии верх взяла партия молодых под предводительством спартанца Эфемера. Тут же был объявлен карательный поход на бецимисараков и посланы гонцы к анталоатрам за войнами, которые в количестве 500 и прибыли незамедлительно в бухту Александрии.

Война

Полностью снаряжены и готовы к походу были 20 боевых кораблей. Остальные 19 были оставлены в бухте, всё равно на них не хватало моряков. Сопровождаемые тучей легких двойных лодок анталоатров, александрийцы вышли в поход и последовали на юг вдоль побережья.

Первое же поселение туземцев оказалось пустым и было сожжено в назидание врагам. Вскоре был обнаружен обгоревший остов боевого корабля и в александрийцах закипела кровь, требуя мщения. Жители следующего поселения маячили на границе джунглей, потрясая копьями, но подходить к берегу опасались.

Несколько десятков лодок анталоатров рванули к берегу и войны не дожидаясь алексадрийцев, бросились на берег к поджидавшим их врагам. До края джунглей добежать анталоатрам не удалось. Град стрел и дротиков роем вылетел из джунглей и буквально выкосил нападавших. По их количеству было абсолютно ясно, что обороняющихся в лесу было никак не меньше нескольких сотен. Большинство из них прятались за стволами деревьев и осыпали атакующих стрелами и дротиками. На песке пляжа осталось до сотни анталоатров остальные в нерешительности отошли к кромке берега и оставленным лодкам унося раненых.

Александрийцы, видя результат первой атаки, не стали спешить, а разом высадились со всех двадцати кораблей, закрылись щитами, ощетинились копьями как гигантский ёж и медленно двинулись в джунгли. Пращники и лучники скрываясь за щитоносцами осыпали бецимисараков стрелами и камнями. Те не остались в долгу и осыпали надвигающуюся стену щитов дротиками и стрелами, но без всякого успеха. В прочем и в прячущихся за деревьями воинов-бецимисараков было трудно попасть.

Наконец фаланга достигла края леса, но враг, продолжая отстреливаться, отступил дальше в джунгли. Теперь, плевательные трубки показали свою большую пригодность для стрельбы в сплошной мешанине лиан и стволов перед луками, которые цеплялись за что ни попадя. В конце-концов у обороняющихся и у наступающих кончились запасы стрел и дротиков. Тут то Эфемер, возглавлявший лично поход, отбросил копьё, выхватил меч и первый бросился на врага. Его примеру последовали и остальные. Ровный строй фаланги сломался. Лучники пращники и тяжелые гоплиты перемешались. Лес огласился воплями и сотни войнов с окровавленными ртами кинулись на александрийцев со всех сторон. Управлять боем стало попросту немыслимо.

Дрались все сразу и как-попало. Эфемер с центром фаланги из тяжелых гоплитов прорубался сквозь бецимисараков, всё дальше углубляясь в джунгли, а легковооруженные пращники и лучники не имея защиты дрогнули на флангах и начали отступать стараясь пробиться к кораблям, где были запасы стрел и дротиков. Часть александрийцев, встав плечем к плечу и сомкнув щиты, образовали островки обороняющихся, которые были явно не по зубам воинам бецимисараков. Перед такими островками лежали уже груды окровавленных тел воинов-бецимисараков, но те несмотря на потери и ранения непрестанно атаковали и казалось не чувствовали боли вообще.

И тут случилось, то, что случилось и с первым кораблем александрийцев. Завязнув в бою в джунглях александрийцы потеряли всякую связь с кораблями и не могли знать, что по морю к их месту высадки уже летят на всех парусах и веслах легкие лодки воинов с окровавленными ртами.

Остатки войнов-анталоатров, сев в свои лодки, попытались перехватить врагов, но тех оказалось больше, у них было железное оружие, а у анталоатров его не было и наконец, войны бецимисараков просто казалось не чувствовали боли. В коротком кровавом сражении почти все анталоатры были перебиты или попали в плен. Лодки туземцев устремились к кораблям и к берегу.

Охрана, оставленная на кораблях, могла некоторое время продержаться, но выйти в море не могла, просто некому было сесть на вёсла. С высоких кораблей было удобно кидать дротики, метать камни и стрелы, но нападавших было слишком много. Град стрел обрушился на александрийцев, заставив спрятаться за высокие борта и щиты. А войны с кровавыми ртами уже хлынули на берег к кораблям. Крепкие веревки с железными крюками полетели на палубы кораблей и с берега и из лодок. Обороняющиеся принялись их рубить, но веревки с крюками всё летели и вместо одной перерубленной, появлялось две-три новых, по которым с ножами в зубах уже лезли войны-бецимисараков. Вскоре бой закипел на палубах кораблей и они окрасились кровью.

Именно в этот момент из леса появились первые лучники и пращники, которые бросились отбивать корабли, но не имея стрел и дротиков, а также серьёзных доспехов могли лишь оттянуть часть бецимисараков от кораблей на себя. Несколько юношей пращников бросилось назад в джунгли, чтобы предупредить тяжелых гоплитов о новой опасности. Не многие из них добрались до гоплитов, пав под копьями и топорами воинов с кровавыми ртами. Те же, кто добежал, сообщили о нападении на корабли.

Теперь гоплиты и сами обернувшись, увидели поднимающиеся столбы дыма от стоянки кораблей и бросились обратно преследуемые по пятам бецимисараками. Только отсутствие у последних запаса дротиков и стрел позволило гоплитам выйти на берег из джунглей.

Центр фаланги под предводительством спартанца Эфемера внезапно обнаружил, что врагов перед ними просто не осталось. Ошарашенные и всё еще не верящие в победу александрийцы осматривали трупы убитых врагов и оставались в неведении относительно судьбы своих остальных товарищей.

А товарищи между тем пытались отбить хоть несколько кораблей, еще не подожженных бецимисараками и столкнуть их на воду. Под градом стрел и дротиков отбиваясь, от наседающих со всех сторон, свежих воинов, это было непросто.

Трём кораблям из двадцати это удалось сделать. На палубах всё еще кипел бой и лилась кровь, а севшие на весла гребли от проклятого берега прочь в открытое море, спеша убраться поскорее. Несколько десятков тяжелых гоплитов с Эфемером во главе наконец увидели жирный дым со стороны берега и поняли, что их заманили в ловушку. Между тем вожди бецимисараков приняли решение не преследовать три корабля, а добить раненых, собрать дротики со стрелами, ограбить павших и перебить оставшихся в лесу чужеземцев.

...Эфемер был единственным кто был убит уже на берегу, буквально утыканый стрелами и дротиками, остальные его войны пали в джунглях так и не выбравшись на берег океана...

Это был полный разгром...

Александрия лишилась почти половины боевого флота, но что более важно более половины лучших бойцов. Ни о каком нападении не могло быть и речи, перед колонией встал вопрос выживания.

Правителем Александрии был выбран представитель партии "умеренных" Павсаний, который учредил при себе "совет десяти" из тех же представителей партии "умеренных". Для решения важнейших вопросов колонии было решено созывать общее народное собрание. Население колонии сократилось до 5 тыс. человек, а вместе с примерно 2 тыс. финикийцев, сирийцев и вавилонян на островах, — около 7 тысяч.

Первый год

Первый год существования колоний чуть не стал и последним годом. Колонию вавилонян и персов уничтожила эпидемия и наводнение. Колония греков македонцев ликийцев и памфилийцев получила серьезный удар от племенного союза "краснозубых".

Осмотрев трупы на палобах трех вырвавшихся из сражения кораблей, выяснилось, что войны варваров шли в бой жуя жвачку неизвестного происхождения, которая и давала кроваво-красную краску принятую сначала за кровь. После неудачного похода на юг племя бецимисараков прочно вошло в лексикон александрийцев как "краснозубые".

Неожиданно из разгрома была извлечена прибыль для александрийцев. Полтысячи анталоакрских женщин осталась без мужей, погибших в неудачном сражении. Павсаний на этот раз буквально засыпал подарками правительницу анталоакров, подарив даже верблюдов и предложил всем, потерявшим мужей, женщинам выбрать себе супругов из числа воинов и колонистов. Так как почти у всех этих женщин были дети, население Александрии резко выросло примерно на две тысячи человек. Причем именно на женщинах у анталоакров держалось всё земледелие, вскоре окрестности Александрии покрылись рисовыми полями. Простые греки занялись огородничеством и на менее влажных участках появились горох, бобы, чечевица, капуста и огурцы и конечно репа, свекла, редька, лук с чесноком. Ликийца и памфилийцы попытались вырастить из семечек арбузы и дыни. Везде где только можно посадили оливки, виноград и финики, надеясь, что они будут кормить будущих колонистов. Македоняне занялись выпасом скота, который жирел и начал приносить приплод, а с ним и молоко из которого делали сыр и творог разнообразивших рацион александрийцев. Добыча соли и дальнейшая мена ее у антакаранов на лесную дичь и рис также были неплохим подспорьем.

Между тем, колонисты Тира тоже не теряли времени даром и наладили производство стекла, а затем и бус из него. Если до этого момента торговали с сакалавами в основном за счет старых запасов, то теперь поток риса в обмен на бусы из невиданного стекла буквально хлынул в Тир. Сакалавы стали транзитным звеном в торговле стеклом и теперь выменивали мясо, шкуры, рис, а главное железо (хоть и в малых количествах) у горных племен и везли его на обмен всё в тот же Тир.

Тиряне теперь перестали рубить лес, а просто показали какие породы деревьев их интересуют сакалавам, а те начали доставлять требуемые бревна в обмен на изделия из стекла. Также везли и известняк, который тиряне стали использовать для постройки домов и стен своего города. Распространение гончарного ремесла среди сакалавов также добавило им товаров на обмен. На огородах сакалавов появились новые культуры: бобы, горох и кунжут. На солнечных участках высаживали финики. Из внутренних районов Коккиво доставили пальмовое вино, которое сакалавы делать не умели, но которое стали с удовольствием потреблять и поставлять тирянам. Также к тирянам в руки попали через сакалавов и несколько камешков, в которых опытные торговцы узнали драгоценные гранаты. Их начали активно выменивать, но у сакалавов их было мало и сакалавы вскоре поняли какие товары больше всего интересуют тирян и стали требовать за них несусветную цену. Войны сакалавов обзаводились железным вооружением. Железными топорами было легче вырубать джунгли под новые рисовые поля. Растворившиеся среди сакалавов после эпидемии вавилоняне научили сакалавов делать дамбы и каналы, в результате чего, количество рисовых полей начало быстро расти, тем более, что рис теперь не только употребляли в пищу, но и поставляли на продажу.

И тиряне и александрийцы не решили проблему хлеба и проблему с женским населением. Больше половины александрийцев женщин не имели, та же беда была и у тирян.

Тирянами правил "совет мудрых" в количестве двадцати человек, самым влиятельным из которых стал Боодес. Понимая, что не имея боевого флота и уступая в населении Александрии более чем в 4 раза Тир не может диктовать свои условия, Боодес стал активно заключать военные союзы с предводителями сакалавов, а также не скупился с подарками анталоатрам. Анталоатры стали выменивать красивых попугаев и ценные породы деревьев на нужные им товары. С Александрией у тирян был мирный оборонительный договор, что на данной стадии всех устраивало, ибо вторую войну с "краснозубыми" александрийцы устраивать не хотели.

Так и прошел первый год в колониях. Родились первые дети и у тирян и у александрийцев. "Краснозубые" дали о себе знать лишь однажды, появившись с моря и спалив две рыбацкие деревушки антакаранов, до бухты Неарха они так и не дошли.

К лету подули попутные ветры на север и колонисты общими усилиями снарядили караван судов в составе 40 тирянских и 20 александрийских грузовых кораблей (сказались потери в моряках у греков). Кроме того александрийцы скрипя зубами выделили из оставшихся двадцати двух, шесть боевых кораблей для сопровождения.

Караван в основном был под завязку нагружен ценными породами древесины, были там, также заморские диковинные птицы и животные, пифосы с рисом и пальмовым вином, корзины кокосовых орехов. Возглавить плавание вызвался Боодес, заявив александрийцем, что именно тиряне снарядили в два раза больше кораблей соответственно адмиралом должен быть он, тем более, что командовать боевыми кораблями он не собирается, его дело довести караван до цивилизованных берегов и вернуться обратно с хлебом и женщинами. Павсаний согласился и назначил грека Алкамена командующим над шестью боевыми кораблями.

Плавание на развалины империи Александра.

Корабли экспедиции собирались у острова Нгазиджа и взяв там запас пресной воды, отправились вдоль побережья Африки на север. Ветер был попутный и пользуясь им корабли шли под парусами, охраняемые боевым эскортом. Вскоре весь караван достиг лесистых островов Занзибар в окружении рифов и маленьких островков и тут случилось первое столкновение между Алкаменом и Боодесом.

Алкамен хотел плыть дальше на север, Боодес же приказал остановиться на якоре у островов и найти источники пресной воды. Вскоре со стороны одного из островов к кораблям подплыла лодка с чернокожими островитянами, которые предлагали слоновьи клыки в качестве даров пришельцам. Состоялся обмен дарами, африканцы получили бусы, рис взамен же экспедиция получила значительный запас слоновой кости, отдых на острове и свежую воду. Также выменяли несколько десятков чернокожих рабов с континента.

Боодес договорился с местным вождем, что вскоре корабли пойдут с зимними ветрами обратно на юг и привезут новые товары в обмен на стоянку, слоновую кость, рабов и свежую воду.

Следующей остановкой был остров Диоскорида. Тамошние греки ужасно обрадовались при виде кораблей экспедиции, более года тому назад ушедшей в неизвестные воды юга. Население Диоскориды остро нуждалось в древесине и кораблях, ну и конечно же в хлебе, вине, оливковом масле, женщинах в общем проблемы были схожими.

Естественно Алкамен ни одного корабля диоскоридцам не дал (во-первых у греков их было в два раза меньше, а во— вторых он не имел таких полномочий), чем настроил их против себя. Боодес же не только подарил корабль, но и весь груз ценного дерева который был на нём и даже всех чернокожих рабов впридачу. Обрадованные диоскоридцы тут же отплатили Боодесу драгоценной смолой — мирой, ладаном, камедью, сушеным соком алое (сабур) и мускусом. Сами же разгрузив древесину с корабля забили его ценной смолой до отказа и поплыли вместе с экпедицией.

И тогда перед отплытием Боодес провернул еще два важных дела, во-первых он взял у диоскоридцев заказ на изготовление 5 большегрузных морских кораблей и естественно взял с них оплату сразу же, причем сверхдорогим черным жемчугом, цену он не задирал, но и себя не обидел. Во-вторых, хитрый Боодес, договорившись заранее с диоскоридцами, направил пять кораблей с товарами в красное море чтобы сбыть его в Египте. Диоскоридцы пообещали принять пять кораблей когда те вернуться и обеспечивать команду всем необходимым пока не вернуться основные корабли экспедиции. Алкамен же в одно прекрасное утро просто недосчитался пяти кораблей.

Дальше плавание проходило спокойно и корабли в 294 году до н.э. пришли 5 в Египет Птолемея и 55 в Междуречье Селевка. Конечно фурор они произвели, но в принципе Птолемею и Селевку было не до колоний, где то на краю света. Диадохи Александра Великого грызлись, деля завоёванные земли. Селевк к радости своей узнал, что высланные им персы вымерли от неизвестной болезни, Неарх умер от старости, а колонии остро нуждаются в людях и главное в хлебе. Само количество вернувшихся кораблей, особенно боевых говорило само за себя.

Тем не менее Боодес и Алкамен развели бурную деятельность, особенно в Вавилоне, цены на ценную древесину стремительно рухнули, зато цены на рабов пошли резко вверх.

Экономически экспедиция себя оправдала. Появление диоскоридцев с их специфическими товарами также способствовало оживлению на рынке. Невиданных птиц и животных мгновенно раскупила знать, ценные породы дерева также ушли со свистом их оптом скупили купцы, та же участь ждала и слоновую кость и другие товары, ушел даже рис.

Колонисты скупали пшеницу, взвинтив цену на нее неимоверно, вино, сушёные фрукты, вяленое мясо, оливковое масло, ткани брали оптом. Диоскурийцы довольно быстро распродали товары и загрузили корабль, александрийцы же и тиряне скупали железо и рабов, причем тиряне покупали в основном рабов-финикийцев, рабынь и рабов-ремесленников. Поползшие вверх цены на рабов вскоре остановили их скупку, тем более что рабы-ремесленники стоили итак недёшево.

Алкамен поступил просто, когда кончились средства на рабов, он разрешил любым желающим эллинам взойти на корабль и попытать счастья за морем. Боодес же использовал запас драгоценных гранатов, затем черный жемчуг, а дальше просто занял денег у банкирских домов Вавилона под следующий груз ценой древесины. Более того ему удалось зафрахтовать десяток судов хоть и меньших по объему, но вполне мореходных, загрузив и их железом, пшеницей. Боодес предложил всем желающим переселиться на новые земли заплатить символическую плату и заполнить трюмы кораблей.

Забив корабли и дождавшись зимних муссонов, вторая экспедиция вышла в том же году в море и направилась к острову Диоскорида. 2000 эллинов плыли на боевых и торговых судах александрийцев и 4500 тысячи на 46 кораблях тирян из которых 3000 финикийцев, 1000 ремесленников и 500 переселенцев-вавилонян. Добравшись до Диоскориды, экспедиция встретила 5 кораблей отправленных в Египет, теперь корабли были забиты превосходной египетской пшеницей, пифосами с оливковым маслом и пятью сотнями финикийских рабов.

Пока корабли стояли, дожидавшись основных сил, часть пшеницы и оливкового масла была продана диоскоридцам в обмен на местные драгоценные смолы, алое и жемчуг. Диоскоридцы решили, что лучше закупить пшеницу и масло с пришедших кораблей, чем ждать когда из Вавилонии придет их корабль, всё таки он мог и не дойти.

Здесь людям дали отдых и пополнили запасы пресной воды. Стояли несколько дней. Затем знакомой дорогой пошли вдоль берега Африки на Занзибар.

На Занзибаре их уже ждали чернокожие рабыни и слоновьи бивни. И вновь корабли стояли несколько дней пополняя запасы провизии и меняя воду.

Наконец показался остров Нгазиджа, от которого в сторону кораблей устремились легкие двойные лодочки анталоатров.

Но не успели лодки приблизиться как идущие впереди корабли дружно затабанили вёслами и начали снимать паруса. По палубе забегали войны, на ходу одевая доспехи и шлемы. В приближающиеся лодки полетели первые стрелы. Крик "Краснозубые!!!" заставил грузовые корабли сгрудиться в кучу, шесть боевых кораблей выстроились в ряд перед ними не подпуская лодки туземцев. Те попытались еще пару раз подплыть к каравану судов, но встреченные стрелами с боевых кораблей убрались обратно на остров Нгазиджа. Все были в растерянности включая и Боодеса с Алкаменом.

Появление "краснозубых" говорило о том, что они как минимум захватили острова анталоатров по видимому исстребив последних. Что стало с Александрией, лежавшей между землями "краснозубых" и анталоатров было неясно. И если уж пала Александрия с 7 тысячным населением и 16 боевыми кораблями, то что мог противопоставить "краснозубым" маленький Тир и пара рыбацких деревушек общим населением чуть больше 2 тыс человек без боевых кораблей вообще.

С другой стороны Александрия могла уцелеть, отгородив бухту боевыми кораблями. В таком случае можно было попытаться прорвать осаду. Тир же могли просто еще не успеть найти или тиряне также как александрийцы могли сидеть в осаде на своем острове Нусибе в окружении "краснозубых" и нуждаться в помощи.

В общем, не зная о дальнейшей судьбе колоний, невозможно было решиться на какие-то дальнейшие действия. В любом случае для полномасштабной войны с "краснозубыми" шести боевых кораблей было явно маловато.

Можно было дать бой на берегу и тут в бою участвовали бы все кто смог бы поднять оружие, а его как раз в трюмах было предостаточно, но куда высаживаться? Ясно было, что на острова анталоатров соваться бессмысленно, они захвачены врагами и судя по их многочисленным лодкам снующим вокруг их немало и в море и в джунглях острова, александрийцы дважды попавшись на берегу в подготовленные засады в третий раз терять напрасно войнов не хотели. А острова анталоатров прямо как будто были созданы для таких засад, кругом джунгли и удобные бухточки.

Алкамен предлагал идти в Александрию, а Боодес идти в Тир и оба боялись разделить флот. Алкамен уверял, что может быть Александрия в осаде, но несомненно она еще держится и нуждается в помощи. Боохес утверждал, что раз Александрия держится, то скорее всего до Тира "краснозубые" еще не добрались и потому нужно скорей идти к Тиру помочь ему если он в осаде, а потом разгрузив корабли и взяв воинов Тира, прийти на помощь Александрии. В худшем случае можно уйти на юг к союзным сакалавам.

Так и не придя к какому то решению на юг был послан один самый быстроходный боевой корабль с задачей подойти к гавани Тира и попытаться узнать хоть что то о местной обстановке.

Три дня посланного корабля не было и все три дня весь караван болтался на виду у "краснозубых", которые неоднократно пытались приблизиться от острова. Каждый раз их отгоняли стрелами боевые корабли. Лодок "краснозубых" у острова Нгазиджа становилось с каждым днём всё больше, а попытки подойти к каравану всё чаще.

На четвёртый день, высланый на разведку, корабль принёс вести прямо ввергнувшие тирян в отчаяние. По словам капитана уже на подходе к острову Нусибе их встретило множество лодок с "краснозубыми", кое-как отогнав их стрелами они вышли к гавани Тира и убедились, что и там полно лодок "краснозубых", там же стоят вытащенные на берег суда тирян. Каких либо признаков штурма или осады города нет, из чего капитан сделал вывод — Тир взят и по видимому взят внезапно, колонисты не успели оказать сопротивление нападавшим.

Дальше корабль пошел на юг вдоль побережья Коккиво к союзным салавакам попытаться выяснить судьбу колонистов, но и тут прибрежные воды буквально кишмя кишели "краснозубыми", которые на своих лодках пытались приблизиться к кораблю и были всякий раз отгоняемы стрелами. Ни одной лодки салаваков он не встретил и боясь израсходовать запасы стрел повернул обратно.

Теперь стало ясней ясного, что идти на юг, значит совершить самоубийство. Оставалась только Александрия, судьба которой была неизвестна. Болтаться дальше в море они не могли, если еды было предостаточно, то пресная вода на кораблях быстро кончалась и портилась, трюмы то были набиты людьми под завязку. Можно было попытаться бросить рабов в море и на остатках пресной воды дойти до Занзибара, но ветер был не попутный, а на веслах могли хорошо идти только 6 боевых кораблей александрийцев. Можно было попытаться прорваться в бухту Неарха, но имея всего 6 боевых кораблей и 69 неповоротливых грузовых против сотен быстрых лодок "краснозубых", которые будут в прибрежных рифах безнаказанно лавировать, это тоже походило на еще один способ самоубийства.

Наконец один грек рассказал, что можно пройти в Александрию не через бухту, а посуху, высадившись на восточный берег Коккиво. Так у них есть шансы использовать в бою всех бойцов. Решено было высадиться на берег всем, из кораблей и грузов соорудить лагерь, а после, встав колонной и прикрывшись щитами прорваться в Александрию.

Главное держать в джунглях строй. В случае неудачи можно было отступить в укреплённый лагерь и попытаться связаться с антакаранами, которые хотя бы могут спрятать поселенцев в своих пещерах. Корабли не успели приготовиться к выполнению задачи, а план уже полетел в тартарары.

Возле острова Нгазиджа один за другим появились пятнадцать боевых кораблей к которым тут же присоединились все лодки "краснозубых". Построившись в линию они не торопясь начали обходить эскадру с наветренной стороны, чтобы использовать в бою не только вёсла, но и паруса. Шансы на победу в этом морском сражении стремительно устремились к нулю.

Шесть боевых кораблей против пятнадцати свежих, да еще и сотен юрких лодок полных "краснозубых", это был явный перебор. Один из пятнадцати боевых кораблей медленно, не подняв парусов, на одних вёслах двинулся в сторону сгрудившихся грузовых судов. На носу приближающегося корабля стоял бородатый человек в полном боевом доспехе гоплита, но без шлема и с пальмовой ветвью в руках. Боодес перешел на боевой корабль Алкамена и они так же на вёслах двинулись навстречу судьбе.

Встреча

Когда суда приблизились, бородатый человек спрыгнул на палубу корабля Алкамена и отбросив пальмовую ветку плюнул прямо под ноги присутствующим. Боодес и Алкамен шарахнулись от него как от прокажённого. Это был Павсаний собственной персоной и зубы его были абсолютно кроваво-красного цвета как и плевок.

— "Скажи, Алкамен!", — взревел Павсаний. "Ради Посейдона, что ты тут вытворяешь?!" А дальше на них обоих обрушилась отборная ругань Павсания. Мало того, что они обстреляли высланные их встречать лодки союзных анталоатров, так их корабли торчат уже четвёртый день у острова Нгазиджа, нервируя правительницу анталоатров.

Но чашу терпения переполнил рейд боевого корабля Алкамена к Тиру и берегам сакалавов. С этого корабля обстреляли ни в чем не повинных сакалавских рыбаков на виду у изумленных тирянцев прямо в их бухте, потом корабль пошел на юг, расстреливая все встретившиеся лодки сакалавов. В результате в Александрию потоком пошли гонцы, послы и жалобы, сначала от правительницы анталоатров, затем от сакалавов, а потом и от тирянцев, которые согласно союзным договорам должны вступить в войну на стороне сакалавов, так как на тех напали. С Тиром оборонительный союз у Александрии и нападение на Тир это нападение на Александрию. И вот он, Павсаний, вынужден, оставив один боевой корабль стеречь вход в бухту Неарха, идти сюда во главе всего боевого флота и решать эту проблему.

Остолбеневшие Алкамен и Боодес слушали ругательства Павсания, а потом Боодес не нашел ничего лучшего как спросить, почему у всех зубы красные. Оказывается, сразу после отплытия Алкамена и Боодеса на север, сакалавы начали выменивать у горных племен замечательную штуку — бетель (местный орех с известняком и другими ингридиентами завернутый в лист местного же растения). При жевании бетеля выделяется красный сок. Бетель почти мгновенно распространился по всем поселениям сакалавов, от них был выменян тирянами, а от тирян его получили анталоатры и александрийцы. В течении короткого времени к бетелю пристрастились все и он стал чем то обыденным. Теперь все знали, что "краснозубые" просто жевали бетель перед боем, так как он притупляет боль.

Теперь пришла пора говорить обруганным Боодесу и Алкамену. После их сбивчивого рассказа Павсаний долго хохотал глотая слёзы. Правительнице анталоатров были направлено в дар много разнообразного железного оружия, тканей и других даров, включая и драгоценные смолы с острова Диоскорида.

Корабли получили свежую воду не высаживаясь на острова и сразу же разделившись пошли одни к Тиру, а другие к Александрии. Население встретило их с ликованием, все бросились сгружать груз с кораблей.

Теперь население Александрии выросло сразу на две тысячи в основном греков. Тир же, приняв 3500 финикийцев, 1000 ремесленников-рабов, 500 переселенцев-вавилонян и 2-3 сотни чернокожих женщин вырос до семи с лишним тысяч населения и почти сравнялся с Александрией.

Всем рабам Боодес даровал свободу, но они должны были отработать ее, прожив на острове Нусибе три года и выполняя любые заказы "совета мудрых". Вавилоняне-поселенцы могли поселиться, где пожелают, но их предупредили о судьбе персов и вавилонян, поселившихся на Коккиво и они предпочли остаться на Нусибе, поселившись компактно в отдельном квартале Тира, который так и назывался с этого времени вавилонским кварталом.

Сразу же по прибытию экпедиции жизнь в Тире закипела, были построены верфи и кузницы. На верфях сразу же заложили несколько боевых кораблей и пять грузовых морских судов для диоскоридцев.

Теперь в гавани Тира весь день шумел рыбный рынок, сакалавские и финикийские рыбаки продавали дары моря с утра до вечера. Там же недалеко начал возникать и рисовый рынок, а также лавчёнки продавцов бетеля и принадлежностей к нему, а это были всевозможные плевательницы, щипчики для раскалывания ореха и ножички для его измелчения. Вавилонские переселенцы оказались завзятыми садоводами и огородниками, в результате в разных местах острова были посажены: дыни, арбузы, яблони, груши, сливы, гранаты, миндаль и даже сахарный тростник и хлопчатник.

Александрия же открыла первую школу для детей эллинов, а также общественный театр. В обоих городах вверх поднимались стройные колонны храмов богам. Строили склады и амбары для продуктов. В Александрии появились первые шерстяные ткани из овечьей шерсти.

И несколько слов о рабстве.

На самом деле к вопросу о рабстве и греки и финикийцы подходили практично, раб — это неплохой товар, особенно если это красивая девушка или крепкий юноша. В то же время для роста колоний необходимы были люди свободные и умеющие выполнять какие-либо работы профессионально. Профессиональные воины — самый востребованный класс в колониях, в принципе не могут быть рабами, они свободные люди и за свое мастерство и работу требуют плату. Моряки и рыбаки — тоже желательно свободные и профессиональные сословия, потому как кому нужен раб, который в любой момент может поднять паруса и исчезнуть за горизонтом. Можно приковать раба к веслу, но от этого он ни рыбаком, ни моряком не станет, он станет просто веслом, вернее его частью. Крестьянин или пастух, да тут можно было бы на тяжелых работах применять рабский труд, но...! Кругом необъятные джунгли, беги не хочу. Тем более, что привозные рабы мрут от болезней, а местные жители почему то в рабы записываться не торопятся. У греков было известно классическое рабство, когда человека рассматривают как вещь, на Востоке раб был скорее неполноправным человеком, а основную массу трудяг составляли свободные общинники. Начинающееся соперничество между городами Тир и Александрия поставили остро и вопрос о рабстве как таковом и каждый решил его по своему. Александрийцы всех эллинов признали свободными и не подлежащими продаже в рабство даже за преступления и долги. Все же остальные, которые были для эллинов варварами, могли быть рабами и хозяин мог сделать с ними, что угодно. Рабам александрийцев было трудно сбежать от хозяина, в море господствовали корабли эллинов и их союзников, по суше эллины граничили только с антакаранами, которые обязались ловить и передавать беглецов обратно в Александрию.

Тиряне изначально отставали от Александрии по количеству населения и в то же время большая часть финикийцев, особенно из второй экспедиции, были первоначально рабами, причем рабами-профессиональными ремесленниками. Чтобы закрепить их за городом и заинтересовать в дальнейшем труде, в Тире вывели свою формулу рабства. Раб — это человек, который временно лишился некоторых прав в силу стечения неблагоприятных обстоятельств. Следовательно, в любой момент раб мог обратно стать свободным человеком, выкупившись или отработав положенное время или совершив благое деяние на пользу города Тир или просто потому, что его выкупил кто-либо и отпустил на свободу. Отсюда начались ограничения в правах хозяев. Убить раба теперь было нельзя безнаказанно, ведь он был таким же человеком, тем более полуправным. Дети рабов автоматически становились свободными. Брак со свободным делал раба тоже свободным. Освободить раба считалось добрым делом, хотя раб и обязан был быть благодарен хозяину за свое освобождение. Например, бывший раб мог отказаться свидетельствовать против своего хозяина в суде из благодарности за освобождение и ему за это ничего не было. Развился целый класс "общественных рабов" которые принадлежали не конкретному человеку, а городу Тиру, соответственно любой свободный тирянин мог нанять такого раба для своих нужд, заплатив в казну города за его работу по установленной городом цене. "Общественный раб" считался имуществом города и имел право заниматься любым делом, дающим ему еду (город не обязан был его кормить). Наниматель должен был обеспечить общественному рабу питание, одежду, обувь и лечение. Благодаря "общественным рабам" казна Тира быстро пополнялась, а в городе появился целый класс профессиональных работников, готовых приложить свой труд за вознаграждение.

В то же время в колониях сложился и класс наемников, которые жили на средства городов, которые нанимали их на военную службу. В основном это были греки и македонцы, но им было всё равно за кого воевать. И так как у Тира казна была побогаче, соответственно многие наемники начали переселяться из Александрии в Тир. Или на близлежащие острова.

Новые разногласия и новые походы.

Некоторое время в колониях было спокойно, новые колонисты из второй экспедиции пополнили население и началось освоение близлежащих земель. Но вскоре у александрийцев появилось золото и дела пошли наперекосяк. Золото принесли на обмен антакараны, к которым оно попало от горных племен живущих южнее то ли в результате набега, то ли еще как. Золотая лихорадка поразила бездельничающих наёмников Александрии и они начали собираться в поход на юг, но антакараны дать проводника наотрез отказались и скрылись в своих лесах. Вскоре вести достигли ушей тирян и они также заинтересовались золотом. Тиряне попытались узнать о золоте от сакалавов, но всё чего добились это сведения о горных племенных, живущих высоко в горах за непроходимыми джунглями. Александрийцы в свою очередь получили информацию от своих шпионов, о том, что тиряне через сакалавов интересовались золотом. В общем Александрия предъявила Тиру ультиматум о выдаче информации о местонахождении золота. Александрийцы припомнили Тирянам, что во второй экспедиции последние выкупили куда больше рабов, чем эллины. Тиряне не могли выдать, то чего у них не было и ответили вежливым отказом.

Александрия начала готовиться к войне, но Тир был к ней совершенно не готов, потому тиряне направились к некоторым наиболее влиятельным представителям "совета десяти" своих представителей, которые показали гранаты и договоры с Диоскоридой на изготовление пяти кораблей и оплату черным жемчугом и договоры с ростовщиками Вавилона, на взятые долг деньги. Естественно почти все гранаты перекочевали в карманы влиятельных представителей "совета десяти" и Павсаний яростно выступил против похода на Тир. В результате вновь поднялся вопрос о хлебе насущном нормы выдачи которого начали падать и в Александрии и в Тире. Желающим повоевать, предложили организовать поход на "краснозубых", но он так и не состоялся, потому как воевать без добычи как-то скучно, а какая добыча с "краснозубых" кроме новых шрамов.

Решено было организовать новый поход на север за хлебом и поселенцами.

Тиряне выставили как обычно целый флот из 50 грузовых судов, 10 из которых должны были вернуть их владельцам в Вавилонию, а 5 передать диоскоридцам, также добавили финикийцы и 2 новеньких боевых судна, фактически оставив Тир без защиты с моря. Боодес не стал возглавлять экспедицию, но дал капитану одного торгового и двум капитанам боевых судов секретные инструкции.

Александрийцы выделили 30 грузовых и 8 боевых кораблей и лично Павсаний возглавил экспедицию.

В этой экспедиции впервые приняли участие анталоатры, которые во множестве нанимались моряками на корабли и к тирянцам и к александрийцам. Кроме того у тирян на кораблях плавали и сакалавы.

Третья экспедиция, дождавшись попутного ветра, дошла до Занзибара, оттуда к Диоскориде и оставив 5 диоскоридских кораблей разделилась 40 кораблей пошли в Египет, а 45 в Селевкию.

В 292 г. до н.э. корабли прибыли часть в Египет, а часть в Междуречье. В этот раз флот Тира уменьшился на 10 кораблей, которые пришлось отдать их хозяевам, тирянам пришлось раздавать долги и проценты, которые набежали почти за два года. Местные купцы быстро взвинтили цены на хлеб и рабов. В общем, пшеницу пришлось покупать втридорога, а на покупку рабов денег почти не осталось. Ушлые тиряне смогли неплохо поторговать грузом бетеля, который мгновенно распространился и в Вавилонии и в Египте как новая заморская диковинка. Тиряне и в этот раз предпочтение отдавали рабам-финикийцам, многие бедняки взошли на корабли попытать счастья, туда же устремились и авантюристы всех мастей, наемные солдаты и проститутки, разорившиеся должники и беглые дезертиры. Даже беглые рабы находили себе место в трюмах. Местные власти избавлялись от взрывоопасного элемента, а вот уход беглых рабов и некоторых должников их обозлил не на шутку. Вдобавок местные политики недвусмысленно дали понять, что дальнейшие экспедиции могут проходить, только в случае если колонии определятся с верноподданством, а именно хотя бы номинально признают власть либо Селевка, либо Птолемеев.

Обратное плавание прошло почти без эксцессов, но на острове Занзибар Павсаний ссадил часть особобуйных эллинов (около пяти сотен) и образовал из них постоянную колонию, оставив им запас продовольствия и других припасов. Это было прямым нарушением равновесия на море, но тиряне смолчали. Во-первых, Боодеса с нимим не было, а во-вторых, у тирян был собственный секретный план.

При приближении к островам анталоатров десятки кораблей растянулись, одни отстали, другие спеша домой, наоборот ушли вперед. В этот момент оба боевых корабля тирян и один тяжелый грузовой корабль сначала поотстали, а затем, выдвинув весла, дружно поменяли курс и пошли вдоль берега Африки на юг. Их исчезновение было не сразу замечено, а потом александрийцам не было дела до тирянских судов, а тиряне почему-то помалкивали.

Третья экспедиция была не так успешна как вторая. Народу привезли меньше. Да и был это в основной массе сброд. Примерно на 2,5 тысячи стало больше александрийцев и на 3,5 тысячи больше тирян, которые умудрились всё же выкупить и рабов-ремесленников.

Большое впечатление этот морской поход вызвал среди местного населения, впервые сакалавы и анталоатры побывали в чужеземных странах, и насмотрелись невиданных чудес. Рассказы о плавании начали от поселения к поселению распространяться среди местного населения. Приплывшие моряки показывали купленные ими заморские диковинные ткани, оружие. Так среди анталоатров начал распространяться сложный персидский лук, а сакалава ввели в обиход легкий деревянный плуг. В результате запашка рисовых полей еще более расширилась и еще более расширилась торговля с горными племенами, которые поставляли местных горбатых коров и быков — зебу, на которых и стали пахать сакалавы. Поселения сакалавов, расположенные в устьях больших судоходных рек стали быстро расти, контролируя торговлю между побережьем и внутренними районами. В таких поселках, рано или поздно появлялись купцы из Тира, особенно из вавилонского квартала и строили собственные дома, склады и лавки для товаров. Окрестные же поселки сакалавов признавали верховную власть таких правителей.

Приток взрывного элемента в Александрию привел к усилению "военной партии" и в конце-концов это вызвало новый морской поход, но вместо того, чтобы вновь пойти на юг вдоль берегов Коккиво корабли направились на север. Около двух тысяч эллинов решили попытать счастья. "Совет мудрых" выделил для экспедиции 20 транспортных кораблей. Все эти корабли плавали еще когда жив был Неарх и их борта порядочно поточили древоточцы. За заготовку припасов фактически никто не отвечал, "совет мудрых" не вмешивался и в пределах разумного выделял и еду и другие припасы. Никто не хотел терять власть над приличным уже городом, поэтому на расходы по отправке экспедиции смотрели сквозь пальцы. Лучше потерять 20 старых кораблей, чем испытать гражданскую войну.

Это было не плавание вдоль знакомого берега, а плавание в неизвестность. Корабли ушли на север и действительно достигли земли. Но земля оказалась маленьким коралловым островком с кокосовыми пальмами. Пресной воды на острове не было, как и разумной жизни. Экспедиция чуть ли не каждый день плавания открывала новые острова, и все они были безлюдны и дики. Из-за низкой дисциплины на кораблях начались бунты в основном из-за нехватки пресной воды. Один за одним корабли терялись и исчезали в просторах бескрайнего океана. Многие сели на рифы или пропали с началом штормов. Наконец немногим кораблям удалось добраться до гранитных островов, где была пресная вода, но и эти острова были безлюдны. На них не было металлов. Остатки команд, попавших на необитаемые острова посреди океана и отрезанные от таких же как они, потерпевших кораблекрушение, быстро дичали.

Лишь одному кораблю из этой несчастливой экспедиции суждено было вернуться. На нем осталось меньше половины команды, да и те люди, что остались в живых почти сошли с ума от жажды. Они несли бред о пустых островах, расположенных кольцами, о громадных черепахах и гигантских пальмах с огромными орехами. В общем, несли чушь. Немногие осмотревшие трюм корабля обратили внимание на обглоданные осколки гигантского черепашьего панциря и скорлупу невиданного ореха. Вскоре трюм корабля основательно подчистили, а мусор, просто исчез. Партия "умеренных" Александрии во главе с Павсанием избавилась от множества проблем, а заодно и получила сведения об островах на севере.

Тем временем, три тирянских корабля шли вдоль берега Африки на юг и занимались воистину странными делами. Конечно, они составляли карту пройденных берегов, причем заходили в удобные гавани и устанавливали знаки в виде столбов, на которых писали "владения Тира" на финикийском и греческом. Странное было в другом, обнаружив поселение местных жителей, тиряне пытались вступить в контакт, для чего имели солидный запас подарков, особенно стеклянных бус, которыми были забиты трюмы обоих боевых кораблей. Часто им удавалось привлечь внимание местных жителей и тут наступала вторая часть общения, на глазах местных жителей пифос с пшеницей доставлялся с грузового корабля, часть пшеницы тут же мололась, из нее выпекали лепешки и раздавали туземцам. Другую часть зерна из пифоса буквально по зёрнышку на виду у туземцев закапывали в землю. Потом знаками давали понять туземцам, что ждут от них того же и добивались, чтобы и туземцы закопали в землю хотя бы зёрнышко, после чего остатки зерна вместе с расписным пифосом отдавали местным и отплывали дальше. На берегах хватало источников пресной воды, в море ловилась рыба, а в трюме грузового корабля было много пшеницы. Маленький отряд двигался медленно вдоль берега на юг. Затем берег стал заворачивать на юго-запад а порой и прямо на запад. Вбольшой бухте неизвестной реки после которой берег опять повернул на юг экспедиция раздала последний пифос и повернула на юг. Удобные бухты и прибрежные острова, а также устья больших рек рассматривались как будущие места для размещения тирянских поселений. Капитаны спешили назад к островам анталоатров и далее в Тир и не задерживались на обратном пути. В Тире их прибытие обставили большим спектаклем, будто бы они совершили оплошность и чуть не погубили вверенные им корабли. Капитаны оправдывались тем, что заблудились, отстали и некоторое время блуждали вдоль берегов Африки пока не нашли знакомые ориентиры и не вернулись в Тир.

Этот инцидент постарались быстро замять, потому как, население Тира вовсю трудилось на верфях, спуская на воду боевые многовёсельные корабли. Присоединившись к новенькому флоту, оба боевых корабля приняли участие в грандиозной экспедиции, ради которой тиряне даже отказались от плавания в Селевкию и Египет за хлебом. Мысль застолбить западное побережье Коккиво за Тиром давно бродила в умах правящей верхушки. Затея была сама по себе грандиозна и в ней принимало участие почти всё население Тира.

В один прекрасный день эскадра из почти двухсот судов, из которых большинство конечно принадлежала прибрежным салавакам, пошла на юг вдоль берега Коккиво. В каждом прибрежном поселении салаваков проходила одна и та же церемония. Под гром барабанов разодетая знать Тира в окружении сотен воинов сходила на берег, входила в поселение, вручала символические подарки правителю или правительнице. Воины врывали в землю возле жилища правителя столб с надписью "владения Тира", после чего всё население поселения приносило присягу городу Тиру на верность. После этого детей правителя забирали в Тир, а местным жителям поясняли, что дети вернуться, когда им исполниться 14 лет, если конечно жители будут дружественно относиться к Тиру, его жителям, выставлять воинов, если нужно и ежегодно отвозить в Тир дань продовольствием, ведь детей надо чем-то кормить. Не многие отваживались протестовать в присутствии многочисленной эскадры боевых кораблей и солдат. Практически всё побережье салаваков и родственных им везу — "люди моря" было посещено тирянами до устья реки Онилахи. Дальше пошли рифы и пустынные земли племени махафали-"не нарушающие запрет".

Александрийцы в это время предприняли очередной поход в Селевкию и Египет за хлебом. На самом же деле, имея немного грузовых кораблей, проверили свою колонию на Занзибаре, взяли около тысячи переселенцев-эллинов на борт, но как и в первый раз, до Александрии их не довезли, а высадили на остров к югу от Занзибара снабдив всем необходимым. Кроме относительно большого острова вокруг было немало мелких островков, до которых можно было доплыть в простой лодке. Остров и новую колонию назвали Павсания, а первую на Занзибаре — Занзибар.

После получения пополнения греческими наемниками из Египта и Селевкии Александрийцы решили наверстать упущенное в освоении Коккиво и в 290 г. до н.э. приготовились к третьему походу против "краснозубых". На этот раз Александрийцы выставили 30 боевых кораблей 3000 гоплитов и 100 лодок с 1000 воинами прислала правительница анталоатров. Момент для нападения был выбран более чем удобный. На восточное побережье Коккиво обрушился ураган снёсший прибрежные поселки бецимисараков и уничтоживший их лодки. Именно в этот момент флот и появился у восточных берегов. Не встречая никакого сопротивления флот дошел до острова Нуси-Бураха. Здесь произошла самая большая бойня. Остров вытянулся на несколько километров. На северной его части высадились все гоплиты, лодки с анталоатрами окружили остров. После чего началось избиение местных "краснозубых". Сплошная стена щитов и копий двинулась с севера на юг острова, сметая всё на своем пути, те кто пытался выйти в море были перебиты из луков анталоатрами. Женщин и детей взяли в плен, а остальных перебили.

Перебив "краснозубых" на Нуси-Бураха, флот частью сил блокировал огромный залив на северо-востоке Коккиво, прозванный также заливом "краснозубых", другой частью прошел вдоль берегов залива, разоряя и уничтожая прибрежные поселения бецимисараков. В этих селениях удалось взять мало рабов, в основном люди успели бежать в джунгли. Поселки пожгли и пограбили. Ночевать флот встал на рейде острова Нуси-Бураха и в ту же ночь подвергся нападению "краснозубых". Атака как всегда была яростной, но на этот раз численный и качественный перевес был явно на стороне александрийцев и их союзников. После часа настоящей мясорубки лодки, с оставшимися в живых бецимисараками, исчезли в темноте ночи. Преследовать их ночью среди коварных коралловых рифов никто не решился.

Наутро решили поставить на острове деревянную крепость-маяк, с целью контроля над всем заливом. Часть кораблей оставили для патрулирования местных вод. Деревья были срублены на берегу Коккиво, переправлены на Нуси-Бураха и маленькая крепость с гарнизоном в 300 эллинов и 100 лучников-анталоатров, имея два боевых корабля и десяток местных лодок была оставлена на неделю.

Весть о долгожданной победе и свежие рабы вскружили, поостывшие было, головы "военной" партии Александрии. Авторитет Павсания и "умеренных" падал с каждым днём. Новость же о том, что на землях антакаранов появились тирские столбы с надписью на греческом "владения Тира", произвела эффект вулканического взрыва. Антакаранов все александрийцы считали своими союзниками, и их земли территорией находящейся под гегемонией Александрии. Но столбы с надписями "владения Тира" имели место быть по всему западному побережью земель антакаранов до северного мыса Коккиво. Более того, в прибрежных поселках антакаранов тиряне тоже взяли заложников и наложили на них дань кокосовыми орехами. Ультиматум александрийцев об освобождении заложников и размежевании земель не нашли отклика у тирян. Александрийцы двинули свой флот и флот союзных анталоатров на Нусибе.

Между островом Нусибе и островом Нусикумба их ждала тирянская эскадра из 25 боевых кораблей и множества лодок наёмников-анталоатров и союзных сакалава. Боевых кораблей александрийцы выставили 28, но реализовать это большинство в узком проливе между островами было непросто. Обе эскадры замерли, выстроившись между двумя островами и приготовились к бою. За 6 лет жизнь на Коккиво сделала колонистов врагами.

Третья сила

В это время к тирянскому адмиралу подошел анталоатр и сказал, что анталоатры не будут принимать участия в сражении, чтобы не пролить кровь анталоатров, нанятых александрийцами. Пока до адмирала доходила нелепость сказанного, анталоатры попрыгали со всех 25 боевых кораблей прямо в море, где их подобрали лодки с соплеменниками, после чего лёгкие лодки стали удаляться от предполагаемого места будущего морского сражения.

Примерно то же произошло и на кораблях александрийцев. Теперь, лишившись многих гребцов, боевые корабли и тирян и александрийцев просто стали малоуправляемыми кусками дерева, а учитывая, что и большинство лучников с обеих сторон составляли те же анталоатры, проведение дальнейшего сражения оказалось под большим вопросом. Теперь александрийцам предстояло сражение без союзников, а сакалавы не ушли и ждали сигнала к нападению. Боодес тут же воспользовался благоприятной ситуацией и втупив в переговоры, заключил мир между Тиром и Александрией. По мирному договору все берега Коккиво к востоку от северного мыса принадлежали Александрии, а западного — Тиру, при этом племена антакаранов, живущие не по западному побережью, считались подданными Александрии, а те, что жили на самом западном побережье, Тиру. Поделив мир Коккиво, эскадры разошлись, внутренне люди были довольны, что не пришлось проливать кровь.

Именно с 290 г. до н.э. и начинается подлинная история анталоатров. К тому времени они были едины и управляемы одной правительницей, имя которой никому не было известно, кроме ее личного колдуна. От пришельцев воины анталоатров переняли сложный персидский лук и металлическое оружие. Доспехов анталоатры не носили, так как тяжелый доспех тянул ко дну, а боевые действия частенько проходили именно на воде. Прирожденные мореходы и отважные воины анталоатры первые заняли соответствующие ниши в экономике Александрии и Тира. Наблюдая за поведением пришельцев, очень скоро анталоатры выяснили, что не все они равны по положению, есть бесправные рабы как в Александрии, есть временные рабы в Тире, есть масса свободных колонистов и есть знать, которая захватила власть в свои руки в обоих городах. Эллины-наемники целыми днями ничего не делали и за это им платили и платили неплохо. Постепенно анталоатры поняли, что для них в быстро растущих городах можно найти работу попривлекательнее таскания брёвен. На боевые корабли нужны были сильные гребцы, нужны были хорошие лучники в экспедиции. Именно мореходное дело и военное дело и стали главными в жизни мужчин-анталоатров. Они и так никогда не занимались земледелием, это считалась областью женского труда, а теперь плата за их услуги в виде риса, хлынула на острова анталоатров. Они нужны были буквально всем и купцам и военным и политикам в городах. Акклиматизироваться и выучить языки пришельцев было просто, ведь в обоих городах жило много женщин-анталоатров, которые являлись кому-то сестрами, кому-то тётками или дальними родственниками. Можно было приплыть хоть в Тир, хоть в Александрию и поселиться у родственников. Рыбацкий промысел быстро обучает основам языка для торговли рыбой, креветками и черепахами, а дальше можно через знакомых уже подрядиться в поход или просто охрану купца.

Постоянно увеличивающийся приток материальных ценностей на остров, а особенно изобилие разнообразной пищи вызвал демографический взрыв на островах. Правительница анталоатров до поры до времени поощряла отхожий воинский промысел мужчин, но когда начались конфликты между колониями, она приказала своим подданным не участвовать в нём. Несмотря на подарки, которыми ее осыпали и тиряне и александрийцы, правительница анталоатров справедливо решила, что два источника доходов лучше, чем один, а три еще лучше и повелела готовиться к походу за рабами на запад.

В один прекрасный солнечный день от острова Нгазиджа и от острова Мохели, Ндзуани, Майота, Паманзи поплыли сотни лодок на запад в сторону Африки. В лодках сидели лучники, гребцы быстро направляли лодки к неизведанной земле. Проживавшие на побережье племена бушменов и готенготов ничего не смогли противопоставить мощи нападавших, их прибрежные поселения одно за другим подвергались внезапным нападениям с моря и заранее высадившимися бойцами, с суши. Награбленное добро, а также захваченные жители селений связывались и грузились на лодки. Анталоатры двумя волнами расходились на север и юг вдоль побережья Африки и тут южная группа наткнулась на первый столб тирян с надписью "владения Тира", нашлись грамотные, которые прочитали надпись. Следующий столб стоял прямо посреди поселения чернокожих и ни одна стрела не полетела в них. Вскоре анталоатры поняли, что в любом удобном месте стоянки стоят такие столбы и плыть на юг бесполезно. Южная группа повернула на север и быстро догнала северную. Увеличившись вдвое, флот анталоатров вдвое быстрее начал опустошать африканское побережье.

Вскоре лодки анталоатров дошли до острова Павсания и одноименной колонии эллинов. Павсанийцы, увидев неимоверное количество лодок с вооруженными туземцами, заперлись в стенах городка. Какого же было их удивление, когда один из сошедших на остров, воинов на чистом греческом пояснил, что им нужна свежая вода и отдых, за который они щедро заплатят. Павсанийцы, поняв, что им ничто не угрожает, поделились пресной водой и пожаловались на то, что их бросили на острове и они вынуждены выживать. И тогда анталоатры предложили им переехать в Тир, который также как они не любит александрийцев, а остров отдать им вместе с построенными крепостью и домами. Павсанийцы, узнав, что кроме Александрии Красной, есть еще не уступающий ей большой город Тир, в котором проживают и некоторые эллины (особенно солдаты-наемники), посовещавшись, решили воспользоваться услугами анталоатров и переехать в Тир, а дикий остров оставить дикарям.

Неделю анталоатры грабили побережье напротив острова Павсания и свозили на него массы рабов и добычи, а павсанийцы собирались в дальний путь. Вскоре выяснилось, что лодки просто не смогут вместить добычу, что ничуть не расстроило анталоатров. Часть анталоатров с павсанийцами и добычей сели на лодки и отправились домой и в Тир, а часть с основной массой рабов остались на острове. Они в свою очередь поделились надвое и одни находились на острове, охраняли рабов и заставляли их работать на постройке стен и рытье рвов, а потом и на рисовых полях, которые анталоатры решили разбить на острове. Другие продолжали грабить побережье и свозить добычу.

Прибывшие в Тир павсанийцы внесли новую неразбериху в верхи тирского общества, одни боялись, что эти эллины будут всегда "троянским конём" в городе и предадут в любую минуту, другие наоборот радовались, что население города выросло за счет врагов александрийцев. В результате возле вавилонского квартала Тира стал быстро расти квартал греческий.

В Тир и Александрию хлынул поток черных рабов из Африки. Приток населения в обе колонии дал в свою очередь толчек развитию экономики, а первый урожай винограда добавил виноделие в виды занятий колонистов, а на рынок стало во всё возрастающем количестве поступать местное вино и изюм.

Дети-заложники сакалавов в Тире обучались разведению неизвестных им сельхозкультур и выпасу скота, а также их обучали счету, финикийскому языку и письму, благо оно было простым. Естественно кормили их как на убой, причем кормили в основном финикийскими блюдами, причем девочкам на кухне показывали весь процесс приготовления. Одежда детей была домашней. Обувь в обязательном порядке состояла из сандалий. Школы-интернаты для детей-заложников были одними из самых лучших зданий в Тире. Именно на систему детей-заложников решило опираться правительство Тира и пока это давало свои результаты. На землях сакалавов не было вооруженных конфликтов, фактории и торговые лавки тирянцев в поселках сакалавов росли как грибы после дождичка, налоги вовремя поступали в Тир, а на землях сакалавов внедрялись нужные тирянцам сельхозкультуры.

Последующие 10 лет.

Следующий десяток лет прошел под знаком всеобщего изобилия и роста мощи и народонаселения колоний и государства анталоатров.

Из наиболее значимых событий, повлиявших на дальнейшую судьбу Тира, Александрии Красной и анталоатров можно упомянуть следующие.

В верховьях реки Бецибуки была обнаружена железная руда, в результате в дельте реки, несмотря на угрозу малярии, быстро вырос город в переводе с финикийского Хадид (Железный), официально город полностью принадлежал колонии Тира, но туда устремились кузнецы всех национальностей, обилие леса и поставки руды с верховьев поддерживали рост города. Сама по себе речная система реки Бецибуки была огромна и судоходна, по ней и вверх и вниз сновали торговые суда. Распашка новых земель под рисовые поля, использование рабского труда вела к всё большему и большему производству риса, а рис уже давно стал меновым товаром большой ликвидности. Железо само по себе стало своеобразными деньгами, железными прутиками можно было оплатить нужный товар. Но железо ржавело и потому быстро теряло в цене, соответственно много на таких прутиках не накопишь. В основном крупные сделки заключались посредством немногих монет из серебра и золота, которые привозили из Селевкии и Египта Птолемеев. Местное золото в виде золотого песка поступало из внутренних районов Коккиво в мизерных количествах и не могло удовлетворить спрос на него. Теперь в Египет и Селевкию ходили регулярно не единичные караваны, а многочисленные торговые суда.

На острове Занзибар выросла колония подконтрольная Александрии, но на соседнем острове точно такая же колония Занзибар выросла под контролем Тира. Остров Павсания попал под контроль анталоатров и был неплохо обжит ими, тем более, что являлся крупнейшей базой работорговли. Черные рабы и рабыни являлись уже официальным товаром и визитной карточкой в списке колониальных товаров их продавали и в Египет и в Селевкию и на территорию колоний. Вавилоняне, обосновавшиеся в Тире освоили новый вид работорговли, они закупали рабов крупными партиями у анталоатров, затем вывозили в Вавилон и распределяли подмастерьями у местных ремесленников, те три года обучали рабов, бесплатно пользуясь их трудом, а по истечении трех лет тиряне из вавилонского квартала продавали этих же рабов-ремесленников уже во много раз дороже в колониях и государстве анталоатров.

Остров Диоскорида официально принадлежал Селевкии, но де факто был свободен и теперь вовсю богател и расцветал благодаря торговле местными ароматными смолами и обслуживанию транзитной торговли, ведь каждый корабль останавливался, чтоб набрать там пресной воды, пополнить запас продовольствия и просто дать отдых экипажу. Арабские правители сделали попытку прибрать остров к рукам, но получили неожиданно яростный отпор, в котором приняли участие боевые корабли Александрии и Тира. Арабские корабли были буквально разметаны союзной эскадрой вдоль всего побережья Аравии.

Начала приносить дивиденды и политика, проводимая тирянцами на африканском побережье. Местные племена быстро поняли, что столбы тирянцев это 100% защита от набегов анталоатров. Тирянцы еще раза два проплывали вдоль побережья проверяя столбы и вновь вступая в контакт с племенами. В третье плавание им уже многие подносили пшеничные лепешки и зерна пшеницы. Племена, начавшие выращивать пшеницу, тут же получили коров, быков и плуги, которыми показали как пользоваться. Были завезены пифосы под будущие урожаи зерна. В больших количествах были выданы подарки тканями, бусами, вином и сахаром, полученным из сахарного тростника, ну и конечно бетелем, который также стал одной из главных статей экспорта Тира. Причем бетель экспортировал только Тир, анталоатры и Александрия сами покупали бетель у тирянцев. После внедрения плуга в Африке, пшеница потекла в Тир золотой рекой, в результате уже к 285 году до н.э. импорт зерна из Египта и Селевкии полностью прекратился, теперь его импортировали по низким ценам с ближайшего побережья Африки. Но торговые связи из за открытия залежей железа и выращивания пшеницы в Африке не прекратились, поменялся ассортимент товаров. Теперь из Египта везли в основном папирус и льняные ткани, а также парусину, а из Селевкии племенной скот, ремесленные изделия и особенно персидские луки, которые очень высоко ценились анталоатрами. И везде пытались приобрести побольше золота и серебра, которых так не хватало для торговли в колониях. Монеты по прежнему не чеканились, но в ходу были монеты Селевкии и Египта, да и других государств средиземноморья, которые ходили по весу. Соответственно ростовщики и менялы на этом неплохо наживались.

Дошло до того, что в Тире в вавилонском квартале появились представители банкирских домов Вавилона и довольно быстро прижились, дело в том, что торговля в колониях процветала, как между отдельными государствами, так и между метрополией. Корабли регулярно курсировали по маршруту Египет, Вавилон — Коккиво. Риск гибели кораблей и товаров уменьшался, потому-как даже в случае крушения следующий корабль забирал и команду и остатки товара себе на борт, если конечно это было возможно. Рынок постоянно требовал вложения капиталов в постройку новых кораблей, в перевозку товаров. Корабли и товары неплохо было застраховать от рисков, которые всё же были. В общем, банкирско-ростовщические дома Вавилона с удивлением обнаружили, что в далеком Тире на Коккиво компактно проживает немалое количество их земляков, которые имеют огромное влияние на жизнь колонии. Кстати, влияние вскоре проявило себя с неожиданной стороны. Вавилонский квартал потребовал представительства в "совете мудрых" и добился его, правда им не дали имеющиеся места, просто в "совете мудрых" стало заседать 20 представителей финикийцев и 2 представителя вавилонян. Фактически вавилоняне ничего не решали в совете, но были в курсе политики и в случае разделения голосов поровну могли стать решающим меньшинством.

Морская торговля была выгодным занятием и в нее вкладывались большие средства. Вскоре между банковскими домами, стали ходить не деньги, а обязательства по типу векселей и страховок на морские грузы. В греческом квартале также появилась школа для детей. Персидского квартала как такового не было, так как персы предпочитали селиться в отдельных усадьбах по всему острову Нусибе и прилегающим островам и занимались в основном садоводством и огородничеством, причем продукция шла в город на продажу.

Теперь из Египта и Селевкии везли и предметы роскоши и книги в специальных бочёнках. Так как, население было смешанным, стала быстро распространяться профессия переводчика и переписчика книг. Книги, пользующиеся успехом, тут же переводились и переписывались на другие языки.

Александрия Красная в основном обживала бухту Неарха, по сути городов было уже два, так как на северном берегу бухты быстро разрастался пригород Александрии, теперь она просто делилась на южную или старую Александрию и Северную или новую Александрию. И в Тире и в Александрии Красной правительница анталоатров приказала выстроить себе дворец, так как жить в неправильных домах колонистов она не могла, ведь дома у анталоатров расположены строго в соответствии по сторонам света, а при закладке дома колдун должен совершить множество обрядов.

Колдуны, они же лекари стали постоянными лицами и в Тире и в Александрии Красной, так как к их услугам прибегали и местные жители и поселенцы.

"Краснозубые" с маниакальным упорством уничтожали крепость на острове Нуси-Бураха и постоянно вырезали местный гарнизон эллинов и анталоатров. Но всякий раз александрийцы и анталоатры заново отстраивали крепость и разоряли побережье залива "краснозубых". В конце-концов остров Нуси-Бураха получил название острова Смерти и туда ссылались наиболее агрессивные элементы из Александрии и посылались для прохождения боевой подготовки молодые воины анталоатры. Для анталоатров служба в гарнизоне острова стала своего рода посвящением в воины. В большинстве случае гарнизону удавалось отбиться от нападающих, но как правило, после сильного урагана, появлялись "краснозубые" и сжигали крепость дотла.

В результате бурного развития к концу 280 г. до н.э. на острове Нусибе не осталось не занятой земли и избыток населения устремился на соседние острова Нусикумба и Анкифи. Городов там не возникло, но все пригодные для сельского хозяйства земли были заняты и на них разбивались сады и распахивались поля. Сельхозпродукты уходили в Тир который с каждым годом требовал всё больше и больше. Самые отважные начали селиться и на побережье Коккиво напротив островов, но боясь малярии, в период дождей уезжали на острова.

Тиряне предпринимали постоянные торгово-военные походы в глубинные районы Коккиво, подчиняя себе всё новые и новые племена сакалавов.

Дети-заложники, воспитанные в Тире пользовались непререкаемым авторитетом и военной поддержкой при борьбе за власть в своих землях. Как правило домой они возвращались в окружении верных друзей тирянцев.

Александрийцы по прежнему заселяли район бухты Неарха, постепенно превращая этот район в сплошную сельскохозяйственно-промышленную зону и недостатка в земле не испытывая.

Анталоатры также как тирянцы и александрийцы очень быстро освоили с помощью рабов-негров все пригодные для сельского-хозяйства территории своих островов и их избыток выхлестнулся на остров Павсания и в тот же Тир и Александрию.

Поворот во внешней политике

В 283 г. до н.э. произошло важнейшее событие во внешней политике восточноафриканского региона, на трон Египта взошел Птолемей-Филадельф второй, обративший свои взоры в район Красного моря. Один за другим на побережье Красного моря начали появляться крупные египетские города эллинов Береника, Филотера, Миос-Гормос, Птолемаида-Эпитера, Золотая Береника, Адулис, Арсиноя, а затем Ампелона на аравийском берегу.

Сын египетского диадоха Птолемея I Сотера, монарх-эпигон Птолемей II Филадельф (283-246), усиленно стараясь развить красноморское судоходство, завершил строительство нильско-суэцкого канала, заброшенного Дарием; сделал проходимым для кораблей Акабский залив; построил в северной части хиджазской Тихамы милетскую торговую колонию Ампелон. По его приказу Аристон, вероятно один из высших чиновников, систематически обследовал западноаравийское побережье на всем протяжении. Данные Аристона впоследствии были использованы в трудах александрийского автора Агатархида, Диодора Сицилийского, Страбона и безымянного египетского купца-грека, оставившего купцам и лоцманам следующих поколений "Перипл Эритрейского моря" (50-60 гг. н. э.). Для нас наблюдения Аристона и сообщения "Перипла" особенно важны благодаря не только богатству справочных данных, относящихся к навигации в западной части Индийского океана. Их важность состоит и в непосредственности впечатлений, преобладании личного опыта, скупом и точном языке — во всем том, что спустя полтора тысячелетия составит наиболее живые и ценные для науки страницы трудов Ахмада ибн Маджида и его собратьев по профессии.

Инициатива греческих правителей Египта, направленная на развитие торгового судоходства в Красном море ради закрепления здесь своей экономической власти, натолкнулась на противодействие с арабского берега. Набатейцы, жившие на восточном побережье Мертвого моря и владевшие Газой, еще со времен Александра Македонского нападали на греческие корабли. Первопричиной этого, по-видимому, был не союз с персами, как утверждает английский историк В. Тарн, именуя его "службой у персов", а осознание реальной угрозы, которую несло красноморское судоходство завоевателей набатейской морской торговле из Аэланы со всем Синаем и набатейскому контролю над северным участком "дороги ладана". Знаменитый Бахрам Гур из "Шах-наме" Фирдоуси, которому автор XI в. ас-Са'алиби (ум. в 1035 г.) приписывает знания полиглота, пользовался для разговоров на темы мореплавания набатейским языком, и в этом сообщении надо видеть прежде всего дань значению набатейского, т. е. североарабского, торгового судоходства в определенную эпоху. Стремление противостоять греческой агрессии во имя защиты своей торговли заставило набатейцев, пользуясь греко-персидской враждой, заручиться поддержкой персов и подняться на борьбу с превосходящими силами иноземцев.

Когда военная экспедиция под начальством того же Аристона закрыла им выход из Акабского залива, они стали нападать на египетский флот греков в открытом море, пользуясь для этого, вероятно, портом Лейке Кома на севере хиджазской Тихамы, который в мирное время служил их местной торговле с остальной Аравией. Упорное сопротивление Набатеи, надолго пережившее Александра Македонского и диадохов, привело в 273 г. к походу, возглавленному самим монархом Египта Птолемеем II. В. Тарн спешит подчеркнуть, что эта карательная экспедиция, огнем и мечом утверждавшая греческое господство на Красном море, была предпринята "в защиту мирной торговли египетских купцов". Сила греческого оружия оказалась неспособной сломить набатейцев, и постоянные их нападения на флот Птолемеев продолжались вплоть до включения Египта и Набатеи в состав Римской империи.

Золото Египта наконец хлынуло целительным бальзамом в экономику Тира, Александрии Красной и государства анталоатров. Птолемеям нужны корабли — верфи Тира и Александрии Красной готовы за золото построить для египтян что угодно. Им нужны моряки, плававшие по Красному (Эритрейскому) морю, и эти моряки имеются в наличии. Плюс ко всему эти люди уже повоевали с местными арабскими мореходами на стороне диоскоридцев и чтобы поддерживать морскую торговлю с Селевкией и Египтом готовы снова драться с арабами, потому как они защищают свои шкурные, торговые интересы.

В Тире и Александрии Красной началась чеканка собственной золотой монеты, торговые и военные корабли постоянно нужны и верфи работают днём и ночью. В то же время плавание в Индию для александрийцев и тирянцев, пока-что чрезвычайно опасно и далёко. Легче купить индийские товары в Селевкии. В районе Диоскориды и особенно в бассейне Красного моря и тиряне и александрийцы активно топят конкурентов арабов. Мощные арабские царства Майн, Катабан, Аусан, Хадрамаут и Саба рады бы прибрать к рукам остров Диоскориду, но чтобы построить корабль им нужно пригнать лес аж из Индии, а верфи Александрии и Тира работают на местном сырье. Боевой флот уже постоянно сопровождает многочисленные морские караваны, а анталоатры начинают постоянные пиратские набеги на богатую южную Аравию. Теперь на Диоскориде часто можно увидеть рабов с белой кожей родом из Аравии.

В Тир и Александрию Красную теперь уже через Египет идет постоянный поток переселенцев-финикийцев и эллинов. Постоянные войны с аравийскими царствами с одной стороны требуют значительного напряжения сил, а с другой стороны обогащают все три мадагаскарских центра.

В Селевкии также произошли большие изменения. В 283 году до н.э. Селевк построил новую столицу Селевкию и переселил туда жителей Вавилона, к 275 г. до н.э. Вавилон был покинут жителями. В 280 г. до н.э. Селевк был убит Птолемеем Керавном и на престол взошел сын Селевка Антиох 1 Сотер. Птолемей Керавн занял престол Македонии и в том же году между Птолемеем Керавном, Антигоном Гонатом и Антиохом Сотером началась война. На следующий 279 г. до н.э. в Македонию вторглись кельты и Птолемей Керавн был разбит и убит ими. На престоле Македонии за год сменилось 3 царя. В Греции и Македонии не прекращаются междоусобные войны, а кельты прорываются уже в Грецию. Все эти события привели к миграции населения, так многие вавилоняне решили переселяться не в новую столицу, а за море, где крутились их деньги. В результате вавилонский квартал неимоверно разросся. Поток эллинов и финикийцев тоже усилился. Бежали от войн и нестабильности.

В 273 г. до н.э. началась первая сирийская война между Птолемеями и Селевками. Т.к. в египетском золоте колонисты нуждались сильнее, а политика Птолемеев в Красном море уже сделала их союзниками, с Селевкией связь стала слабеть, тем более что плавание вдоль берегов южной Аравии стало опасным.

Постепенно торговля переориентируется полностью в сторону Египта, а между южноаравийскими царствами и колонистами установился статус кво, колонисты не трогали южноаравийские суда, если те не заходили южнее Диоскориды или в Красное море. Красное море рассматривалось как территория интересов Египта и колонистов. Остров Диоскорида отпал от Селевкии и полностью переключился в сферу влияния Птолемеев. В самой Диоскориде были уже целые кварталы тирянцев, александрийцев и египтян.

Как не пытался Птолемей 2 Филадельф втравить в сирийскую войну Тир и Александрию Красную, чтобы организовать морской поход в персидский залив, ему это не удалось. В Тире была сильная вавилонская партия, к мнению которой прислушивались. Александрия Красная в одиночку без Тира воевать с Селевкией опасалась, т.к. в случае её ослабления Тир автоматически усиливался. Анталоатры в принципе были согласны воевать хоть с кем, но своих большегрузных кораблей они не имели, а действовать вдоль враждебных берегов южной Аравии не могли. В общем анталоатры просто не дотягивались до Селевкии.

Внутренние проблемы 270-х.

В 270 г. до н.э. умерла правительница анталоатров и начался дикий хаос. По идее нового правителя должен был провозгласить главный колдун, но он был убит неизвестными и острова анталоатров впали в анархию. Почти на каждом острове был провозглашен свой правитель или правительница. Если на первоначальных территориях в основном провозгласили женщин-правительниц, то на вновь захваченных территориях и в действующем флоте к власти пришли мужчины. Сначала попытались договориться, но переговоры быстро зашли в тупик и началась гражданская война, длившаяся с переменным успехом пять лет.

И Тир и Александрия Красная рады бы поддержать одну из кандидатур на трон анталоатров, но претенденты появлялись почти каждый день, такая же чехарда была и между колдунами, которые должны были легитимизировать правителя перед подданными. В результате ослабилось давление на Аравию и Африку, поток рабов почти прекратился. Острова в результате постоянных войн порядком обезлюдели. Многие анталоатры бежали в Тир, Александрию и даже на острова Занзибар и в далёкую Диоскориду. Несколько поселений анталоатров повилось на берегах Африки и на северном побережье Коккиво. На каждом из островов, кроме совсем уж мелких, стал править свой правитель. Былая слава анталоатров угасла. Теперь острова часто воевали между собой, объединялись в недлительные союзы и были способны на непродолжительные набеги за рабами и поставку наёмников.

Если в Александрии Красной, внутренняя обстановка была более-менее спокойна, то приток переселенцев в Тире вызвал целый спектр проблем, в том числе и с перенаселением. В конце-концов между финикийцами, эллинами и вавилонянами начались трения из-за власти и влияния. Так как в этот момент шла сирийская война и с Селевкией связи всё более угасали, а следовательно, слабли связи и приток переселенцев вавилонян, финикийцы и эллины одержали внутреннюю победу. Вавилонский квартал был полностью выселен в южные области сакалавов. У устья реки Унилахи в удобной бухте ими был построен Новый Вавилон.

Но после окончания первой сирийской войны многие вернулись обратно в Тир и Новый Вавилон стал держаться по сути только на скотоводстве. Вокруг города располагались степи, на которых стали пасти стада верблюдов, коров, коз, овец и лошадей. Новый Вавилон стал славиться своей выделкой кожи и экспортом мяса.

Наконец в Тире сложилась система в чем то напоминающая карфагенскую. Финикийцы — пуны занимали лидирующее положение, они были свободными и равноправными гражданами Тира и всей территории зависимой от Тира, немного ниже находились выходцы из Азии, персы, сирийцы, вавилоняне, греки-павсанийцы — они могли занимать гос.посты только если умели читать и писать и собственно говорить на финикийском языке. И ниже всех стояли туземцы, которые не имели гражданских прав, облагались налогами или несли государственные повинности. Рабы вообще исключались из системы, но учитывая их временный статус, после определенного времени они становились либо полноправными гражданами по типу пунов или если не успевали выучить язык, по типу азиатов и греков.

Проблемы со статусами могли накапливаться, но у предприимчивых тирян вскоре появился рычаг для стравливания духа недовольства. Во-первых, гражданство предоставлялось всем детям-заложникам сакалавов, так как после обучения они могли говорить и писать на финикийском. Во-вторых, гражданство стало можно просто купить у государства. Местное население, особенно племенная верхушка, активно стала покупать гражданство. Далее в связи с постоянными морскими войнами с арабами можно стало получить гражданство, прослужив три года на кораблях в качестве гребца или воина.

Еще проще стояло дело с должностями, часть их была просто общественная и на них заинтересованные лица выбирали тех, кого им хотелось, часть же должностей были особенно важными и их просто покупали с аукциона, зарплату на должностях не платили и купить и занять их могли только состоятельные люди.

Налоги и госповинности были наложены только на туземцев, но из-за активного выкупа гражданства, налогоплательщиков становилось всё меньше и меньше. Это побуждало организовывать в глубь территории Коккиво новые военно-торговые экспедиции для налогообложения новых поселений сакалавов. Основную статью доходов казны составляли монополии на продажу тех или иных товаров. Так на торговлю с африканским побережьем существовала полная монополия и таким образом вся пшеница шла через казенные амбары и магазины, это позволяло регулировать цены на хлеб. Также была установлена монополия на продажу бетеля на эспорт в Египет и Селевкию, ну и гигантские доходы приносили государственные верфи и институт общественных рабов.

Несмотря на чеканку собственной золотой монеты, вскоре вся торговля перешла на серебряные, медные и золотые монеты египтян, наравне с ними использовалась и местная золотая монета которая чеканилась с тем же весом, что и египетская.

Наука, искусство, архитектура

Если в Александрию мигрировали только эллины, то в Тир мигрировали со всего селевкидского востока, а также и эллины. Благодаря тому, что данные города лежали в южном полушарии они стали настоящей Меккой для всех, кто занимался или хотя бы увлекался астрономией и астрологией (в это время эти две науки еще не разделялись), ведь звезды то здесь были не те, что в северном полушарии, а северные созвездия, что были видны, были перевернуты. И солнышко ходит не слева направо, а справа налево. И конечно же роскошно видно Млечный Путь. Весь цвет тогдашней астрономической мысли Вавилона и Египта собрался в Тире. Специально для астрономов и под их руководством, тиряне не поскупились и выстроили на самом возвышенном месте острова целый комплекс обсерваторий для наблюдения не только за звездами, но и за солнцем.

Беря пример с Александрии Египетской ученые были освобождены от уплаты налогов, им оплачивали проживание за счет казны, им выдавался документ о гражданстве даже если они не знали финикийского языка. Постепенно Тир стал делиться на три района, самый верхний район острова был занят учеными, их абсерваториями и там же находились школы и школы-интернаты для проживания и обучения детей-заложников. Это была самая труднодоступная и охраняемая часть города его сердце и мозг. Далее чуть ниже был огромный пояс торгово-финасовых и государственных учреждений и одновременно жилой район богачей, утопавший в садах и виноградниках. И примыкал непосредственно к бухтам район промышленный с доками, пристанями, верфями и местом жительства большинства горожан.

Архитектура Александрии Красной имела чисто греческий вид, а Тир поражал разнообразием стилей и направлений. Каждый горожанин своим жилищем пытался показать свою национальную особенность, поэтому вавилонский квартал отличался от греческого так же как город Вавилон отличался от города Афины. Вавилонский квартал поражал обилием глазурованного кирпича с дивными рисунками, у входа в богатые дома стояли статуи крылатых человеко-быков и драконов, а сами дома имели внутренние дворики. Храмы-зиккураты разноцветными ступенями поднимались в небо. В греческом квартале было обилие красного и белого, так как именно материал этих цветов встречался на Коккиво в изобилии. Огромных сооружений греки не делали, т.к. богатством не отличались, зато статуи и маленькие аккуратненькие храмы с колоннадами встречались здесь повсеместно. Колоны использовали и финикийцы, в отличии от греков на материалы они не скупились, дома поднимались на 5 и 6 этажей, а вот скульптур там не было, но были террасы и дворики, в которых бурлила жизнь. Ну и конечно же выделялись постройки туземцев, их дома были строго прямоугольными, коньки крыш были вздернуты и жилища строго ориентированы по сторонам света. В подражание Александрии Египетской был выстроен маяк, правда тут тиряне сэкономили, построив невысокий в принципе маяк зато в самом высоком месте острова. Крепостных стен в городе просто не было, флот надежно защищал город, а дороговизна земли привела к тому, что было множество пирсов и построек на сваях, вбитых в морское дно и тянущихся от города во все стороны.

Потребность в погрузке и разгрузке больших объемов товаров привела к созданию механиками мощных подъемных механизмов. В городе было полно кораблестроителей и их профессия была постоянно востребована. Корабли строили днем и ночью. Первая сирийская война стала для кораблестроения Тира и Александрии Красной "золотым веком".

Искусство этого периода было тесно связано с торговлей. Практически все работали или на рынок или по заказам. Чем больше становилось богатых, тем больше становилось заказчиков у скульпторов, архитекторов и художников. Появление театра и вообще конкуренция между Александрией и Тиром, постоянно копирующими друг у друга, давали дополнительный импульс в дальнейшем развитии искусства.

История одного гения

Его звали Аристарх и он родился на острове Самос. Его учителем был знаменитый Стратон из Лампсака. В столице Египта Александрии Стратон принял деятельное участие в организации Библиотеки и Мусейона, ставших впоследствии центром научных знаний эллинистического мира. Стратон был философом и физиком, а вот его ученик Аристарх увлекался астрономией и математикой. А занимался ученик тем, чем до него никто не занимался вообще, а именно определял расстояние от Земли до Луны и от Земли до Солнца. Потому как инструментария ему явно не хватало Аристарх вдобавок стал одним из основоположников тригонометрии. Также он был создателем плоских солнечных часов и ...впервые высказал гипотезу о вращении Земли вокруг Солнца, а не наоборот. В общем, задолго до Коперника создал гелиоцентрическую систему мира. Вот за неё (систему) он был обвинен в безбожии и вынужден был бежать из Афин. Некоторое время он работал в Александрии Египетской, но его тянуло, как и любого другого астронома, в Тир на Коккиво, где Солнце ходит не слева направо, а справа налево. И вскоре ему представилась такая возможность.

Один из его помощников шепнул ему, что сегодня его еда будет отравлена. Медлить было опасно и Аристарх поспешил к своему знакомому греку-самоссцу, который был капитаном небольшого судна. Выяснять, кому он встал поперек дороги жрецам или ученым мужам Мусейона было уже некогда. Той же ночью Аристарх Самосский исчез из Александрии Египетской. А утром в сторону Красного (Эритрейского) моря пошел по каналам и озерам Египта маленький корабль с парой десятков команды и грузом хорошего греческого вина.

Из Арсинои-Клеопатры корабль пошел вдоль африканского берега к следующему порту Миос-Гормос. И сзади и спереди корабля маячили мачты других кораблей, время от времени их или обгоняли или они обгоняли кого-нибудь. Встретился караван из нескольких десятков судов с виду напоминавших боевые, но почему-то загруженных товаром под завязку. Знакомый капитан пояснил, что это и есть боевые корабли, которые по заказу Птолемея II Филадельфа сделали на верфях Тира и чтоб не гнать порожняком загрузили деловой древесиной.

Плавание напоминало прогулку по городской улице, где часто можно встретить такого же прохожего. Торговый путь был оживлен как никогда.

В Миос-Гормосе увидели несколько боевых кораблей запасающихся водой и провизией, как пояснил капитан, это египетские корабли пополняют припасы для выхода в поход к аравийским берегам. Вскоре достигли порта Филотера, где задержались перед длинным переходом в Беренику. Теперь матросы и капитан заметно нервничали. Справа тянулся унылый африканский берег, жара была просто неимоверная, но всё внимание было устремлено в сторону моря, именно оттуда могли появиться знаменитые набатейские пираты. Вода в пути быстро протухала и предпочитали пить чистое вино. В результате всё плавание до Береники Аристарх пребывал в алкогольном полубреду-полусне. В Беренике пробыли несколько дней, пока капитан не договорился с несколькими такими же капитанами небольших судов о дальнейшем совместном походе в Птолемаиду-Эпитеру. Дальше шли в компании еще четырех таких же корабликов. В основном по пути им попадались такие же группки кораблей. Один раз мимо них пронеслась триера с хищным профилем. Весла триеры ровными рядами вспенивали морские волны с обоих бортов и быстро мчали ее прочь. Триера по каким-то непонятным Аристарху признакам единодушно была отнесена к александрийскому флоту, причем не к флоту Александрии Египетской, а к флоту Александрии Красной. Вскоре попались им и скорбные останки разграбленных пиратами кораблей. Они торчали сиротливо из прибрежных рифов, мимо которых маленький караван поспешил прошмыгнуть.

В Птолемаиде-Эпитере вновь на рейде встретили боевые корабли. Знающие моряки пояснили, что они и тирянские, и египетские, и александрийские. Дальше путь лежал в Золотую Беренику, вот тут Аристарх натерпелся страху. Сначала корабль дал течь и отстал от остальных, которые ждать его не стали. А потом появились сразу два арабских корабля и попытались атаковать их корабль, но сами в свою очередь стали добычей боевой триеры, которая вынеслась на вёслах, протаранила одно судно, а затем догнала и взяла на абордаж второе. Несколько арабов с первого судна были выловлены и прикованы к вёслам. Боевая триера, конвоируя захваченное судно, направилась к Золотой Беренике, а их торговое судно пристроилось за ней. Капитан был доволен. Бесплатная охрана, да еще и свежие рабы на вёслах — это ли не удача.

В Золотой Беренике впервые Аристарх увидел анталоатрское судно и был буквально поражен его формами. Капитан-самосец только посмеивался над своим учёным-земляком, обещая далее и другие удивительные вещи. Сами анталоатры свободно болтающие на чистом греческом языке, тоже удивили своим внешним видом. Они были не похожи ни на азиатов, ни на африканцев. К сожалению анталоатры быстро набрали пресной воды погрузились на свою чудную лодку и распустив парус исчезли среди роя прибрежных островков и островов.

Следующий пункт пути был Арсиноя — в переводе с греческого Дальняя. Но в Золотой Беренике капитан продал рабов-арабов и купил место в морском караване. Теперь их было больше двух десятков разнокалиберных судов, которые шли, сбившись в кучку вдоль берега Африки, а со стороны моря их сторожили сразу два тирянских боевых корабля. Дотошному учёному объяснили, что если появятся пираты, то один корабль вступит в бой и погонится за пиратами, а второй будет продолжать охранять караван. Если первый корабль будет атакован превосходящими силами он отойдет ко второму и удвоив силы они будут отбиваться сообща, но опасаться нечего, ведь это тирянские военные корабли, а значит на вёслах у них сидят бойцы, готовые в любой момент вступить в бой, а не прикованные цепями рабы как на египетских и александрийских судах. Плюс на каждом корабле имеется немалое количество анталоатрских лучников и абордажная команда для ближнего боя.

Арсиноя был последним и самым южным египетским портом. Порт напоминал перевалочную базу, тут почти ничего не продавали, за исключением пресной воды и корабельных припасов. Дальше на юг к Диоскориде, как пояснил капитан-самосец, корабли по-одиночке не ходят, а идут только караванами и только под значительной охраной тирянского, александрийского и диоскоридского флота. Здешние воды посещали боевые и торговые корабли южноаравийских царств, которые были не прочь поспорить за морское господство. Особенно поднялось в последнее время царство Хадрамаут. В Арсиное проторчали полмесяца, но зато на юг пошли зараз более сотни торговых кораблей в окружении не менее десятка боевых. Путь их лежал через пролив Александра дальше на юг. На горизонте маячили мачты неизвестных кораблей, но никто не отважился напасть на такое количество кораблей.

Диоскорида встретила их караван кораблей огромным базаром. У пристаней скучились сотни кораблей, причем попадались и арабские. Тем, кому не хватило места у пристаней, приходилось бросать якорь на рейде. Боевые корабли приходили и уходили постоянно, сразу было видно, что порт является крупной военной базой. В Диоскориде груз греческого вина был оптом скуплен одним торговым агентом и тот же агент продал капитану груз эбенового дерева по неплохой цене и с десяток черных рабов и рабов-арабов. Корабль разгрузили и загрузили с похвальной быстротой. Дальше, поговорив со знакомыми диоскоридцами, капитан-самосец посоветовал Аристарху назваться греком-беженцем и бесплатно с первым же тирянским торговым кораблем плыть на Тир.

Послушав совета земляка учёный вскоре присоединился к семейству эллинов-переселенцев, неизвестно как оказавшемуся на Диоскориде и все вместе они отправились в ближайшую таверну, где быстро нашли тирянцев. Пара моряков оказались греками и проводили их на пристань. Их судно было уже в море и стояло на якоре в окружении других. Вскоре все погрузились на лодку и направились к кораблю. Корабль тут же снялся с якоря и вышел в море, распустив паруса попутному ветру. Аристарх был удивлен, ведь получалось, что корабль будет идти в открытом море и ночью. Еще больше он и эллины-переселенцы были удивлены когда увидели капитана корабля. Капитаном оказалась женщина. Она успевала ругаться сразу на трех языках, на финикийском, греческом и неизвестном Аристарху местном коккивском. Команда была интернациональной, тут были и огроменный негр и несколько щуплых греков, пара явно финикийцев-бородачей. Основной же костяк команды составляли представители местных коккивских племен к числу которых относилась и капитан, причем несколько членов команды были явно смешанного происхождения.

Капитан была, как выяснилось в пути, женой рыбака на острове Паманзи, в одной из междоусобиц почти все мужчины их поселения были перебиты и голод вынудил женщин выйти на рыбацкий промысел в море. Немного встав на ноги, рыбачка нанялась на тирянский корабль, а потом смогла купить в рассрочку и свой теперешний корабль. Теперь она была и капитаном и хозяйкой судна одновременно и уже сама нанимала себе моряков.

Трюмы корабля были забиты тканями, а также, судя по запаху, благовониями с Диоскориды. На руле стоял пожилой финикиец, к которому даже капитан обращалась без ругательств, он правил по ветру и даже не думал поворачивать к берегу. Берег Африки справа то появлялся, то вновь исчезал. На ужин команда и пассажиры ели свежепойманную и зажаренную рыбу с рисом, который был деликатесом для Аристарха и эллинов, а также лепешки. Корабль плыл всю ночь в открытом море. На следующий день была снова рыба и снова рис с лепешкой. В обед к этому добавили по головке чеснока. Воду пили только разбавленную с вином, причем выдавали воду строго дозировано.

Плыли без остановок до самого Занзибара. Пристали конечно не к александрийскому, а к тирянскому Занзибару. На Занзибаре стоянка длилась целый день, количество пассажиров корабля увеличилось на одну темнокожую рабыню, которую на острове прикупил себе негр из команды, он был явно доволен покупкой и разговаривал с девушкой на каком-то африканском наречии. Опять отплыли почти ночью. Следующей остановкой стал остров Павсания. Здесь Аристарх увидел впервые большое поселение анталоатров с прямоугольными домами, задранными в небо коньками крыш. Причем, все дома располагались, строго в соответствии с частями света. Здесь капитан обменяла кусок ткани на шикарную пятнистую шкуру то ли гепарда, то ли леопарда. Вскоре достигли анталоатрских островов и направились к Тиру, спустив паруса и используя вёсла. Гребцы завыли какую-то песню на местном языке, причем ее тут же подхватили и финикийцы и греки и даже негр. Острова, мимо которых проплывал корабль, были явно обжитые, по берегам виднелись строения. Кругом сновали двойные рыбацкие лодки. Наконец, на горизонте показался Тир. Сначала это была белая точка маяка на фоне красной горы, затем из-за горизонта показались еще белые строения и вот перед глазами ученого раскинулся весь остров во всей своей мощи и красоте, утопающий в зелени пальм и садов. Город просто поражал своей необычностью. Глаза искали и не находили даже признаков городских стен или каких то иных крепостных сооружений. Их просто не было. Улицы города спускались прямо к набережным и пирсам являясь как бы их естественным продолжением. Далеко в море уходили свайные причалы, найти свободное место возле которых было делом не простым. Но капитан, да и команда знали своё дело. Ловко обходя большие корабли и разгоняя мелкие лодчёнки, они буквально протиснулись к свободному месту у пристани и быстро пришвартовались. Тут же появились многочисленные торговые агенты предлагая скупить любой товар по приемлемой цене, но капитан видимо была не из новичков и поэтому ждала именно своего агента, который вскоре явился с вереницей дюжих рабов, которые начали сгружать и куда-то утаскивать тюки с тканями и ящички и мешочки с благовониями. Команда устремилась, кто домой, кто в ближайший кабак, а им предложили идти в чиновничий квартал к чиновнику по гражданству. Путь пролегал в гору, причем улочка кишела народом всех национальностей, по сторонам улицы были многочисленные лавки и мастерские. Постепенно дома становились всё выше и богаче. Дом чиновника по гражданству ничем не отличался от рядомстоящих домов кроме огромной вывески на нескольких языках, надпись на греческом гласила лаконично "Гражданство" и всё. Домина был пятиэтажным, к самому чиновнику их конечно не пустили, а попали они во внутренний дворик в центре которого бил в каменной чаше искусственный родничёк с питьевой прохладной водой. Вдоль дворика располагалась колоннада, дававшая тень, а в тени стояли многочисленные скамьи и скамейки на которых уже лежали и сидели несколько десятков человек с узлами, корзинами и тюками в которых были их пожитки. Отдельно без всяких пожиток стояли особняком три негра в компании грека средних лет в богатом льняном хитоне с резной тросточкой из дорогого эбенового дерева. Вскоре к ним подошел мужчина и спросив кто они и откуда, что то записал на навощенной табличке и кивнул им на ближайшие пустые скамьи и указал за какой дверью уборная. Ждать пришлось долго, люди менялись, кого-то вызывали в главное помещение, кто-то также приходил с пожитками и после опроса садился ждать. Бюрократия процветала. Наконец когда солнце перевалило за полдень, раздался клич: "Аристарх Самосский!". Аристарх попал в просторное помещение, где сидело несколько десятков писцов над папирусами, его провели вглубь здания и его принял опять же не чиновник, а какой-то человечек с малозаметной личностью, задавший несколько вопросов, а именно, "кто он, откуда, на каком языке говорит, что умеет делать, для чего приехал в Тир, есть ли в городе родственники-поручители". Сам же он и записывал все ответы на папирус. Узнав, что Аристарх кроме греческого никакого языка не знает, человечек покривился, но услышав об учёности, человечек с интересом посверлил его глазами и удалился, попросив подождать. Через несколько минут человечек вновь появился и проводил его по лестнице на второй этаж. В этой комнате лежал на лежанке устеленной дорогим ковром бородатый человек, явно привыкший приказывать. Он одним кивком отпустил малозаметного человечка и мельком глянув на Аристарха спросил на чистом греческом: "Сколько амфор с вином привезут семь кораблей, если на первом корабле было тридцать амфор с вином, а на каждом последующем судне на 3 амфоры больше, чем на предыдущем?". Подумав, Аристарх ответил: "267 амфор". Не моргнув глазом, бородатый задал следующий вопрос: "А назови ка ты мне все созвездия Зодиака?". Аристарх перечислил по порядку все зодиакальные созвездия.

Бородатый хлопнул в ладоши один раз и появился человек в набедренной повязке. Он что-то коротко ему приказал и тот быстро вышел, затем бородатый хлопнул дважды в ладоши и появилась девушка с кувшином вина и фруктами. Бородатый кивнул в сторону ученого и девушка поставила поднос перед ним на пол, а затем принесла коврик и расстелила позади Аристарха. Бородатый тут же протянул руку взял с подноса яблоко и с хрустом его сжевал, после чего начал беседу. С его слов следовало, что бородатый является проверяющим иностранцев, выдающих себя за ученых, потому как в последнее время появились мошенники. В Аристархе он видит ученого человека, поэтому город Тир предоставляет ему своё гражданство в качестве исключения без знания финикийского языка. Город Тир предоставляет ему жильё и на первый год полное довольствие, т.е. каждый месяц ему будет выдаваться денежная сумма, на одежду, а также вино, масло оливковое, хлеб (раз он грек) и иные продукты, папирус для записей и один общественный раб-переводчик на первые полгода. Посоветовав быстрее выучить язык и набрать учеников, бородатый-проверяющий окончил беседу. Вновь появился человек в набедренной повязке, но уже с исписанным папирусом, скрепленным печатью. Проверяющий взял папирус и вручил Аристарху, пояснив, что это его подтверждение гражданства. Следом вошел совершенно белый юноша в набедренной повязке и на ломаном греческом пояснил учёному, что он его общественный раб-переводчик. Уходя Аристарх задал бородатому вопрос: "А что, если какое-то государство попросит выдачи гражданина Тира?". Бородатый улыбнулся и гордо ответил: "Тир не выдаёт своих граждан никому!".

В сопровождении раба-переводчика Аристарх направился снова в гору, наконец улица уперлась в ворота, боле того на воротах стояли стражники. Он заметил, что в ворота и из ворот снуют мальчишки и девченки разного возраста. Кого-то стражники пропускали, а кого-то и не выпускали. Их тоже остановили. Переводчик тут же взял у Аристарха папирус о гражданстве протянул стражнику, тот прочитал и кивком пропустил их внутрь. Внутри было полно беседок и садов. Здания стояли стеной к стене и образовывали сплошную ограду, немногочисленные выходы которой тщательно охранялись. Внутри этого царства науки было полно ненаучных построек, здесь жило множество народа обеспечивающего охрану, питание, уборку, ухаживание за садами, но главными были конечно ученые мужи.

Аристарху выделили просторную комнату в роскошном трехэтажном особняке. В большом горшке прямо в комнате рос алоэ с мясистыми листьями, для лечения, как пояснил раб-переводчик. Окна помещения выходили на городскую сторону и были занавешены плетеной циновкой. Циновки же устилали и полы, которые здесь были деревянными. Вообще, как заметил ученый, дерево в Тире использовали охотно и на нем не экономили. Раб тут же, сложив вещи в угол, предложил Аристарху поесть в ближайшем заведении и отдохнуть с дороги, совершив омовение в бассейне.

Как преподавателю (хоть и будущему) в таверне ему отвели место за циновкой, раб тут же принес кувшин для омовения рук и тазик, затем прислуга и раб стали таскать кушанья, причем принесли свежие фрукты, рыбу и мясо в специях, ароматная свежая пшеничная лепешка дополняла трапезу. И конечно же, тут было вино, к которому подали дыню. Ложе для обеда было деревянным, деревянным был и стол вровень с ложем. Поев, в сопровождении раба Аристарх отправился в бассейн для омовений, здесь уже плавали несколько детей из уважения к учителю тут же выбравшиеся и убежавшие по своим делам. Поплавав в прохладной воде. Аристарх одел хитон и решил узнать имя раба-переводчика. Всё таки переводчику предстояло полгода быть рядом с ним. Юноша представился Хашиетом. Он уже год жил в Тире и научился говорить по-гречески, финикийски и по местному — коккивскому. Правда, произношение оставляло желать лучшего, но парень совершенствовался. Условились, что Аристарх будет звать его Хаши. Хаши тут же посоветовал дать объявление о наборе учеников и выбрать место для будущих занятий. Учёный решил начать с мальчишек и Хаши тут же умчался писать объявления на стенах. А Аристарх пошел бродить по этому царству науки, ища место для будущих занятий. Побывал на паре лекций философов и математиков. Наконец выбрал колоннаду, образующую уютный дворик, мощеный каменными плитками с протекающим неподалеку рукотворным родничком.

Хаши уже на следующий день привел несколько мальчиков с циновками и вощеными дощечками.

Аристарх учил своих учеников, учил сам пунийский и местный коккивский языки. Ему нравилось слушать лекции других ученых. Жизнь его протекала безбедно. Денег от города и учеников вполне хватало. Аристарх ходил в местный театр и даже выбрался в театр Александрии Красной который соперничал и весьма успешно с тирянским театром. Некоторое время пожив в Александрии Красной он понял, что заниматься наукой всё же лучше в Тире и вернулся. Минуло полгода и Аристарх за деньги нанял того же Хаши исполнять те же самые обязанности слуги. Теперь он платил за Хаши городу и находил местный вариант общественного рабства весьма занятным. Освоившись, учёный впервые решил набрать группу юношей для занятий астрономией и математикой. Тут его ждал сюрприз в виде нескольких девушек, пожелавших слушать его лекции. Как он понял, многие дамы в Тире увлекались астрономией, составлением календарей, гороскопов и вообще гаданием по звездам, это было просто модно. Тем более, что послушать было кого, цвет астрономии Вавилонии, Египта и Эллады собрался в Тире. Но Аристарх учил своих учеников как научными методами посчитать расстояние между Землей и Луной, между Землей и Солнцем и наконец рассчитывать радиус Солнца, Земли и Луны. Из вычисленных радиусов он делал выводы, что Солнце больше Земли, а Земля больше Луны, далее учёный выдвигал стройную гелиоцентрическую систему в которой огромное Солнце являлось неподвижным центром, вокруг которого обращались Земля и планеты, а вокруг Земли Луна".

Архимед пишет в своём сочинении "Исчисление песчинок" ("Псаммит"): "Аристарх Самосский в своих "Предположениях"... полагает, что неподвижные звёзды и Солнце не меняют своего места в пространстве, что Земля движется по окружности вокруг Солнца, находящегося в её центре, и что центр сферы неподвижных звёзд совпадает с центром Солнца".

Число слушателей росло как на дрожжах. Нашлись приверженцы старой геоцентрической системы, которые начали устраивать научные диспуты с Аристархом. Известность и популярность Аристарха Самосского в Тире росла. Его стали узнавать на улицах. С ним стали здороваться совершенно ему неизвестные люди. Его календарь стал официальным календарем Тира, так как был признан большинством научного общества как лучший и точнейший. Это событие прибавило Аристарху Самосскому веса уже в официальных чиновничьих кругах. Теперь к нему в ученики стали направлять сыновей и дочерей богатые родители. В какой-то момент учёный совсем перестал интересоваться деньгами, их у него было просто до неприличия много, плюс ко всему крупные ростовщические семьи поспешили предоставить ему неограниченный кредит.

Аристарх Самосский увлекался и философией и математикой, был основоположником тригонометрии, увлекался оптикой, чему способствовало развитое мастерство стеклодувов в Тире, но жизнь его поистине перевернулась, когда он использовал для определения местоположения широту и долготу. Расчеты и измерения были трудоемкими, но теперь можно было определить местоположение любого места на Земле. Через богатых учеников его идеи дошли до их богатых и влиятельных родителей.

В один прекрасный день в комнату Аристарха, заваленную папирусами, вошел всё тот же знакомый бородатый чиновник и представился: "Эла". Не обращая внимание на удивление Аристарха, чиновник продолжил: "Я теперь надзираю за воинами и моряками, а потому прислан к тебе чтобы организовать экспедицию и проверить, сможешь ли ты сориентироваться в совершенно незнакомом месте и дать его точные координаты". "Но, мои ученики..." — начал было Аристарх. "У тебя будут ученики, если ты окажешься прав и докажешь, что можешь вычислить координаты любого незнакомого места. А теперь собирайся и готовь нужные инструменты и людей, боевой корабль ждет тебя у причала Тира" — с этими словами Эла направился к выходу, но остановился и добавил: "Забыл сказать, теперь с тобой всегда будут два моих человека,...для твоей безопасности". Элла улыбнулся и от его кровожадной улыбки по спине учёного забегали мурашки.

Через три дня корабль вышел в море. Ученого посадили в трюм вместе с парой его учеников и Хаши. Корабль был новеньким, большая часть команды была рабами-гребцами, а вот капитан...или капитанша. Услышав знакомые ругательства, большинство из которых он уже понимал, Аристарх не знал, радоваться ему или готовиться на завтрак к рыбам. Если капитан и узнала его, то виду не подала, а тут же распорядилась отдать концы, а рабам взяться за вёсла. Через трое суток плавания корабль пристал к берегу и Аристарха с учениками и инструментами высадили на землю, вернее песочек. Они были явно на каком-то островке. Сутки он с учениками производили измерения и расчеты, после чего выдали результаты. По их расчетам выходило, что они находились к востоку от Тира и намного южнее. "Всё правильно" — сказала капитан: "но ведь кто-то из вас мог просто ранее быть на острове Смерти или слышать его описание". Их вновь посадили в трюм и корабль вышел в море. Теперь они шли туда, где были немногие и еще немногие выжили и вернулись оттуда. Новый корабль и новый капитан военного флота Тира нуждались в проверке на качество, поэтому их и отправили в экспедицию, а вот на экипаже решили сэкономить и посадили на весла рабов. После нескольких дней плавания пристали к берегу острова. Аристарх уверенно определил его местонахождение на северо-востоке от Тира, причем далеко на север. И тогда капитан попросила проложить ей курс на Александрию Египетскую. Аристарх указал направление и теперь уже не сидел в трюме. Много дней они шли на веслах на северо-запад. Пережили шторм и вновь шли к цели. Земля, которую они уведели, оказалась аравийскими берегами. Приставать к берегу здесь было смертельно опасно и корабль взял курс на Диоскориду.

Через некоторое время были замечены два паруса. Корабли быстро приближались. Паруса тирянского корабля были изодраны в шторм, да и сам корабль дал течь. Приблизившись, корабли явно готовились атаковать их. "Это не аравийцы" — сказал старый продубленный всеми морскими ветрами грек-рулевой. "Да рожи у них явно не аравийские" — ответила капитан и с раздражением сплюнула жвачку из бетеля за борт. Между тем с кораблей полетели стрелы. Они впивались в борта и палубу. "Лучники на мачту! Команда к бою!" — приказала капитан и скрылась в своей каюте, но тут же вылетела, на бегу влазя в кожаный доспех и нацепляя наручи и поножи. Матросы быстро облачались в легкие доспехи. Над головой зазвенели тетивы луков и ответные стрелы полетели в сторону нападавших. Аристарх спустился на палубу гребцов. Бугры мышц ворочали в такт тяжелые вёсла. Почему-то он понимал, что эту битву им не выиграть. Врагов было больше и их нагоняли.

Захрустело дерево бортов, раздираемое крючьями и абордажные команды воинов со странными повязками на головах ринулись с воем на палубу. Гребцы перестали грести и втянули вёсла внутрь, чтоб корабли не переломали их. Наверху закипел бой. Вскоре сквозь щели верхней палубы закапала густая человеческая кровь. Вопли и хрипы, звон оружия доносились к ним. Рабы и Аристарх с учениками сидели тихо и смотрели вверх. Тесня защитников от кормы к носу, нападающие продвигались шаг за шагом. У лучников кончились запасы стрел и они соскользнули с мачты на палубу. Силы защитников таяли. Шум боя приближался к носовому выходу на палубу. Казалось, судьба корабля была решена. Сверху в лаз выхода свесилась голова капитана, без шлема с кровоточащим шрамом от лба до подбородка и возвестила: "Пришло ваше время свободы рабы! Всякий, кто защитит этот корабль с оружием или без, будет гражданином Тира!". Вслед за этими словами голова капитана исчезла, а в лаз с грохотом рухнула куча окровавленного оружия. Хаши ринулся первым, но не успел, рабы с рёвом ринулись за оружием, а затем на палубу, подхватив и Аристарха с учениками. Теперь сражение приобрело другой оборот. Нападавшие явно не ожидали яростной контратаки обалдевших от неожиданной свободы рабов и пятились к корме.

Напоминая маленький смерч с кинжалом в одной руке и боевым топориков во второй капитан металась по палубе врубаясь в нападавших. За ней еле поспевал огромный старый македонец в видавшем виды бронзовом панцире. Меч как будто прирос намертво к его руке и каждый взмах мечем находил свою цель. Гребень на его шлеме был уже наполовину срублен, а тяжелый щит весь измят от вражеских ударов. От этой кровавой парочки не отставал и последний уцелевший лучник, голый по пояс, в одной набедренной повязке, он ловко орудовал коротким копьем с широким лезвием, которым он и резал и колол. Причем, лучник использовал и древко копья для нанесения неожиданных ударов по ногам и в пах врагам. Бывшие рабы резали нападавших кинжалами или просто душили их голыми руками. Трупы летели за борт. Не выдержав напор, враги дрогнули и стали отступать на корабли. Почуяв слабину, объединенная команда опрокинула нападавших и началось их преследование и истребление. В какой то момент учёный сам не заметил как он очутился на палубе чужого корабля с кинжалом в руке. И тут на него навалился чернобородый смуглый воин со щитом и булавой. Булава крошила всё вокруг Аристарха и он чудом ещё оставался жив. Вот из руки Аристарха от удара вылетел кинжал и рука неподвижно плетью повисла вдоль тела. Чернобородый с рёвом занёс над ним булаву и в этот момент топорик капитана с хрустом ломая кости вонзился в переносицу воина, перерубил её и завяз. Чернобородый рухнул навзничь. А Аристарх обессилено присел на корточки, корчась от боли в руке. Ноги противно дрожали. Итогом боя стали два захваченных корабля с грузом и сдавшиеся в плен остатки их команд.

Взглянув в трюмы кораблей, капитан объявила, что теперь они не только свободны, но и сказочно богаты, так как захваченные суда набиты заморскими специями и драгоценными тканями.

Хаши уцелел в общей свалке, а вот ученикам ученого не повезло. До Диоскориды они добрались только через два дня. Здесь их встретили как героев.

В Диоскориде произошел дележ добычи. Спешили принести дары богам, сохранившим им жизнь и принесшим богатство. Долю выделили городу Тиру, потому как корабль был тирянский и они были на военной службе у Тира. Остальное погрузили на боевой корабль, а невместившееся распродали вместе с трофейными кораблями и пленными членами команд. Диоскоридцы пояснили, что взяли на абордаж они два индийских корабля, не далее чем пару месяцев назад, три индийских корабля вошли на рейд Диоскориды, продавали специи, а потом пошли в Египет. На кораблях были послы индийского царя.

Без приключений дошли до Занзибара и тут надолго застряли, потому-как подули южные ветры. Денег была прорва и команда кутила днями и ночами, не вылазя из портовых кабаков. Аристарх и другие раненые по кабакам не шлялись, а сняли домик на берегу и усиленно питались местными деликатесами. Капитан видимо переживала по поводу шрама на лице, по крайней мере, в кабаки не вылазила, а находилась всё время на корабле. В общем ученый однажды придерживая раненую руку с помощью Хаши нанял лодочника переправился на корабль и предложил капитану стать его женой. Всё же она спасла ему жизнь и вообще тянуло его к ней как шерсть к янтарю. Капитан не удивилась, а сказала, что ее замужеством должны заниматься ее родители, ну никак уж не она сама. Наконец решили, что по возвращению в Тир он должен выслать сватов и подарки ее родителям и как уж они договорятся так и будет. Проторчав несколько месяцев на Занзибаре Аристарх пытался больше времени проводить с капитаном. Своего настоящего имени она ему не говорила, потому-как считала его шаманом-колдуном. Вообще у местных было три вида колдунов. Одни гадают по звездам — это астрологи. Другие — по травам и растениям, например, бобам, и третьи общаются с духами умерших и богов. Влюбленный ученый относился явно к первой группе. В общем, они условились называть ее Анату в честь финикийской богини войны и охоты. Анату искренне уважала Аристарха, как знаменитого на весь Тир колдуна — астролога. И даже, как она потом призналась, опасалась его, во время плавания. Ведь ему приходилось сидеть взаперти в трюме, а это явное неуважение к статусу колдуна, который может и наказать, наслав порчу.

В Тире их корабль уже ожидал Эла собственной бородатой персоной. Сначала он выспросил о плавании у Анаты, а после того как отпустил капитана приступил к беседе с Аристархом.

— Ну чтож, я рад, что когда то дал Вам в руки папирус о гражданстве — сказал Эла.

— К сожалению, я совсем не рад встрече с Вами Эла — ответил учёный.

— Ну это пустяки, Вы скоро привыкните — усмехнулся Эла и продолжил, — теперь, когда Тир уверен в Вас и Ваших научных знаниях, я имею честь предложить Вам Аристарх Самосский возглавить экспедицию по картографированию всей территории Коккиво. Мы до сих пор к стыду нашему не исследовали эту землю.

— Должен отказаться от Вашего щедрого предложения — поспешил встрять Аристарх, — я решил жениться и жить в Тире, преподавая долго и счастливо.

— Ну тогда эта экспедиция будет Вашим совместным медовым месяцем, ведь Аната, как вы её называете, одна из лучших капитанов тирянского флота и кстати её контракт ещё не закончился — с упором на последние слова произнёс с улыбкой Эла.

— Вы не посмеете мне препятствовать! — начал закипая Аристарх.

— Ещё как посмею — глядя в глаза учёному ответил Эла, — да я завтра же отправлю её в море на самом гнилом корыте, которое найду в Тире, но я могу и передумать. А если я передумаю, то на остров Майота отправиться полномочный посол Тира с богатыми дарами правительнице Майоты и Паманзи и попросит разрешения великой на брак с её подданной Анатой. А потом тот же посол с дарами и представителями правительницы прибудет на остров Поманзи с дарами для родителей невесты.

Аристарх вынужден был согласиться. После свадьбы молодые направились в экспедицию. Они стали первыми, кто оплыл вокруг всего Красного острова и положил его берега на карту. Именем Анаты он назвал самый южный мыс острова. Экспедиция проходила в нелегких условиях, корабли гибли на рифах, прибрежные племена пытались атаковать исследователей, припасы заканчивались и пресную воду приходилось добывать с боем.

После этой экспедиции Аристарх Самосский занимался обучением капитанов военных кораблей основам своего метода определения местонахождения по долготе и широте. Он разрабатывал специальные инструменты для этого. Вместе со своими новыми учениками участвовал в большой экспедиции по картографированию берегов Африки. Корабли дошли до самой южной точки континента и назвали мыс именем Аристарха. Гелиоцентрическая система была признана в Тире единственно истинной, так как авторитет Аристарха Самосского был просто громаден.

Вторая Сирийская война

В 261 году до н. э. Антиох II наследовал престол Селевкидов и на следующий год начал новую войну за обладание Сирией. Он заручился поддержкой македонского царя Антигона II Гоната, заинтересованного в изгнании Птолемея II из Эгейского моря. С его помощью Антиох II начал атаки на дальние сторожевые поселения Птолемеев в Азии.

Большая часть информации о второй Сирийской войне утрачена. Известно, что в 256 году до н. э. флот Антигона II одержал победу над египетским флотом в сражении у острова Кос. Поражение египетского флота привело к ослаблению морского могущества Птолемеев. Египтяне также ушли из Сицилии, Ионии и Памфилии, в то время как Антиох II захватил Милет и Эфес. После начала восстаний в Коринфе и Халкиде, вероятно спровоцированные Птолемеем II, Антигон II в 253 году до н. э. прекратил участие в войне. Попутно активизировалась активность египетских войск у северных границ Македонии.

Около 253 года до н. э. война была прекращена. В знак примирения дочь Птолемея II Береника вышла замуж за Антиоха II. Антиох II развёлся с первой женой Лаодикой, оставив ей значительные территории во владении.

Вторая Сирийская война была ещё выгоднее первой, потоки переселенцев из районов боевых действий вновь хлынули в заморские колонии, сулившие мир и спокойствие. Поражение Египетского флота и подрыв его могущества привел к повышению цен на корабли и корабельный лес. Теперь не богател только ленивый. Залив Неарха, острова Нусибе и остров Нусикумба обросли верфями, корабельный лес валили теперь в огромных количествах по всему восточному побережью Африки и гнали на север. Появились верфи даже на острове Павсания и на обоих Занзибарских островах.

Антиох II пытался переманить на свою сторону хотя бы диоскоридцев, но интересы тех были уже очень крепко завязаны на торговле между Египтом и Коккиво. Единственным результатом этих попыток стало распространение тайных агентов Тира на всей территории Селевкии. Вообще информацией охотно торговали. Это был очень выгодный товар, особенно во время войны. Агенты тирян были везде, потому-как Тир не скупился на своих агентов. Агенты распускали слухи о сказочных заморских странах, благодаря чему поток переселенцев особенно говорящих на пунийском и греческом не ослабевал. Постоянные контрабандные торговые связи с Селевкией поддерживались, вследствие чего финансирование старых агентов и вербовка новых велась интенсивно и бесперебойно.

Общие интересы постепенно начали сближать анталоатров, диоскоридцев, тирянцев и александрийцев. Анталоатры прекратили наконец междоусобицы и смогли сплотиться в племенной союз. Все правители анталоатров теперь собирались на самом большом острове и решали вопросы внешней политики сообща. Диоскоридцы, александрийцы и тирянцы объединились в союз во главе с тирянцами, которые действовали достаточно тактично, чтоб не обижать союзников и делиться добычей. Верхушка сакалавов к тому времени представляла собой стопроцентных граждан Тира свободно говорящих на пунийском и греческом, образованных и обеспеченных. Ко второй Сирийской войне все племена сакалавов признали власть Тира над собой и мало-помалу втянулись в тирянскую экономику.

Первые неприятности у тирян начались на юге в районе Нового Вавилона. Окрестные пастушеские племена имели дурную привычку угонять чужой скот. Проблема с мясом и кожами стояла на самом деле весьма остро. Цены на мясо были поистине заоблачными. Дело тут упиралось в отношение туземного населения к местным горбатым коровам — зебу. Корова была священным жертвенным животным, коровий горб могли есть только колдуны и племенные вожди. Мясо и кровь зебу считались у туземцев священными и с их помощью в человека входили сила животного. Соответственно если священное животное и продавали, то по очень грабительским ценам. А угнать чужую корову в глазах местных было деянием героическим. Вор приходил к хозяину скота загодя и предупреждал, что придет воровать его корову и приходил ведь. Племена Бара — "отсталые" и Махафали — "не нарушающие запрета" стали постоянно беспокоить скотоводов нового Вавилона, что привело к кровопролитию, но своих сил для полномасштабной войны у Нового Вавилона было недостаточно, а Тир не собирался воевать в то время, когда можно неплохо заработать на чужой войне и помощи не присылал.

Несколько поправили ситуацию сакалавы, охотившиеся на местных карликовых гиппопотамов, которых почему-то туземцы причисляли к свиньям. Сакалавы, особенно вернувшиеся из Тира, поняли, что на мясе гиппопотамов можно запросто заработать кучу денег, но зачем бегать за гиппопотамом по болотам, когда его можно просто вырастить как обычную свинью. Для этого дела болота стали огораживать изгородями и пасти захваченных молодых гиппопотамов как обычную скотину. Проблему с мясом и шкурами это не сняло, но до поры до времени ситуация немного стабилизировалась.

Вторая неприятность пришла издалека. В водах, контролируемых союзниками, стали всё чаще появляться индийские корабли. Послы и монахи-буддисты шныряли при дворах Птолемеев и Селевкидов. Индийские торговцы наладили прямые торговые и дипломатические связи с врагами — аравийцами.

И наконец, с потерей морского могущества Египтом союзникам приходилось всё больше и больше увеличивать своё влияние и военно-морское присутствие в Красном (Эритрейском) море.

С окончанием второй Сирийской войны в Тире и Александрии Коккиво, а также в союзе анталоатров начались застойные явления. Резко начали падать торговые обороты и сократился поток переселенцев. Александрия Красная и особенно Тир начали сталкиваться с проблемой перенаселения старых территорий. Тир попытался уменьшить населения города за счет высылки избыточных людей на земли сакалавов и поначалу это на какой то момент сработало, но начали обострятся взаимоотношения с самими сакалавами. Расслоение сакалавов на цивилизованную верхушку и основную массу общинников начало приводить к столкновениям внутри племен, а чужие люди на племенных землях и в племенных поселках становились лишь очередным очагом раздражения против власти. Александрийцы начали активно обживать северо-восточную часть Коккиво, но здесь столкнулись с извечными врагами — "краснозубыми" и каждое поселение давалось им большой кровью. Цепочка укрепленных поселений протянулась от гавани Неарха до залива Краснозубых и на этом колонизаторский порыв александрийцев поиссяк. Несколько в лучшем положении оказались диоскоридцы, которые находясь на перепутье торговых путей и имея собственные ценные ресурсы, продолжали развиваться, но уже начинали тяготиться главенством Тира в союзе.

В общем и целом послевоенное время было сплошной головной болью политиков и дипломатов этих стран. Все усилия были брошены на сохранение превосходства в Красном (Эритрейском) море и на прерывание торговых связей между Аравией и Индией. Отношения и так недружелюбные с аравийскими царствами начали накаляться до предела и спасал положение только мощный морской флот, который почти целиком теперь базировался в районе Диоскориды и буквально ежедневно сжирал ресурсы и Тира и Александрии Красной. Анталоатрский союз первым не выдержал этой морской гонки и отозвал свой флот. Без легких судов анталоатров действовать в прибрежных аравийских водах, кишевших коралловыми рифами стало опасно и боевые действия теперь велись в большинстве случаев в открытом море.

Отсутствие регулярной сухопутной армии у союзников явилось причиной полной неготовности начать войну на суше с внешними врагами. Власть имущие понимали, что нужна победоносная война и новые территории для освоения лишним населением, промышленности нужны крупные военные заказы. Но всё упиралось в средства, имея превосходный флот, армии для захвата земель не было. Были превосходные абордажные команды. Были, особенно у анталоатров, воины, которые совершали набеги на прибрежные поселения, но все эти подразделения действовали отдельно друг от друга и по локальным целям. Захватить прибрежный город было уже большой проблемой.

Проблемы внутренние и внешние накапливались с быстротой снежного кома. Союз трещал по всем швам. Спасти положение могло только чудо и оно случилось.

Третья Сирийская война (Лаодикейская война)

В 246 году до н. э. Антиох II умер в городе Эфес. Согласно некоторым источникам, он был отравлен Лаодикой. В том же году умер Птолемей II. После смерти Антиоха II на власть в государстве Селевкидов претендовали две его честолюбивые супруги — первая жена Лаодика и дочь Птолемея II Береника, — выдвигавшие своих сыновей в качестве наследников престола. Лаодика объявила, что Антиох II, лёжа на смертном одре, назначил наследником престола её сына, а Береника утверждала, что законным наследником является её недавно родившийся сын. Береника попросила своего брата Птолемея III, нового царя Египта, приехать в Антиохию и помочь её сыну занять трон. К тому времени, когда Птолемей III прибыл, Береника с сыном были убиты.

Птолемей III в 246 году до н. э. объявил войну новому селевкидскому царю Селевку II и начал довольно успешную военную кампанию, одержав победы над Селевком II в Сирии и Анатолии, занял Антиохию и даже достиг Вавилона. Победы Египта были омрачены потерей островов Киклады в сражении с Антигоном II Гонатом у острова Андрос.

Помимо поражений от Птолемея III, Селевк II столкнулся с другими трудностями. Его мать Лаодика попросила сделать младшего брата Селевка II, Антиоха Гиеракса, соправителем государства. В то время Антиох Гиеракс находился в Анатолии, куда был направлен для управления областью. Объявив о независимости Анатолии, Антиох Гиеракс серьёзно подрывал усилия Селевка II по защите страны от Птолемея III.

В обмен на мир 241 года до н. э. Птолемей III получил новые территории на северном побережье Сирии, включая Селевкию в Пиерии (гавань в Антиохии). В то время держава Птолемеев находилась на пике своего могущества.

Для Селевкидов итоги войны были неутешительными: пришлось уступить Египту часть Сирии, в Анатолии фактически правил Антиох Гиеракс (позже эти территории были захвачены царём Пергама Атталом I), бывшие восточные провинции Бактрия и Парфия находились в руках независимых правителей.

Эта война, длившаяся пять лет, разом решила на время все проблемы Союза. Союз вновь поставлял корабли и лес Египту и этим самым насыщал свою экономику и развивал обороты в торговле. В то же время власть имущие понимали, что с окончанием войны проблемы вновь появятся и потребуют своего решения. Было решено обеспечить боевой флот постоянными базами на африканском континенте, чтоб разгрузить Диоскориду. Местные африканские племена скотоводов оказать действенного сопротивления были не в состоянии, тем более что их пустынное побережье не очень интересовало, а появившиеся поселенцы стали активно выменивать мясо и шкуры. Найти воду и приличную гавань в этих местах было непросто. В результате по всей территории африканского рога появилось множество мелких поселений диоскоридцев, тирянцев, александрийцев и анталоатров. Каждый народ пытался направить торговый поток кораблей через свои поселения, а диоскоридцы пытались наложить лапку и на здешние благовония, чтоб не утратить монополию.

Самый большой из поселков располагался в нынешнем Танжирском заливе и был по сути большой военно-морской базой тирян и александрийцев. Диоскоридский флот продолжал базироваться на самой Диоскориде, а флот анталоатров предпочитал рассредоточиваться на островках вдоль африканского побережья, постоянно меняя стоянки в зависимости от обстановки.

В 241 г. до н.э. впервые взоры тирян привлекла республика Рим, которая в ходе первой пунической войны смогла создать флот и разгромить Карфаген, считавшийся у тирян чуть ли не эталоном для подражания. Последовавшая затем война Карфагена с наёмниками, которым не заплатили, показала опасность внутренней политики Карфагена.

В 240 г. до н.э. политика в отношении индийцев была изменена, была снаряжена большая торговая экспедиция в Индию. Проплыв от Диоскориды вдоль берегов Аравии и Селевкии на восток, корабли экспедиции достигли берега Индии, а послы Союза появились при дворе Ашоки, где подписали торговый договор, согласно которому корабли и союзников и индийцев могли торговать свободно не нападая друг на друга от Диоскориды до берегов Индии. В свою очередь союзники разрешили построить три буддийских храма: в Тире, Александрии Красной и Диоскориде, а также проводить миссионерскую деятельность монахам-буддистам. Красное (Эритрейское) море считалось уже территорией торговли Союза. Нагрузившись пряностями и другими индийскими товарами корабли отправились домой, причем часть кораблей пошли не вдоль побережья Азии, а через открытое море к берегам Аравии.

Весь путь был положен на карты, теперь капитаны знали не только очертания берегов, но и морские течения, острова в открытом море, где можно запастись водой и черепахами, периодичность морских ветров, которые в зависимости от времени года меняли свое направление.

Торговля напрямую с Индией требовала, больше судов и моряков, длина торговых путей увеличивалась, но прибыли от такой торговли были на порядок выше, тем более, что на территории Селевкии образовались новые царства Парфянское и Бактрианское, которые стали частично контролировать сухопутный путь в Индию. Пряности стали ввозиться напрямую в Египет из Индии. Индийские корабли имели право доплывать лишь до Диоскориды и безжалостно топились, если заплывали западнее этого острова. Теперь в основном верфи работали для своих нужд, для плавания в Индию необходимы были крепкие глубокосидящие корабли, с хорошей вместимостью.

Развитие колоний шло уже более медленными темпами, приток переселенцев почти прекратился, рабы в основном были африканского происхождения. В период с 240 г. до н.э. до 219 г. до н.э. каких-либо важных политических событий в регионе не происходило. Парфяне воевали с Селевкией. В Индии развалилась империя Маурьев со смертью Ашоки. Карфагеняне воевали в Испании, римский флот топил иллирийских пиратов, греки воевали между собой и македонянами. В науке Эратосфен Киренский вычислил в 240 г. до н.э. размер Земли и создал в Александрии Египетской и установил под портиком здания Мусейона большие армиллярные сферы.

Армиллярная сфера (от лат. armilla — браслет, кольцо) — астрономический инструмент, употреблявшийся для определения экваториальных или эклиптических координат небесных светил. Впоследствии армиллярная сфера использовалась также как наглядное учебное пособие — в качестве модели небесной сферы.

Также Эратосфен Киренский изобрел мезолябию.

Мезолябия — простой механический прибор для извлечения кубических корней.

Эратосфен Киренский был не только астрономом и математиком, но ещё и географом и поэтом, а с 235 г. до н. э. главой Александрийской библиотеки.

Каждый, кто изучал в школе географию, помнит его смешную для нас и гениальную для его времени географическую карту.

219-217 гг. до н.э. — годы несбывшихся надежд.

В 219 году началась четвёртая Сирийская война, на которую Союз возлагал большие надежды. Ведь все предыдущие войны за Сирию приводили к увеличению потока переселенцев и денег. Но война шла не шатко не валко и на суше. Заказов на корабли не последовало. При египетском дворе шла яростная грызня. Посольства в Египет с предложениями о постройке флота шли одно за другим, а верфи простаивали. Плюс ко всему упал покупательский спрос на импортируемые из Индии товары.

В результате этой войны Птолемеевский Египет огрёб массу внутренних проблем. Верхний Египет просто откололся и провозгласил независимость. Теперь уже пришлось ввязываться союзникам во внутриегипетский конфликт. Союзный флот без всякого сопротивления высадил внушительные гарнизоны наёмников в египетских городах по западному побережью Красного моря в целях их защиты от повстанцев. Высокие налоги породили волну восстаний внутри Египта. Местные жрецы только подогревали ненависть к грекам.

В ходе войны в 218 году сирийцы Антиоха совершили экспедицию в южную Аравию и аравийские царства с готовностью присоединились к Антиоху. В результате южноаравийские царства активизировались и начались военные столкновения на море, которые ударили по торговле союзников.

Вторая беда пришла из Индии. Как только рухнула империя Маурьев, перестали существовать и договоренности о торговле. Индийцы начали топить торговые корабли союзников в индийском океане на переходе из Индии в Аравию. Потери в кораблях и людях росли.

Всё это вызывало только раздражение в обществе и обостряло и без того сложные отношения между членами Союза.

В ответ на нападения индийцев буддийские храмы были разгромлены озлобленной толпой народа, а монахи-буддисты выдворены за территорию Союза. Буддизм так и не успел привиться на его территории. Но архитектура и скульптура храмов оказала влияние на местных мастеров, стены зданий начали богато украшать статуями и барельефами.

В 219 г. до н.э. на западе средиземноморья Рим и Карфаген вновь столкнулись в кровавой схватке. Карфагенян возглавил Ганнибал, прозванный Барка (молния). С каждой его победой, росла его популярность среди простолюдинов и торговцев Тира, ведь именно на них упали все тяготы четвёртой Сирийской войны. Дошло до того, что наиболее отчаянные решили добровольно вступить в его армию, но союзные Риму египтяне не пропустили добровольцев.

Около 210 г. до н.э. вспыхивает массовое восстание на севере Египта. Теперь уже из Египта появляются греческие беженцы. Египет близок к полной анархии у власти сменяются регенты при малолетнем правителе. Торговля с Египтом хиреет из года в год, а нападения индийцев и аравийцев всё учащаются.

5 Сирийская война

В 205 г. до н.э. временщики в Египте уже настолько обнаглели, что растащили царскую казну. В 203 г. до н.э. в самой Александрии Египетской вспыхнуло народное восстание, а соседи начали 5 Сирийскую войну. Эта война, длившаяся 10 лет вытянула все жилы из Союза.

А римский флот и войска между тем появились в восточном средиземноморье и начали громить македонцев и греков. Только вмешательство римлян спасает Египет от полного поражения в 5 Сирийской войне.

Теперь флот Египта в Красном (Эритрейском) море попросту не существует и союзники вынуждены вести в одиночку войну на море с аравийцами за спинами которых маячит Селевкия.

Торговля с далёкой Индией напоминает военно-морские походы. Казна скудеет.

Старый больной, почти слепой Эратосфен Киренский прибывает в Тир и под его руководством научная мысль Тира несмотря на всеобщую озлобленность и уныние остаётся на высоте. В это время торговые круги Тира доходят до крайности и становятся готовыми на любые крутые меры лишь бы остановить надвигающийся кризис общества.

Антиох 3 продолжает отхватывать от Египта кусок за куском. Палестина, Финикия, Килесирия. В 195 г. до н.э. к Антиоху прибывает Ганнибал Барка принятый с почестями.

В 193 г. до н.э. пятая Сирийская война завершилась, Антиох 3 выдал за Птолемея 5 замуж свою дочь Клеопатру I и уступил как приданое Келесирию, Финикию и Иудею.

Антиох 3 схватился с Римом, но в 190 г. до н.э. был полностью разгромлен в Сирии и вынужден был в 188 г. до н.э. подписать мирный договор на невыгодных условиях.

Почему не подействовал яд?

(загадка 183 года до н.э.)

В одной чужой для него малоазиатской стране сидел 65 летний одноглазый старик и смотрел на заходящее солнце. Это был его последний день жизни. Он устал. Ныли к непогоде старые раны. Он был совершенно один в целом мире. Давно уже он похоронил голову своего брата. Это было всё, что ему оставили от него враги. Его предавали раз за разом.

Он сдвинул драгоценный камень на перстне и быстро сглотнул несколько капель яда. Вскоре взгляд его помутился и рука безвольно упала на пол...

В это же время в этом же городке один из его гостей был убит при ограблении и брошен с перерезанным горлом в канаву.

Другой гость был искренне удивлен, когда из драпировки проходящей мимо него женщины на миг была выброшена, а потом втянута обратно в складки гиматия маленькая змейка. Женщина не успела дойти до конца квартала, а яд змейки уже успел убить гостя наповал.

Эти разные события были на самом деле тесно взаимосвязаны между собой.

Как только пальцы одноглазого старика коснулись пола, в дверь проскользнул тенью человек, который всё это время пристально наблюдал за ним. Из-под одежды незнакомца появилась стеклянная склянка и кинжал с узким лезвием. Кинжал был искусно вставлен между зубов старика и зубы были разжаты, после чего в рот ему из стеклянной склянки была влита мерзкая и пахучая жидкость. Незнакомец взвалил тело старика себе на плечи, прихватил его меч и скрылся так же быстро как и появился.

Этой же ночью из города в сопровождении двух торговцев выехала арба с пифосами вина и скрипя колёсами последовала по направлению на юго-восток. Вообще-то ворота городов на ночь закрываются. Только вот торговцы очень хотели выехать затемно и не поскупились когда просили стражников открыть ворота.

Во всех пифосах было отличное вино, только в одном оно не плескалось. Торговцы спешили доставить свой товар до Ефрата. Тут их ждала кожаная круглая лодка-плетёнка в которую они, погрузив пифосы, сели сами и вооружившись длинными шестами поплыли вниз по течению.

В устье Ефрата купцов ждало маленькое персидское судёнышко, взявшее груз с торговцами и вышедшее в море. Торговцы, между тем, устроив на палубном очаге кое-какие приспособления, начали подавать дымовые сигналы. Через некоторое время наперерез судёнышку кинулась хищница-триера. Груз вместе с торговцами был мигом поднят на палубу и триера исчезла в открытом океане.

Всё это время одноглазый старик спал себе в одном из пифосов, в котором было искусно сделано множество незаметных поначалу отверстий. Время от времени торговцы проверяли его самочувствие и вливали снотворный отвар ему в рот.

На палубе триеры старика вымыли и затем начали вливать ему бульон, после чего отнесли в одну из кают.

Проснувшись, старик обнаружил себя живого и невредимого в маленькой каюте корабля. Разбудил его сильный удар, от которого содрогнулся весь корабль от носа до кормы, а старик свалился с лежанки. Чуткое ухо старика профессионально определило звуки боя. На палубе корабля явно сейчас было жарковато и кому-то с усердием резали глотки. Вопли раненых и боевой клич атакующих слились в один терзающий мозг шум. Впрочем, спустя некоторое время, шум начал затихать, кто-то явно добился победы. Старик рассуждал здраво и понимал, что захватили его вне всякого сомнения враги, потому как друзей он давно схоронил и везут они его явно на расправу. Старику стало обидно, он то был всегда уверен, что перстень с ядом его не подведет, а тут получается, не почётная смерть в бою или самоубийство, а позорная расправа и казнь, скорее всего публичная ждали его. Кажется его должны сначала провести в цепях по улицам, а потом порубить на куски и куски сжечь на жертвеннике для их богов.

Старик снова уснул и во сне улыбался, ему снился слон. Большой лопоухий ливийский слон, шагающий по ослепительно белому снегу, он тянул к нему мягкий хобот и просил лакомство.

Из сна его вывел еле слышный скрип двери. Некоторое время старик попритворялся спящим, но скрип не повторился. Резко сев на лежанку старик увидел еду в глиняной плошке, кувшин с вином и головку чеснока и лука. Хлеба ему не положили и это настораживало. А вот лук употреблять его враги любили. Усмехнувшись, старик взял плошку с едой и был удивлен, в плошке были белые разваренные зёрна круто приправленные специями и перемешанные с кусками мяса и рыбы. Вино было безбожно разбавлено водой. Лук он проигнорировал, а всё остальное съел. Через некоторое время дверь скрипнула и высунувшаяся смуглая рука ловко забрала посуду и луковицу. За закрывшейся дверью раздался хруст съедаемой луковицы. Обследовав дверь старик обнаружил щёлку и прильнув выглянул в помещение за каютой. Сначала он ничего не видел в царившей там полутьме, а потом разглядел десятки мощных тел гребцов и ощутил острый запах пота. Гребцы сидели на скамьях полуголые и готовые по первому же знаку взяться за вёсла. Видимо пока корабль шел под парусом и вёсла не требовались. У некоторых гребцов были свежие повязки и из этого следовал вывод, что в случившейся заварушке они непосредственно поучаствовали и значит рабами ни в коем случае не являются. Посадить на вёсла свободных, да ещё и профессиональных воинов, самолюбию старика польстило данное обстоятельство. Получалось, если даже он выберется из каюты, то будет иметь дело в тесном подпалубном помещении с несколькими десятками профессиональных воинов. Эх, если бы у него был меч. Внезапно в щель заглянул чей-то глаз и старик отпрянул от неожиданности, оказывается за ним следили.

Дальнейшие дни протекали так же однообразно.

А где то далеко на западе на вилле сенатора в ужасе разбегались и прятались домашние рабы. Сенатор рвал и метал. Дорогая мебель крошилась в щепы. Золотые подносы искусной работы безжалостно гнулись и топтались. Заморские ткани рвались в лоскуты.

— Где он?! — раздавался яростный рёв сенатора.

— Он пропал, — отвечал ему чуть слышно трепещущий голосок и продолжал, — оба наши агента были найдены мертвыми.

— Не рассказывай мне сказки! — продолжал рычать сенатор, — я не верю, слышишь ты, не верю, что в один день два лучших агента отправились в царство Аида только потому, что у одного вдруг остановилось сердце, а второго решили ограбить.

— Мы предпринимаем меры...— начал было неуверенно голосок.

— Плохо работаете! — продолжал реветь сенатор, — я плачу вам — бездельникам кучу золотых сестерциев, а у вас прямо из под носа уводят добычу. Я никому не позволю себя водить вокруг пальца. Вы обязаны найти их. Я хочу знать кто и куда помог сбежать главному врагу нашего народа и если вы не найдёте их то пожалеете вообще что родились на свет.

С этими словами сенатор так шарахнул кулаком в ближайшую статую, что та, рухнув на пол, разлетелась в брызги мраморных осколков. Человечек, тщательно завёрнутый в потёртый дорожный плащ, вылетел из виллы сенатора быстрее, чем пущенный из пращи камень и мгновенно скрылся. А сенатор потребовал себе неразбавленного вина.

Старик вот уже четвёртые сутки слушал мерный бой барабана, который задавал темп гребцам и те гребли налегая могучими мышцами на вёсла. Еда была однообразной, вино стало пованивать, а хлеба так и не дали ни крошки. Старик ждал своей участи и похоже конец его был близок. Гребцы перестали грести, замолк проклятый барабан и сквозь переборки стал слышен какой-то всё нарастающий гул. Старик прислушивался, слух не обманул его, это был гул толпы. Толпа собралась, чтоб посмотреть на его позор. Так думал старик.

Загремели тяжёлые шаги по палубе. Дверь распахнулась за ней была сплошная стена из воинов в полном боевом доспехе, лица закрывали шлемы из под которых торчали бороды. Короткие кривые мечи и топоры. Явно продажные греки, с тоской подумал старик и поднялся с лежанки. Впервые за всё время путешествия он поднимался на палубу стеснённый со всех сторон вооруженными до зубов моряками. Яркое солнце ударило ему в единственный глаз, ослепив. Кругом было синее море усеянное кораблями и лодками, а впереди прямо из моря в небо возвышался из воды сказочный город.

Только вот страсти в городе творились совсем не сказочные. Улицы города были запружены разъярённой толпой народа и гудели как разорённый улей диких пчёл. Кое-где из середины городских кварталов поднимались густые чёрные клубы дыма. По мере медленного приближения триеры к пирсу гул толпы нарастал. Старик выпрямился и гордо вскинул голову. Ради него послали боевую триеру да ещё заполнили ее до краёв командой головорезов. Видимо заметив корабль, толпа затопила всё пространство пирса, люди запрудили даже крыши домов. До слуха старика стали доноситься отдельные яростные выкрики толпы и его брови полезли вверх от удивления. Дело было не в том, что кричали, а в том, что кричали на пунийском языке. Толпа ревела одно слово: "Хлеба! Хлеба! Хлеба!". Слабая надежда шевельнулась в душе старика и тут же погасла, это был явно не Тир ведь тот город на острове обнесен неприступными стенами, которые сам Александр Македонский штурмовал не один месяц, а здесь не было даже намёков на стены, только вверху города громоздились какие-то башни непонятного назначения.

— Тишины! — кто-то затянутый в доспехи стоял на носу триеры спиной к старику и что было мощи кричал в толпу через медный рупор. Передние ряды толпы начали затихать.

— Хлеба! — продолжали кричать задние ряды толпы, но и они затихали. Толпа ждала, что ей скажет человек с рупором.

— Вы хотите хлеба, но он сожжен на берегах Африки засухой. Египет и Селевкия не продали нам ни зёрнышка. У них свои проблемы им не до нас. После этих слов толпа вновь заволновалась, послышались проклятия.

— У нас много бесстрашных воинов! У нас непобедимый боевой флот! У нас лучшие мастера-оружейники! Труды наших учёных цитируют по всему миру! Но нам не хватает плодородной земли, чтобы посадить пшеницу! У нас нет сухопутной армии! И от этого все наши беды! Толпа согласно гудела настороженно впитывая слова человека с рупором.

— Я привез Вам спасение! — выкрикнул в рупор человек и стало необыкновенно тихо. Так тихо, что стало слышно шелест бьющихся в борт волн.

— Я привёз Вам самого великого полководца в котором течёт финикийская кровь! Он завоюет земли для Вас и Ваших детей! Он возглавит нашу армию и сделает её непобедимой! Потому что имя его Ханни Баал — он не успел договорить.

— Барка! — на едином вздохе закончила за него толпа.

Старик был потрясён. А толпа всё громче и громче кричала: "Барка! Барка! Барка!". Сильные руки окружавших воинов как пушинку вознесли его тело на щит, а щит подняли высоко над палубой. Толпа взревела так, что казалось стены домов должны рухнуть в море. Что-то коснулось его лодыжки. Старик взглянул на ногу и увидел, что бородатый человек с рупором протягивает ему его меч в потёртых ножнах и тычет этими ножнами в его лодыжку. Рука старика сама легла на рукоять меча, он молнией вылетел из ножен и заблестел на солнце. Толпа восторженно взревела. Воины осторожно передали его за борт прямо в руки толпе и те начали передавать его. Многие просто хотели коснуться его на счастье. Затем старый полководец почувствовал на своем теле ласковый хобот слона как во сне и тут же оказался у него на спине в специальной башенке с балдахином. Под ним плескалось и бушевало радостное людское море, с крыш в него летели цветы, а слон важно шагал вверх по улице. Толпа прибывала с каждой минутой. Теперь слону приходилось буквально протискиваться сквозь людей. Ханни Баал, а здесь он был уже не Ганнибалом, заметил, что чем выше поднимается слон, тем богаче одетой становятся люди в толпе. Золотые украшения женщин там и тут блестели на солнце. Стены домов теперь были изукрашены искусной резьбой по камню и дереву, танцующие девушки и юноши, какие-то длиннохвостые зверьки с огромными глазами, как бы зависшие на колоннах, как на деревьях, всё это было необычно и диковинно.

До самого верха и странных башен слон не дошел, а свернул на боковую улицу и вошел во внутренний двор настоящего дворца. Двадцать богато одетых людей ждали его и торжественно проводили во внутрь дворца. В большой зале прямо на полу была искусно начертана карта в мельчайших подробностях, поделённая сеткой линий на равные клеточки. Вокруг карты стояли 20 лож, застеленных шкурами леопардов, львов и ещё каких-то невиданных им животных. Он выбрал ложе с львиной шкурой и расположился на нём. Тут же явился, по всей видимости, раб и принёс поднос с фруктами, изящным стеклянным кувшинчиком вина и золотой чашей.

Пока он ел фрукты и пил, кстати неплохое, вино, рабы шустро уносили остальные ложи. Взгляд полководца невольно приковывала к себе карта на полу. Знакомые берега средиземноморья были точно изображены, а вот дальше изображались страны вплоть до далёкой Индии, причем с обозначениями дорог, городов и крепостей. И тут он заметил на полу кораблик. Маленький игрушечный кораблик, стоял себе у побережья Африки и рядом с ним ещё один возле острова со странным названием Диоскорида. На восточном побережье Африки были расставлены деревянные кубики, а возле большого острова к юго-востоку от Африки прямо в море был установлен золотой кубик и маленький кораблик возле него.

Между тем со двора начало доноситься какое-то позвякивание. Ханни Баал выглянул во двор и увидел две груды: груду золота и груду серебра, к которой подходили люди и бросали ещё. Кольца, браслеты, монеты, посуда, статуэтки, ожерелья, бляшки летели в кучи со всех сторон. В мозгу полководца шевельнулось понимание, он повернулся и вновь уперся взглядом в золотой кубик на карте. Так вот куда он попал! Как он сразу не догадался, легендарный Тир на юге, сказочная страна звездочётов, страна моряков, плавающих до самой Индии на своих кораблях и привозящих в Египет заморские специи.

Утро нового дня

Утро нового дня разбудило тирянцев грохотом кузнечных молотов во всех кузницах и оружейных мастерских Тира. Тир ковал оружие для своей новой армии. Весь предыдущий день жители сдавали золото и серебро для нужд армии. До утра во дворце правителей горел свет и сновали военные и чиновники. Уже ночью к сакалавам и в Новый Вавилон полетели гонцы на быстроходных триерах с требованием поставить как можно больше кож для доспехов. Была послана триера с гонцом и в город Хадид с просьбой увеличить выплавку железа и с госзаказом на оружие и доспехи.

Хадид откликнулся и уже утро встретил несмолкаемым грохотом молотов о наковальни. Новый Вавилон отдал весь запас кож и доспехов, но большего дать не смог, потому-что пришлось бы пустить под нож всё племенное стадо.

Ближе к полудню к пирсам потянулись вереницы строителей, инженеров и даже учёных с вещами и инструментами, все они были переправлены на Коккиво, разбили лагерь на месте первого поселения персов и вавилонян, после чего начали планомерно вгрызаться в джунгли и строить дорогу на восток в сторону гор. К вечеру заработали и верфи, получившие заказы на строительство судов для перевозки лошадей и слонов. Ученые тоже не остались в стороне от всеобщей кипучей деятельности и все, кто не был занят на строительстве дороги и судов, стали решать задачи по проектированию подъёмных механизмов для разгрузки лошадей и слонов с кораблей, а также созданием камнемётных, стреломётных и других осадных машин для штурма городов, а также зажигательных смесей и составов.

В город прибывали наёмники. Все они делились на десятки, сотни и тысячи. Особняком выделялись анталоатры из которых формировались отдельные отряды лучников. Всех тяжёловооруженных гоплитов свели в одно формирование-фалангу. Отряды переправлялись на Коккиво и тут же включались в строительство дороги.

Вместо того, чтобы ударить по пастушеским племенам юга Коккиво, Ганнибал решил нанести удар по самому ближайшему горному племени Цимихети — "не стригущие волос". Это были оседлые племена земледельцев, имеющие стада зебу.

Роль конницы в войске Ганнибала пришлось исполнять нововавилонским погонщикам верблюдов, которые неплохо били со своих высокогорбых скакунов пустыни из луков. Единственный, как оказалось, слон был перевезен на Коккиво и неплохо себя чувствовал в местных джунглях. Немногочисленные лошади были впряжены попарно в только что изготовленные новенькие колесницы с косами на колёсах и составляли мобильный резерв войска.

Итак, с одним слоном, десятком колесниц, отрядом верблюжьей конницы и многочисленными пехотинцами Ганнибал выступил в поход на Цимихети. По пути следования его войско обрастало присоединявшимися отрядами сакалавов. По готовой дороге войско быстро, по крайней мере его мобильная часть, достигло северных земель Цимихети и вышло на высокогорное плато.

В первом же сражении разбившееся о фалангу войско Цимихети было почти полностью уничтожено. Свою лепту внесли лучники анталоатры, чьи стрелы на открытом пространстве безжалостно выкашивали не защищенные доспехами дружины Цимихети. Колесницы с косами и верблюжья конница довершили разгром, вырубив убегающих. Далее войско разделилось на множество отрядов и гигантской цепью прошло все земли Цимихети до самых болот Сиханака — "живущие в болотах". Лишившись воинов, глинобитные укрепленные поселки Цимихети стали легкой добычей воинов Ганнибала.

Следом за войском по дороге Ганнибала (а как же иначе её назвали б) хлынули колонисты-переселенцы из Тира и земель сакалавов. Богатые земли плоскогорья с мягким и нежарким как на побережье климатом идеально подходили для посадок пшеницы и выпаса скота. Цимихети были частично перебиты, частично взяты в рабство (в основном женщины), а частично бежали на юг к родственным племенам Мерина — "свободные люди".

Теперь по приказу Ганнибала на завоеванные земли везли из восточной Африки молодых слонов и лошадей из Аравии.

Кожи на обувь для солдат армии Ганнибала постоянно не хватало, поэтому он принял крайне непопулярное, но необходимое решение — объявил войну крокодилам в землях сакалавов. Сакалавы считали крокодилов своими родственниками и соответственно убивали крокодилов только когда съедался крокодилами кто-то из сакалавов. Всё таки кровная месть распространялась и на родственников. После убийства, крокодила хоронили и жизнь продолжалась как ни в чём не бывало. За нападения на тирян во время строительства дороги Ганнибал объявил крокодилам войну и призвал сакалавов исполнить свой союзнический долг. Кожу с крокодилов снимали в целях выплаты компенсации погибшим от их зубов, остальное же продолжали хоронить. В результате были соблюдены и традиции, и солдаты получили первоклассные сапоги из крокодиловой кожи.

Передохнув на завоеванных землях, и продлив дорогу далее на восток, Ганнибал в тот же год повел войска в земли заклятых врагов александрийцев — Бецимисараков ("краснозубых"). Эта война потребовала особого искусства и взаимодействия с флотом. Война против "краснозубых" разбилась на ряд локальных десантных операций с моря, поддержанных ударами с суши. План атаки обычно состоял в окружении поселка "краснозубых" и приготовлении засад. Затем следовала внезапная мощная атака с моря и отступающие жители поселения, бежали в джунгли прямо в лапы изготовившихся войск.

Дорога Ганнибала достигла берега залива Краснозубых и здесь александрийцы заложили город-крепость Никополь — "город победы". От "краснозубых" было очищено всё побережье залива. Множество бецимисараков попало в плен и было продано в рабство. Александрийцы приступили к колонизации северных земель "краснозубых".

В тот же год племена Сиханака — "живущие в болотах", напуганные мощью боевых операций тирянской армии, добровольно признали над собой власть Тира, дали в заложники детей своих вождей и обязались выплачивать дань и выполнять повинности.

Александрийцы предлагали Ганнибалу продолжить уничтожение бецимисараков и захват их земель, но в следующий год тирянская армия нанесла удар на юге. Вторая дорога Ганнибала хищной змеёй протянулась от города Хадида к верховьям реки Бецибука в земли племени Мерина. Армия по первой дороге Ганнибала совершила быстрый марш с восточного побережья Коккиво на западное, погрузилась на корабли и проплыв вдоль земель сакалавов высадилась в Хадиде, откуда двинулась по новой дороге на Мерина.

Мерина ждали нападения, но со стороны Сиханаков, которым был дан приказ делать дорогу через болота. Те и делали, но армия вторглась в земли Мерина со стороны сакалавов.

Первые же пограничные сражения показали Мерина, что против тирянской армии в чистом поле им не устоять. Хотя Ганнибал фалангу не применял, а бросил в бой отряды пехоты, сформированные по типу римских когорт, отряды лучников и тут показали свою убийственность против легковооруженного противника. В дальнейшем Мерина отвели свои отряды в укреплённые посёлки и там засели в обороне. Свежесформированные конные отряды и верблюжья конница начали погоню и охоту за стадами зебу Мерина, а пехота медленно и методично приступила к штурму укреплений. Обычно укрепленное поселение окружалось, затем вокруг сооружалось кольцо земляных укреплений атакующих, а тем временем подтаскивались разнообразные осадные машины и начинался обстрел камнями и зажигательной смесью. Потом следовал штурм и если поселение отбивалось, всё повторялось снова. Ганнибал учил свою армию брать укрепления.

За армией из Хадида на завоёванные земли хлынул поток переселенцев-колонистов спешащих захватить лучшие куски плодородных земель. Племена Безанузану — "заплетающие множество косичек" не стали искушать судьбу и признали власть Тира без боя. Дети вождей были отправлены в качестве заложников в Тир и была выплачена дань. Эти племена располагались вдоль восточной границы бывших владений Мерина, между Мерина и Бецимисараками — "краснозубыми". Их земли — лесистые горы были как бы естественными границами между прибрежными жаркими землями и горными плодородными плато. Между тем, обе дороги Ганнибала были соединены вместе и потянулись на юг к землям Бецилео — "многие, не объединённые вместе" и на восток через горы Безанузану к южным землям "краснозубых".

Отдельные посёлки Мерина ещё штурмовались, а основная армия вновь маршировала на восток по свежей дороге. Флот от острова Смерти, предварительно загрузившись всем необходимым в Никополе, пошел на юг совместно с армией, проводя зачистку берегов. Тактика была та же — одновременные удары с суши и моря. Теперь прибрежные джунгли буквально кишели отрядами тирянцев и александрийцев. Флот полностью блокировал побережье и властвовал на море. С "краснозубыми" было покончено. В центре их южных владений александрийцы заложили город — Восточный и вывели дорогу Ганнибала к городу.

По договору между Тиром и Александрией Красной восточное побережье Коккиво было сферой влияния Александрии Красной и все завоёванные земли "краснозубых" стали владениями Александрии. "Краснозубые" стали либо рабами, либо мало от них отличающимися илотами. На их земли устремились переселенцы из Александрии. Тирянцы были откровенно недовольны этим обстоятельством, но случился казус, от которого выиграли тирянцы и положивший конец дальнейшей экспансии александрийцев на Коккиво. Расположенные к югу от "краснозубых" племена Антамбахуака — "живущие отдельно" сдались тирянцам и добровольно прислали своих детей в качестве заложников. Мирные земледельцы-рисоводы и рыбаки не имели никакого желания повторить печальную судьбу бецимисараков. Таким образом, бывшая территория "краснозубых" оказалась со всех сторон окружена территорией подконтрольной Тиру.

Довершил присоединение племен по восточному берегу тирянский флот, адмирал которого решил вернуться домой обойдя Коккиво с юга. Племена Антаймуру — "живущие по берегам", Антайфаси — "живущие в песках", Антайсака — "живущие собирательством" и Антайнуси — "островные жители" не оказали сопротивления и признали власть Тира при одном виде громадного боевого флота тирянцев. Флот обогнул мыс Анаты на юге острова и прибыл в Новый Вавилон.

Пока флот устанавливал власть Тира в прибрежных землях Ганнибал с войском добил Мерина и вступил в земли Бецилео — "многие, не объединённые вместе". Часть этих племён оказала сопротивление, а часть дала заложников и стала платить дань. Дальше пошли бедные земли пастухов Бара — "отсталые" и Махафали — "не нарушающие запрет". Эти племена не стали вступать с Ганнибалом в открытое сражение, а предпочли вести партизанскую войну. Тогда Ганнибал бросил против них всю свою конницу, а пехоту провел по их землям в Новый Вавилон и погрузил на корабли. Вести партизанскую войну против конного противника, не имея коней можно, но сложно. Вскоре главное богатство пастухов — стада зебу, стали быстро уменьшаться, потому как укрыть и спрятать их от вездесущей и быстрой конницы было невозможно. Наступил голод. Бара и Махафали гибли от стрел, болезней и голода. Их многочисленные стада были истреблены или угнаны врагами. Остатки племён ушли на юг в земли племени Антадруи — "живущие в кустах". Последние испокон веку строили свои укрепления посредством кактусов и колючек, поэтому на конницу тирянцев им было попросту наплевать. Тирянцы, персидского происхождения, наконец заняли под пастбища все земли Бара, Махафали и частично Антайнуси.

За неполных три года весь остров Коккиво за исключением его самой южной оконечности был завоёван Ганнибалом. Теперь Тир имел не только мощный флот, но и закалённую в боях армию, не имеющую пока боевых слонов, но имеющую неплохую пехоту, причем сразу трёх видов: тяжелых гоплитов-фалангистов, элитные отряды лучников-анталоатров и основную массу мобильных пехотинцев в кожаных доспехах, но с прямоугольными щитами на манер римских, с пилумами — дротиками. Ввести единый образец меча Ганнибал не смог, потому как многие рубаки в войске были с корабельных абордажных команд и привыкли к кривым клинкам и маленьким боевым топорикам, которыми удобно драться на палубе.

Огромные горные плато были засеяны пшеницей и уже в 182 г. до н.э. раз и навсегда была решена хлебная проблема. На этих же и южных территориях стало процветать и скотоводство, в том числе мясное. И Тир и Александрия Красная получили новые обширные территории для дальнейшего развития. Хватало и военнопленных-рабов для освоения новых земель. Проложенные дороги ещё более ускорили процесс колонизации.

Золотой поход Ганнибала.

В 180 г. до н.э. громадный по тем временам флот в полтысячи одних только боевых кораблей появился у берегов южноаравийского царства Катабан и осадил главный город царства Адана. Многочисленная армия высадилась с кораблей и была атакована легкой конницей катабанцев. Но пехота тут же закрылась щитами и ощетинилась копьями. Римский строй черепаха был скопирован и использован. Анталоатрские лучники осыпали конников тучей стрел и те вынуждены были отступить. Далее многочисленное ополчение горожан в пешем строю попыталось опрокинуть чужеземцев в море, но натолкнулись на ровные квадраты — манипулы дисциплинированной пехоты, которая не дрогнула под ударом, а метнув дротики-пилумы начала вгрызаться в толпу нападавших. Удар во фланг высадившейся конницы смешал дрогнувшее войско и оно обратилось в бегство. Нападавшие попытались на плечах отступающих ворваться в крепость и им это удалось. Защитники не смогли остановить сплошной вал пехотинцев, который вслед за конницей ворвался в ворота города. Царство Катабан перестало существовать. Его жители были вывезены в качестве рабов. Огромные богатства, накопленные веками, были разграблены, а страна превратилась в пустыню. Далее пехота на кораблях двинулась вдоль берега, а конница непосредственно сопровождала флот по суше. Пали крупные торговые города Муза, Зафар, Саба, Мариаба, царства Саба и Хадрамаут отчаянно сопротивлялись, но не смогли победить безжалостных захватчиков. Рабы вывозились десятками тысяч. Захваченного золота, серебра и других драгоценностей было столько, что понадобилось несколько экспедиций, чтобы всё его вывезти.

В 179 г. до н.э. умер своей смертью в раскинутом под стенами Сабы походном лагере союзной армии величайший полководец Ганнибал. Его смерть не прекратила поход, потому как за три года он сумел создать не только непобедимую армию, но и обучить талантливых командиров, как конницы, так и пехоты. Война продолжалась долгие три года и в её ходе было захвачено и разорено всё южное побережье Аравии. В честь Ганнибала его профиль стали чеканить на всех золотых монетах Тира, но популярность его была так велика у военных и моряков, да и у остального простого люда, про туземцев и говорить нечего они считали его богочеловеком, что золотые монеты с его профилем разошлись на личные талисманы, пришлось и серебряные, а затем и медные монеты чеканить с профилем Ганнибала.

Оставив на побережье ряд городов-крепостей с гарнизонами, армия ушла, а оазисы были заселены ветеранами-верблюжатниками из нововавилона. Юг Аравии стал малонаселенной пастушеской страной.

Продолжение политики Ганнибала

За год до смерти Ганнибала на трон Египта взошёл шестилетний Царь Птолемей VI Филометор (ок.186-145 г до н.э.). Сын Птолемея V и Клеопатры I, дочери Антиоха III. Власть в Египте оказывается в руках временщиков при Филометоре. После смерти Ганнибала во дворец правителей вновь внесли двадцать лож для "Совета мудрых", ложе Ганнибала покрытое львиной шкурой так и осталось пустовать в зале совета, так как никто не осмелился занять его место. Тело его забальзамировали и отвезли в Тир, где решили похоронить с почестями. На острове Анкифи был построен мавзолей, куда и поместили тело Ганнибала.

Теперь Союз имел, всё что хотел, с извечными врагами — аравийцами и "краснозубыми" было покончено. Завоеванные пространства обеспечивали дальнейший рост мощи Союза, ведь даже Диоскоридцы выиграли от этой войны. Казна ломилась от золота, а его всё прибывало, ведь покорённые племена стабильно платили дань.

Теперь перед "Советом мудрых" встали совершенно иные задачи, необходимо было не утратить созданное Ганнибалом, а по возможности приумножить начатое. Главной задачей теперь являлось не освоение новых земель, не захват и ограбление соседей, а поддержание и содержание армии в прежней высокой боеспособности.

Проведённая Ганнибалом военная реформа должна была приносить плоды и далее.

Армия из Аравии была переброшена в восточную Африку и начала, опираясь на созданные до этого приморские базы, захватывать земли современной Эфиопии. Земли эти были стратегически важны для Тира, так как именно оттуда предполагалось и в будущем вывозить слонов для войск. В то же время на здешних пастбищах можно было пасти скот, а здешние смолы ценились не меньше диоскоридских и аравийских. Вокруг военных лагерей тирянцев вырастали бахчи арбузов, дынь, тыкв и грядки огурцов. Эти солнцелюбивые растения разнообразили трапезу воинов. В дальнейшем этот район рассматривался как плацдарм для нападения на Египет.

Война с самого начала затянулась и разбилась на ряд локальных операций и постепенно тирянцы завоёвывали туземцев племя за племенем. Широко использовались мобильные конные и верблюжьи отряды, но если они натыкались на крупные силы врага или на укреплённые поселения, то они тут же отходили и вызывали отряды пехоты. Пехота разбивала основные силы противника, оказавшиеся не по зубам конным отрядам, а также занималась штурмом укреплений. Конница при этом не оставалась в стороне, а старалась зайти противнику с тыла либо фланга, обеспечивала свои тылы и фланги, и преследовала противника при его разгроме. Военные лагеря в обязательном порядке соединялись дорогами. Вообще после Ганнибала сухопутные дороги рассматривались чисто как военные объекты и строили их исключительно в военных целях. Держать армию и флот поближе к предполагаемому врагу стало политическим кредо тирянцев. Поддерживать армию и флот свежими резервами тоже не забывали. Прежде чем присылать резервные отряды их отправляли воевать на юг Коккиво против антадруев и их кактусовых крепостей.

Послы Союза потребовали от Египта уступки городов Арсинои, Адулиса, Золотой Береники и Птолемаиды-Эпитеры. В этих городах уже давно стояли союзные гарнизоны, а теперь потребовалось их официальное признание. Поначалу царский двор воспротивился, но обильное вливание золота в кошельки нужных людей поменяло мнение царя на диаметрально противоположное и города были уступлены.

Это посольство имело и другие последствия для Тира. В Тир устремились учёные из Александрии. Первыми как всегда стали астрономы Аристилл и Тимохарис. Но самый выдающийся след в науке тех годов оставили не они, а Герофил — основатель Александрийской медицинской школы.

Мысль сманить его, чтобы поддерживать здоровье не молодого уже Ганнибала давно уже обсуждалась в коридорах власти. Но Ганнибал был так стремителен, да и местные врачи были неплохи и от идеи отказались. После смерти Ганнибала о Герофиле вновь вспомнили, а о его школе заговорили. Войскам нужны были полевые врачеватели, чтобы лечить раны. А Герофил изучая анатомию на трупах был ведущим хирургом того времени. Ему предложили организовать школу военных лекарей в Тире и он согласился.

Герофил был внуком Аристотеля, учеником философа-стоика Хрисиппа и знаменитого врача Праксагора. Первым стал систематически проводить вскрытия трупов для изучения анатомии. Большую часть жизни провел в Александрии; вместе с Эрасистратом был основателем Александрийской медицинской школы. Оба медика считали, что центром нервной системы является головной мозг, и различали "чувствительные" и "двигательные" нервы.

Герофил оставил много трудов по всем разделам медицины, включая анатомию, хирургию, офтальмологию, кардиологию и акушерство.

Наиболее известны работы Герофила по исследованию пульса. Он первым определил его частоту, указал на диагностическое значение этого параметра. Наблюдая за пульсом во время систолы и диастолы (сокращения и расслабления сердца), отмечая его частоту, наполнение, ритмичность и стабильность, он делал медицинские заключения. Определял ритм пульсации крови в артериях, сравнивал разные виды пульса с музыкальными ритмами, присвоил каждому типу пульса специальное название. Одно из этих названий, "скачущий пульс", сохранилось до наших дней.

В это время кораблестроители Тира совершенствуя корабли, начали проводить опыты по новому парусному оснащению судов, особенно предназначенных для автономного длительного плавания в открытом океане. Прямоугольный парус, позволявший плыть только "по ветру" уже не удовлетворял ни военных, ни торговых моряков. Выход видели в применении парусов как на туземных катамаранах. А там применялись и треугольные и прямоугольные паруса. Свою лепту внесла и военная разведка, которая добыла сведения о применении на римском флоте дополнительного паруса — артемона, располагавшегося впереди корабля на носу, на выдвижной короткой наклонной мачте. Проводились опыты и с разным количеством мачт. Задача "поймать ветер" ставилась перед учёными и на её решение деньги не жалелись.

Вообще военная разведка добывала массу интересных сведений о способах ведения войны, особенно конечно тирян интересовал военный флот предполагаемого противника. После победы над морской державой Карфагеном, главным противником рассматривался Рим и соответственно лучшие кадры и самые большие средства были брошены для добывания сведений о римском флоте и тактике его действий. А тут было чему поучиться, римляне применяли на флоте много новшевств:

Штурмовой трап-"ворон" (лат.corvus) "Ворон" представлял собой штурмовой трап особой конструкции, имел десять метров в длину и около 1,8 в ширину. "Вороном" он назван из-за характерной клювообразной формы большого железного крюка, находившегося на нижней поверхности штурмового трапа. Или протаранив неприятельское судно, или просто переломав ему весла в скользящем ударе, римский корабль резко опускал "ворон", который пробивал своим стальным крюком палубу и накрепко в ней застревал. После чего следовал абордаж.

Легкие стреломёты ("скорпионы"), тяжелые баллисты, онагры. Полуавтоматический стреломёт — полибол.

Кроме того, как и тиряне, римляне в морском бою использовали наемных лучников (критских), которые славились своей меткостью и замечательными зажигательными стрелами ("malleoli").

Использовались римлянами в морском бою и различные зажигательные средства, к которым относились т.н. "жаровни" и сифоны.

"Жаровни" представляли собой обычные ведра, в которые непосредственно перед боем заливали горючую жидкость и поджигали ее. Затем "жаровню" подвешивали на конец длинного багра или выстрела. Таким образом, "жаровня" выносилась на пять-семь метров вперед по курсу корабля, что позволяло опорожнить ведро с горючей жидкостью на палубу неприятельского корабля еще до того, как проемболон и/или таран входили в соприкосновение не только с бортом, но даже с веслами противника. При помощи "жаровен" римляне прорвались сквозь строй сирийского флота в битве при Панорме (190 г. до н.э.).

Тактика римского флота была проста, но эффективна. При сближении с флотом противника, римляне засыпали его градом зажигательных стрел и других снарядов из метательных машин. Сблизившись вплотную, топили корабли неприятеля таранными ударами или брали на абордаж. Тактическое искусство заключалось в том, чтобы, маневрируя, атаковать один вражеский корабль двумя-тремя своими и тем самым создать подавляющий численный перевес в абордажном бою. Когда неприятель вел интенсивный встречный огонь из своих метательных машин, римская морская пехота строилась черепахой, пережидая смертоносный град. Если погода благоприятствовала и в наличии имелись "жаровни" — римляне могли попытаться сжечь вражеские корабли, не вступая в абордажный бой. Если численное преимущество было на стороне противника, римляне стремились уклониться от боя, то есть попросту говоря — бежать.

Тиряне в отличие от эллинов были более меркантильные и предпочитали брать вражеские суда на абордаж, тем более постоянно крейсируя в индийском океане, часто нападали на купеческие индийские и аравийские суда, груз которых представлял собой большую ценность. Сжечь корабль полный драгоценного груза — непозволительная расточительность. Поэтому абсолютно все моряки от гребца до кормчего были в составе абордажной команды и владели разнообразнейшими видами вооружения.

"Вороны" и скорпионы вскоре стали неотъемлемым атрибутом любого военного судна тирян. Конечно не в каждом бою они применялись и действовать предпочитали больше по старинке — брать суда на абордаж.

Вкупе с новой парусной оснасткой судов это стало причиной быстрого вытеснения последних конкурентов в океане — индийцев. Тирянские корабли стали быстрее и намного мощнее, их многочисленные абордажные команды буквально сносили с палуб вражеских воинов.

Чем меньше становилось в индийском океане индийских кораблей, тем больше становилось кораблей тирянских, александрийских, анталоатрских и диоскоридских.

Плавание в Индию становилось всё более безопасным. Теперь без опаски можно было заходить в порты южной Аравии, занятой союзными войсками. Вдоль всего восточного побережья Африки протянулась цепочка населённых укреплённых пунктов, обеспечивающих проходящие корабли всем необходимым в пути следования.

Вскоре были открыты находящиеся западнее Индии Аминдивские, Лаккадивские и Мальдивские острова (все эти острова тиряне назвали просто Дальними), населённые к тому времени буддистами. Единого государства на островах не существовало и они быстро были завоёваны тирянским флотом, островов было так много (несколько тысяч), что делить их между союзниками было просто бессмысленно. Эти острова быстро стали базами торгового и военного флота. И теперь, по сути, легко стало контролировать всё западное индийское побережье. Население островов для того, чтобы утвердить своё господство и быть спокойными за тылы поголовно переловили и увезли, продав в рабство. Индия к тому времени представляла собой конгломерат вечно воюющих царств.

Захватив удобные базы на Дальних островах, союзный флот перешел к производству десантных операций на самом побережье Индии. Грабёж на западном побережье сделался обычным явлением. Крупные города не атаковали, т.к. основная армия воевала на востоке Африки, а вот мелкие приморские посёлки становились лёгкой добычей. Работорговля из Индии процветала.

Неожиданно изменение в экономику союза внесла воюющая в Эфиопии сухопутная армия. Гористая и не очень дружелюбная страна завоёвывалась с большими трудностями, для преодоления трудностей, а ведь приходилось строить крепости, военные лагеря и дороги у солдат было одно очень давно известное средство — бетель. Его жевали и боль от ран притуплялась, притуплялось чувство голода. Проблема была в том, что в Эфиопии бетель не изготовляли, а везли из метрополии или из далёкой Индии. В портовых базах флота бетель конечно можно было купить, но оторванные от родины дальние гарнизоны постоянно испытывали его нехватку. И воины нашли бетелю замену местным растением — кофе. Эфиопия была родиной кофейного дерева. Ароматные зёрна жарили, мололи и заваривали в походных котлах. Чёрный напиток пили из одного котла целыми подразделениями. Вскоре распространённый дармовой кофе вытеснил дорогой и труднодоступный бетель. Уволенные по старости и ранению солдаты везли с собой в метрополию целые мешки кофе и саженцы кофейного дерева. Следом к кофе пристрастились диоскоридцы, правда они стали добавлять в кофе множество пряных ингридиентов, они же первые стали покупать кофе у солдат и привозить к себе на остров. От диоскоридцев о кофе узнали кочевники южной Аравии, те начали пить его с молоком и маслом. Моряки, попробовав солдатский чёрный напиток, начали тоже употреблять его для того, чтоб отбить вкус протухшей воды в далёких плаваниях. Так мода на кофе пришла и в Тир. Вначале это был напиток черни, его пили бывшие солдаты и моряки, затем им заинтересовались учёные и интеллигенты в качестве будоражащего средства, так сказать "для встряски мозгов". Дальше его стали пить студенты и школяры в подражание учителям. Но в высший свет кофе попал только тогда, когда к нему стали подавать сахар. Сахар был продуктом дорогим, так как не везде сахарный тростник садили и возделывали. Больше был распространён мёд местных чёрных пчёл, сбором которого промышляли туземцы бывало целыми деревнями. В Новом Вавилоне еще распространённей был "нардек" — арбузный мёд, который получали, упаривая арбузный сок до густоты мёда. Теперь изысканным считалось в обществе пить кофе с сахаром и пряностями. Таким образом, сложилось, собственно говоря, четыре вида напитка — кофе: солдатский, он же морской (чистый); диоскоридский (с большим количеством пряностей), пастуший (с молоком и маслом), городской (с сахаром и небольшим количеством пряностей).

Сельское хозяйство откликнулось на новую моду посадками по всему Красному острову кофейных деревьев и увеличением площадей, занятых плантациями сахарного тростника. А пока кофейные деревья не выросли, свежезавоёванная страна (территория современной Эфиопии) стала единственным поставщиком модного напитка. В посадку кофейных деревьев стали вкладывать серьёзные деньги, их (посадки) дополняли традиционными оливковыми деревьями, а также садовыми. Рос грузооборот на кораблях. Выгодно было садить не только продовольственные культуры, но и технические. Флот требовал канаты и веревки для снастей и поля стали засеиваться коноплёй, из которой ещё и масло (из семян) давили. И конечно мягкий климат подходил хлопчатнику, а производство хлопковых тканей стало ещё одним выгодным делом.

На кофе стали богатеть и развиваться прибрежные городишки, расположенные на берегу африканского рога.

Союз переживал бурный расцвет, вместе с экономикой начала меняться и внутренняя политика. Тиряне уже настолько "срослись" с сакалавами, что дальше жить врозь уже просто не могли, тем более, что теперь всё больше и больше сакалавов в качестве заложников училась и содержалась за счёт казны. "Совет мудрых" решил снизить траты на никому не нужных уже заложников и объявил всех сакалавов тирянами с предоставлением права на должность при знании пунийского языка. Теперь сакалавы уже не платили дань и были равны в правах с остальными тирянцами. Казна от этого не пострадала, зато излишки населения, в основном молодежь, хлынули осваивать новые земли, а также открывать новые предприятия, богатеть и добиваться славы. Возможностей для этого было хоть отбавляй. Вдоль проложенных войсками Ганнибала дорог начали распространяться волны переселенцев. Все земли пришли в движение. Строились новые поселки, восстанавливались старые. Теперь сакалавы вовсю применяли кирпич, камень и глиняную черепицу в строительстве. Дома стали строить двух и даже трёхэтажные, на втором этаже обычно жили, а на первом работали. Напротив Тира в месте первой высадки колонистов, вновь стали подниматься дома. В данном месте военные, блюдя волю Ганнибала, стали разводить и тренировать, привезенных с Африки слонов. А так как слоны неплохо приживались в джунглях и могли быть использованы при лесозаготовках, то стали их завозить и в мирных целях. Поселение росло быстрыми темпами и скоро начало тянуть на маленький городишко, который начали называть "городом слонов", но стать ему городом было не суждено.

От римлян пришло ещё одно важное изобретение — арка. И тут архитекторы и строители решили развести тирянских толстосумов на бешенные деньги. Был представлен грандиозный проект соединения всех трёх островов с Коккиво арочным мостом. Ранее проект соединить все острова дамбой был похоронен моряками, которые наотрез отказались эту дамбу оплывать. Арочный мост решал эту проблему. Но сама по себе арка была новшеством и давать деньги на её строительство опасались, а вдруг рухнет на проходящий под ней корабль. Дали добро на соединение острова Анкифи с Коккиво.

Мощный красавец-мост при строительстве которого были использованы корабли для подвоза стройматериалов вскоре предстал во всей красе, причём строители исхитрились вдоль моста пустить водопровод. Скептики были посрамлены и остальные два острова решено было соединить мостами также. Поэтому "город слонов" превратился в окраину Тира. А длинный мост стал 8 чудом света. Это было грандиозное сооружение, которое знаменовало богатство и мощь тирянцев.

Трудности тирянской разведки

На западном берегу Коккиво, принадлежащем сакалавам, в джунглях и болотах стали при загадочных обстоятельствах пропадать люди. Не то чтобы раньше люди не пропадали в джунглях, но тут ходили странные слухи и легенды об оживших деревьях людоедах. И всё бы шло как шло, но в лесистых горах на юго-востоке Коккиво на границе территорий племен Бецилео, Антайфаси и Антаймуру живёт неведомое дикое племя Танала — "живущие в лесах", которое не признает власть Тира, не даёт заложников и не платит дани. Была снаряжена экспедиция для установления контроля над данным племенем.

Люди ушли в горные джунгли и ...исчезли. Спустя месяцы от Антайфаси прислали человека сошедшего с ума, в котором опознали одного из членов экспедиции и твердил он заикаясь и жутко хохоча о страшных шагающих деревьях-людоедах.

Вот после этого умные люди в Тире не любящие совпадений и почуяли что-то неладное в этих слухах и мифах. Вторая экспедиция напоминала поход армии Ганнибала. Масса вооруженной до зубов пехоты, целый караван верблюдов и лошадей с припасами и пять свежеобученных слонов для проверки в деле. Туда же включили группу учёных-умников из тирянских "садов знаний".

Экспедиция выполнила задание, но потеряла при этом половину пехоты и даже одного слона, не говоря уже о полной потере всех въючных животных.

Когда же стали читать записи, составленные оставшимися в живых участниками экспедиции глаза у читающих полезли на лоб. Повествование походило на бред сумасшедшего, но половина отряда не могла быть сумасшедшей.

Из записей участников отряда выходило, что вломились они в джунгли и с помощью слонов и длинных ножей стали прорубаться сквозь чащу. Время от времени, чтоб не терять темп меняли впереди идущих слонов и людей. В общем, продвигались медленно, но уверенно. Сделали несколько привалов и всё шло без каких бы то ни было эксцессов. И вдруг на одном из привалов взревел слон, пасшийся у самого края вырубки и начал крушить деревья. Никто так ничего и не понял, к взбесившемуся слону побоялись подходить. Слон бесновался долго, но наконец, выбился из сил и рухнул в изнеможении на груду поваленных стволов. Тут-то все и увидели, отчего он взбесился. Глаза у слона просто не было, а зияла сплошная кровоточащая рана. Кто-то напал на слона и вырвал глаз вместе с мясом. Тут занервничали даже видавшие виды ветераны. Тот, кто нанёс такую рану слону, был поистине опасен. Слона пришлось добить, раненый он был уже опасен для своих.

Дальше слонов не пустили, а посадили на них сверху лучших лучников и они пошли в центре, на остальных членов экспедиции надели доспехи и двинулись вперед медленно. Прорубающиеся впереди изрядно побаивались. Но опасность пришла с другой стороны. Внезапно дико заржала лошадь, двигавшаяся позади слонов с поклажей. Свистнули стрелы наших лучников, но впустую. Нападавший явно убегал, судя по треску и шевелению джунглей. У лошади напрочь была оторвана голова по самый круп. На месте нападения были обнаружены большие когтистые следы неведомой твари. Но следы были нечёткие, потому как под деревьями был толстый ковёр опавших листьев и веток. Одно установили следопыты точно, двигалось существо на двух лапах, видимо передними держа добычу.

Преследовать существо не решились, а вот ловушку сделать и существо поймать храбрости хватило. На деревья подняли сеть и посадили лучников, выкопали несколько ям и закрыли сверху листьями и ветками. Возле ям поставили лошадей в качестве приманки. На утро ещё одна лошадь лишилась головы, но что ещё страшнее исчезли два лучника с деревьев. Обезглавленная туша лошади рухнула в приготовленную для существа яму. Получалось, что существо просто дотянулось через яму до лошади и оторвало ей голову. Войны стали подумывать о возвращении, но возвращаться, не выполнив задачи, было позорно и большинство решило идти дальше. Днём в ходе движения без голов остались ещё одна лошадь и один верблюд. На привале исчез лучник из охраны лагеря. Ещё один лучник был утащен прямо во время движения со спины слона, его товарищ, ехавший на том же слоне, услышал хруст костей и краем глаза заметил исчезающие в зелени листвы ноги лучника.

На ночлег остановились пораньше, вырубили всю растительность по кругу, выкопали ямы-ловушки вдвое шире обычного, за ямами поставили вьючных животных посреди лагеря встали 4 слона, а на них сели лучники, пехота расположилась вокруг слонов.

До утра было всё спокойно, а вот утром в одну из ловушек шагнуло и провалилось дерево, по крайней мере, именно так всё видели в лагере, один из стволов шагнул к верблюду, конец ствола вместо корней был когтистой лапой и лапа провалилась в ловушку. Разглядеть тело существа не успели даже зоркие лучники, потому как вторая лапа на длинной ноге-стволе одним взмахом взметнула в воздух всё покрытие ловушки. Существо какое то время барахталось в яме, а затем чудовищная змея метнулась в джунгли и вздымая комья земли листьев и веток существо загребая двумя чудовищными когтистыми лапами выкарабкалось из ямы и рвануло в лес с диким громким криком. Всё это заняло мало времени, но лучники успели выпустить в лесное чудовище кто пять, а кто и семь стрел. Судя по шуму и крикам чудище убегало прочь. Солдаты осмотрели яму-ловушку. Огромные следы когтей исполосовали её вдоль и поперёк. Далее на ближайшем дереве обнаружился чудовищный след от зубов, пронзивших кору до самой древесины. Нашли и следы крови существа. А дальше один из прикомандированных к экспедиции учёных нашёл огромное окровавленное перо. Солдаты нашли и ещё несколько перьев. Существо оказалось гигантской птицей с мощным иззубренным клювом, длинной змееобразной головой и мощными ногами. "Птица-слон" — нарекли в ужасе солдаты, вот кто охотился на людей и лошадей.

Раз её смогли ранить лучники, значит её можно и убить. Начали строить ямы-ловушки и вбивать в дно заострённые колья. Как уже поняли люди "птица-слон" нападает при свете и ночью не охотится, поэтому ночью все спали. Беда пришла под утро, на лагерь спустился туман из мокрых джунглей, ветки на ловушках начали хрустеть. Лучники выпустили стрелы на звук и судя по раздавшемуся крику попали. И тут "птица-слон" просто перепрыгнула ловушку и приземлилась прямо в гуще лошадей, верблюдов и людей. Дальше началась паника, обезумевшие животные валились в ямы-ловушки и повисали на кольях, люди, пытавшиеся их остановить, валились туда же. В этой неразберихе металась "птица-слон" и лупила клювом куда ни попадя. Паника охватила весь лагерь. Творилось нечто невообразимое. Стрелки пытались выцелить "птицу-слона" сверху со слонов, но во всеобщей мешанине это не удавалось. Еле удалось удержать четырех слонов на месте, иначе лишились бы и их тоже.

Когда утренний туман рассеялся, представившаяся взору картина была ужасна. Лагерь был разгромлен, повсюду валялись убитые и раненые, все вещи были разбросаны, разодраны и перемешаны. Птички и след простыл. Отряд лишился всех вьючных животных. О дальнейшей охоте на "птицу-слона" не могло быть и речи. Собрали всё, что смогли собрать, сделали для слонов волокуши, куда сложили раненых и оставшееся пропитание.

Обратно шли уже по своей старой просеке. Раненые подхватили тропическую лихорадку и мёрли как мухи. Ещё дважды нападали "птицы-слоны".

В качестве доказательств существования гигантских птиц участники экспедиции показывали большущие окровавленные перья.

О загадочных птицах-людоедах поползли слухи по Тиру. Рассказывали страшилки о чудовищах из джунглей перекусывающих слонов.

Третья экспедиция уже знала за кем её посылают и готовилась долго и тщательно. В леса Танала они не пошли, а пошли в джунгли сакалавов, взяв в качестве проводников местных жителей. Была сооружена клетка-ловушка из железных толстых прутьев с падающей дверцей. Прибыв на место, ловушку установили и в качестве наживки запихнули туда домашнего гиппопотамчика пожирнее. Ждали несколько дней, перемещали ловушку и всё таки поймали "птицу-слона", правда небольшую, то ли молодую, то ли другой породы. Напоминала она страуса-переростка, ела только мясо и орала как будто её режут.

Птицу привезли в Тир и стали показывать как местную диковинку, особенно приезжим. На этом и успокоились.

Шестая сирийская война (170-168 г. до н.э.)

Птолемей планирует начать войну с Антиохом из-за Келесирии. Антиох IV Эпифан вторгся в Иудею. Антиох разбил египтян в морском сражении у Пелусия, переправился через Нил и пошёл на Александрию Египетскую. Александрийцы подняли восстание, изгнали Филометора и провозгласили царём Птолемея VII Фискона, брата Птолемея Филометора. Филометор укрылся в Самофракии и при посредничестве родосцев заключил мир с Антиохом.

К участию в этой войне союзники оказались не готовы. Во-первых, костяк боевого флота находился у берегов Индии и утверждался на Дальних островах. Армия была разбросана по лагерям и гарнизонам африканского рога. Слоны были ещё не обучены (их обучение длилось 10-15 лет). И наконец внутренняя обстановка в самом Египте была более чем непонятной. В конце-концов в дело вмешались послы Рима и Антиох IV Эпифан ушел из Египта отказавшись от завоеваний. Мобильным отрядам, находящимся во внутренних районах африканского рога был дан опоздавший приказ двигаться по направлению на север и выйти к руслу Нила. Конный и верблюжьи отряды были собраны в единый кулак и устремились на север где столкнулись с войсками государства Куш. Кушиты, помимо конницы и пехоты, использовали в войске и слонов. Нападать на превосходящие силы не имея пехоты, да ещё против боевых слонов тиряне не решились и вступили в дипломатические переговоры. В столицу Куша Мероэ направилось посольство из Птолемаиды-Эпитеры. Мобильные отряды вынуждены были уйти из северо-западных районов современной Эфиопии. Царством Куш правила в то время царица Шанакдакете, которая поддерживала торговые и дипломатические связи с Египтом. Выяснив, что помимо слонов страна Куш богата золотом, серебром, медью и железом, а также стадами скота тирянцы заключили торговые договоры и стали торговать посредством отправки караванов из городов на африканском побережье Красного моря.

Тем временем римляне продолжали устанавливать господство в восточном средиземноморье. К 168 г. до н.э. были разгромлены и перестали существовать македонское царство, иллирийское царство и Эпир.

В Египте никакой стабилизации не наблюдалось. В 165 г. до н.э. вспыхнуло народное восстание во главе с Дионисием Петосараписом с центром в Панополе. Птолемей Филометор организовал поход на юг и взял Панополь и подавил восстание. В 163 г. до н.э. между Птолемеями начались распри, и Фискон изгнал Филометора. Филометор поехал в Рим. Сенат произвёл раздел царства, Фискон получил Кирену. Практически Египетское царство перестало существовать. Селевкиды боролись с мощным восстанием иудеев. К этому времени вся горная страна на африканском роге была завоёвана тирянами и начала колонизироваться благодаря интересу к кофе.

К тому времени начал возникать вопрос, что завоёвывать дальше. С одной стороны не завершилась колонизация Коккиво. Ведь всё таки площадь острова ни много ни мало 591 тысяча квадратных километров длина около 1600 километров при ширине около 600 километров, для сравнения площадь апеннинского полуострова составляет всего 149 тысяч квадратных километров. А ведь были ещё территории южной Аравии, Далёкие острова, африканский рог и вообще восточное побережье Африки.

Завоевав далёкий Египет, заселять его, честно говоря, было некому, а учитывая сепаратистские настроение и ненависть к чужеземцам местного населения постоянно восстающего вообще накладно и опасно. Воевать с Кушем тоже было невыгодно, слишком централизованным и воинственным было царство, да ещё и расположено было вдали от побережья. Гораздо выгоднее было с кушитами торговать.

В этой ситуации было принято решение, продолжать проводить разведку соседних земель и флотом и армией. Не завоевывать большие цивилизованные страны, а ограничиться грабительскими набегами и походами. Все усилия по колонизации бросить на Коккиво и африканский рог. То есть захваченные земли решено было попросту переварить, а уж потом продолжить завоевания.

Отсюда нет ничего удивительного, что в 163 г. до н.э. значительная часть пехотных подразделений ветеранов была погружена на корабли и переброшена на Коккиво, где началась полномасштабная война с племенами Антандуи на юге. Война проходила в крайне неблагоприятных условиях. Антандуи засели в своих кактусовых крепостях и постоянно совершали смелые вылазки против тирянцев. Сказалось подавляющее превосходство в силе. Против почти первобытных племен были брошены закаленные в многолетних боях и походах ветераны, от Нового Вавилона постоянно шли новые и новые отряды. Утомившиеся в боях тут же отводились в тыл на отдых, флот господствовал на море и постоянно высаживал десанты карателей по южному побережью. Против Антандуев создали сплошную цепь укреплений и продвигались вперед создавая всё новые и новые оборонительные линии. Война заняла несколько лет. В конце её смогли поучаствовать даже натренированные боевые слоны, забронированные от стрел и колючек с ног до головы.

Появление в больших количествах ветеранов ещё больше увеличило темпы колонизации. Ветераны уходили в отставку и тут же селились на завоеванных землях. Они прекрасно разбирались в разведении кофе и в уходе за кофейными деревьями и тут же их высаживали.

Союз, разделавшись как с внешними, так и с внутренними врагами, и отойдя от агрессивной завоевательной политики начал всё больше внимания уделять внутренним проблемам и собственно укреплению союза изнутри. С подачи вавилонского квартала Тира было принято предложение о чеканке единой монеты на всей территории союза. Анталоатры были изначально за, потому как денег вообще не чеканили, а пользовались чужими, а вот диоскоридцы и александрийцы увидели в этом покушение на свой суверенитет и было принято решение печатать деньги с единым весом круглой формы с одной стороны которых будет изображение Ганнибала и слово "Союз", а на другой стороне каждый волен отчеканить, что вздумается. С этим согласились и эталонные монеты в четырёх экземплярах были отпечатаны и розданы на хранение всем союзникам. Данная монетная реформа сыграла положительную роль в экономике союза, теперь на всей территории ходили монеты единого стандарта не нужно было прибегать к услугам менял. Дальше сделали едиными систему мер и весов в союзе. Каждому союзнику передали на хранение эталоны веса, длинны, объёма. Это ещё больше упростило торговлю и дало толчёк к сближению экономик союзников.

К архиважным событиям повлиявшим на дальнейший ход истории Союза стоит отнести сообщения покорённых племен с восточного берега Коккиво о прибытии на лодках — проа (местные лодки по типу катамаранов) представителей родственных племен из-за океана.

Хроника одного невесёлого плавания

К вождю прибыл его брат с соседнего острова. На радостях забили дикого кабанчика и устроили пир с обильными возлияниями. Вести с которыми приплыл брат были нерадостными. Остров на котором жил брат оскудел, там уже не водились кабаны, рис давал маленькие урожаи. Люди брата ели рыбу целыми днями. Они начали часто болеть, умирать стало много детей. А еще стали доходить слухи о появлении странных людей на больших лодках, которые привозят невиданных богов и заставляют им молиться. Эти люди говорят странные вещи о переселении душ в камни и всяческих гадов. В общем новости были не из приятных. Племя вождя испытывало те же самые трудности. Хорошей земли было всё меньше, в лесах повывелась дичь. Попытки захватить другие острова наталкивались на сопротивление соседних племён которым тоже не хватало земли и охотничьих угодий.

Вождь не знал, что ему ответить брату, чем помочь и потому он позвал шамана и приказал совершить великое жертвоприношение. В жертву принесли любимого белого зебу вождя его главное богатство и гордость. Шаман извлёк кровь в священную чашу и омочил губы всем воинам. Затем вырезал горб зебу и зажарив на огне дал его съесть вождю. Остальные тоже получили по куску мяса, чтобы получить мудрость и силу священного животного. Шаман между тем бросил в огонь порошки из секретных трав спрыснул углы жилища кровью чёрного петуха и начал бормотать заклинания, впадая в транс. Губы его шевелились, но слова были еле слышны. Вождь поднёс ухо к самым губам шамана и услышал тихий шепоток, как порыв ветра. "Море" — шептал шаман. "Доверься морю". Вождь задумался.

Доверить свою судьбу морю и судьбы всех соплеменников было делом опасным, смелым, но вполне возможным. Когда то давным-давно и его предки "доверили свою судьбу морю" и море подарило им этот остров.

На юг, восток или север плыть было бесполезно, там обитали такие же отчаявшиеся племена, а вот на западе был бескрайний океан и именно туда с надеждой смотрели его люди. Он знал, что раз в год именно в том направлении дуют сильные ветры и они дуют много дней. Значит, они могут выйти под парусом на проа и идти, не теряя сил на греблю вёслами. Это кстати у племени мало воинов-гребцов. До начала сезона ветров было мало времени и вождь сказал племени волю духов. Брату он предложил либо следовать с собой либо занимать его остров тоже, после того как они уйдут. Брат предпочел плыть с ними. Это было мудрое решение, в одиночку вряд ли он удержал оба острова от завоевания.

Когда подул нужный ветер они были готовы и пять десятков проа подняв паруса с зебу, женщинами, воинами и стариками вышли в океан.

Они плыли на Запад дольше, чем когда плавали от острова к острову. Кругом была вода и только вода. Рыба перестала попадаться. Они мало ели и пили. Люди начали слабеть. Начали умирать самые слабые. Сначала маленькие дети и старики. Стали умирать зебу и люди ели мясо мёртвых зебу несмотря на табу потому что обезумели от голода и жажды. Люди стали пить солёную воду и сходить с ума. Люди проклинали его — вождя и лживых духов, которые отправили их на верную смерть в бескрайний океан. Не было ни клочка земли на протяжении трёх десятков дней. А на четвертый десяток дней разразился сильный шторм и лодки кидало и крушило волнами. Но именно высоки волны и спасли многих, когда показался берег. Волны перекинули лёгкие проа через коралловые рифы и выкинуло на берег. Берег тянулся в обе стороны далеко-далеко. И вождь понял, что это и есть земля, дарованная его племени морем. Он начал собирать своих людей. Два десятка проа дошли до нового берега. Брата его море не отдало.

Они ели кокосы и пили вволю дождевую воду, которую посылали им небеса. В воде было много рыбы, раковин моллюсков, раков. Они ели и ели, даже не использовав огонь, ели сырьём. Оставшиеся в живых зебу ели зелень в лесу недалеко от берега.

А на следующий день с моря пришли чужие люди. Они были одеты в белые одежды, их было много и они были вооружены. Они вышли на берег и спросили вождя, что он делает на их берегу. Вождь рассказал без утайки, кто он и откуда и попросил оказать им гостеприимство. Люди говорили на понятном языке, но с акцентом. Они назвали себя Антаймуру — "живущие по берегам". Они много раз повторяли неизвестное слово "тир" и наконец сказали вождю:

— Наши берега теперь не принадлежат нам, мы платим дань людям из больших лодок. Они зовутся Тир. Мы должны отправить вас в Тир, пойдёте с нашими детьми, они должны жить в Тире в знак нашей покорности и уважения. В Тире решится ваша судьба.

— Мы пойдём в Тир, но мы не знаем где он, — ответил вождь.

— Дорогу в Тир Вам укажет всякий, но быстрее всего плыть вдоль берега на север, а потом идти по "гладким камням" Ханни Баала, — сказали ему.

— Кто такой Ханни Баал? — спросил вождь.

— Это тот, кто завоевал всё что вы увидите. Завтра присоединяйтесь к нашим лодкам, мы снабдим вас водой и едой для плавания.

Выбора у них не было. Им помогли отремонтировать лодки и снабдили едой и водой. Утром десять лодок с Антаймуру уже ждали их. В лодках сидели дети и лежал рис. Дружно взлетели вёсла и проа понеслись по воде на север. На их проа сел старик-лоцман, чтобы показывать, где рифы и где можно плыть. Ему-то вождь и решил позадавать вопросы.

— Что это за остров? — начал он.

— Его называют Красный остров, видишь какого цвета горы, — старик видимо рад был поболтать с чужестранцем.

— А долго ли тянутся его берега? — опять спросил вождь.

— На много, много дней пути, — ответил старик-лоцман, — сейчас мы идём вдоль берегов Антаймуру, потому будут берега Антамбахуака — "живущие отдельно", потом берега племени Бецимисарака — "множество неразделимых". Только вот самих неразделимых осталось не великое множество, — усмехнулся старик.

— А что с ними случилось? — подначивал старика вождь.

— Что-что, Бецимисарака были великим племенем их было больше чем Антамбахуака, Антаймуру и Антанфаси — "живущие в песках" вместе взятых, они возгордились и духи наказали их гордыню, пришли люди на больших лодках с головами украшенными гребнями, а из-за гор пришел сам Ханни Баал — воин с сотней жизней, отдавший духам собственный глаз за дар побеждать всякого воина. Ханни Баал пришел не один, с ним шли свирепые воины в сверкающих доспехах. Сам Ханни Баал ехал на слоне с...— старика перебили.

— Что такое "слон"? — спросили сразу несколько человек в лодке, внимательно слушавшие диковинный рассказ.

— Ну слон это такое животное большое, ростом с мою хижину. Ноги у него как стволы деревьев, уши как два плаща — ламба, а впереди длиннющий нос, которым он может задушить человека, — отвечал старик. От изумления многие вытаращили глаза. Старик довольный впечатлением от рассказа о слоне, продолжил.

— Как ни сильны были "неразделимые", а против Ханни Баала и его воинов ничего сделать не смогли, от воинов-чужеземцев отскакивали копья с металлическими наконечниками, их корабли с металлическими носами топили лодки бецимисараков, их лучники били стрелами без промаха. Воинов Ханни Бала было так много, что на месте одного раненого появлялось десять свежих, жующих бетель воинов. Они наполнили прибрежные джунгли и кишели в них как муравьи. Нигде от них не было спасения. И когда Ханни Баал подошел к нашей земле мы решили отдать ему часть риса и детей в знак покорности и уважения, а не делить судьбу бедных бецимисараков, — окончил старик свой рассказ.

— А где же теперь Ханни Баал? — спросил один из сидевших в лодке.

— Ханни Баал, когда завоевал весь Красный остров, отправился со своими воинами завоёвывать светлокожих людей далеко на севере, за морем. Враги не могли убить его и обратились к своим колдунам, но и колдуны не смогли заклинаниями убить его. Собрались тогда все колдуны светлокожих людей и самый старый и страшный колдун посоветовал не убивать Ханни Баала, а усыпить его на много, много лет. И проклятие старого колдуна подействовало. Ханни Баал уснул вечером и не проснулся наутро. Его никто и ничем не мог разбудить и тогда его тело залили мёдом и привезли в Тир и положили в огромной каменной хижине построенной специально для него. Все поселения белых людей воины Ханни Баала захватили и сожгли вместе с колдунами, но проклятие старого колдуна продолжает действовать и Ханни Баал лежит без дыхания в мёде не живой и не мёртвый, старик важно замолчал и уставился в море. Сидевшие в лодке были потрясены рассказом и молча, переваривали услышанное.

А по берегам, то тут то там показывались поселения Антаймуру и от них присоединялись лодки с детьми и рисом. Оказывается Антаймуру были большим племенем. А потом, как и говорил старик, пошли берега Антамбахуака — "живущие отдельно". Их берега тоже были обитаемы и повсюду были деревни на сваях. Лодки не присоединялись, но в деревнях давали воду ничего не прося взамен. Антамбахуака отправили свою дань и детей раньше, чем Антаймуру и поэтому дальше они плыли одни. Разговорить старика удалось ещё несколько раз и из его рассказа следовало, что можно было добраться до Нового Вавилона и двигаясь на юг, но там сейчас идёт война и появляться небезопасно.

Они ночевали на берегу, а днём плыли дальше. Красный остров и впрямь был огромен. Зелень лесов контрастировала с далёкими красными горами. Люди постепенно начали отъедаться. На третий день они увидели впервые большие лодки. От удивления все, кто мог, встали. Громадные лодки со звериными головами, увешанные щитами воинов, с огромными нарисованными глазами на бортах вспарывали грозными носами волны. Паруса как облака были надуты ветром и гнули мачты корабля. Один из кораблей сильно отвернув к рифу решил выровняться, прогремел барабан, и с одного борта высунулось сразу два десятка вёсел и дружно взмахнув вспенили волны, заставив корабль сменить курс. Выровнявшись, вёсла вновь были втянуты во внутрь корабля. Ничего кроме огромного восхищения корабли не вызвали. На палубах расхаживали воины с копьями и гребнями на шлемах.

Корабли прошли и вскоре скрылись за горизонтом. Вскоре пошли земли Бецимисараков. Там тоже было много деревень, правда попадались и выгоревшие пустые. Несколько лодок присоединились к ним.

-Везут дань, — пояснил старик.

На пятый день подошли к первому городу Восточный. Островитяне с удивлением смотрели на высоченные каменные стены и башни, окружавшие город и на странные здания за стенами. У пристани стояли корабли и лодки.

Лодки Бецимисараков повернули в город, а они пошли дальше на север. Но вскоре их нагнал боевой корабль причем на одних только вёслах, без единого паруса. Бородатый человек в шлеме с гребнем что то выкрикнул на незнакомом языке и ему ответили одно только слово "Тир". Большая лодка тут же развернулась и так же быстро ушла в гавань города. Вновь потянулись берега с деревушками рыбаков. Здесь выгоревших деревень было великое множество. Один раз их обогнал торговый корабль видимо из города Восточный. Большой и пузатый он шел под парусами.

На седьмой день проплыли мимо острова с небольшой крепостью. "Это остров Смерти" — прошептал старик-лоцман и суеверно схватился за связку талисманов на шее, забормотав молитву. "Очень, очень плохое место, тут пролито много крови и много неупокоеных рассерженных духов витает вокруг острова" — продолжил шептать старик — "Табу!"

После острова смерти берег стал заворачивать влево и они продолжали плавание. Здесь рыбачьих деревушек почти не было зато везде берега были изуродованы пожарищами на месте деревень и поселений. Пустынный берег пугал своей нелюдимостью. Даже дети в соседних лодках Антаймуру притихли и глядели на берег испуганными глазёнками.

На следующий день они подплыли к большому городу. "Никополь" — сказал старик-лоцман, ничего не значащее чужое слово. Башни и стены окружали город и со стороны суши и со стороны моря. У причала стояли торговые и боевые суда и множество лодок.

Как только они причалили к ним подошел важный человек с окладистой бородой в сопровождении двух воинов с щитами копьями в блестящих доспехах и шлемах с гребнями. Важный человек заговорил на чужом языке, но его не поняли и сказали Антаймуру Тир и указали рукой вглубь Красного острова. Человек скривился и на ломанном языке сказал: "В Никополь не заходить, как только разгрузитесь все свои корыта от причала убрать". Антаймуру не спорили, а быстро выгрузились и начали договариваться с каким то неопрятным типом у которого на голове красовалось множество косичек. Тот не долго упирался и вскоре привел несколько десятков лопоухих маленьких животных, на которых начали грузить мешки с рисом. Тип оказался перевозчиком и был из племени Безанузану — "заплетающие множество косичек". Это тоже было договорное племя и здесь они просто занимались отхожим делом — перевозкой грузов. Животных человек с косичками называл ослами или мулами. Животные страшно орали и не хотели идти, но с ними не больно то церемонились. Безанузанец не жалел пинков и ругательств, внушительный прут и отборные ругательства вскоре сделали своё дело и ослики с мулами ходко поцокали по каменным плитам вдоль стен города. У ворот города толпилось много народа, но не все сразу попадали внутрь. Стража вооруженная до зубов перекрывала вход и пропускала медленно.

За свои проа вождь получил от Антаймуру несколько блестящих кружочков с изображением Ханни Баала на одной стороне и разных рисунков и надписей на второй. На каких-то красовалась голова женщины, на каких то раздувал паруса боевой корабль, на других была голова мужчины или даже рыба, выпрыгивающая из воды. На эти кружочки они смогут поменять другие проа пообещали Антаймуру или получат назад свои. В принципе это было удобно, не надо было тащить лодки на себе. Соплеменники закрепили немногочисленные пожитки на спинах зебу и пошли вместе с провожатыми и детьми Антаймуру в загадочный "Тир".

Вскоре они обошли Никополь и увидели "камни Ханни Бала". Камни ровно устилали землю и тянулись от города вглубь Красного острова, как ножом разрезая джунгли. Не успели они отойти далеко, как из ворот Никополя выскочил человек в красном плаще верхом на четвероногом животном и загрохотал по камням. Животное напоминало ослов и мулов, но было значительно больше и выше, только уши были меньше чем у ослов. Оно быстро промчало человека в красной накидке мимо ошалевших островитян и Антаймуру. Видимо и Антаймуру не часто их видели. Безанузанец не обратил на проезжающего никакого внимания, продолжая подгонять отстающих ослов. Вскоре джунгли встали по обе стороны от камней Ханни Баала сплошной стеной. Островитяне и вождь продолжали удивляться. По деревьям передвигались ловко цепляясь лапками и пушистыми длинными хвостами странные животные с огромными глазами. Они смотрели на людей из чащи, а потом исчезали по своим таинственным делам в глубине леса. Антаймуру "глазастиков" не боялись, но предупредили, что убивать их "страшное табу!". Ещё страннее были местные ящерицы которые меняли цвет кожи когда им заблагорассудится, ловили местных насекомых длинными языками и страшно вращали глазами в какую хотели сторону. Сотни ярких бабочек перепархивали над их головами. Неведомые птицы пели на тысячи разных голосов. Они поднимались в горы по камням. Внезапно одна из ярко раскрашенных птиц обозвала их слабоумными. Безанузанец взревел как раненый зебу, схватил камень с обочины и в ярости запустил в птицу.

Конечно он не попал и птица перелетев на соседнюю ветку повернула голову на бок и снова обозвала всех слабоумными. Как это было ни странно, но терпеть оскорбления людей животным было нелепо и вождь приказал всем соплеменникам взять камни с обочины и кинуть в птицу. Их примеру последовали дети Антаймуру и вскоре град камней обрушился на дерево со странной птицей. Птица с криком улетела в чащу, а человек с косичками рассказал, что однажды к нему обратился моряк — негр и попросил отнести клетку с птицей в лес и выпустить её на волю. Он заплатил за услугу и пояснил, что сам был рабом, через три года стал свободным и купил эту птицу, теперь птица прожила у него в клетке ровно три года и он должен её отпустить, ведь это было бы справедливо. Сам моряк в лес выбраться не может, потому-как его корабль скоро отплывает в Индию за грузом пряностей, поэтому просит отнести птицу в лес и выпустить. Безанузанец согласился, честно отнёс птицу и выпустил в лесу. С тех пор проклятая птица ругает всех, кто идет по этой дороге. И самое интересное ругает всех именно на том языке на котором они говорят, а ругательств она знает великое множество, потому как три года слушала и запоминала их на корабле, пока плавала вместе с негром.

Вот за такими интересными разговорами они и шли весь день и на ночь остановились в придорожной деревеньке бецимисараков. За блестящий кружок жители деревни мигом построили им из циновок несколько хижин и отвели в загон зебу, затем принесли варёный со специями и соусом рис и показали где можно напиться из ручья. Антаймуру блестящие кружки давать не стали, а поели из своих припасов, попили из ручья и завернувшись в плащи — ламба, уснули возле своих детей и мешков с рисом. Их примеру последовал и тип с косичками, который чего-то пожевал, привязал ослов и мулов длинными веревками к деревьям и завернувшись в плащ — ламба уснул.

На следующий день к вечеру они поднялись на плоскогорье и вышли из джунглей. Впереди насколько хватало глаз колыхались сочные травы. Все почувствовали, что воздух здесь не такой влажный и не так жарко как на побережье. На этих пустых землях можно было пасти большие стада зебу, а сколько риса можно было бы посадить. Камни Ханни Баала тянулись ровной лентой на северо-запад через всё плоскогорье. Зебу хрустели травой. Они шли и им стали попадаться одинокие домики и деревеньки с новенькими, явно недавно построенными домами из квадратиков засохшей глины. Люди пасли скот, непохожий на зебу, более мощные коровы и быки, а также козы и овцы. Появились и ровные поля растений, оканчивающихся зёрнышками. Были видны и свежепосаженные деревья-саженцы, аккуратно огороженные от скота. Люди были самых разных оттенков кожи и белые, и черные, и красные, и смуглые. Так же разнилась и их одежда. У многих в качестве талисмана на шее висел на шнурке блестящий кружок с изображением Ханни Баала. Люди не всегда понимали их язык, но были дружелюбны и всегда давали воду, ничего не прося взамен. Этих людей Антаймуру называли тиряне. Между тем на "камнях Ханни Баала царила своя жизнь. Кто-то куда-то шел или ехал или что-то вёз или нёс. Им попадались медленно тянущиеся повозки на кругляшах, запряженные быками. И лошади и ослы и мулы и просто пешеходы. Однажды они увидели верблюда с всадником. Он мерно покачиваясь прошел мимо них, а всадник весь закутанный в цветастые одежды гордо восседал на горбу и жевал бетель. С обоих боков у него были специальные коробки со стрелами и изогнутая палка непонятного назначения с натянутой жилой. Несколько дротиков в специальных кожаных чехлах, маленький круглый щит за спиной и внушительный кривой длинный нож дополняли вооружение. Вождь и его люди удивлялись на каждом шагу и вскоре уже устали от чудес.

Вечером они остановились в деревне тирян и их отвели на "постоялый двор" — длинную каменную хижину крытую плоскими кусками затвердевшей глины. Зебу, ослов и мулов поставили в стойла и дали свежесрезанной травы и воды. На постоялом дворе были длинные столы и такие же длинные лавки из дерева. На лавки надо было садиться, а со столов есть. Второй блестящий кружок вождя и блестящий кружок от Антаймуру обратились в нескольких девушек с полными подносами еды. Тут было полно сушёной солёной рыбы, которой все хрустели, сбрасывая горки костей под столы. Дали большие куски дымящегося мяса и круглые штуки называемые хлеб или лепешки, круглые горькие отвратительно воняющие коренья — лук и не менее отвратительно воняющие белые зубчики — чеснок. Подали также сыр, твёрдый творог и очень солёные зелёные ягоды с одной косточкой внутри. Местные всё это трескали с большим аппетитом. Антаймуру и островитяне лук и чеснок есть не смогли, к ягодам отнеслись с безразличием и попросили риса. Лепешки впрочем всем понравились, их можно было макать во всякие соусы и заворачивать в них куски жирного мяса. Дальше подали похлебку из бобов — больших овальных зёрен, которая тоже была на любителя. Затем принесли наконец рис, но он был нещадно перемешан с какими-то сморщенными ягодками, полит щедро мёдом со странным вкусом и был неимоверно сладкий. Дети накинулись на этот рис и смели подчистую. А взрослым по душе пришлись кувшинчики сладковатого вина, которые щедро были выставлены как дополнение к трапезе. После трапезы все завалились спать.

Утром все вновь собрались за столами, но в это раз трапеза была скромнее, дали по маленькой кружке какого-то чёрного как тропическая ночь напитка и по большой ароматной лепешке политой прозрачным пахучим маслом. Напиток оказался хуже чем лук и чеснок вместе взятые, от одного глотка у вождя чуть не вылезли глаза из орбит и обильные слёзы побежали по щекам. Он оглядел затуманенным от слёз глазами соседние столы и увидел, что постояльцы пьют чёрный напиток маленькими глоточками явно наслаждаясь и пощипывая кусочки свежей лепёшки. Вождь заставил себя влить остатки чёрной гадости и заткнул себе рот лепешкой, которую проглотил почти не жуя. Кто то из соплеменников последовал его примеру, но большинство просто сжевали лепешки. В дорогу им дали пару копчёных кур, стопку лепешек и кувшинчик вина. На ломаном, но вполне понятном языке их просили заходить ночевать на постоялый двор и в следующий раз.

Напиток всё таки дал себя знать. В голове разом прояснилось несмотря на выпитое вчера вино. Бодрость разлилась по всему телу. Вождь отметил своё состояние и узнал у Антаймуру, что чёрный напиток называют кофе и что его привозят на больших лодках из-за моря, а на Красном острове деревья из-за моря привозят и садят бывшие воины, но пока деревья те не плодоносят и кофе продолжают везти из-за моря. Вскоре им показали рощицу таких свежепосаженных деревцев за традиционной загородкой от скота. Чем дальше они шли тем больше и больше поселений им попадалось и тем больше людей и животных было на дороге. Вскоре поселения вдоль "камней Ханни Баала" слились в сплошной ряд чередующихся полей, пастбищ и домиков. Теперь они двигались в сплошном потоке людей и животных. Люди гомонили, ослы орали во всю глотку и вся эта шумная толпа брела им навстречу и одновременно вместе с ними. Они как бы стали частью большой людской реки. Теперь уже вождь стал побаиваться, как бы им не потерять своих провожатых Антаймуру.

К полудню людской поток вынес их к перекрестку "камней Ханни Баала", часть камней поворачивала с этого места к югу, а вторая часть продолжала тянуться на северо-запад. Вдоль "камней" теперь высились хижины из камней и глиняных квадратиков в два и три этажа. Проёмы в первых этажах были широкие и в проёмах были выложены на обмен разные вещи. Чего тут только не было. Ткани всех цветов радуги самых диковинных расцветок и фактуры лежали большущими свёртками. Оружие блестело отполированными лезвиями, разбрасывая по сторонам солнечных зайчиков. Еда всех видов громоздилась кучами и грудами. Животные мычали, блеяли, ржали и орали на все голоса. Птицы в клетках трепыхались и тоже вносили свою долю шума. А в ноздри ударяло диковинными запахами заморских специй, смол и духов. И всё предлагали понюхать, посмотреть, пощупать, попробовать. Тут же продавали людей, правда немного. В один ряд стояли с металлическими браслетами на шеях высокие чёрные негры и несколько маленьких смуглокожих людей у одного из которых была точка на лбу. Он стоял важно и руки его было видно никогда не знали работы. И тут вождь увидел его!

Сначала вождь не поверил своим глазам и даже сожмурил глаза и вновь открыл охнув от восхищения. Перед ним меняли огромного слона с большими умными глазами. Менял смуглокожий, похожий на давешних рабов, но никакого ошейника на нём не было, он был чисто одет в белую тонкую ткань, завёрнутую замысловатым образом вокруг него и предлагал слона сразу на нескольких языках улыбаясь во весь рот.

Вождь тут же ринулся к меняльщику и предложил 8 оставшихся блестящих кружочков, но тот лишь рассмеялся и сказал, что слон стоит намного дороже и блестящих кружочков нужно несколько сотен сот. Сто раз по сто сказал меняла и продолжил нахваливать слона. Слон умел возить людей и грузы, умел работать в лесу, умел даже снимать с пальм кокосовые орехи и разбивать их ногой. Огорчённый вождь чуть не потерял из виду Антаймуру, но те стояли и ждали его поблизости.

Они пошли дальше на северо-запад и вскоре дома вновь стали одноэтажными — маленькими, а по обеим сторонам пути потянулись поля и пастбища. Ночевали вновь на постоялом дворе, который был похож на предыдущий как брат близнец. Здесь внимание вождя привлекли два субьекта. Они сидели друг напротив друга голые по пояс и пили вино прямо из кувшинов. На груди у них висели связки талисманов и по одному блестящему кружку с Ханни Баалом. Вся поверхность их тел была покрыта страшными шрамами и витками татуировки. Один был смуглый здоровяк, второй постарше явно помесь белого и негра. Говорили они мало, больше пили. Хозяин постоялого двора сразу предупредил Антаймуру и островитян, что это "ветераны" — воины в отставке и лучше с ними не связываться. Оружие и плащи лежали неподалёку от ветеранов, за поясами у них оставались длинные ножи с отполированными тёмными рукоятями. Время от времени они пускали их в ход для разделки мяса и делали это такими быстрыми и точными движениями, что становилось жутко. Вождь лёг спать, а ветераны продолжали пить вино. Наутро те же два типа залпом выдули по немаленькой кружке кофе, крякнули и пошли по своим делам.

В этот день они достигли края плато и увидели под собой зеленое море джунглей и голубую полоску океана вдалеке. "Земли сакалавов", — сказал провожающий мужчина племени Антаймуру. "Сакалавы — это младшие тиряне, они говорят на нашем языке, а думают на тирянском" — сказали Антаймуру. "Табу обидеть любого тирянина, они очень мстительные и обидчивые, но когда ты им сделаешь добро, то они обязательно сделают добро и тебе, таков их обычай". Эти слова вождь запомнил накрепко.

Теперь идти было легче, всё время был уклон к морю. Окрестности были густо заселены. Наконец они увидели многочисленные квадратики рисовых полей. Тут их ждал сюрприз — сакалавы вспахивали свои поля пользуясь плугами с впряженными быками. Поля риса простирались куда бы путешественники-островитяне ни кинули глаз. Вождь прикидывал сколько же риса с этих бескрайних полей собирается, но вскоре понял тщетность своих попыток посчитать это. А рисовые поля и поселения всё тянулись и тянулись. Путь пересекал мостами ручьи, реки и речушки. Движение по дороге было куда как интенсивным. Идти становилось всё сложнее. Больше всего мешали идти длинные стволы деревьев, транспортируемые быками. На брёвновозов постоянно все ругались, но это было бесполезно, те жевали бесстрастно бетель и напоминали своей отрешенностью от мира своих быков, которые еле тащились жуя свою жвачку и не обращая внимания на других. Остановились на ночлег в большом селении сакалавов, здесь было несколько постоялых дворов и все они были плотно забиты путешественниками. Их приютил крестьянин, сказав что спать они будут во дворе и там же поедят на циновках. Получив один блестящий кружок он вернул пять десятков кружков из светлого металла с изображением всё того-же Ханни Баала, сказав, что золотая монета слишком много за постой. А затем началось настоящее пиршество, не мудрствуя лукаво им раздали кучу циновок и принесли целый котёл варёного риса, и отдельно несметное множество различных чашечек с соусами и пряностями. Так же отдельно подали сушёную и солёную рыбёшку и кусочки ароматного вяленого мяса хорошенько сдобренного специями. Подали и кувшинчики с кисленьким вином. Наконец-то они наелись досыта доброго риса. Они поливали его разными соусами и посыпали разными приправами, запивали вином и заедали мясом и рыбёшкой. Хозяин только улыбался и через некоторое время принесли ароматные лепешки с вкраплениями маленьких ароматных семечек и чашку оливкового масла, чтоб макать лепешки.

А когда все поели и улеглись на циновках во дворе хозяин подсел к вождю подал лист с бетелем начал медленную и обстоятельную беседу. Сначала расспрашивал хозяин, а вождь рассказывал, а потом спрашивал вождь, а уж рассказывал хозяин. Со слов крестьянина выходило, что раньше они посылали детей заложниками и платили Тиру дань, но вскоре им разрешили покупать себе имя, а дети уже возвращались умеющие говорить на чужом языке и знающие много секретов какие и шаманам не снились. Они начали строить глиняные насыпи и отводить или наоборот подводить к полям воду, стали пахать на быках плугом больше земли, стали садить кроме риса другие растения, идущие в пищу или на продажу и выращивать много разных животных. Наконец у них стало столько много риса и мяса, что люди забыли о голоде, лишний рис стали продавать за круглые монеты, а на монеты смогли менять всё что хотели. В Тире можно купить всё что растёт и делается руками. Вещи в Тир везут со всего света на огромных кораблях, которые тиряне делают из местных деревьев. Теперь можно купить дешево и железный нож и соль и красивые ткани. Также покупает хозяин вино, зерно пшеницы и крепкие сандалии, которые делают в далёком Новом Вавилоне из толстых кож. Сам научился давить масло из маленьких семечек сизаля. Жить стало хорошо и сытно особенно когда отменили совсем дань и сказали, что все сакалавы теперь младшие братья тирян и считаются тирянами. Мы можем отправлять в Тир детей, а можем не отправлять. Его двое сыновей и дочь учатся в Тире и живут у его дальнего родственника-рыбака, который живет на острове Анкифи. Если кому земли хочется тот идет на завоеванные земли и берет себе сколько хочет. Если кому денег и знаний надо тот идет в Тир и нанимается на работу. Вождь впитывал информацию как губка и понимал, что от того как его примут будет зависеть и его судьба и судьба его людей.

К вечеру следующего дня они достигли наконец предместий города Тир. Теперь от прямой дороги в разные стороны ответвлялись улицы и улочки, здания вновь полезли этаж на этаж. Народ буквально бурлил как река в горах. Здесь вождь увидел вновь слонов и слонов очень много, на них ездили и перевозили грузы. Огромные здания вмещали сразу десятки слонов разных возрастов, где их дрессировали для разных целей. С дороги наконец-то исчезли брёвновозы со своими быками. Повеяло близким морем и наконец здания расступились...и дорогу преградил охранник в полном доспехе.

— Куда прёшь со своими коровами? Скотобойни на этом берегу, — и тут же воин переключился на сопровождавших их Антаймуру, — А вы куда прёте со своим рисом? Всю дань натурой принимают на этом берегу, вам налево к складам. Тут в ход пошли уговоры и переговоры. В конце-концов воин вызвал важного господина сразу с пятью золотыми монетами на шее и тот выслушав их историю вкраце тут же распорядился:

— Островитян с зебу и детей с провожатым пропустить, остальных с ослами налево к складам, на зебу выдать папирус, чтоб не останавливали. И важный господин вновь скрылся. А им выдали какую то трубочку — папирус и сказали показывать его если остановят.

Дальше было чудо — дорога не обрывалась в море или не кончалась пристанью она продолжала тянуться как ни в чём не бывало ровной лентой над морской водой. А под ними проплывали корабли и многочисленные лодки всех типов и размеров. Народ как ни в чём ни бывало шёл по этим парящим в небе над морем камням, а те колдовским способом висели над водой и не думали падать вниз. Впереди из моря высился остров весь застроенный многоэтажными зданиями, утопающими в зелени. Вождь и его люди шли по парящим камням с замиранием сердца каждый миг ожидая падения вниз, но камни всё не падали и тянулись к острову. Постепенно страх прошел и они даже начали поглядывать вниз на проплывающие корабли и лодки.

Когда они подошли к острову совсем уже стемнело. Но движение народа продолжалось и в темноте. Люди везде зажигали разнообразные светильники. Где-то далеко в море зажегся яркий длинный луч света и начал бродить в темноте по кругу как будто заблудился. Возле какого-то громадного здания на довольно-таки большой площади они остановились и решили заночевать. Сказано-сделано, завернулись в плащи и уснули на тёплых ровных камнях.

Утром вождь, открыв глаза, долго не мог прийти в себя от ужаса. Прямо на него неслись из каменной стены ужасные каменные воины на лошадях. Вождь замер и каменные воины уставившись на него незрячими глазами и оскалив рты тоже замерли. Взгляду вождя представали новые и новые каменные воины и пешие, и на конях, и на верблюдах, и спрыгивающие с кораблей. Их было очень много и все они стремились в одну точку. Это было изображение сражения за какой то город, одна из его высоких стен рухнула и в пролом устремились воины с обеих сторон, а из ворот города выходили новые воины и нескончаемой рекой устремлялись на своих врагов. В центре пролома был изображён боевой слон буквально завязший в толпах вражеских воинов и в бешенстве вставший на задние ноги. На спине слона в специальной башенке сидел человек и разил копьём окруживших его врагов. И все воины стремились либо помочь этому человеку, либо помешать ему ворваться в город. Каменные воины застыли в самый важный момент битвы. Каменные копья вонзились в каменные тела, каменные топоры крушили каменные щиты. Тучи каменных стрел и дротиков замерли в полёте не донеся смерть. Лицо одного каменного воина показалось вождю знакомым и он с удивлением узнал в статуе недавешнего постояльца — ветерана из придорожного постоялого двора. Тут на стене он был в каменном шлеме и доспехах с топором и щитом. Он лез в пролом стены почти сразу же за слоном скользя по падающим трупам товарищей. На каменном лице ветерана была изображена крайняя степень ярости. То что на слоне был изображен Ханни Баал было бесспорно, на монетах его профиль был изучен вождём во всех подробностях.

Между тем вся стена здания представляла картину грандиозной битвы. Посреди этой застывшей в камне битвы зиял чернотой вход, охраняемый двумя воинами. Проснувшиеся Антаймуру предложили войти в хижину Ханни Баала и на счастье прикоснуться к его ложу. Вождь решился и направился к воинам. Те осмотрели их и скрестив копья не пропустили, а кивнули на окованный металлом объёмный ящик с прорезью. Антаймуру опустили в прорезь серебряные монеты, вождь золотую и воины пропустили их в полумрак. Внутри были ряды тёмных колон уходящих во тьму. Было абсолютно тихо и прохладно. Они прошли залу и оказались у другого проёма где тоже стояли воины, но денег с них они уже не брали, а просто пропустили дальше. Становилось всё прохладнее. И вот они увидели человека лежащего в воздухе. Сверху на него падал мертвенно-бледный луч света. Подойдя ближе увидели, что он не весит в воздухе, а лежит в абсолютно прозрачном ящике залитый в прозрачный же мёд. Прозрачный ящик висел на сотнях тонких металлических проволочек, уходящих к потолку и теряющихся в темноте.

Лицо старика, лежащего в мёде было испещрено шрамами, а один глаз скрыт повязкой. Рука привычно лежала на отполированной простой рукояти длинного ножа на поясе. Тело было заключено в боевые доспехи, кое-где подремонтированные. Он действительно как будто только-что уснул после изнурительной битвы.

Позади их послышался шорох шагов и молодой парень шагнул к телу прикоснулся к прозрачному ящику и закрыв глаза начал шептать клятву, затем он вытащил из-за пазухи золотую монетку на шнурке поцеловал изображение Ханни Баала на ней и резко развернувшись ушёл во тьму.

Антаймуру самыми кончиками пальцев коснулись ящика и отдернув руки отошли назад. Вождь некоторое время медлил, а затем решительно коснулся гладкой прохладной поверхности рукой. Ящик чуть заметно качнулся в луче света и сотни тоненьких проволочек, что-то запели в темноте. Вождь некоторое время слушал их дивную музыку, а потом ушел вместе с Антаймуру.

Весь день они шли от этого острова к следующему по камням над морем, а потом по следующему острову шли через улицы прекрасных дворцов к следующим, парящим над морем камням. И всё это было Тиром. И удивительное здесь было на каждом шагу. Люди здесь ходили в богатых одеждах. А столько золотых украшений сразу островитяне не видели за всю свою жизнь. Третий мост они перешли уже во второй половине дня и очутились перед огромным мегаполисом, населённым тысячами людей. Все сновали по своим делам и с удивлением смотрели на их зебу. А те бедолаги рады были глодать кусты и ветки деревьев высовывающихся из садиков. Тут их несколько раз останавливали, но трубочка-папирус каждый раз освобождала им путь. И вот настал конец их долгого пути, стража впустила их внутрь очередного дворца и они стали ждать как и многие другие своей очереди. Людей здесь было множество и все из разных покоренных тирянами племен. Какие то важные люди с пачками папирусов сновали по галереям вокруг внутреннего дворика в котором они находились.

Сначала вызвали Антаймуру, а потом какие-то люди увели всех детей Антаймуру и из других племён. Антаймуру ушли и вызвали вождя. Он вошел внутрь и увидел множество людей, склонившихся над папирусами и что то выводящими на них палочками и перьями, обмакиваемыми в тёмную жидкость в склянках. Папируса тут были целые груды. Но его быстро провели внутрь и вверх, на второй этаж, где расположившись на ложах, его ждали несколько человек. Причем одна из них была женщина жующая бетель. Ещё перед двумя дымились чаши с кофе. Вождь сразу его узнал по запаху. Одно ложе пустовало, но в помещение стремительно ворвался человек с движениями воина и брякнувшись на ложе тут же схватил, лежащий перед ним на лёгком столике папирус и впился в него глазами, а затем ощупал глазами всего вождя. Начала говорить женщина с едва улавливаемым акцентом. Она спросила, не принести ли ему циновку ведь разговор у них будет долгим. Вождь предложение принял, ему тут же принесли циновку и он уселся на неё. Далее люди на ложах начали задавать ему разные вопросы и переговариваться между собой на певучем неизвестном ему языке. Особенно их заинтересовало количество дней в пути по морю от острова вождя до Красного острова, откуда они выменивали специи и о информация о людях из больших лодок, предлагавших молиться своим странным богам.

Поблагодарив за рассказ его спросили, что он хочет для себя и своих людей в награду. Вождь не долго думая сказал, что хочет как сакалавы стать тирянином. Люди на ложах снова поговорили между собой на певучем языке и сказали, что как только островитяне научатся говорить как тиряне на их языке они станут полноправными тирянами, а пока им выделят землю на юге Красного острова на берегу моря недалеко от Нового Вавилона и не будут облагать налогами.

На этом история путешествия закончилась. Маленькое племя поселилось на отведенной им земле, стало ловить рыбу в море, пасти скот и вскоре на шее каждого был кожаный шнурок с золотой монеткой Тира.

Морские экспедиции тирян.

Рассказ вождя заморского племени вызвал движение в самых верхах властителей Тира. Стало абсолютно ясно, что всего в месяце плавания на востоке находятся острова, где можно выменивать специи в неограниченных количествах без всяких посредников. В "людях с больших лодок" тиряне без труда опознали индийцев. Получалось, что их давние конкуренты продвигаются к островам специй.

Было организовано несколько морских экспедиций на восток. Но островов специй они не достигли. Экспедиции либо попадали в шторма, либо в штиль, либо ветер был противный и сносил их обратно к Красному острову. Итогом усилий стало неожиданное открытие тирянами двух приличных необитаемых островов вулканического происхождения с буйной растительностью на востоке от Красного острова. На обоих островах имелись огромные колонии нелетающих птиц совершенно не боящихся людей. Птицы были большущие и абсолютно доверчивые. А самое главное очень вкусные. Несколько птиц было привезено на Красный остров для приручения, но вскоре сдохли. Их привезли вновь и вновь все птицы передохли. В конце-концов, тиряне послали на Птичьи острова своих лучших учёных, чтобы разгадать загадку чудесных птиц. Те пожили на островах более года и загадку разгадали, оказывается, птицы питались только орехами местных деревьев, абсолютно не встречающихся на Красном острове и умирали с голода. Попытались посадить ореховые деревья на Коккиво, но те не прижились. Но уж больно вкусная была птица на вкус и тогда решили сделать из островов птичники раз уж их невозможно вывезти. Ученые и птицеловы должны были следить за тем, чтобы количество птиц было большим, а излишек отлавливали на мясо. У птиц на островах не было естественных врагов и корректором их популяции стал человек. На островах выросло по поселку с причалом для кораблей. Теперь моряки могли пополнить здесь запасы пресной воды и продовольствия.

Но идея найти путь на восток не умерла. С Дальних островов была направлена морская экспедиция к неведомому острову, который греки называли Тапробана (Цейлон).

Собственно в описываемое время остров Цейлон был не совсем даже островом.

Ранее, до XV века, остров соединялся с материком перешейком, однако, после сильного землетрясения около 1481 года перешеек "распался" на цепь островов — Адамов мост.

Брамины называют Адамов мост мостом Рамы или мостом Налы. Согласно индийскому эпосу Рамаяна, он был сооружен искусственно по приказу императора Рамы. Его строительство велось под руководством Налы — сына легендарного божественного зодчего Вишвакармана — силами подданных и союзников Рамы, включая армию обезьян. По этому мосту войска Рамы переправились на Шри-Ланку для сражения с её правителем — демоном Раваной, похитившем возлюбленную Рамы — Ситу.

По мусульманской легенде, по этим отмелям Адам был изгнан из рая, располагавшегося на острове Шри-Ланка

На острове было обнаружено централизованное буддийское государство сингалов со столицей в Анурадхапуре. Основной культурой был рис. Была создана система водохранилищ и дамб на севере и в центре острова. Повсеместно применялись слоны. Казалось бы атаковать такое государство глупость, но выходцы из южной Индии тамилы эту глупость сделали. Кроме того на острове жили и почти первобытные охотники ведды, покоренные сингалами. На севере между Тапробаной и Индией было множество островов и длинный полуостров от Тапробаны тянущийся к Индии. Именно на этом-то полуострове и утверждались тамилы для нападения на север и центр острова. Сам остров Тапробана был поменьше Красного, но тоже не маленький 65000 кв.км. Экспедиция обогнула остров и на восточном берегу обнаружила прекрасную глубоководную бухту, но уже занятую сингалами.

Обсудив результаты экспедиции, тиряне послали посольства сразу и к сингалам и к тамилам, предлагая им помощь в войне между ними. В результате сингалы вежливо отказались от помощи надеясь справиться своими имеющимися силами. Тамилы были уже наслышаны о набегах на западное побережье Индии и примерно представляли с кем будут иметь дело и не сказали ни нет, ни да. Вопрос остался в подвешенном состоянии. Баз тиряне на острове так и не получили. Было предложение захватить остров в проливе между Индией и Тапробаной и оборудовать там крепость, но подходящих островов с источниками пресной воды не было.

Пока морское руководство тирян было в ступоре, о попытках тирян проплыть дальше на восток прознали александрийцы. Всё-таки шила в мешке не утаишь и всем участникам экспедиций на язык замок не повесишь. И пока тиряне безуспешно пытались пройти к заветным островам пряностей, александрийцы вспомнили, что земля то круглая и снарядили экспедицию вокруг Африки на запад от мыса Аристарха. Экспедиция готовилась втайне и на пожертвования частных лиц. Правда, должности эти лица занимали далеко не последние. В это время на побережье существовала цепочка поселений местных туземцев, которые раньше поставляли пшеницу, а с освоением Красного острова стали не нужны, разве что рабов продолжали у них покупать. Это было настоящее тирянское захолустье.

Наверно эти корабли стали бы настоящими Колумбами и открыли бы Америку, но по причинам соблюдения секретности решили идти к побережью Африки не проторенными путями через острова Анталоатров, а сразу срезать пролив между Коккиво и Африкой выйдя к побережью южнее тирянских владений. Пошли ночью по звёздам и благополучно проскочили "районы интенсивного торгового судоходства" как бы мы сейчас сказали. Далее корабли подхватило течением и повлекло в пролив. На этом везение экспедиции кончилось и корабли познакомились с интересным с точки зрения науки явлением — встречей двух противоположных морских течений. При этом интересном научном явлении возникают так называемые "волны-убийцы" высотой до 30 метров вызванные противоборством двух морских течений и запертостью этих течений в проливе. Для примера, попробуйте в канаве с водой погнать воду в обратную сторону. Когда вами гонимая вода столкнётся с течением, которое было до этого, вы увидите в месте столкновения как раз такие "мини-волны-убийцы". Александрийцы слишком поздно поняли свою роковую ошибку. Волны уничтожили корабли александрийцев и разметали обломки по берегам Коккиво и Африки. Естественно это стало известно тирянам. Потеряв деньги, людей и корабли, александрийцы в дальнейшем с осторожностью шли на сомнительные авантюры. Тиряне же дали своей разведке хороший нагоняй, за то, что те прохлопали целую экспедицию греков.

Возвышение Диоскориды

Как только были уничтожены южноаравийские царства и флот союзников воцарился на Дальних островах у полиса Диоскориды просто не осталось врагов на море. Весь грузооборот по морю из Индии пошел напрямую через них. Еще больше усилило Диоскориду появление их первых колоний-поселений в Африке и Аравии. И наконец, диоскоридцы стали первые торговать кофе и соответственно вкладывать деньги в его производство.

Диоскоридцы испытывали дефицит металлов, но и тут тирянцы-союзники, воюя в Африке, натолкнулись на кушитов и завязали с ними торговые отношения. Построить флот, имея деньги на верфях Тира и Александрии Красной было делом несложным и впервые Диоскорида начала обгонять в темпах развития Александрию Красную и догонять Тир.

Амбиции Диоскоридцев сблизили их с греками Александрии Красной и по сути эти два государства образовали мощное греческое лобби в Союзе. Они же стали и самыми агрессивными в Союзе. Тирянцы в принципе уже стремились сохранить завоёванное, им катастрофически не хватало населения во внутренних областях. И здесь им помог менталитет александрийцев. Те, на завоеванных землях бецимисараков, ввели жесткий режим и последних в грош не ставили. Считая себя благородными потомками спартанцев, всё покорённое население они считали илотами и подобающе себя вели с ними. Вот только туземцы илотами быть не очень то и хотели. Дело шло к восстаниям покорённых, но судьба-злодейка в виде "совета мудрых" Тира спутала все карты. Сакалавов приравняли законодательно к тирянам и те хлынули на горные равнины с потоком колонистов из тирянских городов. А чем отличается сакалав от бецимисарака? Главное отличие это шнурок на шее с монеткой, изображающей божественного Ханни Баала. У любого сакалава он есть, а у бецимисарака нету. В один прекрасный день бецимисарак просверлил, в полученой им за какую-то услугу, медной монете дырку и продев кожаный шнурок повесил её себе на шею и ушел во владения Тира. То же самое сделал его сосед и брат, а потом дядя и все его племянники и племянницы. Восточное побережье Красного острова стремительно пустело. Целые селения "краснозубых" исчезали в джунглях бесследно. До поры до времени александрийцы считали, что туземцы просто убегают в джунгли, спасаясь от тяжелых налогов. Они направили несколько карательных отрядов на ловлю злостных неплательщиков налогов и те никого не нашли. Отправили еще отряды, но и те, поблуждав в джунглях, сообщили только о сотнях покинутых деревень. Вскоре однако пропажа была обнаружена и александрийцы потребовали от тирян вернуть их илотов. Те были не против, но как? Как отличить одного туземца от другого, если у обоих висит одинаковая монетка на шее. Так Ханни Баал спас от неволи тысячи бецимисараков уже будучи мёртвым. Теперь восточное побережье заселяли эллины, но в основном они занимались рыболовством и селились возле полисов и вдоль морского побережья. Массовая миграция бецимисараков с одной стороны уменьшила народонаселение территории, подконтрольной Александрии Красной, а с другой стороны помогла тирянам в короткие сроки колонизировать большие внутренние территории Красного острова.

Та же миграция породила большой спрос на рабов в Александрии Красной и сблизила ее позиции с агрессивной позицией возвышавшейся Диоскориды.

Тем не менее, вплоть до 150-х годов до н.э. тирянцам удавалось сдерживать агрессивных соседей. К тому времени армия тирян уже расправилась с последними очагами сопротивления на юге Красного острова и приняла деятельное участие в колонизации. Вследствие последнего боеспособность армии падала с каждым днём. Солдаты обрастали хозяйством. До поры до времени, на это смотрели сквозь пальцы.

Смешной глобус

Около 150 г. до н.э. древнегреческий философ-стоик и грамматик глава пергамской грамматической школы Кратет Малльский в ходе занятий по исследованию строения земного шара построил первый глобус.

Земля согласно воззрениям Кратета делится на 5 климатических зон. В обеих полярных областях слишком холодно, а в экваториальной зоне слишком горячо для людей. Лишь 2 умеренных зоны пригодны для жизни.

Суша делится на 4 континента. Это деление создают пересекающиеся под прямым углом мировые океаны, из которых один тянется вдоль экватора, а другой соединяет полюса через меридиан.

Известные части света (Азию, Африку и Европу) Кратет назвал общим именем "Ойкумена". Континент, возможно, расположенный за Атлантическим океаном, получил имя "Периойкумена", а недосягаемые из-за экваториального пояса жары части света "Антойкумена" и "Континент антихтонов". Кратет также признавал, что времена года в южном полушарии должны быть противоположны временам года северного полушария.

Учёные Тира конечно посмеялись над очертаниями восточной части Африки, но мысли о неизвестных материках вызвали горячие дискуссии. Вспомнили об Аристархе Самосском и его плавании вдоль берегов Африки, а также две неудавшиеся попытки продвинуться в восточном направлении и полный крах александрийской экспедиции.

Вывод был сделан один, если к югу есть земли с умеренным климатом, то там возможно земледелие и высев пшеницы, а значит, они пригодны для колонизации в будущем, а раз так, то земли эти надо застолбить вперед александрийцев. Государство идею не поддержало, но молодым географам снились лавры Аристарха Самосского и деньги на экспедицию нашлись у частных лиц.

К тому же, неизвестно из какого источника в учёную среду просочились сведения о плавании вдоль западных берегов Африки карфагенского мореплавателя Ганнона в 525 г. до н.э. Ходил даже переписанный "Перипл Ганнона" на греческом и пунийском, а также "Перипл Скилака". Получалось, что на Западе Африки есть города-колонии карфагенян — Фимиатирион, Гитт, Акра, Мелитта, Арамбис.

Всего снарядили два корабля с четырьмя сотнями человек на борту, по две сотни на каждый. Корабли могли взять и больше, но грузили больше продуктов и оставляли место под воду. Экспедиция должна была добраться до мыса Аристарха, где высадиться и основать временное поселение и начать вести разведку местности, посадить пшеницу и другие культуры, собрать урожай и после этого направиться на север вдоль западного африканского берега.

В год начала Третьей Пунической войны — 149 г. до н.э. два корабля отплыли из Тира к мысу Аристарха. Немного не доходя современного Кейптауна корабли бросили якоря и экипажи приступили к сооружению временного посёлка. Климат напоминал средиземноморский, пшеница дала отличный урожай, и прижился, привезенный с собой, виноград. На следующий год из Тира прибыло сразу три корабля во временный посёлок с вестью о начале Третьей пунической войны. Птолемеевский Египет вновь не пропустил тирянских добровольцев. И тогда часть добровольцев погрузилась на корабли и решила пойти кружным путём, вокруг Африки. Часть добровольцев, особенно горожане, числом около сотни, не выдержали плавания до мыса Аристарха и были оставлены поддерживать поселение в должном порядке. Остальные, пополнив запасы пресной воды и запасшись продовольствием в 148 г. до н.э., обогнув мыс, устремились на север вдоль берегов Африки. Мощное холодное морское течение подхватило корабли экспедиции и понесло вдоль западного берега Африки. Прошли устье реки Оранжевой, берега были сплошь покрыты девственными лесами. Днём корабли плыли, а на ночь делали остановки на берегу и всё это время занимались картографированием.

Экспедиция достигла устья очень большой и полноводной реки (Конго). Тут морское течение сошло на нет и пришлось налегать на вёсла и работать с парусами. Далее на север берега были изрезаны извилистыми морскими лагунами. Корабли оплыли длинный узкий полуостров, врезающийся в море и назвали его "мыс меча" за острую форму. Берег повернул на восток, а затем вновь потянулся на север и внезапно врезался далеко на восток заливом (Габон). На берегу увидели огромную гору, это был первый ориентир из "Перипла Ганнона" — огненная колесница богов. Вулкан спал и огонь не извергал. Люди возликовали. Следуя "периплу" должны были быть острова. Тёплое Гвинейское течение упорно тащило корабли назад на юг и приходилось буквально ползти вдоль берега на вёслах, а берега продолжали "радовать" извилистыми заливами. Спустя некоторое время был найден и остров (нынешний Фернандо-По), но он оказался гористым и опасным для стоянки кораблей. Экспедиция не поленилась оплыть остров, благо он был не такой уж и большой как Коккиво (30 на 70 км.). На севере острова нашли более-менее приемлемую бухточку и высадились на берег для пополнения запасов воды. Остров был сплошь заросший тропической растительностью. Пшеницу тут садить было полным сумасшествием, а вот виноград посадили перед отъездом и в шутку остров решили назвать Виноградным.

А берег тем временем начал поворачивать на запад. Запасы продовольствия экспедиции начали подходить к концу. Выручал запас риса и бетеля и охотившиеся во время стоянок анталоатрские стрелки. Налетевшая буря заставила укрыться на несколько дней в дельте неизвестной реки. Во время стоянки в дельте моряки подхватили малярию. Ослабленные долгим странствием начали умирать. По мере вымирания команд и увеличения больных, пришлось бросить, сначала один корабль, а затем и второй. Теперь те, кому позволяло здоровье, сидели на вёслах трёх кораблей. Наконец достигли первого финикийского поселения — Арамбис, но оно оказалось покинутым жителями. И следующее поселение-Мелитта тоже. Жилым оказалась Акра. Поселенцы с удивлением увидели корабли идущие с юга, а не с севера.

В Акре экипажи отъедались с месяц, а набравшись сил, пошли в крепость Кариан. В том же 148 г. до н.э. экспедиция прибыла в Тимиатерион. Но не так просто было прорваться к Карфагену особенно обычным торговым кораблям.

В 147 г. до н.э. Сципион Эмилиан принимает командование римской армией, осаждавшей Карфаген. Сципион очистил армию от массы сброда, железной рукой восстановил дисциплину. Скоро римляне заняли внешнюю стену. Сципион установил тесную блокаду с суши и моря, соорудил плотину и преградил доступ в гавань. Карфагеняне прокопали канал, и их флот вышел в море. Через 3 дня состоялась морская битва победу в которой никто не одержал. Именно во время этой битвы к удивлению и римлян и карфагенян три неизвестных корабля попытались прорваться в гавань и двум кораблям это удалось сделать. На захваченном римлянами корабле команда яростно сопротивлялась и пленных взять не удалось. Вышедшие из оставшихся двух кораблей тиряне были встречены с недоверием и сообщили о готовности Тира принять любое количество беженцев из Карфагена и возможности оплыть Африку с запада. Карфагеняне не знали верить или не верить неизвестно откуда взявшимся пришельцам. Пока Карфагеняне думали, римляне не бездействовали и вскоре канал был перегорожен плотиной, а на перешейке римляне возвели стену. В итоге все прибывшие были брошены в тюрьмы.

В 146 г. до н.э. римляне ворвались в Карфаген. Шесть дней в городе длились бои. Тюрьма была разгромлена и ее узники выпущены на свободу. Пожары бушевали в городе. Во всеобщей неразберихе не более десятка бывших узников назвались греками (благо язык они знали), выпросили у римлян продукты и лодку, после чего исчезли. Слишком поздно римляне узнали от сдавшегося Гасдрубала о экипажах двух неизвестных судов. Тогда то, ища бывших узников тюрьмы, и всплыла история с фальшивыми греками. Поиски ничего не принесли. А между тем "греки" добрались до Александрии Египетской и вошли в дом тирянского посла. Тот был конечно в курсе ушедшей экспедиции и сейчас же предпринял все зависящее от него, чтобы переправить земляков на родину. Вместе с ними в Тир уплыли и вести о падении Карфагена и великое открытие пути вокруг Африки.

Обе эти вести всколыхнули всё тирянское общество. В этот же год простой провинцией Рима стала Греция. Беженцы рассказывали о варварском разрушении римлянами Коринфа. Римляне могли создавать в короткое время мощный морской флот и перебрасывать на значительные расстояния целые легионы солдат, а в это время ветераны Ганнибала мирно выращивали кофе на Красном острове, получали неплохое жалованье и на жизнь не жаловались, а самое главное не рвались в сражения.

Союзники требовали от Тира новой войны, и первым требовала Диоскорида, набирающая всё больший вес, ведь именно она была наиболее близким к Риму государством Союза. Анталоатры всегда были за войну, потому как наёмничали. Требовала войны и Александрия Красная, которой не хватало рабов для освоения новых земель. Большинство переселенцев эллинов теперь оседали в Диоскориде и ее поселениях-колониях.

Прорубаться навстречу опасным римлянам было очень опасно, поэтому было решено провести победоносный поход подальше от средиземноморья.

Первая Тапробанская война.

В том же году союз начал активную подготовку к войне. Тапробана была выбрана, т.к. благодаря своему островному положению не могла ожидать ни от кого военной помощи, и даже при наличии такой помощи, могучий союзный флот должен был перекрыть пролив.

Неожиданно для самих тирян состав их войска существенно поменялся. В войске оказалось огромное количество лёгких лучников. Сказалось принятие сакалавов в граждане Тира и их подражание анталоатрам. Значительно помолодела тяжелая пехота-гоплиты и лёгкая пехота по типу римской.

Военная политика в отношении тамилов и сингалов основывалась на тонком расчёте ослаблять сильнейшего. Поэтому неожиданно для всех в 145 г. до н.э., когда сингалы успешно воевали с тамилами, на северо-западе острова высадилась огромная армия союзников и начала опустошать страну, двигаясь к столице государства сингалов — Анурадхапур. Появление огромной армии и не менее огромного флота захватчиков было настоящим шоком для сингальских королей. Наспех созванное войско сингалов было разгромлено союзной армией на подступах к столице. И тут в момент наивысшего хаоса, армия захватчиков повернула обратно и рассеявшись на отдельные отряды как морская волна смыла всё живое с северо-западу от столицы. Эта часть острова совершенно обезлюдела. Флот и армия исчезла так же внезапно, как и появилась. Этим обстоятельством воспользовались тамилы, набросившиеся на северные территории.

В этом походе сказался состав армии тирян. Огромное количество лучников позволило без больших потерь расстрелять сингальское войско, но дала о себе знать и неопытность большинства войска. Войска наступали не решительно, дисциплина в пехотных отрядах оставляла желать лучшего. Полководцы не решились атаковать столицу Тапробаны с низкодисциплинированной пехотой, предпочтя грабеж и отступление. Добыча от похода была богатой, ведь почти пятая часть острова была полностью разграблена. Тысячи рабов были согнаны на корабли и увезены. С Тапробаны вывезли всё, что имело хоть какую-нибудь ценность. На какое-то время военные партии во всех городах Союза притихли, смакуя победу и почивая на лаврах.

А между тем, на границах Союза тучи сгущались и военно-политические события кипели.

Во главе огромного войска Александр двинулся из Киликии в Сирию, разоряя Сирию. Птолемей и Деметрий разбили его и обратили в бегство. В бою Птолемей Филометор был тяжело ранен. Александр бежал в Аравию к царю Набатеи Забдилу. Там его казнили, а голову выслали Птолемею. От полученной раны Филометор умер. Царь Египта Птолемей VIII Неос. Сын Птолемея VI и Клеопатры II. Клеопатра при поддержке знати возвела на престол Птолемея Неоса. Египетские послы предложили власть Фискону. Фискон прибыл в Александрию, приказал убить сторонников Неоса. В день свадьбы с сестрой Клеопатрой Фискон убил Неоса и стал царем Египта Птолемеем VII Фисконом вторично. Деметрий стал избивать египетское войско. Египтяне бежали в Александрию, Деметрий завладел всеми слонами Птолемея. Деметрий распустил войско и сократил ему вознаграждение, выплатив полностью жалование лишь наёмникам. Диодот (Трифон), один из полководцев Александра I, отправился в Аравию к арабу Малху, которому был отдан на воспитание Антиох, сын Александра и Клеопатры Теи, привёз его из Аравии в Сирию и провозгласил царём. Началась война Трифона с Деметрием.

В то же время флот показал свою высокую боеспособность и способность перебросить на огромное расстояние мощную армию.

Разделяй и властвуй

(лат. divide et impera)

Уже в следующий год послы Союза появились при дворе Анурадхапура и предложили выплату ежегодной дани в пользу Союза. Полуопустошенная и воюющая с тамилами страна вынуждена была согласиться. Как только послы вернулись в Тир, начались новые приготовления к войне.

В 143 г. до н.э. так же внезапно, как и первая, началась вторая Тапробанская война. На этот раз удар пришелся по тамилам, основные силы которых ушли на юг и пытались овладеть центральными районами острова. Теперь темнокожие пленники заполняли трюмы союзных кораблей. Весь север превратился в безлюдную пустыню. Но армия союзников вновь стремительно отступила на корабли и ушла на Дальние острова. Тамильские военачальники сначала отказывались принимать весть о нападении, основываясь на принципе "враг моего врага — мой друг", но очень скоро поняли, что к Союзу этот принцип неприменим. Равными они признавали только государства входящие в Союз, остальные были лишь добычей и источником обогащения.

Тамилы отказались выплачивать дань, но практически почти проиграли войну сингалам.

В том же 143 г. до н.э. Фискон дал всю власть в Александрии Египетской иноземным солдатам. Фискон прогнал свою жену и взял в жены её дочь Клеопатру III. Население стало разбегаться из Александрии. И большинство побежало в просвещенный и стабильный Союз. Эллинское население Тира, Александрии Красной и Диоскориды значительно подросло.

Между тем минуло уже 40 лет с момента признания сакалавов равноправными тирянцами. И произошло событие, которое не могло не произойти. Произошло оно не в вечно воняющем мочёными кожами Новом Вавилоне, не в грохочущем городе кузнецов Хадиде и даже не в "садах мудрости" Тира, а в маленькой рыбачьей деревушке, где-то на западном побережье Красного острова.

Пятый сын

Он был пятым сыном в семье рыбака и родился в счастливый день, иначе был бы убит. В честь его рождения был убит зебу и его вымазали в крови убитого животного, чтоб он был здоров и счастлив, после чего надели на шею серебряную монетку с Ханни Балом на шнурке. Отец выдолбил ему лодку. У него были братья и сёстры и в детстве он не знал что такое одиночество. Он любил ждать отца у края моря и ходить в лес за мёдом диких пчёл, когда на тебя шипят большие рогатые тараканы. Священные деревья о чём-то нашептывали ему на ухо, а добрые бабакуту всегда были готовы схватить его за руку, если он начнет падать с дерев,а собирая дикий мёд.

Отец хотел чтобы он, как и все его предки, стал рыбаком, поэтому однажды поймав акулу он не стал её убивать, а позвал своего сына, порезал ему руку и порезав бок акуле, заставил их смешать кровь. Так он стал братом акуле. Вообще у него было много родственников, особенно умерших. Духи усопших — "лемуры" постоянно сопровождали его в лесу, а ещё духами были мотыльки и хамелеоны. А крокодилы вообще были оказывается ближайшими родственниками, вот только попасть на зуб такому родственничку он не стремился. Пока он был маленький, он носил детское имя-кличку Зубастик, потому как в раннем детстве умудрился укусить за ляжку деревенского колдуна. В этом имени не было ничего обидного, кого-то звали Какашка, Грязнуля, Сопля. Это просто детские имена, ведь как-то надо позвать ребенка, не имеющего имени, обедать. А давать ребенку настоящее имя никто не будет потому как ребенок глуп и может выболтать его злым духам или того хуже злым колдунам.

В детстве у Зубастика было много запретов — "фади". Он не должен был видеть, как убивают животных, чтобы самому не стать убийцей. Нельзя смотреть, как варят рис, потому что мог сделаться обжорой. Нельзя есть лягушек — будешь глупым; если съешь рака — не научишься говорить; заглянешь в зеркало — заболеешь; оторвешь у мухи крылышки — загноятся глаза; есть из тарелки отца — значит проявить неуважение, что влечет за собой смерть; нельзя сажать чужеземные деревья — разрушится некогда установленный порядок. Были и другие "фади".

Но жизнь в деревне начала меняться. В деревне появился улыбчивый бородатый тирянин, который построил лавку и начал торговать всяческими товарами. Он говорил так смешно и забавно, что Зубастик постоянно находился рядом и посмеивался над чужеземцем. Тирянин часто уплывал на лодке за новыми товарами в ближайший город Хадид.

Вскоре два старших брата Зубастика 12 и 16 лет ушли в поход на чернокожих людей, живущих за морем. Один из братьев потом вернулся с многими удивительными вещами: кусок ткани красивой расцветки, пятнистая шкура неведомого животного и много золотых и серебряных монет, которые ему дали за участие в походе. Брат привез с собой мешок каких то ароматно пахнущих зёрен и сварил из него "напиток солдата". Зубастик ещё долго потом плевался, попробовав и решил для себя, что никогда не станет солдатом, а то придется каждый день пить эту чёрную гадость.

Второй брат осел в Хадиде, женился там и стал помощником кузнеца, его манило железо. Однажды он приехал в гости со своей женой. Дело в том, что он женился на пробу — "воламбите" и теперь, когда его жена родила от него ребенка, решил заключить постоянный брак. Свадьба состоялась. Молодоженам пожелали 14 детей и долгой и счастливой жизни.

Вообще права женщин не очень отличались от прав мужчин, особенно до брака. Местный колдун объяснял появление женщины следующей легендой:

Солнце постоянно бежало впереди Луны, говорит легенда, и они не могли догнать друг друга. Но однажды Солнце, скрывшись за горизонтом, бросило последний луч, который отразился в воде. Богиня Луна приблизилась и бросила на это место в воде серебряный блеск своих испуганных глаз. Так они соединились. Из этого союза родилась женщина, дочь "ока дня" и "сияния ночи".

Молодая жена брата была из племени Везу — "люди моря", родственном племени сакалавов. Она говорила немножко неправильно, хотя и не так как тирянин-торговец.

Брат о чем-то переговорил с отцом и забрал десятилетнего Зубастика с собой в город.

Город Хадид раскинулся в устье реки Бецибука. Так много лодок Зубастик еще никогда в жизни не видел. Всё здесь было удивительно, а самыми удивительными были люди, они говорили сразу на множестве языков, были по разному одеты и вели себя тоже по разному. А ещё они были разного цвета и роста. Мальчика оглушил и ошеломил город. Брат привел его к своему новому дому на окраине города. Здесь было много новеньких двухэтажных домов из кирпича с пальмовыми, а кое у кого и черепичными крышами. Город в последнее время рос и расширялся. На первом этаже была кузница, а на втором жили. Брат вставал спозаранку, шел покупать древесный уголь и железные прутики, а потом брался за молоток и превращал невзрачные прутики, в гвозди, скобы, подковы, кольца.

Но брат не просто так взял Зубастика к себе, а отправил его учиться к учителю. Учителем был старый лысый грек в хитрозавёрнутом куске белой ткани и сандалиях. Это была добротная льняная ткань, привезенная из Египта. У него было много учеников, их плата за обучение вполне позволяла ему безбедно существовать. И учитель взялся за обучение своих учеников. На вощёных дощечках ученики старательно выводили червячки букв и зубрили их вслух. Они узнавали всё больше и больше греческих слов. Зубастику было интересно учиться, он запоминал наизусть большие куски Гомера. Вскоре он стал одним из лучших учеников. Математику учитель откровенно не любил и не уважал, а потому, дав ученикам основы счета, на этом и успокоился. Мудрый учитель ограничивал математические знания умением пересчитать монеты.

В городе было много и тирян. Вскоре мало-помалу Зубастик стал понимать и пунийский. Брат как то сказал ему, что в мире очень много языков, но главных три. Родной язык — на котором они говорят с детства, греческий — язык знаний и пунийский — язык торговли.

Спустя два года он знал уже три языка и мог на них не только говорить и понимать, но и вполне сносно писать. Его привезли обратно в деревню отца. Там, пройдя обряд обрезания и познав женщину, он стал взрослым и получил от колдуна секретное имя — Рандзавул. Теперь он был взрослым и мог жить как взрослый. Он и поступил как взрослый — сел в свою лодку и поплыл на север в сказочный город Тир, где есть "сады мудрости".

Как не велик был Хадид, но Тир был намного больше и красивее. Он раскинулся сразу на трёх островах и на Красном острове, связав все четыре свои части арочным мостом. А сколько тут было кораблей! Рандзавул не мог приткнуть свою лодку и смог пристать только у слоновьего квартала на Коккиво. Пришлось ему пешком топать через два острова по мостам в центр Тира. Народ толпился на улицах и дойти до "садов мудрости" он смог только в сумерках. Завернулся в плащ и уснул.

Как только рассвет начал прогонять тьму ночи Рандзавул проснулся, скинул плащ — ламбу и оглядел спящий город раскинувшийся под его ногами. Солёный морской ветер играл в его длинных волосах. Грудь его наполнило радостью и он воскликнул:

Но лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра,

В путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы.

С места попутный им ветер послал Аполлон сребролукий.

Мачту поставили, парусы белые все распустили;

Средний немедленно ветер надул, и, поплывшему судну,

Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;

Быстро оно по волнам, бразды оставляя, летело.

Сзади раздался восторженный хлопок в ладоши. Так Рандзавул неожиданно приобрел своего учителя, большого любителя утренних прогулок и Гомера.

Это был грек, живший сначала в Александрии Египетской, а потом перебравшийся подальше от постоянных дворцовых переворотов сначала в Птолемаиду-Эпитеру, а затем в Тир. Здесь он преподавал главным образом риторику и грамматику. Зубастик вскоре влился в столичную жизнь. Днём он рыбачил на своей лодке, а к вечеру, распродав улов, шёл в "сады мудрости", чтобы послушать своего учителя и поспорить с другими учениками. Учитель же, раз беседуя с Рандзаулом, предложил ему выпить по чашечке кофе. Помня свой первый неудачный опыт, Рандзавул отказался. Но учитель сразу понял опасения Рандзавула, рассмеялся и объяснил, что хочет угостить его не "морским", а "городским" кофе и разницу он почувствует. Рандзавул отпил и почувствовал разницу сразу. Была знакомая горечь, но она сразу сменялась сладостью, а лёгкая добавка специй лишь подчёркивала аромат. В голове сразу прояснилось и сон, мешающий беседе, пропал бесследно. С тех пор Рандзаул пил кофе по "городскому".

Следующей совместной привычкой учителя и молодого ученика стал тирянский театр, где поэты состязались в искусстве комедии, сатирической драмы и трагедии. Рандзаул стал разбираться в девтерагонистах и тритагонистах, а всех протагонистов знал по именам и в лицо. Так уж повелось, что частенько устраивали состязания между тирянским и александрийским театрами. Ставили и прославленных греческих авторов: трагедии Эсхила, Еврипида, Софокла, Менандра; комедии Аристофана, Кратина, Евколида.

Больше всего Рандзавулу нравилась трагедия Еврипида "Алкеста" со счастливым концом. Если кратко, то речь там шла о следующем:

Аполлон даровал Адмету долголетие с условием, что, когда тому придет время умирать, кто-то другой должен будет сойти в Аид вместо него, а Адмет проживет его жизнь на земле. Его престарелые родители отказались, и лишь молодая жена Алкеста согласилась. Адмет тоскует по умершей супруге, и его друг Геракл, узнав о случившемся, отправляется в Аид вызволять Алкесту и возвращает ее в мир живых.

Рандзавул попытался перевести на греческий язык веселые народные песни сакалавов и даже выступил в состязании под вымышленным именем, но его стихосложение было несовершенным, а многое из перевода на греческий было непонятно зрителям-горожанам. Сатира его не выдержала первого же представления в театре и была освистана.

Общаясь в вавилонском квартале молодой ученик неожиданно открыл для себя неизвестный мир клинописи. Банкирские дома использовали клинопись как тайное письмо для внутренней переписки. Клинопись захватила Рандзавула, он попытался самостоятельно расшифровать её, опираясь на знание греческого и финикийского алфавитов и не смог. Неожиданно на помощь пришел его греческий учитель и показал ему египетские иероглифы и их значение на греческом. Будучи в Александрии Египетской учитель, оказывается, выучил значения египетских иероглифов, не утруждая себя в изучении языка. А чтоб не забыть переписал себе на папирус все известные и частоупотребляемые иероглифы с греческим переводом. Оказывается можно читать и писать, не зная звуков чужого языка, это было для Рандзавула большим открытием.

Однажды ученик и учитель отправились в Александрию Египетскую, причем ученик посадил учителя в свою лодку и распевая Одиссею, весело правил парусом и помогал веслом.

Именно в Александрии Египетской Рандзавул столкнулся с рабством в самой своей звериной сути. Человек был там вещью, которую можно купить и продать. Презрительно александрийцы относились и к нему, видя в нем туземца-варвара, подражающего цивилизованным грекам. И юноша решил доказать всему миру, что он и его соплеменники не варвары.

Он переехал обратно в родную деревню. И отдав много лет и сил в 143 г. до н.э. создал на основе финикийского и греческого алфавитов письменность на языке сакалавов. Он двигался на лодке вдоль морского побережья Красного острова и бесплатно обучал детей в деревнях грамоте и счету. Он побывал у воинственных анталоатров и у загадочных Антайнуси. В памяти племен он остался как "Великий Учитель". Сотни его учеников на лодках и пешком, на лошадях и осликах, на верблюдах и слонах разошлись по Красному острову сея бесценные зёрна знания в умы детей и взрослых.

Внешняя политика Союза

После удачных Тапробанских войн, аппетиты Диоскориды только усилились. Александрии Египетской же был нужен еще больший приток рабов, так как именно благодаря бесплатной рабочей силе возможна была конкуренция с Тиром на Красном острове и заселение его восточного побережья.

Анталоатры в это время уже вполне довольствовались грабительскими набегами с Дальних островов на территорию западной Индии и в больших войнах участвовать не хотели. Тир продолжал колонизировать обширные внутренние территории Красного острова и не был заинтересован в новых войнах.

В этих обстоятельствах образовался новый военный Союз в рамках уже существующего. Союзники говорили на одном языке и у них было классическое рабство.

Итогом нового союза стал поход 140 г. до н.э. в западную Индию. Диоскоридцы и александрийцы громили крупные города на западном побережье Индии, которые до этого были торговыми партнерами. Война вначале разворачивалась по уже знакомому сценарию. Новосоюзная армия и флот сосредоточились на базах Дальних островов, а затем неожиданно нанесли удар по южноиндийским городам западного побережья. Добычу вывозили на дальние острова, а армия и флот двинулись вдоль побережья на север оставляя после себя пустыню. Очень скоро индийцы поняли, что это не обычный налёт на побережье. Против чужеземных захватчиков была собрана армия. В 139 г. до н.э. состоялась грандиозная битва, выигранная новосоюзной армией. О жестокости этой битвы можно судить по тому, что длилась она трое суток и не прекращалась даже ночью. Греки в этой битве выиграли благодаря тяжеловооруженной пехоте-фалангистам, которые стали насмерть и смогли остановить даже боевых индийских слонов. В то же время сказалось отсутствие тирянцев и отрядов анталоатрских лучников. Лёгкой пехоты катастрофически не хватало. Все три дня греки сражались под градом вражеских стрел. Победа была Пиррова. После битвы у новосоюзников уже не было сил идти дальше и погрузившись на корабли они вынуждены были окончить поход.

Хотя вернувшиеся воины стали богачами и новые союзники прославляли сами себя на каждом углу, умные люди сделали соответствующие выводы из данного похода.

Не только жадность повела диоскоридцев и александрийцев в Индию, но и чужой пример. Греко-бактрийцы в это время завоевывают северную Индию с помощью слонов, фаланг, колесниц, тяжелой конницы — гетайров и метательных машин.

Менандр I (греч. ?????????) — индо-греческий царь с 165 года до н. э. до 130 года н. э. Сын бактрийского царя Деметрия II и внук Деметрия Бактрийского.

Родился в Александрии Кавказской — эллинской колонии в Арахозии. Менандр предпринимал завоевательные походы в долину Ганга. Его власть распространялась на Арахозию, Пенджаб и Гадхару. Менандр управлял своим царством посредством "ионаков" — олигархии греко-македонского и балканского происхождения. Принял буддизм и способствовал распространению дхармы. На монетах, чеканившихся в эпоху Менандра, изображалась чакра — символ буддизма.

После "победоносного" похода диоскоридско-александрийский союз направил посольство к царю Менандру с предложением вести совместные боевые действия против индийцев. В Диоскориде и в Александрии Красной вновь были открыты буддийские храмы и монахи-буддисты получили право вести проповеди на территории их союза.

Все эти события всерьёз обеспокоили тирянцев. Последней каплей стало размещение Диоскоридой всех заказов на александрийских верфях. Вся тирянская знать с самого основания колоний считала верфи своей личной кормушкой и тут в эту кормушку прилюдно плюнули. Ответный удар не заставил себя долго ждать. Антакараны, часть которых жила на западном побережье Красного острова, были признаны гражданами Тира. Соответственно немедленно начался отток антакаранов из земель александрийцев в земли тирянцев. Вдоль всего восточного тирянского побережья Африки вновь пошли тирянские корабли с требованием выдать детей-заложников. Число обучающихся росло, но теперь их учили только финикийскому языку. Обучать ещё и греческому было решено только за счет самих учащихся. И последним, самым тяжелым ударом была полная отмена детского рабства на территории, подконтрольной тирянам, а ведь это были и города по восточному побережью Красного (Эритрейского) моря. Дети — рабы стали считаться обычными сиротами и государство брало их под опеку, т.е. опять же посылало в школы-интернаты на полное довольствие с выдачей по окончанию тирянского гражданства. В Арсиное, Адулисе, Золотой Беренике, Птолемаиде-Эпитере, Занзибаре Тирянском строятся грандиозные школы-интернаты. В Хадиде и Новом Вавилоне строятся целые кварталы для учеников туда направляется основная масса детей с берегов восточной Африки.

А тем временем для рабовладельцев прозвенел первый тревожный звоночек в Европе.

В 137 г. до н.э. началось восстание рабов на Сицилии во главе с Эвном (Антиохом) и Клеоном. Царство Эвна на Сицилии продержалось до 132 г. до н.э. Восставшие рабы захватили Агригент, Мессану, Энну и одержали ряд побед над римскими войсками.

Образование национальной партии в Тире. Магон Мореплаватель.

Видя угрозу Тиру в объединении Диоскориды и Александрии Красной из среды финикийско-говорящих тирянцев образовалась мощная национальная партия, возглавил которую потомок первых финикийских переселенцев Магон. Магон был из знатного рода, многие члены которого входили в "совет мудрых" и оказывали серьёзное влияние на политику Тира. Более того, он был сказочно богат и имел в собственности верфи, боевые и торговые корабли, а также плантации сахарного тростника на Красном острове. Естественно он получил лучшее образование какое только было возможно и в процессе обучение приобрел множество друзей из детей "окультуренных" сакалавов. Он считал рабство лишь одним и не самым лучшим способом роста населения. Благодаря богатству он купил себе место в "Совете мудрых" и сколотил из своих сторонников партию националистов, которая в греках видела лишь конкурентов и не более.

Его партия была в меньшинстве и не играла какой-либо значительной роли в политике до момента создания диоскоридско-александрийского союза. Вот тут-то к предупреждениям Магона о греческой угрозе начали прислушиваться всё больше и больше влиятельных и еще больше невлиятельных людей. Ответные антигреческие реформы проводились при непосредственном и самом деятельном участии Магоновской партии. Дошло до того, что Магон предложил отселить весь греческий квартал, как отселили когда-то вавилонский. Предложение это не прошло, но послужило отправным пунктом для консолидации тирянских греков. После фиаско своего проекта по отселению греческого квартала Магон решил лично найти союзников в борьбе против ненавистных ему греков. Собрав своих сторонников он объявил, что пора пока не поздно возродить великую Финикию и для этого очиститься от греческой скверны. Своих сторонников он призвал переселиться на плодородные земли южной Африки возле мыса Аристарха и установить связи с оставшимися на западном берегу бывшими колониями Карфагена.

Около двадцати тысяч семейств пунийцев-тирян откликнулась на призыв Магона и была без особого труда в 136 г. до н.э. переправлена на место временного поселка экспедиции вокруг Африки, где поселяне уже несколько лет пахали и разводили виноград. Был заложен город названный Южный — Тал Нофсинхар по финикийски.

Уже на следующий 135 год морская экспедиция Магона на 20 кораблях, используя сведения первой экспедиции, достигла Акры. Дальше Магон не пошел, а заключил с поселенцами союз и многих сманил в Тал Нофсинхар. Поселенцы с радостью раскупали, привезенные экспедицией товары, особенно восточные специи. На обратном пути экспедиция Магона неоднократно высаживалась на побережье и выменивала золотой песок на тирянские товары. Политика Магона никогда не шла вразрез с его личными торговыми интересами. Юго-западнее Виноградного острова обнаружили еще несколько необитаемых скалистых островов вулканического происхождения, а также обнаружили тёплое ангольское морское течение с севера на юг вдоль западного африканского берега. Тал Нофсинхар из выменянного золота отчеканил монеты с изображением Ханни Баала, а на обратной отпечатал гроздь винограда и хлебный колос. Слова "Союз" на монетах не было. Теперь перед тирянцами и союзниками встал вопрос о признании или непризнании нового города-государства. Вопрос этот затянулся, потому-как воевать с Тал Нофсинхаром никто не хотел, но и признавать его равным союзником тоже.

Магон же продолжал действовать и в 132 г. до н.э. заключил тайный союз с Тимиатерионом. Его тайные агенты начали проникать в западное средиземноморье.

Корабли новых колонистов попытались найти землю на юге, но потерпели неудачу. Один из кораблей погиб от айсберга. Для плавания в холодных широтах команды были неготовы.

Уход Магона и его сторонников на время разрядил обстановку в тирянском обществе. Диоскорида и Александрия обескровленные "победоносным" походом вынуждены были проводить более миролюбивую политику, тем более, что многие, особенно в Александрии Красной были напуганы резкой реакцией Тира на этот поход. К открытому столкновению с мощной тирянской державой александрийцы были не готовы.

Между тем, оставшиеся в Тире политики, не собирались прощать диоскоридцам и александрийцам их действия. Решено было укрепить Союз. А для укрепления решили ослабить союзников. Тиряне стали активно, но тайно поддерживать и подпитывать сепаратистов в колониях Александрии Красной и Диоскориды. Активные партии "отделения" образовались в Никополе, Восточном, Занзибаре Греческом и диоскоридских полисах по побережью африканского рога. В диоскоридских полисах по аравийскому побережью создать партии "отделения" не удалось, но удалось взять под контроль кочевников-скотоводов, которые продолжали поддерживать родственные связи с Новым Вавилоном. Вся эта внутрисоюзная "каша" варилась и бурлила на протяжении не одного года и неизвестно чем бы всё закончилось, если бы далеко на востоке не произошло следующее архиважное событие повлиявшее на дальнейший ход истории не только Союза, но и многих других государств Европы, Африки и Азии.

В 138 году до нашей эры император У Ди из династии Хань послал за "Небесные горы" Тянь-Шань к племени юэчжи для заключения военного союза опытного дипломата и военачальника Чжан Цзяна. Тот странствовал аж до 126 г. до н.э. Результатом его странствий стал отчет императору о "путешествии длиной в 25 тысяч ли". Чжан Цзян доложил императору об отсутствии в других странах шёлкоткацкого ремесла и посоветовал императору вывозить за границу шёлк в обмен на прекрасных коней, а также сладкие плоды, вино и др. предложил конкретный план развития отношений с западными странами, который вскоре начал действовать. В 121 году до н. э. первый верблюжий караван с шёлком и бронзовыми зеркалами направился к Ферганскому оазису через Турфанскую впадину вдоль Огненных гор и отрогов Тянь-Шаня. Старый шёлковый путь шел через Азию по суше и лишь маленький ручеек чудесной ткани отвернул в порты северной Индии и попал на союзные корабли.

Обстановка на границах Союза.

132 г. до н.э. Клеопатра II подняла восстание в Александрии против своего мужа (и родного брата) Птолемея VIII Фискона. Фискон бежал на Кипр с сыном от Клеопатры II и с женой Клеопатрой III. Он вызвал из Кирены своего сына от первого брака и убил его. Птолемей начал войну против сестры. Он убил своего сына от неё и остатки подарил матери.

130 г. до н.э. Развал индо-греческого государства со смертьюМенандра.

129 г. до н.э. Клеопатра II с богатствами бежала в Сирию и стала побуждать своего зятя Деметрия начать с Птолемеем войну. Птолемей подыскал молодого человека, сына купца Протарха, и назвал его приёмным сыном Антиоха VII. Александр Забина с египетским войском двинулся в Сирию.

123 г. до н.э. Птолемей примиряется с сестрой Клеопатрой II.

Маленькое изобретение

Плавание вдоль берегов Красного (Эритрейского) моря опасно, так как воды кишат коралловыми рифами. Основные торговые пути союзников всё-таки проходили вдоль берегов Африки и Аравии и вот в этих-то местах неизвестные торговые моряки и сделали эпохальное открытие — бакен. Бакен это просто бочка привязанная цепью к тяжёлому камню и брошенная для указания мели или рифа. Постепенно обычай "кидать бочку" в опасном месте, предупреждая следующий корабль об опасности распространился среди торговых и военных моряков. С увеличением судоходства этих бочек становилось всё больше. Железа на цепи хватало и бочек тоже. Для большей заметности бочки стали окрашивать в яркие цвета. Благодаря этому простому изобретению торговые пути вдоль побережья становились всё более и более безопасными для судоходства.

Изменение состава Союза и внешняя экспансия.

В 122 году до н.э. тиряне призвали в Тир послов от всех союзников, кроме того, они пригласили послов и от городов которые в Союз не входили. Тал Нофсинхар, Арсиноя, Адулис, Золотая Береника, Птолемаида-Эпитера, Занзибар Тирянский и Занзибар Греческий, Хадид, Новый Вавилон, Никополь, Восточный впервые прислали своих послов. Также прибыли послы от греческих полисов по побережью африканского рога и Аравии. Последние прибыли послы из Акры и Тимиатериона. Также прибыло много послов от анталоатров, которые расселились по долинам рек и речушек восточноафриканского побережья и не входили в племенной союз анталоатров. Это была уже вторая волна переселенцев-земледельцев которым не хватило земли на островах и они шли вслед за воинами-работорговцами и оседали на опустошенных ими землях. В болотистых равнинах они высаживали рис, также занимались охотой и рыболовством. По рекам шла торговля и сплав древесины на продажу.

Просовещавшись около года, было принято решение принять в союз всех, кто может выставить хотя бы один боевой корабль с командой. Количеством боевых кораблей измерялись и голоса в совете союза. Правда получалось, что голос Тира перевешивал голоса всех союзников вместе взятых.

Пойдя навстречу Диоскориде, Александрии Красной и другим рабовладельческим государствам Союза, Тир увеличил срок временного рабства с 3 до 5 лет и обязался выдавать всех беглых рабов обратно. Рабовладельческие же государства обязались признавать детей свободными, но установили ограничение в 14 лет.

Обычно новые союзы скрепляются. Особенно хорошо они скрепляются кровью. Поэтому совершенно неожиданно для азиатских государств разразилась третья Тапробанская война.

Так уж получилось, что к этому времени тамилы теснили сингалов. Будда услышал молитвы монахов-буддистов и однажды весь горизонт с северо-запада покрылся парусами, тысячи боевых и торговых кораблей шли к Тапробане. Кораблей было так много, что высокосидящие триеры вытаскивали на берег, чтоб дать место следующим. Атакующие кишели на побережье как муравьи. Высадка продолжалась весь день. На этот раз с огромных кораблей высаживали боевых слонов, верблюдов, лошадей. Отряды анталоатрских и тирянских лучников заполонили округу. Квадраты тяжелых гоплитов и тирянских легионеров выстраивались командирами. Огромный лагерь зажег десятки тысяч костров осветив всю округу.

Утром следующего дня в Анурадхапур явился отряд всадников, сопровождавший послов Союза. Послы смогли удивить сингальского правителя. Мало того, что Союз больше не претендует на дань с сингалов Союз предложил сам выплачивать дань в течении пятидесяти лет и выбить тамилов с острова. Взамен Союз просил дать возможность использовать глубоководную бухту на северо-востоке острова. Последним козырем было обещание торжественно подарить буддийский храм в Тире правителю Тапропобаны и бесплатно перевозить монахов буддистов и паломников на материк и с материка на остров, дабы помочь распространению "дхармы". Соглашение было достигнуто и огромная союзная армия и флот двинулись против тамилов. Тамилы отчаянно сопротивлялись и дали три сражения. И все три сражения были проиграны, не помогли ни боевые слоны ни лучники, так как у противника и тех и других было еще больше. Через деревни сингалов, ничего не трогая, шла и шла нескончаемой колонной армия Союза. Последним аккордом третьей Тапробанской войны стал штурм и взятие тамильских городов и крепостей на севере, после чего войска потянулись к побережью, сели на корабли и исчезли как туман, словно их и не было.

А тем временем на северо-востоке в удобной бухте под присмотром чиновников из Анурадхапура ударными темпами строились причалы и пристани, вдоль всего побережье острова были установлены бакены. Торговые корабли союзников спешили ввезти в Тапробану товары со всего мира. Толпы последователей Будды переправлялись теперь через пролив на остров и с острова в Индию совершенно беспрепятственно и главное бесплатно. На кораблях их даже кормили и поили. Авторитет правителя Тапробаны взлетел. А после того как Союз начал действительно платить дань рисом, золотом и заморскими диковинными товарами авторитет правителя Тапробаны стал просто непререкаем. Тиряне действительно как и обещали подарили ему разгромленный и много лет простоявший в запустении храм в Тире. Со стороны всё это выглядело как ещё одна победа буддизма. Однако на деле тирянами, а через них и союзниками двигали совсем не религиозные мотивы.

Разведка тирянцев очень скоро раздобыла сведения о происхождении чудесной ткани и других товаров, а дальше оставалось поискать морской путь в страну желтолицых, узкоглазых людей привозящих караваны товаров с востока. Для последней цели нужна была морская база как можно дальше на восток и желательно в дружелюбном окружении. Завоёвывать и колонизировать весь остров Тапробану было слишком дорого и по времени долго. Поэтому решили, купить себе подходящую бухту, хотя бы и временно на 50 лет, а заодно и скрепить Союз кровью в совместном походе.

Уже в 120 г. до н.э. в новом порту всё было готово для принятия каравана судов. У местных жителей активно скупается продовольствие, особенно рис. Несмотря на опасения верховной власти сингалов, договор с Союзом пока приносил плюсы. Резко активизировалась торговля. Исчезла угроза нападения захватчиков-тамилов, более того Союз начал возвращать из плена тех сингалов, которые выразили желание вернуться. Правда таких было мало и в основном именно они были завербованы тирянской разведкой. Пока же власть купалась в неожиданном успехе.

В этом же году большой торговый караван в 200 кораблей пришел в гавань Тапробаны, а затем взял курс на север, вдоль восточного берега Индии. Все 200 кораблей были как торговыми, так и военными (в смысле те же торговые корабли, только с усиленными абордажными командами), были укомплектованы боевыми экипажами, причем лучшими из лучших. Также с экспедицией шли ученые-картографы, чтобы определить координаты и положить на карты новые берега.

Приготовления не прошли незамеченными, активизация в проливе между Тапробаной и Индией союзного флота было истолковано индийцами, особенно дравидами как приготовление к новому походу и когда караван судов направился на север их уже ожидал внушительный флот южных и восточных индийских княжеств. В результате, караван не принял боя, а пользуясь преимуществом в скорости, за счет дополнительных и косых парусов ушел от врагов в открытое море. Было принято решение держать курс на восток. И спустя несколько дней экспедиция достигла современных Андаманских и Никобарских островов. Островов этих около полутысячи и исследовать их все было просто невозможно, поэтому исследовали только более-менее крупные острова. Местные аборигены говорили не понять на каком языке, были крайне агрессивны, по крайней мере смогли ухлопать и поранить нескольких человек стрелами. К счастью на одном из островов (кстати на единственном) была обнаружена речка с пресной водой. Запасы воды были тут же пополнены, а острова, и в первую очередь с пресноводной речкой были нанесены на карту и названы Восточными.

Идя дальше на восток караван достиг Молуокского полуострова и дальше встала проблема, куда плыть дальше на север или на юг. Можно было конечно перехватить местное судно и выспросить у туземных моряков направление, только вот языка здешнего никто не знал. Поэтому сотня кораблей пошла на север и столько же на юг.

Северный караван вскоре достиг дельты большой реки Иравади и государства Суварнабхуми (золотая земля), населенного народом Мон, исповедующего буддизм. Товары были проданы, установлены дипломатические отношения и подписан торговый договор. В дельте Иравади чужеземцам было выделено место для складов и торговли.

Южный караван из сотни судов шел на юг вдоль берега молуокского полуострова, пока не вошел в Малаккский пролив, между островом Суматрой и Молуокским полуостровом. Здесь местные мореходы попытались поживиться за счет чужеземцев, но быстро получили по зубам и вынуждены скрыться в прибрежных водах. Наконец дошли до самой южной оконечности полуострова и нашли вполне приличный остров, на котором протекали сразу три речки. Тропический лес пошел на ремонт кораблей и временный поселок. Были заменены запасы пресной воды, и после значительного отдыха экспедиция двинулась на север, вдоль теперь уже восточного берега того же полуострова. Исследовав берега сиамского залива и достигнув устья Красной реки (Меконга) корабли экспедиции вдоль побережья современного Вьетнама пошли на север. В 119 г. до н.э. большинство кораблей из южного каравана дошла до государств Наньюэ (Намвьет) и Миньюэ и вошли в огромный порт Гуаньджоу. Но это была не империя Хань и открыв по пути остров Хайнань корабли пошли дальше на север. И только после него восточное побережье, принадлежащее империи Хань. Эти царства были осколаками более древней империи Цинь и по сути доживали последние дни в тени великой империи Хань.

Прибытие союзного каравана в Хань по сути открыл южный морской шёлковый путь. А союзникам было, что предложить ханьцам: кофе, слоновая кость, благовония Аравии и Диоскориды, специи Индии, оружие и стекло Тира и Александрии, сёдла и кожаные изделия Нового Вавилона, шкуры африканских невиданных животных, рога носорогов, наркотик — бетель, а также драгоценные изделия из золота и серебра, доспехи из кожи и бронзы, мебель из неизвестных пород древесины, тонкие шерстяные ткани, превосходное коккивское вино и оливковое масло. В подарок императору союзники привезли живого слонёнка и пообещали поставлять для китайской армии ни много, ни мало боевых слонов. Монеты с изображением Ганнибала потоком хлынули в китайские карманы. Все корабли грузились шёлком, шёлком и ещё раз шёлком. Также из этого плавания привезли заморский напиток чай и невиданное кушание лапшу.

На обратном пути корабли экспедиции, ничего не зная о судьбе северного каравана, побоялись идти к восточным берегам Индии и от Никобарских островов повернули на запад к Тапробане, попав в Северное-пассатное течение, проходящее к югу от Цейлона. Корабли быстро дошли до южного тапробанского берега и тут командующий эскадрой приказал всем находящимся в надлежащем состоянии кораблям следовать дальше на запад, а судам, нуждающимся в ремонте зайти в северо-восточную предоставленную сингалами гавань. Командующего не обманул опыт моряка, течение шло до берега Африки и поворачивало на юг становясь уже давно известным сомалийским течением.

Так закончилось это первое плавание за шёлком. Для Союза началась эра освоения морского шёлкового пути. И политика строилась теперь именно вокруг морской торговли, слишком огромными оказались выгоды от торговли с империей Хань. В этом же году наконец прекратились династические распри в Египте.

Китайская лихорадка

В 118 г. до н.э. началась так называемая "ханьская лихорадка". Все средства и силы Союза были вложены в кораблестроение. Были забыты старые распри. Чудеса и богатства востока махом вытеснили все противоречия из умов богатых и бедных. Более того, началось быстрое возвышение Александрии Красной и сближение с Тиром. Дело в том, что именно Тир и Александрия Красная обладали самыми мощными верфями во всем Союзе и практически неограниченными ресурсами древесины для постройки кораблей. До открытия пути в поднебесную империю эти два государства конкурировали между собой и естественно рассматривали друг друга как соперников. Теперь позиция поменялась диаметрально. Заказов на корабли было столько, что хватало верфям обоих государств и ещё оставалось. Учитывая нехватку капиталов у Александрии Красной и их избыток в Тире и Новом Вавилоне, очень скоро выяснилось, что тирянские толстосумы заинтересованы в постройке кораблей на александрийских верфях, а александрийские кораблестроители заинтересованы в тирянских толстосумах. Дальше больше. В этот круг вовлекаются поставщики древесины, лесорубы и перевозчики. Производители конопляных веревок и канатов. Наконец те, кто производят парусину и металлические части для кораблей. Даже горшечники оказываются заинтересованными в постройке кораблей потому как большее количество кораблей вывозит большее количество пифосов с зерном и амфор с вином и маслом. А приплюсуйте сюда виноделов и маслоделов, получивших еще один рынок сбыта своей продукции. Не прошло и года с момента возвращения южного каравана как в Александрии Красной подняла голову мощная партия сторонников сближения с Тиром. Союз с Диоскоридой был разорван под предлогом того, что уже существует большой Союз и незачем существовать малому. Началась прокладка сухопутной дороги между Александрией и Тиром. На побережье Красного острова как грибы после дождя начинают рости города-полисы как александрийские, так и тирянские. Мощный город образовался на пересечении дорог между Тиром и Никополем, его назвали Генб Таттрик — "возле дороги" и он стал первым большим городом не на побережье, а внутри Красного острова.

Решено было направить в империю Хань большое посольство с участием самых хитрых тирянских шпионов и самых умных ученых Союза. Каждый месяц сотня торговых кораблей должна была отправляться в путь. Могли бы и больше, но огромную массу народа на кораблях было бы трудно прокормить и разместить на протяжении всего пути. Было решено расширить ряд пунктов отдыха и после этого наращивать грузооборот. Точки мосркого пути были следующие. Вначале проверенным путём на Тапробану, затем в страну Суварнабхуми или сразу к Восточным островам, потом к острову трёх рек от него к Красной реке, далее на остров Хайнань и в Хань. Обратно путь уменьшался за счёт Северного-пассатного течения, которое выносило корабли к африканскому берегу. Заодно принято было решение на Восточных островах организовать постоянную колонию, а на острове трёх рек построить постоянную крепость и пристань. Анталоатрские острова вновь испытывают перенаселение и излишки населения уходят на восточное побережье Африки. На острове Павсания уже настоящий анталоатрский город-полис разросшийся на торговле и обслуживании кораблей, он вовсю подминает под себя прибрежные поселения анталоатров-рисоводов и рыбаков. Городу постоянно нужны продукты и сырье, особенно древесина, на острове неплохие корабельные верфи и он постоянно усиливается и играет в Союзе всё более значимую роль.

События в мире

Ок.117 г. до н.э. — Междоусобицы в Нумидии между тремя царями. Гиемпсал убит, Адхербал бежал и обратился с жалобой в Рим. Югурта подкупил сенаторов, и сенат постановил поделить страну между Адхербалом и Югуртой и произвёл раздел в пользу Югурты. Ханьские войска воюют с Кянами (Тибетцы). Тибетцы в то время еще не приняли буддизм и очень воинственны.

Ухани подчиняются Китаю и переселяются во внутреннии районы империи.

116 г. до н.э. — Смерть Птолемея Фискона. Киренаику он завещал внебрачному сыну Птолемею Апиону, а Египет — жене и тому из сыновей, которого она выберет. Она склоняет египтян выбрать царём Александра, но народ заставил её назначить соправителем Лафура.

116-108 гг. до н.э. — Царь Египта Птолемей IX Лафур (ум.81). Сын Птолемея VII и Клеопатры III.

115 г. до н.э. — Грип пытается отравить своего сводного брата Антиоха Кизикена, оспаривавшего права на престол, но Кизикен начинает с Грипом борьбу за власть. Клеопатра III отняла у Лафура жену-сестру Клеопатру IV, заставила жениться на младшей сестре Селене, а Клеопатру выдала замуж за Кизикена. Египетские войска на Кипре выступили на стороне Кизикена.

Ок.115 г. до н.э. с юго-запада Аравии приходят воинственные племена химьяритов и нападают на нововавилонских переселенцев скотоводов. Диоскоридцы видят в скотоводах лишь тирянских шпионов и оказывать действенную помощь не торопится. Тиру не до аравийских скотоводов, "китайская лихорадка" все головы поворачивает на восток, а до севера нет дела, там есть мощный союзник Диоскорида вот пусть они и занимаются проблемами Аравии. Впрочем, все желающие смогли перебраться во владения Тира в глуби африканского рога. К 113 г. до н.э. химьяриты вытеснили из Аравии скотоводов Нового Вавилона полностью и взялись за города-полисы диоскоридцев. Вот тут то послы Диоскориды забили тревогу в Союзе. Союз собирал совещания, принимал решения, отправлял представителей, а диоскоридские дела с места не двигались. Александрия Красная и Тир были заняты заморской торговлей и выделять средства на войну не хотели, тем более что считали и не безосновательно, что в развитии ситуации в Аравии Диоскоридцы сами и виноваты не оказав помощи скотоводам. Вялотекущая война диоскоридских полисов и Диоскориды с химьяритами затянулась и никак не влияла на политику Союза.

Ок.115 г. до н.э. Парфия заключает договор с Китаем.

Ок.115 г. до н.э. взошёл на трон Антиалкид в индо-греческом государстве. Его столицей была Таксила.

115 г. до н.э. Посольство Чжан Цяня посещает страну усуней.

115 г. до н.э. Запрещение частной отливки монеты по инициативе чиновника Цзя И.

Ханьские войска разбивают тибетцев-кянов.

Магон-мореплаватель

После начала "китайской лихорадки" Тал Нофсинхар вновь оказался на периферии Союза. Нужно было вновь привлечь внимание Союза к новой колонии. Прошло уже 65 лет с момента завоевания Красного острова Ганнибалом. Колонисты наконец полностью заселили земли ранее принадлежащие племени Цимихети — "не стригущие волос" и устремились на юг, через болота сиханаков в бывшие владения племени Мерина — "свободные люди". Там уже начали селиться выходцы их Хадида, но свободной земли было еще очень много.

В этой ситуации Магон решает вновь выйти в море на поиски загадочной южной земли. Зная о трудностях плавания в южных водах он строит суда с дополнительными поперечными переборками, чтобы их не раздавило льдами. Взяв тёплую одежду и дополнительные запасы продовольствия три судна вышли в 116 г. до н.э. из Тал Нофсинхара и пошли на юг.

Сначала корабли попали в тёплое течение мыса Игольного, которое и понесло их на юг, а потом начались "ревущие сороковые". Холодное течение Западных ветров подхватило корабли экспедиции и потащило их на восток. В первой же буре корабли потеряли друг друга и дальше шли поодиночке. После многих дней сурового плавания два корабля почти одновременно вышли к неизвестным островам (Кергелен). Островов было много и они были крайне изрезаны. В поисках удобной бухты корабли исследовали острова и встретились. Бухта была найдена и моряки высадились и разбили временный лагерь. Скалистые пляжи островов кишмя кишели тюленями и пингвинами которых нофсинхарцы уже видели в южной Африке. Деревьев на острове не было, кустарник стелился по земле, спасаясь от дикого ветра. Климат был сырой и ветреный, хотя сильных морозов и сильной жары не было. На островах было много льда в горах, а значит и свежей пресной воды. Но самым важным открытием была местная капуста, которая годилась в пищу. Моряки поедали свежую зелень, а после охоты на тюленей, разнообразили своё меню свежим мясом. Настроение у членов экспедиции поднялось, острова были нанесены на карты и после ремонта корабли вновь пошли на восток, пользуясь тем же течением. На островах была установлена пирамидка из камней с выбитой надписью "Владения Тал Нофсинхара". Острова были названы в честь капусты Ахдар — "зелень" или острова Зелени.

Между тем третий корабль пронёсся севернее островов Ахдар и попал в Западно-австралийское течение, понёсшее его на северо-восток к берегам Австралии. А там течение нагрелось и повернуло на Запад став Южным-пассатным течением. Корабль унесло обратно к Африке и Красному острову. В 115 г. до н.э. корабль бросил якорь в Александрии Красной так и не встретив на всём пути ни клочка суши. Так как в движении свои координаты определять в то время было пока что немыслимо большого практического значения плавание этого корабля не имело.

Два оставшихся корабля под руководством Магона упорно двигались пользуясь течением Западных ветров на восток. Упрямо, держась как можно ближе к югу, корабли всё дальше и дальше уходили к востоку. Они вновь потеряли друг друга из вида и встретились только чуть западнее Огненной земли. К тому времени и корабли и экипажи были вымотаны постоянными штормами и бурями, отсутствием суши и начинающейся нехваткой продуктов. Вода на кораблях давно протухла, корпуса дали течь, а снасти были истрёпаны. На совете было принято решение при любой возможности идти на север.

Южнее Огненной земли их подхватило и понесло на северо-восток холодное Фолклендское течение. Наконец они увидели сушу. Это были Фолклендские (Мальвинские) острова. Здесь к несчастью один из кораблей напоролся на скалу и еле дошел до берега. Больших островов оказалось два, а маленьких островов и скал великое множество. Наконец удалось установить своё местонахождение и оказалось по расчётам, что в Тал Нофсинхар ближе плывя на восток, а не возвращаясь на запад. Здесь были вересковые пустоши, луга и торфяные болота. Птицы и морские животные царствовали над островами. Из-за отсутствия дерева заделать брешь в днище корабля было нереально. Да и экипажи были измотаны. Решено было всем плыть на оставшемся корабле, починив и оснастив его за счёт поврежденного. Во время охоты на птиц подстрелили и местного хищника напоминавшего лисицу. У него был рыжевато-коричневый мех, чёрные уши, белый кончик хвоста и светлое брюхо. А самое интересное, он лаял как собака. Мех у этих лисиц порадовал моряков. Местные лисицы не очень то и боялись людей, подходили близко и частенько таскали отбросы, особенно внутренности и останки морских тюленей на которым охотились путешественники. Решено было поймать несколько лисиц и взять их живьём с собой. Лисиц в количестве пяти особей поймали и посадили в клетки. Острова назвали Келб — "собачьи" и также установили знак "Владения Тал Нофсинхара".

Единственный уцелевший корабль с отъевшейся командой взял курс на восток и вскоре поймал попутный ветер и с тем же течением Западных ветров устремился к Африке. Вскоре уходящее на север холодное Бенгельское течение начало относить их с курса на восток, но вёсла и косые паруса помогли Магону и в 114 году до н.э. он достиг западного африканского берега, впервые совершив кругосветное плавание. Они вышли севернее Оранжевой реки и опознав берег, вынуждены были уже знакомым путём возвращаться на юг вдоль побережья. В Тал Нофсинхаре они были встречены как герои.

Новость о чудесном плавании кораблей Магона вокруг света, об открытых островах и чудесных собаках с красивым мехом мигом облетела Союз. Знаменитые учёные географы, инженеры-кораблестроители и просто любопытные ехали посмотреть на корабль с дополнительными переборками, на диковинных собак.

Авторитет Магона, а вместе с ним и Тал Нофсинхара поднялся нанедосягаемую высоту. Итогом чего стало назначение его командующим объединённых военно-морских сил Союза. Должность почётная и важная, но в военное время когда военные корабли выделяют союзники, а в мирное время эти самые корабли в основном сидят себе на обустроенных базах и грабят помаленьку соседние страны из спортивного так сказать интереса. В основном корабли были на Дальних островах, откуда удобно и недалеко до богатых индийских берегов и в портах по западному побережью Красного (Эритрейского) моря. Ведь в Египет уходит важнейшая транспортная артерия по которой уже идут товары и из далёкой империи Хань.

Итоги посольства в Китай.

А посольство Союза тем временем достигло пределов империи У Ди в 117 году до н.э. и остановилось в первом же прибрежном городе надолго остановилось под предлогом того, что император не разрешал им двигаться дальше, а значит они из уважения к нему дальше и не двинуться. На самом деле никаким уважением тут и не пахло, нужно было выучить чужой язык, чтоб хоть немного понимать оппонента и навести справки о местных обычаях, законах, влиятельных людях.

К изумлению ханьцев весь флот разгрузился, погрузил шёлк, чай и ушёл, оставив товары и послов в чужом городе. Ханьцы не предполагали, что следом, с итервалом в месяц, уже вышел следующий караван судов и готовился третий.

Послов сочли вежливыми, а те между тем рассыпались по всему ханьскому городу, веселя горожан своими смешными одеяниями. Как заметили ханьцы послы были одеты совершенно по разному. Более того, они отличались цветом кожи, волос, у некоторых были бороды у других они не росли. Изъяснялись они на одном языке (по договорённости на тирянском). Всюду, где появлялись, они нюхали, пробовали, брали в руки всё, что им попадалось на глаза. Тыкая в вещь пальцами, пытались выведать, как это называется по ханьски. Вскоре они наменяли на свои товары связки местных денег и обвешанные ими скупали всё, что им нравилось, при этом, не зная цен, жутко переплачивали. Вскоре чужеземцам предлагали совершенно никчёмные вещи по абсолютно астрономическим суммам.

Но чужеземцы учились быстро. За монеты они с разрешения местного управителя купили себе несколько рабынь-китаянок и процесс изучения языка пошел ещё быстрее. Каждый вечер, собираясь вместе, они узнавали новые слова и предметы, и скурпулёзно сравнивали цены. Не прошло и месяца со дня прибытия, а всучить что-либо бесполезное чужеземцем стало проблематично. С пятое на десятое они уже могли торговаться и объяснять, что они хотят.

Пришло официальное разрешение от императора о посещении столицы и отряд воинов в качестве почётной охраны. На следующий день в город вновь прибыла огромная флотилия кораблей и нагрузившись китайскими товарами и отчетами шпионов, отплыла обратно. В этот раз кроме чая и шёлка на корабли погрузили раскладные зонтики, китайские колокола и колокольчики, гонги, лекарство из корня жень-шень, а также семена проса и чумизы, множество местных лакированных изделий и изделий из металла.

Посольство же, нагрузившись подарками, медленно последовало в столицу могучей империи Хань. Шествие было пышно обставлено. Проходя мимо какого-либо селения, чужеземцы обязательно оставляли на память какую-нибудь заморскую диковинку или монеты круглой формы и без дырочек. Почти каждой девушке, женщине и даже девочке чужеземцы дарили стеклянные бусы. Теперь они прекрасно разбирались в сложной иерархии ханьцев и конечно богатые ханьцы получали не дешёвенькие стеклянные бусины, а кувшины заморского вина, пифосы масла, кожаные сапоги, или ковер ручной работы. К каждому пытались подобрать свой ключик, старались удивить и расположить к себе. Слух о чудесном посольстве опередил само посольство на многие дни пути и поглазеть на неведомых людей, съезжались и сбегались люди со всех окрестностей.

Наконец, достигли столицы империи и здесь сквозь толпы любопытных, охрана с трудом прокладывала дорогу чужеземцам. Послам выделили несколько дворов и те тут же развернули бурную деятельность. На придворных и хоть сколько-нибудь влиятельных людей обрушился буквально дождь подарков. Мгновенно весь двор переключился на чужеземных послов. Один из принцев получил абсолютно чёрную наложницу в подарок. Другой получил чистокровного арабского скакуна. Теперь в ход шли наркотики, деньги, драгоценности, заморские благовония и курения, а также заморский напиток кофе, который дарили уже прожаренным и размолотым. Мало того, что кофе считался напитком освежающем мозг, он использовался в качестве гадания (по кофейной гуще). Поэтому дарители при дарении делали загадочные лица. Шкуры заморских животных тоже шли в ход. Дарили даже огромных залитых в воск мадагаскарских бабочек (кстати, самых больших в мире) и орхидеи (которых на Мадагаскаре более 1000 видов).

В общем, к моменту встречи с императором о послах Союза сложилось весьма благоприятное впечатление при дворе.

Императору поднесли просто бесценные подарки, чего стоил только золотой трон, инкрустированный слоновой костью и драгоценными камнями. Ювелирные украшения для императора просто подарили в нескольких сундуках. Кофе дарили целыми мешками с сахаром и специями.

Гвоздём программы стал разноцветный попугай, которого успели научить кричать на ханьском "Слава императору!". Естественно попугай сидел в золотой клетке и вызвал невольную улыбку у императора и придворных.

Послы всячески подчеркивали свою заинтересованность в торговле с ханьцами. Интересовались, какие именно товары необходимы Китаю. Также они приглашали ханьцев к себе в гости и просили оставить своих учёных мужей при дворе императора, для обучении языку Хань их обычаям и главное и самое важное их медицине, которая вызывает удивление. Также они просили приставить к ним учёных китайских мужей для путешествия внутри империи Хань и сбора диковинок.

Больше всего как оказалось ханьцев интересовали боевые слоны и особенно лошади. Вскоре основная часть посольства ушла обратно на побережье и оттуда на кораблях в Союз.

В Китай по отчетам послов выгодно было ввозить сахар, кофе, так как их у ханьцев не было. Выгодно было ввозить папирус потому как бумагу они еще не изобрели и писали на деревянных дощечках, которые потом связывались вместе. Одна книга бывало занимала целый воз. Писали и на шёлке, но это было очень дорого и писались на шёлке императорские указы. Можно было ввозить вино, как виноградное так и пальмовое, ценилось серебро и золото. Знали толк в драгоценностях и жемчуге. Хорошо шли благовония и пряности. Высоко ценились редкие сорта древесины. Ткани и рис ввозить не стоило, этого было полно. Можно было ввозить оливковое масло и не стоило ввозить металлы и соль — в империи Хань была монополия на металлургию и солеварение.

На обратном пути была куплена у крестьян рядовая сеялка, в городе было куплено несколько воздушных змеев и приобретен снятый с вооружения ритуальный кинжал-топор Гэ. Вообще качество вооружения и обилие в империи чугуна и стали неприятно поразило союзников. Пока одни торговали, другие веками воевали и совершенствовались в военном деле. В качестве заморской диковинки была приобретена и странная чашка, предназначенная для гадания. Странность заключалась в том, что ручка чашки всё время указывала точно на юг.

"Этот инструмент похож на ложку, и когда его кладут на тарелку на земле, его ручка указывает на юг" - Ван Чун.

По итогам посольства были выяснены цены на китайские и союзные товары внутри империи. Начали завязываться связи с нужными людьми при дворе императора. Воздушный змей и странная чашка были отданы на исследование учёным, кинжал-топор отправился в Хадид. А рядовая сеялка в Генб Таттрик. Учёным и шпионам было дано задание, разгадать секреты производства ханьцами чугуна и стали и вообще всё, что касается ведения боевых действий должно было быть выяснено и секреты должны быть добыты и вывезены в Союз. Но главным заданием конечно было выведать секрет производства шёлка.

Побочным эффектом от "китайской лихорадки" стало налаживание торговли с производителями специй. К острову трёх рек стали подплывать местные торговцы с грузом специй и других местных товаров и выменивать их на нужные им товары. Высадившиеся на остров военные в ускоренном темпе возводили укрепления вокруг торгового поселения.

Период шёлковых войн

В 114 г. до н.э. союзники удивили ханьского императора вновь. Узнав, через послов, о войне с прибрежным царством Южное Юэ, решено было показать ханьцам свою силу, а заодно и пограбить.

Началось всё с того, что в империю не пришел очередной караван кораблей. Никто и не расстроился, ведь караваны судов задерживались и ранее из-за ветров, нападения пиратов и прибрежных народов и поломок в пути. Но дни шли, а корабли не показывались. Чужеземцы же никакого беспокойства не проявляли, жили себе в отдельных домах, и занимались своими делами. Дела у них были в основном торговые и представительские, то бишь, ходили в гости и завязывали знакомства и связи в обществе.

А в это же самое время на побережье царства южного Юэ недалеко от Гуаньджоу высаживались тяжеловооруженные гоплиты и лучники. Всего высадилось около 20 тысяч воинов. Для такой оравы по всему пути следования пришлось закупать рис и делать другие запасы продовольствия. Мало того на одном корабле путешествовал боевой слон. Ведь надо же было проверить как они (слоны) переносят длительные путешествия. На каждой остановке слона выводили гулять и кормили как на убой. Корабль напоминал огромный склад сена и овощей. Слона весь путь обливали морской водой и натирали шкуру маслом. В общем тяготы плавания скрасили повышенным комфортом обслуживания. Несмотря на все усилия команды на китайский берег слон сошёл очень, очень и очень злой, что и сказалось в первой же битве. Конницу решили не перебрасывать, т.к. использовать вымотанных долгим морским путешествием лошадей вряд ли было возможно, а поход намечался молниеносный и вглубь Юэ решили не соваться. Также не брали тирянских "легионеров". Решили ограничиться александрийскими и диоскоридскими гоплитами и тирянскими и анталоатрскими лучниками. Также в качестве вспомогательных отрядов на берег сошла и часть команд кораблей из абордажных команд. И конечно с собой притащили в разобранном состоянии баллисты и катапульты. Ведь чем то надо было брать города.

Юэ бросили против морского десанта быстро собранную армию и проиграли сражение. Профессиональные лучники выкашивали немногочисленную конницу и колесницы. Против юэйской пехоты была развёрнута фаланга, о которую волны атакующих безуспешно разбивались. И наконец, итогом битвы стало эффектное появление огромного забронированного чудовища и орды варваров с брызжущими кровью ртами.

Слон тяжёлым волноломом, сметая всё на своём пути, вбежал в ряды пехоты юэйцев, разбрасывая людей как тряпичные куклы, за ним еле поспевая с кривыми мечами — махайрами и кописами валили абордажники. На дрогнувшую в ужасе массу пехоты шагнула фаланга, а как только началось отступление, рухнула целая туча стрел, выпущенная лучниками, последние следовали неотступно за фалангой, добивая раненых.

Копи?с (греч. ?????) — изогнутый вперед меч с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия, предназначенный в первую очередь для рубящих ударов. По-гречески ????? означает "рубить, отсекать".

Другим словом, обозначающим такой же изогнутый меч, является махайра (махера) (греч. ???????), то есть нож в современном греческом. Это слово в античности широко применялось к обозначению всяких режущих предметов, от бытовых ножей до мечей римлян.

"Для нанесения вреда противнику мы более предпочитаем кривую саблю (????????), чем прямой меч (?????), потому что для всадника с высокого места удар саблею (?????) удобнее, чем удар мечом" -Ксенофонт

Римские солдаты заимствовали иберийский копис после войны с Ганнибалом, и приняли его на вооружение под названием "gladius hispanicus", то есть испанский меч, и только в XIX в. "испанский меч" получил название фальката (falcata) с легкой руки одного из переводчиков с латинского, который неправильно применил слово falcatus, то есть в переводе с латинского "изогнутый как серп". Древние испанцы достигли совершенства в ремесле ковки фалькаты. Иберийские оружейники во II в. до н. э. проверяли качество стали таким образом: клали меч плашмя себе на голову и сгибали так, чтобы оба его конца касались плеч. При отпускании меч должен распрямиться без последствий. Хотя оружейники повторяли этот трюк многократно, меч всегда восстанавливал форму

Римская кавалерия, вооруженная "испанской саблей", при завоевании Македонии в конце III в. до н. э. неприятно поразила македонских солдат.

"Филипп [македонский царь Филипп V] обратил особое внимание на похороны людей, павших в стычке кавалерии, и приказал их тела принести в лагерь... Зрелище похорон должно было пробудить в солдатах боевой пыл и готовность не щадить своей жизни, а вместо того преисполнило их страха и уныния. До сего времени приходилось им видеть лишь раны от дротиков или стрел, изредка — от пик, да и воевать привыкли они только с греками и иллирийцами; теперь, увидев тела, изуродованные испанскими мечами, руки, отсеченные одним ударом вместе с плечом, отрубленные головы, вывалившиеся наружу кишки и многое другое, столь же страшное и отвратительное, воины Филиппа ужаснулись тому, с какими людьми и против какого оружия придется им иметь дело." -Тит Ливий

Поражение южноюэйского войска было сокрушительным. Основная масса пехоты была перебита и только те, кто имел лошадей, смогли оторваться от преследования. Лёгкая пехота преследовала разбегающихся солдат на протяжении суток, а затем победители занялись грабежом округи и штурмом городов. Деморализованные юэйцы не смогли оказать должного сопротивления. Опустошив побережье царства, союзники погрузились на корабли и также неожиданно исчезли в море. А наступающие ханьцы начали узнавать ужасы об орде людоедов с бронированными чудовищами, которые появились из моря и начали убивать и пожирать жителей царства Южное Юэ.

Вскоре навстречу наступающим войскам появились и первые беженцы. Со стороны моря и впрямь к небу тянулись жирные столбы дыма. Прибрежная полоса представляла безлюдную пустыню, города были разграблены и сожжены, а население исчезло. Но как гласит непреложный закон сохранения материи: "Ежли где-то что-то убыло, то где-то столько-же и прибыло". В империю Хань хлынул поток рабов. Корабли приходили почти каждый день, выгружали свежие партии рабов и тут же уходили за новыми. Вот через них то ханьцы и узнали, кто им помог, ударив в спину царству южное Юэ. Послы подтвердили, что это их рук дело, они убедили своих правителей напасть на побережье царства Юэ, чтобы помочь ханьцам в войне. И тут же от лица Союза подарили императору ни много ни мало 50 тысяч рабов юэйцев. Дело в том, что на побережье за рабов никто хорошей цены уже не давал, невольничий рынок был перенасыщен сверх всякой меры, а тащить рабов на Красный остров за тридевять земель никто не собирался. Конечно, знатных и красивых уроженок царства южное Юэ на корабли погрузили, хотя бы потому, что пьяным воинам в долгом плавании обратно надо было чем-то заниматься. Опять же знатных красавиц могли купить богатые покупатели как экзотическое пополнение гарема. Но не всех везли на продажу, часть везли специально на Красный остров по заказу тирянской разведки. Ведь ткачеством занимаются женщины и девушки, значит, чем знатнее дама, тем больше шансов, что именно она занимается производством шёлковых тканей или знает как и где их производят. К сожалению, дамы не удовлетворили интерес разведчиков и несли полнейшую чушь о червях и деревьях.

Китайский император был удивлен внезапным вторжением западных варваров, но виду не показал, наоборот поблагодарил Союз за сотрудничество и в ответ осыпал послов дарами. Только уже через несколько дней послы наблюдали маневры ханьской армии. Император решил испугать пришельцев своей военной мощью. Шпионы были только рады такой возможности и отметили, массовость армии и её специализацию на войну с кочевниками. А значит лучшие войска на западе страны, а огромное побережье на востоке защищают разрозненные гарнизоны весьма посредственного качества.

Искренний интерес чужеземцев вызвали арбалеты и требучеты. Пришлось императору подарить один арбалет. Конструкция же тягового требучета сразу засела в мозгу, сопровождавших посольство учёных и вскоре в виде чертежа с комментариями ушла с первым же судном в Союз. Туда же уплыл и подаренный императором арбалет.

И то и другое военных и учёных очень заинтересовало. Требучет послали сразу на доработку в тирянские "сады мудрости", а арбалет развинтили на составные части скопировали каждую десять раз и собрали одиннадцать одинаковых арбалетов-близнецов. Далее наготовили арбалетных болтов, пригласили лучников и устроили испытания нового оружия. В результате оказалось, что скорострельность и дальность у арбалета оставляла желать лучшего, а вот пробиваемость на близком расстоянии за счёт тяжести стрелы была лучше, чем у стрелы лука. Плюсом арбалета было также то, что стрелы для него не были индивидуальны, их можно было штамповать и заготавливать впрок, также от числа выстрелов не зависело качество стрельбы. Тренированные лучники, в конце концов устают, а механизмы арбалета нет. Стрельбе из арбалета можно быстро научиться и из него может выстрелить даже ребёнок и женщина, да и любой не подготовленный человек. Отсюда решено было, что арбалеты хорошо применять при защите крепостей, как крепостное оружие, а также при ближнем бое против противника в доспехах.

Хадидские мастерские начали выпуск "ханьских самострелов" и первыми с ними познакомились арабы, когда начали штурмовать диоскоридские колонии на юго-западном побережьи Аравии. Также стали выпускать и топоры-кинжалы, которые называли "ханьскими топорами".

Вообще чем дальше пробивались ханьцы на юг, тем ближе и безопасней было плыть союзным кораблям и было принято решение и впредь способствовать, таким образом, торговле.

113 г. до н.э. Югурта в Нумидии вторгся во владения своего брата Адгербала и осадил его столицу. Эти события положили начало Югуртинской войне.

113 г. до н.э. Ханьские войска покоряют Южное Юэ.

112 г. до н.э. Римский Сенат пытался замять дело, но под угрозами трибуна он объявил войну Югурте. Войско переправлено в Африку, но его командующий (подкупленный) заключил почётный мир.

112 — 109 — Покорение У-ди государств Наньюэ (Намвьет) и Миньюэ и ряда племён на юго-западе. На отвоёванных у тибетцев-кянов землях китайские власти учреждают область Аньдин.

Одна за одной следуют вторая и третья шёлковая война. Обосновавшись на острове Хайнань, Союзники наращивают своё военное присутствие, становясь для прибрежных царств "бичём божьим". Вообще это период кровавых войн. Союзники яростно защищают свои интересы и сражаются практически по всему южному морскому шёлковому пути. Одновременно продолжалась война в южной Аравии на суше, в юго-восточной Индии на море. Крепость-колония на острове трёх рек постоянно подвергалась нападениям местных правителей, да и сами корабли караванов нередко становились объектом нападения, потому как по меркам местных были набиты невиданными сокровищами под завязку.

В конце концов до императора У Ди дошли сведения о шпионских кознях союзных послов и попытках выведать секреты в военном деле и шелкопрядении. Вновь завоёванный город Гуаньджоу был выделен союзникам для торговли, а по империи они теперь передвигались только в сопровождении охраны.

Но шпионы, на то и шпионы, чтобы шпионить. Ими были завербованы жители поднебесной. Ведь в руках союзников теперь были и местные деньги и деньги немалые. Более того, узнав про китайскую систему экзаменов при приеме на должность, тирянская разведка стала делать ставку на молодых никому не известных крестьян, которым оплачивалось учение взамен на будущие услуги.

109 г. до н.э. — Экспедиция в Африку Метелла и его помощников Рутилия Руфа и Мария. Метелл реорганизовал армию. Взятие римлянами Замы и Талы.

109 до н.э. — Поход китайцев в Северную Корею. Осада столицы Чаосяни.

Послы вовремя узнали о войне, но не зная где находится эта страна, помощь оказали только посылкой инженеров и боевых камнеметательных машин — баллист.

108 г. до н.э. — Крупная победа римлян над Югуртой при реке Муфуле. Отличился Марий. Союз Югурты с Бокхом. Марий прибыл в Рим и стал резко критиковать Метелла, его избрали консулом.

108 г. до н.э. — Клеопатра III возбудила народ против Лафура. Птолемей бежал. Царём был избран прибывший с Кипра Александр. Клеопатра разлучила Лафура с Селеной, которую отдала в жены Антиоху Кизикену. Птолемей отправился на Кипр.

108-89 гг. до н.э. — Царь Египта Птолемей X Александр (ум. после 89). Сын Птолемея VII и Клеопатры III.

108 г. до н.э. Поход китайцев в бассейн реки Тарим.

108 г. до н.э., лето — В результате внутренних распрей убит правитель Чаосяни. Столица сдаётся китайцам. Чаосянь присоединена к Китаю. На её территории образовано четыре области, в том числе Накран (Лолан) с центром в Пхеньяне.

108 г. до н.э. Китайская карательная экспедиция на Шаньшань и Гуши.

В этом году целая боевая эскадра союзников появляется восточнее Индостана и в нескольких кровопролитных сражениях разбивает флот индийских государств, расположенных на восточном побережье Индии. На какое-то время севернее Тапробаны устанавливается относительная безопасность для судоходства.

107 г. до н.э.

В Боспорском царстве произошло большое востание рабов под предводительством Савмака.

Марий встает во главе римских войск в Африке. Победа Мария над Югуртой и Бокхом при Цирте. Союз с гетулами.

Войско Диофанта в Крыму. Взятие Феодосии и Пантикапея. Подавление восстания Савмака.

Ханьские власти заключили мир с кянами (тибетцами).

106 г. до н.э. Несколько успешных походов Мария. Разгром Югурты.

Трудности тирянской разведки (намбер ту)

— Задница Мелькарта!!! — ругался про себя Табнит. Он, коренной тирянин, получивший лучшее образование. Умнейший и образованнейший из всех своих сверстников. Знающий несколько языков. Специально обучавшийся в Новом Вавилоне восточным языкам.

— Проклятый желтозадый узкоглазик! — продолжал ругаться он чуть ли не вслух. Пробираться тайно на Тапробану под видом буддиста-паломника, а затем проводить ряд блестящих тайных операций в южной Индии и наконец добраться до далёкой Ферганы и вписаться в здешнюю жизнь и политику ради одного единственного напыщенного болвана.

— Зачем я изучал сотни способов убийства, яды и противоядия?! — продолжил самобичевание мнимый старец с фальшивой бородой и грязной одеждой. Ведь мог бы остаться при дворе Антиалкида в Таксиле. Нет, потянуло же его на север. А ведь в Новом Вавилоне в доме ростовщика из уважаемой в финансовых кругах семьи его ждал неограниченный кредит. Можно было завести семью, купить дом даже в столичном Тире. И наслаждаться всеми благами цивилизации. А вместо этого, он тащится к берегу моря через горные перевалы и пустыни, тащя на привязи вонючего осла с поклажей ещё более омерзительной.

— Сам дурак и имя у тебя дурацкое Чэ Лин, глядя с ненавистью на спину привязанного посла, думал Табнит. А ведь как хорошо устроился под видом заморского купца. И какие там были танцовщицы. Табнит со всей силы пнул под зад заоравшего осла.

— Ради этого идиота, пришлось рискуя жизнью резать и давить собственными руками два десятка стражников Ферганы! — шпион был на грани нервного срыва.

— Нет ну каков наглец, появиться джин знает откуда и потребовать покорения своему божественному императору, да будет у него чирей на пятке! — лжестарец остановился и распахнув полы халата помочился чуть ли не на спину притороченному пленнику.

— Но приказ есть приказ, им там в Тире виднее с горы то — продолжал думать Табнит, — хотя могли бы и его мнения спросить, он то уже давно пропитался пылью Азии, а они только чернилами приказов в своих роскошных дворцах. Он опять вспомнил глаза стройных танцовщиц и со вздохом поплёлся по старой караванной тропе.

Исчезновение ханьского посла из охраняемого зиндана в самом центре Ферганы, да еще и массовое профессиональное убийство стражников всполошило всё царство. На уши были поставлены все и вся, но таинственный отряд убийц-похитителей испарился как вода на песке пустыни в полдень. Посланные в разные стороны отряды возвращались ни с чем. Правитель был в дикой ярости. А меж тем один из талантливейших шпионов Союза доставил таки ханьского неудачливого посла к берегу Индийского океана, где их уже поджидало быстроходное судно. Далее Табнит отправился в месячный отпуск в окружении китайских девушек изучать язык Хань, а посла взяли в жёсткий оборот тирянские мастера разведки. Его возили по всему Союзу и не переставали удивлять и поражать. Больше всего его старались поразить мощью флота союзников и количеством городов и населения. В каждом городе его встречали толпы народа, он долго путешествовал по суше и по морю.

По прошествии месяца, посла познакомили с окитаеным Табнитом и рассказали душещипательную и героическую историю его освобождения из лап кровожадных ферганцев. За освобождение посла дружественного государства Табниту, по просьбе Чэ Лина, было предоставлено почётное гражданство (хотя он и так был гражданином Тира по праву рождения). А дальше он играл роль человека никогда в Союзе не бывавшего и ничего о нём не слыхавшего. Роль сердобольного купца-простофили, невольного спасителя ханьца, Табнит играл лучше, чем профессиональный актер тирянского театра. Он насмешил всех, испугавшись до икоты маленького хамелеона. И напугал, когда полез купаться в реку кишащую крокодилами. Ну откуда азиатский купец мог знать про здешних крокодилов. В конце-концов ханьский посол взял его под свою опеку, очень уж его спаситель был неприспособлен к жизни в Союзе.

В Союзе жить он не мог, обратно в Азию ему было опасно возвращаться и Чэ Лин взял своего нового подопечного с собой в поднебесную. От нового подопечного был и толк, он отлично разбирался в двух вещах: в лошадях — потому как в Фергане именно ими торговал и в женщинах — потому как...по мнению Чэ Лина мозги у него, если и были, то располагались ниже пупка.

И в империи Чэ Лин постоянно брал с собой своего спасителя. Тот стал его тенью, собутыльником, товарищем в ночных похождениях. В общем рожа Та Нита, так его звали ханьцы настолько примелькалась в доме посла и при дворе императора, что на него обращали внимания не больше чем на вазу. А между тем шли годы и иногда дружище Та Нит проявлял странность. Например, посланец союза Адамет очень любил каллиграфию ханьцев и выпросив кисточку и тушь принимался малевать иероглифы на стенах своего дома. Иероглифы его ханьцы не понимали совершенно, они были неправильные и совершенно у того не выходили, даже мальчишки над ним смеялись и посланец приказывал слугам через некоторое время смывать написанное со стен. Но был в столице один человек, который прекрасно понимал эти знаки забытого языка, которым владели в Вавилоне. И этим человеком был простачок и жуткий бабник Та Нит. А иероглифы содержали в себе приказы, имена завербованных агентов, места явочных домов.

Вскоре Та Ниту нашлось дело, он был должен вместе со своим господином инспектировать кавалерийские части и осматривать состояние лошадей. И тут он проявил служебное рвение. Пока его господин квасил с офицерами вино. Его друг лазил по стойлам, осматривал копыта и зубы, мял в руках навоз и злые языки утверждают, что и под хвост лошадям заглядывал. Зато отчёты господина Чэ Лина под диктовку Та Нита поражали чиновников своей скурпулёзностью, он не только указывал на мельчайшие недостатки в уходе за лошадьми или их упряжью, но и давал советы по лечению той или иной конкретной лошади или коня. Вскоре его уже специально приглашали туда, где нужен был специалист по лошадям.

Однажды дело коснулось качества подков и гвоздей к ним и Чэ Лина с Та Нитом провели в соответствующую мастерскую и показали весь процесс. Та Нит и тут оказался на высоте и посоветовал в разных местностях использовать разные виды подков и соответственно оставался на производстве до тех пор пока не получил требуемую форму подковы.

А спустя несколько месяцев в далёком южном городе Хадид по чертежам и комментариям Табнита начали строить первую доменную печь с дутьём, вагранку и кричный горн, также был досконально описан шпионом и внедрен кузнечно-пудлинговый процесс. Со временем данные нововведения повысили количественно и качественно производство чугуна, ковкого железа и стали в Союзе. Вернее в Хадиде, который превращался в общесоюзную оружейную мастерскую.

Та Нит же внезапно воспылал чувствами к ханьским девушкам, занимающимся шелкоткачеством.

А пока союзники укрепляют форпосты вдоль южного шёлкового пути и наращивают объёмы торговли, заодно выведывая секреты ханьцев, мир не стоит на месте.

105 г. до н.э.

Югурта бежит к Бокху. В переговорах с Бокхом участвовал Сулла, который добился выдачи Югурты с детьми. Конец Югуртинской войны.

Часть Нумидии отдана Бокху, часть — нумидийскому князю Гауде.

В Битве при Араузионе римское войско терпит сокрушительное поражение от кимвров и тевтонов. Начало войны с германскими племенами.

Во главе армии поставлен Гай Марий. Военная реформа. Переход к наёмной армии.

104 г. до н.э.

1 января — Римский консул Гай Марий проводит по Риму пленного царя Нумидии Югурту.

Восстание в Испании во главе с разорившимся всадником Титом Веттием, принявшим титул царя. Подавлено.

Восстание рабов на Сицилии во главе с Трифоном и Афенионом. Поражения в борьбе с рабами претора Лукулла и претора Сервилия.

Неудачный поход китайских войск Ли Гуанли в Фергану. Одной из целей похода было добыть "Небесных лошадей" (Аргамаки).

Китайская армия, посланная помочь великому дуюю, сдалась хуннским войскам. Хунну совершают набег на Китай.

102 г. до н.э.

У впадения Изеры в Рону тевтоны три дня штурмовали укреплённый лагерь Мария, но были отбиты. Тевтоны потянулись к югу и растянулись, Марий атаковал их. Разгром тевтонов армией Мария в битве при Аквах Секстиевых (Нарбонская Галлия). Уничтожение племени тевтонов.

Кимвры проникли в Италию, римские отряды бежали перед ними. Кимвры заняли левый берег По. Кимвры победили консула Квинта Лутация Катула в долине Адидже.

Римляне ведут морскую войну с пиратами.

Поход китайских войск Ли Гуанли на Фергану. Безуспешная осада столицы Эрши. Заключение торгового договора. Фергана признает свою зависимость от Китая. Ли Гуанли добыл Аргамаков для китайской армии. Китайцы взяли Коканд.

Китайцы возводят несколько крепостей в степи за Стеной. Хунну вскоре уничтожают крепости.

101 г. до н.э.

Победа Мания Аквилия в битве у Мессаны против восставших рабов под командованием Афениона. Жестокое подавление восстания на Сицилии в следующем году.

Новый промысел

Тал Нофсинхар оставался на периферии Союза и постепенно пришел бы в варварство, если бы не неуёмная энергия его жителей, которым изначально не сиделось на месте.

После плаваний Магона каких-либо прибыльных заокеанских земель и сокровищ не было найдено и колонисты встали перед вопросом как жить дальше. У них было сельское хозяйство, но продать, то же вино дороже, чем вино с Красного острова они не могли. Ежегодные плавания за золотом в Гвинейский залив позволяли чеканить золотую монету, но она уходила быстрее, чем приходила и колония вновь оказывалась на голодном пайке. И тут его величество случай вмешался в судьбу Тал Нофсинхара в виде выбросившегося на берег прямо перед городской пристанью южного кита.

Мелькарт подарил горожанам около 80 тонн мяса и жира! А еще он подарил уникальный и очень ценимый товар — китовый ус. Нельзя сказать, что поселенцы были избалованы мясом. Кита быстро обглодали до косточки.

До середины XIX века китовый ус благодаря своей гибкости, упругости и прочности использовался для тех же целей, для которых ныне применяется сталь.

Южные киты приплывали к южноафриканскому побережью с июня по ноябрь. Именно в эти месяцы лёгкие лодчонки нофсинхарцев выходили теперь на китобойный промысел. Это был опасный труд, но он выковывал особый род людей — отчаянных моряков-китобоев. Теперь загарпуненные туши тащились к берегу и там разделывались, мясо в основном съедалось, ус шёл как ценный товар для торговли, остатки же шли для вываривания китового жира — ворвани.

Первыми начав промысел китов, нофсинхарцы в результате очень быстро практически монополизировали данный вид деятельности.

Этот промысел требовал массовых усилий и одиночки им заниматься не могли. Также требовалась сноровка, гарпуны, лини и суда. Для выварки ворвани требовались топки. Разделывать китов надо было быстро, иначе они протухали. Всё это в совокупности и помешало заняться другим в этом промысле и конкурировать с нофсинхарцами. Для перевозки китового жира на продажу требовались бочки и суда. Соответственно появилась постоянные верфи, занимавшиеся строительством судов и их ремонтом.

Именно с момента начала китобойного промысла колония стала процветать. Так как гарпунных пушек, гранат и быстроходных паровых судов у новсинхарцев не было, их промысел большого значения для общей численности популяции южных китов не имел.

Появление нового материала и товара повлияло на экономику Союза лишь с благоприятной стороны. Так, используя китовый ус, стали изготовлять лёгкие кожаные доспехи повышенной прочности. Китовым жиром, как самым дешёвым маслом стали заправлять светильники. Китовый ус сам по себе стал продаваться как товар в Египет, далёкий Китай и другие страны, в которых торговали купцы из Союза.

Кровавый год

99 год до н.э. стал поистине кровавым годом для Союза, местные южноазиатские пираты и царьки объединившись, стали нападать не на отдельные корабли, а уже на караваны. Тактика была проста. Часть кораблей связывали караван боем, чтоб корабли не могли оказать помощи друг другу, а затем все усилия пираты сосредотачивали на нескольких кораблях, которые брали на абордаж. У острова трех рек не было боевых кораблей и помочь торговым судам гарнизон тамошней крепости не мог. Перебросить боевые триеры через открытый океан было слишком рискованно, до поры до времени хватало усиленной корабельной команды на торговых судах. Но теперь врагов было слишком много и ни меткие лучники, ни применение арбалетов, ни усовершенствование доспехов не помогало. Маршруты караванов были известны, примерное время прохождения тоже. Кровавая плата за товары становилась всё дороже и дороже. Решено было строить боевые корабли у крепости на острове трех рек и на Восточных островах.

На какое-то время торговля с Ханьской империей была приостановлена. Послы при дворе императора поднебесной заранее предупредили имперцев, причину обрисовали скучную, мол на рынке произошел переизбыток товара, цены на него падают, потому решено попридержать товар, а заодно и подремонтировать торговый флот.

А в это время к берегам Восточных островов срочно перебрасывали мастеров-корабелов, инструменты, свежие гарнизоны солдат-наёмников и провиант. Строились крепости, исследовался и метился бакенами фарватер островов, строились верфи, кузницы, склады для товаров, провианта, казармы для солдат. Всё это хозяйство обносилось стенами, с рвами и валами.

Тем временем пираты, не дождавшись очередного каравана, решили разграбить склады крепости на острове трех рек. Наёмникам гарнизона отступать было некуда и они дрались с яростью обреченных. Штурм следовал за штурмом, полуголые азиаты с одними кривыми ножами в зубах лезли на стены тысячами и тысячами же избивались. Гарнизон был готов именно к такому сценарию атаки. Склады ломились от провианта и приготовленных для отбития атак метательных снарядов. Атакующих выкашивали градом стрел и арбалетных болтов. Лезущих на стены, встречали кипятком и камнями. Единицы достигали верха крепостных стен, чтобы тут быть убитыми в короткой схватке с профессиональными рубаками-наёмниками.

Спустя два года на Восточных островах была построена более-менее приличная эскадра боевых кораблей. Эскадра пошла впереди большого каравана и внезапно атакованные пиратские корабли шли на дно один за другим, протараненные боевыми триерами. Дойдя до острова пяти рек, эскадра дождалась каравана, на котором пришли наёмники для смены гарнизона и после ухода каравана в империю Хань на острове стала быстро строиться верфь для починки и строительства боевых и торговых кораблей. А боевая эскадра стала страшным сном местных жителей.

Чужаки вели себя дерзко и нагло, всё, что плавает они топили в местных водах. Все поселения на берегу атаковывали и сжигали дотла. Пойманных забивали в трюмы кораблей и продавали в империю Хань. Вскоре местные жители поняли, что пора договариваться с чужаками, иначе полоса безлюдной местности будет только увеличиваться.

Чужаки наложили тяжелую дань товарами и рабами, но как только один из местных царьков разграбил выброшенный бурей на берег торговый корабль чужаков, всё повторилось снова. Запылали прибрежные поселения, хищные триеры засновали меж островов. Зазвенели тетивы дальнобойных анталоатрских и сакалавских луков. Чёрные слобы дыма, то тут, то там поднимающиеся в небо рассказывали об очередном набеге чужестранцев. Голову злополучного царька в конце-концов принесли на золотом блюде и вернули все разграбленные товары с корабля.

Дань была увеличена и морской торговый путь в империю Хань полностью восстановлен.

Ханизация

До начала торговли с империей Хань в Союз попадали две религиозно-этические школы буддизм и индуизм, но попадали они в основном периодически и большинство их носителей были рабы. Мало кто интересовался мяслями рабов, еще меньше людей пытались понять эти школы и наконец, сами священные тексты оказались труднопереводимы и ещё более трудночитаемы и понимаемы.

Теперь в процветающей и мощной империи Союз был хоть и равным, но берущим, догоняющим соседом. Как только первые представители союза — шпионы, торговцы, послы, ученые начали изучение ханьского языка они окунулись в китайскую культуру и всё больше и больше черпали из данного источника. Вначале интерес был к чисто практическим делам и материям, но чем глубже овладевали люди языком и знаниями, тем больше проникались двумя течениями Даосизмом и Конфуцианством. Ранее ни с чем подобным союзники просто не сталкивались. Эти два течения как бы противоречили друг другу, но в то же время и дополняли.

В философских размышлениях китайцы выработали метафи­зические понятия, с помощью которых они по-своему постигали жизнь мироздания. Три важнейших понятия, помогут нам осмыслить два крупных религиозно-философских те­чения: конфуцианство и даосизм.

• Дао — это образ существования мироздания, его глубинный закон, неопределимое начало, гармония и путь жизни.

• Ян и Инь — это две противоположные и дополняющие друг друга силы. Ян выражает свет, начало положительное, муж­ское, сильное, творческое, верх (небо), движение, разум­ность. Инь, напротив, является выражением тьмы, началом отрицательным, женским, слабым, низом (земля), спокой­ным, созерцательным.

Одно дополняет другое так, что этим достигается гармония все­ленной. Такое взаимодополнение двух полярностей является тем способом, которым выражается Дао. Этой полярной связью про-никнута всякая сущность во вселенной, в том числе и человек, счи­тающийся ее частью.

Учитель Кун и его учение:

Конфуцианство носит имя сво­его основателя Конфуция. По-китай­ски его имя звучало "Кун Фу-цзы" (что значит "учитель Кун"), которое миссионеры-иезуиты стали произ­носить как "Конфуций". Он родился в 551 году и умер в 479 году до н.э. Для Китая это было беспокойное вре­мя: родовое патриархальное общест­во разрушалось, и на смену ему при­ходила власть, опирающаяся на бю­рократический аппарат. Крушение устоев старины порождало ощу­щение хаоса. Конфуций идеали­зирует древние традиции, призывает следовать гуманности и мудрости благородных мужей прошлого. Уче­ние Конфуция дошло до нас в виде собрания его размышлений в книге, которая называется "Лунь юй" ("Бе­седы и суждения"). В этой книге го­ворится о Конфуции, что он был "простым, обаятельным, добрым, внушительным, но не строгим, достойным и приятным". Он не был аскетом, но полагал, что в жизни все должно быть умеренным, соответствовать принципу "золотой середины".

Конфуций глубоко верил в ценность правильного устройства человеческого общества. Поэтому все его учение сосредоточено на том, как человеку достичь гармоничных отношений — прежде всего с людьми, но также и с миром. Конфуций никогда не учил вере в Бога. Он был агностиком (Агностик — человек, считающий невозможным познать, что такое Бог и есть ли Он вообще.) и считал излишним заниматься вопросами, касающимися потустороннего мира. Он учил, что каждый мог бы жить как благородный человек. Жизнь такого человека проявляется в пяти видах отношений, которые должны быть "правильными". Эти отношения таковы: отца и сына, правителя и подданного, старшего и младшего брата, мужчины и женщины, друга с другом. Особое внимание уделялось отношениям внутри семьи. В ней должно быть абсолютное почтение к старшим. По­добным же образом и в государстве подданные должны относиться к начальству и властям. Разработанное Конфуцием учение о "сыновней почтительности" легло в основу обновленного традиционного культа предков.

Большое значение в конфуцианстве придается ритуалам, оп­ределенным нормам поведения в различных обстоятельствах. Эти ритуалы, которые были собраны и зафиксированы в различных трактатах, оставались в значительной своей части неизменными. Конфуцианство стало официальной идеологией китайского го­сударства и обязательным мировоззрением для всех чиновников. Поэтому, чем более высокую ступень занимал чиновник, тем тща­тельнее он должен был исполнять эти церемонии. Всякий желаю­щий занять положение в обществе должен был подчинить им всю свою жизнь.

В конфуцианстве отсутствовали профессиональные священ­нослужители, жертвоприношения совершались главами семейств, государственными чиновниками и императором. Благодаря кон­фуцианству Китай оставался неизменным на протяжении двух с половиной тысяч лет.

В конфуцианстве наряду с культом Неба особо почитается государство, возглавляемое императором — цивилизованный Китай, который есть Поднебесная, — противостоящее "варварам". Почитание государства выражено в социально-этических установлениях и административно-политической системе — регуляторе экономических процессов.

После смерти Конфуция правитель царства Лу построил ему храм и повелел, чтобы в честь него совершались жертвопри­ношения. В народных массах Конфуций всегда почитался как божество. Существует посвященный ему ритуал с жертвами, ре­лигиозными танцами и молитвами. Конфуций почитаем как никто иной в его стране.

Даосизм, учение Лао-цзы.

Одновременно с Конфуцием стали приобретать популярность мыслители, которые проповедова­ли самососредоточение и аске­тизм. Своей целью они полагали внутренний покой, избавление от суеты, возврат к простоте и естест­венности. Даосизм, в отличие от конфуцианства, не интересовался правильным устройством общест­ва и добропорядочностью граж­дан.

Философская сторона даосиз­ма сильно отличается от его рели­гиозной формы. Последняя связа­на с суеверными учениями и маги­ческими текстами, излагающими тайны эликсира жизни и бессмер­тия. Основателем философского даосизма является легендарный Лао-цзы (его имя означает "ста­рец-учитель").

Учение Лао-цзы изложено в книге Дао дэ цзин, автором кото­рой он считается. Даосы наибольшее внимание уделяют человеку Дао — это вечная реальность, непреходящий закон мироздания, абсолютное, божественное, творческое. Смысл человеческой жиз­ни состоит в познании Дао, следовании ему и слиянии с ним. У че­ловека Дао есть три сокровища: любовь, умеренность и смирение. Дэ — это образ действия и проявления Дао в том, что существует. Оно является природой вещей, и всякий должен положиться на эту природу. Это значит, что никто не должен вмешиваться в по­рядок вещей, для того чтобы изменить его. Наоборот, необходи­мо, чтобы все текло само собой.

Главным правилом Лао-цзы было недеяние. Мир сам по себе не является нашим, и поэтому мы не вправе изменять его порядок. Он наш только в том смысле, что мы в нем живем и его понимаем. Недеяние — это отказ от действий в мире по собственному усмот­рению, отказ от "улучшения" мира, это следование естественно­му течению жизни. Гармония не рождается из агрессивности, а происходит из мирности, правильного и спокойного самоустране­ния.

Идеал государства для даосов — маленькая страна, которая не ведет никаких войн, не имеет никаких отношений со своими со­седями, управляется по принципу недеяния и утверждает первич­ность мира вместо первичности человека.

В истории Китая доасизм неоднократно становился источ­ником социальных утопий, под знаменем которых развора­чивались народные восстания.

Самым совершенным образом жизни даосы считают отшель­ничество. Цель даосов-отшельников — достижение бессмертия. Бессмертие достигается, когда человек во всем уподобляется Дао. Для этого применяются медитации, аскетические упражнения, ре­гуляция питания и даже алхимия. В недрах даосизма получили развитие также астрология и геомантия — фэншуй (учение о взаимодействии космоса и духовного мира с земным рельефом). Роль духовных центров даосизма выполняют монастыри.

Вот эти то, два мощных течения и попали на благоприятную почву Союза. Первые же переводы конфуцианских и даосских книг вызвали нешуточные споры в кругу философов. Далее в спор вступили их ученики. Никто верх в споре не взял. Книги кусками были переведены на три языка: пунийский, греческий и местный. Переводчики и переписчики выбрасывали всё с их точки зрения ненужное, дополняли с их точки зрения нужным, перетасовывали куски текстов так и эдак. В результате ни один ханец не узнал бы в итоговых вариантах первоначальный источник. И вот по догорам и тропинкам, по рекам и океанским волнам, пешком, на лодках и ослах сначала десятки, а затем сотни и тысячи приверженцев учителя Куна или учителя Лао двинулись разносить истину народу, а вернее народам. Их жертвами становились богатые и бедные, знатные и простолюдины. Одних прельщали поиски бессмертия даосов, других ритуалы учителя Куна и его отношение к жизни. Начали появляться отшельники-монахи и целые монастыри даосов.

А следом за этими двумя учениями образованное общество познакомилось с творчеством классических китайских поэтов — Цюй Юаня (IV -III вв. до и. э.), Сум Юя (III в. до н. э.), Цзя И, Сыма Сянжу (II в. до и. э.) и др.

"Все кончено!" — в смятенье восклицаю.

Не понят я в отечестве моем, -

Зачем же я о нем скорблю безмерно?

Моих высоких дум не признают.

Цюй Юань

В театрах взяв за основу образы, разработанные китайскими поэтами, стали ставить драмы и трагедии. Всё это было настолько ново и свежо для Союза, что по другому как культурной революцией и нельзя назвать. В моду вошли китайские халаты и зонтики. В образованном обществе было принято сыпать цитатами из китайских авторов. Общество с готовностью начало разворачиваться на восток.

Чиновники обсуждали систему госэкзаменов. Крестьяне мечтали создать государство без войны. Богачи вкладывали деньги в создание лекарства от бессмертия. Отцы укоряли сыновей цитатами учителя Куна. Даже сакалавские колдуны начали брать за основу учение Лао-цзы и с точки зрения феньшуя давать советы обращающимся.

Правящий император поднебесной с целью достижения долгой жизни без старения, имея целью "стать святым и вознестись на небо" добивался святости 50 лет, использовал многих "ведающих направлениями" (магов) и многих из них убил, даже дочь выдал за "ведающего направлениями", но так и не получил лекарства бессмертия. Ради этой цели У-ди в пруду Слияния в Гармонии на северной стороне дворца Установления Печати построил несколько островов и назвал их Пэнлай, Фанчжан, Инчжоу, где лишь предавались пустым мечтам. Только в поздние годы он, образумившись, сказал: "Разве под небом существуют святые люди? Только регулярным питанием да приемом лекарств можно уменьшить болезни — и всё".

Но именно в то время, когда Ханьский У-ди мечтал отправиться с духовным святым за святым лекарством, знаменитый "ведающий направлениями" Ли Шаоцзюнь предложил комплексную технику выплавления пилюли (золотой пилюли, или киновари (цзиньдань). Об этом существует запись в "Исторических записках", в главе "Книга о жертвоприношениях Небу и Земле" Ли Шаоцзюнь уверял Хань У-ди, что после переплавки "киноварный песок (даньша) может превратиться в желтый металл (золото), желтый металл получился — его можно использовать в качестве посуды для питья и еды, это благоприятно долголетию и к тому же позволяет увидеть святых с Пэнлая, что в море. Увидевши и совершив жертвоприношения Небу и Земле, не умрешь". Желтый металл, что в то время выплавлял Ли Шаоцзюнь, еще не предназначался для приема внутрь, а только для того, чтобы создать условия для попытки увидеть остров Пэнлай. Однако сам Ли Шаоцзюнь вскоре заболел и умер. Именно в это время двоюродный дядя Хань У-ди, Хуайнаньский князь Лю Ань собрал большую группу "ведающих направлениями" и тоже занялся изучением техники плавления киновари. В "Книге (династии) Хань", в его биографии сказано, что он собрал несколько тысяч мужей по технике направлений и создал "Внутреннюю книгу" ("Нэй шу"), состоящую из 21 главы. "Внешняя книга" еще обширнее. Есть еще 8 свитков "Средних глав", где рассказывается о технике желтого металла духовных отшельников, тоже 200 с лишним тысяч слов.

В "Книге Хань" в биографии Лю Сяна сказано, что Хуайнаньский князь Лю Ань имел "Тайную книгу великих ценностей, хранимую в подушке". Потомки отсюда сделали вывод, что это, возможно, и есть 8 свитков "Средних глав". Так, в книге "Баопу-цзы", в главе "О святых", сказано: "Те, кто делают золото, собираются среди духовных святых. Хуайнаньский князь отобрал и создал "Книгу великих ценностей в подушке"". Обычно считают, что это первая книга, специально посвященная технике плавления киновари. Позже Хуайнаньский князь Лю Ань, обвиненный в измене, был казнен, а книга, согласно "Биографии Лю Сяня" из "Книги Хань" попала в руки Лю Сяна, и после того, как князь провинился, куда делась — неизвестно.

Основной сырьевой материал в технике плавления киновари — киноварный песок (даньша), его еще называют красный песок (чжуша), это сульфид ртути красного цвета. Поскольку в те времена умели плавить его для практических целей, то в первой фармакологической книге китайской медицины "Трактат Шэнь Нуна о корнях и травах" ("Шэнь Нун бэнь цао цзин") также есть ссылка на сульфид ртути как на первый из высших продуктов: сказано, что он "главенствует над ста болезнями пяти плотво тела и плоти, взращивает чистый дух (цзиншэнь), умиротворяет души по и хунь, полезен для ци, просветляет глаза, убивает наваждения и очищает от них, от вредоносности, злобных чертей. При долгом приеме проходит духовный свет и не стареют".

Побочным эффектом ханизации стал повышенный интерес к алхимии, медицине, всяческим гаданиям и астрологии.

В то же время есть такой процесс как взаимопроникновение культур. Черпая из культуры Китая союзники и сами, что-то должны были давать взамен. Сначала это были товары которые ценились в Китае или которых там отродясь не бывало. И вот вскоре в поднебесной империи знать уже употребляла кофе в качестве возбуждающего напитка, а даосы и лекари включали его в состав лекарств. В Гуаньджоу в иноземном квартале, чтобы скоротать время и почтить богов был сооружен театр, где давали для публики представления. А так как этим сооружением заинтересовались ханьцы, то ради них один из авторов перевел на ханьский язык Лисистрату и дал спектакль. Реакция на него была у ханьцев бурной и неоднозначной, многие высшие чиновники посчитали спектакль грубым варварским действом и покинули театр, но на смену им пришли многие зрители попроще: студенты, торговцы, мелкие ремесленники, пришедшие продавать немудрёный товар крестьяне. Играли в театре мужчины, в основном это были болтающиеся без дела моряки, но после первых же спектаклей, в качестве актеров начали нанимать играть роли бедных студентов. Те может быть и забывали слова, путались в непривычных хитонах, падали с неудобной обуви, но играли самозабвенно и там где забывали текст вставляли монологи собственного сочинения. Сама драма Лисистрата о том, как женщины, решив добиться мира между Спартой и Афинами, закрылись от мужчин в акрополе и отказали мужьям в любви, была для китайцев, постоянно в те времена воевавших, свежа и понятна как никогда.

Театр стал пользоваться бешенной популярностью, его стали считать варварским искусством. Интерес к морским варварам был так силен, что многие начали наниматься к чужестранцам на работу или просто просить научить их языку иностранцев. И тут выяснилось, что иностранцы говорят на трёх языках и имеют тоже книги, причем пишут их не на дощечках, а на специальном материале — папирусе. Интерес рос, так же как неуклонно рос грузопоток в Китай и из Китая. По договору с Союзом бесплатно с Тапробаны в Китай были доставлены буддийские монахи, которые как только постигли основы ханьского языка, начали бурную миссионерскую деятельность. Точно такая же деятельность была ими развернута и в открывшихся буддийских храмах в Союзе.

Император потребовал предоставить ему чудесный материал для книг и его доставили. Теперь папирус, вывозимый из Египта, стал доставляться за тысячи километров в далёкий Китай. В Китае он продавался недёшево и приносил высокие доходы торговцам-мореходам. Также в Китай хлынули в небывалом количестве разнообразные специи, которые сами союзники бесплатно в счет дани получали в крепости на острове трех рек.

Город Гуаньджоу стал в империи очень скоро городом, где можно купить абсолютно всё, начиная от чернокожей рабыни и заканчивая боевым слоном. В городе использовали для освещения дешёвое и вонючее привозное масло в бочках, оливковое масло широко использовалось в пищу и для натираний, кофейни предлагали кофе приготовленное сотнями различных способов, привозной сахар продавался и огромными головами и маленькими кусочками. Порции бетеля, завёрнутые в листочки, продавались и бедным и богатым. В конце-концов настало время, когда у пристаней Гуаньджоу постоянно разгружались и загружались корабли. Приходили они почти ежедневно и только неблагоприятные погодные условия временно прерывали этот постоянный ручеек.

Как только ханьцы стали изучать языки варваров они с удивлением поняли, что в той же астрономии и математике варвары опередили их намного и давно оперируют такими понятиями, смысл которых в империи и самые мудрые ученые не всегда улавливали. Огромные же корабли чужестранцев просто вызывали восхищение и зависть.

На торговых кораблях союзников стали появляться "ханьские ложки" — компасы. Учёные из "садов мудрости" Тира наладили их производство.

Ханизация меньше всего затронула Тал Нофсинхар с его китобойными промыслами. Находясь в стороне от основных морских путей Союза и монополизировав торговлю китовым усом и ворванью, он всё более и более становился самодостаточным государством. Посёлки китобоев — новсинхарцев протянулись цепочкой вдоль восточного побережья Африки от мыса Аристарха на север.

90-80 е годы до н.э.

А мир меж тем не стоял на месте.

В Римской республике разразилась Союзническая война, затем началась первая война с Митридатом Понтийским, который оттяпал всё восточное средиземноморье включая Малую Азию и Грецию.

Ханьцы как обычно воевали с кочевниками Хунну и как обычно не сказать чтобы уж очень удачно.

Новый энергичный царь Армении Тигран II начал войну с Парфией и так успешно воевал, что расширил пределы Армении и захватил Коммагену, Сирию, Финикию и Киликию.

В Египте как обычно началось народное восстаное против эллинов на юге страны. Восстание было подавлено только спустя три года и оплот восставших город Фивы был взят и разрушен.

В 87 году до н.э. умер ханьский имепратор У-ди и на престол взошел Чжао-ди.

В Римской республике начинается гражданская война и Рим вступает во вторую войну с Митридатом Понтийским.

В 82 году до н. э. случается событие, которое прошло для мира почти незаметно, а именно римляне занимают бывшую карфагенскую колонию Тингис за Геркулесовыми столбами. Таким образом, сферы интересов Тал Нофсинхара пересеклись с интересами римской республики. Вот только весовые категории были явно не в пользу нофсинхарцев. Максимум, что те могли поделать, это мобилизуя все силы, перебросить армию и осадить римский гарнизон в Тингисе. При этом пришлось бы напрячь все силы, чтобы прокормить осаждающие войска. Даже при захвате Тингиса нофсинхарцы получали постоянную проблему, ведь римляне могли легко перебросить войска и отбить город обратно. Именно начиная с этого времени нофсинхарские шпионы начинают массово внедрятся в западное средиземноморье, что вполне устраивало Тир, агентура которого в основном базировалась в Египте и восточном средиземноморье. Сотрудничество этих двух разведок и дало неожиданный результат впоследствии. В 72 году до н.э. из малоазийской области Киликии пришло весьма важное сообщение шпиона, переправленное не кораблём, а посредством сверхдорогой голубиной почты.

Украденная победа.

Как то одним непогожим осенним вечером на негостеприимном морском берегу сидел мучимый голодом человек и точил специальным точильным камнем прямой и короткий гладий. Море выкидывало на сушу всякий ненужный мусор. Человек жутко ненавидел это море, потому что оно дважды его обмануло. Первый раз его обманули киликийские пираты, а второй раз море переломало плоты его армии. Теперь они должны через рвы, валы и стены вырваться из этой морской ловушки. Сжав рукоятку гладия, человек последний раз кинул взгляд на далёкие и такие недостижимые горы Сицилии, после чего ушел спать в свой шалаш. Сон на голодный желудок не желал идти. В животе урчало. Голова продолжала обдумывать варианты спасения. Если бы не дети, женщины и старики. Этих людей ждала смерть и он был ответственен за них. В него они поверили и за ним пришли.

Внезапно послышалась какая-то возня в лагере. Рука привычно легла на рукоятку гладия, мышцы задышали силой, готовые к очередной битве. В шалаш дозорные втащили оборванца.

— Вот! Поймали на берегу. Приплыл на лодке с парусом. Говорит по-гречески, — доложили о задержанном.

— Кто ты? И Что тут делал? — Один из дозорных саданул незваному гостю под рёбра и тот шмякнулся в лужу. Вид его был не ахти. Замызганный до последней степени грубый хитон болтался на костистом теле. На заросшей густым черным волосом груди на шнурках болталась целая куча различных амулетов из рыбьих зубов и костей. Левый глаз незнакомца быстро заплывал фингалом. Восстановив дыхание, грек-оборванец быстро заговорил.

— Я, Беот, сын Зелота. Плыл в Регий с посланием от друзей киликийцев.

Слова оборванца, как громом поразили всех, кто стоял в шалаше. А Беот, поправляя остатки хитона, затараторил еще быстрее.

— Корабли пришли, но из-за бури боятся войти в мессинский пролив. Болтаемся какой день в открытом море без толку, а я сразу говорил, что надо идти на малых судах и вдоль берега, а не на больших кораблях и напрямки через открытое море.

— Если ты солгал, то умрёшь Беот! Всё еще не веря услышанному воскликнул давешний сиделец на берегу и отбросив меч, схватил грека за горло и легко поднял в воздух, так, что худые ноги в сандалиях заскребли по воздуху, а голова воткнулась в потолок шалаша. Затем человек опомнился и отбросил Беота в угол шалаша. Тот зашептал, потирая горло.

— Мы боимся Рима и его мести, поэтому лодки с кораблей, как только море поутихнет, подойдут к берегу ночью. Не шумите и мы переправим, как и обещали, вас в Сицилию. А теперь отпустите меня обратно и отдайте лодку. Беота отпустили. А в лагере стали готовиться к погрузке на корабли. Ведь готовились погрузиться около ста тысяч людей.

На следующую ночь никто к берегу не пристал. И голодные люди материли пиратов на чём свет стоит. То же повторилось и на вторую. А вот на третью, старый знакомец — Беот на своей лодке вынырнул из темноты и тут же развел бурную деятельность на берегу. Шкурами и другим барахлом он приказал отгородить от берега маленький костерок, чтоб его не видели с берега, но видели с моря. Потом он начал быстро открывать и закрывать костер шкурой барана. В море вспыхнул в ответ одинокий огонёк. Беот кинул в костёр какой-то порошок и огонь на миг ярко вспыхнул.

На берег Брутии одна за другой выскальзывали тёмные лодки в них молча садились люди и лодки, скрипнув вёслами, растворялись в темноте. Видимо корабли были близко, потому-как лодки быстро возвращались и брали новые партии людей. Когда небо стало светлеть в последние лодки сели отборные головорезы и наш старый знакомец, точивший меч на берегу. Огонёк в море пропал и их накрыло холодной пеленой мелкого дождя. Не видно было ни зги. Вскоре моряки перестали грести и лодки встали. Гребцы забурчали друг на друга. В это время над водой растёкся мелодичный металлический звон. Гребцы тут же налегли на вёсла и погнали лодки на звук. Который теперь повторялся через определенные промежутки времени. Через сотню другую гребков над ними навис высокий борт корабля нестерпимо провонявшего рыбой и черти-чем ещё.

Вдоль борта висела крупная сеть из верёвок. По ней-то и полезли вслед за моряками на корабль голодные путешественники. На палубе лежала груда оружия. Моряки суетливо втаскивали лодку на борт. Вновь прибывших тут же толчками подогнали к куче оружия, показывая знаками, что они должны своё оружие бросить туда-же. Конечно они не согласились бы, но им впервые за много дней пихали в руки здоровенные ковриги свежего хлеба, плошки с кусками варёной рыбы и кувшины с вином. Запах свежего хлеба подействовал на голодные мозги одуряющее и их лишили оружия, но не кинжалов, спрятанных в одежде. С набитыми хлебом ртами и занятыми едой руками они спустились в тёмный трюм битком набитый жующими людьми. Вино и полные желудки вскоре привели к тому, что все находившиеся в трюме крепко уснули. Видимо давала знать себя и качка, убаюкивавшая людей и нервное напряжение последних голодных дней, а может слабенькое снотворное в выпитом вине.

Пробуждение было менее приятным. Корабль раскачивало, видимо ветер крепчал. Отдельные брызги залетали в трюм. Над головой была крепкая деревянная решетка и одно это уже не понравилось многим, включая того, кто любил чистить свой гладий на безлюдном берегу. В трюме нестерпимо пахло какой-то гадостью. Над головой суетилась команда, то ли ставя, то ли убирая паруса. Плыли днём и ночью. Никого из трюма не выпускали. Несколько раз в день меняли ёмкость с фекалиями, вытягивая ёе наврех на веревках. В корзинах спускали еду, а в кувшинах вино, заместо воды, причем вино неплохое. Все трюмные жители были встревожены, сомнений не было, их облапошили и взяли в плен. Но почему не выдали римлянам? Куда везут? И для какой цели кормят? Ладно бы кормили мужчин и женщин, их можно было продать, но кормили и стариков и детей. Да и кормёжка была странной, в рацион входила каша из какого-то необычного белого зерна. Рыбу давали постоянно и на кусках не экономили. Вскоре корабли встали на якорь и им дали свежую пресную воду. Женщин вывели и разрешили помыться. Вернувшись, женщины рассказали, что стоянка у каких то островов и что с островов возят воду и пищу.

Вскоре корабли снялись с якоря и устремились вновь к никому не известной цели. Становилось всё теплее. Останавливались часто. Несколько раз в рационе появлялось свежее мясо, а один раз даже яблоки. Выпускаемые время от времени женщины и девушки рассказывали, что берег постоянно тянется с левого борта. На палубе между тем заметно прибавилось народа, вовсю сновали загорелые ребятишки, важные старики, женщины и мужчины, явно занимавшиеся раньше крестьянским трудом. Палубы были загромождены нехитрым скарбом.

Пленники в трюмах окончательно перестали понимать кто, куда и зачем их везёт. Теперь из трюмов на палубу выпустили детей и стариков, зато часть имущества погрузили в трюмы "уплотнив" пассажиров. Чернобородый капитан с утра и до вечера метался по этому плавучему базару, преследуемый палубными пассажирами, которые костерили его на неизвестном языке и только, что не разрывали на части.

А теплело теперь не по дням, а по часам. Вскоре нестерпимая жара начала донимать и тех, кто в трюме и тех, кто на палубе. Почти всех женщин и девушек теперь выпустили из трюма и они постоянно находились на палубе. Корабль подошел к какому-то острову и женщин и девушек в лодках отправили на остров. Обратно они приплыли с полными корзинами винограда. Привезли и свежую пресную воду. Один за одним к их кораблю присоединялись такие же корабли и с них на остров также отправлялись женские команды за виноградом. Набрав груз винограда и пресной воды корабли снимались с якоря и обходя от острова снова выходили в море. Корзины со свежим виноградом спустили в трюмы и мужчины от души наелись зрелых ягод.

Спустя несколько дней корабли вошли в большую гавань и встали на якорь. Всё палубное население свезли на берег в раскинувшийся вдоль берега город, белые домики которого терялись в зелени садов. Обратно на корабль лодки привезли бородатых воинов в полном доспехе. Они деловито погрузили их в лодки и свезли на берег. Тут уже собралась толпа народу, а с прибывающих кораблей всё везли и везли людей. Внезапно сквозь толпу протолкался знакомый оборванец, всё в том же видавшем виды хитоне и сразу показал пальцем на предводителя армии. Сопровождали его группа суровых бородатых мужчин с солидными золотыми цепями на толстых загорелых шеях.

Один из "встречающих" усмехнулся, показав отсутствие выбитого зуба, и шагнув вперёд, сказал громко по-гречески:

— Добро пожаловать в Тал Нофсинхар Спартак! Отдать им обратно оружие, отныне и навсегда они свободные люди!

Кто и зачем отобрал победу у Марка Красса?

С началом плавания в Китай поток переселенцев в Тал Нофсинхар и так не очень-то большой и регулярный, почти совсем иссяк. А люди были нужны для того, чтобы пахать землю, пасти скот, садить деревья и виноград, строить дома и корабли, бить китов, торговать. Город-колония задыхался от недостатка людских ресурсов.

Уже давненько нофсинхарцы смотрели на бывшие колонии Карфагена, влачащие жалкое существование, как на источник носителей истинного финикийского языка и веры. Занятие римлянами Тингиса стало для нофсинхарцев пренеприятнейшим сюрпризом. Недалеко располагались союзные города-колонии. Нависла угроза над бесценным людским ресурсом, на который нофсинхарцы искренне рассчитывали. Хотя армии у Тал Нофсинхара практически не было, зато было полно опытных моряков и целая китобойная флотилия и вдобавок торговый и рыболовный флот. Была спланирована поочередная эвакуация населения бывших карфагенских городов-колоний в южную Африку. Операцию готовили ни много, ни мало 10 лет. Пунийское население было заранее предупреждено и подготовлено. И...весь план пошел коту под хвост.

Из Киликии от тирянского шпиона стало известно о том, что местные пираты получили золото от армии восставших рабов под предводительством Спартака, обещались переправить бывших рабов на Сицилию, а на самом деле их кинули. Эта информация была передана нофсинхарцам тирянцами, потому-как никакой ценности собственно для тирянцев не составляла.

С одной стороны связываться с бывшими рабами не очень то хотелось, а тем более с их хозяевами-римлянами, но уж очень дерзко и нагло выглядел план нахаляву заполучить целую боеспособную сухопутную армию, обязанную тебе спасением и щёлкнуть по носу римскую волчицу. Жило в нофсинхарцах и грызло их червём ненасытным чувство азарта, которое не просто толкало вывезти из-под носа римлян пунийцев, а как следует на прощанье "хлопнуть дверью". Да так чтоб услышали ближние и дальние соседи. И это чувство победило. Дополнительно к операции были привлечены торговые корабли тирянцев и александрийцев, которые за деньги согласились помочь союзникам и вывезти им гражданское население колоний. А подготовленная флотилия нофсинхарцев вывезла Спартаковцев и пунийцев, живших на Балеарских островах.

Город Ибица был богат и считался третьим по значению пуническим городом.

В V в. до н.э. греки создали на Менорке свою колонию и дали ей название "Meлусса" (от греческого слова "melon" — "скот"), вероятно, потому, что скотоводство было там основным источником существования. Около 210 г. до н.э. карфагенские воины сменили на Балеарах греческих купцов. Понимая стратегическую ценность портов, подаренных природой Менорке, они разместили в них свои гарнизоны. Так возникли города Хамма, или Город заходящего солнца (современная Сьюдадела), и Маон (Мао по-каталонски). Предание гласит, что последний из этих двух городов был назван так в честь карфагенского генерала Магона, брата Ганнибала. Однако более вероятно, что "Маген" — это производное от финикийского слова, означающего "щит" и в более широком понятии — "защита". В 123 г. до н.э. архипелаг завоевал консул Цецилий Метелл.

Один за другим, на южноафриканском побережье поднимались города-колонии, разбивались сады, множились стада скота, садился виноград, строились храмы и дома. Земли было много, она была плодородной, реки и моря кишели рыбой. И над всей этой кипучей деятельностью началось быстрое возвышение Тал Нофсинхара — первого города на южноафриканской земле. Бывшие рабы армии Спартака растеклись по равнинам южной Африки. Спартаковцы разбились по языку на многие поселения, но старались поддерживать связь и держаться сообща. Спартака они признавали своим верховным вождём и власть его была в посёлках бывших рабов незыблема.

Результата "хлопка дверью"

Исчезновение целой армии рабов вызвало в римской республике шок. Представьте, вы схватили вора за руку и на ваших глазах он вдруг взял да растворился. Красс выглядел со своими легионерами полным идиотом, ведь несколько дней он охранял пустоту. Прибыли легионы Гнея Помпея из Испании и легионы Марка Лукулла из Фракии. А воевать то было не с кем.

Предположение, что Спартаку как-то удалось переправиться через мессинский пролив, не оправдалось, на Сицилии спартаковцев не было. Не было их ни на Корсике, ни на Сардинии.

Ситуация была поистине дурацкой, стянуть все силы в кулак, замахнуться и попасть в пустой воздух. Рабовладельцев вновь обуял страх, страшнее врага, чем враг неизвестный не существует. А Спартак вместе с армией как сквозь землю провалился.

Наконец с далёких Балеарских островов поступил доклад о таинственном исчезновении населения трёх пунийских городов.

Поначалу эти факты не сопоставили и потребовались ещё сведения об исчезновении пунийского населения из бывших карфагенских колоний за Геркулесовыми столбами, чтобы уравнение с кучей неизвестных начало превращаться в решаемую формулу. Наконец куча сведений и свидетельств приоткрыла картину истины и получилось, что некие корабли, забрали армию Спартака, и пунийское население с Балеарских островов и вывезли за пределы средиземноморья.

Кто вывез оставалось загадкой, но сведения о морских колониях-государствах на юге, активно торгующих с Египтом и привозящих товары, даже из далекой ханьской империи были известны римлянам. Было известно и о наличии постоянно живущего посла в Александрии Египетской. К нему-то римляне и явлились.

Хитрый дипломат тут же заверил римлян, что никаких рабов лично тиряне не вывозили, а свободные люди, куда хотят туда и плывут. В конце-концов выяснилось, что одно из государств Союза вывезло для пополнения народонаселения часть людей из бывших карфагенских колоний, а заодно видимо по какому-то недоразумению прихватило и беглых рабов, ведь на лбу у них не написано, что они беглые рабы, когда их вывозили они были вполне свободны и прав на них никто не предъявлял.

Римляне потребовали от Союза выдачи беглых разбойников и получили вежливый отказ, так как бывшие рабы после высадки на берег ушли в глубь Африки и никто их больше не видел. Если римлянам нужно покарать разбойников, то из своих африканских владений они могут организовать экспедицию на юг и попытаться найти их на диких землях.

Начинать войну из-за беглых рабов, да еще неизвестно с кем римляне не могли, но злобу на союзников затаили, припомня им и Ганнибала. Получалось, что за морем живут люди, имеющие мощный флот и помогающие врагам Рима. Крупинка за крупинкой информация о новом враге стала достигать и откладываться в умах римских сенаторов и властьимущих.

Новые люди — новые проблемы

Поначалу освобождённые рабы и Спартак вели себя насторожено, но надолго их не хватило. Сама встреча рабов была более чем радушна, их ждали и к встрече явно готовились. Нофсинхарцы хотели, чтобы вновь прибывшим понравилось у них жить и они присоединились к их колонии добровольно и своей цели они добились.

На только что сошедших с кораблей набросилась толпа встречающих, осыпали цветами из местных тюльпанов, а потом начался пир на весь город. Шматков мяса такой толщины ни один из спартаковцев в жизни не видел, а нофсинхарцы жарили, коптили, сушили, варили мясо китов по сотням рецептов и соответственно кормили им прибывших. Местное вино было превосходным. Свежие фрукты ставили огромными корзинами перед пирующими. Свежевыпеченный хлеб дымился громадными ковригами под стать кускам мяса и одурял своим запахом. Затем нофсинхарцы потащили своих гостей показывать дома, корабли, склады, мастерские, верфи, сады, виноградники. Спали гости на матрасах набитых обрезками китового уса.

Назавтра пир повторился. И на следующий день тоже. Праздник длился неделю. Бывалые гладиаторы и те были очарованы хозяевами. Многие так и остались жить в Тал Нофсинхаре или в его окрестностях.

Но для многих бывших гладиаторов вставал вопрос, чем заняться. Хорошо было тем гладиаторам, которые специализировались на борьбе со зверями. Они быстро сколотили охотничьи отряды, куда вошли и местные охотники — следопыты, а затем ушли добывать дичь на север. Но нофсинхарцы и тут проявили смекалку, предложив бывшим гладиаторам устроить школу боевых искусств, где обучались бы будущие наёмники для армии. Союзу наёмники завсегда нужны и всегда у них неплохой заработок. Спартаку предложили обучать будущих командиров.

И всё же нашлись те, кто не хотел больше проливать кровь, но и работать не умел. Тех решили попробовать в качестве китобоев-гарпунёров или просто предложили попутешествовать по Союзу, ведь в других городах и землях Союза может быть что-то и для них привлекательное.

Весть о боевой школе, да еще и с такими преподавателями мигом разнеслась по Союзу. И в Тал Новсинхар устремились честолюбивые юноши, желающие сделать карьеру военного. Поток новобранцев увеличивался с каждым месяцем. В конце-концов Спартаку пришлось ограничить набор и назначать конкурсный отбор на каждое место в казарме.

Был и ещё один контингент приезжих. Помериться силами и искусством с гладиаторами и знаменитым Спартаком ехали ветераны с дальних гарнизонов, рубаки из абордажных команд. Их было несравнимо меньше, чем новобранцев, но крови они попортили Спартаку и его гладиаторам порядочно. Очень скоро гладиаторы и Спартак поняли, что состязаться в стрельбе из лука с анталоатрами бесполезно. Те били из качающейся на волне лодки точнее, чем спартаковцы с земли.

Гладиаторы оказались совершенно беспомощны против абордажников на палубе корабля. А наёмники из Александрии Красной построили фалангу и просто не подпустили гладиаторов к себе на удар меча. Ветераны обладали знанием и опытом штурма крепостей, а также их обороны. В результате Спартак взял в школу учителей абордажного боя, стрелков из лука, фалангистов и мастеров штурма и обороны крепостей.

Тащили ветераны с собой новое оружие и способы его использования. Арбалет спартаковцев просто поразил своей убойной силой и простоте обучения стрельбе. Лёгкие и удобные кожаные доспехи со вставками китового уса не стесняли движение в бою и в то же время надежно защищали бойца от большинства ударов.

Куда больше проблем обрели нофсинхарцы от переселившихся пунийцев, те были недовольны всем. И оказалось, что нофсинхарцы, считавшие себя блюстителями всего финикийского, на самом деле давно изменились. Прибывшие, для удачной закладки новых городов принесли в жертву детей. Для нофсинхарцев жертвоприношение детей было варварством. Колонисты слишком ценили жизнь, в том числе и будущих колонистов, тем более что длительное соседство с эллинами дало о себе знать. Последней каплей стала храмовая проституция, которая процветала в Ибице. Суровые китобои посчитали, что их дальние родичи просто извратили религиозный культ. В общем нофсинхарцы запретили и первое, и второе, сославшись на то, что союзники их не поймут. На нофсинхарцев обиделись, но те пригрозили, что обиженных они первых принесут в жертву богам, если повторится, что-либо подобное. Спорить с нофсинхарцами было бесполезно. Тем более у последних была военная школа и тысячи новобранцев всегда под рукой.

А между тем, в гавань Тал Нофсинхара вошла утлая лодчёнка, в которой сидел умиротворённый дядька с немудрящим скарбом. Он сошел на берег и поселился в первом же посёлке бывших рабов. Себя он скромно именовал "учеником учителя Куна". Человек этот обладал тихим спокойным голосом и всегда был рассудителен в своих делах и словах. Уже через год его избрали старейшиной посёлка. Его дом был полон учеников и старых и молодых, только учил он бывших рабов не чтению, письму или арифметике, а искусству жить в ладу с собой и окружающими. Его слова вносили покой в души людей, которые испытали унижения и боль, страдания и злобу. Тал Нофсинхар стал ещё одной землёй, где конфуцианство попало на благодатную почву и дало плоды спокойствия и стабильности.

Создание единого государства на Мадагаскаре.

С развитием морского шёлкового пути сближение между Тиром и Александрией Красной продолжалось. Тирянцы селились в Александрии Красной, потому как земля на островах Носибе, Нусикумба и Анкифи была уже занята, а на Красном острове в дельте реки и климат был не очень, да и земля — сплошное болото. Другое дело Александрия Красная, строй дом на прибрежных холмах, разбивай сады и виноградники, рядом цивилизованный город со всеми удобствами. Опять же общие дела кораблестроительные. Это был период бурного развития совместных предприятий александрийцев и тирянцев. Следом за крупными судовладельцами и богачами в торговлю кинулись и представители среднего класса, не желавшие упускать куски от жирного пирога торговли с Китаем. В одиночку оснастить и загрузить судно товарами они не могли и появились компании в которых одни, к примеру, давали деньги, другие предоставляли корабль и нанимали на деньги команду, третьи предоставляли товар на продажу. Схем компанейства было множество, но получалось, что тем у кого были деньги выгодно было чтобы они работали и приносили доход. Кораблестроителям постоянно нужны были заказы на новые корабли. Землевладельцам и ремесленикам нужно было продавать вино, масло и другие товары. Поэтому совместные компании и дела начали появляться. Появилась прослойка людей постоянно живущая то в Тире, то в Александрии Египетской. Естетсвенно что эти люди минимум прекрасно знали два языка — пунийский и греческий. Вообще же коренные тирянцы знали два, а то и три языка и постоянно на них общались. Такое сближение не только верхушки, но и средних классов привело к появлению идеи объединения двух государств. Тем более что граничили они по суше только между собой.

Сначала были приняты законы о двойном гражданстве и та прослойка граждан, которые жили одновременно в обоих городах получили права граждан в обоих государствах, т.е. было принято решение, на территории Тира они становятся тирянцами, а на территории Александрии Красной александрийцами.

Затем был решен вопрос о рабстве. Просто в Тире срок временного рабства был увеличен до 10 лет, а в Александрии Красной точно на такой же срок было рабство ограничено и стало временным.

Систему власти вообще менять не стали, по прежнему избирались "совет мудрых" в Тире и "совет десяти" в Александрии Красной, только теперь по типу Римской республики и Карфагена от каждого совета дополнительно избирался один человек на год в правители совместного государства. Эти два правителя и правили вместе и подписывали отныне все документы тоже вместе. Денежная система уже была объединена в Союзе. Поэтому осталось объединить только казну обоих государств. Делопроизводство нового государства велось теперь на двух языках, на финикийском и греческом и знание обоих языков было обязательным для каждого чиновника и политика. Раз в год по примеру ханьцев чиновникам установили экзамены по знанию этих языков.

Новоиспеченное государство было пока еще хрупким объединением и включало в себя и отдельные города с их автономией типа Хадида, Нового Вавилона, Генб Таттрика у тирянцев и Никополя, Восточного у александрийцев. А были еще подконтрольные тирянцам племенные территории на восточном побережье Красного острова практически не затронутые колонизацией.

70-60 е гг. до н.э.

Рим добил таки Митридата и захватил всё Понтийское царство. Митридат бежал к зятю Тиграну II. Римляне начали войну с Арменией. От Армении отпали южные завоёванные земли, но римлянам армяне оказали отчаянное сопротивление, только в битве при Арацани римляне потеряли около 30 тыс убитыми и ранеными и вынуждены были отступить в укрепленный лагерь. Окрылённый успехами армян Митридат вернулся в Понт разбил римлян и началась третья война с Митридатом. Но уже через год в 66 г. до н.э. обстановка изменяется. Из Рима прибыл Помпей, разгромил Митридата. Младший сын Тиграна II убежал в Парфию и парфяне ударили по Армении. Тигран старший накостылял Тиграну младшему и парфянам. Тогда Тигран младший сбёг от папы к римлянам и против последних, Тиграну второму уже было не потянуть, потому с сыном он помирился и с римлянами тоже. Помпей настоял, чтоб Тигран старший поделился землями с Тиграном младшим, и часть земель — Софену пришлось отдать сыну.

В 65 г. до н.э. Помпей решает добить Митридата на Кавказе. Поход Помпея на албанов. (не путайте с современной Албанией!) Победа и подчинение царя албанов Ороза. Поход на царя Иберии Артага. Захват столицы Иберии Армази. Подчинение Иберии и Колхиды. Тем временем Тигран Младший отказывается выдать сокровищницу в Софене. Помпей захватывает его в плен и отдаёт Софену царю Каппадокии. Фраат (царь Парфии и одновременно тесть Тиграна Младшего, вот к чему приводят беспорядочные династийные браки) захватывает Кордуену и требует освобождения своего зятя Тиграна. Легат Помпея Афраний изгоняет парфян из Кордуены. Римский сенат обсуждает вопрос о присоединении Египта. Цезарь через трибунов пытается добиться наместничества в нём. За взятку в 6 тыс. талантов Птолемей Авлет добивается признания его царём.

А пока Помпей гоняет горцев, Митридат заключает союз с меотскими племенами и захватывает Боспорское царство, изгнав Махара.

В следующем 64 году до н.э. римское войско Помпея без сопротивления присоединяет Сирию и превращает её в провинцию. Коммагена и Киликия подпадают под власть Рима.

Далее Помпей в 63 г. до н.э. берет Иерусалим. Иудея превращена в римскую провинцию, её территория уменьшена. Присоединение Понта и Пафлагонии к Риму. Неудачный заговор Катилины против Сената Рима.

И произошло Пантикапейское землетрясение.

"В то время, когда Митридат справлял на Боспоре праздник Цереры, внезапно случилось столь сильное землетрясение, что за ним последовали ужасные разрушения городов и полей".

Власть в Боспоре переходит к Фарнаку, сыну Митридата. Самоубийство Митридата на акрополе Пантикапея. Понт завоёван Римской империей, также крымские города переходят под контроль римлян.

Наконец-то союзники вывозят из империи Хань шелковичных червей. Конечно, еще не один год пройдет пока их разведут и начнут делать шёлк в промышленных масштабах, но великий секрет был уворован и невзрачные черви переправлены на Мадагаскар и теперь стали ещё одним секретом союзников.

Военных же шпионы порадовали необычным ханьским оружием. Такого оружия античность ещё не знала, а представляло оно из себя всего лишь горсточку обыкновенной горчицы и извести. Сначало военные просто посмеялись над незадачливым шпионом, а вот прочитав его доклад, призадумались всерьёз. Дело в том, что жжёную горчицу и известь в больших количествах распыляли над вражеским войском, если позволял ветер и те не могли открыть глаха в прямом смысле этого слова. В общем, это было первое древнее химическое оружие. Великий Ганнибал тоже любил "пошутить", например, закидывал за стены города при штурме в горшках ядовитых змей. Но до такого наверно и он бы не додумался. Всё таки эпоха воюющих царств не прошла для китайцев даром. Умерщвлять разными способами людей они умели.

Также из Китая стал известен союзным врачам рецепт лекарства против малярии — артемизинин — экстракт из обыкновенной полыни. И как раз вовремя. Дело в том, что недовольные нофсинхарцами пунийцы начали уезжать из южной Африки в Тир и Александрию Красную, особенно высшие слои общества. Александрийцам расселить, вновьприбывших, не составило особого труда, а вот перенаселённый Тир вместить их уже не смог и им пришлось селиться в кварталах на берегу реки Самбирану. С приходом сезона дождей местные тирянцы по веками сложившемуся обычаю покинули кварталы и временно переселились, кто к богатым родственникам на тирянские острова, кто в Александрию Красную, кто к родственникам на острова анталоатров, а кто и просто откочевал в горы, где воздух посвежее. Пришельцы же остались у реки. А что бывает, когда много неаклиматизированных людей скопилось в одном месте? Эпидемия.

Как и много лет назад вспыхнула малярия и мгновенно распространилась по кварталам, занимаемым пунийцами. Тирянцы перекрыли мосты на острова и отогнали все лодки с реки. Так как деньги у больных были, а Тир гордился своей медицинской школой, медики вступили в борьбу с болезнью. Дороги из зараженного района перекрыли войска. С ближайшего острова Анкифи всех эвакуировали и сделали на нем три зоны: первая для врачей, вторая для больных и третья для здоровых людей из зараженных кварталов. Вскоре все, кто выжил, были на Анкифи. Зараженные кварталы на берегу Самбираны безжалостно сожгли вместе с трупами умерших. Во все три зоны доставляли продукты. Несмотря на крайние меры и усилия врачей, больных становилось всё больше. Люди в страхе жались друг к другу и здоровые заражались от заболевших. А последние, продолжали умирать. Когда начали умирать и врачи, лечившие больных, прибыло лекарство из далёкого Китая. К несчастью обыкновенная полынь не растёт на территории Союза, хотя весьма распространена и в Европе и в Азии. Лекарство спасло лишь немногих. Большинство же спасло, отделение от больных и свежий морской ветер. Медицина Тира впервые (не считая первой вспышки, когда и медицины как таковой у переселенцев не было) столкнувшись с эпидемией, потеряла многих врачей, но приобрела ценнейший опыт борьбы с малярией. С тех пор импорт экстракта полыни в Союз был постоянен из Средней Азии, Европы и даже Китая. Особенно усердствовали военные, ведь вспышка малярии в гарнизонах грозила боеспособности солдат. Потому в армейских складах лекарство от малярии было и было в больших количествах.

После эпидемии авторитет ханьской медицины взлетел среди тирянских медиков, ведь именно из далёкой Хань привезли лекарство, сделанное из обыкновенной полыни. Даосы не приминули воспользоваться этим. Поиски лекарства бессметрия спровоцировали повальный интерес к алхимии, мистике и как это не странно к дальним плаваниям и путешествиям, ведь где-то могли расти чудесные растения с неизвестными свойствами или жить невиданные животные. Результат был неожиданен. Почти по всем крупным городам Союза начались отравления. Причем травились в основном в семьях не бедных. Больше всего отравлений было конечно в Тире, следом по смертности шел Новый Вавилон и Александрия Красная. А вот в Тал Нофсинхаре отравлений не было вообще. Вскоре причина бедствия была выяснена. Все отравившиеся употребляли в пищу киноварное золото, надеясь таким образом продлить себе жизнь. Есть киноварное золото запретили и случаи отравления сошли на нет. Но алхимики по-прежнему продолжали смешивать и вываривать всё, что им попадалось под руку в поисках целебных снадобий.

Про двух товарищей.

В раскинувшемся вольготно на четырех островах городе Тире учились в "садах мудрости" два приятеля-одногодка. Были они неразлучны, (прям как Чук и Гек) хотя один был тирянином греческого происхождения, а второй финикийского с примесью вавилонской крови (по бабушке). Первого звали Лампр, а второго Мербал. Лампром назвали его родители, потому что ребенок был веселый и всегда улыбался, а по-гречески Лампр — сияющий. Лампр родился в семье грузчика и потому был крупным и здоровым ребенком в отличие от Мербала — худющего и маленького. И хоть были они полной противоположностью, дружба их была крепкой и искренней.

В отличие от Лампра Мербал родился не в Тире, а в далёком Новом Вавилоне в семье крупного скотопромышленника. Отца постоянно не было дома, то он осматривал стада, то пастбища, то договаривался с мясниками, то с кожевенниками, то с корабельщиками. В общем, крутился отец Мербала как мог и обеспечивал семью хлебом насущным. Матерью Мербала была стопроцентная тирянка финикийского происхождения, потому финикийский был для Мербала родным языком, а греческий был им тоже легко усвоен от матери, которая владела и тем и другим свободно. Естественно мать настояла, чтобы Мербал учился не где-нибудь, а только в Тире и жил у дяди, благо средства им позволяли обеспечивать и обучение, и проживание.

Родители Лампра были не в пример мербаловым бедны, но отец отправил сына учиться, потому как верил, что сын не в пример ему будет гордостью семьи и прославит их род.

Лампр был с детства фантазер и мечтатель. Мербал был до мозга костей прогматик и практик. Но вместе они составляли поистине взрывоопасную смесь. Пока его друг Лампр фонтанировал идеями, Мербал эти идеи обдумывал и отметал одну за другой, зато, как только он идею одобрял, она практически, какой бы сумасбродной не была, воплощалась друзьями в жизнь. Не проходило и недели, чтобы двух неразлучных друзей не высекли учителя. Но тем было всё нипочём. Их проказам не было конца.

Так, маленькие негодяи смазали деревянные подмостки тетра накануне Дионисий оливковым маслом и во время представления трагедий актёры, то и дело шлёпались на сцену, подскальзываясь. В результате зрители вместо того, чтобы плакать к концу трагедии уже плакали от смеха.

Учёному Эльпиду в свиток книги запихали несколько живых хамелеонов и те посыпались, едва учёный раскрыл книгу. А сказать по правде этих ящериц Эльпид боялся пуще огня.

Рыбаку Балезору продырявили лодку, причем дыру замазали воском и закрасили. После этого пришлось отцу Лампра чинить её, а отцу Мербала оплачивать убытки от простоя лодки. Обоих школяров искали двое суток по всему Тиру и нашедши выдрали основательно.

Всех проделок было не упомнить. Лампр знал Тир как свои пять пальцев и со своим другом почти всегда ускользал от строгого взора преподавателей или от разгневанных преследований. Впрочем, учёба давалась обоим легко и еслиб не поведение, то оба были бы лучшими учениками.

Прошло детство и наступила юность. Лампр постоянно подрабатывал на пристанях и своего товарища таскал с собой. Но если от постоянных подработок Лампр раздался в плечах и постоянно побеждал в многочисленных уличных драках, то Мербал стал сутулиться.

Потом они расстались, жизнерадостный Лампр, несмотря на своё бедное происхождение, пошел учиться дальше в "садах мудрости", а обеспеченный и хлипкий Мербал неожиданно выбрал карьеру военного и наперекор родне уехал в Тал Нофсинхар в военную школу Спартака.

Лампр кидался из одной науки в другую и из-за своей неуживчивой натуры учителем так и не стал, хотя знаний и поднабрался. Жил он в доме родителей и когда кончались деньги шёл на пристань и нанимался грузчиком.

Мербал к удивлению родни военную школу закончил с отличием. Уже в школе о нём ходили легенды как о самом упрямом человеке. Вступительного испытания он не выдержал, но от ворот школы не ушел. Начался сезон дождей и сутулый подросток продолжал стоять под дождём у ворот военной школы пока один из преподавателей-гладиаторов не втолкнул его внутрь со словами — "Ты пожалеешь щенок, что со мной связался". Мербал не пожалел, хотя в дальнейшем ему доставалось и не раз. Видавшие виды гладиаторы и абордажники не признавали нытиков и "маменькиных сынков". "Выбраковка" вояками велась каждодневно. Зато в результате из ворот школы выходил цвет армии и флота союзников. Воины, которые знали несколько способов убийства боевого слона и практически владеющие любым видом оружия. С лёгкостью сражающиеся и на качающейся палубе корабля, и в горных джунглях. Сутулиться Мербал перестал, в его походке появилась хищность, он как бы пританцовывал при ходьбе. Худым он так и остался. Зато кости его обросли стальными мышцами в ходе годов военной подготовки. Пошел служить он офицером абордажной команды на боевую триеру, базирующуюся на острове трех рек (трех смертей, как шутили военные). Там и получил свое боевое крещение. Прослужив пару лет на триере, он ушел в отставку и вернулся домой и тут же занялся семейными делами. Женился на дочери одного из вождей племени Везу, с финансовой помощью отца на землях тестя устроил несколько плантаций сахарного тростника и сахарный заводик. Как сахаровладелец Мербал вступил в компанию и стал одним из владельцев предприятия, которое занималось продажей сахара в Китае и продажей китайских товаров в Тире.

А тем временем его друг детства Лампр в поисках новых знаний совершил путешествие в Александрию Египетскую, но долго там не протянул. Стоило ему заикнуться о том, что Земля ходит вокруг Солнца, как дело закончилось дракой. В драке Лампр показал все свои бойцовские качества и "научные оппоненты" вынуждены были обратиться к местным эскулапам и представителям органов правопорядка. К ярости александрийских стражников тирянец ускользнул от них на первом же грузовом судне союза.

Мербал же пытался вывезти и высадить на землях тестя цитрусовые, чтоб впоследствии продавать их как лекарство от многих болезней. Деревца прижились и дали наконец плоды, но так как посадил он лимоны и лайм, были они до ужаса кислющие и в продажу никак не шли, вдобавок и портились. Мербал впал в жуткую депрессию и запой.

Однажды Мербала разбудил богатырский удар в спину от которого у нормального человека треснули бы рёбра. Рука бывалого абордажника по привычке метнулась за махайрой, но последней не оказалось. В следующее мгновение неведомая сила выдернула его из-за стола, как морковку из грядки, и сжала в объятиях так, что видавшие виды рёбра заныли, а ноги повисли в воздухе. Громовой голос проревел на весь трактир "Мербалушка!!! Друг!!!". Мербал хотел ответить, но от очередного объятия весь воздух из лёгких с пшиком вышел. Конечно это был Лампр, собственной жизнерадостной персоной в затасканном хитоне.

Лампр тут же высыпал из своего тощего кошелька кучку медяков на стол и заказал своему лучшему другу и себе любимому вина и свежих лепёшек. А дальше заграбастав друга одной лапой и кувшин с дешёвым вином второй, начал тут же рассказывать, про свои научные опыты с запуском воздушных змеев. Мербал постепенно приходил в себя в объятиях друга. А тот осыпал его научными терминами и доказывал, что с помощью воздушного змея можно запустить в воздух даже человека. Видимо Лампр был голоден, потому как словоизлияния его вскоре закончились и он вгрызся в свежую лепёшку. Мербал по прежнему был меланхоличен и поведал другу о своем несчастье и нерадостном житье-бытье. На это друг усмехнулся и прожевав лепёшку, предложил: "А ты засахари свои лимоны, у тебяж целые сахарные плантации". Едва слова Лампра дошли до измученных пьянкой мозгов, Мербал протрезвел мгновенно и взглянул на друга совершенно обалдевшими от счастья глазами. Ведь действительно как просто засахарить кислые плоды. Вот тебе и лекарство от вечной спутницы моряка — цинги. А Лампр уже снова описывал, свои воздушные змеи и трудности с ветром, восходящим воздухом и дороговизной шёлка.

Мербал резко встал и его лицо выражало решимость и непреклонность.

— Я дам тебе шелк друг Лампр, лучший шёлк поднебесной. Я привезу тебе из далёких стран легкий бамбук, я построю башню на юге Красного острова, там, где всегда дует ветер.

После этого разговора дела обоих друзей резко пошли в гору. Мербал продавал засахаренные лимоны и лаймы бочками на торговые и военные корабли и вскоре кисло-сладкая закуска пришлась по вкусу морякам. И ведь действительно спасала от цинги. Затем мода на кисло-сладкие блюда с кораблей пришла в портовые трактиры и таверны. А Мербал завозил и высаживал всё новые сорта цитрусовых и вскоре начал продавать сладкие мандарины, апельсины, танжерины. Плоды прекрасно утоляли жажду и пользовались неплохим спросом в городах.

Слово своё Мербал сдержал и у Лампра появился шелк, башня для запусков и лёгкий бамбук для каркаса крыльев. Несколько человек были наняты в качестве помощников и работа закипела. Лампр испытывал и создавал конструкцию за конструкцией. Неудачи лишь подстёгивали его к дальнейшим исследованиям. Он скрипел пером и на папирусах появлялись чертежи новых конструкций. Тщательно записывал Лампр опыт за опытом и их результаты. Постепенно в голове Лампра накапливались ценнейшие сведения о воздушных потоках. Теперь его воздушные змеи часами висели в воздухе удерживамые тросами с земли. Лампр начал опыты по подъёму в воздух тяжестей. И вновь неудачи преследовали его. Но неуёмная энергия и несгибаемость Лампра, а также финансовая и моральная поддержка Мербала двигали дело и вскоре в воздух начали подниматься сначало палки, потом горшки с водой и песком, и наконец, Лампр запустил в небо здоровеного лемура.

Дальнейший ход событий был взрывоподобен. Окрылённый своими успешными опытами, Лампр ринулся в Тир и в "садах мудрости" объявил о возможности человека летать. Любопытных слушателей была масса. Лампр вступил в открытую научную войну с целой школой физиков. Дошло до того, что Лампра обвинили во лжи и стали звать Икаром. Лампр взорвался и объявил, что бъётся об заклад со всяким кто не верит в его слова о возможности человека летать и в заклад ставит свою свободу и будет общественным рабом 10 лет, если проиграет. "Или я взлечу, или я стану рабом!" — эти слова Лампра вмиг облетели весь Тир и взбудоражили общественность. Это был вызов и вызов приняли, против него ставили баснословные деньги, посмеиваясь, ставили имения и корабли, дома и дворцы, рабов и товары.

В назначенный срок сотни кораблей с публикой пошли к Новому Вавилону, а оттуда к башне испытателя на сухопутном транспорте и вот при большом стечении народа в 57 году до н.э. первый человек в мире по имени Лампр рухнул с высокой башни, но у самой земли могучий ветер наполнил его крылья и рванул ввысь. Лампр распластался над толпой — его ноги и руки были вдеты в кожаные ремешки. Он парил над ревущими и вопящими людьми в восходящих потоках тёплого воздуха. Его помощники крепко удерживали летуна крепкими тросами, а затем начали подтягивать медленно к земле. Тут то и случилось несчастье, про посадку Лампр не подумал и резкий порыв ветра перед самой землей здорово приложил его, в результате чего Лампр сломал ногу. Но летательный аппарат был цел, а сам его создатель жив. Восторженная толпа подхватила его и несла к врачу на руках. Грандиозная новость облетела все государства Союза.

Лампр выиграл спор и из бедного учёного неудачника в один миг превратился в самого богатого и удачливого учёного, покорившего небо. Власть имущие тут же попытались засекретить изобретение. Был отдан приказ не рассказывать о полётах человека в заморских странах.

Но тайное, всегда со временем становиться явным. Пьяные матросы несут языками во внимательные уши много ценной информации. Здесь же случилось и вовсе досадное недоразумение.

Зачуханый чиновник в далёком Лояне купил кувшинчик заморского вина в питейном заведении, но присмотревшись к рисунку на кувшине, про содержимое сразу забыл, а со всех ног рванул в императорский дворец. Он рвался внутрь дворца на доклад с новостью чрезвычайной важности. Его в конце-концов впустили и через час, принесённый им кувшин с вином был в руках императора. Тот сначала не понял, но вскоре его брови от удивления полезли вверх. На кувшине был изображен человек, взмывающий к облакам на самодельных крыльях и указано имя человека — Лампр. Тут же притащили во дворец трактирщика, с его слов, вино было свежего завоза. Все кувшины с заморским вином были конфискованы и на двух были обнаружены подобные рисунки других гончаров. Так о полётах Лампра узнали учёные поднебесной, а вскоре и учёные других стран.

Как только зажила сломанная нога, Лампр открыл свою школу в Новом Вавилоне и продолжил опыты по воздухоплаванию.

Как написал Мо-цзы, в V в. до н. э. философ, ремесленник и инженер Лу Бань из государства Лу создал деревянную птицу, которая летала в воздухе в течение трёх дней подобно коршуну.

Хотя Гэ Хун (284 — 364 н. э.) сделал намёк в своих записях о пилотируемых полётах на воздушных змеях, первый твёрдо доказанный полёт датируется эпохой Северная Ци (550 — 577). Древняя китайская благочестивая традиция, называемая "освобождением живых существ", когда пойманных рыб и птиц отпускали на волю, была грубо искажена известным жестоким императором Северной Ци Вэнь Сюань-ди (правил 550 — 559). Чтобы казнить всё семейство из племени табгачей, которое управляло предыдущей династией Восточная Вэй (534 — 550), император Вэнь Сюань-ди воспользовался традицией "освобождения живых существ", и начал под этим видом запускать членов семьи табгачей с верхушки 30-метровой башни Золотой Феникс (около города Е, Китай) в качестве лётчиков-испытателей для пилотируемых воздушных змеев. Согласно имеющихся записей, император Вэнь Сюань-ди "сначала брал арестантов, запрягал их в большие коврики из бамбука в виде крыльев и приказывал им лететь к земле с верхней части башни". Все эти люди погибли. Однако, Вэнь Сюань-ди хотелось большего зрелища, и в последний год своего правления заключенные запрягались в большие воздушные змеи в виде сов. Бывший наследник династии Восточная Вэй Юань Хуантоу (ум. 559) якобы пролетел до приземления около 3,2 км, остался жив, но был схвачен и передан Би Июню, руководителю официальной полиции, который вскоре казнил его. Запись об этом событии имеется в исторической работе Цзычжи Тунцзянь, составленной государственным деятелем Сыма Гуанем (1019 — 1086) в 1084 г. Позднее путешественник Марко Поло (1254 — 1324) заметил, что экипажи китайских торговых судов всегда состояли из дураков и пьяниц, которые являются кандидатами на размещения в качестве "препятствия", обычно изготовляемого из прутьев ивы. Эти препятствия болтаются в воздухе на восьми верёвках и используются как средство для гадания по поводу коммерческой перспективы.

Практические возможности воздушного змея привлекали внимание военных. В 1848 г. К.И. Константинов разработал систему спасения судов, терпящих бедствие вблизи берега, с помощью воздушных змеев. Во время первой мировой войны войска различных стран применяли змеи для подъёма на высоту наблюдателей-корректировщиков артиллерийского огня, разведки вражеских позиций.

А в императорском Лояне на аудиенцию был вызван посол Союза Хирам. Ему показали кувшины с вином, после чего вежливо, но настойчиво попросили чертежи военной летательной машины. "Ага, щаззз!!!" — подумал Хирам и лицо его расплылось в улыбке простеца. А далее он пустился в пространные объяснения. Мол горшечники тёмный народ и малюют на горшках что им в голову взбредет, здесь конечно намалёвана сцена из мифа о Дедале и Икаре и их знаменитом бегстве с острова Крит. Всем известна история как Дедал сделал крылья из перьев и воска себе и сыну. Они бежали, сын взлетел ввысь, солнце растопило воск и он упал. Никаких крыльев не существует и человек пока летать не научился.

Императорские чиновники (те ещё типы) и глазом не моргнули, а задали следующий вопрос: "Почему под летящим человеком написано не Икар, и не Дедал, а Лампр?". Хирам мысленно разбил горшок о голову его создателя и пошел врать напропалую: "Да это верно имя горшечника, они постоянно пишут свои имена на горшках". Чиновники вежливо улыбнулись и показали дно горшков, конечно там были клейма горшечников и они были разные. Но Хирам уже как говориться вошёл во вкус. "Да не разбираюсь я в горшках, благородные господа, чего эта чернь там намалевала и намазала, еслиб были какие-то боевые крылья мнеб послу о них стало известно, но с другой стороны я долго не был дома и поэтому обещаю послать официальный запрос о наличии этих крыльев с первым же кораблём. Если крылья есть, чертежи Вам привезут, а если нет, то нет". На этом он сделал обиженную мину и удалился.

Надо ли скрывать, что спустя много месяцев вежливые чиновники царства Хань услышали грустное известие о гибели корабля, перевозившего почту и всей команды в коварных южных морях. Хирам лишь разводил руками и извинялся.

Со вторым письмом случился казус, его смыло за борт во время неожиданно налетевшего шторма.

Тогда храбрый Хирам самолично сел на корабль и... исчез. Ходили упорные слухи, что он погиб в схватке с пиратами.

Новый посол прибыл почти спустя год и совершенно не говорил по ханьски, о судьбе своего предшественника он ничего не знал и вообще был стар, маразматичен и туг на ухо. Вопросы о крыльях он просто либо не слышал физически, либо воспринимал как глупую шутку. Как не старались ханьские чиновники, но стену непонимания этого посла они пробить не смогли.

Но что не может мужчина, то с лёгкостью сделает женщина. О, эти китайские женщины, что они вытворяли с бедными моряками, истосковавшимися по женскому теплу в долгих плаваниях. Не выдержав "жестоких истязаний" ласками, моряки поведали искусительницам, что в Союзе даже ребёнок знает — человек может летать и имя этому человеку Лампр. Его отец и мать живут в Тире, а сам он преподаёт в Новом Вавилоне и продолжает свои опыты и полёты с башни, построенной его другом Мербалом. Возле них вертится много военных и всем на кораблях велено держать языки за зубами, поэтому никто ничего и не говорил, это всё брехня. Некоторые даже видели полёты собственными глазами и по памяти рисовали примерные схемы крыльев.

А военные и впрямь заинтересовались открытием полёта, им грезилась летающая армия, летающие корабли и крепости. Но Лампр вскоре остудил их пыл и как говориться, дал от ворот поворот: "Ни от кого не зависел и теперь будучи богатым и знаменитым зависеть не буду". В общем, он их послал. Но военные тоже не дураки, они пошли к Мербалу и договорились с ним. Мербал поговорил с другом и открыл ему "случайно ставшую ему известной" государственную тайну. У военных есть мастерская по производству контрабандного шёлка и в случае сотрудничества они обещают неограниченную его поставку, причем высшего качества, но это не всё уже давненько учёные ломают головы над улучшением быстроходности судов, и многие труды по данной теме также лежат за семью печатями в военных архивах.

Лампр наживку съел без промедления и отношение к военным поменял. Для его опыта шёлк был главным материалом. А разработки предыдущих учёных по парусам и использованию ветра его очень заинтересовали, и он зарылся в архивы военных. Оказывается и до него учёные исследовали воздух, ветер и пытались обуздать его силу, но они пытались подчинить движения воздуха по горизонтали, а он пошел в своих исследованиях в другом направлении по вертикали, вверх. Теперь перед его жадным взором появлялись чертежи невиданных кораблей с тремя мачтами и кучей рей, увешанных парусами всевозможных форм. У кораблей были и разные корпуса, учёные корабелы излагали свои взгляды на сопротивление воды и предлагали разные способы его уменьшения. Тут-то Лампра и осенило, вода сопротивляется движению корабля, а парус сопротивляется движению воздуха! Законы природы на них действуют в принципе одинаковые, просто в разных направлениях и с разной силой.

С новой энергией учёный взялся за опыты, теперь ему помогали ученики, но перед ним встала проблема не полёта, а посадки. Перед самой землёй аппарат "нырял". Лампр бился над проблемой посадки и никак не мог её решить. Пришлось идти к верному другу Мербалу и делиться проблемой. Тот колупался с саженцами цитрусовых, только что привезенных. Лампр рвал и метал. А Мербал спокойно слушал, роясь в земле. Проблема сводилась к тому, что по мере увеличения крыльев они становились тяжелее из-за бамбука и чем тяжелее становились тем неповоротливее была машина. Мербал тут же выдал ответ: "Откажись от бамбука совсем". Лампр призадумался над идеей Марбала, а тот продолжил: "Ты научился летать, теперь отбрось все знания, начни с пустого и научись не падать, а просто спускаться с высоты".

Лампр так и поступил, теперь он просто спускал разные предметы с башни и пытался управлять ими. Вскоре он додумался из шёлка соорудить парус, привязать к нему груз и спустить с башни. Опыт удался и он продолжил эксперименты с разными грузами и разными формами, размерами паруса и количеством управляющих веревок. Так путём проб и ошибок было изобретено средство для безопасного спуска с высоты, проще говоря — парашют.

В 55 г. до н.э. Лампр объявил, что спустится с башни при помощи нового изобретения. Теперь толпа любопытных была значительно больше. Чтобы никого не обидеть учёный решил прыгать в своем родном городе с самой высокой точки, с маяка. Власти разрешили прыжок, тем более что на них давили военные. В назначенный день никто в Тире не работал и не учился. В воздухе повисло праздничное напряжение. Высоко над городом в самой наивысшей точке белело белое пятнышко. Это на маяке разворачивали полотно нового устройства. Ученики разбирали веревки и собирали их на два металлических кольца, которыми и должен был управлять Лампр. Само полотно подвесили к длинному бревну которое торчало теперь из маяка. Испытатель пробрался по бревну к веревке, затем по ней соскользнул на купол, с него по веревкам вниз и наконец, уцепился за кольца. К поясу была привязана веревка, которую держали ученики наверху, а бок башни обвязали соломой. Кольца были соединены между собой двойным кожаным ремнем из шкуры крокодила. Лампр лег спиной на ремень, застегнул его на могучей груди, после чего отстегнул и отбросил страховочную веревку, вцепился в кольца и приказал рубить веревку, прикрепляющую купол к башне. А народ между тем уже лез на крыши домов, на деревья. Обстановка к полудню накалялась и накалялся воздух. Лампр чувствовал как упругие струи воздуха нетерпеливо дёргают его вверх. Но веревка, по— прежнему, держала его под бревном. Ученики с серыми лицами не решались перерубить её.

Лампр чуть не плакал, он ругался и умолял перерубить проклятую веревку, но продолжал висеть. Это был позор. Как он будет смотреть людям в глаза, людям которые знают его отца и мать, знали его ещё босоногим мальчишкой.

— Проклятье! Лампр, ты долго тут будешь болтаться как слоновьи гениталии! — с этими словами одним ударом верной махайры, поднявшийся на башню, Мербал перерубил веревку.

Счастье полёта вновь захлестнуло всё существо естествоиспытателя. Тёплый ветер как пушинку одуванчика ласково нёс его к морю. Под ногами были крыши и сады родного города. Рядом с ним пролетали удивлённые чайки. Внизу как муравьи копошились маленькие люди. Левая рука потянула за кольцо и его начало плавно сносить влево, он потянул за правое кольцо и начал смещаться вправо. Он летел и радовался своей работе, своему открытию. Вскоре он поймал восходящую тёплую струю воздуха и поднялся повыше. Подобно богу Гермесу он облетал родной город по кругу. Он знал в нём каждую улочку и переулок. Знал, какие плоды и в каком саду растут, когда созревают и как их удобнее украсть.

А на улицах города в это время творилось, что-то неимоверное. Люди смеялись и кричали, показывая в небо пальцами, на лёгкую пушинку парашюта и маленького человечка под ней. Все воочию видели, что можно не только лететь, но и управлять полётом. Рушились былые представления о всесильных Богах и поднималась могучая вера в силу человека. Причем в силу простого человека. Ведь в то время когда его сын пролетал над городом на пристани грузчики и рыбаки с восторгом подбрасывали в воздух его отца плачущего от счастья.

После первого полёта со сломанной ногой Лампр подарил родителям дворец, но те не знали, что делать с такой уймой комнат и отказались. И тогда Лампр продал дворец и купил отцу пристань, на которой он каждый день работал и большой дом неподалёку. Отец Лампра, уже не нуждаясь в деньгах, продолжал ходить на пристань и работать грузчиком, ведь всю жизнь он не чурался тяжелого труда, да и странно ему было сидеть, не работая дома. Конечно, он теперь угощал по выходным всех знакомых грузчиков в таверне за свой счёт вином, но потратить огромное состояние сына был просто не в состоянии.

Целый час, или около того, человек летал над городом, а потом опустился в море. Многочисленные лодки ринулись к нему. Его и парашют вытащили из воды и потом доставили в город. Никогда ещё Тир не встречал так победителя. Люди несли его на руках, все пытались хоть кончиком пальца дотронуться до него на счастье. К нему протягивали смеющихся и плачущих карапузов. Сверху беспрерывным дождём сыпались цветы с крыш, с окон, из бушующей как море толпы. Лампра хотели сделать пожизненным хранителем библиотеки Тира, но он отказался от должности.

Монетная реформа 44-42 гг. до н.э.

Серьёзные люди меж тем занимались серьёзными делами, а именно реформой денег. Опыт по внедрению единой монеты у них был, теперь предстояло решить другую проблему. Своих медных рудников у Союза не было и медь поступала в основном из страны Куш и Египта. Соответственно чеканить медную монету было невыгодно, но именно она была самой ходовой. Она чеканилась и почти мгновенно исчезала. Начались даже злоупотребления чиновников. Решение пришло из далёкого Китая, в южных областях которого, вовсю были в ходу заместо мелких монет раковины каури.

Современные ареалы примерно 50 000 видов морских моллюсков зависят от температуры и солености воды, а также очертаний первобытных океанов. Вероятно, самый богатый источник раковин в мире — широкий пояс, простирающийся от теплых вод Восточной Африки через Индийский океан к Австралии и островам южной части Тихого океана. Многие из лучших их экземпляров (ципреи, конусы, теребры, венериды) добывают именно здесь — у африканского побережья между Кенией и Мозамбиком, в водах у Квинсленда (Австралия) и тропических морях, окружающих некоторые острова Индонезии, Филиппин и архипелаг Рюкю. Вторым по значению является Вест-Индийский регион, простирающийся от Бермуд через Антильские острова до Бразилии. Эта область изобилует раковинами таких моллюсков, как рог Тритона, стромбусы, кассисы и фасциолярии. В мире существует и несколько других мест, где встречаются интересные экземпляры раковинных моллюсков.

В основном прибрежные области между Кенией и Мозамбиком принадлежали анталоатрам. И те стали поставщиками мелкой монеты во все союзные государства. Добыча раковин стала для них мощным экономическим стержнем. Теперь они обменивали раковины по определенному курсу на серебряные и золотые монеты, а медная монета исчезла из оборота. Ракушечная монета постепенно начала проникать на все рынки, где торговали союзные купцы, и вскоре появились конкуренты в виде индийцев, которые также стали использовать раковины и выменивать на них золото и серебро у купцов.

Вероятно, самыми распространенными ракушечными деньгами были каури. Это староиндийское название объединяет два вида брюхоногих моллюсков: ципрея монета и ципрея аннулюс, которые очень широко распространены в Индийском и Тихом океанах. Их небольшие прочные блестящие раковины идеально подходят для выполнения функции разменных монет. Первыми стали использовать каури в качестве денег китайцы три с половиной тысячи лет назад. Со временем каури в Китае были вытеснены медными монетами, но в провинции Юньнань они продержались в качестве средства оплаты до конца XIX века.

Из Китая каури проникли в Корею, Японию, Индию, Таиланд, на Филиппинские острова. В Индии каури появились более двух тысяч лет назад, наибольшего распространения достигли в IV-VI веках и сохранились в обороте до середины XIX века. На Филиппинах они были вытеснены медной монетой к 1800 году.

Арабские, а затем и венецианские купцы караванными путями завезли каури в крупный африканский торговый центр город Томбукту на реке Нигер, где удобные красивые раковины ципреи монеты скоро стали средством платежа. Толчком к быстрому распространению каури в Африке послужило развитие работорговли в начале XVI века, когда на американские сахарные плантации срочно потребовалось большое количество рабов. Португальские, голландские и английские купцы скупали каури у берегов Индии, везли их в Гвинею, где продавали за двойную-тройную цену. На вырученные деньги они покупали рабов, которых везли в Америку, где получали еще большую прибыль.

В середине XIX века французские и гамбургские купцы с огромным успехом стали торговать в Гвинее раковинами ципреи аннулюс. Торговые операции с каури в Центральной и Западной Африке достигли огромного масштаба. Судя по записям в торговых книгах купцов, только в XIX веке в Западную Африку ввезли не менее 75 миллиардов раковин общим весом 115 тысяч тонн! Постоянный ввоз "валюты", естественно, обесценил некогда дорогие ракушечные деньги. Тем не менее, еще несколько десятилетий они были в ходу в отдаленных районах этого региона.

Деньги из раковин были не только "туземным" средством расчета. Хоть и в небольших количествах, каури были в ходу в качестве денег в Средней Азии и даже в Европе. В Азербайджане каури как деньги использовались вплоть до XVII века. А на Руси в XII-XIV веках, в так называемый безмонетный период, каури были деньгами под названием ужовок, жерновков или змеиных головок. Их до сих пор находят при раскопках в Новгородских и Псковских землях в виде кладов и в погребениях.

Итогом денежной реформы стал подъём экномики в новых поселениях анталоатров по побережью Африки и как это ни странно целая серия войн между индийскими государствами и Союзом в 30 -х годах до н.э. Эти войны в Союзе назывались ракушечными. Войны велись каждый год и утихали в период дождей. Смысл их сводился к искоренению индийской контрабанды ракушек. Флот топил корабли противника. Армия штурмовала прибрежные города и крепости. Сражения проходили за сражениями. В соновном терпели поражения индийцы, но на общих результатах войны это мало отражалось. Раковины продолжали доставать из моря и продавать дешевле, чем купцы союзников. Как только союзникам это надоедало, война начиналась вновь.

Вообще же союзники вмешивались в дела соседей всё увереннее. Так 58 году до н.э. александрийцы вновь поднимают восстание и за жестокость изгоняют Птолемея Авлета из Египта. Тот бежит в Рим. Александрийцы передают власть его старшей дочери Беренике IV. В следующем 57 году до н.э. в мужья Беренике пригласили Кибиосака из Сирии, который претендовал на происхождение от сирийских царей. Но вскоре Береника приказала его задушить. Дальше события развивались как в плохом детективе.

Не прошло и года со смерти опостылевшего мужа, как Береника выходит замуж за Архелая, жреца из Коман в Понте, который называл себя сыном Митридата Эвпатора. Птолемей Авлет (папа Береники) обещает взятку в 10 тыс. талантов проконсулу Сирии Авлу Габинию и получает от него римские войска. Габиний разбил Архелая, Архелай погиб в одной из стычек. Авлет возвращается в Египет, чтобы воцариться и убить родную дочь, но та, поняв, что на троне не усидит (а жить так хочется!) с казной и кучкой придворных бежала в ближайший город союза Птелемаиду-Эпитеру, бывший египетский порт. Для выплаты денег Габинию Авлет берет ссуду у римского ростовщика Рабирия Постума, который начинает грабить население Египта.

Как и любая девушка в 22 года Береника любила моду, развлечения и драгоценности. Была достаточно ленивой и боялась крестьян, рабов и других представителей низших классов. Говорила только на своем родном языке, была слабообразованной. Была в большой мере ребёнком, любила своих друзей и семью и отличалась большой красотой.

Птолемей Авлет потребовал от Птолемаиды-Эпитеры выдачи дочери, но впервые за всю историю дипломатических отношений получил отказ. Через Птолемаиду-Эпитеру шла львиная доля торговли со страной Куш. Город окружали мощные двойные стены, он располагал боевым флотом и гордился своей ролью северного форпоста Союза. Горожане пошли на принцип и отказали царю Египта с молчаливого согласия союзников. В конце-концов, что мог сделать царь Египта без флота?

Царь Египта и сделал, что мог — послал наёмных убийц и быть бы Беренике без головы, но девушке стало скушно в торговом городе до смерти и она не дождавшись убийц, уплыла на юг. На Диоскориде было намного веселей. Город давно подражал Александрии Египетской. Да и египетских эллинов в городе было не мало. Береника чувствовала себя здесь комфортно. Местная знать сразу признала её своей и она легко вошла в высший свет общества. Может она и осталась бы здесь, тем более, что поклонники так и вились вокруг неё. Ведь царица, да ещё красавица, да ещё с репутацией убийцы мужа не каждый день бывает на острове Диоскорида.

Убийцы всёж добрались до своей цели и устроили покушение, но по случайности убили двух служанок Береники. И тогда опальная царица по совету своих новых друзей бежит в далёкий город Тир.

Тир поразил её роскошью и дороговизной жилья. Но благодаря своей красоте Береника спасается от убийц.

Приключения Береники в Тире

или берегитесь мужчин

Встречать Беренику высыпало немало людей, всё-таки новости в главный город Союза доходили быстро. Пышная процессия встретила её не как бедную беглянку, но как представительницу древнего рода Птолемеев, с которыми Союз никогда не воевал и всегда торговал к обоюдной выгоде. По городу Береника двигалась на специальном слоне. Толпы любопытных глазели на неё.

В дальнейшем же власти сделали вид, что раз они устоили пышную встречу, дальше она может жить как хочет.

Далее Беренику ждал неприятный сюрприз в Тире цвет общества составляли тирянцы финикийского происхождения, а как раз финикийского языка царица и не знала. Естественно, что знали знатные семьи и греческий в совершенстве, но общались на том, на котором им было удобно, а не Беренике. Была конечно и знать греческого происхождения, но их было меньшинство и они предпочитали не выделяться из пунийской знати и говорить на пунийском.

Какое-то разнообразие внес в жизнь театр, где постоянно шли спектакли на греческом языке и просто сумасшедший тирянский базар, где можно было часами ходить и удивляться всевозможным товарам.

Но деньги царицы таяли, как и таяли лица её сопровождавшие. И вот когда в ход пошли семейные драгоценности Птолемеев, на землю Тира скользнули тенями наёмные убийцы.

Как то днём мимо окон, занимаемого царицей дворца, восторженная толпа пронесла на руках рослого человека засыпанного цветами. Город весь день шумел и что-то праздновал. Наукой Береника не интересовалась и потому не имела представление о природе праздника. Не интересовались тирянкой наукой и наемные убийцы, которые без особого труда выяснили, где поселилась их жертва. И быть бы Беренике убитой, но наука, в лице её отдельного представителя заинтересовалась красотой.

И вот под утро через ограду во внутренний дворик дворца со спящей царевной перелезли пять решительных мужчин, которым сполна отец заплатил золотом за голову дочери. В это же время с противоположной стены соскользнуло во дворик ещё два человека и в предрассветных сумерках мужчины встретились взглядами. Дальнейшее заняло не так много времени. Несколько метательных ножей просвистело от пятёрки убийц к парочке неразлучных друзей и...пролетели мимо, потому как щуплый мужчина из парочки мгновенно упал на землю и как сноп подрубил ногой своего широкоплечего товарища, который рухнул на деревянную скамью у стены, обвитую гроздьями винограда. От чего скамейка развалилась на части.

Затем пятеро одновременно вытащили заблестевшие на восходящем солнце мечи, но и щуплый не только успел подняться раньше товарища, а уже вытащил свой изогнутый меч — махайру и привычно затанцевал загораживая спиной друга. Пятеро атаковали молча описывая мечами замысловатые фигуры и получили яростный отпор. Из-за спины щуплого как волна прибоя вырос очень, очень злой учёный с мировым именем и половиной деревянной скамьи в руках. С рёвом слона во время гона он отодвинул плечём любителя абордажной техники и одним взмахом смел двоих наёмников, видимо основательно переломав им какие-то важные кости. Остальные трое отвлеклись на членовредителя всего на какую-то долю секунды, но в эту долю... "вжик" — голова одного из них отделилась от шеи и моргая недоумённо, покатилась по дворику. С одной стороны, здоровеный бугай махал внушительными останками окровавленной скамейки, а с другой, его товарищ — танцор выписывал смертельные узоры своим мечём. Убийцы совершили классическую ошибку, встав спиной к спине и сосредоточив всё своё внимание один на худом, а второй на большом противнике. Друзья одновременно не сговариваясь (да и некогда было) атаковали именно того противника, который стоял к ним спиной. Первый получил богатырский удар куском дубовой скамеечки по голове и шейные позвонки с хрустом раскрошились. В то же самое время последний, оставшийся в живых, убийца бросился с мечем на своего врага, но махайра была ещё быстрее и войдя точно под лопатку на целую ладонь вышла из груди.

Как раз к концу схватки на третьем этаже дворца в окне показалась разбуженная сонная красавица. Её взору предстала отвратительная картина разгромленного дворика, в котором валялось пять трупов, причем голова одного лежала отдельно прям посреди дворика. Двое мужчин занимались каждый своим делом, тот что побольше пытался восстановить скамью, а тот, что поменьше обтирал куском ткани кровь с махайры. Из ступора царевну вывел истошный визг служанки, которая тоже вышла на шум. Оба мужичка повернулись и уставились сначала на служанку, а потом и на колоритную фигуру полураздетой Береники.

Тощий вложил меч в ножны учтиво поклонился и на чистом греческом представился: "Мербал, потомок Либлута...и Лампр, сын Флегонта". Ламбр меж тем глупо улыбался и пытался спрятать кусок скамьи за спину. Служанка перестала визжать. В окрестных домах наконец на шум началась реакция. Береника заметила быстро увеличивающееся в размерах пятно крови на боку у улыбающегося здоровяка и на правах хозяйки распорядилась служанке оказать помощь. В это время в ворота начали стучать, а наиболее смелые из соседей полезли на забор. Утро было окончательно испорчено и Береника пошла умываться и приводить себя в порядок, тем более, что толпу она не любила.

Как оказалось, во время триумфа, проплывая на руках восторженной толпы, мимо окон дворца египетской царицы, Лампр успел не только разглядеть красавицу Беренику, но по своей холостяцкой простоте ещё и втрескаться в неё по уши. Пока отмечали его победу над небом, он от толпы обожателей отделаться не мог, но к утру под шумок, прихватив верного друга Мербала, Лампр смылся и устремился к предмету своих чувств по извилистым улочкам утреннего города. И вот с целью "хоть одним глазком взглянуть ещё раз" они перелезли забор и очутились нос к носу с пятью наёмными убийцами.

Вскоре весь город шумер как растревоженный муравейник. Новость о ранении пятью наёмными убицами храброго Лампра, защищавшего иноземную красавицу, мигом облетела все уши в Тире. Результатом новости стал взрыв поистине народного негодования. Толпа обвиняла власти в том, что первый человек города ходит без должной охраны и вообще, куда смотрит стража, средь бела дня убийцы толпами нападают на простых людей. Стража как гордый ёжик, получивший хорошего пенделя, летала по городу и хватала всех подозрительных личностей. Но народу этого было мало, особенно неистовствали грузчики и портовый люд, считавшие Лампра своим в доску. Ранее относившиеся пофигистки ко всякого рода преступному элементу, теперь портовики вооружившись чем попало громили притоны и тащили преступников в каталажку. За день было переловлено бандитов больше чем в предыдущие десять лет. Вооруженных бандитов разьярённая толпа просто разорвала в куски.

У Береники же с утра начались визиты высокопоставленных гостей. Первый прилетел на взмыленной лошади начальник городской стражи и рассыпаясь в извинениях, тут же окружил дворец наёмными охранниками с арбалетами и псами. Далее пошли визиты вежливости знатных семейств "искренне возмущённых" неудавшимся покушением. Египетская царица стала супермодной. Её приглашали в гости в лучшие дома Тира. Высший свет желал знать все подробности утреннего происшествия, особенно как во внутреннем дворике ранним утром оказались Лампр и его неотстающая угрюмая тень Мербал.

С такими же вопросами хотели пристать и к Лампру, но последний, потеряв немало крови (последний из убийц всё же полоснул его мечем по рёбрам), крепко спал, а его друг пригрозил отправить вслед за пятерыми утренними гостями всякого, кто разбудит Лампра.

Пока неудачливый влюблённый дрых, Мербал собрал огромную корзину свежих фруктов и с запиской "от Лампра" и пространными извинениями и заверениями в любви (всё от того-же дрыхнущего адресата) отправил во дворец прекрасной эллинки. Последняя фрукты любила, признания в любви тоже.

В дальнейшем щебеча в гостях у знатнейших семейств Тира, Береника выяснила, что Лампр несметно богат, до ужаса знаменит, чистокровный эллин, и просто до неприличия до сих пор холост. Говорили ещё, что-то про учёность Ламбра, но в присутствии соблазнительницы дар красноречия мгновенно покидал учёного и он не мог и двух слов связать. Почти всегда влюблённый появлялся в сопровождении своего друга, явно не грека, но вполне по-гречески свободно говорящего и слывущего примерным семьянином.

Папе царицы Египта власти Тира отослали все пять голов убийц-наёмников с кратенькой запиской на папирусе: "Столько же убийц, сколько ты пошлёшь в Тир, придут и к тебе". Тиряне вообще любили писать лаконично, папирус был дорогим.

Теперь каждый день корзины со свежими фруктами и любимыми цветами царицы приносились во дворец от имени Лампра, вскоре их приятно дополнили драгоценности к которым Береника была тоже неравнодушна. Сын грузчика забросил все опыты и старался быть везде, где была его возлюбленная. Вот только в делах амурных вечно холостой друг Мербала ничего не смыслил. Конечно, юношами они и в окна лазили и на Красный остров в деревни сакалавов плавали. Но потом Лампр ушёл в науку с головой и мать отчаялась женить своего сына. Надежда на свадьбу появилась, когда сын разбогател и стал знаменитым, к матери Лампра начали наведываться свахи и родители невест и невест не распоследних. Вот только как сыграть свадьбу, если жених где-то под Новым Вавилоном безвылазно пытается сломать себе шею, испытывая летательные аппараты.

Но времена меняются, особенно когда за дело берется железной рукой Мербал. После первого успеха Мербал прибрал к рукам все дела друга и вёл его хозяйство наравне со своим, распоряжался домами, землями, дворцами, рабами, деньгами. Благодаря ему, свалившееся богатство не растаяло как дым, а со временем лишь приумножилось. Проведя анализ скудной информации о заморской красавице, Мербал решил пленить её богатством и славой друга, потому как на представителя знатной и благородной семьи друг не тянул, а умные мужчины Беренику явно не прельщали. Вскоре богатые подарки дали первые результаты: Лампр был допущен в дворцовый садик (который вместе со дворцом накануне подарил Мербал от имени друга) и оставшись наедине с царицей смущённо потел и поддакивал не в силах нормально поддерживать беседу.

Беседы в саду вскоре стали более-менее постоянными. Этому способствовало несколько поединков с претендентами на руку царицы, которые выиграл Мербал. В высшем свете роман знатной особы и знаменитого учёного был в центре внимания и активно обсуждался. Но заключить брак с Лампром Беренику подтолкнули не богатые подарки и мычание будущего мужа во время встреч, а вдруг изменившееся отношение окружающих. Её, Беренику, враз стали все любить и обожать, причем, если в высшем свете, как она заметила, все особы женского пола стали подражать ей в одежде, обуви, украшениях и косметике, а также в её присутствии окружающие говорили как по волшебству, только по-гречески, то простолюдины-тиряне теперь при встрече с ней расцветали в улыбке, громко приветствовали и желали всяческих благ, могли кинуть охапку цветов прямо под ноги. Это отношение простолюдинов было ей ново и приятно. Особенно её поразило, когда она узнала о расправе толпы с бандитами в день неудавшегося покушения.

Её стали обожать дети, повсюду распевающие про неё хвалебные песенки, двор и сад был завален письмами школьников с любовными признаниями и предложениями дружбы. На гончарных изделиях появились её изображения и целые сцены из её жизни, особенно смаковалась сцена убийства наёмников.

Наконец мать и отец Лампра в новых, лучших своих одеждах, проведя полдня у самых модных городских цирюльников, ювелиров, портных и башмачников, появились в окружении всех двадцати верховных правителей Тира с дарами во дворце царицы и договорились о свадьбе сына.

Свадьба двух знаменитостей вызвала вторую волну их популярности. Дошло до того, что эта новость была передана во все города Союза по государственной почте. И вообще жажда новостей, особенно в отдалённых местностях, особенно таких необычных новостей, привела к появлению в Союзе прототипа первой газеты по типу римской Acta diurna populi Romani.

Acta diurna populi Romani -("ежедневные дела римского народа") — публикация официальных сообщений, практиковавшаяся в Древнем Риме и послужившая прототипом современных периодических изданий. Таблички с начертанными на них сообщениями ежедневно выставлялись в людных местах — таких, как Римский форум и содержали в себе массу известий и потому читался с жадностью не только в Риме, но и в провинциях.

Основание такого ежедневного издания, по указанию Светония, принадлежит Юлию Цезарю, в год его первого консульства, то есть 59 до н.э. Издание для публики сенатских актов, или ведомостей, куда входили делавшиеся сенату предложения, происходившие по ним прения, донесения полководцев и наместников, послания правителей иностранных государств, решения и ответы сената, было прекращено ещё при Августе, но обнародование хроники ежедневной римской жизни продолжалось и позже и прекратилось, быть может, только с перенесением столицы в Константинополь. Последнее дошедшее до нас указание на это издание относится ко времени императора Проба, то есть к последней четверти III века.

В Тире было немного по другому, появились доски объявлений, на которые заносились события со всего Союза по мере поступления. Затем как только все доски объявлений заполнялись событиями, с первой доски всё стирали и писали снова события, затем стирали события со второй доски и так далее. Т. е. по мере старения новость стиралась и на её место записывалась следующая. Сначала доски объявлений появились практически одновременно в Тире и Александрии. Затем доски объявлений появились во всех городах Красного острова, а после новостные доски стали чем-то обыденным во всех городах Союза.

И тут в Тир явился посол ханьского императора. Визит его был нежелателен, но предотвратить его было невозможно. Конечно, в пути перевозивший посла, корабль ломался по каждому поводу (и без повода). Команда заболевала экзотическими болезнями и списывалась на берег, после чего замену приходилось долго ждать. Попутного ветра не было месяцами. В опасных местах (а таких мест было очень много) приходилось ждать выделения конвоя. Всё это посол выносил с деликатной улыбкой конфуцианца и без лишних словоизлияний.

Встретили его пышно сначала в Диоскориде, где он проторчал чуть не полгода, потом во всех городах Союза по пути в Тир. И наконец, он прибыл, но не в Тир, а в Александрию и сразу же начались мероприятия в честь посла и дружбы между Союзом и империей Хань. Спускались корабли с именем императора. Открывалась новая верфь. Устраивался праздник нового винограда, на котором непременно должен был присутствовать посол, за ним шел праздник молодого вина, затем следовало приглашение на свадьбу сына одного из "совета десяти", дальше была пышная встреча правителей анталоатров, пожелавших почтить именно посла великого императора. И такие праздники и события длились месяц, пока у александрийцев не иссякла фантазия. Посол был непреклонен как скала, и когда наконец он попал в Тир, то ничто его уже не удивляло и не радовало. Со спины слона он устало взирал, проезжая по мостам, на океан кишащий кораблями со всех концов света.

Сначала он обратился с просьбой императора о предоставлении чертежей боевой летающей машины к соправителям Союза. Те, посовещавшись, сказали, что это как бы дело сугубо тирянское и к остальному Союзу касательства не имеющее, соответственно их власть на внутренние дела Тира не распространяется дальше дел правопорядка и финансов.

Ту же просьбу он изложил затем двадцати членам "Совета мудрых", правда ждать пришлось почти два месяца, постоянно болели его члены или находились в отлучке. "Совет мудрых" только развел руками, опыты проводились частными лицами, а в частную собственность они могут вмешаться лишь в чрезвычайных обстоятельствах.

Пришлось обращаться к частному лицу, но оное как оказалось блаженствовало медовый месяц на личной яхте и болталось со своей возлюбленной где-то на одном из многочисленных райских островов, нежась на песочке и занимаясь...ну вы сами понимаете чем. Правда был управляющий делами Мербал. Последнего (вот несчастье!) в Тире не оказалось. Ведь был он жителем Нового Вавилона. На корабли посол уже не надеялся, поэтому последовал по сухопутной дороге в Новый Вавилон.

Проехав весь остров Коккиво, посол, наконец, прибыл в Новый Вавилон и сразу же был принят Мербалом. Мербал выслушал просьбу посланца Поднебесной и предложение выкупить созданные крылья за любую цену, а потом вежливо отказал, сославшись, на то, что друг его Лампр действительно создал крылья и даже один раз летал на них, но упал и сломал ногу, после чего аппарат разломал и стал строить совершенно новый для прыжков с высоты. С последним аппаратом случился казус, он утонул, при приземлении в воду и сможет ли Лампр его воссоздать неизвестно, да и захочет ли вообще после свадьбы на царице Египта заниматься наукой большой вопрос. Мербал и рад бы продать, да продавать ему нечего, хотя в знак признательности он дарит послу бочку лучших лимонов, так как путь обратно в Китай по морю долгий, а его лимоны прекрасное средство от цинги. Так посол императора упёрся в тупик. Он чувствовал, что от цели его отделяют несколько чи, но поделать ничего не мог.

Согласно Ли цзи, первые единицы измерения создал легендарный император Хуан-ди. Словари Сяо эръя и Кунцзы цзяюй утверждают, что единицы длины произошли от длины частей тела. Согласно Ши цзи, эти основанные на длине частей тела единицы имели неоднозначную протяжённость, и император Юй Великий, другая легендарная персона, их унифицировал.

В династию Чжоу власть регионов стала усиливаться, и там стали использоваться собственные единицы измерения. По окончании Периода Сражающихся царств Цинь Шихуанди объединил Китай и стандартизировал меры. Эти единицы зафиксированы в Ханьшу.

Исследование астрономических инструментов показало изменение в длине "чи" в течение веков (по нанесённым меткам). Династия Мин реорганизовала меры и привела их к десятичному основанию, а древняя система мер имела в основании 16.

С тем и уехал посол восвояси.

Дальнейшие исследования Лампра

Как только пролетел медовый месяц на райских островах, Лампр потащил свою супругу к испытательной башне и прыгнул с парашютом, правда к куполу была привязана веревка и его страховали сверху рабочие.

Береника была по-детски удивлена и тут же потребовала, чтобы и ей дали возможность прыгнуть. Лампр, весь светясь от счастья, не мог отказать, тем более, что со страховкой полёт, по его мнению, был безопасен.

С диким визгом и с закрытыми глазами новобрачная сиганула с башни и только почувствовав полёт, открыла глаза, но не перестала визжать, теперь уже от восторга. Полёт был коротким, при приземлении Береника отбила ноги и Лампру пришлось на руках тащить её в свой домик неподалёку от испытательной башни, но летать она захотела ещё больше. Так первая женщина стала "летуном". А Лампр тем временем показывал своей молодой жене кучи чертежей с диковинными летательными аппаратами, креплениями и крыльями. Тут же по настоянию царицы ученики Лампра запустили в воздух несколько воздушных змеев, чем привели молодую особу в неописуемый восторг.

Царица пала жертвой любви к небу и полётам, а заодно с чисто юношеской пылкостью воспылала любовью к своему мужу — первому человеку на Земле, покорившему небо. Окружающий его ореол спасителя от убийц мигом потускнел и ещё большим светом засиял ореол героя, летающего как боги в небесах.

Лампр порывался продолжить опыты по усовершенствованию змея для полётов и парашюта, но военные и Мербал интересовались использованием воздушных змеев для морского флота и именно в этом направлении подталкивали исследователя. В результате Лампр ринулся исследовать сразу всё, так как личностью он был увлекающейся. Школу он перевел к своему полигону возле испытательной башни и тут же взял их в оборот. Идея была с помощью летательных аппаратов, то бишь воздушных змеев, увеличить скорость корабля. Но в ходе испытаний было сделано два важных открытия: во-первых, скорость ветра на высоте больше скорости ветра у земли и во-вторых, направление ветра на высоте чаще всего противоположно направлению ветра у земли. Одни эти открытия уже делали честь любому ученому и окупали траты военных.

Получалось, что с помощью воздушных змеев можно было не только увеличивать скорость корабля, используя воздушного змея как дополнительный парус, но и позволяло кораблям идти против ветра. Все силы были брошены на постройку змеев и их запуск с палубы корабля. Военные с радостью предлагали любой боевой корабль, но Мербал предоставил свой торговый. Часть учеников Лампр оставил доводить парашют и пилотируемого воздушного змея, а часть забрал с собой в море, где и продолжил свои опыты.

В XIX веке Джордж Покок (George Pocock) использовал воздушные змеи на морских судах. Управление ими осуществлялось с помощью 4-стропной системы — такая же используется и сейчас в кайтсёрфинге. При этом была обнаружена возможность двигаться ещё и против ветра. Змеи обычно использовались в экстренных ситуациях. [

Основной целью было задействовать их как альтернативный источник энергии и избежать уплаты налога на лошадиные силы ("horse tax"), введённого в то время. В 1903 году пионер авиации Сэмюэл Коди разработал воздушный змей, поднимающий человека, и успешно пересёк Ла-Манш в небольшой лодочке под воздушным змеем.

В конце 70-х разработчики Кевлар и Дайнима придумали систему воздушных строп и улучшили управление змеями. В 1978 г. Айан Дэй на катамаране "FlexiFoil" под воздушным змеем развил скорость свыше 40 км/ч.

В 80-е годы были отдельные, временами успешные, попытки скомбинировать воздушный змей с каноэ, коньками и водными лыжами.

Применение воздушного змея позволяет использовать недоступные традиционному парусу возможности:

— Значительно большие скорости ветра на высоте.

— Направление ветра на высоте всегда не совпадает с направлением приземного.

— Отсутствие консольно нагруженных элементов конструкции.

Немецкая компания SkySails применила змей в качестве дополнительного источника энергии для грузовых судов, впервые опробовав его в январе 2008 года на судне MS Beluga Skysails. Испытания на этом 55 метровом корабле показали, что при благоприятных условиях расход топлива снижается на 30 %.

Бывает и палка стреляет

А тем временем несчастливый ханьский посол добрался до Генб Таттрика и тут ему сказочно повезло натолкнуться на бабушку Вэй. Которая по итогу оказалась покруче десяти Мата Хар. Четырнадцатилетней девицей Вэй попала в Союз вместе с первой партией пленниц царства Южное Юэ в 113 г. до н.э. Но в том то и фокус, что была она стопроцентной ханькой, причем благородного происхождения и в результате криминальных манипуляций и похищения попала в гарем к местному толстосуму, вот только насладиться девушкой толстосум не успел, потому как город взяли штурмом иноземцы и вынесли и вывезли из него всё, что не было прибито к полу гвоздями (хотя может и это уволокли).

Так юная Вэй попала на корабль чужаков вместе с другими пленницами и как ни объясняла на нормальном ханьском, что она не из царства Юэ, уплыла с подругами по несчастью в Союз. А дальше жизнь её ухнула под откос быстрее, чем мячик с водопада. Сначала постель с вечно пьяными греческими солдатами на корабле и длительное плавание, похожее на пытку, затем рынок рабов на Диоскориде и пошла миловидная иноземка из одного домашнего гарема в другой. Менялись города, дома, хозяева. С каждым годом она старела и цена на неё падала. В результате совсем недавно в связи с заменой постоянного рабства в Александрии Красной на временное, её без гроша за душей выкинули на улицу. Всё что она поимела, это была старый медяк с дырочкой, висящий у неё на шнурке за пазухой. Она брела по дороге на юг, ночевала у сердобольных крестьян и питалась милостыней.

Внезапно на улице Генб Таттрика её уши услышали родную речь, которую она не слышала уже несколько десятилетий и она увидела в богатой повозке представительного ханьца, чем-то неуловимо похожего на её отца. Естественно она бросилась к нему в ноги и молила на полузабытом языке детства забрать её на родину. Настроение у посла было ниже плинтуса, потому как миссию свою он не выполнил, а соответственно ничего хорошего по возвращению ему не светило. И тут как из воздуха появляется грязная старуха и на чистом ханьском просит взять её с собой. Голова у посла работала быстро, старуху он приказал одеть, умыть, накормить и после этого привести к себе.

Услышав душещипательную историю, посол решил закинуть удочку насчет Ламбра и старуха тут же выложила о нём всё, что знала, а знала она не мало, живя в богатых домах и общаясь со слугами богачей. Во-первых, посол узнал, что на Ламбра и его изобретение возлагаются военными большие надежды, они постоянно всячески его спонсируют и крутят как хотят через его друга Мербала у которого свои интересы в большом бизнесе, а в военных кругах неплохие связи ещё по военной школе Спартака и службе на флоте. А дальше из старухи попёрли такие сведения, что посол только диву давался, и о краже секрета шёлка, и о новых металлоплавильных печах, и о производстве лёгких доспехов и о массовом производстве арбалетов и запасах стрел к ним. Даже о количестве боевых слонов бабушка была в курсе. Посол приободрился и решил, что на отсрочку казни он уже с помощью бабульки заработал и пока такой ценный агент не отправился к предкам надо бы его использовать в своей миссии. Бабушка Вей готова была порвать быка голыми руками лишь бы вернуться на родину, а к её бывшим рабовладельцам она питала только ненависть и неуёмную жажду мести. На мести посол и сыграл.

Уже на следующий день послу начало нездоровиться и он слёг в предоставленном ему доме и надолго застрял в Генб Таттрике. А в купленной на деньги посла повозке на юг поспешила скромная бабушка Вэй с небольшой суммой денег на дорогу и с надеждой на возвращение к родным.

Пока посол добирался от Нового Вавилона до Генб Таттрика, а бабушка Вэй обратно в Новый Вавилон, а после ещё искала подходы к мастерским Лампра, минуло ровно 9 месяцев с тех памятных событий, когда Береника с третьим по счёту мужем посещала райские островки и нежилась на палубе царской яхты. И как в сказке "родила царица в ночь!" в данном конкретном случае красавицу дочь. Вот тут то и подвернулась знающая уход за маленькими детьми бабушка Вэй в городе Новый Вавилон.

Бабушка действительно избавила Беренику от массы проблем, а заодно и получила большое доверие в семье изобретателя. А дальше всё шло как в шпиёнском детективе. Бабулька в отсутствие Лампра и Мербала появилась на своей тележке на полигоне, приказала ученикам погрузить все чертежи и действующие модели, после чего исчезла.

Попервоначалу бабушку хватились дома и искали в Новом Вавилоне, а вот потом хватились уже не бабушку, а чертежи и машины искать и выявили бабушкин след. Военные поставили на уши разведку, все дороги были перекрыты, в городах рыскала стража с описанием опасной преступницы пожилого возраста. Но та как в воду канула, вернее не как, а канула по настоящему. Свитки она в ближайшем селении засмолила в бочёнки и написала на бочках "лимоны засахаренные", а модели аккуратно упаковала в коврик ручной работы, вырезав у него предварительно серединку.

По сухопутной дороге она не поехала, а по грунтовке добралась до восточного побережья Коккиво и там наняла лодку в первом же поселении племени Антайнуси — "островные жители". Товар у неё был обычный — лимоны и коврик, платила она авансом, потому несколько дюжих гребцов из рыбачей деревушки с радостью поспешили перевезти старушку в Никополь. В Никополе старушка на берег не сходила, а передала с одним из гребцов письмо в Генб Таттрик к болеющему послу.

Посол получив письмо тут же выздоровел и отославши с письмоносцем солидную сумму обратно в Никополь, тут же отъехал в Александрию Красную.

Бабушка Вэй даром времени не теряла, а наведя по старой памяти справки, вышла на местного контрабандиста, перевозившего, кое-что в Индию. За хорошую сумму контрабандист продал пожилой женщине корабль и подвизался перегнать его, куда она скажет.

Примерно в это же время обшаренный по всем правилам посол и его багаж погрузили на корабль в Александрии Красной и он пошел по великому морскому шёлковому пути в империю Хань. Примерно у острова Занзибар на корабле случился пожар и далее он следовать не мог. Посол торопился и тогда просто купил первое попавшееся судно и потребовал предоставить ему команду. Конечно, это было судно бабушки Вэй, которую на следующий день "случайно" повстречали на лодке и взяли с собой, потому как послу опять не здоровилось, а бабушка лечила его и вроде бы удачно.

По прибытию в империю, из под двойного дна извлекли засмоленные боченки с чертежами и бумагами Лампра и коврик с его парашютом и летательным змеем внутри. Посол получил большую награду и высокую должность, а счастливая бабушка вернулась к родне, давно её оплакавшей и стала жить поживать при дворе императора в качестве главного консультанта по делам "морских варваров".

Мир в 50-40 гг. до н.э.

Меж тем восходящая звезда — Юлий Цезарь терзал Галлию и постепенно её завоёвывал, по ходу дела подавляя восстания. Его лаврам позавидовал Красс, тем более что раз у него победу уже украли, и двинул Римские легионы, заручившись поддержкой армян, на Парфию.

9 мая 53 г. до н.э. Парфяне нанесли самое жесточайшее поражение римским легионам за всю историю Рима в битве при Каррах. Из 43 тысяч принимавших участие в битве римлян половина погибла, четверть бежала и ещё четверть попала в плен и была переселена в Маргиану. Согласно одной из легенд, самого Красса парфяне казнили жестокой казнью, влив в горло расплавленное золото.

В 51 г. до н.э. умер папа Береники IV Птолемей XII Авлет, оставивший после себя наследниками старшего сына Птолемея XIII и его сестру Клеопатру VII. Вообще-то союзники хотели поспособствовать воцарению Беренике, но та наотрез отказалась опять ввязываться в дворцовые дрязги и подвергать свою жизнь опасности. Послала сестре и брату официальное письмо через посла Союза с поздравлением по случаю ступления на престол и пожеланием всяческих благ, ну и подарки присовокупила от щедрости своей. Всё бы ничего да папа исполнителем завещания назначил Рим.

Птолемею было всего 10 или 11 лет, поэтому всеми государственными вопросами занимался евнух Потин. Вскоре Потин поднял восстание и изгнал Клеопатру, которая в 48 до н. э. вместе с сестрой Арсиноей отплыла в Сирию. В это время римский полководец Помпей, спасаясь бегством после неудачного сражения с Цезарем под Фарсалом, прибыл в египетский Пелузий. Окружение Птолемея XIII сначала обещало изгнаннику помощь, а потом изменнически убило его в надежде заслужить этим благодарность Цезаря.

Цезарь, который явился в Египет следом за Помпеем, официально примирил Птолемея XIII с Клеопатрой. Однако вскоре Потин, выступавший от имени Птолемея XIII и Арсинои IV, поднял восстание против находившихся в Египте римских войск, и Цезарю пришлось вступить в боевые действия за обладание Александрией. В ходе этих стычек в декабре 48 до н. э. в городе была разрушена значительная часть зданий. Некоторые источники приписывают разгоревшемуся в Александрии пожару нанесение серьёзных повреждений Александрийской библиотеке; другие утверждают только о потере папирусов, находившихся в Александрийском порту и предназначавшихся для библиотеки. Восстание не имело успеха, Потин был казнен.

Некоторое время Птолемей находился в плену у Цезаря и Клеопатры, причём мальчика сторожили очень строго, отбросив всякие приличия. Но вскоре он получил свободу, так как обещал немедленно заключить мир. Вместо этого Птолемей встал во главе мятежа и в очередной раз повёл с Цезарем и Клеопатрой решительную борьбу. Когда Цезарь соединился на берегах Нила с подошедшей из Пергама армией Митридата, Птолемей также выступил к Нилу со всеми своими силами. Этот бой оказался для царя роковым. Римляне 15 января 47 до н. э. взяли штурмом египетский лагерь. Птолемей пытался спастись на одном из кораблей, но корабль затонул вместе с ним и множеством других беглецов ("Александрийская война"; 24, 28, 31).

Клеопатра, формально сочетавшаяся с другим своим малолетним братом Птолемеем XIV, фактически стала безраздельной правительницей Египта под римским протекторатом.

В целом союзников римский протекторат никак не устраивал, потому как Египет был зоной торговых интересов Союза. С другой стороны ближайший город Союза Птолемаида-Эпитера собственно на один Египет не ориентировался, а основной доход получал от торговли с Кушем. Медь, золото, серебро и слоновая кость из Куша оказывались более выгодным товаром, чем лён и папирус Египта. Длительная политика невмешательства в дела Птолемеев сработала и в этот раз. Чем быстрее кончатся гражданские волнения, тем стабильнее будут поставки товаров и сбыт продукции.

Вообще же верхушке Союза было наплевать на внутреннюю политику Египта, ведь у них на будущее был козырь, с каждым рождённым на свет ребёнком Береники у Союза появлялся свой легитимный наследник престола фараонов Египта. А иметь своего собственного наследника, а ещё и кучу их (выбирай любого) было намного дешевле, чем поддерживать какого-либо кандидата внутри Египта. Тем более, что протирянская партия в Египте была сильна, и в дополнительных вливаниях смыла не видели.

Да и как-то не очень и Рима то боялись, ведь там вовсю республиканцы резали имперцев, а имперцы резали республиканцев. В общем, шла гражданская война.

В 48 г. до н.э. Императором Китая стал Юань-ди (Лю Ши). Уменьшение налогов. Китайский посол убит Чжичжи. Во время смены власти тирянцам удалось сжечь чертежи и действующие летательные конструкции.

46 г. до н.э. В Риме императором Юлием Цезарем введён юлианский календарь. Из-за перекройки всей системы месяцев 46 г до н. э. имел 15 месяцев и продолжался 455 (!) дней. И эти люди могут чем-то угрожать Союзу?! В Риме казнён Верцингеториг, вождь кельтского племени арверны в Галлии, возглавил восстание объединённых галльских племён против Цезаря в 52 до н. э. Римская публика любила жестокие зрелища и 20 сентября 46 года до н э она с диким восторгом наблюдала, как за колесницей триумфатора в колонне пленных галлов протащили вождя Верцингеторига, которого держали в заточении целых 6 лет, а теперь собирались публично задушить после триумфального шествия.

Но когда перед глазами ревущих толп растянулась колонна египетских пленников, вой и улюлюканье вдруг смолкли. В мертвой тишине все, как завороженные, уставились на молодую красивую женщину, закованную в цепи дюжий легионер тащил ее за собой, как козу на веревке "Эта женщина, которая прежде была царицей, возбуждала своим видом глубочайшее сострадание"— писал римский летописец Кассий.

В безмолвной толпе раздались первые робкие голоса, выражающие сочувствие пленнице Глухой ропот стремительно нарастал, как обвал в горах, — толпа зашумела. Люди требовали даровать жизнь и свободу пленной царице, а в адрес жестокого Цезаря выкрикивали проклятия и угрозы.

Прекрасной пленницей римского императора была Арсиноя из династии Птолемеев возглавившая восстание против Рима, соперница знаменитой Клеопатры. Цезарь не посмел казнить Арсиною против воли римлян и пощадил смелую женщину.

15 марта 44 г. до н.э. заговорщики убили Гая Юлия Цезаря, на теле было обнаружено 23 колотые раны. Друзья советовали диктатору остерегаться врагов и окружить себя охраной, Цезарь ответил: "Лучше один раз умереть, чем постоянно ожидать смерти". И опять началась гражданская война.

42 г. до н.э. имперцы (триумвиры) объединяются и наконец разбивают республиканцев. Антоний приехал в Киликию и отправил гонца к Клеопатре с обвинением в союзе с Кассием. Встреча в Тарсе Антония и Клеопатры. Антоний влюбился в неё. Ханьские войска отбивают набег кянов.

41 г. до н.э. Парфянский царевич Пакор вторгается в Сирию в союзе с республиканцем Квинтом Лабиеном. Наместник Сирии Децидий Сакс разбит и погиб. Лабиен двинулся в Малую Азию. Наёмные убийцы, подосланные Клеопатрой, убивают её сестру Арсиною.

40 г. до н.э. Соглашение в Брундизии между Октавианом и Антонием. Октавиан получает Запад, Антоний — Восток, Лепид — Африку. Лабиен подчиняет почти всю Малую Азию и принимает титул "парфянского императора". Пакор захватывает Сирию и всю Финикию, кроме Тира. Начало антиримского движения в Палестине. Птолемаида-Эпитера организует несколько набегов кушитов на южный Египет — прощупать новую власть.

Ракушечные войны 30-х

Пока учёные ломали голову над крыльями, а мудрые даосы добывали лекарство бессмертия, военные воевали со своими излюбленными врагами, своими излюбленными способами. "Горячих точек" было предостаточно.

Время от времени на диоскоридские колонии южной Аравии нападали арабы. Но толку от такой войны не было никакого. У арабов не хватало средств и сил, чтобы штурмовать стены хорошоукрепленных городов, с налаженным к тому же подвозом свежих подкреплений и продуктов по морю, а у диоскоридцев не было средств вести войну вглуби Аравии, куда уходили арабы, всякий раз как диоскоридцы высаживали армию на берег.

Второй стабильный очаг войны был в Африке, где граница тирянских владений на территории африканского рога была более чем условной. Гарнизоны многочисленных крепостиц постоянно были под угрозой штурма и постоянно в движении были легкие кавалерийские и верблюжьи (лошади не выносили запах верблюдов и потому отряды делились) отряды, беспокоящие своими рейдами окрестные племена кочевников-скотоводов. Война здесь не прекращалась никогда.

И наконец, третий очаг войны, который давно не затухал, был в Индии, которую союзники постоянно беспокоили непрекращающимися набегами. Эти самые набеги и переросли в ракушечьи войны. Теперь войска и флот Союза были усилены, благо людские резервы и материальные ресурсы возросли, а также стабильно ковались кадры военных в школе Спартака. С одной стороны война постоянно жрала ресурсы, зато с другой стороны всегда был выход агрессивному элементу в обществе и у простого воина был шанс сказачно разбогатеть в далёкой Индии, захватив в бою что-нибудь очень ценное из доспехов индийской знати.

Как уже писалось, ракушечные войны велись ни шатко, ни валко ежегодно и в конце-концов надоели всему населению Союза. Нужна была победа, чтоб успокоить общественное мнение. Но войны были поистине бесконечны. Авторитет власти пошел вниз, туда же устремился и авторитет военных. А это уже не нравилось ни верхушке, ни военным. Самое плохое, что и солдатам надоело воевать, ведь всё, что было ценного на западном берегу Индии уже разграбили, а на южном берегу, надо было драться с сильными дравидийскими царствами и штурмовать крупные города и крепости.

На театр боевых действий были направлены один из тирянской "двадцатки" — Милкули, отличающийся административными способностями и к тому времени уже дряхлый дедулька, бессменный глава военной школы — Спартак. Оба ехать никуда не хотели, но поехали.

Прибыв в Индию, посмотрели образцово-показательный штурм крепости-города и его разграбления. Побывали на кораблях и в гарнизонах и базах Далёких островов, поговорили с солдатами. Затем проинспектировали военно-морской порт-базу на Тапробане и отправились обратно в Тир. Затем оба инспектора написали отчет, вернее писал Милкули, привычный к писанине, а Спартак его дополнял или поправлял. Отчет произвел на правящую верхушку сильное впечатление и было от чего. В нём говорилось, что война велась неправильно с первого дня. Вместо того, чтобы тащить за тридевять земель войска в Индию, нужно было набрать ополченцев среди веддов и сингалов на Тапробане, перебросить их с помощью флота и руководить войной посредством офицерского корпуса наёмников. Выплачивать жалованье туземным солдатам не деньгами, а тирянскими товарами, обеспечив дополнительный сбыт продукции. Действовать не набегами с перерывами, на сезон дождей, а захватывать крепости, оставлять в них сильные гарнизоны, затем подчинять округу и двигаться дальше, закрепляя территорию за собой. Постепенно надо было наращивать группировку и обеспечивать её за счёт местного индийского населения провиантом.

В результате характер войны вскоре быстро изменился. На Тапробане с монаршего согласия появились призывные пункты с вербовщиками-зазывалами и лагерь для новобранцев. Тиряне-офицеры из наёмников и ветеранов обучали новобранцев строю и сколаивали из них боеспособные части, после чего грузились на корабли и высаживались в Индии. Индийцы ждали "сезона дождей", но с его приходом завоеватели и не думали уходить, а засели в захваченных крепостях. Под руководством тирянцев сингальские войска захватывали город за городом и область за областью. Если индийцы и разбивали отдельные отряды, то на ход войны это не сказывалось, потому-как на место разбитых отрядов всегда приходили свежие воины. Война объявлялась священной, против непочитателей Будды и агрессоров, пытавшихся в прошлом захватить остров Тапробану.

Индийцы не выдержали всё возрастающего напора и запросили мира. Почти все южноиндийские царства признали свою зависимость от правителя Тапробаны и Союза. В царствах был введен строжайший запрет на вылов раковин каури, за соблюдением которого надзирали специальные инспекторы из числа бывших воинов союзников, которых местное население обязано было содержать. Прибрежные крепости передавались правителю сингалов вместе с гарнизонами войнов. На побеждённых накладывалась дань в пользу победителей. Правитель Тапробаны получил солидный привесок к авторитету и солидную проблему в виде отдалённых гарнизонов на материке. Союзники научились воевать на чужой территории чужими руками.

Олимпийский инцидент

После поражения в Александрийской войне многие эллины из лагеря противников Рима и Клеопатры бежали на территорию Союза, расселившись по бывшим египетским городам на побережьи Красного (Эритрейского) моря, но основной костяк осел в Диоскориде — самом большом и влиятельном городе Союза в данном регионе. Учитывая, что Диоскорида изначально была чисто греческой колонией, а затем первая принимала волны эллинов-переселенцев беженцы из Александрии Египетской и других египетских городов были встречены если и не восторженно, то вполне благожелательно.

И вот в конце 40-х начале 30-х годов до н.э. в союзе возникла чисто эллинская проблема, повлёкшая за собой так называемый "олимпийский" инцидент.

Всё дело было в участии в олимпийских играх. Тиряне по определению не греки и играми данными не увлекались по определению, у александрийцев из Александрии Красной тоже было проблем полон рот и было не до игр, да и плыть за тридевять земель было слишком накладно, Диоскорида по примеру соседей тоже была вовлечена в общесоюзные дела и чем-то выделяться не хотела. Александрийцы же из Александрии Египетской в олимпийских играх, как в общеэллинском мероприятии участие принимали и более-менее прижившись в Диоскориде подняли данный вопрос. В связи со вступительными экзаменами в элитную военную школу Спартака интерес к физическим упражнениям у молодёжи и так был повышен, а тут ещё беженцы его подогрели. Оказалось, что эллины годами, десятилетиями и столетиями не принимали участия в общеэллинском мероприятии.

Первоначально панэллинские игры состояли из следующих этапов, так называемых "периодов":

— Олимпийские игры — наиболее значимые соревнования, проводившиеся один раз в четыре года в Олимпии в честь бога Зевса. Победителям вручались венки из оливковых ветвей.

— Пифийские игры — проводились один раз в четыре года в Дельфах в честь Аполлона. Победители получали лавровые венки.

— Истмийские игры — проводились один раз в два года недалеко от Коринфа в честь Посейдона. Победители получали венки из бузины, а позднее из пихты.

— Немейские игры — проводились один раз в два года близ Немеи в честь Зевса. Венок победителя изготавливался из сельдерея.

Победитель в каждом виде спорта во всех четырёх играх получал почётный титул периодоника.

Следом за Диоскоридой поучаствовать в Олимпийских играх выразили желание и другие эллинские колонии Союза и вопрос этот вышел на самй верх. Было решено выставить единую команду спортсменов от Союза в целом, а не от отдельных городов. Союз же обеспечивал делегацию и дары, а также проезд спортсменов.

На 185 Олимпиаду в 40 г. до н.э. спортсмены уже не успели, поэтому решено было готовиться и послать спортсменов на следующую 186 Олимпиаду в 36 г. до н.э.

Первый исторический факт, связанный с олимпийскими играми — это возобновление их царём Элиды Ифитом и законодателем Спарты Ликургом, имена которых были начертаны на диске, хранившемся в Гереоне (в Олимпии) ещё во времена Павсания. С этого времени (по одним данным год возобновления игр — 884 до н. э., по другим — 828 до н. э.) промежуток между двумя последовательными празднованиями игр составлял четыре года или олимпиаду; но как хронологическая эра в истории Греции был принят отсчёт с 776 до н. э.

Возобновляя Олимпийские игры, Ифит установил на время их празднования священное перемирие, которое объявлялось особыми герольдами сперва в Элиде, затем в остальных частях Греции; месяц перемирия назывался ?????????. В это время нельзя было вести войну не только в Элиде, но и в других частях Эллады. Пользуясь тем же мотивом святости места, элейцы добились у Пелопоннесских государств согласия считать Элиду страной, против которой нельзя было вести войны. Впоследствии, однако, элейцы сами не раз нападали на соседние области.

В праздничных состязаниях могли участвовать лишь чистокровные эллины, не подвергнувшиеся атимии; варвары могли быть только зрителями. Исключение было сделано в пользу римлян, которые, как хозяева земли, могли изменять по своему произволу религиозные обычаи. Не пользовались правом смотреть игры также женщины, кроме жрицы Деметры. Число зрителей и исполнителей было очень велико; очень многие пользовались этим временем, чтобы совершать торговые и другие сделки, а поэты и художники, — чтобы знакомить публику со своими произведениями. От разных государств Греции посылались на праздник особые депутаты которые соперничали друг с другом в обилии приношений, для поддержания чести своего города.

Тем не менее женщины, могли стать олимпийскими чемпионами заочно — просто прислав свою колесницу. Так например первой олимпийской чемпионкой стала Киниска — родная сестра спартанского царя Агесилая.

Праздник происходил в первое полнолуние после летнего солнцестояния, то есть падал на аттический месяц Гекатомбеон, и длился пять дней, из которых одна часть была посвящена состязаниям, другая часть — религиозным обрядам с жертвоприношениями, процессиями и общественными пирами в честь победителей. По словам Павсания, до 472 до н. э. все состязания происходили в один день, а позднее были распределены на все дни праздника.

Судьи, наблюдавшие за ходом состязаний и присуждавшие награды победителям, назывались Элланодики; они были назначаемы по жребию из местных элейцев и заведовали устройством всего праздника. Элланодиков было сперва 2, затем 9, ещё позднее 10; со 103-й Олимпиады (368 до н. э.) их было 12, по числу элейских фил. В 104-ую олимпиаду число их было уменьшено до 8 и наконец со 108-ой олимпиады до Павсания их считалось 10 человек. Они носили пурпурную одежду и имели на стадии особые места. Под их начальством состоял полицейский отряд. Прежде чем выступить перед толпой, все желавшие принять участие в состязаниях должны были доказать элланодикам, что 10 месяцев, предшествующих состязанию, были посвящены ими предварительной подготовке и дать в том клятву перед статуей Зевса. Отцы, братья и гимнастические учителя желающих состязаться должны были также поклясться в том, что они не будут виновны ни в каком преступлении. За 30 дней все желающие состязаться должны были в Олимпийской гимназии предварительно показать своё искусство перед элланодиками.

Порядок состязаний объявлялся публике посредством белой вывески. Перед состязанием все желающие участвовать в нём вынимали жребий для определения порядка, в каком будут выходить на борьбу, после чего герольд объявлял во всеуслышание имя и страну выходящего на состязание. Наградой за победу служил венок из дикой оливы, победителя ставили на бронзовый треножник и давали ему в руки пальмовые ветви. Победитель, помимо славы для себя лично, прославлял ещё и своё государство, которое предоставляло ему за это разные льготы и привилегии. Афины давали победителю денежную премию, впрочем, сумма была умеренная. С 540 года до н. э. элейцы разрешали ставить статую победителя в Альтисе. По возвращении домой ему устраивали триумф, сочиняли в его честь песни и награждали различными способами; в Афинах победитель Олимпиады имел право жить на казённый счёт в Пританее, что считалось очень почётным.

Олимпийские игры были запрещены христианами в 1-м году 293-й Олимпиады (394 год) императором Феодосием как языческие и были заново возрождены лишь в 1896 году.

За три года были проведены соревнования между различными городами с целью определить лучшего представителя Союза на играх. В различных соревнованиях и победители оказались разные и из разных городов.

Бег

— Бег на стадию — бег с одного конца стадиона до другого на дистанцию в одну олимпийскую стадию (192 м). Первый и единственный вид состязаний с 1-й по 13-ю Олимпиаду (724 до н. э.). Олимпиады по традиции считались по именам победителей в этом состязании, прежде чем были пронумерованы в последовательном порядке. С бега на стадию начинались соревнования среди взрослых, затем соревновались в двойном беге. Атлеты выходили на старт в обнажённом виде. Величайшим бегуном античности считался Леонид с Родоса, одержавший во II в. до н. э. 12 побед на 4 Олимпиадах.

— Двойной бег — бег на две стадии (384 м). Атлеты пробегают стадион, поворачивают вокруг столба и возвращаются назад к старту. Добавлен в Олимпийские состязания на 14-й Олимпиаде в 724 до н. э.

— Долгий бег — бег на 7 стадий (1344 м). Атлеты, пробегая стадию, разворачивались вокруг столба на одном конце стадиона, затем бежали стадию назад и разворачивались вокруг другого столба. Добавлен в Олимпийские состязания на 15-й Олимпиаде в 720 до н. э. Длина дистанции менялась в разные годы от 7 до 24 стадий (до 4608 м).

— Бег в полном вооружении или бег гоплитов — бег в шлеме, поножах и со щитом на две стадии. Позднее из вооружения оставили только щит. Добавлен в Олимпийские состязания на 65-й Олимпиаде в 520 до н. э. Атлеты соревнуются обнажёнными, как и в других Олимпийских видах за исключением скачек. Бегом гоплитов игры завершались.

Единоборства

— Бокс добавлен в Олимпийские состязания на 23-й Олимпиаде (688 до н. э.). Особым уважением пользовались боксёры, сумевшие победить, не получив удара от соперника. Правилами в боксе запрещался захват соперника, подножки и удары ногами. Боксёры обматывали кисти кожаными ремнями, тем не менее, этот вид состязаний считался самым опасным. Античные авторы живописуют разбитые носы, выбитые зубы и смятые уши у атлетов. Гибель атлета в поединке не являлась чем-то исключительным.

Павсаний поведал об одном из таких поединков на Немейских играх:

"Кревг нацелил свой удар в голову Дамоксена, но тот вынудил обманным движением Кревга поднять руку. Когда тот поднял руку, Дамоксен ударил соперника выпрямленными пальцами под рёбра, и благодаря силе удара и остроте ногтей сумел проникнуть внутрь тела, схватил внутренности и разорвал их, вырывая руку наружу. Кревг скончался на месте, а жители Аргоса изгнали Дамоксена за нарушение соглашения, по которому соперники должны были обменяться по одному удару. Они присудили победу мёртвому Кревгу."

Если боксёры уставали, разрешался перерыв для отдыха. Если же и после отдыха победитель не выявлялся, то боксёры обменивались оговорённым числом ударов, не защищаясь. Поединок завершался сдачей соперника, побеждённый поднимал руку, когда был не в силах оказывать сопротивление. Античные лекари считали бокс хорошим средством против хронических головных болей.

На 72-й Олимпиаде в 492 до н. э. Клеомед из Астипалейи убил в боксёрском поединке Икка из Эпидавра и был лишён титула победителя в боксе. Великим боксёром был Тисандр из Наксоса на Сицилии, победивший в 4 Олимпиадах. Павсаний замечает, что от Наксоса не осталось даже руин, и только благодаря Тисандру сохраняется память о городе.

— Панкратион — рукопашный бой, в котором соединялись удары руками и ногами и борцовая техника. Слово является производным от греческих слов пан и кратос, то есть означает примерно "всей силой". Удушение было разрешено, запрещены укусы и выдавливание глаз. Этот вид состязаний ввели в Олимпийские игры в честь мифического основателя игр Геракла, который сумел одолеть огромного льва, только задушив его, потому как шкура льва была неуязвима для оружия. Добавлен как вид Олимпийских состязаний на 33-й Олимпиаде в 648 до н. э., для юношей панкратион введён только на 145-й Олимпиаде в 200 до н. э.

Филострат заметил: идеальный боец в панкратионе тот, кто борется лучше, чем боксёр, и боксирует лучше, чем борец.

Арихион из Фигалеи на 54-й Олимпиаде был задушен и умер, выигрывая панкратион в 3-й раз. Даже мёртвым он стал победителем, потому что его соперник первым признал поражение, не в силах терпеть боль от сломанного Арихионом большого пальца на ноге. Труп Арихиона увенчали венком под рукоплескания зрителей.

Сострат из Сикиона получил прозвище Пальчик, потому что одержал победы в панкратионе на 3 Олимпиадах (начиная с 104-й), захватывая и ломая фаланги пальцев у соперника.

Артемидор из Тралл должен был сражаться среди юношей по возрасту, но оскорблённый одним из взрослых панкратионистов вступил в более старшую категорию и одержал победу в панкратионе среди мужчин в 212-ю Олимпиаду. Полидам из Скотусс выиграл панкратион в 93-ю Олимпиаду. Про него говорили, что он одолел льва голыми руками, а в схватке с 3 сильнейшими персами убил их всех.

Борьба добавлена в Олимпийские состязания на 18-й Олимпиаде (708 до н. э.). Правилами запрещались удары, но толчки разрешались. Греческий язык имел много терминов для обозначения различных приёмов и позиций. Борьба разделялась на две основные позиции: в стойке и на земле, вернее мягком грунте, посыпанном песком.

Легендарным борцом был Милон из Кротона, который в 14-летнем возрасте победил в борьбе среди юношей (категория до 20 лет). Затем он одержал победы в борьбе для взрослых на 5 последующих Олимпиадах, и потерпел поражение на 66-й Олимпиаде (516 до н. э.). Про Милона Павсаний рассказывает следующее: он обвязывал вокруг головы верёвку и, задерживая дыхание, рвал верёвку вздувшимися от напора крови венами.

Пентатлон

— Пентатлон — пятиборье, включавшее бег на стадию, метание диска, метание копья, прыжок в длину и борьбу. Добавлено в Олимпийские состязания на 18-й Олимпиаде в 708 до н. э.

Все виды проводились в один день в определённом порядке, начиная с прыжков. Неизвестно, как именно определялся победитель в пятиборье. По версии одного из историков — атлеты делились на пары и соревновались между собой. Победителем считался выигравший у соперника 3 вида состязаний. Затем победители соревновались между собой до тех пор, пока не оставалась финальная пара.

Аристотель считал, что пятиборье наиболее гармонично развивает тело атлета. Прыжковая техника отличалась своеобразием: атлет использовал гантели в руках для увеличения дальности прыжка. Максимальная дальность прыжка по античным авторам доходила до 15 м. Неизвестно, было это преувеличением авторов или прыжок состоял из нескольких стадий, подобно современному тройному прыжку. Как полагают современные исследователи по изображениям на древнегреческих вазах, атлет прыгал без разбега, с места.

Горг из Элиды был единственным атлетом, выигравшим 4 Олимпиады в пятиборье, а кроме того он также одержал победы в двойном беге и беге гоплитов. Пятиборье для юношей проводилось только один раз, на 38-й Олимпиаде, видимо из-за ограниченности времени, в течение которого шли игры.

Конные бега

Сначала на 25-й Олимпиаде (680 до н. э.) были введены гонки квадриг. Затем к ним добавлены на 33-й Олимпиаде (648 до н. э.) скачки на лошадях, и на 93-й Олимпиаде (408 до н. э.) гонки колесниц с 2 лошадьми в упряжке. Аналогично как проводились соревнования в категориях между мужчинами и юношами, так и в скачках были две категории: взрослые лошади и жеребцы.

В гонках квадриги совершали 12 кругов на ипподроме, нередко колесницы опрокидывались на поворотах, калеча возниц. В отличие от бега и единоборств в скачках могли принимать участие только богатые греки и царственные особы, которым под силу было содержать лошадей. Именно владельцы лошадей, а не возницы считались победителями. Среди победителей в гонках квадриг отмечены македонский царь Филипп II и римские императоры.

На 68-й Олимпиаде (508 до н. э.) лошадь Фейдола из Коринфа в начале бегов скинула седока, но тем не менее прошла всю дистанцию правильно, повернула вокруг столба и остановилась после финиша. Ей присудили победу и увенчали неудачного седока венком.

Соревнования трубачей и герольдов

На 96-й Олимпиаде (396 до н.э.) в программу Игр были добавлены состязания между трубачами и герольдами, как логическое следствие соединения спорта и эстетического наслаждения в воззрениях эллинов. Известно, что во время проведения Олимпийских игр писатели и поэты читали вслух свои творения, художники выставляли на агоре свои произведения. После завершения Игр скульпторам заказывали олимпийские статуи победителей, а поэты слагали в их честь хвалебные песни — энкомии.

Так лучший метатель дротиков оказался из Тал Нофсинхара, работал китобоем-гарпунщиком, в тирянскую колонию попали его родители-рабы вместе со Спартаком. Лучшие трубачи были из Диоскориды и Александрии Красной. Лучшим стрелком из лука стал уроженец Восточного, который много лет плавал наёмником на боевых кораблях. Лучшим наездником грек из никому неизвестного гарнизона, где-то на границе с Кушем. Колесницы-квадриги и вовсе предоставили греки из Нового Вавилона. Полный разнобой и всю географию Союза представляли собой бегуны, борцы, дискоболы, прыгуны и многоборцы.

Олимпийский караван судов отправился загодя в Александрию Египетскую и по договоренности с Клеопатрой беспрепятственно был пропущен по каналу в Средиземное море.

А дальше случился большой скандал. Делегацию и спортсменов не приняли, сославшись на нечистоту крови. Виноваты в инциденте были и римляне, контролировавшие игры на правах победителей и греки, решившие, что конфликт между Союзом и Римом в принципе им на руку. Римляне просто воспользовались случаем и припомнили исчезновение армии рабов Спартака. Но для эллинов Союза это было страшным оскорблением, по сути их всех пречислили чуть ли не к бастардам. Они как бы объявлялись людьми второго сорта.

Римляне и греки потирали руки, а новость эта облетела все города Союза и породила бурю. Большинство требовало немедленно начать войну с Римом.

Так получилось, что победу в этой Олимпиаде одержал Скамандр из Александрии Троас.

Александрия Троас была образована главнокомандующим Александра Великого Антигосом (одноглазый) в 310 году до н.э. и имела название Антигонея. После смерти Антигоса царь Таркии назвал город в честь Александра Великого — Александрией Троас. Туда было переселено население 7-ми городов, протяженность стен города была 8 км. Потом город менял свое название, Август назвал его Колонией Августа. Позже Константин вернул городу прежнее название. Во время сильного землетрясения город был разрушен.

Но к войне с Римом Тир был не готов, зато воспользовавшись моментом, предприняли меры для дальнейшей консолидации Союза. Было провозглашено проведение общесоюзных олимпийских игр в пику подконтрольным Риму. Для игр было решено построить город Олимпию на побережье Африки в удобной гавани при впадении в море большой реки (Лимпопо). Задуман город был как общесоюзный религиозный центр. Архитекторы и строители со всего Союза радостно устремились осваивать громадные денежные средства, выделенные на строительство. Шутка ли предстояло построить целый город, причем город храмов, соперничающий с Олимпией. А народ, особенно эллины, вовсю вносил средства на постройку храмов и спортивных сооружений.

Тем не менее, Египет стал рассматриваться как союзник заклятого врага, а Куш как враг этого союзника. В Куш начались поставки первоклассного вооружения, военные специалисты откомандировывались в армию кушитов. Многочисленные шпионы под видом купцов заполонили Куш, составляя подробные карты дорог и источников воды. Правителям Куша давали понять, что в случае вторжения они могут рассчитывать на помощь южного соседа.

Цены на товары, поставляемые в Египет стали искусственно завышаться, зато на поставляемые из Египта товары стали падать. Сговоры купцов процветали и центр этих сговоров находился в Диоскориде на каждом заседании Союза требовавших начать войну против Рима и его союзника Египта.

Борьба за небо

Несмотря на кражу части чертежей и готовых образцов Лампр продолжал опыты и исследования. В том же направлении двинулись и ханьцы, изучив добытые материалы и воспользовавшись интересом императора к исследованиям, а также доступностью основных материалов — бамбука и шёлка.

В 42 г. до н.э. Лампр демонстрирует воздушный змей-парус для корабля, позволяющий идти против ветра. В том же году в Китае строят первую специальную башню для испытаний и запусков пилотируемых воздушных змеев.

В 41 г. до н.э. ученик Лампра Полибий начал самостоятельно строить махолёт в подражание полёту птиц. В Хань начинают запускать первых воздушных змеев с обезьянками и приговоренными к смерти преступниками.

В 40 г. до н.э. Лампр улучшает парашют, а Мербал строит в Тире и Александрии Красной парашютные вышки для того, чтобы брать деньги с желающих прыгнуть. Башни строились на берегу и прыгающий оказывался в воде.

В 39 г. до н.э. Лампр поручает своему ученику Абдалониму доводить до ума управляемого воздушного змея, а сам занялся совершенствованием управляемого парашюта, т.к. это направление показалось ему более перспективным. В этом же году последовали катастрофы. Разбился Абдолоним при испытании воздушного змея и опять при приземлении. В Китае погиб учёный Гунсунь Цяо, испытывая аналогичный аппарат, его аппарат порывом ветра разбило об испытательную башню. Ли Фу начал работы, беря за основу крыло летучей мыши. Несмотря на протесты Лампра, за опыты с полётами управляемых воздушных змеев взялся ещё один его ученик Офон из Хадида. Мербал заканчивает строительство парашютных вышек. Они начинают приносить стабильный доход. Жрецы требуют запретить прыжки с "башен смерти" женщинам и детям, но этим только усилили ажиотаж вокруг прыжков. Очереди стоят круглосуточно, количество желающих полетать только растёт.

В 38 г. до н.э. началось внедрение на флоте воздушных змеев-парусов, особенно на китобойном и военном флоте. Ли Фу демонстрирует полет на своих крыльях императору, в качестве пилота задействован смертник. Полибий решается испытать махолет и терпит неудачу, сам чудом оставшись в живых. В Китая по пути махолета начинают опыты конструкций сразу трое ученых Ляо Пэй, Су Фэй и Лю Бо. Офон в качестве материала для каркаса решил использовать китовый ус. Военный инженер из Александрии Красной Диокл решил для запуска змея использовать направленный вверх боевой скорпион. Он же начинает работы над раскладывающимся наподобие китайского зонта куполом парашюта.

В 37 г. до н.э. Лампр с учениками начинает опыты по изменению форм парашюта с целью добиться большей управляемости, в принципе они начинают приближаться к конструкции параплана. В Хань начинается конструирование воздушных змеев для войсковых разведчиков. Ещё один ученик Лампра Эшбаал начинает теоретические разработки и серию опытов по исследованию планирования. Он же делает выводы о том, что планировать могут предметы из любого материала и от тяжести предмета в принципе планирование мало зависит, он же начинает заниматься проблемой запуска аппаратов не с возвышенности, а с земли. Юань Шао решил использовать конструкцию зонта для спуска с возвышенностей.

В 36 г. до н.э. в битву за небо вступили анталоатры, начавшие сооружение на одном из островов гигантского гибрида арбалета и скорпиона. Целая школа тирянских инженеров заканчивают работы по усовершенствованию требучетов. Они начинают доводку конструкции и создание целых классов разборных — походных требучетов. Военные на верфях Александрии и Тира приступают к созданию массового производства требучетов и их стандартизации. Ученые разрабатывают новые виды снарядов для нового оружия.

35 г. до н.э. Лампру удалось запустить первый параплан с движущегося корабля. Инженер Диокл доказывает, что возможен запуск с корабельного скорпиона самораскрываемого паруса на большую высоту.

34 г. до н.э. первое использование скорпионов в китобойном промысле. Начало массовой установки скорпионов на китобойных судах. Верфи Тал Нофсинхара переходят на серийное производство скорпионов для метания гарпунов. Су Фэй демонстрирует свой махолёт, но терпит катастрофу, к счастью остаётся жив. Тиряне добывают один из аппаратов Ли Фу. Лампр садит учеников Офона, Полибия и Эшбаала за разбор китайского чуда. Ставится задача сделать конструкцию с улучшными качествами. Анталоатры запустили из громадного самострела деревянную конструкцию с крыльями.

33 г. до н.э. Лампр присоединился к команде учеников стало вырисовываться нечто среднее между планером и дельтапланом. Еврибат из Нового Вавилона предложил усилить конструкцию используя технологию изготовления сложного лука. Юань Шао чуть не разбился насмерть когда его зонт-парашют не выдержал его веса. Изображения на винных кувшинах популярного аттракциона — парашютных вышек натолкнуло Юань Шао сделать подобную вышку и проводить дальнейшие опыты со страховочной веревкой. Внизу он решает натянуть рыбачью сеть и положить солому для смягчения падения.

32 г. до н.э. Лампр и ученики изготавливают летательный аппарат, но на первом же испытании аппарат терпит серьёзную аварию и разбивается. Работы начинаются вновь. Лю Бо демонстрирует свой махолёт, но отрывается не более чем на полметра от земли. Конструкция неудовлетворяет ни императора, ни военных.

32 г. до н.э. анталоатры обращаются к команде Лампра с просьбой выделить парашюты для запуска со своего скорпиона людей и их свободного приземления. Лампр скрепя сердцем откомандировывает Эшбаала и в помощь ему ещё троих учеников. Работы по созданию модели замедляются.

31 г. до н.э. Ляо Пэй попытался взлететь но при взлёте поломал крыло машины, испытания отложены на неопределенное время. Юань Шао узнаёт, что тирянцы не используют в парашютах бумбуковую основу и начинает серию экспериментов с формой парашюта.

30 г. до н.э. Су Фэй пытается доказать, что его аппарат лучше и вступает в соревнование с Ляо Пэем. Лампр вновь запускает изготовленный аппарат и вновь терпит поражение, аппарат упорно "зарывается". Цао Вэй начинает эксперименты по созданию и запуску сложных конструкций воздушных змеев. Ли Фу высмеивает данные эксперименты.

29 г. до н.э. Эшбаал при испытании анталоатрского скорпиона столкнулся с перегрузками запускаемого во время запуска. К счастью парашют раскрылся и смельчак не погиб. Эшбаал прекратил опыты и отправился к Лампру за консультациями. Юань Шао терпит неудачу за неудачей и решает уйти в даосский монастырь.

28 г. до н.э. Ляо Пэй и Сй Фэй терпят ряд аварий в попытках победить друг друга. Юань Шао вновь приступает к опытам, но успеха не достигает. Лампр запрещает Эшбаалу запуски пилотируемых конструкций с установки анталоатров, но даёт ему идею изучать сопротивление воздуха по аналогии с сопротивлением воды. Эшбаал отправляется на верфи Тира и Александрии Красной к судостроителям.

27 г. до н.э. несмотря на запрет один из учеников производит запуск человека со скорпиона, парашют сворачивается в воздухе и катапультируемый разбивается об воду. Лампр отказывается от своего ученика. Цао Вэй запускает воздушного змея своей конструкции и доказывает, что его конструкция не хуже конструкции Ли Фу. Ли Фу посрамлен, но его змеи уже в армии.

26 г. до н.э. Юань Шао после новых неудач с парашютом решает ехать в Союз и посмотреть на действующие парашютные вышки. Лампр изготавливает новую конструкцию, но для испытаний просит Мербала соорудитьнаклонный помост для разбега. Мербал соглашается.

25 г. до н.э. все исследования в Союзе прекращены в связи с началом войны с Римом. Юань Шао застрял на полпути в Союз и был направлен обратно.

События в Римской империи перед войной с Союзом

37 г. до н.э. Антоний помог царице Клеопатре утвердиться у власти в Египте и вопреки римским обычаям, заключил с ней брак.

36 г. до н.э. Антоний вторгся в область подвластную Парфии Мидию с огромной армией и осадил главный город Атропатены, но встретил решительное сопротивление. Неожиданное нападение парфян на тылы римской армии привело к потере обозов с продовольствием и осадной техникой. Римляне были вынуждены отступить. Потеряв четверть войска, Антонию удалось уйти в пределы римского государства. Во время отступления Антонию помог претендент на иудейский престол Ирод, он со своим войском двинулся на помощь Антонию. Это не спасло римлян от поражения, но обеспечило отступление. Большинство населения Иудеи не считала, что Ирода имеет право быть иудейским царем, так как его отец не был иудеем, и он не был царской крови. Ирод заключился поддержкой Антония в борьбе со своими противниками. Войска Антоний взяли штурмом Иерусалим, и утверди царем Иудеи Ирода.

34 г. до н.э. Антоний объявил Клеопатру царицей царей. Антоний отдал в её владения все города в районе Мертвого моря, включая Иудею.

32 г. до н.э. Так как Антоний, состоящий в браке с Клеопатрой, стал дарить Клеопатре и своим детям отдельные части восточных римских провинции и стал чеканить монеты с изображением себя и Клеопатры, Октавиан окружил своими войсками сенат и потребовал от сенаторов осудить действия Антония. Антоний был объявлен врагом республики. Была объявлена война египетской царице Клеопатре за присвоение ей римских владений. Всем сторонникам Антония в сенате была дана возможность беспрепятственно покинуть Италию.

2 сентября 31 года до н.э. у выхода из Амбрийского залива (западная часть материковой Греции) начались боевые действия между флотом Антония, который включал в себя корабли восточных провинций римского государства, включая египетский флот, и флотом Октавиана. Исход сражения решили неожиданные действия Клеопатры; она в разгар битвы приказала своим кораблям покинуть место боя и следовать в Египет. Сама покинула место боя на одном из кораблей. Антоний, оставив место боя, на быстроходном корабле бросился за уходящим египетским флотом. Войско Антония было деморализовано и стало переходить на сторону Октавиана. Грецию заняли войска Октавиана. После победы Октовиана над Антонием у мыса Акция, Ирод, узнав об этом, поспешил в Родос к Октавиану. Когда ему удалось добиться аудиенции, он объявил о своей поддержке Цезаря Октавиана. Октавиан венчал Ирода царским венцом и просил, чтобы он был дружен с ним, как он раньше был дружен с Антонием.

В 30 г. войска Октавиана предприняли наступление на Египет. Ирод сопровождал Цезаря на пути в Египет. Антоний и Клеопатра не смогли организовать сопротивление продвигающимся в сторону Египта войскам Октавиана. Без боя войска заняли Сирию.

В Птолемаиде (Акра) Ирод снабдил войско Цезаря всем необходимым и преподнес подарок в восемьсот таланов. Войска Цезаря прошли в Палестину, и подошли к границам Египта.

Понимая бесполезность сопротивления, Антоний покончил жизнь самоубийством. Клеопатра пыталась наладить контакт с победителем, но, узнав, что ей приготовлены золотые цепи для прохода в них через триумфальную арку в Риме, покончили жизнь самоубийством. Армия Египта капитулировала. Октавиан щедро наградил солдат участников похода, используя казну Египта. Октавиан решил судьбу детей Клеопатры: Цезарион (сын Цезаря и Клеопатры) был казнен Октавианом; дети от Антония были увезены в Рим и шли в цепях на параде триумфатора, затем воспитывались Октавией, законной женой Антония.

Объявив себя верховным собственником египетской земли, Октавиан наладил поставки дешевого хлеба в Италию. Египет стал провинцией Рима. Управление Египтом было поручено доверенному лицу императора, носившему титул префекта. Префект Египта был здесь полновластным господином, зависевшим только от императора. Первый префект Египта Корнелий Галл, ему удалось укрепить границы провинции, он подчинил римской власти Верхний Египет и установил протекторат над территориями за южной границей провинции, которые были потеряны при последних Птолемеях.

Именно Корнелию Галлу Октавиан поручил вести войну с Союзом и тот приступил со свойственным ему прагматизмом.

Война с Римом

Корнелий Галл, в распоряжении которого имелся весь египетский флот, а также средиземноморский флот Рима и несколько легионов, получил в подкрепление двух союзников Царя Набатеи (Аравия) и Царя Иудеи Ирода. Первым делом он спланировал компанию с учётом всех данных, которые у него имелись о Союзе.

Союз жил и увеличивал свою мощь за счёт торговли по морю. Отсюда Корнелий Галл и построил свой план, преследуя цель одним ударом поставить врага на колени и навсегда лишить его средств для возрождения. Все пути из Союза шли через один город Диоскориду. Следовательно, после падения Диоскориды все торговые пути Союза будут перерезаны и Союз либо вынужден будет пойти на мирные переговоры с римскими условиями, либо война продолжиться до полного уничтожения Союза. Корнелий рассчитывал также на рыхлость Союза и предполагал, что от сильного удара Союз просто рассыплется, как уже было в Греции с Ахейским союзом. Следуя своему плану, Корнелий Галл решил нанести один единственный мощный удар на Диоскориду силами всего флота и армии. Римляне начали переправлять по каналу корабли из Средиземного в Красное (Эритрейское) море. Огромные пентеры пришлось катить по брёвнам, но местным было не привыкать, пирамиды же как-то построили. Иудеи по замыслу Галла должны были предоставить отряды вспомогательных войск, а набатеи отвлечь внимание врага в южной Аравии.

Также Корнелий Галл имел свой козырь в рукаве — гарпакс, которого в Союзе не знали.

Кроме стрел, копий, камней и окованных железом бревен римские корабельные баллисты также стреляли тяжелыми железными гарпунами-гарпаксами (лат. harpax). Наконечник гарпакса имел хитроумную конструкцию. После проникновения в корпус неприятельского корабля он раскрывался, так что извлечь гарпакс обратно было практически невозможно. Таким образом, противника "арканили" желательно сразу с двух-трех кораблей и переходили к излюбленному тактическому приему: абордажному бою.

По поводу гарпакса Аппиан сообщает следующее: "Агриппа придумал так называемый гарпакс — пятифутовое бревно, обитое железом и снабженное с обоих концов кольцами. На одном из колец висел гарпакс, железный крюк, к другому же было прикреплено множество мелких канатов, которые при помощи машин тянули гарпакс, когда он, будучи брошен катапультой, зацеплял вражеский корабль.

Но более всего отличался гарпакс, сбрасывавшийся на корабли благодаря своей легкости с большого расстояния и зацеплявшийся всякий раз, когда канаты с силой тянули его назад. Обрубить его для подвергшихся нападению было трудно, так как он был окован железом; длина же его делала и канаты недоступными для того, чтобы их обрубить. Ввиду того что орудие введено было в действие впервые, то не придумали еще таких мер против него, как серпы, насаженные на древки. Единственное средство, какое могли придумать против гарпакса, ввиду неожиданности его появления, — двигаться в противоположном направлении, давая задний ход. Но так как то же самое делали и противники, силы же гребцов были равны, гарпакс продолжал делать свое дело. "

Как только первый боевой корабль римлян вышел из канала в Красное (Эритрейское) море союзники поняли, что им объявлена война.

Впервые за всю историю Союза совместно собрались в Тире в храме Ганнибала и "совет десяти" Александрии Красной и "совет мудрых" Тира. Было решено поставить над флотом и войсками Миттона. Миттон был тирянцем до мозга костей и хоть был он чистых финикийских кровей авторитет имел и среди эллинов и среди местных наёмников непререкаемый. За неуживчивый характер и жестокость его не раз снимали с командования и вновь возвращали, когда необходимо было железной рукой навести порядок. Теперь Миттон вновь находился в опале. Гонец нашел его мирно попивающим кофе на греческом Занзибаре.

— Война! Вас вызывает Совет! — выпалил гонец. В кофейне повисла мёртвая тишина. Старик не шевельнул и мускулом на испещрённом затейливыми татуировками и боевыми шрамами лице, а потом отпив глоточек, не глядя на посла спросил:

— С кем?

— С Римом! — ответил гонец и уставился на старика, про которого ходили упорные слухи, что он собственными зубами перегрыз в юности глотку морской акуле. Ухо у старика и впрямь было кем-то основательно пережёвано и представляло собой несуразный обрубок. Старик продолжал пить кофе, хотя всё внимание людей в кофейне было приковано к его глиняной кружке.

— Пусть обождут с Римом вместе, вот допью свой кофе и поработаю. За соседним столиком осклабилась троица бывалых абордажников в давно небритые бороды. Народ зашумел. И слова Миттона облетели весь Союз до распоследнего забытого богами гарнизона.

Миттон явился на совместное заседание советов и получил задачу уничтожить врагов. Он получал неограниченные полномочия в командовании всеми морскими и сухопутными силами Союза. Первое что он сделал, это ввёл впервые в истории Союза налог на войну, который должны были платить абсолютно все. Далее началась реквизиция всего, что плавает и всеобщая мобилизация мужского населения. План войны Миттона был прост. Что бы римляне не придумали, они рано или поздно доберуться до Диоскориды, потому как она ключ от Красного (Эритрейского) моря. Флот сосредоточен в четырех местах: Красное (Эритрейское) море в прибрежных городах и Диоскориде; на острове трех рек его невозможно пригнать без потерь от непогоды и идти он будет долго; Дальние острова и бухта на Тапробане; и собственно гавани Красного острова и Тал Нофсинхарский флот. Миттон решил собрать весь боевой флот в один кулак и после этого встретить врага во всеоружии.

Следуя тактике сосредоточения сил в единый кулак, Миттон отдал приказ флоту с Дальних островов следовать на соединение к Диоскориде. Сам остался в Тире ждать подхода кораблей и армии из Тал Нофсинхара и следить за мобилизацией и подготовкой главной эскадры. Птолемаиду-Эпитеру, Золотую Беренику, Адулис, Арсиною было приказано оставить без боя. Эскадры этих городов должны были соединиться у Диоскориды с диоскоридским флотом и не вступая в бой отходить вдоль побережья Африки на юг.

Войны и моряки роптали, но приказ об оставлении городов выполнили, вывезя всё население и съестные припасы из городов.

Тем временем огромный римский флот вошел в покинутую Птолемаиду-Эпитеру и был поражен трофеями. Через город шел основной торговый путь в страну Куш. На торговых складах города медь лежала аккуратными штабелями, в домах было полно золотой и серебряной посуды, винные погреба ломились от амфор, масло, зерно в пифосах, рулоны шёлка и льна. Горы кофейных зёрен, мешки пряностей и перца из далёких стран. Город был богат до безобразия и всё это досталось победителю без пролития капли крови. Войны и моряки грабили город и не могли увезти и унести сразу все его богатства. Теперь всё войско было заражено алчностью, ведь впереди были ещё такие же беззащитные города полные сокровищ. Тирян теперь просто считали трусливыми торгашами, убежавшими от одного вида римского войска. Корнелий Галл был прямо разочарован в противнике.

Но и следующий город на побережье был безлюден и представлял собой ювелирную лавку, покинутую хозяином. Галл оставлял гарнизоны, чтоб охранять награбленное от местных разбойников и мародёров, продолжая продвижение вдоль африканского берега без потерь.

Тем временем воины набатеев, продвигаясь вдоль аравийского берега, дошли до диоскоридских колоний и попытались их взять штурмом. Штурм был отбит и тут пришел приказ крепости на берегу оставить и перебазироваться на Диоскориду. С этого момента начались нестыковки в действиях союзников привёдшие к печальным результатам.

Диоскоридцы решили, что их попросту кидают на съедение римлянам и нарушив приказ, оставили гарнизоны в Аравии. Далее проведя мобилизацию и присоединяя к себе все эскадры из Красного (Эритрейского) моря было решено дать римскому флоту бой в самом узком месте — в проливе Александра. Не дождавшись подхода двух третей флота диоскоридцы встретились с римским флотом в узком проливе. Команды кораблей были смешанными, туда добавили побольше новобранцев-"пушечного мяса". На вёсла не брезговали садить и рабов.

Битва в проливе Александра началась с мощной атаки триер диоскоридского флота, который протаранив несколько бирем устремился сплошным потоком из пролива в Красное (Эритрейское) море. Но вскоре триеры столкнулись с неприятным сюрпризом в виде пентер, сквозь ряды вёсел которых пробиться к бортам не смогли. Воспользовавшись заминкой диоскоридского флота пентеры, представлявшие собой плавучие артиллерийские батареи скорпионов, катапульт и баллист, начали безнаказанно расстреливать подошедшие слишком близко корабли неприятеля. Получив заряд камней и стрел, корабли диоскоридцев попытались уйти из зоны обстрела и смешали свои ряды. В этот то момент, налетевшие со всех сторон, римские биремы и атаковали флот диоскоридцев. Используя гарпаксы, римляне легко "арканили" суда и наваливаясь по трое-четверо на одного, брали корабль за кораблём на абордаж. Если наёмники-абордажники дрались до последнего, то новобранцы, многие в боях не бывавшие довольно быстро, увидев напирающих со всех сторон римских легионеров, бросали оружие и сдавались. К вечеру последний диоскоридский корабль был очищен римлянами от защитников. Путь на Диоскориду был открыт. Аравийские гарнизоны так и остались в Аравии переброисть их на Диоскориду было нечем. Защищать Диоскориду было практически некем.

Римляне наконец-то пустили первую кровь врагу и победили, наголову разгромив врага. Множество кораблей оказались трофеями римлян, на них гребцами, закованных в цепи, садили пленных диоскоридцев, а на палубу ставили римских легионеров из десантных частей, следовавших на торговых судах. Корнелий Галл был доволен, всё шло по плану, более того, враг подарил ему и корабли и гребцов. Его флот только усилился от сражения. Римляне не смотря на потери считали по прежнему основную массу тирянцев торгашами-трусами. Настроение и боевой дух армии были на высоте.

Вскоре началась высадка римлян на Диоскориду. Город был громаден и повидимому вмещал в себя богатства всего Союза. Легионеры рвались в бой, радуясь суше под ногами. И тут Корнелия Галла ждала первая неожиданность

Ненависть к римлянам была так сильна в городе, что горожане решили сражаться. Вышедших на переговоры правителей города облили кипящим маслом с привратной башни, после чего ворота захлопнули и заложили изнутри камнями. На стены в основном взошли женщины, вооружившись чем попало. На складах было полно арбалетов и ботов к ним. Римляне после трехдневного обстрела из катапульт и баллист вызвали несколько пожаров в городе и пошли на штурм. Массовое применение арбалетов и дикая ненависть и отчаяние помогли защитницам выдержать штурм. Римляне расположились лагерем и взяли город в осаду. Небо было безоблачным и солдаты прятались в палатках и навесах из ткани. Военнопленные, осыпаемые бранью со стен, медленно засыпали городской ров и сравнивали вал перед ним. Они же ломали местные скалы на снаряды для катапульт и баллист. А где то высоко над горизонтом белело маленькое облачко.

Вот только не облачко это было вовсе, а висел себе под воздушным змеем запущенным с корабля мальчик-наблюдатель и запоминал, что и где расположено у врагов и какие где корабли и в каком количестве. А за горизонтом вне видимости стоял весь флот Тира, Александрии Красной, Тал Нофсинхара, анталаатрского союза и поджидал прихода боевой эскадры с Дальних островов. Те шли вдоль азиатского берега и находились где-то у Персидского залива. На Дальних островах оставили только один гарнизон на главном острове, урезав его до минимума. Индийцы впервые за много лет не стали жертвами ежегодных набегов. Море опустело. Никто не высаживался на западное побережье. Сиротливо пустела гавань на острове Тапробана, где остались кое-какие торговые агенты. Миттон подчистил все войска подчистую, не довольствуясь боевым, он реквизировал весь торговый флот чуть ли не до рыбацких лодок включительно. Объявлено было, что любой не являющимся тирянином туземец Красного острова, принявший участие в войне, станет почетным гражданином Тира и Александрии Красной со всеми гражданскими правами. На призыв откликнулись племена Антаймуру, Безанузану, Антамбахуака, Антайсака, Антайфаси и Антайнуси. Не прислали войнов племена Танала, но они жили в непроходимых горных джунглях и вообще никакой власти над собой сроду не признавали.

Посредством быстроходных торговых судов связь с подходящим флотом держалась постоянно. Миттон надеялся, что город ещё продержится, а пока ополовинил все гарнизоны африканского рога. За боевым флотом стояла громадная торговая флотилия с разноплеменной армией на борту. Миттон перед главным сражением намеревался разделить весь флот на три части. Первую часть составлял собственно боевой флот с регулярными военными на борту. Вторую часть — боевой и китобойный флот с наемниками и добровольцами прошедшими военную службу и третья часть — весь торговый флот с разномастной армией на борту.

И вот настал час истины. Два флота наконец соединились и выстроились в боевой порядок. Все капитаны получили боевую задачу. Можно было конечно по старинке выстроиться корабль против корабля, но при таком раскладе терялись все преимущества тирянского флота в скорости. Опять же до поры до времени тирянцы видели римлян, а те их нет. И это тоже было преимущество.

Поутру римская армия двинула против защитниц Диоскориды 5 собранных из диоскоридских же кораблей осадных башен. Остров был пустынен все кусты, садовые деревья и пальмы, выращенные диоскоридцами, давно пошли на топливо для приготовления пищи. Но как только первая башня дошла до крепостной и был переброшен штурмовой мостик, внутри крепостной башни взревело пламя и высоко взметнулось, живьём сжигая штурмующих, следом пламя перекинулось на штурмовую башню. Корнелий Галл выматерился и пообещал после изнасилования всех дур в городе отправить на арены амфитеатров на корм зверям. И тут до него донёсся тревожный звук трубы он обернулся и обмер, насколько хватало глаз весь горизонт был заполнен парусами.

— Пора второй раз наказать торгашей! — рявкнул Галл и римская морская пехота устремилась на биремы. Огромные пентеры уже были в море и просто снимались с якорей. Флот быстро выстраивался в боевой порядок.

— Опять триеры! — префект Египта презрительно сплюнул, — эти идиоты никогда не научатся воевать.

Атака началась также как и в первом сражении, под градом камней, стрел и дротиков тирянцы стремительно атаковали римлян. Римские биремы прикрыли тяжёлые пентеры и сцепились во врага гарпаксами. Ррраз! И тяжёлые "вороны" обрушились на палубу врага. Два! И по "ворону" с криком "Баррра!!!" устремилась на абордаж морская пехота, метнув во врага пилумы. Со всех сторон защёлкали арбалеты, сверху зазвенели тетивы луков. Врагов оказалось очень много и они продолжали лезть из трюмов триеры с палубы гребцов. Но это не беда ведь с другого борта подтягивается гарпаксами вторая бирема. Пехота на ней в нетерпении гремит по щитам рукоятями мечей. Ухх! С триеры в бирему вцепляются сразу четыре штурмовых мостика и по ним четырьмя потоками ринулись абордажники. Сцепившись, палубы трех кораблей превратились в единое поле боя. Непонятно кто и кого берет на абордаж. Тиряне рвались к пентерам, но те, продолжая осыпать приближающихся снарядами, возвышались над сражением как башни замков. Лучники, сидя на мачтах, были всё же выше палуб пентер и выкашивали прислугу баллист, скорпионов и катапульт. Пришлось выстроить вдоль борта сплошную стену щитов. Римляне ждали, что вскоре выкосив наёмников, сломят сопротивление новобранцев и победа будет за ними, вот только новобранцев было не видно, из трюмов продолжали вылазить хмурые наёмники-профессионалы. Следом за триерами римлян атаковали непоймёшь, то ли военные, то ли торговые суда. Были они вёрткие и маневренные как биремы, таранов не имели, зато скорпионов имели предостаточно. Скорпионы втыкали в борта бирем гарпуны, китобои подтягивались к биремам и бросив штурмовые мостики шли на абордаж. Вдобавок борта у этих судов оказались сверхпрочными, да вдобавок и шкурами обитые. От удара тарана маленькие китобойные суда отлетали от врага как скорлупа грецкого ореха, но продолжали оставаться на плаву. На китобоях абордажников было примерно столько же сколько и на римских биремах, но судов этих было много и они так и норовили добраться до пентер. Сражение продолжалось с новой яростью.

Одному из китобоев удалось вцепиться крючьями и гарпунами в пентеру и он подтягивался к её высокому борту, но ему в свою очередь в оба борта вцепилось по биреме и с них на палубу бедолаги сплошным потоком пёрли римляне. В момент когда китобой стукнулся о борт пентеры волна римлян захлестнула последних защитников. С остервенением солдаты рубили раненых в куски и тут маленький кораблик превратился в ревущий огненный смерчь. Пропитанная рыбьим жиром палуба вспыхнула, из трюмов взвились столбы оргня. Оказывается, трюмы китобоя были битком набиты бочками с вытопленным китовым жиром. Когда враги захватили корабль, капитан с двумя факелами бросился в трюм. Следом за китобоем запылали обе биремы намертво сцепленные с ним и пентера. От дикого жара корабли обеих сторон шарахались в стороны, а огромный костёр в который превратились корабли распространял сладкое зловоние палёного человеческого мяса. Сквозь рёв пламени прорывались дикие вопли заживогорящих, от которых кровь стыла в жилах.

Первое боевое применение брандеров, упоминается в труде греческого историка Фукидида "История Пелопоннесской войны". В 413 году Д.Н.Э. под Сиракузами, против Афинского флота был применен самодельный брандер, это был торговый корабль, набитый вязанками хвороста и сосновым лесом. Его подожгли и пустили дрейфовать в сторону Афинского флота, но Афиняне уклонились от опасного соседства и на этом все закончилось.

Потом Брандеры использовались Александром Македонским, во время осады Тира, в 332 году до н. э. По приказу Александра, было начато строительство дамбы, должной соединить берег с городом. Для защиты строителей македонцы установили на насыпи две деревянные башни. Тирийцы построили брандер и подвели его к башням, где и подожгли его и тем самым и башни. Пожар не давали тушить, обстреливая македонцев с триер, а затем тирийский десант, молодецкой атакой, захватил и разрушили насыпь. Месяцы работы македонцев пропали напрасно. Александр говорят, был очень не доволен.

Римляне применяли брандеры против вандалов Гейзериха в Алжире.

Очередное зафиксированное историками применение брандеров, имело место быть в Китае, в 208 году уже Нашей эры, во время Битвы при Чиби на реке Янцзы (Сражение у Красных утесов). Война Царства У и полководца Лю Бэя, против Царства Вэй, под командованием генерала Цао Цао. Там уже применялись штатные брандеры, то есть созданные специально для огненного боя. Они представляли собой суда, заполненные связками тростника пропитанного нефтью и кувшинами с нефтью. На носу этих судов были устроены специальные шипы, для сцепления с кораблями противника. Сунь Цюань, командующий флотом, с помощью массированной атаки этих брандеров, одержал победу над Цао Цао. Янцзы была красной, от огня и крови.

Тем временем к другой пентере, прямо под носом у трёх бирем, проскочил на всех парусах быстроходный торговый корабль, высокая палуба которого была вровень с палубой пентеры. Он врезался в нос пентеры и вцепился в свою добычу абордажными крючьями. В следующий миг на палубу пентеры ринулись абордажники и её машины не выпустили больше ни одного снаряда.

Весь ход боя постоянно докладывался Миттону, который попивал свой чёрный как дым от жирных жертвоприношений кофе. Узнав об уничтожении обеих пентер он скупо улыбнулся и тут же начал отдавать приказы. Самые быстроходные парусники начинить горючим и снабдить минимумом команды, чтобы дошли до цели, сцепились и после поджёга попрыгали в воду.

К вечеру все пентеры римлян пылали громадными кострами. Солдаты на биремах быстро поняли, что перехват несущихся на всех парусах к пентерам кораблей это верная смерть от пламени и предпочли, чтобы горели их соотечественники на пентерах, а не они.

А вот когда в пламени потонула последняя пентера, Миттон ввёл в битву ещё две трети своего флота и прикончил римский. Боевой флот отсёк римлян от острова, а торговые корабли полные свежих солдат брали одну за другой полупустые биремы на абордаж.

К утру в море плавали обломки римского флота, быстроходные тирянские корабли бросились в Красное (Эритрейское) море преследовать вырвавшиеся под покровом ночи единичные римские корабли. Среди вырвавшихся был и корабль префекта Египта. Миттон пообещал лично казнить всех капитанов, отправившихся в погоню, если они вернутся без головы Галла. Те и так были рады стараться. В Красном (Эритрейском) море римлян ждал хитрый сюрприз, давно заготовленный хитрым Миттоном. Вдоль всего побережья пока римляне плыли к Диоскориде никто бакенов и других знаков не убирал и не портил. А вот только вся эскадра с боем прошла пролив Александра, незаметно в Красное (Эритрейское) море скользнул быстроходный корабль тирян забитый лёгкими анталоатрскими лодками и анталоатрами. Этот корабль шел вдоль берега и команда его занималась тем, что переставляла бакены, заменяла бакены одной окраски на бакены другой. Переделывали также навигационные знаки или выставляли новые. Все эти изменения были уже заранее нанесены на секретную карту, копия которой была на кораблях Миттона. Диверсанты точно выполняли начертанное на карте. Теперь обратный путь римлян кишел подводными капканами, которые ждали свою добычу.

А тем временем Миттон зажигательными стрелами и несколькими набитыми горючим кораблями превратил десантный флот римлян в огромный костёр, лишив и так деморализованную разгромом флота римскую армию, единственной надежды на спасение. Теперь в осаждённый с суши город с моря хлынули войска, еда и деревянные части каких то хитрых машин, которые многочисленные инженеры тут же начали собирать за стенами.

Римская армия засела в лагере и занялась резнёй пленных. Воду и еду стоило экономить. Да и отыграться на ком-то надо. Через день в римский лагерь из-за стен полетели снаряды всех мастей, сметая палатки вместе с людьми. Зажигательные снаряды подожгли лагерь и оставшиеся четыре осадные башни. Римляне соорудили к вечеру новый лагерь подальше от стен. Ночью на остров высадились лучники с дальнобойными луками и жизнь римлян превратилась в сплошной ад со свистящими стрелами. К утру лучники заняли все возвышенности и удобные для стрельбы места. Как только римляне пытались их выбить, те, не принимая боя, отходили либо к воротам города, либо к берегу моря. Силы легионеров таяли, а лучники теперь не унимались и ночью. Нападать в темноте было ещё самоубийственней, чем сидеть у костра.

Утром римлян ждал неприятный сюрприз в виде трёх требучетов собранных за ночь под стенами города в аккурат напротив их лагеря. Возле каждого лежали внушительные кучки снарядов, расторопно суетилась прислуга, деловито сновали лучники. Вскоре снаряды полетели в лагерь и начали перепахивать его. Каждый удачный выстрел высыпавшие на стены горожанки встречали радостными криками, а каждый промах свистом и улюлюканьем. Спустя десяток выстрелов прислуга пристрелялась и начала сыпать снарядами по всему лагерю. Не выдержав измывательств, римляне, закрывшись щитами, бросились на требучеты и попали теперь уже под губительную стрельбу со стен и башен. Не помогла и черепаха, огромные камни из крепостных требучетов, попадая в черепаху, пропахивали в ней кровавые борозды. Прислуга убежала в город, лучники, потратив запас стрел тоже. Римляне под сплошным шквалом стрел и камней порубили все три требучета и отступили в лагерь. Но не успели раненые перевязать как следует раны и вытащить стрелы, как из ворот города уже тащили новый требучет на громадных колёсах, причём, всё та же прислуга. Стрелы посвистывали в воздухе со всех сторон. И к их свисту начал присоединятся тугой вой снарядов из требучета, а затем скрип дерева при приведении его в боевое положение. Вновь и вновь римляне в этот день поднимались в губительные атаки, разрушали требучеты и отступали в лагерь. Число раненых постоянно росло. Ночью римлянам опять не было покоя. В лагерь с требучетов начали забрасывать бочки с вонючей ворванью. Жижа растекалась по лагерю и хлюпала под ногами. Когда бочек было сброшено предостаточно, в лагерь полетели горящие стрелы. Ворвань загорелась. На фоне пламени, метающиеся в попытках потушить пожар, римляне были хорошей мишенью для лучников. К утру лагерь представлял собой вызженое, перепаханное и утыканное стрелами поле, за валом и рвом. А из ворот города выходили свежие выспавшиеся воины и расползаясь волной выстраивались в квадратики наподобие римских манипул и когорт, меж ними циркулировала масса лучников, пращников, метателей дротиков и даже арбалетчики присутствовали. За этой ордой как за стеной развёртывались, вытаскиваемые из городских ворот, требучеты. Римляне не имели сил для атаки и потому просто ждали прихода смерти в лагере. Тиряне не торопились. Метр за метром они сносили остатки лагерного вала и снова перепахивали каменными снарядами территорию лагеря, перемешивая живых и мёртвых с землёй. Затем солнце над головами римлян померкло, потому-что к небу взлетели разом тысячи стрел и опустились вниз на римлян. Затем наступила на миг тишина и нарастающий гул от тысяч ног бегущих в атаку войнов. В последней отчаянной битве у стен Диоскориды на одного римского легионер,а измотанного непрерывающимися трехдневными обстрелами и атаками, приходилось до тридцати свежих воинов, многие из которых были не новобранцы.

Сражение у Диоскориды было выиграно, но не выиграна была война. Корнелий Галл был перехвачен на корабле, севшем на мель у Арсинои. Его отправили в Тир и в дальнейшем принесли в жертву в храме-мавзолее Ханни-Баала. Победители перебили всех римлян на острове вместе с союзниками иудеями. А дальше флот пошел в Красное (Эритрейское) море и без труда уничтожил один за одним слабенькие римские гарнизоны в городах Союза. Набатеи, потоптавшись у стен южноаравийских городов, ушли восвояси.

Пришла пора показать кто хозяин южных морей. Была атакована и взята Береника, Филотера, Миос-Гормос на западном побережьи Красного (Эритрейского) моря. Эти города при приближении армады Союза просто открыли ворота и выдали всех римлян, а тирянцы в свою очередь, порезав всех римских граждан, местных не тронули. Римляне готовились к осаде Арсинои-Клеопатры и Береники (Элана), но Миттон увел флот и распустил сухопутную армию. Часть флота ушла обратно на Дальние острова.

Война была не окончена, но теперь в неё вступили деньги, шпионы и дипломаты. Были поддержаны парфянские антиримские круги и Фраат IV, также был поддержан и армянский царь Арташес II, перерезавший римские гарнизоны. С утра до ночи в уши этих правителей нашёптявались планы по войне с Римом. Было устроено (правда, неудачное) покушение на проримски настроенного царя Коммагены. И под занавес войска Куша перешли южную границу Египта.

В том же году с Парфией были подписаны ряд торговых договоров, в том числе об определении цены на шёлк на внешннюю продажу и объём этих продаж. Вообще прекратив торговлю с Египтом, Союз перенаправил весь торговый поток в порты персидского залива, чем резко усилил своё влияние в Парфянских кругах. Весть о разгроме флота и армии римской империи быстро облетела цивилизованные страны и просочилась в саму империю вызвав рост политического веса Союза.

Император Август хотел бы отомстить за гибель армии и флота, но достать противника не мог. Флот не создаётся мгновенно по желанию правителя. А сухопутных границ с Союзом империя не имела.

Префектом Египта был назначен Гай Петроний сразу начавший подготовку к походу против кушитов. В египетские города по западному побережью Беренику, Филотеру, Миос-Гормос вновь вошли, теперь уже усиленные, римские гарнизоны и наказали местных жителей, поспособствовавших взятию городов.

В 23 г. до н.э. римские легионы Петрония двинулись вверх по течению Нила. Несмотря на наличие слонов и опорных оборонительных пунктов-крепостей войска кушитской царицы Аманирене терпели поражение за поражением. Пал Пселхис и Премнис. Остатки кушитских войск отступили к столице страны Напате. Послы кушитов молили Союз об оказании военной помощи и она была предоставлена.

Мобильная часть войска пошла из африканского рога, а пехота была переправлена кораблями в Птолемаиду-Эпитеру и направилась оттуда караванным путём в Куш. Первые подошли мобильные части и тут же начали нападать на мелкие отряды римлян. Засады на фуражиров и обозников стали частью обыденной жизни римского войска. Тылы и коммуникации постоянно подвергались ударам появляющихся конных и верблюжих отрядов. Последние появлялись всегда неожиданно из пустыни, налетали и тут же исчезали в песках. Бывало и просто обстреливали из луков римлян. Такая изматывающая душу тактика доставала Гая Петрония, но не мешала держать в осаде Напату и готовиься к её решительному штурму.

Тем временем подошла тяжелая пехота и соединилась с мобильными силами. В качестве иррегулярных войск присоединились недобитые отряды кушитов вне стен Напаты. Командовал союзниками Архилох из Александрии Красной. Мудрить он не стал, а прислал к Петронию гонца с извещением "Мол, жду там то". Против примерно 40 тысяч римлян союзники выставили 15 тыс пехоты, пять тысяч из которой были лучники и 5 тысяч разномастного мобильного войска на лошадях и верблюдах. Кушитов было около 2 тысяч, но их никто в расчет не брал. Местность, выбранная Архилохом для битвы, была абсолютно плоской равниной выжженной солнцем с кое-где топорщащейся травкой. Отдельно от войска были спрятаны в больших войсковых палатках за рядами войска 10 боевых слонов, которых Архилох припас в качестве резерва.

Римляне пришли и выстроились напротив рядов союзников поманипулярно, вперед вышли лучники и пращники, фланги защищала конница, позади был укреплённый лагерь.

Застрельщики с обеих сторон побежали навстречу друг другу и тут союзники показали насколько их луки дальнобойнее римских. Пять тысяч лучников сумели в считанные минуты буквально выкосить ничем не защищенных пращников и лучников римлян. Римляне двинули свои легионы на врага. На фланги обрушилась конница и воины на верблюдах, но так как преимущества у них численного не было, начали бить из луков по римским лошадям. Римская конница, оставив пехоту, устремилась на врага. Тем временем лучники союзников не подпуская врага на бросок пилума откатились за основную массу пехоты, а пехота встала, выровняла ряды и оказалась сплошной стеной копий и щитов, которая называется фаланга. Только вот фалангу эту составляли стопроцентные александрийцы, вооружение у них было у всех по единому образцу. Гребни шлемов одинаково топорщились над головами. Глаза в прорези шлема, вот всё что видел враг. У каждого последующего воина копьё было длиннее, чем у впередистоящего. И вот эта стена двинулась медленно, не ломая строя на римлян.

Пилумы взлетели в воздух и обрушились на фалангу, затем с криком "Барра!" легионеры кинулись на фалангистов. Передние дружно повисли на жалах копий пытаясь вырвать их из рук врагов даже ценой своей жизни. По их трупам уже лезли следующие легионеры и вновь жала копий впиваются в тела, прошивая доспехи. Копий становилось всё больше, место убитого занимал следующий боец. А тут ещё из-за фаланги навесом послали град стрел союзные лучники. Легионеры встали стеной и выставили щиты. Вот жала копий уткнулись в щиты и медленно, медленно начали давить. Новые и новые копья втыкались в щиты, давление увеличивалось. Фалангисты шагнули вперед на один шаг все как единый организм с десятью тысячами голов, туловищ и легионеры отступили на один шаг. Фаланга снова шагнула и снова легионеры отступили на один шаг. Фаланга сыпанула сверху стрелами, шагнула и одновременно ударила копьями. Пронзённые копьями, валились наземь легионеры.

По знаку Гая Петрония римляне обратились в притворное бегство, но фаланга как шагала неспешно, так и продолжила свое движение, только в спины убегающим полетели стрелы лучников. Легионеры остановились и соединившись напротив фаланги, выстроили такую же стену щитов. После чего двинулись вновь на фалангистов. По флангам металась конница. Как только римские всадники приближались к фаланге лучники, идущие сзади, обрушивали на них град стрел и заставляли ретироваться. Префект Египта понимал, что эта фаланга медленно, но верно перемалывает его легионы, ударить бы в тыл или во фланг, чтоб расстроить ряды, но конница как назло носится наперегонки со вражеской, да и лучники, чтоб им сдохнуть, не дают продохнуть. Он принял единственно верное (как ему думалось) решение, усилить натиск на фалангу и сковав её боем, частью резерва обойти противника с фланга и ударить в тыл.

Так он и поступил. Легионы встали насмерть против фалангистов и медленно, шаг за шагом сдавали территорию врагу, устилая её трупами. В то же время три тысячи свежих и лучших бойцов обошла, несколько раз попав под стрелы мечущейся конницы, фалангу и вышла ей в тыл, отрезав от лагеря. Архилох именно этого момента и ожидал, он бы и сам сделал так как Петроний, потому, не раздумывая, выпустил из лагеря свой единственный резерв и кушитов, которые до этого охраняли лагерь. Римляне сделавшие налегке марщ-бросок в тыл врага явно не ожидали, что десяток крайних палатак вдруг вздуются и из них выбегут боевые слоны, забронированные со всех слоёв крокодиловой кожей. Даже хоботы слонов были замотаны кожей и на концах имели сложную конструкцию, больше всего напоминавшую мячик из торчащих во все стороны шипов. С собой легионеры, ни досок с гвоздями, ни свиней естественно не взяли, потому бросив пилумы, застрявшие в кожаных доспехах, попытались обрубить хоботы мечами. Сверху с башенок на слонах, засвистели стрелы и дротики. Слоны танками вломились в ряды римлян калеча и увеча своими шипастыми шариками надетыми на хоботы. Атака слонов полностью деморализовала воинов и тут на них налетели кушиты и довершили полный разгром.

Узнав, что обходной маневр не удался, Гай Петроний тут же приказал отойти оставшемуся войску в лагерь. Войска послушно начали выполнять приказ и откатываться назад. Вот тут то и схитрил Архилох в первый раз, что в принципе ему было несвойственно по натуре, но схитрил и схитрил, вообще сами римляне к этому его и подтолкнули, пятаясь заманить его фалангистов. Архилох повторил римский маневр. Был подан знак и сначала последний ряд фалангистов, повесив щиты за спину, развернулся и побежал к лагерю, не торопясь и не мешая строй, потом следующий ряд. Через несколько минут вся фаланга обратилась в бегство, забросив тяжелые щиты за спину и копья на плечо остриём к противнику. Соблазн был большой, страшный враг отступал, более того бежал к лагерю, может конница ворвалась туда и устроила погром или это посланный резерв отвлекает на себя силы врага. Римляне рванули вдогон убегающим фалангистам и быстро сокращали расстояние. И никто из бегущих римлян не обратил внимание на прозвучавший знак боевой трубы александрийцев. А зря! С первым звуком последний ряд фалангистов остановился и развернувшись к врагу, вновь встал сплоной стеной щитов, за ним второй ряд, третий... Внезапно римляне увидели, что враги разворачиваются к ним лицами и снова ощетиниваются копьями. Фаланга дружно зашагала навстречу врагу. А бегущий на неё враг не мог сразу остановиться. В пыли от тысяч ног большинство римлян ещё не понимало, что произошло и понимали это уже слишком поздно, когда впереди из пыли возникали жала копий фалангистов. Удар фаланги был страшен. Длинные шестиметровые пики-сариссы с кинжальными наконечниками легко пробивали доспехи римлян. Велиты были уже перебиты лучниками. Остатки гастатов и принципов откатывались, не в силах сдержать врага. Оставались лишь триарии. Но бросить последнюю надежду триариев в бой Гай Петроний не посмел и отступил в укреплённый лагерь. Потери были ужасающие. В строю оставалось не более 4 тысяч пехоты. Остатки истрепанной конницы вернулись под вечер и к римлянам и к союзникам.

Кушиты вовсю добивали раненых. Штурмовать Напату Петронию было некем. Римлян подвело, что давно уже они не сталкивались с фалангой и совершенно забыли методы борьбы с нею, да и не простые фалангисты были перед ними, а элита из элит. Помимо листовидного меча ксифоса, висящего на бедре, в ножнах за спиной у каждого был ещё меч махайра для борьбы в рассыпном строю. Если у обычных фалангистов в середине фаланги доспехов было минимум, то у александрийцев все воины были одинаково облачены в доспехи. Зачем экономить на качестве. Лучшие должны быть лучшими во всём. В доспех входил шлем фракийского типа с вытянутым яйцевидным наголовьем, козырьком и развитыми нащёчниками, хорошо защищавшими от рубящих и колющих ударов в лицо, бронзового торакса с фестонной юбкой-птерюгоном и поножи. Трубач-сальпинктес дал сигнал и поработавшие за день фалангисты ушли в свой лагерь отдыхать.

Наутро Архилох вывел фалангистов и снова построил в фалангу. Слонов прятать было бессмысленно и их вместе с кушитами поместили на правом фланге, а вернувшиеся поредевшие отряды всадников на левый. Впереди высыпали лучники.

А римляне не пришли. Они вообще за ночь успели далеко уйти, бросив лагерь, палатки, раненых и всё ненужное. Архилох послал вдогонку всадников, а сам разграбив лагерь совместно с кушитами вошел в столицу Куша Напату, расположил в тамошних дворцах своих фалангистов со всеми удобствами и стал просто отдыхать и ждать вестей. Кушиты тоже организовали преследование врагов и по реке и лёгкими отрядами по суше. Архилох вовсю увивался вокруг красавицы царицы Куша Аманирене. Он же посоветовал назначить награду за голову каждого убитого римлянина. Последняя мера вызвала бурю энтузиазма у местных жителей и окрестных туземных племен.

Конница союзников уже на следующий день догнала по свежему следу Петрония и вцепившись в него хваткой волкодава уже не отставала. Теперь лучники били из засад по всему пути следования римлян. Местные жители с каким-то остервенением вырезали часовых каждой ночью и приноровились расставлять ловушки по пути следования. Дошло до того, что местные пращники начали забрасывать в лагерь римлян ядовитых змей и скорпионов. А дикари-кочевники которым всё было по барабану, кроме хвостов козлиных, вдруг начали проявлять завидное рвение в попытках нанесения римлянам ранений. Каждый час откуда-нибудь вылетал дротик или стрела. На дикой жаре даже маленькое ранение вскоре превращалось в большую проблему. Те, кто отставал, очень быстро расставались со своими головами. Петроний решил оторваться от преследователей и с этой целью переправился через Нил на другой берег. Переправа стала одной из самых опасных затей. На римлян напали в самый момент переправы, причем напали и на берегу и на воде с лодок. И только несогласованность нападающих и железная дисциплина триариев позволила переправившимся отбить нападение. На покинутом берегу и в воде Нила при переправе было потеряно около тысячи бойцов.

Какое-то время римляне просто блаженствовали, всадники союзников остались на противоположном берегу Нила и теперь их преследовали лишь местные упёртые элементы. Правда преследовали они их и по суше и по реке и приноровились нападать, когда римляне подходили к воде напиться, но это было лучше, чем постоянные налёты верховых лучников. Однако всё хорошее кончается. Всадники рванули вдоль реки вниз по течению и перегнав пехоту римлян, договорились с месными о переправе. А дальше просто устроили шикарную засаду лучников, выщелкав в походном строю до половины триариев. Тут повезло союзникам и первым же залпом наповал был перебит почти весь командирский корпус с Гаем Петронием во главе. Дисциплина рухнула, вот только в засаду римляне попали к вечеру, как и рассчитывали нападавшие, чтобы усталых и вымотанных легионеров легче пострелять. Тьма и высоченные прибрежные камыши стали спасителями римлян. Оставшиеся в живых поняли, что на суше их ждёт только смерть, поэтому при первом удобном случае изъяли лодки у местных туземцев и стали таким образом, недосягаемы для всадников. В последней засаде римляне потеряли почти все знамена.

А Архилох тем временем отдыхал в Напате, купаясь в лучах славы. Вообще поход мог бы и не состояться, несмотря на мольбы кушитов. Ну порежут римляне кушитов, пограбят города и уйдут восвояси. Союзу в принципе кушитские проблемя до фонаря, свои бы разгрести авгиевы конюшни. Но роптали моряки, мы мол грудью родину защитили, флот потопили и армию повыкосили под Диоскоридой. И в то время, когда абордажники и китобои резали манипуляриев и жгли пентеры, тяжёлая пехота преспокойнёхонько попивала винцо по кабакам, да девок щупала по притонам. Недовольство сухопутной армией росло и вынудило армейское руководство провести маленькую образцово-показательную операцию. Как говориться следовало показать класс. Потому-то в Куш вдруг и попали элитные части тирянских всадников-лучников и александрийских фалангистов. Нужно было не просто разбить римлян, а показать флоту, что пехота не зря жалованье получает и на суше боги войны не абордажники, а другие рода войск. Архилох поставленную задачу понял, проникся и выполнил блестяще, хотя и не без помощи самих римлян. По возвращении мобильных отрядов, фалангисты нехотя потянулись к Птолемаиде-Эпитере, а высвобожденные из доспехов слоны и мобильные отряды двинулись посуху в пограничные крепости африканского рога.

Едва вести об очередном разгроме, теперь уже на суше достигли Рима, началась настоящая паника. Поставки хлебушка из Египта оказались под угрозой, как и господство римлян в Египте вообще. В римских храмах люди иступлённо молились о чуде. Император был угрюм и нерадостен. И чудо случилось.

В 22 году до н.э. в гавань Остии вошел громадный торговый корабль Тира и бросил якоря. После чего в сторону города поплыла корабельная шлюпка с богато одетыми послами, держащими над головами пальмовые ветви. Август принял послов. И первым делом к изумлению Рима им были переданы все знамёна разгромленных легионов. Далее больше, послы предлагали мир на условиях признания Египта римской провинцией, тут же передали письменный отказ Береники от всяких претензий на престол, далее признавали зоной интересов Рима Армению, Парфию. Обязались возобновить все поставки через Египет. Также был передан пиьменный отказ на южноегипетские земли от царицы Куша Аманирене и письменный мирный договор с Кушем. Взамен Союзники просили мир, признание Красного (Эритрейского) моря зоной подконтрольной Союзу и возобновление поставок льна и папируса из Египта. Также послы просили посодействовать пропуску спортсменов и делегаций на общеэллинские мероприятия и приносили официальные изменения по поводу военных действий против империи.

Август нутром чувствовал, что здесь, что-то не так. Враги били его легионеров, брали его города, покушались на преданных ему царей, активизировали всех внешних недругов, потопили весь флот, включая пентеры и вдруг мирный договор и уступки. И как этот чёртов корабль попал в Средиземное море и дошел до Остии незамеченный никем. А ведь получается, могли бы и корабли с десантом прислать. Ну не поднималась рука подписывать мирный договор и всё тут. И знамёна тут и послы улыбаются, а всё же не так, что-то. Послы улыбались, глядя на императора, а тот не подписывал договор. Наконец, когда пауза затянулась главный посол вздохнул и предложил в качестве компенсации тысячу золотых талантов, сто сразу с корабля, а девятьсот в портах Египта плюс кое-что из товаров. Кое-что из товаров, оказалось таким длинным списком, что любой богатей слюной бы захлебнулся от зависти. Настроение Августа вконец испортилось. Это уже ни в какие ворота не лезло. Договор был слишком, прямо чудовищно выгоден. Неправильно как-то. Нереально. Непонятно и поэтому опасно. Ох не хотел он подписывать этот мирный договор, но подписал. Послы свиток с договором тут же сцапали и в специальный футляр спрятали. Чуть ли не трясущимися руками и рожи их прям счастьем светились от облегчения. Ох и хотелось же Октавиану знать причину этого мира и радости послов. А послы, чуть ли не бегом рванули в Остию, где по их приказу из корабля начали выгружать в бешенном темпе золотые слитки и загружать камень заместо балласта, потому как корабль набитый как казалось золотом до досок верхней палубы, освободившись от золота с трудом не переворачивался. Дальше был путь в Египет на всех парусах. Договорённости союзники выполняли скурпулёзно и точно. Рим по договору всё получил, на границах ситуация стабилизировалась, в Красном (Эритрейском) море вновь начали ходить торговые суда. Власть Октавиана Августа и его авторитет получили мощную поддержку, не выиграв почти ни одной битвы, подписать настолько выгодный мирный договор это ли не чудо о котором молили в храмах римляне.

Загадка мирного договора 22 г. до н.э.

Шика Мото недаром носил имя стремительный, враг не успел собрать силы для отпора, а его воины уже прошли все земли врага и вышли к большой солёной воде. За спиной Шика Мото поднимались в небо жирные столбы дыма от горящих поселений побеждённых готенготов. Что могли они противопоставить его 10 тысячам воинов? Их было много, но они и не помышляли о войне, они пахали землю и сеяли странное зерно. Их пастухи пасли стада коз. Воины служили правителям посёлков, которые утопали в роскоши.

Никогда ещё набег не был таким удачным. К северу от этих земель жил желтокожий народ со страшными дальнобойными луками. У них были специальные отряды, охотящиеся на людей. Их стрелы не знали промаха, а воины выходили против любого количества противников. Победить их было можно только большой кровью. А здесь, как и рассказывал разведчик Таи — "орел", воинов было мало и они плохо сражались. Зато добычи было очень много. У местных вождей были полные мешки раковин, на которые можно было купить всё, что душе угодно. Но там были не только раковины. Амбары ломились от зерна, которым можно было прокормить множество народа. На складах лежали тюки тканей и множество стеклянных бус невообразимой чистоты, амфоры с вином и чудесным маслом и множество других диковинных товаров. Оружие и доспехи вождей были изукрашены золотом и серебром, а сражались они большими длинными изогнутыми ножами, которыми легко было рубить и колоть. Теперь дивное оружие и богатства принадлежат ему Шика Мото и его воинам.

К нему подошел Симба — "лев" и доложил:

— Мы взяли большую деревню на берегу большой солёной воды. У причала стояла большая лодка в которой было много людей со странной белой кожей, встречались и желтокожие. Мы убили этих людей и взяли всё, что было в большой лодке. Там было много хорошего оружия и было оружие которое раньше мы не встречали.

Шика Мото заинтересовался новым оружием и ему принесли его. Это оружие напоминало лук, но тетиву можно было натянуть и хитрые рычяжки держали её сами, а после прицеливания, во врага летела стрела с тяжелым наконечником. Вообще большая лодка была забита оружием и лёгкими чудесными кожаными доспехами с вшитыми гибкими пластинками. Шика Мото был доволен, теперь его воины будут вооружены лучше, чем воины любого племени. И можно будет повоевать и с желтолицыми. В конце концов дротик с железным наконечником, пущенный из засады убъёт человека с любым цветом кожи.

Шика Мото подозвал своего брата Мамба — "крокодил" и приказал, взяв 4 тысячи воинов, атаковать желтолицых из засады с использованием нового оружия. Сотни рабов-военнопленных нагрузили награбленным добром и погнали в глубь Африки. Теперь в отряды Шика Мото вступало много новых воинов в надежде получить свою долю раковин и бус, а самое главное — чудесное оружие. Весть о несметном богатстве, легко доставшемся удачливому победителю распространилась по окрестным племенам и породила бурю. В движение пришли многие племена. Сотни тысяч воинов банту хлынули на восток.

Кризис

Всё же Корнелий Галл нанёс сильный удар по Союзу, практически уничтожив четверть его боевого флота, а по сути весь флот Красного (Эритрейского) моря и Диоскориды. Вместе с флотом было уничтожено и почти всё мужское боеспособное население данного региона, ведь на кораблях были новобранцы. В решающем морском сражении от римлян серьёзно досталось и нофсинхарцам, значительная часть морских сил которых, была брошена в первом эшелоне нападавших. Но Союз мог бы и дальше воевать, с моря он был неуязвим, а после битвы при Напате и с суши тоже. Удар был нанесен оттуда, откуда его никто никогда не ожидал и в этом был виноват сам Союз в какой-то степени.

Как только вошли в оборот раковины каури, лёгкие и компактные, они быстро начали распространяться по Африканскому континенту. Поселения земледельцев бушменов и готенготов вытянувшиеся вдоль побережья мозамбикского пролива издавна поставлявшие пшеницу в обмен на тирянские товары, быстро стали посредниками в торговле и накопили на торговых операциях раковинами каури и пшеницей огромные по местным меркам богатства. Как только волна раковин дошла до расселяющихся племен банту это не могло не вызвать их интереса. Сначала торговцы, а потом и разведчики потянулись на восточное побережье. А вот затем события стали развиваться стремительно. Стычки с поселениями анталоатров и их отрядами охотников за рабами окончились не в пользу банту и их агрессии подверглись земледельческие поселения готенготов и бушменов южнее территории анталоатров. Тут никто не ждал тысячных орд неизвестно откуда взявшихся захватчиков. Местные поселки стали легкой добычей банту. Ситуация осложнилась, тем, что Союз воюя с Римом свободных воинских контингентов для другого театра военных действий выделить не мог, зато он выделил военную помощь в виде поставок оружия, естественно не бесплатно. К сожалению всё оружие предназначавшееся для подконтрольных племен и пшеница в уплату за данное оружие попали в руки банту и те усилившись ударили по анталоатрам на севере и по оставшимся недобитым поселениям земледельцев на юге. Под вопросом оказалось и строительство Олимпии. Да и нофсинхарские охотники узнавали от окрестных племён о движении на юг неизвестного чернокожего народа. Фактически Союз лишился двух сильнейших союзников: Диоскорида была разгромлена, а союз анталоатров немедленно втянулся в войну против банту. Под вопросом встало и участие Тал Нофсинхара в войне ведь единственный торговый путь, соединяющий его с Союзом, практически уничтожался банту. Пялали пристани, места стоянок и склады продовольствия для пополнения корабельных запасов, ремонтные базы. Чёрные столбы дыма на горизонте явно давали знать, что война уже на пороге Союза. Война на два фронта не входила в планы Союза. Да ещё Гай Петроний практически разгромил союзника — царство Куш. Хитрые парфяне и армяне, на которых возлагались большие надежды, в войну против Рима не вступали. Боевой флот частью ушёл опять на базы Дальних островов, а остальной частью держал блокаду и крейсировал в Красном (Эритрейском) море. Если информация о большой войне и трудностях Союзников дойдёт до Рима, война может и не закончиться. Союзники анталоатры и Тал Нофсинхар требовали закончить войну и все силы бросить против банту, пока ещё не поздно. Диоскорида требовала продолжать войну с Римом, но фактически из войны сама выбыла. Вдобавок нашествие банту привело к росту цен на пшеницу и хлеб и соответственно к росту недовольства городского населения. Уничтоженные банту команды торговых кораблей были гражданами Союза и закон требовал за своих втупаться.

В этой ситуации из двух зол было выбрано ближайшее, банту были рядом, а империя никуда не денется, тем более, что союзник Куш, через какое-то время оправиться от разгрома и можно будет ударить по хлебным кладовым Рима — Египту, опять же можно подгадать время, когда Рим втянется в войну, например с Парфией.

В Рим были посланы послы с чёткой инструкцией заключить с империей мир на любых условиях и как можно скорей. Как только известие о заключении мира достигло союза, основные силы армии и флота были сосредоточены против нового многочисленного врага — банту.

К сожалению, время было уже упущено. Орды банту, алчущие богатой добычи, хлынули на восток. С трудом анталоатрскому союзу удалось избежать поражения. Их войска метались вдоль побережья как пожарная команда. В Тир и Александрию Красную потоком шли послы из поселений анталоатров, готенготов и бушменов с просьбами о помощи. Тал Нофсинхар жаловался на участившиеся нападения на корабли. Угроза нависла над ракушечными промыслами. Под ударом оказался и путь с Красного острова на Диоскориду. Банту могли захватить всё побережье и плавания вдоль берега стали бы опасным предприятием.

С помощью, переброшенных войск, удалось разгромить войска Шика Мото и его полководца Симба, но брат Мамба ушёл на запад с остатком войска и на следующий год начал новую войну. Война с многочисленными ордами захватчиков быстро сжирала ресурсы Союза. Постепенно была выработана новая тактика. Вдоль побережья строились крепости и располагались сильные гарнизоны. Дальше вглубь территории располагались вторая линия крепостей и войсковых укрепленных лагерей, в которых располагались также войска. Между этими линиями теперь селились земледельцы, а дальше этой линии велись постоянные сражения. Вперед вклинивались мобильные отряды с целью найти скопления врага. Далее шла тяжёлая пехота с боевыми слонами (в данной войне слоны использовались часто), задача которой была раздавить варваров. Война была тяжёлой и длительной. Волны банту продолжали накатывать. Сражения становились всё кровопролитнее. В годы, когда банту прорывались сквозь линию укреплений Союзу приходилось особенно туго, ибо на место каждого воина, унёсшего с собой добычу, на следующий год приходило 10 — 20 алчущих добычи воинов. В ходе непрекращающейся войны образовалась обширная территория "ничейной земли" по которой шныряли разведывательные отряды обеих сторон. Со смертью вождя Мамбы в 3 году н.э. нашествие банту практически сошло на нет и ситуация на восточном побережьи Африки стабилизировалась.

В ходе непрекращающихся 28 лет войн, в которых Союз выстоял, случилось то, что до этого не случалось. Союз консолидировался и окреп изнутри. Три нации сплотившись, создали единое государство с центром в городе Тире. Общие беды и несчастья сделали их своими. Население перемешанное в ходе войн воспринимало теперь инакоговорящего не как иноплеменника, а как соседа, который в случае необходимости может помочь, которому также может понадобиться помощь и который может запросто быть в одной организации: военной, торговой или профессиональной. Более того, после войны появилось произведение подобное Одиссее и Илиаде Гомера, описывающее перепетии войны с Римом, называлось оно Диоскорида и описывала соответственно события 25 г. до н.э. ставшие благодаря этому легендарными. Произведение это было идентичным на всех трех языках и воспевало подвиги воинов и моряков Союза из разных племен и местностей. Идея общего дела и общей опасности проходила красной нитью через всё произведение. Поведение диоскоридцев в этом эпосе описывалось как сила разъединяющая Союз и приведшая к поражению и наоборот поведение Миттона показано, как поведение гражданина Союза, направленное на благо всего Союза, приведшее к победе над Римом. Теперь даже саамы отсталый собиратель из племени Антайсака чувствовал себя вполне комфортно и на Диоскориде, и в Никополе, и в далёком Тал Нофсинхаре. В то же время власть, благодаря постоянно собираемым на войну налогам, сборам войск и флота, сложным обеспечением боевых операций централизовалась и представляла уже мощную бюрократическую систему пронизавшую весь Союз. Союз вошёл в войну с Римом как конфедерация городов-государств и отдельных союзов племён, а вышел из войны единым централизованным государством со сложным бюрократическим аппаратом возглавляемым "Советом шести правителей": три правителя были от Красного острова, они традиционно представляли эллинов, пунийцев и местных и по одному представителю представляли Тал Нофсинхар, анталоатрский союз и Диоскорида. Поэтому в совете было два туземца, два грека и два пунийца. Состав совета шести правителей мог меняться со сменой правителей, каждый представитель правил Союзом один год, но власть его была ограничена правом "вето" оставшегося боьшинства в пятёрке, т.е. если трое в совете не одобряли действия временного правителя Союза, его решение не подлежало исполнению.

Итогом войны с Римом стало начало женского правления в Диоскориде и ещё большее вовлечение кушитов в сферу интересов Союза. Итогом войны с банту стало распространение пшеницы и риса в Африке, а также раковин каури в качестве платёжного средства. На влажных землях в Союзе стали выращивать не только рис, но и ямс, который мог долго храниться в жарком климате. Также результатом войны стало истощение банту и несостоявшаяся миграция последних на юг и на западное побережье Африки в район современной Анголы.

Как это не прозвучит странно, но главными помощниками в войне с банту были ...римляне. По мирному договору союзники вбросили на территорию империи крупные партии своих товаров под видом дани. Следом были вброшены солидные денежные средства и открыт торговый путь. Естественно когда запасы иноземных товаров разошлись по империи, за следующей партией римляне обратились к союзным купцам и те вновь наводнили империю кофе, шёлком, специями, а также товарами составляющими конкуренцию римским и греческим: вину, оливковому маслу, хлопчатобумажным тканям. Таким образом, вскоре золото опять перетекло в карманы союзников и в дальнейшем торговые обороты благодаря миру в районе Красного (Эритрейского) моря лишь возрастали. В Союз постоянно шёл поток денежных средств из империи и Китая, так как и тем и другим товары союзники продавали втридорого, являясь по сути монополистами южного морского шёлкового пути.

Аграрная революция в Союзе.

Пока полыхала война в Африке на острове трёх рек оставалась четверть всего Союзного флота, а сама крепость превратилась в процветающий город-колонию с военной администрацией во главе. Продвигаясь от острова к острову уже в 12 г. до н.э. союзники дошли до Молуокских островов — родины специй. Оттуда союзники здраво рассудив решили вывезти саженцы нужных им культур и развести их на Красном острове, чтоб всегда иметь любое количество этого недешёвого товара под рукой. Также на рубеже нашей эры из Индии и Южной Азии на Красный остров попали первые банановые пальмы, перец и корица.

Финикийские купцы ещё в библейские времена привозили в страны Средиземноморья две пряности, необходимые для приготовления мирры — благовония, используемого и в церковном обиходе христианской церкви. Это были всем теперь знакомая корица и мало кому знакомая до сих пор кассия. Обе пряности представляют собой кору деревьев или кустарников, известных под названием "коричники". Корицу получают из коры коричника настоящего (коммерческое название "корица цейлонская"), а кассию — из коры коричника ароматного (коммерческое название "корица китайская, или кассия").

Коричник настоящий (Cinnamomum verum J. Presl) — вечнозелёное дерево из семейства лавровых высотой до 10 м. Родина его — Шри-Ланка и Юго-Западная Индия.Сейчас культивируется в виде кустарника во всей тропической зоне земного шара.

Коричник ароматный (Cinnamomum aromaticum Nees) — вечнозелёное дерево из того же семейства лавровых высотой до 15 м. В диком виде растёт во влажных субтропических горных лесах Южного Китая. Культивируется в Китае, Юго-Восточной Азии, на Мадагаскаре, в Бразилии и других субтропических и тропических странах.

Менее известны на европейском рынке корица индийская (торговое название "малабарская корица") и индонезийская (торговое название "пряная корица", или "циннамон").

На плантациях коричники выращивают в виде кустарников. Полоски коры длиной 30 см и шириной 1 — 2 см заготавливают с однолетних — трёхлетних побегов после окончания периода дождей. Самую грубую внешнюю часть коры соскабливают и отделяют тонкий слой. Сушат его на солнце до тех пор, пока не приобретёт жёлто-коричневый цвет. Толстую внутреннюю кору держат в тени, пока она не станет тёмно-коричневой и не свернётся в трубочку.

Толщина корицы цейлонской после сушки едва достигает 1 миллиметра, корицы китайской — 2 мм и более.

В странах Юго-Восточной и Центральной Азии наибольшим спросом пользуется корица китайская, или кассия, обладающая довольно резким запахом и вяжущим вкусом с оттенком горечи. В России и европейских странах больше ценится корица цейлонская с её более тонким ароматом и менее вяжущим вкусом. Оба вида корицы очень популярны в арабских странах Среднего Востока и Северной Африки.

В старину корицу высоко ценили не только как пряность, но и как лекарство, которое вызывает аппетит, укрепляет желудок, способствует пищеварению. Но ещё больше ценилась её способность "возбуждать похоть и любострастие". Однако постепенно корица утратила своё медицинское значение и полностью перешла в разряд пряностей, сохранив, однако, за собой известность афродизиатического средства, обворожительному запаху которого, как и прежде, приписывают способность устранять нервозность и возбуждать желание.

Мускатник душистый (Myristica fragrans Houtt) — вечнозелёное двудомное дерево высотой 16 — 20 м из семейства мускатниковых. Родина его — Молуккские острова. Возделывают — на островах Малайского архипелага, в Индии, Шри-Ланке, на островах Карибского моря, в Бразилии. Из женских цветков этого растения развиваются крупные оранжево-жёлтые или серо-жёлтые двустворчатые плоды диаметром 4 — 7 мм. Каждый плод содержит одно крупное, покрытое твёрдой тёмно-бурой оболочкой семя, окружённое сочным присемянником (ариллусом).

Высушенные присемянники поступают в продажу под названием мускатный цвет, или мацис. Освобождённые от присемянников и прошедшие сложную обработку семена известны в торговле как мускатный орех.

Для получения мускатного цвета, или мациса, из присемянников осторожно выдавливают семена (в результате образуются отверстия), затем их сушат на солнце и расплющивают деревянными катками, а когда они полностью высохнут, осторожно упаковывают. Целый, неповреждённый мускатный цвет стоит значительно дороже ломаного.

Доброкачественный мацис представляет собой твёрдую, очень хрупкую, слегка просвечивающую пластинку длиной 3 — 4 см, шириной 2 — 3 см и толщиной 1 мм, окрашенную в светло-оранжевый или тёмно-жёлтый цвет с отверстием в центре и 10 — 15 лопастями по краям.

Извлечённые из плодов крупные семена сперва сушат на солнце, а затем на бамбуковых решётах, под которыми круглосуточно в течение полутора-двух месяцев поддерживают небольшой (бездымный) огонь. Ежедневно к исходу дня семена переворачивают деревянными граблями. У высохших семян оболочка легко отстаёт от ядра. Удаляют её, осторожно разбивая деревянными молотками. Освобождённые ядра, чтобы предохранить от плесени, повреждения вредителями и прорастания, на несколько минут погружают в смесь морской воды и извести, получаемой из кораллов. После чего ядра вновь сушат на воздухе в тени в течение одной — трёх недель.

Готовая пряность представляет собой ядра серо-бурого цвета длиной 2,5 — 3 см, шириной до 2 см. Аромат пряности зависит от формы орехов: большие и круглые обладают более тонким и насыщенным ароматом, чем продолговатые.

Наряду с мускатным орехом, добываемым из мускатника душистого, в торговлю поступают менее ценные семена растений других видов мускатников: папуасские, или макассарские, получаемые от мускатника серебристого, и бомбейские, заготавливаемые с мускатника малабарского.

Мускатный цвет встречается на мировом рынке намного реже, чем мускатный орех, и поэтому стоит гораздо дороже. В первой половине XIX века его цена в четыре раза превышала стоимость мускатного ореха, к концу XIX века эта разница сократилась в два раза, а в наши дни мускатный цвет лишь на 25 — 30% дороже мускатного ореха.

Мускатный орех и мускатный цвет содержат вещества, которые стимулируют пищеварение и оказывают антибактериальное, противовоспалительное, противоотёчное, спазмолитическое и болеутоляющее действие. Это в какой-то степени объясняет, почему мускатному ореху в Средние века приписывали могучие способности в борьбе с эпидемиями желудочно-кишечных заболеваний. Часто использовали мускатные орехи и как амулеты, способные в равной степени защитить от козней дьявола и заразных болезней. С этой целью мускатные орехи постоянно носили с собой в коробочке из серебра и слоновой кости, одна сторона которой представляла миниатюрную тёрку.

Гвоздика душистая (Syzygium aromaticum (L.) Meеrr. et Perry) — вечнозелёное тропическое дерево высотой 10 — 12 м из семейства миртовых. Его родина — Молуккские острова. Главные производители этой пряности в современном мире — Индия, Шри-Ланка, Молуккские острова, а также Карибские острова и острова Пемба, Занзибар и Мадагаскар.

Русское название пряности произошло от её латинского наименования "clavus", которое было дано из-за формы почки, напоминающей гвоздь. "Шляпку гвоздя" образует чашечка с четырьмя красными чашелистиками, четырьмя свёрнутыми бело-розовыми лепестками, многочисленными тычинками и ярким стерженьком, представляющим собой разросшееся цветоложе с завязью.

Для получения пряности с деревьев, достигших шестилетнего возраста, срывают недозрелые бутоны, опускают их на несколько минут в кипящую воду, а затем сушат на солнце. В результате они приобретают тёмно-коричневый цвет с красноватым оттенком, сильный своеобразный аромат и жгуче-горьковатый вкус. Качество пряности можно проверить очень простым способом: достаточно бросить бутон в воду. У "качественной" пряности бутон тонет или плавает вертикально шляпкой вверх.

Ещё недавно ожерелья из бутонов гвоздики считались эффективным средством, помогающим избежать заражения чумой, а отвар бутонов служил надёжным лекарством против холеры. В традиционной индийской медицине гвоздику использовали как обезболивающее средство и считали, что регулярное добавление её в пищу поднимает настроение, повышает сексуальную активность.

В Европе периода раннего Средневековья гвоздику использовали для изготовления фимиама, реже применяли как лекарство и ещё реже употребляли как пряность.

Первое описание гвоздики в европейской литературе встречается у римского автора Плиния в его знаменитом труде "Естественная история", написанном в I веке н.э. Из него следует, что в античной медицине гвоздику считали средством, укрепляющим желудок и печень, облегчающим дыхание при различных заболеваниях дыхательных путей, утоляющим зубную боль, улучшающим память, воспламеняющим любовь. В средневековой европейской медицине гвоздика считалась эффективным средством против чумы и других эпидемических заболеваний. Как пряность гвоздику стали употреблять только с наступлением эпохи Возрождения и времени Великих географических открытий.

Климат Мадагаскара подходил для этих растений и соответственно купцы и вообще люди имеющие финансы начали вкладывать их в выращивание пряностей. Горы покрылись сетью террас и постепенно полностью укрылись деревьями и кустарниками специй. Внезапно неплохо оплачиваемую работу получили тысячи крестьян из племен земледельцев, а колонисты получили возможность получить дополнительный доход. Чтобы осваивать новые глубинные районы от старых дорог во все стороны потянулись новые. Реки активнее использоваться для перевозок грузов. Сельское хозяйство стало мощно внедряться в экономику Союза, а сами землевладельцы и производители сельскохозяйственной продукции играть всё большую роль в обществе. Чтобы строить новые дороги, мосты, склады для специй нужны были строители и это еще больше подстегнуло экономику Союза. После окончания войны с банту народонаселение на всей территории Союза начало резко увеличиваться. Поселения, особенно на пересечении дорог, речных пристанях, превращались в города. Старые города разрастались ещё больше. Внутренний рынок, за счёт появление нового слоя покупателей, быстро рос. Распространение банана как сельскохозяйственной культуры увеличил и без того немаленькую продуктовую корзину и лишь способствовал озеленению территории Союза и демографическому взрыву.

История одного лучника

Лео жил с матерью на маленьком прибрежном островке, на который иногда заходили проходящие корабли, чтоб переждать бурю или пополнить запасы пресной воды. Полное имя у него было Леонид в честь дедушки по отцовской линии. Рос Лео без отца, которого почти и не помнил. Отец ушел, взяв оружие и больше никогда не вернулся. Война с чернокожими многих отправила в царство духов. Пока был мал Лео помогал матери сеять рис. Рис был всем. За рис можно было выменять всё, что угодно. А ещё Лео собирал на берегу раковины и приносил матери. На раковины каури можно было тоже много чего выменять. Так они и жили пока однажды с большого корабля не спустились развесёлые моряки и не подарили матери и Лео пальму. Корабль попал в бурю и моряки уже прощались с жизнью когда их внезапно выбросило на островок. Мать улыбалась им и кормила рисом. После того как буря улеглась моряки подарили им пальму из далёких земель. Так на острове появились бананы и Лео теперь всегда был сыт. Когда Лео исполнилось 10 лет мать собрала скопленные ею раковины и отправила Лео к своим дальним родственникам в деревню рыбаков. В деревне его научили плести сети и ловить рыбу, но главное он начал учиться стрелять из лука. Боевой лук был так тяжел и туг, что натянуть его Лео не мог, ему и другим его сверстникам изготовили маленькие луки, но и они были тугущщие до ужаса. Тетивой срывало кожу на большом пальце. Но практиковаться им приходилось каждый день. Тренировал их старый одноногий дед. Вообще мужчин в поселении было мало и рыбалкой занимались в основном старики и мальчишки. Женщины и девочки занимались рисом.

Шли годы и к 15 годам Лео постиг искусство лучника. Он научился сам делать стрелы, научился применять разные наконечники и оперение при стрельбе. Научился чувствовать ветер и делать на него поправки. По вечерам старик чертил на песке буквы и учил их грамоте. Лео грамота мало интересовала, его больше интересовал противоположный пол и не раз его драл одноногий заставая с девчёнкой в кустах. Учитель был суров и вбил в Лео грамоту. Теперь началось самое сложное в обучении — стрельба с лодки. Сначала стреляли с лодки по мишени на берегу, а вот потом, по мишени на другой лодке и это было очень сложно. У Лео, по словам старика, был хороший глаз и твёрдая рука, поэтому ему первому удалось пройти и эту науку. И в 16 лет, уже будучи совершеннолетним и пройдя обряд обрезания и познания женщины Лео, вместе с другими юношами был направлен в далёкий Тал Нофсинхар — страну китобоев. Он был наполовину сирота и чтобы прокормить себя должен был освоить какое-нибудь ремесло. Мать выбрала для него карьеру военного и он безропотно пошел этой тропой, потому как мудрый учитель Кун завещал "чтить своих родителей". В Тал Нофсинхар плыли долго вдоль берега. Часто на берегу высились башни и стены крепостей. В некоторых останавливались на ночь. В крепостях были воины, в том числе и лучники. Воины всегда были рады неожиданным гостям и делились с ними едой и чёрным ароматным кофе, которое щедро лили из дымящихся котлов. При свете звёзд покрытые шрамами ветераны пели им молодым песню о Диоскориде, засыпая Лео видел перед собой, то огромные пузатые вражеские пентеры с пятью рядами вёсел, то взлетающее в небо пламя из китобоя, пожертвовавшего жизнью ради победы, то окровавленные мечи римских манипуляриев, берущих корабль на абордаж. А утром они вновь садились в лодку с балансиром, поднимали косой парус и помогая вёслами, устремлялись на юг.

Тал Нофсинхар встретил их шумом и гамом большого города. У пристаней стояли сотни кораблей и тысячи лодок и лодчёнок всех мастей. Денег с собой у них не было и поглазев на местную суету они поспешили в военную школу Спартака. Конечно самого легендарного Спартака, поднявшего восстание, уже не было в живых, но школа по прежнему носила его имя и пользовалась авторитетом. У ворот была громадная толпа. Молодые парни примерно их возраста и всех цветов и оттенков кожи жаждали принятия. Жалование офицера в Союзе было приличным и карьера офицера прельщала многих. Ждать пришлось долго. Тем временем многие возвращялись с поникшими плечами. Настал их черед предстать перед взором принимающего. Тот спрашивал имя претендента и имя учителя, если таковой имелся. Лео назвал своё имя и имя учителя и по видимому экзаменатору было неизвестно ни первое, ни второе. Его ощупали осмотрели. И попросили поразить мишень. Мишень он поразил, после чего его приняли. А дальше начались жестокие ежедневные тренировки и усиленное питание. Лео никогда в жизни столько мяса не съедал. А будущих наёмных лучников гоняли до седьмого пота. Как говорил им инструктор "лучника стрелы кормят, а ноги спасают". Тут их учили новым знаниям, стрелять на огонь ночью, стрелять в темноте и джунглях на звук, сидеть в засадах, бегать маршами, таща на себе вязанки стрел. Но, как оказалось, впереди было ещё сложнее. Их становилось с каждым месяцем меньше.

Почти сразу их начали учить ближнему бою, они учились владеть ножём и махайрой. Также использовали лёгкие круглые щиты. Ноги и руки ныли, челюсти отказывались жевать опостылевшее каждодневное мясо, но учёба продолжалась и начались спец. предметы: стрельба со слона (впервые увидев это чудо, половина учеников чуть струю не пустили), стрельба из-за стен и препятствий и стрельба по бойницам стен, стрельба с корабельной мачты и стрельба по всаднику и по тому же слону, стрельба навесом и стрельба из строя. Строевая подготовка это было вообще тихое издевательство. Нужно было за считанные минуты расстрелять запас стрел и проскочив ряды воинов встать точно за ними, набить колчаны новыми стрелами и быть готовым снова стрелять. Были и дополнительные занятия, например верховой езды, стрельба с другой руки, метание дротика, метание боевого топорика, метание боевого ножа и т.д.

Отдельно от лучников обучали пехотинцев, всадников, абордажников и военных инженеров. Хуже занудной строевой подготовки были нововведения. Приезжает неизвестно из каких краёв старый боевой товарищ и до утра попивают они вино в домике преподавателя и вспоминаю "былые годы и битвы где вместе рубились они", а утречьком упс и всем выдают тростниковые трубочки и вместе с луками укладывают в грязную канаву и лежи там, дыши через трубочку эту пока не дёрнется верёвочка в руке, а вот тогда будьте лубезны из этой жижи подняться и быстренько отстреляться по движущимся мишеням. Это старый боевой товарищ (дротик ему зазубреный в селезёнку!), нашему преподу-садисту напел ночью, что он о подводной засаде лучников от приятеля слышал, а тот где-то видел, или тоже слышал. А Лео лежи в луже и будь начеку.

А то вдруг инструктор решит пострелять отравленными стрелами и начинаются мучения, кто из тухлой рыбины яд готовит, кто из ядовитых насекомых его добывает, а кому и змей приходится ловить и ладно если гадюка эта нежрамши и яд при ней имеется, а если она подзакусила уже кем-нибудь так и яда в ней ни капли нету и опять ищите юноша, ищите. Вообще Лео змей не любил, ну не было у него на острове этих тварей и в деревне рыбаков тоже не было. А тут их пруд пруди.

Одна для Лео отрада, город рядом. И ночью вовсю оттачивал он навыки преодоления препятствий и бег по пересеченной местности. Нравы у здешних китобоев были суровые, но война повыкосила многих мужчин, а китобои подолгу болтались в море, потому одиноких женщин было много и целей у молодого лучника было предостаточно, а в мишень он попадал.

На заключительном этапе обучения гоняли их уже в полной выкладке, то есть в лёгких кожаных доспехах со вставками, в шлеме и с дополнительным запасом стрел. Экзамен в школе для лучников был простой до ужаса. Надо было пойти на север в саванну и завалить льва. Можно было и слона в принципе или носорога, вот только попробуй у них шкуру стрелой пробить. Лео решил действовать не в одиночку, а сообща, потому решили действовать вдесятером и действовать из засады. Находили льва, рыли яму ловушку и вбивали в неё колья, затем обстреливали льва стрелами и пытались заманить в западню. Если же лев бросался в атаку и миновал засаду, на него бросались в рукопашную с махайрами. Против десятерых накачанных парней с боевыми луками, в доспехах и с махайрами у львов было мало шансов на победу. Не прошло и месяца, как десять парней, с Лео во главе, вернулись обратно, тащя шкуры и головы львов. Они получили доспехи и вооружение лучника с клеймами военной школы Спартака, после чего, в ближайшем кабаке, прокутили за ночь все свои подъёмные.

В 20 лет светило солнышко и Лео весело шагал в новенькой амуниции по улицам Тал Нофсинхара к пристани, откуда, согласно предписания, отплыл на военном транспортнике в крепость под номером 71 второй линии ямс. Из рассказа учителя Лео знал, что до большой войны у всех крепостей были собственные названия, а когда начали возводить целые укрепленные линии крепостей против банту в названиях была страшная путаница и крепостям стали присваивать номера. Номер состоял из двух цифр и названия растения. Так, например, номер 23, четвертой линии кофе обозначала крепость под номером 23 в четвёртой линии обороны на африканском роге, а его номер обозначал крепость во второй линии обороны на побережьи восточной Африки напротив Мадагаскара. В принципе недалеко и от дома.

В крепость Лео прибыл с очередным пополнением новобранцев. Крепость стояла на берегу реки, представляла из себя три мощные каменные башни соединённые каменными же стенами. В одной из башен находились ворота. Вокруг крепости был вырыт, заполненный водой ров и насыпан вал, утыканный заострёнными кольями. Одна из башен заканчивалась сигнальной вышкой. За крепостными стенами начиналась "ничейная земля". Лео получил в подчинение десяток молодых лучников и первым делом посмотрел как они стреляют и содержат луки и стрелы. Трое, судя по презрительным мордам явно из анталоатров, остальные тоже вполне сносно владели луками. Командовал крепостью заросший чёрной бородищей до самых бровей Калба. Был он из абордажников и любил орудовать большущим топором, а также ненавидел одевать доспехи, но одевал из-за боязни схлопотать отравленную стрелу. На все просьбы Лео смотаться в разведку он отвечал лишь шумным раздражённым сопением. Потекли обычные серые будни гарнизонной службы, беспросветные как небо в период дождей. Изредка до слуха часовых доносился издали бой барабанов. Каждый день два отряда уходили по направлению к соседям по двум тропинкам, проверять границу и вскоре повстречав такие же соседские отряды, возвращались в крепость. Со скуки можно было просто сдохнуть, солдаты занимались военными учениями, строевой подготовкой, питьем кофе котелками и выжиганием татуировок. Но в один прекрасный момент всё хорошее кончается и начинается жуть.

Как то к вечеру в крепость прибыл отряд воинов и не просто отряд, а отряд с боевыми слонами, проводниками-следопытами и тяжёлыми пехотинцами. Всем стало ясно, что запахло жареным. И это чувство не обмануло. Был удачный набег сотни банту на поселение за второй линией крепостей. Как уж они просочились одни боги знают, но тут же был получен приказ устроить облаву. Облава это в понятии военных была сложная войсковая операция, суть которой сводилась к выдвижению множества мобильных групп в сторону врага, поиск врага и его уничтожение с помощью тяжёлых отрядов, следовавших сзади. Одновременно действовали несколько отрядов в строго заданных направлениях поиска.

В мобильный отряд Лео не попал и поплёлся с отрядом тяжёлой пехоты. Засада была неожиданной и только годы тренировок спасли Лео жизнь. Едва услышав знакомый звук брошенного дротика, Лео рухнул как подкошенный и умудрился свалить ещё троих из своего отряда. В след за дротиками показались чёрнокожие, ринувшиеся в атаку. Как и учили Лео в военной школе, банту стремились быстро сблизиться с противником на расстояние удара копья. Вот тут-то Лео и показал, чему его учили. Стрелы из колчана с лёгким "Ф-ррр" летели в цель одна за другой. Атака была короткой и яростной. Закинув лук за спину в колчан, Лео вынул махайру и прыгнул навтречу противнику. Чернокожие имели каждый длинное копьё под два метра с затейливым железным наконечником. Орудовали они своими копьями отменно и в первые секунды подойти к ним на удар махайры Лео не мог. Но приловчился, метнул в одного боевой нож левой рукой, второму перерубил копьё, а после и шею махайрой. Меж тем пехота закрылась щитами и ощетинилась копьями вокруг слонов. А с башенок слонов беспрерывно щелкали тетивами лучники. Нападающих было много и в какой-то момент Лео понял, что сейчас его продырявят копьями. За него взялись сразу пятеро воинов и он начал пятится к слонам. Внезапно грубая рука схватила его за шкварник и резко дёрнула назад. Там где Лео мгновение назад стоял одновременно звякнули три наконечника копья и впились в дерево широкого овального щита, закрывшего его ветерана, ветеран тем временем даром времени тоже не терял и ответным выпадом ранил одного из пятёрки копьём в лицо, практически срезав тому ухо. Лео, не церемонясь, буквально запинали под брюхо слону. А по щитам уже грохотал град ударов копьями и дротиками. Тут уже лежало несколько раненых. Лео с ужасом подумал, что шагни сейчас слон и хана им всем подбрюшникам. Но слон стоял, подпёртый со всех сторон спинами пехотинцев, образовавших неприступную стену щитами. Сверху слонов перестали щёлкать луки, по видимому запасы стрел подошли к концу. Лео чисто машинально пересчитал, оставшиеся стрелы в колчане, их осталось всего три. Негусто.

Сопровождаемая отборными ругательствами тирянцев и радостными воплями банту со слона рухнула башенка. Нападавшим удалось подрезать копьями, крепящие башенку, ремни. Из положения "сидя калачиком под брюхом у слона" Лео удалось выстрелить в полнатяга и свалить ещё одного нападавшего. Дальше сидеть под слоном смысла не имело. Вот Лео из под него выпорхнул на свет и тут же чуть не словил плечём, просвистевший дротик. Бой шел по всей колонне. На соседнем слоне башенки тоже не наблюдалось. К счастью порыв наступающих уже сошел на нет и вот-вот должен был наступить перелом в бою, Лео ощущал этот момент каким-то непонятным чувством. Вот сначала один, потом второй чернокожий повернул назад и вдруг под резкий треск барабанов (и откуда они взялись?!) банту хлынули сразу в разные стороны и рассыпавшись, практически мгновенно исчезли в кустах и зарослях ближайших джунглей. Оставшиеся в живых воины грохнули рукоятками мечей по щитам и проревели в спины убегающих врагов: "Тиииррр!".

До вечера колонна приводила себя в порядок и водружала боевые башенки обратно на слонов. Потери с обоих сторон были немаленькие, от десятка Лео осталось всего три человека, включая его самого. Похоронив павших и перестроившись, колонна двинулась дальше вглубь "ничейной земли". Лео как хорошего стрелка посадили в башенку на слоне и навалили ему запас стрел на двоих лучников. Вообще лучникам не повезло в этой засаде, но благодаря их смерти и тучам их стрел, нападавшие не смогли опрокинуть тяжёлую пехоту и понесли изрядные потери. Изнутри башенка была вся в крови и всё бы ничего, да на свежую кровь слетались мухи со всей округи и своим жужжанием изрядно доставали. Вскоре дошли до старого лагеря и подновив изгородь и выставив часовых, завалились спать. Раненых было много, офицеры ругали руководство, пославшее войска по старой дороге, хорошо известной врагу. Но вскоре все угомонились и только вдалеке всю ночь о чём-то перестукивались боевые барабаны чернокожих. Уж сколько этих чёрных ловили и пытали, но секретных знаков, передаваемых барабанами, они не выдавали. Может ловили не тех, или пытали как то не так.

Утром, попив кофейку и перекусив, Лео полез на слона следом за погонщиком. Как шутили в армии: "Нет такого полководца, который бы не завидовал броне погонщика". Пока погоньщик на месте, слон управляем. Неуправляемый слон — это полный кошмар и масса проблем, поэтому для погонщиков было разработано специальное "рабочее место" и специальная броня которой не только стрелы, но и дротики были нипочём. Правда от излишнего веса погонщики в битвах вовсе не участвовали самостоятельно, но от них этого и не требовалось, главное чтоб слон шёл, туда куда надо и своих не топтал. Солнышко начинало поджаривать. Проводник повёл их вверх, на плоскогорье. Теперь Лео вертел головой во все стороны, а это было нелегко ведь, по идее, в башенке сидеть должны два лучника и каждый контролировал свой "сектор обстрела". Теперь Лео приходилось стараться за себя и того товарища. Слон топал и топал, а спина у слона раскачивалась и раскачивалась. Вскоре наш герой находился в состоянии лёгкой полудрёмы и мысли его потекли медленно как мёд из чашки. Глаза по привычке обшаривали проплывающий ландшафт и тут он краем глаза уловил еле заметное движение за двумя, заросшими кустарником, валунами. Дзинь! Лео и сам не понял, какая сила подбросила его в башенке и заставила пустить стрелу аккуратно между этих двух валунов, да ещё и не с той руки. Всё таки четыре года тренировок дали о себе знать. Пехота уже попряталась за щиты и ощетинилась копьями. Лучники вертели головами, натянув луки. Ничего подозрительного не было и шум был обычный, жужжали насекомые, на деревцах орали обезьяны и птицы, над ними парило несколько стервятников, вот ведь предатели, постоянно выдают местоположение войск уж сколько их лучники не били, всё им неймётся. Три воина отделились от остановившегося каравана и пошли к валунам. У Лео по привычке зачесалась спина, как обычно перед наказанием. Упс! И воины что-то выдернули из-за валунов. Это что-то оказалось свежайшим трупом молодого банту со стрелой в глазе и с боевым арбалетом в придачу. Арбалет был явно самодельным местным, почти все детали были из древесины. И конечно стрела в арбалете была обмазана ядом. Сидит себе такой паразит в отрытой ямке за камушком, на башке трава и целится в проходящих воинов. Выстрелит и скроется в ямке и сидит ждёт когда все уйдут, чтоб убитого потом вырыть из могилы и башку отрезать на трофей. Но сегодня у паразита явно духи-покровители были чем-то очень расстроены и не уследили, как говорится, за объектом. Подошедший воин вырвал стрелу из глаза банту и кинул Лео. Воины заметно взбодрились, а неудачливого арбалетчика подвесили за ноги на дерево, пущай посохнет.

Дальше тропа вывела их на плоскогорье, где колыхалась трава, чуть ли не в человеческий рост. Лео с высоты слона открылся красивейший вид. Ну и видно было далеко и хорошо. Вскоре вдали был замечен отряд чернокожих, копий в 50 не больше. Вернее заметили даже не их сначала, а шевеление травы. Облава началась! Слоны разошлись в стороны и потихонечку пошли, охватывая врагов с фланга. Те, судя по движению, ещё не видели и не понимали, что уже обречены. Пехота, рассыпавшись густой цепочкой, надвигалась на банту. А слоны уже обошли отряд банту и настало время атаки.

По знаку, пехота присела на одно колено и стала в траве невидима, а слоны с рёвом потопали на врага.

Обычно слоны передвигаются со скоростью 2-6 км/ч, но на короткое время могут развивать скорость до 35-40 км/ч

Засвистели стрелы с башенок. Слон не лошадь, ступает мягко и не так болтает, в общем, стрелять не так сложно как верховым. Ну да попасть было теперь не главным, главным было напугать врага внезапной атакой и выгнать на притаившуюся пехоту. Лео и другие лучники орали во всё горло, даже закованный погонщик чего-то мычал в своём шлеме. Впереди замельтешили чёрные, раскрашенные под цвет высохшей травы спины. Стрелы всё чаще находили свою цель. Со смачным хрустом слон явно наступил на раненого или если последнему повезло, то убитого. Хотя теперь Лео поставил бы всё свое годовое жалование, что воин банту мертвее мёртвого. Тетива луков продолжала звенеть, а стрелы свистели в убегающих. Слоны соединились и зашагали медленнее, чего зря животинку гонять по жаре, отряд противника бежит в нужном направлении, догонять их не нужно, а направление выдерживать можно и просто не торопясь, шагая вслед. Видно вёл отряд не шибко опытный воин, раз позволил загнать себя в ловушку. Впереди радались звуки короткой схватки и всё стихло. Затем начался нелицеприятный процесс отделения голов от тел. Головы насаживались вокруг кучки тел на копья убитых банту. Огородив таким образом место побоища, на устрашение другим отрядам, работнички копья и меча двинулись дальше. Зачищать "нечейную землю" надо было скурпулёзно и основательно. Где-то впереди, слева и справа двигались подобные же отряды или группы побольше и поменьше и преследовали ту же цель, уничтожать врагов, загонять их в ловушки. Банту же, не проникшись выделенной им ролью добычи, всячески препятствовали тирянцам. Устраивали засады, копали ямы-ловушки, оставляли арбалетчиков, путали след, заманивали в гиблые места. В общем "на западном фронте без перемен".

Вволю погонявшись за банту и накатавшись на слоне до мозоли на занице, хотя кто кому и где мозоль натёр ещё вопрос, Лео вернулся в родную крепость под номером 71 второй линии ямс. После чего с удовольствием предался будням строевой подготовки и учений. Ведь какая всё таки красота, когда знаешь, что за толстыми каменными стенами тебя не достанет ни копьё, ни дротик, ни арбалетный болт. Гоняй себе новобранцев, лопай паёк из офицерского котла и слушай по вечерам, глядя на звёзды, как когда-то твои предки вспарывали животы римским манипуляриям на залитых кровью палубах кораблей. Если честно ещё ни к одной женщине или девушке Лео не испытывал такой нежности как к камням крепости его защищавшим. Ведь надо же, торчит этот камень в стене как воин в строю таких же воинов и днём, и ночью, и в дождливый сезон, и в жаркую погоду, оберегает своим гладкоотёсаным боком его Лео жизнь и здоровье молодое, ну как к такому хорошему камню чувства благодарные не иметь. Всё таки правы буддисты у каждого камня есть своя душа или дух, как мама говорила.

Вот так бы и жил себе наш Леонид припеваючи, да тут случилась такая оказия как олимпиада очередная в далёкой Греции, тогда уже провинции римской. Представителей на игры посылали только раз и то неудачно и пришлось потом с римлянами воевать. Зато по договору мирному могли теперь представители тирянцев в играх участвовать, правда самим тирянцам было уже не до игр. Кровавая двадцатипятилетняя война высасывала из Союза все силы и средства. А тут вроде как решили, что в мирное время пора бы и посоревноваться, а то совсем и думать о тирянцах забыли поди родственнички-эллины.

Вот так Лео был откомандирован в команду лучников. Только не всё было так гладко. Командир крепости Калба встретил приказ о командировке своего лучшего лучника, не то чтобы без должного внимания, но без доброго почтения точно, потому как папирус с приказом собственноручно разорвал и только руки офицеров спасли от подобной же участи гонца. Колба долго посматривал на Лео, решая какую бы ногу ему сломать, чтоб оставить в крепости. Стрелять из лука Лео мог и без ноги, а вот в соревнованиях участвовать вряд ли. Наконец командир решил лучника на соревнования отпустить без членовредительства, потому-как на грека Лео мало походил, как говорится цветом рожи не вышел, а таких отсеивали. С другой стороны претендента отправят только одного, а шансы, что это будет именно Лео минимальны. Успокоившись, отец-командир даже устроил ему достойные проводы всей крепостной братией. Передав свою тыквенную грядку на попечение сослуживцев, а как же вы думали, у каждого солдата должно быть занятие для души не всёж ему убивать, Лео со всеми попрощался и заверил, что ужём извернётся, но честь крепости не уронит и чемпионом станет. Колба ещё раз с плохо скрытым садизмом посмотрел ему на ногу и еле выдавил приличествующую моменту улыбку.

Как говориться "долго суп солдатский вариться, да быстро съедаеться". Всех претендентов свезли в Александрию Красную, потому-что Олимпию из-за войны так и не построили, а в тесном столичном Тире нормальных стадионов и гимнасия не было. Всё же Александрию строили эллины и это сразу бросалось в глаза. Город-мегаполис раскинулся вольготно по всему побережью гавани Неарха. Мостов грандиозных как в столице тут не построили, потому добираться до разных районов города удобнее всего было на лодке.

Разместили их в казармах и Лео в первую же ночь свинтил в город, чтоб "подвигать мечём в ножнах". Припёрся он только под утро и стрелял из рук вон плохо (глаза слипались). Проверяющий был маленький чернявый инструктор из Нового Вавилона. Одевался он пёстро, бороду заплетал в две косички и пальцы его были в перстнях. Колоритнейший тип был нововавилонец. Половину сразу отбраковал, но Лео оставил. Вообще сначала всех проверили на знание греческого языка. С ним проблем ни у кого не было, Лео ещё во времена обучения в военной школе, не без помощи ночных пассий обучился владеть языком виртуозно, в том числе и греческим. Вообще если кормят каждый день мясом, то отчего не знаю, тянет потом на ночные приключения со страшенной силой.

Следующую ночь Лео посвятил опять не Гипносу, а Эросу. И снова клевал носом и бил по мишеням вяленько, но точно. Нововавилонец подошел, повертел лук в перстявых пальцах, тренькнул тетивой и отдал обратно. Вечером Лео нажрался кофе до выпученных глаз и барабанного боя сердца. Он был готов к бою, ...весь. Только получился срыв грандиозных планов мартовских котов и за стеной казармы их ждали тёплые объятья стражи во главе с бородой в две косички. Ух как Лео захотел эти две косички со всей силы дёрнуть в разные стороны одновременно. Стража со знанием дела всех скручивала, перелезающих через стену, и аккуратненько рядочком складывала. Рядочек рос, рос. Наконец всех "попрыгунчиков" отнесли в каморку с зарешеченным оконцем, развязали (утром то опять им стрелять) и заперли. Лео выспался.

В этот день раздели их всех до нитки и осмотрели на предмет ранений и других разных болячек. Смотрел дядька грек и явно лекарь, потому как заросшими кудрявыми чёрными волосами, ручищами он так прощупывал рёбра и кости, словно намеревался тут же чего-нибудь лишнего отпластнуть или вправить. Чёй-то не понравилось ему у Лео между ног, уж долго он там разглядывал, а потом махнул рукой: "Ладно, мол, не заметят". Многих "обрезанных" в этот день отсеяли и осталось их претендентов как говориться у моряков "на один абордаж". Опять весь день стреляли по разным мишеням.

Ночью наученный горьким опытом Лео подкрался к стене, послушал как сопят бдительные стражники, готовые принять "ночных гостей" и поплёлся обратно в казарму. Там ну никак ему не спалось, потому он тут же совершил диверсию. Матрасов из соломы от отсеявшихся осталось много. Лео выкинул парочку во двор под окна казармы, поджег и с криками "Пожар!" перебудил всю казарму. Все как то сразу засуетились, откуда ни возьмись, набежала стража, а кое-кто незаметно перемахнул забор и был таков. Всё-таки хорошо жить в большом городе, ночью особенно! Вернулся Лео под утро весь довольный предовольный. Однако его настроение не разделял инструктор, косички которого прям тряслись от праведного гнева. Ох и до чего же люди злобные твари. Ведь всё хорошо и птички поют и лемуры вон с пальмы глазёнками лупают, ан нет, мало того, что высекли как сидорову козу, ещё и стрелять потом заставили. А инструктор вообще после порки заявил: "Привыкай сынок, мы в армии!".

Вечером Лео прямиком пошел к воротом и поспорил со стражниками, что подстрелит в темноте подброшенное ими в воздух яблоко, если выиграет, то выйдет за ворота и вернётся обратно, а если проиграет — залезет голышом на крышу и прокукарекает поутру до тех пор пока не разбудит начальство. Стражники поржали, но согласились. Ночью Лео был уже у ворот с луком и единственной стрелой. Стражники, где им и быть то, стояли тут же в карауле и ухмыляясь жрали яблоки. Затем разом замахнулись и ...лишь один из них подбросил в небо огрызок. Дзинь! И обиженно сопя, ему приоткрыли в воротах щель. То-то, знай наших. Правда ночь была напрочь испорчена внезапно появившимся мужем, а ведь наш Леонид даже не подозревал о её замужестве. В результате столкновения с представителем отряда рогоносцев Лео вылетел из окна спальни, искупался в бассеине с маленьким фонтанчиком в виде дракона (это надо же такое чудо соорудить) и напоследок получил хороший укус от собаки хозяина, внезапно напавшей во дворе. Стража долго мучалась стараясь беззвучно (чтоб не перебудить остальных) посмеяться над "покорителем женских сердец". А мокрый, покусанный Лео завалился спать. К утру глаз окончательно заплыл фингалом.

Утро его вновь было безрадостно, инструктор, да прикрепят ему боги по корабельному якорю к каждой косичке бороды, собственноручно ножём подрезал фингал под глазом и выдавил всю кровь. Опять пришлось стрелять.

После долгих мучений и мытарств, стражники наотрез отказывались спорить с Лео на стрельбу, а его и ещё двоих (на замену) определили претендентами на поездку в Олимпию. И обладатель двух чёрных косичек поехал с ними в качестве тренера. Своих подопечных он презирал до мозга костей, потому-что он мог стрелять со спины скачущей лошади или верблюда, а они нет.

После муторных тренировок все погрузились на корабль и отправились в Египет. На корабле набралось целая толпа будущих олимпийцев и конечно они друг перед другом выпендривались как могли. Борцы валили всех в рукопашной, кулачные бойцы на кулаках. Метатели копий, а по природе своей бывшие гарпунёры из Тал Нофсинхара баловали корабельного повара то свежезагарпуненой акулой, то дельфином. На бегунов было смешно смотреть, показать своё искусство они не могли на тесном корабле. Лучники долго не могли ответить адекватно, пока не появились летающие рыбки, которых они и подстрелили к восторгу остальных. Тренер, наконец, показал свою слабину, оказывается он страдал от морской болезни, ходил зелёный как хамелеон на листе пальмы и выливал за борт, то что съел и выпил. Косички на его бороде скорбно поникли. В порты корабль не заходил, быстро принимал на борт свежую воду и провизию из подходивших лодок, после чего продолжал путь.

После долгого плавания, хотя моряки и хвастались, что корабль их быстр, а ветер почти весь путь был попутный, они оказались в Египте. Местного языка они не знали. Корабль дальше не пустили, а пересадили их на египетские речные лодочки и по каналу, а потом и Нилу они добрались до Александрии Египетской. Столица Египта Лео не впечатлила, уж больно сильно напоминала Александрию Красную, только последняя была больше и утопала в садах, а эта Александрия была явно победнее. Тут их уже ждала солидная делегация, которая уже погрузилась на корабли с дарами и подарками храмам Олимпии. Они тоже погрузились на несколько египетских кораблей и поняли, что здешние корабли намного тихоходнее тирянских.

Плыли большим караваном вместе с делегацией и спортсменами Александрии Египетской. Почему-то поплыли сначала вдоль берега к острову Кипр, затем вдоль берегов Малой Азии, а дальше от острова к острову к Элладе. Порадовали киликийские пираты, внезапно атаковавшие корабль. Стрел было достаточно, а чтоб не мешала качка, Лео попросил привязать себя к мачте корабля. Пока корабельщики молили богов о спасении. Лучники вчетвером за несколько минут выкосили не защищённых доспехами пиратов на палубе их корабля. К чести Лео он ни разу не промазал. Под конец этого избиения пиратов из трюма буквально выполз со своим луком тренер, посмотрел на пиратский пустой корабль мутными глазёнками, сблевнул за борт и скатился опять в свою каморку в трюме. Однако стрелы надо было из пиратов достать и прихватив махайру Лео и другие спортсмены за ним перемахнули на борт пиратской посудины. Видно пираты не от хорошей жизни вышли в море. Ничего ценного на их судне не обнаружилось. Или почти ничего. В самом дальнем закутке под шкурами обнаружилось весьма миловидное создание со спутанной копной волос и испуганными глазищами. Капитан тут же предложил девчонку продать в рабство, а денежки поделить, после чего получил от Лео в челюсть и больше советов не давал из-за боязни прогуляться за борт. Девушка оказалась с какого-то маленького островка в Эгейском море, на который устроили лихой набег киликийцы. В общем, деваться ей было некуда и до конца плавания она осталась на корабле под защитой спортсменов, которые тут же начали оказывать ей всяческие знаки внимания. Всё таки, плавание было долгим. Девушка всё также пугалась каждого и на знаки внимания не реагировала. Звали её Поликсена.

В Олимпии им не повезло, боксёру расквасили нос, борцу сломали палец на ноге, метатели копий были лучшими, но в остальных состязаниях панкратиона проиграли. А лучники оказывается и вовсе не состязались. Поразили тирянцы только своими дарами, никогда ещё столь ценных даров храмам не дарили. И вообще отношения между тирянцами и греками как-то не сложились. Элланодики вообще хотели многих забраковать как не чистокровных эллинов, но под нажимом римлян допустили к соревнованиям. Олимпия Лео разочаровала, маленький провинциальный городишко с гражданами пытающимися показать всем, что они пуп Земли. Но его поездка как оказалось была не напрасна.

Тренер вскоре появился торжественный как слон и утащил его на стадион. Оказывается он кому надо дал и его лучника посмотрят вне игр из уважения к Тиру. Стадион был полон народу и ни одной юбки! Одни мужики. Лео раздели и долго смотрели на украшавшие его плечи замысловатые узоры татуировок. Тренер дёрнул себя за левую косичку, на кого-то взглянул на почётных местах и элланодики получили утвердительный кивок от заинтересованного лица в тоге. Лео вышел на громадный стадион голый, но с луком и колчаном стрел. Напротив стояли мишени, так близко, что и ребёнок бы не промахнулся. Ветра не было или стены стадиона защищали от него. Лео, не останавливаясь, влупил все восемь стрел за минуту и стадион ахнул. А потом он решил добить этих кичливых эллинов и по оставшимся двум мишеням выстрелил из лука двумя стрелами одновременно. Это было неимоверно трудно и дуй хоть маленький ветерок, Лео и не пытался бы это сделать, но ветра не было и он попробовал. Со стороны это показалось очень простым. Вот лучник берет лук горизонтально, вот накладывает две стрелы одновременно, вот натягивает тетиву и как бы нехотя пускает. Сначало была мёртвая тишина, а потом стадион взорвался, люди повскакивали с мест, пытаясь увидеть попал ли он в цель. А когда увидели что обе стрелы торчат в аккурат посередине мишеней гром оваций были наградой Лео. К вечеру про лучника из Тира говорили в Олимпии все. А сам виновник торжества был на пиру в его же честь и вовсю лопал, абожаемое им мясо. Ночь он провёл с самой дорогой гетерой города.

Обратная дорога домой была ничем не примечательна, кроме того, что с собой Лео сманил Поликсену, обещая пристроить её на родине. Вообще к Поликсене у Лео было какое-то чувство обязанности, как перед младшей сестрой. Она была глупа и наивна, а он уже успел нахлебаться в свои двадцать с хвостиком. По приезду в Тир его ждала солидная денежная премия и отпуск в месяц. Лео успел сплавать на остров к матери, оставил ей на попечение Поликсену и всю премию и опять без гроша в кармане направился в крепость под номером 71 второй линии ямс.

Калба встретил его как нашкодившего пса, ещё бы, почти год офицер-лучник шлялся незнамо где. В конце-концов сослуживцы сжалились над Лео и убедили Колбу в необходимости проведения разведрейда вглубь "ничейной земли" с обязательным участием лучников. Командир согласился и Лео вырвался из его цепких лап.

Какое всё-таки удовольствие бежать налегке в лёгоньком доспехе и с луком в руке по саванне за желтовато-бурой спиной проводника. Проводник был пониже их ростом, но шустрый и выносливый, в следах разбирался с лёту и ненавидел чёрных искренне, как-никак жили себе не тужили, вроде досыта начали питаться и тут пришлись незнамо-кто и давай жечь и грабить поселения. Вел он их не по тропам, а по чистой саванне, останавливаясь только на привал. Он же научил из лечинок каких-то мерзких жуков делать хороший яд для стрел. Чиркнет такая стрела по чёрной заднице и усё, поминай как звали, дня не протянет. Пробежали мимо старых уже, давно обклёванных птицами черепушек на копьях. Ночью поели всухомятку, не разжигая костра, что с собой взяли. А утром проводник сказал набирать на бегу саранчу на обед, мол он её приготовит. И действительно, добрались до ложбинки, там запалили маленький костерок и проводник нажарил саранчи, оказалось вполне съедобной вещью, а наш желтовато-бурый друг обещал настоящее пиршество если найдём муравейник. Муравейник мы и нашли, но не тот.

Наткнулись на целое кочующее племя чернокожих. Воинов копий 200-300 и остальных немеряно. Решено было напасть ночью и как можно больше настрелять. Дождались ночи и засели вокруг лагеря чернокожих. А те изверги оказывается ещё и людоеды впридачу, пока их окружали, дали одному такому-же чернокожему со связанными руками дубинкой по башке и схарчили всем племенем под бой барабана. Лео с проводником к часовым подползли и прирезали их тихохонько, а потом от костра запалили ближайший шалашик и дёру. Банту повскакали, давай бегать, тушить пожар, и тут со всех сторон полетели стрелы, а когда колчаны опустели, схватились врукопашную и махайры довершили общий разгром. Рубили всех от мала до велика. Хороший враг — мёртвый враг. К утру всех обезглавили, понавтыкали головёшки на копья, собрали стрелы и пошли охотиться на самую большую сумевшую уйти в темноте группу. След был хорошим и к обеду нагнали пятерых воинов, мальчика и двух молодых женщин. Всех быстренько отправили к духам предков, головы нацепили на копья и сели обедать. Покружив ещё по саванне, к вечеру чуть не нарвались на засаду, спас проводник, вовремя заметивший выпрыгнувшую на нас местную зверушку и понявший, что впереди люди, а раз так, значит засада. Обошли их и сами сели в засаду. Но видимо был не наш день. Почему-то банту узнали о засаде и не решившись на атаку, ушли.

И снова бежали лучники по саванне, а в обед кушали подстреленную зебру. Вот ведь фокус, никакая тварь домашняя кроме козы и слона в этих местах не выживает, а эти лошади полосатые целыми табунами ходят и хоть бы хны им. У водопоя подстерегли четверых молодых банту, подстрелили и пошли по их следам, вышли на стоянку охотников и ещё троих убили и обезглавили. Срок рейда вышел и пошли назад в крепость и чуть не попали под своих же слонов, из соседней крепости оказывается сделали тоже вылазку, но привлекли к участию в ней тяжелую пехоту. Поделившись сведениями и предупредив о сорвавшейся засаде и остатках недобитых людоедов, Лео с соратниками вернулся в крепость и вроде как даже Калба не так хмурился как обычно в свою бородищу.

Всё бы хорошо было, но понадобилась как-то помощь в соседней крепости. И Лео вместе с отрядом лучников туда прибыл, как всегда когда чернокожих уже давно и след простыл. А у командира укрепления соседнего была красавица дочь в крепости, то ли жила, то ли гостила. Весь гарнизон на неё глазами косил, но командира боялся. Уже несколько месяцев будучи без женщины, любой на стенку полезет, а тут такая красавица в глуши пропадает. Все уши Лео прожужжал дочери командира, про Александрию Египетскую и Олимпию, про подвиги и путешествия. А к утру добившись желаемого предстал пред светлые очи папули. Папуля ничего не сказал дочери и ничего не сказал Лео, просто написал несколько писем кому надо и направился Лео согласно приказу в один из гарнизонов на Дальних островах, а туда плыть то с ума сойдёшь, а служить там и вовсе хоть вешайся.

Гарнизон состоял из тридцати человек в основном старых ветеранов и таких же бедолаг-неудачников как Лео. Из живности на острове были черепахи и птицы. Занимались в основном рыбалкой и гнить бы Лео на острове, если б не пристал к берегу боевой корабль на починку.

Капитаном корабля был Дотад, который сразу, взглянув на Лео, определил в нём лучника, причем выпускника спартаковца, да ещё судя по боевым татуировкам послужившего в гарнизонах на восточноафриканском берегу, редкостная удача. Командир гарнизона наотрез отказался отдавать единственного на весь остров лучника, ведь мясо птицы в меню включал именно Леонид. Тогда Дотад пошел другим путём и выкатил несколько бочёнков первоклассного вина. Местные вояки зачесали давно небритые кадыки и заперемигивались. Какой военный корабль не имеет контрабанды? Ответ верный — тот, который сошёл со стапелей. Капитан не поскупился и сняв перстень с большущим алмазом положил его в одеревеневшую от рукояти меча лапищу командира гарнизона, тот перстень спрятал, на бочки "Мол выгружайте" кивнул и для приличия заскрипел, что то про отчетность и численность гарнизона. Но на корабле имелся умный лекарь. А умный лекарь на военном корабле это клад! Тут же им были состряпаны два папируса, первый — о том, что Лео серьёзно заболел неизвестной тропической болезнью и его надо везти к ближайшему лекарю, пока весь гарнизон не слёг. А второй, что Лео, слава богам, пошел в ходе плавания на поправку и ввиду выздоровления зачислен в команду лучником, потому как с позапрошлого похода в команде ощущается явная лучников недостача. Дотад был доволен новым приобретением и решил попробовать нового лучника в деле, для чего направил триеру к берегам Индии. Как он и надеялся в море им постречались индийцы, отнесённые бурей в море. По всей видимости они были рыбаки, но как говориться "от судьбы не уйдёшь". И Лео пострелял бедолаг, а потом получил свои стрелы обратно. Началась раздольная жизнь Лео — пирата.

Вообще-то когда-то корабль был приписан к военному флоту Занзибара греческого, но давно уже болтался у Дальних островов, промышляя грабежом и разбоем индийского побережья и команда его, сменившаяся уже не раз, давно себя частью Занзибара не считала. Команда отсыпала долю добычи в общевойсковую казну, а остальное делила между собой и жила себе припеваючи, конечно если бы была война или приказ поучаствовать в походе, капитан бы подчинился, но пока флот был распущен "покормиться". Команда состояла из редкостных головорезов, собранных по всему Союзу. Однако дисциплину Дотад держал железную и отправлял за борт "освежиться" любого, кто вставал поперёк его слова.

"Кормление" происходило так, к командующему флотом приходил капитан корабля и начинал ныть, мол команда начала болеть от цинги и безделья, мечи ржавеют, все пооборвались, того и гляди разбегуться, потому слёзно просим отпустить нас "покормиться" на бережок, а от жалованья и пайка мы конечно отказываемся, чтоб не портить отчетности. Поворчав для приличия, командующий называл срок к которому корабль и команда должны были явиться и пункт их назначения. После удачного "кормления" обычно командующему преподносили "подарочек". Если корабль не возвращался его объявляли в дезертиры и всю команду тоже, но найдя и подвергнув наказанию, обычно опять приписывали к боевой эскадре.

Дотад был прожженным типом и на западное побережье Индии не поплыл: "Чего мы в этом Малабаре не видели". Корабль обогнул Индостан и крался на вёслах вдоль восточного "жирного" побережья. Рыбаков без разговоров топили, чтоб не смогли предупредить. Шли "по-тёмному". Т.е. днём отсыпались и прятались, а ночью пустив вперед лодку, чтоб глубину меряли, крались вдоль побережья и искали прибежище на день. Вскоре нашли удобное место и отправили нескольких лучников на разведку в джунгли. Через двое суток, те вернулись с вестью, что всего в дне пути отсюда пролегает добротная дорога, по которой и купцы и знатные индусы так и шныряют взад-вперёд. Правда, в лесу встретили шайку местных разбойников, но потеряв десяток товарищей от стрел тирянцев, местные пустились в бега.

Корабль с приливом был затащен в прибрежные джунгли и тщательно замаскирован, чтоб с моря его было не заметить и с суши тоже. Потом основная часть команды и все абордажники в полном составе, пошли на "промысел". День шли по джунглям и одному "повезло" наступить на ядовитую змею, ладно змея укусила в кожаные поножи и до тела не добралась. Достигнув дороги, залегли вдоль неё и стали ждать. Как назло весь день по дороге сновали крестьяне, пастухи и вездесущие монахи-буддисты. Один раз четверо стражников протащили троих арестованных со связанными руками.

Ночью все кляли разведчиков и просили капитана напасть на какую-нибудь деревню, чтоб переночевать. С утреца по дороге опять потянулась, всё та же нищая публика, которую и в рабство то брать было невыгодно, больше сожрут по дороге. А вот днём им улыбнулась удача в виде местного вельможи, решившего поохотиться с приближенными. Все они были на хороших конях и разодеты как павлины. В засаду попасть в планы вельможи явно не входило, потому он растерялся и его голова так и сохранила удивленное выражение лица, когда её срубили, чтоб ловчее и быстрее снять все бусы и ожерелья, нацепленные на шею. Лео снял двоих сопровождающих и теперь быстренько раздевал и разувал тёпленькие трупы. С лошадей поснимали всю богатую сбрую и отпустили, тащить их с собой по джунглям было нереально. Затем отряд дал дёру и через сутки уже был на корабле. Добыча была хорошая, но её было мало. Лучники вновь были посланы в разведку на север по берегу. Вернулись они черед четверо суток и сказали, что севернее на берегу стоит мощная крепость, стерегущая русло вытекающей с континента реки, река судоходна и выше по течению полно поселений и деревушек. Решили напасть на деревню рыбаков, а потом на их лодках пощупать купцов на реке.

Через двое суток Лео уже лежал с луком под рыбацкими сетями и делал вид, что он рыба, а его товарищи делали вид, что они рыбаки. Повезло им сказочно, вниз по реке шли сразу три купца, решивших, что объединив охрану, они будут втрое неуязвимее. Рубка была короткой и яростной. Стрелы косили охранников со всех сторон, а рыбаки из рыбачих лодок вдруг как демоны набросились на них с кривыми мечами. Добычи было достаточно, но сундуки с добром были тяжёлые и рука не поднималась тащить их двое суток по джунглям. С сундуками и лодками оставили несколько человек, замаскировав их в прибрежных камышах, а сами направились к крепости.

Крепость явно хотела стать небольшим торговым городком и была полна народу. Охраны на стенах хватало, но они не ожидали наглого нападения средь бела дня, а зря. Лео и ещё троих помоложе замотали в местные сари с ног до головы и бывалый моряк разукрасил им по памяти ноги и руки яркой охрой, насурьмил ресницы и вывел брови, нашлась в товарах купцов и пудра. Лео нёс на голове вязанку веток, в которой был запрятан лук и два десятка стрел. А вот махайру пришлось оставить, зато боевой нож удобно разместился в набитых тряпьём грудях. За ним строили глазки страже ещё три красавицы в сари с кувшинами на голове, там кроме махайр ещё и боевые топоры бы поместились, но горлышки слишком узкие. Лео всадил боевой нож незадачливому ухажёру-привратнику в горло, а затем распаковал свой верный лук. В ворота уже деловито входили во всеоружии лихие абордажники. Единственные ворота крепости заперли и началась потеха. "Гости" устроили хорошую резню, и хоть стражников было не меньше, вскоре победили. Всех живых согнали в подвалы, а женщин и девушек покрасивше отделили и заперли в самой большой казарме. Лео вернул свою махайру и теперь вместе с другими занимался грабежом крепости. Видок у него был ещё тот, в полураспущеном сари, с выкрашенными ногами и руками, да ещё и с половиной лица в боевом женском раскрасе. В накладную грудь был для удобства воткнут окровавленный боевой нож. В руке была окровавленная махайра, за спиной колчан с луком и стрелами, а в другой руке солидный узел с награбленным добром. Невыловленные индусы от него просто шарахались как от прокаженного. Часть команды отправили пригнать корабль. Лодки с купеческим добром спустили по реке в крепость, открыли опять ворота и стали ждать триеру. Теперь входить в крепость все входили, но вот назад уже не возвращались.

На второй день у стен крепости замаячили всадники и пришлось лавочку свернуть, то-бишь ворота на засов закрыть. Те поездили-поездили и разбили напротив ворот крепости лагерь. А тирянцы тем временем разбирали часть стены, обращённой к морю. Ночами Лео по старой привычке лазил в казарму, пугая своим видом временных обитательниц до икоты. Но потому как этому демону жизнь их была без надобности, а нужно было кое-что другое, пленницы смирились со своей судьбой и Лео блаженствовал, тем более что не один он сюда захаживал. На следующее утро подошло пешее войско и пришлось отбивать импровизированный штурм. Из штурмовых приспособлений у штурмующих были только лестницы и бревно в качестве тарана. Лезли по лестницам они как черепахи в период размножения. Таран вскоре бросили, и не выдержав обстрела откатились в лагерь. А тут подошла и триера к противоположной стене крепости. Полуразобранную стену обрушили и вереница нагруженных добычей пленниц в сопровождении охранный потекла ручейком из крепости на корабль.

Дотад приказал Лео постараться и "занять" осаждающих полезным делом, чтоб не мешали погрузке. Стрел ему оставили ворох и он начал метать их навесом неприцельно, лишь бы до лагеря долетели. Щит такая стрела уже не пробъет на излёте, но незащищённого врага поцарапать запросто может. А так как стрелял наш лучник очень быстро, то создавалось впечатление, что стреляет по крайней мере дюжина лучников с перерывами на выцеливание. Естественно, что в лагере стало не до наблюдения за побережьем, да и крепостные стены надёжно загораживали обзор. Выпустив последнюю стрелу, Лео помчался как ветер к кораблю. А корабль уже отошел от берега, но хитрый Дотад оставил на берегу конец верёвки, привязанной к колышку. Сзади послышался топот копыт и он быстро приближался. Лео прыгнул в воду, уцепился за верёвку и рубанул махайрой её конец. Засвистели стрелы, впиваясь в воду вокруг него, бедро ожёг дротик. Верёвку так рвануло, что чуть с рукой не выдернуло, сквозь воду Лео потянуло к кораблю, с которого слышалось: "Быстрее! Быстрее! Тяни! Тяни!". Вскоре мокрого лучника поставили на палубу, содрали мокрое сари и выбросили тряпки за борт.

— Теперь главное уплыть успеть — сказал Дотад и приказал садиться всем на вёсла и поднять все паруса. Только уплыть не удалось, вернее удалось, но недалеко. От берега наперерез метнулось сразу три корабля полные орущих туземцев, размахивающих оружием всех мастей.

— Тараним первого, скорпионы к бою, лучники на мачты! — взревел капитан и веселье началось. Первому кораблю протаранили нос и вообще раздавили своей массой и ударом. В считанные мгновения все, кто сидел в этой лохани, оказались за бортом. А во-второй, корабль уже летели тяжелые дротики со скорпионов и стрелы с мачт. От таранного удара корабль каким-то чудом ушел и вцепился в правый борт триеры абордажными крючьями, но не тут-то было, три ряда вёсел упёрлись в борт индийского корабля и не дали ему подойти ближе. На обе палубы полетели дротики и стрелы. Вскоре верёвки были отрублены и корабль индийцев остался позади. Впереди был только один противник и его решили взять на абордаж.

"Гай Дуилий в Первую Пуническую войну был послан вождем против карфагенян; когда он увидел, что они очень сильны на море... Он первый под насмешки врагов ввел железные крюки — их называли воронами, — которыми он зацеплял во время сражения корабли врагов, побеждал их и брал в плен." Секст Аврелий Виктор, трактат "De viris illustribus"

Нужно было избавиться от вёсел противника, потому корабль разогнали, а затем втянув вёсла внутрь прошли вдоль вражеского борта круша и ломая его неубранные вёсла. С хрустом штурмовые мостики, и крючья вцепились в борт врага и на палубу хлынули абордажники, метнув во врага боевые топорики, дротики и ножи. На окровавленной палубе завязался бой, но вскоре подавив всякое сопротивление, абордажники уже хозяйничали на корабле. Раненые были добиты, всё ценное стащили на триеру, а корабль подожгли. Путь на юг был свободен.

Многие годы Лео болтался по морям и гарнизонам, по крепостям и боевым кораблям, служил лучником и в командах торговцев. К старости, покрытый морщинами, шрамами и боевыми татуировками ветеран, любил поглаживать рубец на бедре, свою первую рану, и рассказывать ученикам в бедной рыбачей деревушке, про далёкие страны, кровавые битвы и прекрасных женщин и девушек, коих он повидал на своём веку немало. Имя его стало нарицательным, его рассказы потом передавались учениками из уст в уста и сложились в легенды о бесшабашном бедном лучнике — ловеласе, которого кидала судьба по всему белу свету и который никогда не унывал и всегда попадал в цель. Именем Леонид теперь называли детей, желая им стать первоклассными лучниками и вообще имя Лео стало самым распространённым на территории союзного государства, особенно в сельских местностях, поставлявших в армию лучших лучников.

Внешняя политика в конце 1 века до н.э.

25 год до н.э. присоединение Западной Мавритании к Риму. Убийство Аминты, царя Галатии. Присоединение Галатии, Ликаонии и Писидии к Риму. Август дарует Херсонесу "свободу" от Боспорского царства.

23 г. до н.э. завершение завоевания Римом далматов (Иллирия).

22 г. до н.э. Август, после подписания мира с Союзом едет по восточным провинциям.

20 г. до н.э. присоединение Киренаики к Риму. Римское войско Тиберия занимает Армению. На армянский престол возведён Тигран, воспитанный в Риме. Послы парфянского царя Фраата торжественно возвратили Тиберию римские знамёна и пленных, которые захвачены в предыдущих войнах, и признали Тиграна III. Август дарит Фраату IV свою фаворитку римлянку Музу за мирный договор. Последняя была уничтожена тирянской разведкой, т.к. наследник от неё был для тирян невыгоден.

17 г. до н.э. окончательное присоединение Северной Испании к Риму. Хань — Крупное восстание в Гуанхани (Сычуань). Подавлено лишь через 10 месяцев.

15 г. до н.э. Поход Тиберия и Друза против альпийских горцев. Подчинение ретийцев и винделикийцев в Иллирии. Присоединение Реции, Норика и Северных Альп к Риму.

14 г. до н.э. Хань — Восстание на железных рудниках.

13 г. до н.э. Агриппа начинает подчинение Паннонии. Хань — Волнения в Шаньдуне. Восстание на железных рудниках в Шанъяне.

12 г. до н.э. появление кометы Галлея. Тирянцы увязли в войне и им не до астрономии.

10 г. до н.э. присоединение Паннонии к Риму. Тиберием покорены бревки и долматы.

9 г. до н.э. Друз, двинувшись к востоку от Рейна в Германию, достиг Эльбы, подчинив германские племена. Смерть Друза (упал с лошади, не надо грешить на тирянскую разведку!). Его в армии сменил Тиберий. Тиберий получил овацию за паннонские победы. У Набатеи новый царь Арета IV.

8 г. до н.э. Тиберий углубился в германские земли и дошёл до Эльбы. Между Рейном и Везером организована римская область. Тиберий захватил в плен 40000 германцев и поселил их в Галлии возле Рейна. Царь Боспора Полемон убит приверженцами Аспурга. Август признает Аспурга царём Боспора, добившись выделения из его царства Херсонеса.

7 г. до н.э. умер император империи Хань Чэн-ди. Вообще императору этому не везло по жизни, Жена императора Сю не могла родить детей. Так же не было детей у первой любимой наложницы Бин. Он взял себе в наложницы двух сестёр-танцовщиц Чжао Фэйянь и Чжао Хэдэ. Сестрицы Чжао вступили в сложные дворцовые интриги, к ним плохо относилась вдовствующая императрица Ван, в общем не до детей им было. Точно так же не было детей у следующей фаворитки, наложницы Ли. В 9 до н. э., когда вопрос о наследии стал остро, наследником стал сын его брата Лю Кана — Синь, ставший вскоре императором Ай-ди; его мать при этом сделала огромные подарки вдовствующей императрице Ван. Когда император внезапно умер, ничего не осталось делать, как возвести Ай-ди на трон. Когда императрица Ван организовала следствие в гаремах покойного императора, выяснилось, что у него всё таки было два ребёнка от других наложниц в 12 до н. э. и в 11 до н. э., но оба были убиты практически сразу после рождения по указанию сестёр Чжао. А император Чэн-ди помер в результате передозировки афродизиака, который ему дала Чжао Хэдэ. То есть, получается из-за женского коварства. А потому как новый император Ай-ди был малолетним, регентом при нём стал племянник императрицы-матери Ван Ман.

5 г. до н.э. вспышка новой звезды в созвездии Козерога.

4 г. до н.э. весна — Смерть Ирода в Иерихоне. В день смерти он приказал истребить всю еврейскую знать, собранную в цирке, но его распоряжение не исполнено. После смерти Ирода Великого его сыновья Ирод Антипа, Архелай и Ирод Филипп отправляются в Рим просить Августа утвердить завещание отца. В Иудее вспыхнуло восстание, подавленное римлянами. Иудея разделена между тремя сыновьями Ирода.

2 г. до н.э. перепись населения в Китае.

1 г. до н.э. умер и император Ай-ди, и императрица Сяоюань сразу же назначила Вана регентом при малолетнем императоре Пин-ди. Ван усилил свое влияние на императора, выдав за него свою дочь.

Трудности тирянской разведки

или дело Музы Парфянской

В 20 г. до н.э. хитрый Октавиан Август не только подписал мир с парфянами, но и сумел подарить царю Парфии Фраату IV свою фаворитку римлянку Музу. Та очень скоро из наложниц стала любимой женой, возглавила проримскую партию и стала очень опасна. А после того, как зачала от царя Парфии, стала опасна вдвойне. В это время Союз втянулся в войну по всему восточноафриканскому побережью и проримски настроенная Парфия вовсе не устраивала политиков. Парфия должна была быть очагом постоянного конфликта и оттягивать на себя силы империи. Конечно империя начала серию войн на западе против германских племён, но могла и вернуться к походам на восток, в том числе и морским. Война на два фронта была страшным ночным кошмаром политиков Союза и угрозу решили физически устранить.

Сложность операции состояла, в том, что убрать надо было не кого-нибудь, а царицу мощного государства, да ещё так, чтобы на Союз и тени подозрения не упало. И, охрана была увеличена, так как охраняли не только царицу, а ещё и будущего отпрыска царского рода. Но как говориться: "Голь на выдумку хитра".

Спустя некоторое время, а надо было торопиться, ведь царица не слониха и 20-22 месяца ходить беременной не будет, в столицу парфянского царства прибыл торговый караван из Индии. Обычный торговый караван. Необычного в этом караване было, только двое индийцев, продающих свой товар за совсем уж бешенные деньги. Товар был экзотичен даже для такой страны как Индия. Продавцы были братьями близнецами, похожими друг на друга как две капли воды и как оказалось с их слов иных продавцов у их "товара" не могло быть. А товаром была "птица счастья".

Содержалась птица счастья в двойной золотой клетке и представляла собой среднего размера пичугу с головой, окрашенной в синий цвет. Поили птицу из специального золотого поильничка с тонким носиком, который просовывался сквозь частые прутья золотых клеток. Корм насыпался тоже через специальное выдвигающееся снизу, из дна клетки блюдце. Кормом служили какие-то засушенные жуки и тараканы прилагающиеся к птице и входящие в её стоимость. Клетка тоже была необычной. И на первой и на внутренней-второй клетке был хитроумный замочек, который одновременно открывался только двумя ключами. И естественно каждый из золотых ключиков висел на шее одного из братьев-близнецов.

По рассказу братьев "птица счастья" исполняла лишь одно желание человека, который брал её в руку и шептал желание на ухо, потому мало её было поймать, надо было её ещё и транспортировать, а вот с этим то и возникали проблемы. В одиночку человек не мог справиться с соблазном стать счастливым и загадывал птице свое желание. Поэтому была изготовлена золотая клетка с двумя ключами и с двумя рядами решёток. Но и тут один из хранителей ключа убивал второго и открыв клетку, загадывал желание. Теперь они первые, кто смог привезти и продать птицу счастья, потому как единоутробные братья близнецы обладают более крепкой связью между собой и не могут друг друга убить, даже из-за счастья и исполнения желания. Кто-то считает птицу проклятием богов, кто-то птицей смерти, так как из-за неё обязательно убивают людей. Эту птицу ловили целой округой несколько месяцев и кто-либо один, не мог стать её обладателем, поэтому их двоих и отправили продать её в столицу Парфянского царства, ибо достойного покупателя в Индии они не нашли. Братья должны были продать птицу, а золотую клетку с ключами вернуть, ну и заодно они были гарантами, что птица не фальшивая.

Многие богатые и знатные люди в столице пытались купить обитательницу золотой клетки, уж больно были серьёзны охраняющие её братья-близнецы, но в результате клетка и птица достались царице Музе. Братья остались при дворце, пересчитывать и паковать деньги за птицу, а также ждать, когда освободиться клетка. Ведь после исполнения желания птица становилась абсолютно бесполезной и никакой ценности уже не представляла.

Настал торжественный момент, и царица Муза получила от братьев оба золотых ключа. Клетка со всеми предосторожностями была открыта. Царица сунула руку в клетку, схватила птицу и шепнув заветное желание, мгновенно умерла. Братья индийцы, узнав о случившемся, отдали тут же всё золото охранникам и бежали. Слухи о птице, индусах-близнецах и смерти царицы от исполненного птицей желания, разом захлестнули столицу царства, а затем просочились и к соседям. За братьями была послана погоня, но она была безрезультатна. Как птица могла убить царицу, так и осталось одной из загадок истории. А золотая клетка и двойной набор ключиков от неё долгое время хранились в сокровищнице парфянских царей.

Кожа маленькой птицы — синеголовой ифриты ковальди — выделяет токсичные вещества, которые помогают ей избавиться от хищников, охотящихся за птицами. Обнаружена эта птичка в Новой Гвинее — единственное место обитание ядовитой ифриты, по крайней мере, в других частях света ее не встречали. Аборигены хорошо знакомы с ифритой, но они не убивают эту птицу, а наоборот считают ее святой.

Снаружи птица буквально пропитана очень опасным ядом, точно таким же, как и у самой ядовитой рептилии на нашей планете — южноамериканской древесной лягушки. Если хищник только схватит эту птичку, то вначале получит сильнейший ожог ротовой полости. Потом яд вместе со слюной попадет внутрь, разъедая все на своем пути.

Яд ифриты может убить взрослого тигра всего за 10 минут. А одна доза яда этой птицы убивает 900 лабораторных мышей. Даже если только малая часть попадет в организм, то может, если не убить, то вызвать паралич. Самые "ядовитые" части тела этой птицы — это грудь и ноги, здесь сосредоточена наибольшая концентрация яда.

Восстание 4 г. и реформы.

В 4 г. на восточное побережье Мадагаскара обрушился ураган. Особенно пострадали племена Антамбахуака, Антаймуру, Антайфаси, Антайсака и Антайнуси. Эти племена помимо военных налогов до сих пор платили и дань, поэтому в случае взимания последних их ждала голодная смерть. Племена восстали и двинулись на столицу. Так как сотни людей в результате урагана остались буквально без всего и терять им уже было нечего, восстание сразу стало многолюдным. Власти не успели отреагировать, как восстание распространилось на южные земли. Следом восстали племена Бецилео и Безанузану, начались волнения даже среди Везу и в Новом Вавилоне. Правительство возглавлял представитель Александрии, который тут же двинул гарнизон Генб Татрика и расквартированный неподалёку учебный легион на восставших.

К ужасу правительства учебный легион, по большей части состоявший из вчерашнийх крестьян и тех же племенных лучников, перешел на сторону восставших, а гарнизон в раз 10 уступавший теперь в численности, не сдался, но и в бой не вступил, а начал отход к городу впереди восставших. Верховный правитель распорядился перебросить в Генб Таттрик 10 000 элитарных фалангистов из Александрии, а также войска из Тира и Хадида, но остальные пятеро соправителей наложили "вето" на его решение и отправили навстречу постанцам тирянского посла с полномочиями на переговоры. Необходимо было выяснить обстановку и подавить восстание, так как в войсках было полно наемников с восточного побережья Красного острова и военные мятежи в гарнизонах по всему свету и их подавление не были желательны, особенно после 28 лет войны.

Дойдя до Генб Таттрика гарнизон города остановился, правитель города мобилизовал всех мужчин способных носить оружие, так как у города, расположенного внутри острова стен естественно не было, как и не было врагов. Горожане боялись, что в случае если они пропустят повстанцев, те разгромят все лавки, склады и амбары. Поэтому к тому времени, как тирянский дипломат прибыл, армия повстанцев встала напротив 50-ти тысячной армии горожан Генб Таттрика. Обе стороны не хотели уступать, за спинами горожан было их дома, дети и жёны, за спинами повстанцев были их голодные дети и жены, дома их были разрушены стихией. Обстановка накалялась. Голод подталкивал повстанцев. Повстанцы ринулись на таттрикцев, а таттриксы натянули боевые луки. Повстанцы остановились, умирать от стрел своих им не хотелось. Произошло мгновенное замешательство. В этот момент из рядов повстанцев вывели их слепого предводителя из племени Антаймуру. Мальчик поводырь вёл его прямо на приготовившихся к залпу лучников. Наконец, не дойдя несколько шагов, слепец остановился и зычным голосом обратился к таттрикцам:

— Братья! Я был лучником, мои глаза вырвали и сожрали чёрные людоеды! Я сражался за Вас и вместе с Вами! Я не вижу Вас, но чувствую, куда направлены наконечники Ваших стрел! Неужели Вы убъёте Ваших голодных братьев, у которых Боги итак отняли всё, что у них было. Посмотрите на тех, кто за моей спиной! Их дети просят хлеба и риса, как Ваши дети. Мы пришли просить Вас о помощи, а в ответ Вы вышли с оружием. Я старый солдат, как и положено просящему встаю перед вами на колени и прошу всех, кто за моей спиной последовать моему примеру, нам не нужна война с братьями, нам нужна еда и помощь, пусть наши братья сами решат, убить нас или накормить.

С этими словами слепец упал на колени и опустил голову, следом встал на колени его поводырь. Затем все повстанцы один за другим начали опускаться на колени и ложить оружие на землю, над вставшими на колени людьми разносился детский плач. Таттрикцы уже не думали стрелять, а переминались и переговаривались. Во всяком случае весь боевой пыл из них вышел. Тем временем в конфликт вмешался дипломат Тира и направился к повстанцам. А затем снова к таттрикцам. Посол попросил выделить горожан продукты для нуждающихся, а особо слабых и больных, а также детей разместить в городе, на что таттрицы с радостью согласились. В ходе переговоров посол урезал требования повстанцев до трех пунктов:

— Дать гражданство племенам Антамбахуака, Антаймуру, Антайфаси, Антайсака, Антайнуси, Бецилео, Безанузану.

— Отменить на год налоги в пострадавших районах.

— Оказать помощь пострадавшим районам семенами и продовольствием.

Эти пункты были приняты, но волнения в других районах продолжались и правительство было вынуждено пойти на крайнюю меру, поголовный налог на войну был уменьшен вдвое. А также началось постепенное сокращение армии, за счёт сокращения в ней срока службы. Правительство провозгласило курс на внедрение новых сельхоз-культур, обещающих хорошие барыши при перепродаже. В пострадавшие районы начали ввозить централизовано и высаживать культуры специй. Эти меры правительства, а также снижение налогового бремени и увеличение за счет демобилизованных солдат рабочей силы привело к началу нового подъёма экономики Союза. В Союзе началась эпоха Возрождения.

Внешняя политика в начале 1 века

1 г. Тиберий, под командованием Августа, подавляет восстания германских племён бруктеров, канненифатов, хаттуаров и хассуаров (1 — 5 гг.). Гай Цезарь назначен командующим армией в Армении, совместно с Марком Гереннием Пиценом, который являлся правителем данной территории. Императором Китая стал Пин-ди. Регентшей при Пин-ди была его бабка, а фактическим правителем стал Ван Ман. Из-за политики Ван Мана хунну перекрывают сухопутный щелковый путь. Растут перевозки по южному морскому пути, однако отношение Ван Манна к тирянам как к варварам начинает последним надоедать, но война продолжается и скрипя зубами тиряне сносят всю ханьскую дипломатию.

2 г. Гай Цезарь отдаёт армянский престол Ариобарзану, царю Мидии, который вскоре умирает. Умирает Фраат IV и начинается борьба за власть, в которой тирянцы скрытно поддерживают антиримские круги парфянской знати. Результаты переписи населения в Китае: 12 233 062 хозяйства и 59 594 978 душ.

3 г. Ханьские войска оккупируют земли у оз. Кукунор и сооружают линию оборонительных крепостей. В связи с окончанием войны и ухудшением отношений с империей Хань, корабли тирянцев отправляются искать новых торговых партнёров и предполагаемых союзников на границе с империей. Поддержка ставленника антиримской партии со стороны тирян резко увеличивается и на престол восходит Ород III.

4 г. Тиберий перенимает командование в Германии и совершает поход через Везер. Союз посылает посольство в корейские царства и присматриваются к острову Тайвань.

5 г. Тиберий побеждает Лангобардов у устья Эльбы. Римский флот достиг берегов датского полуострова Ютландия; это был первый контакт между Римской империей и скандинавами, которые были предками викингов. Скандинавы, писал историк Тацит, уже имели корабли, которые приводились в движение вёслами и были заострены с обоих концов; отметил он и то, что скандинавы были неудержимы в сражениях. Воодушелённые контактами с Европой, скандинавские купцы вскоре начали отправляться на неуклюжих грузовых судах в торговые походы, предлагая чернобурых лис и другие изысканные меха, моржовую кость и балтийский янтарь в обмен на шелка, пряности, поступавшие из Азии и Союза через Рим, вина и стеклянную посуду с берегов Рейна, прочие предметы роскоши из разных концов света.

6 г. установление в Риме рекрутского набора с 20 лет. Создание военной казны в Риме. Восстание в Паннонии, подавлено Римом. Восстание бессов во Фракии. Подавлено Римом. Луций Эмилий Павел замышляет заговор против Августа, но его раскрывают, а Эмилия Павла ссылают Перепись в Иудее. Опять новый император Хань Жуцзы-ин. Возведён на престол Ван Маном. Отношения между Союзом и империей Хань заметно холодеют пропорционально увеличению производства шёлка в Союзе.

7 г. Ханьские войска отбивают набег Кянов (тибетцы) на оборонительную линию.

8 г. Регент при малолетнем наследнике престола Ван Ман совершает переворот и захватывает власть. Попытка Ван Мана разделить Хунну на 15 владений и назначить им шаньюя из Китая. Приблизительно в этом году произошла вспышка сверхновой RCW 103. Тирянцы ограничивают торговлю с Китаем и начинают торговать с Кореей. Первое поселение тирянцев на Тайване.

9 г. Восстание в сентябре в Германии под предводительством вождя херусков Арминия. Германцы уничтожают три легиона под началом римского наместника Квинтилия Вара в битве в Тевтобургском лесу. Захват императорской власти в Китае Ван Маном. Конец ранней Хань. Провозглашение династии Синь. Указ Ван Мана о запрещении купли-продажи земли и рабов. Удар по работорговле и запрет на покупку земли стали последней каплей, корабли идут в Корею мимо Гуаньджоу, посол отозван, посольство пустует, пустеет тирянский квартал. В Корее подписывается договор и располагается квартал иностранцев. Обороты торговли с Кореей растут. Тирянцы впервые вбрасывают на рынок "свой" шёлк и специи. В связи с ослаблением Рима решено "прощупать" Набатею и Египет. В Куш опять идут поставки оружия и инструкторов. Формируются мобильные отряды из местных сил. Начинаются инциденты на границе. Активизируются представители при парфянском дворе. Китайцы открывают "северный" шёлковый путь через Джунгарию.

10 г. Четвёртый поход Тиберия на германцев. Реформы Ван Мана. В Чэши население и китайский гарнизон бегут к хунну.

Внутренняя политика Союза в начале 1 века

После восстания 4 года и начала аграрных и налоговой реформ в Союзе началась и реформа административная. Государство стремилось избавиться от выросшего бюрократического аппарата и соответственно уменьшить расходы на него. В этом вопросе в сельской местности государство нашло опору в виде общин, но в основном это были уже не старые племенные общины с вождём во главе, а новые часто с разноязыким населением соседские общины управляемые советами старейшин или просто сходами и собраниями. В данных общинах большую роль и власть приобрели женщины, ведь традиционно сельским хозяйством, за исключением скотоводства, занимались женщины. Эти общины были прежде всего связаны экономически, один единственный человек или даже большая семья не могли построить сложную ирригационную систему или расчистить под плантацию джунгли. С появлением новых более выгодных сельхозкультур, конечная продукция которых охотно скупалась на рынке, община становилась просто экономически выгодным объединением людей. Внутри общины началось разделение труда. Так одни могли быть направлены в город торговать сельхозпродукцией или закупать нужный посевочный материал, в то время как другие например занимались в это время сбором урожая или другими работами. Так как культур было уже великое множество, то и работы с ними были разнообразные. Внесло свою лепту и шелководство и хлопководство. Изготовлением одежды и ткани занимались опять таки женщины и девушки, их специализация накладывала на мужчин обязанности по выполнению других сельхозработ в период когда женщины были заняты. В сельских же местностях существовали и отхожие промыслы, такие как золотодобыча, добыча драгоценных сапфиров, лесозаготовки, сбор мёда. В связи с войной армия потребляла просто ужасное количество кожи, в особенности кожи крокодилов. В результате, как и в случае с местными бегемотами, появились первые в мире крокодиловые фермы. Эти хозяйства были возле рыбных мест, там где можно было излишками рыбы кормить крокодилов. А затем без нудной охоты, взрослых особей вылавливали, учитывая, что и мясо крокодилов годилось в пищу, дело это было прибыльным. Вот таким общинам и начали передавать функции налоговые, судебные. Т.е. общинам на откуп отдаются все местные дела и центральная власть старается в них не лезть, оставя себе роль высшего арбитра разбирающего дела по просьбе этих же общин или между ними.

В городах создаются многочисленные коллегии. В основном коллегии создаются по профессиональному признаку, но бывало, что и по территоиальному, например жители одной улицы, или квартала, или даже по релизиозному. И тут центральная власть пытается переложить на них внутреннее регулирование, особенно касающееся товаропроизводства. А также переложить сбор налогов. В руки коллегий передается местное самоуправление в городах. Власть также пытается снизить расходы и переложить их на граждан. В результате в городах всё больше граждан приобщается к реальной власти на местах. Сборщик налогов как таковой исчезает, город сам регулирует налогообложение и лишь получает сверху желательную цифру, а также ведет переговоры и торги по её поводу, например город Хадид снижает налоги за счет размещения госзаказа на вооружение, т.е. часть налога он платит просто натурой, чтобы не изымать денежные средства из торгового оборота.

Меняется и самоощущение людей, помимо мощного государства теперь их защищает от мелких неурядиц и бед община или коллегия, которые стремятся увеличить своё благосостояние, а соответственно и благосостояние своих членов, коллегия защищает своего члена и даёт ему участвовать полноценно в своей внутренней жизни, в том числе наделяет его властными полномочиями над такими же как он рядовыми членами. Люди становятся всё более независимыми от власти государства и теперь имеют собственное мнение и отстаивают его, опираясь на поддержку либо общины, либо коллегии.

Избавившись от мелких дел, властьимущие занялись финансами, промышленностью и торговлей. Вновь быстро растут разного рода товарищества. Волна колонизации, наконец, дошла и до восточного побережья Красного острова. Растут и расширяются города по побережью, появляются новые поселки и поселения. Начинается активное перемешивание племен восточного побережья с колонистами.

Для перевозки продукции из внутренних районов Красного острова к портам растет количество тяглового скота: лошадей, ослов, слонов, а также развитие внутреннего речного транспорта и сухопутных дорог. Теперь в строительстве дорог заинтересованы общины на местах, а учитывая, что внутри Союза не было ни одной таможни и о разбойниках слышали только из сказок, сеть дорог постоянно строится и растёт. Также растёт и грузооборот по дорогам. С ростом благосостояния населения, растёт и внутреннее потребление. Всё больше товаров уходит и потребляется на самом Красном острове. Учитывая, что в разных областях острова специализоровались на разных сельхозкультурах, например, в прибрежной зоне основная культура это влаголюбивый рис, а в центральных районах пшеница, идет постоянный товарообмен между отдельными районами, городами и даже общинами, например, одна община могла поставлять ту же глину в виде кирпича и черепицы другим общинам, у которых подходящей глины не было.

Введение новой влаголюбивой и неприятзательной в хранении культуры ямса, а также лёгкой в выращивании культуры банана, увеличили количество продуктов питания, выращиваемой во влажном жарком климате.

В то же время постепенно возникает и довольно специфическая проблема. Дело в том, что например в той же Римской империи 1 акр земли, засаженной оливками, приносил дохода примерно как 20 акров земли, засаженной пшеницей. На Мадагаскаре же садили не только оливковые деревья, а например корицу, которая давала дохода ещё больше, ведь специи продавались буквально граммами, а не тоннами как пшеница. Соответственно всё больше земель изымалось из под пшеницы под более доходные культуры. Какое-то время рост цен на хлеб и соответственно на пшеницу, а также статус традиционной культуры, сдерживали процесс сокращения площадей, но процесс этот был необратим. Соответственно вставал вопрос о новых землях для производства именно зерна. Вопрос этот решался несколькими способами, во-первых расширением земель под посевами в восточной Африке, но там земли были ограничены вторым поясом обороны и дальнейшее расширение наталкивалось на противодействие банту, во-вторых, освоение южноафриканских земель, или земель африканского рога, где уже более-менее была развита инфраструктура и были построены города и поселения, а также было дружелюбное союзное туземное население; и в-третьих, Египет, собиравший два урожая пшеницы в год и кормивший Рим, здесь нужно было воевать с Римской империей, но война с ней Союз не пугала. Как это традиционно и было в Союзе, проблему стали решать всеми способами одновременно, что и сказалось на дальнейшей внешней политике.

Внешняя политика союзного госудаства в 1-10 е годы.

11 г. Тиберий появляется на Рейне. Он укрепил линию Рейна, перешёл через Рейн и осторожно стал продвигаться вглубь Германии, но вскоре отошёл. В Парфии с царского трона был свергнут и убит за жестокость Ород III. Претендент на престол от римлян Вонон, а от парфянской знати Артабан. Тирянцы естественно поддерживают Артабана он и становится царём Артабаном III. Хунну вторглись в Китай и начали военные действия против него. Катастрофическое наводнение, сопровождающееся полным изменением русла реки Хуанхэ в её нижнем течении, ведёт к началу политико-демографического коллапса в Китае. Тирянцы начинают вести политику против Ван Мана. Они налаживают подвоз и продажу риса в пострадавших районах из Кореи, а также других районов империи Хань. Военный вождь банту Симба II объединил часть племён банту и собрал 100 000 войско. На западные границы Союза переброшено с острова три легиона, а также дополнительные отряды боевых слонов, гарнизоны усилены.

12 г. Ван Ман отменяет свой указ о раздаче земель аристократии беднякам. Новый указ разрешал свободно покупать и продавать рабов и земл. Но была введена монополия государства на вино, ударившая по тирянцам, как импортёрам элитного виноградного, гранатового и пальмового вина. Денежные реформы Ван Мана имели результатом обесценение монеты и рост цен на товары. В некоторых областях цены на рис возросли в 50 раз Многочисленные запрещения и законы Ван Мана привели к усилению порабощения свободного населения государством. "Все говорят,— доносили Ван Ману его приближённые,— что страдают от множества запрещений, что от них нельзя пошевелить рукой, Полученного от работы не хватает на уплату налогов и поборов. Люди закрывают двери, ни с кем не общаются и всё-таки попадают в тюрьму как сообщники (преступников)... Чиновники замучили народ". Тирянцы активно ищут представителей старой династии и поддерживают их морально и финансово. Банту под предводительством нового вождя прошли вдоль западной границы Союза и устремились на юг. Южноафриканские города во главе с Тал Нофсинхаром объявили всеобщую мобилизацию и выставили 50 000 бойцов которые пошли на север не дожидаясь нападения врага. Поток беженцев из племен бушменов и готенгтотов идет навстречу армии.

13 г. Германик назначен командовать 8 легионами на Рейне. Армия Тал Нофсинхара дошла до неизвестной реки (Вааль) и на её берегу встретило переправившуюся орду, к тому времени насчитывавшую уже 200 000 копий. Обе стороны имели в запасе военные хитрости и готовы были сражаться. Сражение началось как всегда со стычек мобильных отрядов, в результате лучники отогнали метателей дротиков и пращников врага. Банту применили первое новшество — огромные плетёные из веток щиты, которые несли два человека и за которыми скрывалось ещё два воина. Лучники были бессильны против щитов, а те надвигались медленно, но неотвратимо. Атака союзниками во фланг слонами была ожидаема и отбита с помощью заранее заготовленных, пропитанных всякой вонючей гадостью шкур и травы, которые подожгли. Дымовая атака вынудила слонов отойти, животные не могли вынести резкой вони. Ряды, закрытых щитами, банту снова двинулись вперед. Нофсинхарцы отвели лучников за пехоту, пехота закрылась щитами и образовала несколько "черепах" к неудовольствию банту, но пространство между черепахами оказалось открытым и именно в это пространство и были пущены "сюрпризы" в виде дрессированных гепардов.

Большие природные способности гепарда к охоте, мирный нрав и легкая приручаемость побудили охотников многих стран с древнейших времен использовать его в качестве ловчего зверя. Кому первому пришло на ум поохотиться с гепардами — неизвестно. Во всяком случае, первые сведения об использовании гепарда на охоте относят к 1580-1345 годам до н.э. В древних Фивах найдены изображения двух гепардов, которых держат на поводках. Много столетий тому назад с гепардом охотились во многих странах Азии. Особенно грандиозной была охота с гепардами в Индии, где наибольшее распространение она получила в XVI и в начале XVII века.

О размерах охоты можно судить по тому факту, что хан Акбар во времена своего правления содержал одновременно до 1000 гепардов — их отлавливали петлями из антилоповых сухожилий, расставляемыми подле деревьев, о которые звери приходили точить свои когти. В Европе гепард был известен также издавна. На вазе греческого происхождения (VII век до н.э.), найденной в скифском погребении при Термигоре близ Керчи, имеется ясное изображение этого хищника. К скифам эта ваза попала от греков через их колонии на побережье Черного моря.

Первое упоминание об охоте с гепардами в Европе относится к 439 году н.э., когда константинопольскому императору Анастасию были привезены из Индии два охотничьих гепарда, с помощью которых он охотился на ланей. Сохранилось известие, что в 1100 году при подходе к Константинополю ломбардских крестоносцев греки выпустили на них львов и гепардов, содержавшихся во дворце, причем последние на наступающих не нападали. На византийских миниатюрах XII-XIII веков нередко изображали охоту с гепардами, особенно на оленей и ланей. Европейские феодалы держали гепардов для охоты и устраивали "леопардерии" — специальные помещения, где содержали зверей. При хищниках находились дрессировщики и другой ухаживающий за зверями персонал. Во Франции с гепардами охотились уже в XI веке.

В эпоху возрождения в этой стране гепарды были настолько распространены в поместьях синьоров, что о них упоминают в большинстве литературных произведений того времени и часто изображают на гобеленах. Несколько таких гобеленов с изображенными на них гепардами хранится в Эрмитаже. Есть много исторических сведений об охоте с гепардами в Италии. Так, Фридрих II, император Римской империи, имел леопардерии в замке Лючера в Апулии. Гепардов доставляли ему из Северной Африки. Людовик XII охотился с гепардами на зайцев и косуль в Амбуазском лесу. Охота с гепардами в Европе требовала больших затрат на приобретение и содержание ловчих зверей и была доступна лишь крупным феодалам. По мере отмирания феодальных государств охота с этими хищниками стала более редкой и примерно в начале XVIII века прекратилась. В средние века охота с гепардами практиковалась в Киевской Руси и Московском княжестве, а на территории современных среднеазиатских и закавказских государств и в Казахстане существовала до XIX века включительно.

В Древней Руси гепарда называли "пардусом", а лиц, занимавшихся их дрессировкой "пардусниками". В русских летописях и сказаниях пардус упоминается неоднократно. На полях "Изборника Святослава", написание которого датируют 1073 годом, изображены два гепарда с ошейниками, охотящиеся на зайцев. Этот памятник старины хранится в Историческом музее в Москве. Существовало несколько способов охот с ловчими гепардами. В Индии и Китае хищника сажали на специальную двухколесную арбу, имевшую сзади трамплин. В арбу запрягали зебу или быков других местных пород. Этот способ рассчитан на то, что антилопы привыкают к виду крестьянских подвод, и поэтому часто подпускают их на сравнительно близкое расстояние.

На открытых участках гепарда напускали на дичь с расстояния 100-200 метров и лишь там, где были отдельно растущие кусты, — с более далекой дистанции. К арбе гепарда привязывали поводком, свободный конец которого крепился к поясу, надетому на зверя в паховой области, и реже — за ошейник. Чтобы во время подъезда к дичи гепард не отвлекался и не беспокоился, глаза ему закрывали специальной повязкой. Охотники, заметив табунок антилоп, начинали ездить вокруг них до тех пор, пока радиус не сокращался до 100-300 м. Подъехав на такое расстояние, гепарда отвязывали, снимали с глаз повязку и показывали ему дичь. Догнав антилопу, зверь ударами лап валил ее на землю схватив ее за горло, начинал душить. В это время к нему подбегал охотник, перерезал у добычи горло и, набрав в специальный ковш крови, подставлял ее гепарду. Напоив гепарда кровью, ему вновь надевали повязку и отводили к арбе.

Дрессировать охотничьего гепарда было сравнительно легко. В первые дни после поимки зверя "выдерживали" какое-то время, не давая корма и мешая ему спать. Затем голодного, сильно ослабленного зверя приучали брать корм из рук ухаживающего за ним человека, давая ему пищу и воду в специальном ковше — вабиле. Позднее приручаемого зверя начинали выводить на четырех поводках — растяжках на самые людные улицы и базары. Когда гепард привыкал к своему хозяину, его приучали к лошадям и собакам, После этого его притравливали к дичи, на которую собирались с ним охотиться. И только после полугодичного обучения можно было приступать к охоте на мелких антилоп и зайцев. Владимир Владимирович Бобров, кандидат биологических наук http://gepard.org/gepard_naohote.html

Воины в "черепахах" не успели даже заметить, что это "мелькнуло" мимо них. Щиты рухнули на "черепахи" воинов и началась атака копейщиков банту. В этот момент пехота ждала помощи от лучников в виде "дождичка" из стрел, но такового не случилось, т.к. лучниками занялись гепарды и им было не до стрельбы. Зато дождались своего "дождичка" банту, на пехоту нофсинхарцев ухнули дротики и им стало совсем несладко, особенно когда сзади раздавалось нелицеприятное рычание и вой раздираемых заживо лучников. Но исход сражения решил всё таки козырь нофсинхарцев с которым и "познакомились" банту. Когда в бой были брошены Симбой II все резервы и пехота медленно, но верно давила врага, с фланга на полуголых воинов банту устремились несколько сотен боевых колесниц с косами и забронированными людьми и конями. Лучники на колесницах дали залп, расстроили и так перемешавшиеся отряды чернокожих, а затем неведомое ранее оружие пронеслось по банту как гигантские косилки. Результаты "покоса" были так впечатляющи, что впечатлительные банту ударились в поголовное бегство. Им помогали. Пехота помогла лучникам добить гепардов и пошла в погоню. Вновь были задействованы слоны. А дальше была катастрофа в виде кишащей крокодилами реки, ведь банту долго переправлялись партиями, а теперь пытались переправиться все одновременно и "средств переправы" элементарно не хватило. Битва кончилась всеобщим избиением банту. Подавление восстаний войсками Ван Мана на затопленных территориях.

14 г. Полномочия Тиберия как проконсула и трибуна продлены. Тиберий отправляется в Иллирик, но вызван с дороги из-за болезни Августа. 19 августа — смерть Августа в Ноле (Кампания). Тиберий Клавдий Нерон становится Римским цезарем. Тиберий возвращается из Иллирии. Умерщвление Агриппы Постума. Сенат вручает Тиберию управление государством. Он именуется "Тиберий Цезарь Август". В паннонских и германских легионах вспыхивает восстание. Друз, сын Тиберия, и Сеян утихомиривают восстание в Паннонии, Германик — на Рейне. Зачинщики казнены. Смерть Юлии Старшей. Победа армии Германика над племенем марсов. Ван Ман заключает мир с хунну и казнит изменников. Узнав о разгроме банту на юге, а также с целью испытать в бою новые мобильные отряды кушитов был организован поход против банту проживавших южнее Сахары. Экономической целью был захват рабов для медных и золотых рудников Куша. Поход увенчался успехом.

15 г. началось восстание среди северо-западных пограничных гарнизонов, Затем поднялись восстания в Аньхое, Цзянсу, Шаньдуне, Хэнани, Хубэе. Отряды повстанцев носили различные наименования: "Красные брови", "Зелёный лес" или "Нижнее течение реки", "Лес на равнине", "Медные кони", "Верхнее течение реки", "Железные голени", "Большие пики" и т. д. Некоторые из них насчитывали десятки тысяч людей. Их возглавляли беглые солдаты, пастухи, рыбаки, бедные земледельцы, мелкие торговцы. В восстаниях принимали участие и рабы. Повстанцы осаждали и захватывали города, убивали чиновников, захватывали амбары с зерном, освобождали рабов. В ряде областей к повстанцам присоединялись отряды представителей господствующего класса, недовольных политикой Ван Мана, и отпрыски свергнутого Ван Маном царского рода Лю (фамильное имя императоров династии Хань), которых Ван Ман лишил высокого положения и имущества. Как сообщает историк Бань Гу, "потомки прежней династии Хань... в безумии подстрекали народ к бунту". Набег хунну. Войска Германика вторглись в Германию. Сражение с Арминием, не приведшее к чьей-либо победе. Германик разрушает Маттий — столицу Хаттов. Тирянцы по прежнему поддерживают повстанцев поставками продовольствия, а представителей семьи Хань финансами.

16 г. Две победы Германика над Арминием. Ещё один удачный совместный поход кушитов и союзников против банту. Восстания в Китае. На подавление восстаний было брошено отборное стотысячное войско Ван Мана. Огнём и мечом оно расправлялось с повстанцами. С особенной жестокостью действовал полководец Ван Куан. Источники рассказывают, что, захватив один из охваченных восстанием городов, он казнил более 10 тыс. человек. Однако войска: Ван Мана терпели одно поражение за другим. "История Старшей династии Хань" лаконично сообщает: "Повсюду десятки тысяч разбойников нападали на города. Они убили около 2000 чиновников. Ван Куан и другие терпели неудачи в боях". Восстания разрастались, охватывая всё большую территорию Они полыхали в Шаньдуне, Хэбэе, Шаньси, Хэнани, Хубэе, Сычуани, Шэньси. Ганьсу. Самым мощным оказалось движение в Шаньдуне, где действовали отряды "Красных бровей", которые были наиболее организованными и многочисленными. Шаньдун, как один из возможных очагов восстания, ещё задолго до этого вызывал серьёзные опасения правительства. Подавление восстаний 13 г. дон. э. не разрядило напряжённой обстановки в Шаньдуне. Население Шаньдуна особенно пострадало от налогов Ван Мана и, в частности, от косвенных налогов, связанных с монополией на богатства гор, рек и озёр. Чиновники Ван Мана сообщали, что в этих областях, где рыбный промысел был важным подсобным занятием населения, спасавшим его от голодной смерти в неурожайные годы, введение этой монополии лишало людей последних средств к существованию. Они доносили, что смертность в области очень увеличилась и появилось много людей, "занимающихся разбоем".

17 г. Арминий начинает войну с Марободом. Маробод разбит. Римляне поселяют его в Равенне и делают царём маркоманнов Ванния из племени квадов. Восстание против римлян в Африке племени мусуламиев во главе с Такфаринатом. Каппадокия входит в состав Римской империи. Восстание в Китае растёт.

18 г. Восстание "Красных бровей" началось в 18 г. н. э. Непосредственными причинами восстания были произвол и вымогательства чиновников и страшный голод, разразившийся в Северном Китае в связи с неоднократными прорывами плотин и дамб на Хуанхэ в первые годы I в. н. э. Разрушенные ирригационные сооружения не были восстановлены, и в 11 г. н. э. новый мощный прорыв Хуанхэ повлёк за собой изменение русла нижнего течения реки. Вместо прежнего направления на современный город Тяньцзинь (недалеко от Пекина) Хуанхэ разделилась в районе современного города Чжэнчжоу (на северо-востоке Хэнани) на два широких рукава, которые впадали в Жёлтое море к северу и к югу от Шаньдунского полуострова, отрезая его, таким образом, от остальной территории Китая. Изменение русла Хуанхэ вызвало огромное наводнение, от которого, естественно, больше всего пострадало население Щаньдуна. На протяжении целого ряда лет здесь свирепствовал сильнейший голод. Спасаясь от периодических страшных наводнений и голодной смерти, многие бросали на произвол судьбы свои жилища и уходили из родных мест. Не имея ни пристанища, ни средств к существованию, изголодавшиеся люди толпами бродили по области в поисках пропитания. В этих условиях восстание вспыхнуло стихийно и сразу охватило значительную территорию. Во главе повстанцев встал бедный земледелец Фань Чун. Для того чтобы отличать своих приверженцев, Фань Чун приказал повстанцам красить брови в красный цвет. Поэтому это движение и получило название восстания "Красных бровей". Против повстанческих отрядов в Шаньдуне Ван Ман послал огромную армию. За жестокость народ прозвал её "Зубами тигра". Однако армия Ван Мана не могла справиться с отрядами "Красных бровей". Солдаты разбегались и не хотели сражаться, часть их присоединилась к восставшим. Ван Ман освободил преступников из тюрем и послал их биться с повстанцами, но преступники разбежались. Повстанцы разрыли могилы семьи Ван Мана и сожгли гробы. Фурий Камилл одержал победу над повстанцами Такфарината, последний отступил в пустыню. Тирянцы перебрасывают крупные отряды повстанцев по морю, способствуя распространению восстания. Китаю уже не до торговли, поэтому все поставки шёлка идут только тирянские и они же теперь поставляют "доморощенные" специи. Парфянские купцы и купцы других стран по побережью Индийского океана переключаются на торговлю с Союзом. Экономический взлёт Союза. Арташес III (Зенон)— ставленник Рима становится царем Армении. Тиберий, как и Август, предпочитал действовать дипломатическим путём. По его поручению Германик поставил царём Армении понтийского царевича Зенона. Легат Сирии Пизон, действуя по инструкции Тиберия, не дал ввести в Армению римские войска, чтобы не раздражать Парфию. Хотя сенатская оппозиция всячески поносила Пизона и добилась его осуждения по обвинению в отравлении Германика, осторожная внешняя политика в общем отвечала её желаниям. Напротив, военные командиры, вольноотпущенники, дельцы — все, кто рассчитывал выдвинуться и нажиться во время войн, толкали правительство к завоеваниям на Востоке. Всякое усиление императорской власти в противовес сенату активизировало внешнюю политику.

19 г. более 4000 евреев выселены из Италии за распространение иудейской религии. Междоусобицы среди племён тевтонов. Расширение восстания "краснобровых". Засуха и голод. Арминий — германский вождь, разгромивший Вара в Тевтобургском лесу, убит родственниками во время междоусобицы. Флот тирянцев появляется у берегов Набатеи и высаживает войско. Получив залп из луков, арабы отходят. Войска штурмуют торговые города Набатеи. Царь Арета просит помощи у союзного Рима. Рим требует от Союза прекратить войну. Союз выполняет условия, уведя тысячи набатеев в рабство и разграбив несколько городов. Усилены гарнизоны в южной Аравии, начинается вторая волна колонизации южной Аравии пастухами-кочевниками, которых перебрасывают из африканского рога. Отношения между Римом и Союзом портятся, несмотря на увеличивающийся торговый оборот через Египет.

20 г. Луций Апроний одерживает победу над Такфаринатом, повстанцы вновь отступают в пески пустыни. К повстанцам неожиданно прибывает караван с вооружением (захваченным у набатеев) и деньгами (в римских монетах).

Такфаринат (лат. Tacfarinas) — предводитель восстания против римлян в провинции Африка.

По происхождению нумидиец, был солдатом римской армии, служил во вспомогательных войсках, дезертировал. Был вождём племени мусуламиев. В 17 году поднял восстание против Рима. К нему присоединились вожди некоторых других племён, а также местные бедняки. Такфаринат стремился организовать свою армию на римский манер, при этом используя тактику партизанской войны, нападая на небольшие укрепления римлян и отдельные отряды.

Римские полководцы трижды одерживали победы над Такфаринатом, но он отступал в пустыню, где вновь собирал сторонников и возобновлял войну.

Кушиты готовятся к Большой войне.

Несчастливый день торговца

Ну что за несчастье! Боги отвернулись от честного торговца и явно благоволят к этому расписному офицеру-наёмнику, где справедливость в этом мире!

Никасий в очередной раз проиграл связку раковин каури, и испещренная татуировками рука Теннеса сграбастала их и уволокла в его мешок, в котором уже было порядочно раковин. Никасий сунул сизый нос в кувшин с вином и отхлебнул порядочный глоток. А, была не была, у него имелся запас кофе на корабле и можно было его тут неплохо продать. Никосий повеселел, взглянул хитро на Теннеса и ухватив порядочный ломоть кислюшего лимона, обильно посыпанного сахаром, отправил его вслед за вином. Б-рррр! Очередная связка раковин была извлечена из-за пазухи расписного шёлкового (а как же уважаемый же купец) халата и легла на грязную столешницу, издающую ароматы пролитого на неё вина.

— А нука, ставь давай свой жемчуг! — рявкнул купец. Теннес и глазом не моргнул и вот плавным движением белая как снег в горах жемчужина была положена в центр связки раковин. Игроки взялись за игральные кости. Но доиграть им не дали.

Никасий застрял на острове трех рек из-за проклятой течи в правом борту и вот уже с полмесяца пил вино, ходил по местным "женщинам за деньги" и вообще тупо убивал время. Если вчера Никасию удалось обыграть молодого лучника и получить маленький самородок золота, то сегодня ему ну не везло "в кости". Он допивал уже второй кувшин, а вожделенную жемчужину так и не выиграл.

— Пожар в гавани! — возопил какой-то оборванец в одной набедренной повязке, зато с солидной серебряной цепью на шее и боевым ножём за поясом. Всех как ветром сдуло из таверны.

Выбежав и буквально взлетев на стену, Никасий просто обалдел от открывшегося вида. Всё море было буквально усеяно лодками аборигенов, а по бухте расползался густой чёрный дым. С берега бежали люди от кораблей к крепости, а вслед за ними валили гутые толпы туземцев, размахивая дубинами, копьями и другими неприятными предметами. Боевая труба возвестила о тревоге, но и так вся крепость была уже на ушах, экипажи кинулись из города к своим кораблям. А им на встречу сплошной лавиной пёрли местные враждебные элементы. Примерно на половине расстояния между морем и крепостью первые абордажники схватились в рукопашную с туземцами и началась свалка. Но абордажники хороши на палубе, а тут на суше они как индивидуальные бойцы конечно были сильнее местных, но тех было значительно больше и неслись они сплошным потоком. Группы абордажников таяли среди местных воинов как куски масла на сковородке. Поняв, что дело серьёзно, абордажники начали прорубаться уже в обратном направлении. Из ворот вышел и построился отряд воинов в 600 и закрывшись щитами, двинулся на нападающих. К сожалению отступающие абордажники смешали их ряды и в образовавшиеся бреши тут же хлынули туземцы, которые явно наелись бетеля перед атакой на славу. Красный сок как кровь брызгал из орущих ртов и яростная атака продолжалась.

Куча-мала из дерущихся воинов вкатилась в ворота крепости и следом туда же хлынули воины-туземцы. Но тут удача кончилась и атака была грубо прервана, упавшей сверху кованной решеткой. В прорвавшихся со всех сторон полетели стрелы, так как за воротами был дворик-ловушка и ещё две башни от которых шли стены огораживающие двор. Пойманные заметались и были быстро перебиты. Вернувшиеся к башне воины закрыли ворота.

Теннес был взбешен, мало того, что в крепость чуть не ворвались, так ещё и на глазах солдат и жителей города жгут и грабят боевые и торговые корабли. К вечеру крепость была в тесном кольце осады и любой подходивший корабль брался на абордаж грабился и уничтожался. Началась война с пинангкабу.

Наиболее передовой и экономически развитой из всех областей Индонезии была Западная Суматра, где жило племя пинангкабу ("начальные люди", позднейшие минангкабау). Пинангкабу начали использовать буйвола, умели приручать и заставлять работать диких слонов, рано освоили выплавку бронзы, а в первые века нашей эры — производство железа.

Внезапное нападение помогло пинангкабу уничтожить все стоявшие в бухте боевые триеры и господство на море перешло к противнику. Фактически южный морской шёлковый путь был перерезан. Но ввиду, того, что одиночные разведывательные корабли уничтожались, Союз долгое время не имел информации о войне. К счастью в городе-крепости было достаточно запасов продовольствия и осаждённые не только держались, но и постоянно делали вылазки против осаждающих.

В конце-концов, посланная в разведку эскадра, прорвалась к крепости и сняла осаду, спустя почти год. Но война продолжилась и переросла в партизанскую. Местные жители нападали на корабли и отряды на побережьи, сами же в открытые сражения не вступали и отступали вглубь островов.

Никосий не пострадал в ходе этой войны, так как предусмотрительный его компайнён застраховал и корабль и товар, а вот Теннес получил топором по руке и был списан по инвалидности. Так что неизвестно к кому же на самом деле благоволили Боги.

Разговор на пятом этаже

Фаед мрачно смотрел на раскинувшийся внизу великий город и не произносил ни слова, зато Энибал (Эни-баал) бегал по залу как заведённый и верещал неустанно то на тирянском, то на греческом.

— Ну почему? Почему? О Боги! Как только мы что-нибудь приготовим, обязательно что-нибудь случается непредвиденное. Ведь всё было готово для штурма Гиерасикамина. А сколько денег было вложено и сил. И парфяне бы не приминули вступить в войну и оттяпать Армению и Сирию. И все старания пошли прахом из-за каких то паршивых пинангкабу! Да будут они прокляты!

Хрисип — представиетль Александрии Красной, ни слова ни говоря залпом осушил объёмный золотой кубок инкрустированный драгоценными камнями. Наконец Лисистрата не выдержала и зло сказала.

— Энибал, еслиб ты был на диоскориде я бы лично тебя кастрировала и повесила на крепостную стену вниз головой сушиться. Ты бегаешь, мельтешишь, стенаешь и не даёшь мне мыслить. Затем не глядя на обалдевшего правителя Тира, она обернулась к представительнице анталоатров и спросила:

— А ты, что думаешь об этом Афина? Правители анталоатров по древней традиции никому своих настоящих имен не сообщали, а в общении пользовались именами греческих или финикийских богов или богинь, которые принимали, взойдя на трон.

Афина занималась крошением золотыми щипчиками ореха арековой пальмы, то есть готовила для себя порцию бетеля. Также на золотом блюде возле неё лежала солидная кучка грецких орехов, до которых Афина была большой охотницей. С её лёгкой руки мода на орехи пошла волной в высших кругах, а соответственно ореховые деревья садили где ни попадя, надеясь на урожай и прибыль. Шестого члена "Совета правителей" не было. Вернее он был, но заболел и был никуда не годен, а замену ему из Тал Нофсинхара ещё не прислали. Наконец орех был измельчен и крошки были собраны на листе. Афина обвела всех отсутствующим взглядом и сказала ёмко:

— Резать!

Фаед не оборачивась бросил.

— Согласен!

Хрисип решил налить ещё вина, не разбавляя водой. Варварство конечно, ну да ктож его осудит. Энибал пришел в себя и вновь затараторил.

— Живодёры проклятущие! Резать! Резать! Вы знаете только резать! А кто будет оплачивать поход, кто будет оплачивать переброску целой армии за тридевять морей?! Я экономлю каждую ракушку, чтоб наскрести на войну Куша и Рима. Энибал только что волосы на голове не рвал и бегал всё быстрее. Лисистрата не обратила на правителя Тира никакого внимания и вновь обратилась, теперь уже к Хрисипу, намеревавшемуся вновь опрокинуть кубок.

— А как прошла операция с Такфариатом? Хрисип отодвинул нехотя кубок, сфокусировался на правительнице Диоскориды и ответил.

— Гараманты не подвели, их проводники провели караван с оружием и деньгами, как мы и договаривались, римлян они не любят.

Происхождение гарамантов, принадлежащих к белой средиземноморской расе, точно неизвестно. Скорее всего, они были одним из тех таинственных "народов моря", которые вторгались в Северную Африку в XV — XII веках до н. э. В XI веке до н. э. гараманты, перебравшиеся в центр Сахары, создали там свое государство. В VIII веке до н. э. их царство уже включало в себя весь нынешний Феззан (или Феццан), южные районы Триполитании и значительную часть Мармарики.

Среди тысяч петроглифов на скалах Ака-куса, одного из отрогов горного массива Тас-сили, находящегося в Ливии, есть изображения гарамантов — высоких длинноногих людей в белых одеждах и красных плащах. На ногах — сандалии, страусовые перья украшают их головы, в руках они держат луки. Или изображения гараман-тских колесниц: распластавшиеся в беге четверки коней, возницы, хлещущие их кнутами, задние колеса быстро набирающих скорость повозок отрываются от земли.

Сердцем, центром Гарамантиды было вади (так арабы называют сухие долины в пустынях) Аль-Аджьяль, где находилось большинство гарамантских поселений, включая Гараму. И до сих пор оно представляет собой цветущую плодородную долину, по которой разбросаны небольшие селения, колодцы, пальмовые плантации, растет тамариск. С одной стороны блестят под ослепительными лучами солнца ярко-желтые барханы песчаного моря, с другой — высятся мрачные черного цвета горы, окаймляющие плато Мурзук.

На равнине также видны следы древней цивилизации: от гор, словно бусы, тянутся цепочки холмиков. То входы в построенные гарамантами подземные галереи (фоггары), дренировавшие влагу водоносных горизонтов и направлявшие воду к оазисам. Такие сооружения позволяли избежать весьма значительных в пустыне потерь воды, сберечь ее от испарения. Строительство фоггар требовало точных инженерных расчетов и тщательного исполнения: по всей длине фоггары надо было соблюдать равномерный и очень незначительный перепад высот — миллиметр или даже меньше на метр. Трудно представить себе усилия, потребовавшиеся для сооружения таких тоннелей, если длина каждого составляет несколько километров. А ведь работы проводились лишь при помощи мотыг да корзин для переноски земли!

Всего в вади Алъ-Аджьялъ около 200 фоггар, две из которых функционировали еще в 50-е годы XX столетия.

Жители Гарамантиды занимались земледелием и оседлым скотоводством. Время от времени они совершали набеги на соседние страны, и в египетских папирусах гараманты упоминаются среди народов, вторгавшихся в Египет. Однако своему расцвету Гарамантида обязана не земледелию, не скотоводству и не военным экспедициям, а транс-сахарской торговле. Неизвестно имени проводника, проведшего через Сахару первый караван. Но совершенное им сравнимо по значимости с открытием морского пути вокруг Африки, и он заслуживает такого же восхищения потомков, как и Васко да Гама.

За первым караваном последовали десятки, сотни, тысячи других. Сахару пересекли многочисленные караванные пути, связавшие Гараму с Чадом, Нигером, Суданом, Томбукту на юге и Карфагеном, Сабратой, Эа (современный Триполи) и Лептис-Магной на побережье Средиземного моря. Особое значение имел путь, проходивший через пустыню из Карфагена в Египет, Аравию и страны Леванта. Благодаря ему карфагеняне смогли вести длительные войны с греками, а затем с римлянами, избегая блокады, когда на море шли боевые действия, а прибрежные дороги оказывались перерезаны противником.

Караваны проходили по Сахаре тысячи километров. Трудности пути усугублялись тем, что товары тогда перевозили не на верблюдах, а на лошадях, ослах, мулах — на животных, не очень-то приспособленных для путешествий по пустыне. В те времена верблюды использовали только в Азии (вплоть до Аравии), но в Северную Африку они почему-то не проникали. Верблюды появились здесь лишь в начале нашей эры, тогда же, когда на Аравийском полуострове распространились лошади. С этого времени ливийский верблюд и арабский скакун "вступили в историю".

С побережья Средиземного моря и с островов Греческого архипелага купцы доставляли в тропическую Африку ткани, текстиль, оружие. Из Судана, Центральной и Западной Африки караваны везли в Карфаген, Триполитанию, Киренаику, Египет и Сирию рабов, слоновую кость, драгоценные камни, страусовые перья, дерево. Особенно ценным товаром была добывавшаяся на разбросанных по Сахаре озерах соль, продававшаяся на побережье по той же цене, что и редкие металлы. Сборы с караванов, налоги на пальмы, соль и торговлю на рынках, поступления от государственных монополий ежегодно приносили царству средства, сравнимые с бюджетом некоторых современных африканских государств.

Гарамантида стала уникальным для античности явлением — самобытной цивилизацией, возникшей в пустыне (единственным аналогом ей была, пожалуй, лишь Пальмира). Власть в царстве находилась в руках знати, занимавшейся торговлей и сбором налогов. Гараманты играли при этом роль "господствующего класса". Основное же население составляли берберы. Жили на территории царства и "черные эфиопы" — таинственная, полностью исчезнувшая раса, населявшая Сахару с незапамятных времен. В последующем в Гарамантиду начали переселяться жители побережья, спасавшиеся от войн, опустошавших Северную Африку. В центре же Сахары вновь прибывшие получали возможность жить в мире и безопасности.

Столица царства, Гарама, была большим, окруженным мощными стенами городом, вытянувшимся на 5 километров с запада на восток и на 3,5 километра с севера на юг. Ее расцвету способствовало, в частности, падение Карфагена. Когда в 146 году до н. э. римляне уничтожили богатый Карфаген, его уцелевшие жители, а среди них немало искусных зодчих и строителей, бежали в Гарамантиду. В город вели четверо сориентированных по сторонам света ворот. Восточные назывались "Большими", южные — "Праведными", а западные — "Воротами Учителя". В северо-западной части Гарамы расположилась цитадель, где находился царский дворец. С запада и юга ее полукольцом охватывали пальмовые плантации, а с севера к городу подступали возвышающиеся на 200 — 300 метров цепи барханов.

В VI веке до н. э. в Северной Африке появились персы. В 525 году они завоевали Египет, после чего греки, финикийцы и берберы Киренаики признали власть персидских царей. Гарамантида, однако, сохранила независимость. И дело не только в том, что ее защитила пустыня. У гарамантов была сильная и, главное, хорошо приспособленная для действий в Сахаре армия, состоявшая из кавалерии и колесниц. В ее состав входили отряды следопытов, инженерные подразделения (обученные в том числе засыпанию колодцев) и части, предназначенные для действий в тылу противника (что-то вроде современного спецназа).

Во II веке до н. э. на границах царства появился новый грозный противник — римляне. Но даже им потребовалось более ста лет, чтобы покорить гарамантов. Римляне продвигались вперед шаг за шагом. Цепочки их военных поселений сдвигались все дальше и дальше к югу, оттесняя гарамантов в глубь пустыни. Наконец, в 19 году до н. э. Рим нанес решающий удар.

В точке, где сейчас сходятся границы Ливии, Алжира и Туниса, находится один из самых красивых оазисов Сахары — Гада-мес.

В нескольких километрах от Гадамеса высится одинокий холм. С него открывается захватывающий вид на уходящие за горизонт дюны Большого восточного эрга (песчаной пустыни) и на покрытые черными камнями хамады — каменистой пустыни ливийской и алжирской Сахары. Вершина холма окружена разрушенными крепостными стенами, внутри которых сохранились фундаменты каких-то построек. Это все, что осталось от Кидамуса — второго по величине и значению города Гарамантиды.

Во главе подошедшего к Кидамусу легиона стоял проконсул Африки Л.-К. Бальба, в молодости отважно сражавшийся в войсках диктатора Гая Юлия Цезаря, затем с беспощадной жестокостью управлявший римскими провинциями, а теперь выполняющий личный приказ императора Августа покорить Гарамантиду. Гараманты оказывали врагу ожесточенное сопротивление, но неравенство сил было слишком велико. Римляне взяли крепость штурмом, а цветущий оазис предали огню и мечу.

На следующий год Бальба двинулся из Кидамуса на Гараму. Следует отдать должное мужеству легионеров. Бескрайние просторы мрачной хамады, кое-где пересеченной руслами высохших десятки тысяч лет назад рек, сменяют громоздящиеся друг на друга барханы, затем вновь начинается каменистая пустыня. На всем 800-километровом пути до Джермы встречается лишь два-три колодца с солоноватой водой. Легионеры проделали весь этот путь в тяжелом вооружении, нагрузив запасы пищи и воды на вьючных животных.

Для гарамантов появление у их столицы закаленных в боях воинов стало катастрофой. Соорудив из вырубленных пальм осадные машины, римляне взяли Гараму штурмом и разрушили ее. Мощь Гарамантиды была подорвана навсегда. Ее жители признали себя вассалами Рима. В Кидамусе и некоторых других оазисах были расквартированы подразделения Африканского легиона. Для Рима эта победа имела столь важное значение, что впервые полководца, не являвшегося римским гражданином (Бальба — уроженец Пиренейского полуострова), римский народ удостоил триумфа.

Гараманты не сразу смирились с поражением. В течение нескольких десятилетий они поднимали восстания, которые неизменно жестоко подавлялись, и римские войска вновь и вновь подступали к Гараме.

Несмотря на поражение, гараманты продолжали доставлять беспокойство. П. Сульпиций Квириний (правда, мы не знаем, когда точно это происходило) воевал и нанес поражение гарамантам, выступившим в союзе с мармаридами Киренаики. Позднее гараманты поддержали мятежника Такфарината. В 22 г. н. э. они помогали ему совершать набеги на Лептис Магна, а в 24 г. царь гарамантов даже послал небольшие отряды на помощь Такфаринату. Однако после его поражения и смерти в том же году гараманты направили посольство в Рим с просьбой о мире. Это был мир, который они не собирались поддерживать, и по-прежнему совершали грабительские набеги на прибрежные города. "Гараманты — свирепое племя, своими набегами наводившее ужас на соседей", — писал о них Тацит. Если их пытались преследовать, они отступали в пустыню и при отходе засыпали колодцы. В 69 г. они вмешались в события на побережье, поддержав Эю в ее войне с Лептис Магна. Они опустошили окрестности Лептиса, но были отброшены от города Валерием Фестом. По-видимому, римляне предприняли новый поход в Феццан, так как Плиний (V. 38) сообщает, что в ходе этой войны был обнаружен новый, более короткий путь к гарамантам. Знание внутренних районов, приобретенное в ходе этих кампаний, было зафиксировано Плинием, писавшим в 77 г. н. э.

— Римлян любят только проститутки и то за деньги! — отрезала Лисистрата.

Не поворачиваясь от окна, заговорил Фаед, который являлся правителем союза на данный год и был из местных, то ли сакалавов, то ли бецилео, а некоторые поговаривали, что из .

— Доверенной мне властью, решаю. Войну с Римом переложить на плечи его врагов. Беспокоить римские границы, поддерживать их врагов, но в открытую войну не вступать. Войско и флот в крепость трех рек не посылать. Отправить средства в Тапробану и нанять там воинов, переправить их торговыми кораблями, всё равно торговли с Хань почти никакой. Каждый торговый корабль везет воинов. За перевозку каждого воина Союз заплатит, лучше не деньгами, а какими-нибудь льготами. Пока не закончим с пинангкабу, никакой большой войны не будет. Сообщите о моем решении в Тал Нофсинхар. Частные операции в Индии разрешаю.

На этом, в принципе, данное совещание и закончилось. Энибал не собрал трёх голосов для наложения "вето".

Сказка про трёх ушлых богатырей,

встреченных Дин Цзы на берегах Хуанхэ.

"Шёл отряд по берегу, шёл издалека...", а вот во главе отряда из двадцати наёмников неизвестно какой национальности ехали три богатыря. Звали их Главк, Исчир и Фан. Были они...не сказать чтобы богатыми, и не сказать чтобы купцами, но к тому стремились. Родились они все трое в маленьком городишке на побережьи африканского рога, вместе выросли и вместе пошли к вербовщику, когда им стукнуло по 14 лет. Потом некоторое время они гнили втроем в захолустной крепости за мизерные гроши и пропитание. Первым не выдержал Фан и свалил на флот в абордажники, потом хитрый Исчир ушел в частные охранники. И остался тянуть лямку один Главк, который дослужился к тридцати годам до сотника конной сотни и подумывал о доме и семье.

Но однажды в богами забытый гарнизон приехал на ослике не кто иной как Фан собственной просолённой всеми морями персоной и сбаламутил Главка. Оказывается, их общий друг Исчир попал охранником не куда-нибудь, а в посольство, расположенное в Гуаньджоу. И там стал нужным человеком в городе. Про своих друзей детства он не забыл, поэтому прислал весточку и кое-что из контрабанды в качестве взноса на общее дело. Предлагает им хорошо обогатиться за счёт, ввергнутого в гражданскую войну, государства. Взносом были шикарные золотые украшения (выменянные, честно говоря, ушлым другом у глупых крестьян на десять мешков риса и две амфоры вина). Друзья должны были купить корабль, нанять команду головорезов и забив трюмы кофе и вином плыть в Гуаньджоу, а там Исчир их встретит.

Главк поддался уговорам и вот они уже с Фаном совладельцы корабля, набитого кофе и вином. Корабль добрался таки до Гуаньджоу и друзья обняли Исчира, которого еле узнали в китайском халате и странном головном уборе. Их друг явно окитаился, но за дело взялся споро. Пока в империи беспорядки нужно делать деньги. Поэтому весь груз предназначался для продажи в Корею. Правда со слов Исчира друзья поняли, что на востоке от империи Хань существует несколько государств на полуострове: Фуюй, Когурё, подчиненный последнему союз племен Окго и Тонье, а их путь лежит в Самхан.

Самха?н, Три Хана — название трёх союзов корейских племён: Махан, Чинхан и Пёнхан в центральной и южной части Корейского полуострова, которые со временем превратились в Три корейских государства. Этот период в истории страны часто называют периодом ранних корейских государств или периодом Самхан.

Слово "сам" означает "три", а "хан" по-корейски значит "великий" или "лидер".

Союзы Самхан были сформированы примерно во время распада Кочосона на севере Кореи в 108 году до н. э., тогда же, когда на юге полуострова было создано государство Чин. К четвёртому веку нашей эры Махан полностью вошла в состав Пэкче, Чинхан — в состав Силла, а Пёнхан — в состав Кая, которая затем была поглощена Силлой.

Союзы Самхан являлись конфедерациями городов-государств. Каждое из них имело свою правящую элиту, которая исполняла административные и религиозные функции управления.

Название государства Чин продолжало использоваться в названии союза Чинхан и в слове "Пёнджин", альтернативном имени Пёнхана. Вдобавок, некоторые время правители Махана продолжали именовать себя королями Чин, подчёркивая номинальное превосходство над остальными союзами Самхан.

Махан была самой крупной и старой конфедерацией из трёх. Она состояла из 54 небольших городов-государств, одно из которых со временем подчинило себе другие и стало центром нового королевства, известного как Пэкче. Предполагается, что географически Махан располагался в районе современных провинций Чолла-Намдо, Чолла-Пукто, Чхунчхон-Намдо, Чхунчхон-Пукто и части Кёнгидо.

Чинхан состояла из 12 небольших государств, одно из которых со временем подчинило себе остальные и стало центром нового королевства, известного как Силла. Предполагается, что географически Чинхан располагался в бассейне реки Нактон.

Пёнхан состояла из 12 городов-государств, которые далее развились в конфедерацию Кая, со временем вошедшую в состав Силлы. Предполагается, что географически Пёнхан располагался в южной и западной частях бассейна реки Нактон.

Продав груз вина и кофе друзья устремились в империю Хань и купив лошадей и наняв отряд конных головорезов, начали рыскать по разорённой гражданской войной стране в поисках ценностей.

В результате этих рейдов трюмы корабля постепенно заполнялись фарфоровыми вазами, шёлками и другим китайским товаром, имеющим хоть какую-то ценность в Союзе.

Вот так и получилось, что Дин Цзы и его семейство, влекомое вместе с другими ханьскими пленниками кочевниками Хунну после удачного набега, повстречали у реки Янцзы отряд головорезов во главе трёх богатырей. Хунну насторожились, хотя их было и вдвое больше. Исчир уж больно походил на ханьца в своём халате, а встречу с китайским отрядом Хунну явно не планировали. С другой стороны, ёрзающий в седле, Фан китайца вовсе не напоминал, потому как был кудряв и смугл от природы и одеждой тянул больше на индийца, что поделать специфика профессии. Главк же в кожаном доспехе громадиной ,сидящий на лошади и вовсе выделялся как белая ворона. Как раз у друзей разговор зашел о торговле.

— Не понимаю, — говорил Фан, — чем торговля отличается от грабежа? Ведь мы ничего не платим сейчас за те же никому не нужные вазы, а книги местные деревянные вообще используются на растопку. Берем всё, что нам нравится и тащим к себе на корабль.

— Ты не прав Фан, — ответил Исчир. Если мы встретим представителей централизованной власти в этом море хаоса, я не имею в виду трупы чиновников, то мы конечно будем вести себя как добрые торговцы и предложим продать нам тот же фарфор и шёлк, но раз таковой нету мы по сути "подбираем" бесхозные вещи и это не запрещено.

— Лучше скажи друг наш любезный, — внезапно прогудел Главк, — какого ляда ты загрузил на корабль целый воз никому-не нужных деревяшек? И раз уж мы такие законопослушные, какого мы покупаем всё на контрабандные ракушки, которые вообще ничего не стоят?

— Почему ничего не стоят? — возразил Исчир, — мы привезли собирателей на берег, ждали когда они насобирают ракушки и тратили собственные средства на их пропитание и доставку, да ещё и время своё. Что же касается дощечек, то это медицинский трактат на китайском, я его продам за хорошую цену большеголовым умникам в "саду мудрости" в Тире и у меня каждая дощечка по весу пойдёт.

— А по моему мы рассчитались бетелем, который контрабандой везли от самого острова трех рек! — вставил своё слово Фан, задница которого превратилась с непривычки в сплошную мозоль от седла.

Вот тут спор друзей о честных способах добывания денег был прерван появлением колонны доходяг, гонимых четырьмя десятками всадников в степь.

— Вот ведь балбесы узкоглазые, — проговорил Фан по-гречески, — зачем они гонят этих вшивых скелетов в степь? По-моему, от них одни убытки.

— Ага и баб нормальных у них нет, все маленькие и на детей похожие, то ли дело я видел на Диоскориде, — рожа Главка расплылась в улыбке от воспоминаний.

— А мне больше запомнились высохшие мумии мужиков, висящие вниз башкой на стенах Диоскориды, я заметил яичек у мимий не было, — сказал Фан и у Главка зафиксировалось хмурое выражение на лице.

Однако слова друзей возбудили у Исчира финансовый интерес и он поехал не торопясь к предводителю хунского отряда. Дальше произошла беседа на ломаном ханьском, из которой Исчир понял, что хунну берут в плен не всех, а только ремесленников и желательно семьями, чтоб не убежали. Исчир тут же пожелал Хунну доброго пути, подскакал к обоим друзьям и сказал, всё так же мило улыбаясь на китайский манер, на тирянском: "Всадников валим".

А дальше произошла практически мгновенная схватка. Одним натренированным движением Главк выхватил тугой лук и стрелу, а уже в следующее мгновение стрела до половины засела в шее у главаря хунского отряда. Фан одновременно влепил метательный топорик в череп ещё одного Хунну. Отряд наёмников набросился на кочевников как стая волков и хоть их было меньше, отсутствие командования и неожиданность нападения сделали своё дело. При этом выяснилось, что Исчир неплохо метает боевые ножи, которые держит в складках одежды. Итогом схватки стало четыре десятка трупов кочевников и трое убитых и трое раненых среди нападающих.

— И зачем мы их укокошили?, — спросил Главк выдёргивая стрелу из груди всадника.

— Да местные обезьяны того не стоят, — поддакнул Фан, вытирая с боевого топорика свежую кровь.

— Стоят! В том то и дело стоят! — крикнул развесёлый Исчир, поднимая на дыбы своего коня.

— Я нашёл золото! Я нашёл золото! — по-пунийски напевал Исчир. А потом подлетел на коне к Дин Цзы и спросил его, — Чем до плена занимался ты и твоё семейство?

— Я, — с глубоким поклоном отвечал Дин, — мастер по изготовлению фарфора, а моя жена и две дочери вышивальщицы по шёлку.

— Мы богаты! Мы богаты! Мы богаче всех в Союзе! — ликовал Исчир.

С этого дня вереницы ханьцев потекли на корабль трех друзей. Главк занимался размещением и расселением рабов-ханьцев на африканском роге, селил их по профессиям целыми селениями и обеспечивал едой и охраной. Фан занимался перевозкой людей и товаров и вскоре руководил солидным торговым флотом. Исчир же оставался в, объятом войной, Китае и наладил бесперебойную поставку китайских мастеров и мастериц, а также баловался перепродажей и контрабандой ханьских драгоценностей. Заработавшие вскоре фарфоровые мастерские трёх друзей, начали поставлять на рынок малоотличимый от китайского фарфор. Вначале это были подделки ханьских образцов, а затем и собственные оригинальные изделия, кофейные наборы и наборы для бетеля с изображением лемуров, крокодилов и морских пейзажей. Также было налажено производство лаковых изделий, шелководство и шелкоткачество. Маленькие китайские деревушки вскоре растворились в больших рабочих посёлках, как и маленькие китайские мастера и мастерицы, перемешавшиеся с местным населением. С открытием месторождений железа, начала быстрыми темпами развиваться металлургия на основе ханьских технологий.

Внешняя политика союзного госудаства в 20-30 е годы.

21 г. Восстание краснобровых охватывает низовья Янцзы. Война с пинангкабу. Уничтожение боевого флота Союза у острова трех рек. Осада пинангкабу крепости на острове трех рек.

22 г. Армия, посланная Ван Маном подавить восстание краснобровых, была разбита. Осада острова трех рек снята эскадрой с Дальних островов. Квинт Юний Блез пытался разбить повстанцев Такфарината, но сражение кончилось вничью. Второй караван с вооружением верховыми верблюдами прибывает к повстанцам через гарамантов. Гараманты налаживают прямой канал в союзный Куш.

23 г. Шеракарер становится царем Куша. Повстанческие отряды захватывают Чанъань. После 3-дневной осады взят дворец. В битве Ван Ман был пленён. Его обезглавили, а тело изрубили на куски, после чего династия Хань была восстановлена. "Красные брови" провозглашают императором Гэн-ши (Лю Сюань), своего ставленника из рода Лю. Вторжение кянов (тибетцев) в Ганьсу, Друз Младший — отравлен по приказу Сеяна. Сингальские отряды и отряды веддов из Тапробаны появляются в крепости на острове трех рек.

24 г. Публий Корнелий Долабелла окружил войска Такфарината вблизи Авзеи. Такфаринат вырвался с отрядом всадников на верблюдах и исчез в стране гарамантов. Отряды сингалов высаживаются на востоке Суматры, но терпят поражение и отступают обратно к кораблям.

25 г. Отряды "Красных бровей" подступают к Чанани и занимают её. Гибель Гэн-ши. Армии аристократии провозглашают императором Лю Сю, который объявляет своей столицей Лоян. Воцарение династии Младших Хань в Китае. Император Китая Гуан У-ди (Лю Сю). Младший троюродный брат Гэн-ши. Лю Сю осаждает Чанъань. "Красные брови" вытеснены из города и отступают на северо-запад. Тирянцы делают ставку на Лю Сю и начинают слать ему финансовую помощь и помощь оружием. Сингальские отряды вновь появляются на Суматре.

26 г. Хунну предлагают Китаю мир на условиях равенства. Такфаринат вновь появляется с отрядами в провинции Африка. У повстанцев появляются лучники на верблюдах, причем лучники профессиональные. Сингалы взяли столицу пинангкабу и закрепляются в тамошней крепости. Инженеры гарамантов сооружают первую подземную галерею (фоггар) в южной Аравии. Начинается земледельческая колонизация южной Аравии.

27 г. Тиберий уехал на Капри и окончательно оставил все государственные дела. На гладиаторских играх обрушился амфитеатр в Фиденах; погибло более 20 тысяч человек. "Красные брови" вновь возвращаются в Чанъань, преследуемые силами Лю Сю, но отступают на восток. Лю Сю наносит им поражения в Хэнани. Сингалы начинают опустошать округу столицы пинангкабу. Кушиты проводят самостоятельный набег на банту, чтобы пополнить контингент рабов на золотых и медных рудниках.

28 г. Восстание фризов против Рима, которые возвращают себе независимость. Решающая победа Лю Сю над повстанцами в битве у города Ияна. Хунну оказывают поддержку Лу Фану, одному из вождей "краснобровых". Образование Кушанского царства. На престол Куша восходит Писакар. Война с пинангкабу продолжается на их территории. Пинангкабу переходят к партизанской войне. Количество прибывающих сингальских отрядов только увеличивается.

29 г. Окончательное подавление восстания "Красных бровей". Пинангкабу разгромлены их остатки бегут с острова на восток и юго-восток. Восстание рабов на рудниках Куша.

30 г. Обвинение в государственной измене и заточение Друза Цезаря. Попытка Гуан У-ди возобновить договор "Мира И Родства" с Хунну. Неудача. Нерон Юлий Цезарь Германик — убит в ссылке на острове Пандатерия. Тирянцы пытаются заключить выгодные для себя договоры с новой династией.

31 г. Антония Младшая донесла Тиберию, что Сеян готовит заговор. Раскрытие заговора Сеяна и его казнь. Преследования и казни подозреваемых в участии в заговоре. Рим возводит на престол одрисов своего ставленника, превратив Южную Фракию в зависимое царство. Хунну совершают набег на Китай. Тирянцы обкладывают население Суматры тяжёлыми налогами в том числе золотом и оловом. Император Хань отвергает торговые договоры.

32 г. Землетрясение в Вифинии и солнечное затмение. Царь кушанов Кадфиз I воюет с парфянами и саками. В Союз прибывает посольство от Гарамантов.

33 г. Неудачный поход китайских войск на Хунну. Союз предлагает гарамантам заключить торговый и оборонительный союз, но не на равноправных условия. В Тир должны были быть привезены в качестве заложников дети царя и знати. В городах Гарамантии должны быть выделены места под кварталы тирянцев, в дальнейшем, должны быть расположены военные гарнизоны. Последний пункт так и повис в воздухе. Решили также вопросы по регулярной торговле через Куш и помощи повстанцам Такфарината. О заключении союза был поставлен в известность Рим через посла в Александрии Египетской.

34 г. Неудачная попытка парфян покорить Армению. Правители Восточного Туркестана пытаются перейти под протекторат Китая. Вторжение кянов (тибетцы) в Шэньси. Разбиты китайцами. Наследники царства Куш прибывают в Тир в качестве почетных заложников. В Напате выделено место под квартал союзникам, примерно с этого времени Союз именуется просто Тир. Правитель Тапробаны направляет посольство в Тир.

35 г. восстание в Селевкии на Тигре против Артабана. Город поддерживает римского ставленника Тиридата III. Послы Тира предлагают Артабану помощь против Кадфиза и мятежных греческих городов. 30-ти тысячный карательный корпус высаживается в междуречье и помогает с помощью метательных машин взломать оборону города. Парфия рассматривается как ключевой союзник против Римской империи. Артабан получает финансовую помощь в войне с кушанским царством.

36 г. Большой пожар в Риме. Катастрофический разлив реки Тибр. Ирод Антипа терпит поражение в войне с царём Набатеи Аретой IV, которую отчасти спровоцировал развод Ирода с дочерью Ареты. По свидетельству Иосифа Флавия, поражение Ирода было всенародно воспринято как божественное наказание за казнь им Иоанна Крестителя. Император Тиберий приказал правителю Сирии, Вителлию, захватить или убить Арету. Вителлий не очень стремится поддержать Ирода и прекращает преследование Ареты после смерти Тиберия в 37 г. Хань. Подавление восстания в Сычуань. Парфия. Бегство Артабана III из Армении. Армения подчиняется Риму. Тир не упускает возможность порезать арабов и начинает войну против Ареты IV. Вновь тирянцы высаживают экспедиционные войска и воюют в Набатее. Войну поддерживает всеми силами Диоскорида, так как жители этого мегаполиса колонизируют южную Аравию. В Напату прибывает постоянный тирянский гарнизон.

37 г. Императором Рима стал Калигула. Ирод Антипа прибыл в Рим и потребовал у Калигулы титул царя. Калигула отправил его в Лугдун. Коммагена восстановлена как зависимое царство под управлением Антиоха. Агриппе I пожаловано царство в Сирии. Землетрясение разрушает Антиохию. Восстание в Парфии. На престол Куша восходит Аманитеракиде. В Тир прибывают заложники от Гарамантов, устанавливается постоянный караванный путь в Гарамантию. Заканчивается война с Аретой IV, последний выплатил компенсацию, но экономика Набатеи серьёзно подорвана войной.

38 г. Болезнь Калигулы и выздоровление. Понтийское царство пожаловано Полемону II. Котий назначен царём Малой Армении. Первый антиеврейский погром в Александрии. Власть в Парфии сохраняют представители власти, не принадлежащие к Аршакидам. Хань. Ко двору Императора прибыло посольство из "Западного края" (Средняя Азия, Фергана) с просьбой принять их в подданство, и избавить от Хунну. В Парфии опять смена власти. Присутствие тирянского карательного корпуса на территории Парфии является дополнительной поддержкой антиримской партии. Волна колонизации хлынула с Мадагаскара в Африку.

39 г. Калигула нападает на германские племена. Раскрыт заговор против Калигулы, в который вовлечены члены семьи Юлиев-Клавдиев. Готарз II и его брат Вардан I были сыновьями царя Артабана II.После смерти Артабана II, и череды внутренних смут, братья только спустя год смогли окончательно прийти к власти, и править единовременно, разделяя царство между собой, что конечно же не могло устроить ни одного из них, ни саму парфянскую знать, также не отвечая интересам Парфии. Вспыхнувшая вражда, привела к изгнанию Готарза, который отправившись в Гирканию, стал собирать войска из кочевых племен дахов, со всех восточных провинций Парфии, после чего он выступил в поход против своего брата царя Вардана, но был побежден. Парфия стала на пороге очередной крупномасштабной междоусобной войны, и опасность со стороны знати, недовольной обеими братьями, заставило братьев пойти на переговоры, в результате чего Готарзу были возвращены царские привилегии, и он получил в управление половину провинций Парфии. Но роль царя лишь половины империи не устраивала Готарза, который составил заговор против Вардана, убив его в 47 году, после чего получил полную власть в Парфии. Тиряне поддерживают обоих братьев. Карательные войска безжалостно подавляют городские восстания в греческих городах, ориентированных на Рим. Начинается политика подчинения Малабарских государств. Им предлагают платить дань в обмен на прекращение набегов и предоставление гаваней для стоянок боевых кораблей тирянцев.

Проклятое озеро

Лео был анталоатром по рождению, а значит — был лучником. И теперь он бежал по знакомым с детства джунглям. Он гнал дичь и ранее, но никогда не испытывал к дичи никаких чувств. Это была просто еда и всё. Теперь он охотился на двуногую дичь и испытывал ненависть. Ненависть помножала его силы и заставляла бежать и бежать по следу.

Далеко позади осталась последняя крепость порубежья. Лео просто не мог остановиться, закон кровной мести звал его за врагами и пока его сердце бьёт о рёбра, он будет бежать по их следу.

Есть приходилось на ходу, чтоб не терять времени. Он бросал не раздумывая всё съедобное в рот и бежал по следу. Преследуемых было дюжина, судя по следам, только это не спасало их от его стрел. А кроме стрел у него есть боевой нож и лёгкий топорик. Он быстр как ветер. Он лёгок как ветер. И он безжалостен как океанский ураган. Двое банту пытались устроить засаду, но здесь лес, а не саванна, он — лесной житель, а они жители саванн. Зря они пришли. И зря убили.

Лео убил двоих быстро, потому-что спешил за остальными. Просто обошёл и всадил в обоих по стреле. Они и увидеть то его не успели перед смертью, а он уже бежал снова по следу, вытирая наконечники стрел, вытащенные из ещё теплых тел. Враги были безусловно молоды и сильны как Лео. И ничего не могло спасти их. Расстояние уменьшалось с каждым днём. На ночь охотник и дичь останавливались на ночёвки. Утро же вновь возобновляло погоню. Наверно молодые чернокожие воины прожили б дольше и пробежали дальше, только впереди было озеро.

Миллионы фламинго взметнулись в небо при их появлении, и пока они решали, куда дальше бежать, свистнула и коротко пропела стрела. Один из чернокожих воинов рухнул лицом прямо в воду озера. Но вода озера уже была красной как и его берега.

Проклятое озеро с мёртвой водой! Вот куда выгнал их преследователь. От старых воинов они слышали истории об озере с водой, которую невозможно пить. Проклятое озеро! От ужаса воины остолбенели. А Лео убил ещё одного.

Хрип умирающего вывел воинов из оцепенения и они, разделившись, побежали в разные стороны по кроваво-красному берегу. На фоне озера воины были хорошей мишенью, а их бег спугивал тысячи птиц, которые поднимались с шумом и выдавали беглецов. Лео убил ещё четверых бугущих, обернулся и опустил лук, ещё четверых, побежавших по берегу в противоположную от первой группы сторону не было. Они где-то затаились на берегу, вжавшись в землю.

Лео взял из колчана стрелу с широким и острозаточенным наконечником, а вторую — обычную, держал наготове, чтоб пустить её сразу за первой. На берегу было много колючих кустов. Лучник просто отмерил расстояние, которое пробежала первая группа и примерно на таком — же расстоянии от точки разделения решил искать вторую группу, дальше чем первая они не могли убежать. Определив примерно место, где скрывались чернокожие Лео пустил стрелу в сплетение колючих веток. Как он и ожидал, первая стрела срезала несколько колючек, которые упали на притаившихся банту, один из них вскочил и тут же вторая стрела вошла ему в сердце и заставила рухнуть на спину. Остальные трое поняли, что обнаружены и бросились в отчаянную атаку. Лео успел выстрелить ещё раз и отбросив лук и колчан, кубарем покатился в кусты. И как раз вовремя, так как нападающие метнули свои копья одновременно. Оба копья вонзились в землю там, где недавно стоял лучник. Главное не дать им взять свои копья, иначе они не подпустят его на длину ножа и ему придётся туго. Лео вылетел из кустарника, сжимая в одной руке нож, а в другой боевой топор. На него неслись два чернокожих, также с ножами и топорами.

Двое на одного всё равно многовато и лучник подравнял число врагов, ловко метнув резким движением боевой нож. Обливаясь кровью, один из нападавших схватился за горло и пуская кровавые пузыри, рухнул на землю. А второй быстро начал теснить Лео, вытворяя чудеса ножом и топориком. Лучник с охотой отступил к двум, воткнутым в землю копьям, и успевая отбивать топором выпады врага, второй рукой ухватил копьё и чиркнул быстрым движением по ноге воину. Из раны пошла кровь. С каждой каплей крови из врага выходит его сила. Теперь отступал чернокожий, а Лео наоборот теснил его и делал опасные выпады копьём. Несмотря, на все старания, повторно попасть по ногам не удавалось. Банту с детства не расстаются с копьём, а драки на палках, эт у них что-то на вроде национального вида спорта. Лео надоели эти пляски и он рискнул. Ещё один длинный выпад копьём, враг отбивает его своим ножём и в бедро летит боевой топорик. Всё это происходит мгновенно. Боль в бедре заставила воина ненадолго переключить внимания, а шустрый лучник, перехватив копьё обеими руками взялся за него всерьёз, осыпая градом ударов. При этом Лео двигался вокруг своей жертвы, а израненные ноги воина уже не позволяли ему двигаться так же быстро. Он отбивал удары топориком и ножом, но поворачиваться к врагу становилось всё труднее. Копьё чиркнуло по рёбрам. Вновь Лео достал, теперь уже копьём, раненую ногу и враг рухнул на одно колено. Кровь уже образовала лужицу под ногой чернокожего. Бой продолжался. Чтож, может надо было и дальше добивать врага копьём, однако лучник лучше владеет всё таки луком. Лео метнул копьё во врага, а сам удрал в кусты. Воин должен был уклониться от летящего копья и он уклонился, а когда он поднялся, врага уже не было. Теперь у воина был нож, два топора и копьё, а вот врага, увы, не было. И это был конец. Лео поднял лук и колчан со стрелами и встал шагов за 50 от банту. Тяжёлое двухметровое копьё не дротик, его так далеко и прицельно не метнёшь.

Не торопясь, лучник прицелился и всадил стрелу в плечо врага. Тот выронил копьё, но не стал дожидаться новых мучений, а просто повернул боевой нож к себе остриём и рухнул на него грудью, крикнув на прощание боевой клич.

От всей этой беготни и боя Лео хотелось пить. Но вода в озере была дрянная до отвращения. Чего только боги не придумали и не насоздавали. Месть была совершена и теперь оставалось отрезать головы убитым и воткнуть их на их же копья. Навалившаяся вдруг усталось, не дала довершить правое дело и мститель завалился возле трупа последнего врага и почему-то вспомнил Архимеда, своего племянника, которому дали это греческое имя в честь какого-то учёного. Мальчишка впитывал всё как губка и любил ходить с ним на охоту. Теперь у него ближе родни и не осталось. Чем бы порадовать мальчугана. Можно содрать с убитых шкуру или что-нибудь отрезать. Только Архимед рассказывал, что учится в "садах мудрости" в Тире и показывал ему на небе созвездие южного креста. Зачем ребёнку чья-то чёрная шкура или гениталии. Лео стало как-то муторно и тошно, он взял убитого за ноги и поволок к озеру. Затем плюхнул труп в озеро, труп проломил кроваво-красную корочку на поверхности воды и поплыл поверху. Вот этой корочкой любящий дядя и набил сумку и покидав в озеро остальные трупы, пошёл в обратный путь.

Судьба подарка была необычной и вызвала в жизни кучу событий в Союзе. Дело в том, что в этой корочке содержалась сода.

В природе сода встречается в золе некоторых морских водорослей, а также в виде следующих минералов:

— нахколит NaHCO3

— трона Na2CO3·NaHCO3·2H2O

— натрит (сода) Na2CO3·10H2O

— термонатрит Na2CO3·Н2O.

Современные содовые озёра известны в Забайкалье и в Западной Сибири; большой известностью пользуется озеро Натрон в Танзании и озеро Сирлс в Калифорнии. Трона, имеющая промышленное значение, открыта в 1938 в составе эоценовой толщи Грин-Ривер (Вайоминг, США). Вместе с троной в этой осадочной толще обнаружено много, ранее считавшихся редкими, минералов, в том числе давсонит, который рассматривается как сырьё для получения соды и глинозёма. В США природная сода удовлетворяет более 40 % потребности страны в этом полезном ископаемом. В России из-за отсутствия крупных месторождений сода из минералов не добывается. До начала XIX века карбонат натрия получали преимущественно из золы некоторых морских водорослей и прибрежных растений.

Трона — (от арабского названия природной соли) минерал, химический состав Na2CO3 · NaHCO3 · 2H2O. Другое название — египетская соль. Была известна еще пять тысяч лет назад как один из элементов бальзамирования египетских фараонов.

Диоскоридом впервые описано важнейшее практическое достижение греко-египетских алхимиков — явление амальгамирования металлов.

Амальгама (ср.-век. лат. amalgama — сплав) — жидкие или твёрдые сплавы ртути с другими металлами. Также амальгама может быть раствором ведущих себя аналогично металлам ионных комплексов (например, аммония). Амальгамой также называют обратную сторону зеркала, покрытие стекла, за счет чего мы и видим отражение.

Амальгаму используют при золочении металлических изделий, в производстве зеркал.

Археологи обнаружили первые, небольшие зеркала из серебра, меди или бронзы, относящиеся к бронзовому веку. Интересную сферу археологии зеркал представляют собой т.н. зеркала "TLV", популярные в Китае дин. Хань (206 до н.э. — 220 н.э.). Эти бронзовые зеркала отличаются устойчивым использованием узора, симметричные компоненты которого ориентироованы по сторонам света и своей формой напоминают три названные латинские буквы. Точное назначение узора не известно, но предполагается, что он отсылает к игре люйбо и древней космогонии. Такое зеркало было важной частью погребального культа.

Позже научились делать зеркала из стекла, нанося на тыльную сторону стеклянной пластинки тонкий слой серебра, золота или олова. Наибольшую известность получили знаменитые венецианские зеркала, которые стоили столь дорого, что для их покупки французские аристократы иногда были вынуждены продавать целые имения.

Сода нужна была стеклодувам и мастерам-зеркальщикам. И именно находка содового озера недалеко от обустроенного Занзибара дала мощный импульс для развития именно этих производств. Зеркала — это очень специфический и дорогостоящий товар, который всем нужен и всеми ценим. Если африканский рог стал новым промышленным районом Союза благодаря фарфору, добыче и плавке железа и использованию ханьских технологий и производств, то Занзибар стал новым промышленным районом благодаря стеклу и зеркалам. Оба острова и греческий и тирянский быстро начали развиваться и расширяться и уже скоро стали представлять два района одного большого мегаполиса.

Колонисты по-тирянски.

Долгое отсутствие войн и эпидемий на Мадагаскаре, а также аграрная революция в сельском хозяйстве привели к демографическому взрыву, породившему волну колонистов. Долгое время колонисты селились главным образом вдоль восточного побережья Африки, а также вдоль судоходных рек. Исключение составляли лишь два региона — южноафриканский (Тал — Нофсинхар) и — африканского рога. Данная ситуация была обусловлена мухой.

Обыкновенной такой смертельноопасной мухой цеце, от которой не было спасения ни лошадям, ни мулам, ни быкам. Лишь козы и слоны были к мухе безразличны. Но на козе далеко не уедешь, а слонов на всех не напасёшься. Таким образом, отсутствие транспортных животных сдерживало колонистов от проникновения внутрь континента и лишь в двух районах к северу и югу от ареала цеце колонисты смогли продвинуться вглубь.

На рубеже 30-40 х годов нашей эры колонисты Тал-Нофсинхара медленно, но верно добрались до реки Вааль и узнали о существовании нового, невиданного животного — Квагга.

При первом взгляде на кваггу трудно отделаться от впечатления, что перед тобой некий гибрид лошади, осла и зебры. Полосы на голове и шее делают ее похожей на зебру, светлые ноги придают сходство с ослом, а однотонный буланый круп напоминает лошадиный. Однако телосложение, форма головы, короткая стоячая грива и хвост с кисточкой на конце выдают в животном настоящую зебру, правда, необычно окрашенную. В литературе неоднократно приводились сведения о ручных объезженных кваггах. Буры истребляли квагг ради прочных шкур. Вся беда квагги состояла в том, что ее кожа годилась для изготовления бурдюков, в которых хранили зерно хозяйственные буры. От ее мяса они тоже не отказывались. Квагг отстреливали тысячами. Иногда животных гнали к пропасти. Сотни полосатых лошадей разбивались о камни.

Квагга — едва ли не единственное из вымерших животных, представители которого были приручены человеком и использовались для охраны стад: квагги много раньше домашних овец, коров, кур замечали приближение хищников и предупреждали владельцев громким криком "куаха", от которого и получили своё название.

В отличие от буров нофсинхарцы зерно хранили в пифосах, а не в кожаных бурдюках, к тому-же не обладали огнестрельным оружием и кавалерией. Познакомившись с кваггой, нофсинхарцы поняли, что такое животное очень выгодно держать дома, это и вкусное мясо и прочная шкура и главное неплохое средство передвижения, о свойстве квагга чуять хищников нофсинхарцы ещё не знали.

Начался активный отлов квагга и попытки одомашнить их. Военные, элитные центры подготовки которых находились как раз в южной Африке не могли не заметить новое тягловое животное и не могли не попытаться использовать его для снабжения второй линии обороны в восточной Африке. И тут выяснилась совершенная защита квагги от мухи цеце. Там где другие караваны вымирали, квагги бодренько трусили с грузом. Военные тут же взяли полосатых на вооружение. Конечно квагги не лошадь и лучник на квагги это не монгол Чингисхана, но он уже имеет перед пешим лучником преимущество, он становиться мобильнее, он меньше устает и с помощью нескольких вьючных квагги может везти с собой дополнительный запас стрел и провианта. Военные тут же начали формирование мобильных подразделений. Квагги требовалось, всё больше и больше, ими заинтересовались как средством передвижения и на самом Красном острове, который после аграрной революции стал зелёным собственно говоря. Росла и цена на квагги, их разведение и дрессировка становились всё более выгодны. Охотники из местных племен бушменов и готенгтотов и нофсинхарцев ринулись отлавливать квагги, целые стада их паслись теперь под присмотром вместе с другим скотом на южноафриканских пастбищах.

Получив преимущество перед банту военные подталкивамые волной колонистов с Мадагаскара начали серию войн за выход закрепление в районе великих озёр. Одной из статей римской торговли внезапно стали ...собаки.

Ценность собаки определялась наличием у нее необходимых рабочих качеств. В их число входили возможность животного защищать хозяина, осуществлять охрану жилья, поражать врага, вести поиск преступника и т. п. Большая роль собаке отводилась в военном деле и в борьбе с преступностью.

Изучение исторических документов позволяет сделать вывод, что в военном деле собак стали использовать свыше шести тысяч лет назад. Они применялись для несения сторожевой и караульной служб, а также как боевые животные.

В частности, в исторической литературе описываются примеры охраны собаками крепостей, лагерей войск, дворцов, монастырей и жилища зажиточных людей. С такими целями собаки использовались во многих государствах Евразии, Африки и Северной Америки.

Расширение сферы применения собак в военной области, на охоте, в других видах деятельности человека влекло за собой не только появление новых пород, но и создание системы их дрессировки, способной обеспечить надежную подготовку собак для конкретного вида службы.

Одним из наиболее старых учебников по дрессировке и применению собак, известным историкам, считается кинологический трактат "Псовая охота", составленный более 2300 лет назад военачальником Ксенофоном из Афин. Несколько позднее появился первый "атлас" пород собак, подготовленный древнегреческим историком Аррианом.

Таким образом, уже в те далекие времена наши предки обладали значительным теоретическим и практическим багажом подбора собак, их обучения и применения. Поэтому неудивительно, что военная история знает множество фактов, когда умелое применение боевых собак оказывало решающее воздействие на исход битвы либо на конкретный результат военной операции.

Для того, чтобы собака была способна одержать победу над вооруженным человеком, ее тело защищали специальным панцирем, а на шею надевали ошейник с шипами. А в Индии, во время военных действий, собакам на спину крепили горящие факелы. И, конечно, для боя подбирали и готовили животных, обладающих большой массой (до 100 кг), силой, мощными челюстями, высокой агрессивностью и неустрашимостью.

Многие ученые и историки, исследующие эволюцию собак, склонны считать, что селекцией животных человек впервые стал заниматься именно при выведении новых пород псовых. По утверждению ученых, в Древнем Египте существовало 13-15 пород собак, среди которых были животные, специально предназначенные для решения военных задач.

Многие известные военачальники древности усиливали боевые порядки своих войск специально подготовленными собаками. Так, персидский царь Камбиз при завоевании Египта в 525 году до нашей эры применял против противника громадных мастифов, вес которых достигал 80-100 кг.

Боевых псов использовали и халдеи (в IX в. до н. э.) при вторжении в Южную Месопотамию. В то же время греки использовали собак не только как боевых, но и для ведения разведки, борьбы со шпионами, несения сторожевой службы.

В 386 г. до н. э. спартанский царь Агизелай, осадив Мантинее, выпустил своих псов на охрану подступов к лагерю и городу, тем самым не позволив оборонявшимся получить помощь со стороны. Боевые порядки римских войск состояли из трех линий: в первой двигались собаки, во второй — рабы, а третью линию составляли легионеры.

Специально обученные боевые собаки были и в армии Александра Македонского. Эти и другие свидетельства неоднократно подтверждались археологическими находками. В частности, на барельефе, обнаруженном при раскопках Геркуланума, хорошо просматривается собака в панцире и колючем ошейнике, защищающая римский пост, а на колонне Марка Аврелия ясно видны боевые псы, участвующие в сражении. Аналогичные примеры имеют место в истории развития многих государств мира, в т. ч. и славянских.

На фресках Софийского собора в Киеве изображены три собаки, демонстрирующие их основное предназначение в жизни русичей. Значимость собаки для нашего далекого предка можно определить по такому факту: за кражу собаки полагался штраф в три гривны, на эти деньги в тот период можно было купить три коровы и тридцать овец.

В Ассирии собак, в качестве боевых, стали применять свыше 2500 лет назад, при этом использовались доги, которые отличались от других пород своими размерами, силой, злобностью и мощными челюстями.

Аналогичные задачи эти громадные псы выполняли в Греции, куда они попали приблизительно в V в. до н. э. как военные трофеи в результате поражения персидской армии, которую возглавлял царь Ксеркс.

В Древней Греции, Риме и некоторых других государствах боевые доги использовались также как телохранители знати. Шли века, совершенствовалось вооружение, появлялись более современные приемы ведения боя, увеличивались армии. Однако боевые собаки продолжали оставаться в строю. Они по-прежнему выполняли задачи по охране войск, крепостей, сопровождали обозы, несли сторожевую службу и одновременно являлись живым оружием в сражении.

Всем хорошо известны викинги — народы, которые в VIII — XI вв. населяли территорию современной Норвегии и Швеции. Они многие столетия держали в страхе все прибрежное население Европы, отличаясь большой жестокостью, бесстрашием и внезапностью появления. Во многих походах этих "рыцарей открытого моря" сопровождали сильные, злобные псы — брудастые борзые, которые своей свирепостью обращали людей в бегство.

Предназначение собак существенно не изменилось и после появления огнестрельного оружия. Их продолжали применять для караульной и сторожевой службы, для поиска людей по запаховому следу, они также исправно играли роль телохранителей высоких особ, обеспечивали связь между военными подразделениями, овладевали и некоторыми другими специальностями.

Например, испанцы при завоевании Америки с большим размахом и высокой степенью эффективности использовали боевых псов против коренного населения этого континента. Известны случаи, когда название отдельной породы напрямую зависело от вида службы, выполняемой собаками. Так, в конце XV в. венгерские вельможи повсеместно стали применять в качестве телохранителей крупную собаку — куваса, что в переводе с турецкого означает "хранитель покоя".

Средневековье не внесло сколько-нибудь значительных изменений в формы и методы применения собак, они по-прежнему защищали хозяев, охраняли дворцы и имения, использовались в бою. Однако по свидетельству историков, именно в эти столетия собак стали натаскивать для ловли людей.

Такое применение собак было характерно для португальцев, которые в этот период активно занимались вывозом рабов из Африки. Активно использовал собак для ловли сбежавших рабов португальский принц Генрих Мореплаватель Благочестивый.

Аналогичным образом использовали собак и испанцы. В то же время Испания в больших количествах применяла боевых собак в полевых сражениях; так мощную поддержку испанской армии в сражении при Валенсии против французских войск оказали 4 тысячи собак.

Не менее масштабно боевые собаки использовались японскими феодалами.

Использование боевых псов, слонов и квагги для перевозки грузов и лучников обусловило успехи развернувшейся войны против племен банту. Медленно, но верно многочисленные мобильные отряды тирянцев проникали всё дальше вглубь территории Африки.

Большую роль в колонизации тирянцев сыграли, как это не странно звучит, жрецы. Дело в том, что в храмах аккомулировались немалые денежные средства верующих, и чем больше город и соответственно храм, тем больше там было средств. Для распространения культа какого-то конкретного бога-покровителя выгодно было основание новых храмов и привлечение новых приверженцев культа, поэтому жрецы часто выступали в качестве инициаторов создания новых колоний. Для этого они имели необходимые средства и людские ресурсы прихожан, а также немаловажно было и организующее начало. На новом месте именно храм богу-покровителю города строили в первую очередь и уже вокруг него возникала новая колония. Храм был центром колонии, его центром. Частенько жрецы входили в органы самоуправления города и играли в колониях не последнюю роль. Храмы были не только религиозными, но и хозяйственными центрами, они ссужали средства, обладали торговыми кораблями и промышленными предприятиями, а также обладали землями и использовали данные земли.

40 е— 50 е годы

40 г. Поход Калигулы в Германию и Галлию. Под защиту Калигулы бежал Аминий, сын британского короля Кинобеллина, изгнанный отцом. Римляне поддерживают правительницу бригантов Картимандую, когда подданные хотели её изгнать. Последний царь Мавретании вызван в Рим, где и умер. Царём Иудеи стал Ирод Агриппа I (скончался в 44), внук Ирода Великого. Калигула пытается посадить на трон Боспора воспитанного в Риме внука Полемона. Но тот свергнут сыном Аспурга Митридатом VIII.

"Восстание сестёр Чынг" в Северном Вьетнаме. Сёстры Чак (вдова Тхи Шатя) и Ни из рода Лак, дочери префекта Мелиня в округе Фуанг-тяу. Изгнание китайских гарнизонов. Изгнание наместника Хань Су Дина. Захват Зяотяу. Округа Нятнам, Чыонгса и Хопфо примкнули к восставшим. Сёстры взяли более 65 городов в пределах земли Линь-нам, объявили себя государынями страны Намвьет, обосновались в Тю-зиене и приняли имя Чынг. Су Дин бежал в Наньхай. Гуан У-ди разжаловал Су Дина и сослал в Даньэр. В войске повстанцев было множество женщин.Шаньюй хунну, рассчитывая на выгодный мирный договор, отправляет Лу Фана в Китай. В Китае Лу Фан оправдывается перед судом и вернулся к хунну. Сянь, князь Яркенда, объявил себя шаньюем и наместником Западного Края. (Он лгал, что получил грамоту от Императора Китая Гуана У-ди). Тиряне начинают серию войн за Малабар, широко используя сингальских и веддских наёмников и одновременно начинают пограничные войны на восточном берегу Африки против племен банту, используя квагга, боевых собак и слонов. В связи с прохладными отношениями с Хань, никакой помощи против восставших во Вьетнаме тирянцы не оказывают.

41 г. 24 января — Калигула убит трибунами преторианцев Кассием Хереей и Корнелием Сабином. Убиты его жена Цезония и дочь Юлия Друзилла. Сенат пытается провозгласить республику, но преторианцы провозглашают императором Клавдия. Провал попытки наместника Далмации Скрибониана восстать за республику. Клавдий (Тибе?рий Кла?вдий Друз Неро?н Герма?ник) становится Римским императором. Гальба разгромил хаттов, прорвавшихся почти до самой Галлии. Признание владычества Митридата в Боспорском царстве. Киликия пожалована Полемону II. Наёмным убийцей, подосланным римлянами, убит враг Рима Такфаринат. Дабы восстание в африканских владениях римлян не стихало, повстанцев поддерживают финансами, а также предоставляют базы на территории Гарамантии. Войска тирянцев в ходе пограничной войны очистили территорию от побережья до озера Ньяса. На озере начинают строить боевой флот. К озеру от побережья потянулась дорога. Расцвет контрабанды в Египте. Римляне выделили несколько пунктов для внешней торговли. Контрабандисты же перемещали товары, минуя данные пункты и не уплачивая пошлин в казну. Контрабанда процветает по всему Египту, так как ею занимаются не только эллины, но и копты. Контрабанда дает неплохой дополнительный заработок. Первые торговцы-контрабандисты появляются в североафриканских провинциях Рима. Ею не брезгуют и повстанцы. На юге Мадагаскара было найдено крупное месторождение железной руды, в результате чего в Новом Вавилоне и его окрестностях появляется металлургическое производство и он со временем становиться вторым центром металлообработки на Мадагаскаре после Хадида. Карательный корпус ушел из Парфии.

42 г. Гай Светоний Паулин отправлен для подавления восстания в Мавретании, возглавляемого Эдемоном. Восстание подавлено. Мавретания становится римской провинцией. Учреждён пост "римского епископа", которым стал Пётр. Начало папства. Лю Фан вернулся к Хунну. Подавление восстания в Тонкине. Поход войска Ма Юаня и Лю Луна (20.000) в Северный Вьетнам (Зяо-тяу). Ма Юань действовал с крайней жестокостью. Трудная победа при Волнистом озере (Ланг-бак), а затем при Красивом ущелье (Кэм-кхе). Гибель сестёр. Государство Пандья вступается за южномалабарских правителей. Война за Малабар идёт с переменным успехом. Тирянцы организовали большой речной поход по реке акул (Замбези) на лёгких лодках.

Акула-бык — агрессивная акула, которая известна своими нападениями на людей. Это довольно ленивые и медленно плавающие акулы. Рацион состоит главным образом из крупных беспозвоночных, мелких акул, других рыб и дельфинов, наряду с живой добычей пожирают любые отбросы. Могут поедать особей своего же вида.

Это живородящая рыба, длина при рождении около 60 см. Половой зрелости достигают при длине 1,5-2,5 метра. Беременность продолжается 10-11 месяцев, после чего самка рожает от 3 до 13 мальков.

Является объектом промысла, мясо употребляют в пищу.

Самцы — территориальные животные, агрессивно относящиеся к любым потенциальным соперникам, за которых иногда могут счесть даже людей. Уровень тестостерона в них выше, чем в любом другом позвоночном, что отчасти объясняет агрессивность.

43 г. Король Верика изгнан Каратаком и Тогодумном (сыновьями Кунобелина) и бежал в Рим. Клавдий из Остии отплыл в Британию. Март — Флот из Булони переправился в Британию. Во главе армии поставлен Эл Плавтий (проконсул Паннонии). Тогодумн убит римлянами. Сентябрь — Клавдий прибыл в Британию, в Камулодунум (близ современного Колчестера). Без единого боя он подчинил себе часть острова, возвратился в Рим и отпраздновал триумф. Основание Лондиниума (Лондона). В Британию направлен Веспасиан, бывший легатом в Германии. Присоединение Ликии к Риму. Первый епископ Александрии Марк Евангелист. Северный Вьетнам признает свою зависимость от Китая. На территории африканского рога найдены месторождения золота. Золотоискатели ринулись на разведанные земли. Мобильные военные отряды тирянцев дошли до северного берега озера Рудольфа и зачистили его берега от банту.

44 г. Фракия окончательно обращена в провинцию Рима. Образование провинции Мезия. Иудейский тетрарх Ирод Агриппа I приказал умер. Присоединение Иудеи к провинции Сирия. 44-47 — Наместник Иудеи Куспий Фад. Набег Хунну на внутренние провинции Китая. Боевые отряды тирянцев от содового озера дошли до озера Виктория. Начало строительства боевого флота на озере и зачистки восточного берега от банту. От побережья через содовое озеро потянулась дорога. При движении тирянских отрядов на север от озера Ньяса обнаружено солёное озеро Руква.

В озере большая концентрация соды и щёлочи (pH показатели от 8,0 до 9,0)

Война за Малабар и с государством Пандья идёт с переменным успехом. Власть правительницы на Диоскориде стала пожизненной. К озеру начали ходить вооруженные караваны сододобытчиков.

45 г. начало проконсульства Гальбы в Африке. Воцарение Котиса I в Боспорском царстве. Римскими наместниками в провинциях становятся: в Паннонии Секст Палпеллий Гистр, в Германии Помпоний, который одерживает победу над германцами и ему устраивают триумф. Таррагона объявлена римской колонией. В римской колонии Лондиний (нынешний Лондон) возведена капитальная крепость. Апостол Павел в Пафосе обратил в христианство проконсула Кипра Сергиуса, начало путешествий Павла по Кипру и югу Малой Азии. Первым епископом Антиохии становится апостол Пётр. Легион римской армии под командованием будущего императора Веспасиана штурмовал укрепление Девичий замок (Maiden Castle). Об ожесточённом характере боевых действий свидетельствуют изувеченные останки британских воинов. Хань. Набег Хунну на северные провинции. Западное Чеши подчинилось Хунну. Отбит набег Хунну и Сяньби на Ляодун. Шаньюй Юй убивает лишних наследников престола. Первые христианские проповедники прибывают в Диоскориду. В этом же году проповедники казнены по-диоскоридски (кастрирование и подвешивание на стену за ноги) за оскорбление богов. Сразу два тирянских отряда одновременно выходят на северный и южный берега озера Танганьика и встречаются при зачистке восточного берега озера. Тирянские шпионы и контрабандисты всех мастей наводнили североафриканские провинции Рима. Шпионская сеть быстро расширяется за счет пунийскоговорящего населения северной Африки. Командование принимает решении о создании третьего пояса обороны проходящего между открытыми озёрами и колонизации всего пространства между побережьем и озёрами.

46 г. Добруджа присоединена к римской провинции Мёзии. Хунну в связи с голодом и эпидемиями, заключают мир с Китаем. Ухуани восстают против Хунну и разбивают китайские войска. Сянь, князь Яркенда грабит Шаньшань, покоряет Кучу. Гегемония Яркенда в Сиюе. Открыто озеро Киву. Начинается зачистка территории между озером Виктория и восточным побережьем Африки. Также обнаружен большой остров на данном озере, естественно на острове строиться крепость и начинается его зачистка и рейды по берегам.

47 г. В Куше воцаряется Аманитенмемиде. Гней Домиций Корбулон назначен Клавдием командующим нижнегерманской армией. Фризы покорены Корбулоном. Царь Ванний изгнан маркоманами и поселен римлянами в Паннонии. Наместник Иудеи Тиберий Александр. Наместник Британии (второй) Окторий Скапула. Основана Кипрская православная церковь. Царь кушанов Кадфис II. Кадфис II завоёвывает Индию до Бенареса. Подчинение североиндийских государств, где правили цари парфянского или сакского происхождения. Князь Хунну Би бежит в Китай. Убит заговорщиками во главе с братом царь Парфии Варданес. К Кадфизу II отправляется тирянское посольство. Началась зачистка территории от восточноафриканского побережья до озера Танганьика.

48 г. Первое вторжение римлян на территорию племени силуров (Юго-восточный Уэльс). Смерть правителя Халкиса Ирода. Женат на своей племяннице Беренике (дочери Ирода Агриппы II). 48-52 гг. — Наместник Иудеи Вентидий Куман. Восемь родов южных хуннов избрали шаньюйем Би и подчинились империи Хань. Тирянцы достигли озёр Альберта и Кьога, берега последнего изобиловали папирусом. В районе озера Виктория обнаружено олово. Новые ресурсы и возможности привлекают колонистов. Посольство тирянцев потребовало от Кадфиза II прекращения войны против Парфии и разграничения сфер влияния в Индии. Кадфиз ответил отказом. Посольство объявило о начале войны, сообщило место высадки войска и предоставило список городов на побережьи Индийского океана которые будут взяты и уничтожены. Главный посол сказал на прощание: "Теперь Вы знаете где высадится наше войско, если Вы в силах, то сопротивляйтесь, но знайте мы придём и возьмём всё что пожелаем".

49 г. Изгнание евреев из Рима. В Иерусалиме проходит Апостольский собор христиан. Хань. Знаменитый китайский генерал Ма Юань умирает от эпидемии, погубившей заметную часть его армии. Переговоры с Сяньби. Ухуани подчиняются империи Хань. Междоусобная война. Северные хунны вытеснены в Халху (Монголия). На Танганьике строится флот. Боевые действия против банту ведутся в районе великих озёр. Начинается строительство третьего пояса обороны между озёрами. На малабарском побережьи Индии боевые действия практически прекратились. Как и обещали послы в провинцию Саураштра пришел многочисленный боевой флот тирянцев, а также множество торговых кораблей зафрахтованных под перевозку армии. Кушанская конница встретила врага, но остановить или хотя бы задержать высадку не смогла. Выяснилось преимущество пешего лучника перед конным. Сначала скрываясь за бортами кораблей лучники отогнали всадников от берега, а затем скрываясь за щитами высадившейся тяжёлой пехоты лучники обрушили на конницу поток стрел. Лучников прибывало и прибывало и поток стрел всё усиливался, в конце-концов конница не выдержала и отступила. Дальше огромная сухопутная армия и флот пошли вдоль берегов Саураштры, опустошая и сжигая всё на своём пути. Приморские города-крепости становились смертельными ловушками для их гарнизонов.

50 г. Население Рима достигло численности 1 миллион человек. Император Клавдий усыновил сына Агриппины Луция Домиция Агенобарба под именем Нерона и назначил его своим наследником. Войска ордовиков под предводительством Каратака разбиты римскими легионами в битве при Каэр Карадок. Переселение аланов в Восточную Европу. Би, шаньюй Хунну заключает договор о военной помощи с Китаем. Сяньби восстали против хунну. Опустошив Саураштру войско тирянцев вступило в провинцию Синтхус и вновь продолжило уничтожать всё на своём пути. Чёрный список городов, подлежащих уничтожению, кончился и армия остановилась. Корабли всё время вывозили награбленное и население, обращённое в рабов. Кадфиз собрал войска и попытался переломить ход сражения с помощью боевых слонов, но последние были не новинкой для тирянцев и их отогнали горящими стрелами. Вновь кушане проиграли битву и потеряли от стрел врагов множество воинов. К Кадфизу отправили послание с обещанием предоставить новый список городов, подлежащих уничтожению и разграблению вверх по Инду. Население провинции Яундхея пришло в ужас и началось повальное бегство. Кадфиз II решил прекратить бесперспективную войну и пойти на уступки. Граница с Парфией была установлена и заключен мирный договор. Весь западный берег Индостана до Саураштры признавался зоной интересов тирян и Кушанская империя не претендовала на них. Войска тирян были эвакуированы, оставив за собой вызженную безлюдную пустыню и развалины городов. В этом же году боевые действия на Малабаре возобновились.

51 г. Осторий Скапула присоединил часть Вост. Уэльса и взял в плен Каратака. Каратак, предводитель бриттского сопротивления римлянам, пленён и увезён в Рим. Безуспешные попытки северных Хунну заключить мир с Китаем. Рим возвел на армянский престол Радамиса. Парфяне недовольны и готовят заговор. Посчитав момент удобным, правитель Тапробаны двинул сингальские войска на государство Пандья, но после нескольких успешных для сингалов битв война приняла затяжной характер.

52 г. Закончилось царствование армянской царской династии Арташесидов, которая правила с 189 до н. э. до 52 н. э. Наконец-то Парфяне пошли на обострение отношений с Римом и занимают Армению. Тирянцы перебрасывают войска и флот к границам Рима. Гараманты и Кушиты готовятся к войне. Боевые действия на малабарском берегу вновь прекращаются. Тапробана втянута в затяжную войну и помощи от тирянцев ждать в подобных обстоятельствах не приходится. По линии великих озер останавливается продвижение тирянцев на запад Африки. Активизируются повстанцы в африканских провинциях Рима.

53 г. Апостол Симон Кананит начал проповедь христианства в Абхазии. Когурё стало централизованным государством под властью вана Тхэджо. Парфяне продолжают занимать Армению. Тиряне продолжают накапливать войска. Обстановка на границе с Египтом накаляется. Тирянские шпионы щедро спонсируют любых недовольных, контрабандой идёт оружие. Формируются отряды из коптов и греков.

54 г. С помощью римских денег и необычайно холодной зимы 53 — 54 годов Радомисту удалось заставить парфян уйти, а недовольных замолчать и вернуть себе трон.13 октября 54 года император Клавдий почему-то умер, съев тарелку поднесенных женой Агриппиной грибов. Преторианцы и префект претория Секст Афраний Бурр провозгласили императором 16-летнего Нерона, сына Гнея Домиция Агенобарба и Агриппины Младшей. Над Римом появилась яркая крупная комета. Епископом Константинополя стал Онисим. Положено начало искоренению культа друидов в Британии, по свидетельству Светония к этому году друиды уничтожены в Галлии. Начались очередные волнения в Иудее. Царь Парфии Вологез I решился на открытые военные действия и поставил царём Армении своего брата Тиридата. Согласно преданию, апостол Фома начал проповедь христианства в Индии. Проконсулом Азии, Галатии и Каппадокии был назначен отличившийся еще при Клавдии в Германии военачальник Гней Домиций Корбулон. Под его командованием находились два легиона III Gallica и VI Ferrata. Еще два легиона, X Fretensis и XII Fulminata, были под командованием Гая Дурмия Уммидия Квадрата — проконсула Сирии. Куш предъявил официальные претензии на южные земли Египта. Тиряне начинают эвакуировать из Египта официальных лиц. Открытых боевых действия между Парфией и Римом нет и тиряне ждут.

55 г. Столкновения на границе Парфии и Рима. Столкновения на границе Куша и Рима. Посол тирян в Алекандрии объявляет о том, что в случае войны Тир поддержит союзника Куш и Гарамантов. Тирянские боевые корабли появляются у берегов Египта. Начало волнений Египте.

56 г. На границах неспокойно, но все ждут, кто же первый бросится на римские легионы. Восстание кянов в Хань. Сингалы терпят поражение от Пандья.

57 г. Начало кампании Светония Паулина против силуров, незавершённой из-за восстания Боудикки. Вступление на престол китайского императора Мин-ди из восточной династии Хань. Посольство в Китай от государства Ну из Во (Япония). Хунну берут Хотан. Вступление на престол короля Силлы (южная Корея) Тхархэ. Восстание против парфян в гиркании. Сингалы засели в крепостях на южном побережьи. Положение осложняется религиозными распрями между крупнейшими буддийскими монастырями — Махавихарой, центром хинаянистского буддизма, и Абхаягиривихарой, главным противником Махавихары, поддерживавшим постоянные контакты с неортодоксальными сектами Индии и воспринявшим многие идеи махаяны. Раздоры религиозного характера, связанные с возникновением многочисленных школ и сект в ланкийском буддизме подрывают государство Тапробану изнутри. Тирянцы еле сдерживают Куш от нападения и предоставляют финансовую помощь в подавлении восстания Парфии.

58 г. Подавление восстания кянов в Хань. Сяньби подчиняются Китаю. В течение почти трёх лет Корбулон вел переговоры с представителями Вологеза, подготавливая свои войска. Но в начале 58 года римляне были внезапно атакованы парфянами. При помощи местных проримски настроенных племён римлянам удалось отбить нападение и перейти к боевым действиям. Войска Куша переходят границу Египта. В Египте находилось три легиона в полевых лагерях. Вторгшись в Додекасхойн, войска Куша осадили город Гиерасикамин, в котором была стоянка одного из римских легионов. В египетские города по западному побережью Беренику, Филотеру, Миос-Гормос вновь вошли тирянские корабли и потребовали признания власти Тира. Тиряне вступили в войну против Римской империи. Главные силы тирянцев высадились у Арсинои-Клеопатры, т.к. поблизости в городе под странным названием Вавилон, находился ещё один римский легион и ещё один был в Фивах.

59 г. Корбулон и Квадрат захватили столицу Армении, Артаксату в 58 г., и в следующем году перешли пустыню в северной Месопотамии и форсировали Тигр. Император Нерон приказывает убить свою мать Агриппину Младшую. Произошло солнечное затмение. Истолковав затмение как добрый знак тирянская армия без боя заняла Арсиною-Клеопатру и двинулась на Вавилон (Египетский) и в Александрию Египетскую вдоль канала. Часть сил армии пошла к Пелусию. ВОЙНА разгоралась. В Египте начинается антиримское восстание. Битва при Гиерасикамине.

Битва при Гиерасикамине.

Армия Куша пришла днём. Основная масса пехоты и весь обоз плыли по Нилу на лодках, а многочисленные мобильные отряды шли по берегу и это уже была не та армия, с которой сражались римляне почти столетие назад.

Всадники на лошадях и верблюдах составляли элиту войска Куша и формировались из верхушки общества. Вооружены они были дальнобойными луками, дротиками, лёгкими боевыми топориками и мечами-махайрами. Доспехи у боьшинства всадников были лёгкие-кожаные с пластинками из китового уса. Знать могла себе позволить раскошелиться на заморский доспех. Маленькие золочёные круглые щиты, а также роскошные шлемы, изукрашенные множеством перьев, были произведениями искусства местных оружейников. Мобильные отряды возглавлялись местной знатью и представляли собой высший слой того или иного клана. Всего их набиралось 10-13 тысяч.

Отряд царя был на слонах и состоял из 40 бронированных животных, на которых восседали в башенках ближайшие родственники царя и сам царь. Дополняли царский отряд конечно профессиональные телохранители.

Основную массу войска составляли простые общинники, набранные в пехоту и наспех обученные строю. Их было около 30 тыс. Вооружение их было: сариса — 6-ти метровое копьё, прямоугольный щит закруглённый сверху, топорик — гэ на длинной ручке и кинжал. В качестве доспеха был бронзовый нагрудник и шлем.

Но не они составляли главную силу войска Куша, а 10 тыс. наёмных пеших лучников и около 3 тыс. офицеров-наёмников цементирующих фалангу с флангов и составляющих третий ряд воинов в фаланге.

Конечно хватало мелких отрядов пращников и метателей дротиков, которые вовсе никакой роли не играли и никто их численность толком не подсчитывал.

Силы были неравные, но римляне надеялись добиться победы с помощью дисциплины. Кроме того, римляне ждали именно появление фаланги и лучников.

Как и при битве у Напаты против римского легиона выстроилась фаланга, впереди которой встали лучникик, а на флангах всадники. Царский отряд был в резерве позади. Манипулы легиона встали в шахматном порядке, но всю лёгкую пехоту отвели в тыл. Конница легиона защищала фланги.

Наёмные лучники обрушили дождь стрел на боевые порядки пехоты и без толку. Легионеры выстроились черепахой и ни одна стрела не достигла цели. Наёмники честно опустошили колчаны и отошли за фалангу, предоставив последней поле битвы. Тут же на фланги легиона обрушилась многочисленная конница и верблюды. Оказалось, что гонять полуголых банту это не сражаться с вооруженным всадником. Численное преимущество было на стороне кушитов, но тут римской кавалерии на помощь пришла лёгкая пехота, обрушив на кушитов град дротиков и стрел.

А тем временем фаланга добралась до шахматного порядка черепах и вступила в бой с манипулами. Черепахи первого ряда дрогнули, какое-то время сдерживали натиск и отступили. И вот за это короткое время передняя линия воинов фаланги там, где копья встретили черепаху подзадержались, а там, где не встретили, продолжали шагать. Строй ещё не сломался, а только прогнулся. Отступая легионеры метнули пиллумы так, что они обрушились на врага почти вертикально сверху. Плечи воинов в фаланге за исключением 3 тыс. наёмников, не были прикрыты доспехами и пиллумы нашли цель. Раненые ещё задержали свои ряды и ряды фаланги уже изогнулись опасно. Третий ряд наёмников не дал фаланге развалиться и просто выровнял свой ряд.

И тут случилась большая пакость от римлян. Из их военного лагеря прямо в центр фаланги шарахнула какой-то горючей гадостью катапульта. Снаряд катапульты посшибал воинов как кегли, разбрасывая во все стороны горящие брызги. В центре фаланги образовалась солидная брешь и в неё, метая дротики, ринулись легионеры. А тут ещё и с обоих флангов фалангу атаковала римская конница и лёгкая пехота, которым удалось рассеять всадников Куша. Римская конница и лёгкая пехота быстро выявили слабость мобильных отрядов — если главу клана ранили или убивали весь клан кидался его спасать или выносить тело и о дальнейшей битве не помышлял. Легионеры рассекли фалангу на две половины. Бросив сарисы, кушиты взялись за топоры-гэ. Топоры хорошо прошивали доспехи легионеров, вот только потом их вытащить из тела было затруднительно. Момент был критический и в бой вступили лучники, быстро отогнавшие легионную конницу и лёгкую пехоту от флангов. Фаланга разваливалась надвое и нужно было что-то делать. Многие уже побросали бесполезные копья и схватились за топорики и кинжалы. Тут-то свою печальную роль и сыграл царский отряд.

Царь Куша устремил боевых слонов прямо в центр, чтоб разгромить прорвавшихся римлян, при этом он развалил строй фаланги с тылу. А римляне ударили по обоим частям фаланги изнутри и начали избивать фалангистов, которые уже представляли из себя мечущуюся толпу. Тем временем лёгкая пехота римлян отошла с флангов и устремилась за тяжёлой пехотой в центр фаланги, где и встретила боевых слонов царского отряда.

Маленький кусочек свинца, раскрученный пращей, угодил прямо в царственный висок. Телохранители и ближайшее окружение заметалось в панике. "Царь убит!" Этот крик ознаменовал конец войска Куша. Всякий строй был забыт. Избиваемые фалангисты, побросав оружие, толпами обратились в бегство и конечно полностью расстроили и дезорганизовали единственную непотрёпанную часть войска — наёмных лучников. Остатки офицеров по флангам фаланги скучились и организовали два очага обороны, к которым и примкнули лучники. Вот только скоро у последних закончились стрелы и под градом камней из пращь и дротиков оба оставшихся смешанных отряда начали отход в противоположные стороны, а римляне ринулись догонять основную массу бегущих кушитов. Это был полный разгром. А после гибели царя и многих представителей знатных родов, началась грызня за трон и внутриклановые распри.

Так в самом начале войны тирянцы потеряли одного из сильнейших союзников, а саый южный римский легион приобрел множество плавсредств, провианта, элитных лёгких доспехов и другой военной добычи.

Дела египетские

Префект Египта, префект августал, августал (лат. praefectus Aegypti, praefectus augusti, augustalis) — магистратура в Римской империи, наместник провинции Египет с функциями военного и гражданского территориального управляющего, являвшегося специальным императорским уполномоченным

В Римской империи управление Египтом отличалось от других провинций, где главами администрации были проконсулы, легаты или прокураторы. При разделение на сенатские и императорские провинции Египет был отнесён к последним, но находился на особом положении некоего "удельного имения" императора. Когда в 30 г. до н. э. Египет был преобразован в провинцую, Октавиан Август оставил его себе в личное пользование, руководствуясь политическими соображениями: страна на берегах Нила была крупнейшей продовольственной житницей на Средиземноморье и контроль над этой территорией позволял отчасти манипулировать Римом, нуждавшимся в поставках зерна. Римский император для населения Египта заменил прежних птолемеевских царей-фараонов, и ему давались соответствующее фараоновские имена и титулатура, также имело место традиционное обожествление правителя. Резиденция наместников императора расположилась в бывшей эллинистической столице страны — Александрии.

В 55 году Нерон назначил в Египет нового префекта, и выбор его пал не на политика или администратора, но на ученого мужа и друга Клавдия, которого тот в качестве префекта фабров брал с собой в Британию, затем поручив ему заботу о храмах и священных рощах Александрии и Египта, а также о Музее и Библиотеке. Звали этого человека Тиберий Клавдий Балбилл, и он, по всей видимости. Сенека испытывал искреннее восхищение Балбиллом за его глубокие познания. К его назначению на должность префекта Египта, скорее всего, приложила руку Агриппина, и в 55 году он, как нам представляется, занял ее с одобрения Сенеки, поскольку далеко не все получавшие то или иное назначение лица действительно приступали к исполнению своих обязанностей.

О деятельности Балбилла в качестве правителя Египта известно из нескольких надписей. Особенно важной представляется одна из них, составленная жителями деревни Бусир, расположенной неподалеку от Мемфиса. Из нее мы узнаем, что префект освободил из-под толщи песка бога Солнца Гармахиса (то есть Сфинкса в Гизе) и благодарное население вознесло ему хвалу, связав этот факт с чрезвычайно благоприятными условиями, в которых в тот год произошел разлив Нила. Между тем префект действовал отнюдь не наугад, прекрасно зная традиции, которые в глазах египтян имели точное смысловое наполнение. Именем Нерона, почитаемого как "доброе божество Вселенной", он воскресил миф, восходящий к Тутмосу IV, которому однажды во сне явился Амон-Ра, пообещав ему власть над всем Египтом, если он освободит от песков статую Сфинкса. С другой стороны — и жители деревни Бусир здесь не ошиблись, — Нерон в роли законного властелина страны не только мог, но и должен был взять на себя ответственность за "правильный" разлив; за такую же милость население всегда возносило благодарность фараонам.

Плиний сообщает, что, отправляясь к месту своей службы в Александрию, Балбилл побил все рекорды по скорости передвижения, а мы знаем, что назначение свое он получил в 55 году, вскоре после воцарения Нерона, заменив Л. Лусия Гету, которого подозревали в сочувствии к Британнику и которого еще раньше Агриппина постаралась удалить с должности префекта преторианской гвардии. Очевидно, что назначение Балбилла отвечало как чаяниям Агриппины, преследовавшей своей ненавистью Лузия Гету, так и намерениям Сенеки, который в трактате "О милосердии" подчеркивал важнейшее значение для Нерона его египетского царства.

Балбилл Тиберий Клавдий — Римский астролог I в. н.э., сын астролога Фразилла из Александрии. Работал у императоров Клавдия (41 — 54 гг.) и Нерона (54 — 68 гг.). Был известнейшим астрологом своего времени, упоминается у Сенеки, Тацита, Светония, Дио Кассия.

Балбилл проводил исследования, посвящённые определению продолжительности жизни человека по его гороскопу. Он автор трактата "Астрологумена", посвящённого некоему Гермогену. Тексты Балбилла использовались Палхусом.

Вот как то так и получилось, что на должности префекта Египта во время войны с тирянцами, парфянами, Кушем и Гарамантией оказался не военный, не администратор и не политик, а астролог.

Тем временем войска тирянцев сплошным потоком высаживались в Арсиное-Клеопатре и двигались к Вавилону Египетскому. Гарнизон Арсинои-Клеопатры ушел без боя и присоединился к легиону в Вавилоне. В свою очередь префект Балбилл отозвал его для обороны столицы Египта — Александрии Египетской. Тиряне не препятствовали оставлению легионом Вавилона Египетского и даже конницей преследовать его не стали. По мере поступления сведений о всё новых и новых высадившихся войсках тирянцев тревога Тиберия Клавдия росла и он отозвал в столицу и два других легиона из Фив и Гиерасикамина. Благодаря захваченным у войска Куша плавсредствам оба легиона быстро добрались по Нилу и успели проскочить до прибытия тирянцев. Тирянцы же продвигались огромным стотысячным войском и тащили вдобавок громаднейший обоз с осадными орудиями и снарядами к ним.

Не имея возможности переправить корабли в Средиземное море через канал, т.к. выход контролировался Александрией Египетской, а в ней было уже три полнокровных римских легиона, не считая мелких гарнизонов со всего Египта тиряне с первого же дня высадки стали в бешенном темпе строить из пригнанного с собой леса нечто больше всего напоминающее деревянный желоб от Красного (Еритрейского) моря к Средиземному.

Стотысячное тирянское войско осадило огромный мегаполис Александрию Египетскую. То есть войска начали рыть вокруг рвы, делать валы, устанавливать частокол и осадные орудия, обустраиваться лагерем вокруг города. Вскоре по наспех сооруженному жёлобу обильно залитому ворванью заскользили боевые триеры, а также быстроходные китобойные корабли, зафрахтованные для боевых действий. Как только кораблей в Пелусии набралось достаточно, они направились к Александрии Египетской и блокировали её с моря. Послы тирян быстро договорились со старинными финикийскими городами о признании их свободными и о заключении с ними военного союза. Послы были направлены и в Грецию и в Македонию и в малоазийские провинции Рима. Но тамошние правители медлили и выжидали.

В саму Александрию Египетскую направились парламентёры с предложением капитуляции, которое было отвергнуто Балбиллом. А дальше в Египте началась поистине странная война. Предводителем над войсками, осаждающими Александрию Египетскую, оказался уроженец Александрии Красной Рипсолей, который закончил не только естественно военную школу Спартака, как и любой из высших офицеров, но и получил неплохое образование в родном городе. А учитывая повальное увлечение молодёжи астрономией и астрологией в частности, конечно Рипсолей знал и немало для своего времени об Астрологической науке и вдобавок испытал влияние моды на Китай, т.е. увлекался ещё и китайским фэншуем, даосизмом и астрологией. Встреча двух отъявленных полководцев произошла в лагере тирян, а уже на следующий день командующий тирянской армией под ручку с Балбиллом прогуливались по Александрийской библиотеке, посетили Мусейон и закончили день в беседах очень далёких от военных действий и реальной действительности. Балбилл в частности посетовал, что огромный город вскоре может столкнуться в с проблемой питания и что цены на продукты уже поползли на рынке ввысь. Учтивейший Рипсолей тут же заверил Балбилла, что продукты будут беспрепятственно пропускаться в город, а также население, желающее переехать в сельскую местность на период осады будет беспрепятственно пропускаться, для чего будут выделены специальные часы и пропускные пункты. Более того продолжалась и торговля, которую разрешил уже Балбилл по просьбе Рипсолея. Город с удивлением продолжал жить почти мироной жизнью. Даже рыбаков выпускали порыбачить из гавани.

В конце концов, однажды Балбилл поинтересоваля сославшись на командиров легионов у своего закадычного друга, с которым они ежедневно прогуливались по городу, Рипсолея, когда собственно начнётся штурм города. Рипсолей почему-то засмущялся замялся, но затем вздохнув, пригласил своего римского визави к себе в осадный лагерь. И там под особым секретом показал несколько осадных машин и признался, что все они лёгкие и стены Александрии Египетской просто пробить не способны. Тяжёлых требучетов в его войско не прислали, нет ни одной осадной башни, более того нет ни одного мало-мальского тарана. Зато с лихвой наприсылали скорпионов и тяжёлых крепостных арбалетов, даже малокалиберные катапульты и баллисты есть, а вот пробить стену нечем. Поэтому ему Рипсолею ничего не остаётся как писать запросы в Тир и требовать присылку из ближайших армейских складов тяжёлых орудий и снарядов к ним. Осаду Рипсолей держать может, но морить голодом своих соплеменников эллинов как то не по душе, поэтому волей обстоятельств он ведет бескровную войну. Так что все имеющиеся осадные средства располагаются напротив ворот Александрии Египетской, готовые выкосить в случае вылазки контратакующих, а на большее их возможностей не хватает.

И вновь потянулись дни осады города. Правда случались и инциденты. Так римский патруль задержал в городском борделе перео ... вернее сказать не одетого тирянского офицера. Тирянцы задержали ночью римских лазутчиков. Пленных обменяли, примерно наказали и всё пошло по-прежнему. Дошло до того, что по специальным пропускам тирянским офицерам без оружия небольшими группами разрешалось под охраной римлян посещать городской театр и библиотеку, дабы скрасить скуку осады.

А тут ещё приспело время выплаты зарплаты легионерам всех трёх римских легионов, а денег в казне не хватило. Да да, вы верно догадались, Рипсолей тут же предложил выделить недостающую сумму из тирянской казны, но сразу предупредил, что монеты в казне тирянской чеканки. Мол мятежа в войсках быть не должно, так как это может негативно сказаться на жителях Александрии Египетской. Правда тут получилась накладочка. Казначей наотрез отказался выполнять прямой приказ командующего, заявив, что каждый получающий должен лично ему расписаться в ведомости. Старый пердун-бюрократ, ну что с него взять. Поразмышляв и посоветовавшись, Рипсолей и Балбилл проявили смекалку и как-то с утречка пораньше потянулись безоружные легионеры в лагерь тирянцев к палатке казначея. Казначей, противная морда, шаря близорукими глазёнками по папирусу отсчитывал золото и серебро только после того как очередной легионер нацарапывал напротив суммы крестик или имя. Тут случился поистине курьёзный инцидент. До обеда всем деньги выдать не успели, а после обеда к полатке за зарплатой потянулись тирянские наёмники и чуть не набили морду римлянам, последние то были без оружия. Всё решили отцы-командиры и получать зарплату стали через одного. Враги уставились друг другу в стриженые затылки и голые спины (жарко в Африке!). Очередь продвигалась неспешно и казначей (он то гад в палатке, а не на солнцепёке) скурпулёзно отзвякивал серебро и золото из мешочков. Вскоре вся очередь материла старого скрягу на всех известных языках и призывало всевозможнейшие проклятия на его плешивую голову. Тут легионеры познакомились с лимонадом, вернее с кислым тирянским напитком из воды и цитрусовых, которым солдаты утоляли жажду. Бочка и молодой обозник стояли рядышком и время от времени тиянцы выбегали из очереди, чтоб пропустить глоток другой. Их примеру последовали и самые наглые из легионеров и беспрепятственно получили свою порцию. Обознику дали приказ поить солдат, а каких солдат не уточняли, так что он поил всех, тем более что на голой спине не у всех было написано, кто они такие. Легионеры тоже имели наколки на теле и отличать одних от других было неохота.

Вот так вели схватку два великих полководца, возглавлявшие свыше 130 тысяч воинов в Египте.

Война по-взрослому

У друга господина префекта Египта Тиберия Клавдия Балбилла Рипсолея было солдатское прозвище, очень точно характеризующее его как человека — Одиссей. И было оно ему дано не зря. Он действовал строго по заранее разработанным ещё в Тал Нофсинхаре стратегическим планам. Давайте приоткроем завесу государственной тайны и подглядим их.

Военная мысль тирянцев признавала двух авторитетов Ганнибала и Спартака, у которых был богатый опыт войны с Римом. И оба они точно указывали на слабое место Римского государства. Сколько бы ни разбивали легионов, римляне посылали новые. За место одной головы у гидры вырастали две новые. Легионы — головы римской гидры располагались вдоль границ империи. Тирянских стратегов они не интересовали. Зато их интересовало сердце империи — Рим. Город с миллионным населением. Тирянцы медлили и ждали, накапливали силы и средства для удара. И вот момент настал и сразу четыре легиона-головы гидры отвернулись от тирянцев и оказались совсем далеко, сначала в Армении, а потом и в самой Парфии. Три египетских легиона находились под присмотром хитроумного и мудрого Рипсолея — Одиссея и стотысячного войска. По меньшей мере две головы — легиона втянуты в боевые действия на британских островах. И остальные легионы вне итальянского сапога. Италию охраняет флот и он уже не тот, что прежде. Ведь нет у него в Средиземном море врагов, кроме пиратов, следовательно большинство кораблей это вёрткие либурны и биремы, которыми сподручнее ловить и топить разбойников у берегов. А крупные кораблики уже сгнили от времени или их считанные единицы. Римляне умеют быстро строить корабли. Буквально за 40 дней могут спустить на воду пентеру. Из этой цифры тиряне и исходили при начале войны, плюс маленькая фора, пока почта доберется до Рима и пока приказ дойдёт до верфей.

Главной целью военной компании был захват Рима и дальнейший разгром врага. Для достижения цели нужно было перебросить армию непосредственно в Италию. Флот большегрузных кораблей для этого имелся. Военные инженеры решили проблему с переброской флота в Средиземное море посредством постройки деревянного желоба, смазанного ворванью, по которому днём перемещали боевые корабли триеры и китобои, а вот ночью по нему двигались огромные туши океанских транспортников, которые могли вместить до 1000 человек, естественно без комфорта и с минимумом провизии. Учитывая, что перебрасывалась также и конница, войску в 100 000 воинов потребовалось 200 кораблей.

Если боевые корабли сновали у берега, то грузовые сразу отходили в море и ложились в дрейф. Вторую армию возглавил Пеаний родом из анталоатров, его главным качеством, как и качеством любого пирата была неуёмная наглость, доходившая до безумных масштабов. Прозвище он имел Кровожадный и гороскопам не верил, а верил личному колдуну, всегда его сопровождавшему в походах. Колдун баловался чёрной магией и специализоровался на тёмных силах и злых духах. Задача у этой стотысячной армии была за 40 дней добраться до Рима и взять его. Задача эта была не из простых, но её выполнению способствовала обширная сеть разведки, которая имела шпионов в каждом портовом городе римской империи и давала сведения относительно каждого боевого корабля. В открытом море римские военные корабли вообще не сражались. На это и была сделана ставка Пеанием.

Часть боевого флота пошла к Александрии Египетской, чтобы держать осаду с моря, а вторая часть пошла к Финикии, а там пополнившись финикийскими боевыми кораблями должна была идти на Кипр и дальше вдоль побережья малой азии и острова Эгейского моря к берегам Греции и наконец, к южноиталийским берегам. Римский флот в портах и водах по пути следования должен был уничтожаться.

Десантный флот с 100 тясячной армией имел совсем иной маршрут, они должны были идти к Криту, а после сосредоточения к острову Мальта, там был последний пункт сбора кораблей перед ударом на Рим.

Название Мальта происходит от древнефиникийского malat ("гавань", "убежище").

Мдина — город на Мальте.

Приблизительный возраст исторической столицы Мальты около 4000 лет. Город расположен на вершине холма и уже в бронзовом веке там находилось укреплённое поселение. За тысячу лет до рождества Христова на этом месте обосновались финикийцы и возвели городские стены.

В самом городе Риме находились части римской полиции — вигилов.

В 6 г. до Р. X. после страшного пожара Август образовал корпус вигилов, которые были и полицейскими, и пожарными в одно и то же время. Их было 7 тысяч, и они делились на семь когорт. Эти вигилы были расквартированы по окраинам города, так что каждая когорта могла охранять два из 14 городских кварталов. Каждым из семи отрядов, составлявших когорту, командовал центурион; во главе когорты стоял трибун, а главное командование принадлежало префекту вигилов, избиравшемуся всегда из всадников.

Но не вигилы были главной опасностью, а преторианцы.

Для охраны порядка в Италии Октавиан Август создал 9 преторианских когорт, по 1000 человек каждая. Вне службы преторианцы носили гражданскую одежду (cob. togalae). Три когорты были размещены на постое у граждан в самом Риме, остальные — в других частях Италии. Вместе с гвардейской кавалерией (equites praetoriani), они составляли ядро вооруженных сил зарождающейся империи. Вплоть до правления Септимия Севера в гвардию зачисляли лишь уроженцев Италии. Усиленное жалование, почетное положение и 16-летний срок службы (вместо 20-летнего простых легионеров) составляли привилегии гвардии. Впоследствии городская полиция (cohortes urbanae) слилась с гвардией в один корпус, разделенный на 14 когорт. Преторианцы подчинялись особому префекту — praefectus praetorio (префект претория). Префект времен императора Тиберия — Сеян, сосредоточил всю гвардию в Риме, построив для неё специальный лагерь — castra praetoria.

Итого три тысячи гвардейцев в самом Риме и шесть тысяч в защищённом лагере возле самого Рима. Плюс 7 тысяч пожарников-полицейских, плюс телохранители важных особ, плюс офицеры отпускники. Не так и много набирается против 100 тысячной армии.

Пеаний потерял 5 дней на переправу в Средиземное море, но затем сумел за два дня добраться до Крита и с помощью местных агентов провозгласить свободу острову и перерезать немногочисленные местные римские гарнизоны. С критянами был подписан союзнический договор и они остались ждать боевую эскадру Тира, которая в это время присоединяла к себе финикийскую.

Бросок к Мальте и высадка на остров всего войска. После непродолжительных переговоров на пунийском языке местное население с радостью помогло резать глотки немногочисленным гарнизонным воякам. Стандартный союзнический договор с размещением военно-морских баз на острове и мальтийцы остались ждать боевой флот. На путь до Мальты и на решение мальтийских дел Пеаний потратил ещё пять дней. Таким образом, запас времени у него ещё был и в Риме его никто не ждал. Гонцы ещё не добрались вдоль берега из Египта, а он уже опередил их, правда он наследил и на Крите и на Мальте, но и от Мальты и Крита сведения ещё не просочились в центр империи. Спи гидра, спи. Пускай твои головы убаюкивает философскими сказками Одиссей в Египте. Пусть их забавляют скачками парфяне. Пусть их отвлекают пограничные племена. А у мягкого подбрюшья гидры уже сжаты в стотысячный кулак десантная армия. Наконец из Тирренского моря приплыл, посланный ещё от Крита юркий парусник, борта которого были обиты для пущей мореходности бронзовыми листами, он буквально летел по волнам. Всё было готово для нападения, в Италии десант ждали. Один за другим разворачивались десантные корабли, им предстояло совершить последний бросок.

Трудность заключалась в том, что Рим не стоит на побережьи моря, на побережьи стоит Остия Антика — колония Рима.

Как место стоянки кораблей, Остия была неудобным пунктом: частые заносы русла реки песком и илом требовали постоянных забот об устройстве фарватера. Ввиду этого Цезарь задумал построить искусственную гавань в Остии, но только при Клавдии был устроен новый бассейн, с углублением русла и проведением канала.

Поэтому десант решено было высадить на вражеское побережье выше и ниже по побережью от Остии Антики. Тем более, что в гавани как назло находилось несколько римских боевых кораблей и встреча с ними была крайне нежелательна.

Рим это вам не Тир на острове, который никогда не строил стен. Но вторая линия стен у Рима появилась во времена императора Аврелиана в 3 веке н.э., а пока Рим окружала стена Сервия Тулия. Ну и конечно был капитолийский холм с крепостью на вершине. Стена Сервия Тулия окружала весь Рим...почти. Был со стороны Тибра участок не обнесённый стеной. Видимо древние строители посчитали реку достаточным природным препятствием и стен здесь не возвели.

Один из лучших ансамблей Рима, служивший образцом для последующих строителей, возник в период расцвета Рима у острова Эскулапа на Тибре после соединения этого острова с городом мостами Фабриция и Цестия.

Используя тот же мотив добавочных отверстий на опорах, как и на мосту Мильвия, строители моста Фабриция дали ему, кроме того, богатое оформление, а опоры его установили на ступенчатый пьедестал. Обработка самого острова в виде плывущего судна — римской триремы — имела прецедент в Вавилоне, но здесь она получила чисто римский размах. Ныне мост Цестия совершенно перестроен. В композиции обоих мостов широко использованы законы простых и кратных отношений, модульное начало и другие приемы, характерные для римской архитектуры.

Ансамбль этого уголка Рима завершается остатками моста Эмилия или Сенаторов, расположенного еще ниже по течению реки.

Самый древний из городских мостов, он был капитально реставрирован в эпоху Возрождения и затем разрушен наводнением 1598 года. Сохранился от него лишь (и то разрушенный) один из пяти пролетов, называемый Ротто. Но и в существующем виде он представляет большую архитектурную ценность.

Вот именно мост Эмилия или сенаторский и интересовал Пеания. К нему подходила портовая дорога из Остии Антики и шла она через сады Цезаря. Спасибо тебе Юлий! Теперь к мосту можно было выйти и стража на стенах по ту сторону Тибра не заметит врага.

Высадка происходила ночью. С берега светило ровно 10 костров, прикрытых с берега от непрошенных глаз. К каждому костру с двадцати кораблей устремились десантные шлюпки. Первыми высаживались всадники с лошадьми и тут же под предводительством агентов устремлялись к Риму, чтобы перерезать дороги и засесть в засадах. Один из кораблей пришлось посадить на мель и прорубить дыру в борту, но оно того стоило. Из нутра на берег вышла громадина и дала заковать себя в доспехи. Это был прославленный ветеран, самый старый и опытный боевой слон по кличке Ганнибал. Ему даровали честь первому ворваться в город.

Каждому из 10 тирянских легионов ставилась отдельная задача. Так первый должен был оседлать Аппиеву дорогу и Латинскую дорогу, второй — Тибуртинскую и Пренестинскую, третий — блокировать преторианский лагерь и дороги на восток, четвертый — Фламиниеву дорогу и дороги на север, пятый — Триумфальную дорогу. Пять остальных легионов должны были ворваться в город и контролировать портовую и аврелиеву дорогу (Строительство дороги началось в 241 г. до н. э. по инициативе римского консула Гая Аврелия Котты).

Легион, которому предстояло первому ворваться в город комплектовался лично Пеанием и лично им тренировался. В него входили офицеры штурмовавшие города и крепости в Индии и Парфии. Особо приветствовались преподаватели военной школы Спартака, которых по традиции выкупали через подставных лиц из римских амфитеатров. Они жили в Риме, они знали Рим и они жутко его ненавидели, также они знали многих знатных римлян в лицо, а римлянок и не только в лицо. За несколько лет ожидания план Рима был заучен солдатами до автоматизма. И вот колонна за колонной пехота начала ночной марш по дорогам и тропам италийско земли.

К утру пал туман, по дорогам шли тихо, за агентами и офицерами четко держа дистанцию. Плюс кожаного доспеха ещё и в том, что он не звенит. В темноте разбегались по окрестностям шайки разбойников и нищих, те кто не успевал убежать умирали быстро.

Примерно к четырём утра из тумана на горатки и дремлющих стражников двинулась тёмная гора. Пара дротиков воткнулась в многослойную броню на боках слона и повисли. Удар хобота легко снёс и хлипкие рогатки и зазевавшуюся охрану в воду Тибра. Засвистевшие из тумана стрелы перебили не успешвих поднять щиты стражников. Ганнибал и его армия ступили на булыжную мостовую спящего города. Солдаты бежали по мосту сплошным потоком и вливаясь на набережную разбегались возглавляемые офицерами, кто к Капитолию, кто ко дворцу Августа, к которому их вёл бывший гладиатор, а ныне уважаемый преподаватель ближнего боя военной школы Спартака Оебот, а кто на Форум. Оебот знал Нерона в лицо, а также знал в лицо многих его приближённых. Лучшие лучники старались забраться на крыши многоэтажных зданий и пёрли на спинах вязанки запасных стрел. Отряды арбалетчиков занимали перекрестки и площади. Засвистели стрелы и зазвенели мечи у стен и крепостных ворот с юга и с севера от моста. Схватки со стражей были короткие и яростные. Вскоре и через остров Тиберина по мостам Фабриция и Цестия в город хлынули тирянцы. А бои шли уже на Форуме, во дворце Августа и на Капитолии. Город, погружённый в утренний сумрак просыпался от криков раненых и грохот щитов. В городском бою, там где тесно арбалеты страшное оружие дырявящее врагов даже сквозь панцири.

Преторианцы, охранявшие императора во дворце и Капитолий стояли насмерть, но врагов было слишком много и с каждой минутой становилось всё больше, а силы преданных преторианцев таяли. Лучники и арбалетчики усердствовали вовсю, а абордажники и штурмовая пехота сражались не хуже самих преторианцев. Нерон вначале подумал о заговоре, но вскоре понял, что ошибся и ошибся фатально. Ему доложили что враг захватил мосты через Тибр и прилегающие крепостные стены и ворота, по меньшей мере легион уже прорвался в город и враги продолжают пребывать. Бои развернулись в Капитолии и на Форуме. Враги на Авентине и уже перекрыли улицы ведущие к Виминалу и Квириналу. Вестники посланы в лагерь преторианцев, но тем придётся прорываться по узким улицам в центр, кишащий от вражеских войск. Пока доступны пути отступления в Целий и Эсквилин. Нерон предпочёл прорываться через Эсквилин в лагерь преторианцев.

К 6 утра пятый легион не только оседлал триумфальную дорогу, но и отбил мосты через Тибр и вышел на марсово и тиберийское поля, часть сил была брошена на захват верфи и проверку ситуации с взятием крепостных укреплений Рима. Тем временем гонцы императора не все добрались до лагеря преторианцев, так как в садах мецената уже засели лучники и арбалетчики второго тирянского легиона, оседлавшего Тибуртинскую и Пренестинскую дороги.

Поняв, что император в опасности, 6 тысяч преторианцев вышли и устремились в город и тут же попали под обстрел лучников и арбалетчиков. Ввязываться в бой неизвестно с кем среди деревьев преторианцы не стали, и не ответив на стрелы бросились в город. А в городе уже была паника. Возбуждённые жители высыпали на улицы, от Тибра поднимались столбы чёрного дыма, на палатинском холме вовсю пылал дворец императора, Горели постройки и на Капитолии. Из центра города доносились звуки битвы.

Преторианцы устремились по улицам Виминала к центру, к ним присоединялись отряды вигилов и вооруженных римлян лояльных императору. Только до центра они не дошли, так как по улице прямо на них катился такой же бурный вооруженный поток пехоты. Засвистели стрелы с крыш окрестных домов и враги с рёвом сошлись грудь на грудь. Арбалетчики, занимали вторые этажи и гвоздили арбалетными болтами отовсюду. В многоэтажных зданиях шли бои, из окон вываливались богатые хозяева и домочадцы и падали на головы бойцов. Всюду была кровь и лежали раненые вперемешку с убитыми. Преторианцы не продвигались не на шаг и вскоре гора трупов и раненых, щедро утыканная стрелами и арбалетными болтами перекрыла улицу, преторианцы попытались пробиться по соседним узким улочкам, но и враги не отставали и перемещались внутри домов и по улицам. Полуодетые люди в ужасе метались и путались под ногами, ища спасения. Тирянцы просто рубили их и шли дальше, преторианцы отталкивали и бежали дальше.

Тем временем третий легион тирянцев занял лагерь преторианцев, перебив немногочисленную охрану и вышел непосредственно к крепостным стенам Рима.

Отбив натиск преторианцев, войска внутри города, закрепившись в центре и захватив Форум, палатинский и капитолийский холмы, начали зачистку Авентина, продвигаясь к Капенским воротам навстречу первому легиону который стоял между Римом и Остией Антикой и был в наиопаснейшем положении. Штурм города продолжался. Рабы поняв, что настал их час свободы, начали резать своих хозяев. В отличие от Карфагена к уличным боям римляне не готовились и потому были к ним не готовы совершенно. Мобильные штурмовые отряды тирян вламывались в многоэтажки, прорывались на крыши и начинали отстрел римлян на улицах, арбалетчики занимали первые и вторые этажи зданий. Толпы горожан метались по улицам ища спасения. Сенаторы с семьями, окруженные телохранителями пробивались сквозь толпы к воротам. Но за воротами стояли легионы тирянцев. К 10 часам дня тирянцы взяли Капенские ворота и открыли их для первого легиона. Первый легион занял пристань на Тибре и очистил стену от Капенских ворот до набережной. На стене расположилсь лучники, а основная часть легиона вошла в город и начала зачистку Целия.

Император Нерон собрав разрозненные части преторианской гвардии и присоединив несколько отрядов телохранителей сенаторов часов в 11 выбрался из Эсквилина и попытался прорваться по Пренестинской дороге, так как со стороны садов Мецената летели сплошным потоком стрелы и Тибуртинская дорога была намертво перекрыта. Поняв, кто пытается прорваться из Рима, второй легион навалился на потрепанных преторианцев всей мощью и вызвал на подкрепление части третьего легиона, занявшие преторианский лагерь вблизи садов Мецената. Три тысячи свежих бойцов, ударившие во фланг и тыл, заставили Нерона прорываться теперь уже обратно в город.

К часу дня четвёртый тирянский легион зачистил Фламиниеву дорогу до стен города и расположив часть сил на поле Агриппы и в садах Лукулла, основной массой отошел в Салюстиевы сады. Пятый легион зачистил берег Тибра и Триумфальную дорогу, после чего вошел в город с северо-запада и был брошен в уличные бои на Квиринале. Нерон с отрядом попытался прорваться южнее и напоролся на первый легион, зачищавший Целий.

К двум часам был полностью зачищен и захвачен Авентин. Вереницы закованных в цепи горожан побрели через мосты на правый берег Тибра. Туда же стаскивали и богатую добычу.

В четыре часа пал Квиринал и Целий в город вошли части четвёртого тирянского легиона с севера.

К вечеру пали Виминал и Эсквилин, лишь в отдельных домах сохранялись очаги сопротивления.

Император Нерон был дважды ранен в уличных схватках и потеряв много крови был захвачен в плен в бессознательном состоянии. Ночью бои продолжались. Город был отдан на разграбление. Вскоре римляне поняли, что лучше сдаться в плен к тирянцам, чем попасть на расправу к рабам, в центр потянулись вереницы горожан. А вот как следует пограбить город не удалось, потому как в городе разгорелись пожары.

В Остии Антике на дым со стороны Рима сначала отреагировали как на пожар и отправили гонцов для выяснения ситуации. Гонцы уезжали и не возвращались. А вот когда по Тибру поплыли трупы покромсанных римлян в Остии Антике подняли тревогу закрыли ворота и стали готовить вооруженный отряд.

Пеаний как только город был взят отправил первый и второй тирянские легионы для захвата Остии Антики, а сам занялся важным делом — выявлением и казнью сенаторов и всадников (было такое сословие в Риме). Вообще казни подлежали все, кто был с оружием в руках. Римская империя должна была быть обезглавлена и Пеаний оправдывая своё прозвище исполнял роль палача, образно выражась. Непосредственно роль палача в войске исполнял слон Ганнибал который просто наступал на голову казнимого, после чего тело выбрасывали в Тибр. Работа что ни говори грязная, но необходимая.

Во встречном бою военный отряд Остии Антики был послностю уничтожен тирянскими легионами, после чего оба легиона отправили вперед переодетых легионерами головорезов окровавленных доспехах, навалив их на тележки под видом раненых. Как только тележки вошли в ворота, раненые соскочили и начали резать охрану. Спустя полчаса в Остию Антику входили легионы тирянцев.

В 59 году н.э. Рим пал под натиском тирянских легионов.

Пеаний и Рипсолей

В том же 59 году Пеаний на быстроходном корабле прибыл в Александрию Египетскую и привез в качестве трофея императора Нерона и всю императорскую семью. А далее между двумя полководцами состоялся весьма занимательный разговор, ради которого Пеаний и прибыл к Рипсолею. В палатке уже дымился снятый с походного костра котелок с ароматным кофе. Рипсолей сидел на циновке посреди палатки и ждал Пеания. Пеаний не заставил сея ждать и сел на такую же циновку напротив. Оба молча зачерпнули из котелка кофе походными чашками и отпили по маленькому глоточку. Кофе был без малейших примесей, жутко горьким и продирал мозги.

— Приветствую Пеаний! Я рад, что твой смелый план всё же удался и не пришлось тащить боевой флот и требучеты, всё же быстрая война лучше, чем затяжная.

— И тебе привет, Рипсолей, план был рискован, но средства его выполнения у меня были, я часто делал в своей жизни то, что другие называли невозможным. С этими словами Пеаний разделся по пояс, т.к. жара была страшенная. Рипсолей последовал примеру Пеания и тоже разделся по пояс. Некоторое время оба молча пили кофе и рассматривали друг друга. Как и у многих бывалых вояк у обоих имелась ни одна татуировка на теле. Их рисовали для устрашения врагов и просто от скуки в дальних гарнизонах и на боевых кораблях. Только слава обоих давно вывела их в разряд военной элиты Тира. Они многое знали друг о друге, более того изучали операции друг друга.

Рипсолей, прозвище Одиссей, происходит из небедного рода аристократов Александрии Красной, откуда имеет дополнительное гражданское образование и поистине всеобъемлющие связи на верхах власти, в том числе и в разведке. Тонкий политик и переговорщик, мастер штурма и осады крепостей. Скопил неплохое состояние на военной добыче. В схватке бесстрашен и яростен, умеет повести за собой солдат. Пользуется в войсках авторитетом. Вот примерно та информация, которую знал Пеаний.

Пеаний, прозвище Кровожадный, происходит из потомственного рода анталоатрских наёмников с острова Павсания. Самый удачливый пират. Также скопил состояние на набегах, но передал всё главе рода, и занимается сам лишь войной и ничем иным. Специалист по быстрым набегам и войнам. В последнее время командовал экспедиционным корпусом в Парфии, где и получил прозвище Кровожадный. Подавлял повстанцев с крайней жестокостью. Несмотря на положение, лично не брезгует участвовать в абордажных схватках, практически непобедим на палубе боевого корабля. Эту информацию знал Рипсолей о Пеании.

— Не будем тянуть, начал Рипсолей, римская империя канула в прошлое. Ты будешь удивлён, но первоначально командовать штурмом Рима предстояло мне, а не тебе Пеаний. Старый вояка ничем не проявил чувств, а просто отхлебнул ещё кофе.

— Я лично настоял на твоей кандидатуре и заплатил немало за её утверждение. Теперь задавай вопросы.

— Зачем? — как бы нехотя между двумя готками кофе выдавил Пеаний.

— Чтобы ты получил славу победителя Рима, а я остался в твоей тени полководцем номер два. Я не сомневался в твоём успехе Пеаний. И теперь когда Рима нет, пора нам с тобой поговорить о будущем, пока кто-то другой не решил наше будущее за нас. Кстати о птичках, научи глупого как с ними бороться а?

— Спасиб за заботу, с птичками всё просто. Воюя в Парфии меня задолбали эти городские голубятники и степняки научили меня простому и надёжному способу. Ястреб. Ручная птица — специалист по голубям. Одного вполне достаточно чтоб выбить всех почтовых голубей и ласточек. А у меня их три. Каюсь пристрастился к охоте. Вообще ненадёжная это почта — голубиная. Низкая надёжность: какой-нибудь пернатый хищник может съесть даже самого умного и шустрого голубя, менее умные и тренированные могут элементарно заблудиться. Низкая грузоподъёмность: максимальный вес письма — порядка 10 г, так что много не напишешь и нужен очень лёгкий материал, например шёлк.

Низкая доступность и высокая цена: просто содержать голубятню мало: чтобы голуби могли носить письма дальше, чем 50-70 км, их нужно специально тренировать, а это уже требует, как минимум, специального человека, который бы этим занимался. Соответственно голубей и людей их отправляющих мало и их легко вычислить подсчитать и ликвидировать. Так о каком будущем Рипсолей ты решил со мной поговорить? Я кстати привез тебе подарочек — библиотеку последнего македонского царя, захваченную и вывезенную в Рим в своё время.

— Ценю, ценю твой подарок Пеаний, оцени и ты мой. Ты прекрасно знаешь, что Александр Великий завоевал весь известный тогда мир и только бунт не позволил ему завоевать Индию. Далее на руинах его державы началась грызня между полководцами и они поделили его наследство. Один из них променял кусок земли на корабли и открытое море. Это был Неарх и я далёкий потомок этих легендарных воинов. Теперь история повторилась. Как и 400 лет назад искусные воины разгромили непобедимую империю. Что будет вместо этой империи и что будет с этими воинами?

— Воины с добычей и славой вернуться домой и станут уважамыми людьми. Им поставят памятники при жизни, их деяния воспоют поэты и певцы, о них напишут учёные умники в толстых книгах.

— А разве не является добычей воинов завоёванная земля Пеаний? Сколько крови ты пролил за эту землю своей и чужой? Сколько положил в ЭТУ землю своих товарищей по оружию? Сколько шрамов на твоей старой шкуре и на твоей старой душе?

— В твоих словах я слышу яд измены государству Рипсолей? Или мне врут мои уши?

— С каких пор взятие воином законной добычи стало преступлением?

— Хо — хо! Знаешь дружище, сейчас пока мы попиваем кофеёк у стен Александрии Египетской, мои 10 легионов создают рукотворную пустыню на месте Италии. Жгут, грабят, убивают и уводят в рабство. Для тебя не секрет, что после ухода моих войск начнётся голод и эпидемии, кому нужна безлюдная пустыня? Даже рабы будут вывезены на острова Сицилия, Корсика, Сардиния и образуют там враждебные латинам государства.

— Римская империя это не только Италия, но и провинции. Ладно в западных слишком много неубитых легионеров и слишком мало богатых городов, но восточные провинции и Африку никто больше латинянан не отдаст. Самый простой способ управления этими землями — это вооруженный захват старой доримской власти царей. Именно этого все и ждут. В Тире хотят управлять не землями, а людьми! И вот здесь-то мы можем взять себе власти столько, сколько сможем ухватить или позволить поставить у власти кукол на ниточках — марионеток, кторыми будут управлять из центра через советников. Давай не будем уподобляться актёрам в театре и скинем маски. Я знаю, что Египет никто разорять не будет и делать частью Тира тоже не будет, кроме может быть Александрии Египетской. Претендентов на этот трон много из бывших Птолемеев тех же или из египетской местной знати или из кушской знати, которая в древности повелевала всем Египтом. Есть ещё северная Африка, Греция, Македония, царства Малой Азии и Боспорское царство. Ты же видел, то ничтожество, которое привез мне в кандалах из Рима. Неужели этот актёришка театральный, убийца своей собственной матери лучше тебя или меня? А ведь ему подчинялись миллионы людей!

— Не хитри Одиссей! Ты буешь просто завоевателем для людей, чужим и пришлым.

— А вот и нет. Я женюсь на любой принцессе или царице из местных и буду ЗАКОННЫМ государем. И мои дети кстати тоже. А мои воины будут местной знатью — владельцами земли и их дети будут землевладельцами тоже. А кем будут твои воины Пеаний и их дети решать тебе. Они могут быть просто детьми разбогатевших на добыче наёмников в Тире или царской знатью.

— Если я не ошибаюсь ты собрался заграбастать Египет?

— И не только Египет, а ещё Куш, Кипр, Крит и Киликию.

— Ктож тебе позволит на границах Тира создать новый Рим?

— А всем будет выгодно иметь сильный, дружественный и экономически зависимый от Тира Египет. Это будет мечта любого тирянина и египтянина. Более того, я буду подчиняться официальным советникам Тира и сыновьям своим это же накажу.

— Ладно ты хочешь Египет и всё продумал, теперь у тебя войско в 100 тысяч которое осталось без добычи в войне и которое поможет тебе стать фараоном Египта едва ты пообещаешь им кусок пожирнее в будущем. А я то тебе зачем? Боишься что буду выбивать в кровавой междоусобице?

— Да боюсь и поэтому с тобой пью кофе и хочу знать ударишь ли ты мне в спину? Я крови тирянской не хочу, мы с тобой её видели немало. Сколько её без счёта пролито на берегах рек, морей и океанов. Я хочу чтоб твои солдаты никогда не воевали с моими.

— Мои содаты нахапали добычи и хотят домой, а не какие-то дальние земли. Так что вряд ли я буду воевать в Египте. Что ты хочешь предложить конкретно мне?

— Боспор?

— Холодно.

— Греция?

— Куча проблем и главная, я не эллин.

— Македония?

— Граница, ненавижу службу на границе, потому и в моряки пошёл.

— Малая Азия?

— Туда могут вернуться 4 римских легиона и там никогда единого царства не было, тем более ты Киликию забираешь, это не царство, а сплошная язва на заднице.

— Северная Африка?

— Идеально, для пуна, но не для анталоатра.

— Тапробана?

— Стоп это не римская империя!

— Там у местной власти полный развал их выбили из Индии, а внутри страны буддисты перегрызлись между собой, новая кровь на троне им не помешает.

— Не люблю буддистов, привык к своему колдуну, он меня пока не подводил.

— Индия?

— Много царств, каст, племен, объединить их можно на короткое время силой, боюсь не доживу до объединения, да и от других завоевателей придётся отбиваться.

— Тогда прародина анталоатров, легендарная страна островов.

— Я в сказки не верю Рипсолей.

— Я тоже, но такая страна существует. Время от времени на восточный берег Коккиво высаживаются из океана люди, говорящие на вашем языке, они везут с собой священных зебу и верят в духов и колдунов. Несколько секретных экспедиций пробовали достичь этой страны, но не смогли. Им помешали встречные ветры и течения. Но можно обойти их с севера или юга. Страна эта к югу от острова трех рек. Они до сих пор едят рис и радуются кусочку мяса зебу. Их теснят враги, они от отчаянья выходят в открытый океан и плывут на запад. Стать их вождём, сплотить их в единое государство, построить города, крепости, обучить неизвестным ремеслам и научить возделывать неизвестные растения, научить письменности.

— А вот это вполне достойное предложение для анталоатра. Только Рипсолей, не тешь себя надеждой, что я получил войско благодаря твоей протекции. Тебя не настораживал факт, что человек не окончивший школу Спартака занимал пост высшего офицера, да ещё не где нибудь, а в Парфии. А потом и Рим штурмовал.

— Разведка.

— Да, мальчик мой, разведка. Анталоатру как то легче попасть в данную организацию, чем отпрыску аристократического рода. Я рад, что не услышал в твоих словах намёка на измену, иначе увы, я бы убил тебя. И ты бы меня уж поверь не остановил бы. Киликию ты не получишь и будешь вынужден обменивать флот на хлебушек, это то, что тебе не позволяют хозяева южных морей. Своих людей в Греции и вообще на просторах бывшей римской империи не ставь, шпионы это одно, а правители-марионетки это не для тебя. И раз уж ты НАШ человек, в опасные времена тебя прикроют и в любой момент ты сможешь вернуться назад. Кстати не кисни. Расширяться вверх по Нилу на дикие земли тебе никто не запрещает. Посол Тира в Египте будет присылать тебе советника, не ссорься с ним и прислушивайся хотя бы в важных вопросах. На этом беседа наша окончена, завтра еду на Мальту, нужно организовывать островные антиримсие государства на Корсике Сардинии и Сицилии.

— Удачи Пеаний!

— Удачи Рипсолей — Одиссей!

Мир без Рима

После взятия Рима его разграбления и сожжения Пеаний приказал пленным разбирать здания и крепостные стены Рима и делать запруду из этих материалов ниже по течению Тибра. Так как Рим стоит на семи холмах а между ними низменность, вскоре уровень воды поднялся выше мостовой и залил весь Рим ниже холмов. А на холмах остались лишь обгоревшие полуразобранные руины.

Как только была захвачена Остия Антика и боевые корабли в данном порту, началась погрузка пленных и добычи на десантные корабли и переправка всего награбленного на Мальту. На лодках добычу сплавляли вниз по Тибру в Остию Антику, а дальше перегружали на большие корабли. Тем временем Пеаний разделил армию и начал грабить Италию подчистую. Опять же он решил опробовать своё новое изобретение, а изобрел наш мрачный друг аналог косы. Дело в том, что римские легионеры, шедшие в поход, брали среди прочего и серпы, чтоб срезать пшеницу врага и сожрать её. Пеанию надо было грабить Италию, кормить 100 тысяч войнов и ещё лошадей и конечно слона Ганнибала. А последний жрал не переставая.

По подсчетам ученых, слон кормится не менее шестнадцати часов за одни сутки и за все это время может съесть от сорока пяти до четырехсот пятидесяти килограммов растительности — листьев и травы. В общем, ежесуточный рацион может составлять до трехсот килограмм. В условиях содержания они получают тридцать килограмм сена, десять килограмм моркови и пять — десять килограмм хлеба.

Поэтому Пеаний давно вынашивал мысль сделать большой серп, чтоб срезать больше пшеницы и заготавливать зерно и сено в огромных количествах, ну и конечно это должно было быть орудие и для мирной и для военной цели. Таким инструментом и стала коса, которую легко можно было превратить в пику.

Города брали на испуг или штурмовали, рабов и преступников выпускали на свободу, всех, оказавших сопротивление убивали, а также охотились за знатью. Италия погружалась в кровавый хаос.

С первым же кораблём был отправлен в Египет император Нерон и все выжившие члены императорской семьи. Рипсолей потребовал от Балбилла сдать Александрию и разоружить все три легиона именем римского императора. Балбилл в сопровождении центурионов убедился в пленении императора Нерона и вынужден был сдать Александрию Египетскую. Три легиона сложили оружие и вышли из города. Балбилл был поражен, но быстро сориентировался и повел личные переговоры с Рипсолеем о своей дальнейшей судьбе и судьбе легионеров.

Тем временем новость о взятии и разгроме Рима и пленении римского императора Нерона и всей императорской семьи, распространялась по миру и переворачивала политику государств и народов. Боевой флот тирянцев, блокировавший Александрию теперь пошел вдоль берегов Африки, везде устанавливая новую власть. Восстали против Рима и признали власть нового господина греческие города-полисы в самой Греции и Малой Азии. Антиримское восстание вспыхнуло в Иудее. Власть империи рушилась, римских граждан и их верных слуг резали и провозглашали свободу и самостоятельность. Как только Нерона подлатали эскулапы, Рипсолей провел его и его родственников в цепях по улицам Александрии Египетской, а после посадил под охраной в золотую клетку на всеобщее обозрение у Мусейона.

Остатки римской администрации оказались в сложном положении, император был жив, но был в плену у врагов, сенат не существовал и вообще не существовал Рим, что было делать?

При появлении тирянского боевого флота города Киренаики признали власть Тира без боя. А вот дальнейшее продвижение боевого флота было бы затруднительным еслиб не Гараманты и повстанцы, атаковавшие Лептис-Магнум с суши. Город пал и стал военно-морской базой тирянского флота.

Главные события развернулись на границах империи, легионы либо ждали приказов, либо шли самостоятельно на помощь Италии, либо провозглашали своих командиров императорами. Меж тем победоносная армия Пеания двигалась по прекрасным дорогам Италии уничтожая всё на своём пути. Западное побережье Италии подверглось основному удару так как нужно было уничтожить и захватить порты и военно-морские базы римлян. Одновременно решались две задачи: уничтожение боевого флота римлян и его баз и захват баз и кораблей для своего флота, которому приходилось с осторожностью приближаться к берегу и в основном действовать в качестве грузового в открытом море, где быстроходные парусники уходили от либурн и бирем римлян, не принимая боя. Опять же западное побережье было особенно населено и богато. Рабы и люмпены открывали ворота городов и всюду вспыхивали восстания недовольных. Гладиаторы и вовсе присоединялись к армии Пеания. Из них формировали штурмовые отряды первые врывавшиеся в города. В дальнейшем из них должны были формироваться войска дружественных союзных государств средиземноморья.

В конце-концов римляне начали использовать флот и торговый и боевой с единственной целью, эвакуации, в первую очередь семей самих моряков и их родственников на остров Сицилию, куда ещё не добрались тирянцы.

В Адриатике флот и вовсе решал несколько задач сразу, эвакуировал население с прибрежных городов, перебросил идущий в Италию легион из Панонии и наконец пошел наперехват тирянскому боевому флоту к берегам Эпира и Греции, где у знаменитого мыса Акций в горловине Амбракийского залива, что на западном побережье Греции, сошлись два боевых флота. Тиряне заперли римлян как когда то Антоний Октавиана, а затем бросили в тесные ряды бирем и либурн несколько быстроходных брандеров. Римляне попытались прорваться сквозь строй трирем, но те стояли сплошной стеной, за которой был ещё флот союзников — финикийцев и некоторых греческих городов поспешивших провозгласить независимость от Рима и примкнуть к войне на стороне тирянцев. Скученность и ветер, раздувавший пожар на кораблях погубили римский флот. Сражение у мыса Акций было проиграно, хотя многие моряки спаслись доплыв до близкого берега.

Нескольких месяцев хватило армии Пеания, чтоб опустошить всю среднюю и южную Италию. Победа флота при мысе Акций дала возможность беспрепятственно переправить армию и добычу на Сицилию и начать захват Корсики и Сардинии, на последние высаживались боевые части из бывших рабов и гладиаторов, так как больших сил римлян, а соответственно и сопротивления там не предвиделось.

Однако отвлечемся от событий в Италии и перенесемся в Египет, где Балбилл осаждал Рипсолея и не давал ему продохнуть с просьбами о "своих" трёх легионах. Пока Рипсолей "приставил их к делу" заставил углублять и расширять канал из Красного (Эритрейского) моря в Средиземное, тем же самым он занял и собственных солдат, правда часть из них ушла вместе с боевым флотом в качестве десанта и абордажников, а часть занимала египетские города и устанавливала новый порядок. Рипсолей бомбардировал совет правителей письмами с просьбой перебросить войска и 30 тысяч легионеров куда-нибудь подальше, пока они не сожрали все припасы. Тем более, что намечался наплыв пленных-рабов из Италии.

В Африке было затишье, захватив Лептис-Магнум, тиряне не торопились идти дальше, произошло несколько мелких морских сражений. У римлян не было сил, для атаки мощного флота, а тиряне ждали, когда Пеаний высадит свои легионы в Африке и ударит по римлянам с тылу. Последний же застрял в Сицилии, где хорошо укреплённые города отказывались сдаваться без боя. А городов было много.

Совет правителей с удовольствием бы отдал приказ перебить разоружённые легионы из Египта и распустил бы войска Рипсолея. Но последние жаждали добычи, а 100 тысяч недовольных вояк это чревато. Но тут появилось очередное посольство с Тапробаны, которое буквально молило остановить войска Пандья, пока последние не вторглись на остров с севера. Выторговав ещё несколько военно-морских баз для стоянок флота и приняв несметное количество драгоценных камней в свои карманы, правители решили перебросить безработных вояк в далёкую Индию, пускай воюют и обеспечиваются союзными сингалами едой. Сингалы заплатили за фрахт торговым морякам и те начали перевозить наёмников из Египта в крепости Малабара, благо последние не были взяты местными индийцами. При этом легионы Рипсолея перевербовывали и переподчиняли новым командирам, потому как нанимались наёмники воевать против Рима, а теперь нанимались против Индии. Рипсолей предложил и Барбиллу попытать счастья в богатой Индии. С тремя легионами солдат можно отхватить хороший кусок и стать царём. Тем более, что воевать будут не одни они, а как минимум ещё и тысяч 80 тирян не считая сингальских войск. Барбилл поторговался насчет знамен и подчинения и Рипсолей пообещал возвращение знамен и оружия по прибытию.

Меж тем, рухнули тылы четырёх римских легионов в Парфии и перед последними встал вопрос либо возврата домой, пробиваясь сквозь Малую Азию и Грецию, либо найти своё место под солнцем.

60 год больших событий.

Гней Домиций Корбулон вернулся с четырьмя легионами в Кападокию, где его ждало важное известие. В Александрии Египетской казнили императора римской империи Нерона (к тому времени легионы и Барбилл мирно плыли в далёкую Индию) по обвинению в непочитании египетских богов, мол по его приказанию была отобрана земля у храмов. Легионы провозгласили Корбулона императором.

Рипсолей тем временем всего лишь проводил свои планы в жизнь. Убрал ненужного ему Императора и таким образом, трон Египта стал вакантным. Следом Рипсолей женился на никому не известной принцессе из Куша Аманикаташан и почему-то именно она была провозглашена местными жрецами царицей Куша и предъявила свои права на древние земли вниз по Нилу. Жрецы Египта после казни Нерона не долго думали и провозгласили Аманикаташан царицей Египта, а Рипсолея фараоном. Первым же указом новых царей была повсеместная отмена налогов и разрешение на торговлю зерном самим крестьянам. Последняя мера привела к легализации контрабандистов и к активизации торговли зерном. Крестьяне вместо нищенского существования вдруг стали обладателями денежных средств, а следом в Египет и Куш хлынули торговцы всех мастей, чтобы продать крестьянам-лопухам свой товар.

Вопрос с Александрией Египетской Рипсолею также удалось решить, земля под городом объявлялась собственностью фараона, а сам город свободным от власти фараона вообще, хотя дворец и столица были именно в Александрии Египетской. Фараон Рипсолей просто сдал всю землю под Александрией Египетской александрийцам же в аренду. Таким образом налоги они не платили, а платили арендную плату. В самом же городе Рипсолей первым делом построил парашютную вышку как в Тире и начал строительство новой Академии, Библиотеки и школ-интернатов. Развернулось строительство и казарм, а также приморской базы для египетского флота.

Рипсолей объявил набор воинов из коптов, а также повелел вести всю документацию на двух языках, коптском и греческом. Появились чиновники-копты. В моряки же набирали греков, потому как из коптов моряки были никакие.

Внешнюю политику Рипсолей повёл решительную и агрессивную. Киренаика и Кипр объявлялись территориями Египта. Крит объявлялся подконтрольной территорией. Был заключен союз с Иудеей, провозгласившей свою независимость и с финикийскими городами. Естественно военный союз Рипсолей заключил и с Тиром. Посольства за посольствами потянулись в Александрию Египетскую, тем более, что посол Тира в Египте решал все дела от имени совета правителей.

Долги Рипсолея росли как на дрожжах, но кредиты продолжали предоставляться под поручительство Тира.

Тем временем, легион в Испании провозгласил своего командира императором, так же поступили легионеры в Африке. В Британии повстанцы отбивали у римлян город за городом и последним было не до имперских амбиций. В Галии императоров было уже несколько. Переправившийся из Панонии в Италию, легион провозгласил императором своего военачальника, власть которого держалась лишь в северной Италии, а в средней и южной царил полный хаос.

На Корсике и Сардинии образовались государства бывших рабов. Пеаний освободил всех рабов в Сицилии, взял города штурмом и образовав несколько подконтрольных государств, высадился в Африке, где недалеко от Замы разбил африканский легион и убил местного императора легионеров. Африканский флот римлян зажатый с двух сторон не стал пытать судьбу совершил неожиданный манёвр, прорвавшись сквозь тирянский флот на запад и уйдя к Испании. Флот тирян наконец соединился и начал погоню за римским.

К концу 60 года вся северная Африка была очищена от римлян и здесь образовалось множество пунийских городов-государств и местных племенных союзов, объединенных в северо-африканский союз. Лептис-Магнум достался Гарамантам и последние получили выход к средиземному морю.

В том же году 110 тысяч тирян и римлян появились в Индии и ударили по государству Пандья.

Парфяне вторглись в Гирканию.

А вот ханьцы переполнили чашу терпения тирянцев и получили морскую блокаду, товары туда и оттуда стали поставлять только контрабандой.

Индийский поход

Балбилл Тиберий Клавдий прибыл во главе трех легионов в Малабар и сразу же попал к местному тирянскому полководцу ответственному за войну в Индии. Пантакл был уже не молод и только отсутствие войск и флота, а также война с Римом на которую были брошены всё молодые и амбициозные полководцы позволили Пантаклу занять столь высокую должность. Практически четыре года он занимался переливанием из пустого в порожнее. Имея минимум сил и средств, перебрасывал отряды из одной прибрежной крепости в другую и отбивал бесчисленные штурмы и нападения. Задача ему была поставлена простая удержать цепочку прибрежных крепостей на малабарском берегу и по возможности помогать союзным сингалам. Возможности такой пантакл не имел и помогал, только тем, что отвлекал на себя часть сил индийцев. Вот тут то на него и свалилось нежданное счастье в виде 11 свеженьких легионов, да ещё три из них были римскими.

В крепостных казематах воняло чем то давно пропавшим, а также всепроникающей сыростью. Пантакл сидел над картой южной Индии и рассматривал свежие лица столпившихся командиров. Римляне стояли отдельной живописной кучкой, на которую остальные неодобрительно косились. Пантакл крякнул и задал вопрос по-гречески.

— Лучники в римских легионах с дальнобойными луками имеются?

— Имеются пращники и метатели дротиков! — с улыбкой ответил Барбилл. Пантакл радости не разделил.

— А слоники боевые у легионов есть?

— Имеется боевая конница!

— И как Вы уважаемые собираетесь воевать в джунглях против кшатриев без слонов и лучников? Со стороны вновь прибывших тирянцев послышались смешки.

— А вы какого...ржёте!? У Вас чтоли слоны имеются? Смешки смолкли моментально.

— Ладно, сингалы мне обещали слоников подкинуть, но их дети мои придётся отработать потом и кровью. Слоники у сингалов местные, небольшие, бронёй не прикрытые и потому толку от них в бою будет мало. Но лучше уж такие, чем никаких, опять же и дорогу в джунглях расчистят. Что касается лучников, то придётся поделиться с каждого легиона по три сотни отдать римлянам. Послышался ропот, на который Пантакл никакого внимания не обратил.

— А теперь расстановка сил. За последние четыре года наши союзнички-сингалы просрали все укреплённые пункты на юге Индостана, — он ткнул в карту пальцем, — и практически путь врагам на Тапробану открыт. Мы владеем несколькими десятками крепостей на малабарском берегу и почти не имеем боевого флота. Задача пройти горными ущельями на восток и нанести стране Пандья неожиданный удар во фланг и тыл с целью уничтожения и захвата царства, а также налаживания снабжения с Тапробаны. А вот потом мы можем разгуляться и севернее Пандья. И хорошие для Вас новости — осадных машин в крепостях имеется в необходимых количествах и вы их получите как и осадных инженеров и снаряды к машинам. Войско делить не будем, ударим всей силой и постараемся в одном сражении нанести Пандья поражение, после чего будем штурмовать их города и крепости. Всем получить карты и маршруты для выдвижения.

Получив слонов и по 8 сотен лучников на легион, а также осадные машины римские легионы пристроились согласно маршруту за четырьмя тирянскими легионами и начали втягиваться в джунгли и горы. Жара и влажность стояли страшенные и тут Пантакл пожалел, что вообще связался с римскими легионами. К джунглям последние оказались не готовы. Те же калигулы с открытыми пальцами ног стоили многим легионерам жизни, один укус ядовитой змеи в палец и человек умирал.

Описание опасности джунглей в "Рамаяне":

Везде бродят дикие звери и, увидев человека, яростно нападают на него; озера и болота полны крокодилов и совершенно непроходимы даже для слонов во время течки, жизнь в лесу необычайно опасна. Лианы и кустарники преграждают дорогу, слышны крики павлинов; там нет воды, путь тернист. Ночью измученный усталостью человек вынужден спать на голой земле, постелью ему служат сухие листья. День и ночь обуздывая чувства, человек ест фрукты, упавшие с деревьев, поистине, жизнь в лесу причиняет страдания. Лесной житель довольствуется пищей, которую смог добыть. Великие бури настигают лес, окутывают его тьмой среди дня, постоянный голод и другие испытания ожидают там. Бесчисленные змеи и гады всех видов бесстрашно пересекают путь. Змеи, извилистые, как русла рек, в которых они кишат, бесшумно скользят по лесным тропам, — лес так опасен! Мухи, скорпионы, черви, комары и москиты постоянно мучают человека. Кусты, тростник, стелющаяся трава и заросли шиповника преграждают путь, поэтому лес причиняет страдания. Болезни и волнения сопутствуют жизни в лесу, лес таит в себе постоянную опасность.

Малярия и дезинтерия — вот два врага, которые выкосили римские легионы быстрее чем стрелы кшатриев. Опасаясь заражения Пентакл вскоре поместил римлян в хвост войска. Постепенно римляне теряли темп и отставали от остального войска, поэтому сбив с горных дорог и перевалов мелкие заградительные отряды войска Пентакла вступили во владения Пандья в количестве 8 легионов. Тут то индийцы и решили воспользоваться ситуацией и разбить отставших римлян. Барбилл с остатками легионов попал в засаду и лишь мастерство лучников спасло римлян. Первый порыв кшатриев был остановлен ливнем стрел. Затем железная римская дисциплина сработала и легионеры выстроили черепаху, за которую и отошли лучники. Индийцы организовали атаку слонами, но и тут лучники отогнали слонов стрелами. В конце-концов кшатрии решили попытать счастья в схватке и обрушили на легионы отряды пехоты. Рубка шла весь следующий день, но в тесноте гладии легионеров и их сплочённость выдержали ярость кшатриев и ополченцев. На третий день не повезло индийцам, Пентакл обеспокоенный отсутствием связи с тремя легионами, вернулся и в полной мере воспользовался ситуацией, окружив войско Пандья. Удар тирянского 80 тысячного молота размазал индийцев по римской наковальне, после чего началось завоевание собственно страны Пандья.

Далее Пентакл не собирался терять время и отделив римлян, поставил им задачи по штурму бывших сингальских крепостей на юге Индостана, а сам ринулся на столицу Пандья.

После окончательного завоевания страны Пандья и малабарского берега, оставшиеся в живых легионеры составили высший слой военной знати и стали в основном подданными правителя Тапробаны. Сингальская знать переняла у римлян некоторые обычаи и растворила италийцев в своей среде.

Самый ценный трофей

Александрия Египетская бурлила как никогда прежде, город был переполнен от тирянских моряков, торговцев, тыловых армейских служб. Толпы италийских рабов шли и шли через город, через город же переправляли награбленные сокровища римской империи. Но и без того народу в городе хватало. Торговцы и банкиры всех мастей стремились застолбить рынки Египта и начинали строительство складов и зданий контор. В отсутствие таможни цены на заморские товары рухнули. Специи, кофе и сахар стали доступны среднему классу покупателей. А вот с каждого проходящего по каналу судна стали взимать платёж на укрепление канала. Что-то шло на кормёжку рабов, расчищающих канал, что-то на зарплату надсмотрщиков, но основная доля в карман Рипсолея.

Вот как то днём и топал себе не спеша по запруженной народом улице уроженец Александрии Египетской инженер Герон.

Герона относят к величайшим инженерам за всю историю человечества. Он первым изобрёл автоматические двери, автоматический театр кукол, автомат для продаж, скорострельный самозаряжающийся арбалет, паровую турбину, автоматические декорации, прибор для измерения протяженности дорог (древний "таксометр") и др. Первым начал создавать программируемые устройства (вал со штырьками с намотанной на него веревкой).

Занимался геометрией, механикой, гидростатикой, оптикой. Основные произведения: Метрика, Пневматика, Автоматопоэтика, Механика (произведение сохранилось целиком в арабском переводе), Катоптрика (наука о зеркалах; сохранилась только в латинском переводе) и др. В 1814 году было найдено сочинение Герона "О диоптре", в котором изложены правила земельной съемки, фактически основанные на использовании прямоугольных координат. Герон использовал достижения своих предшественников: Евклида, Архимеда, Стратона из Лампсака.

И вот теперь он шел во дворец новоявленного фараона Рипсолея, который заинтересовался одним из его изобретений. Рипсолей жил в царском дворце Птолемеев возле гавани. Гдеж ещё и жить фараону. У дверей было многолюдно, но у Герона был кусок папируса с личным приглашением фараона и его пропустили внутрь. Здесь мало что изменилось с времен Птолемеев, роскошное убранство и всюду ковры и ткани с вытканными мифологическими сюжетами. Теперь здесь добавились изображения египетских божеств, в залах было много жрецов в богатых одеждах. Стража в каждом зале подозрительно косилась на Герона из прорезей шлемов. Провожавший его слуга вскоре привел его не в тронный зал, а в небольшую комнату посреди которой стоял огромадный мраморный стол заваленный свитками папируса и пергамента в несколько слоёв. Тут же был и новоиспечённый фараон без короны в льняном хитоне, склонившийся над схемой канала и яростно спорившие с ним трое инженеров. Дело в том, что канал помимо транспортной функции был ещё и оросительным, поэтому инженеры и спорили, хотелось с его помощью оросить побольше площадей, с другой стороны хотелось чтоб канал был многоводным и пропускал крупные морские суда. Спорщики уже охрипли, но продолжали тыкать друг друга носами в какие-то чудовищные кипы расчётов.

Герона не сразу заметили, но Рипсолей тут же к нему подошел и пригласил к столу, но не к спорщикам а к противоположному краю. Как фокусник он выудил из кипы разномастных свитков чертеж ветряной мельницы Герона и тут же начал засыпать Герона техническими вопросами, что то отмечая на навощенной дощечке стилосом. А затем, черкнув что-то на папирусном листе, приложил печать и вместе с чертежом отдал Герону.

На следующий день ударными темпами началось строительство царских ветряных мельниц и создание механизмом. Герон с тех пор стал почти каждодневным гостем во дворце. Фараон, то давал ему новые задания, то спрашивал технического совета по какому-нибудь вопросу, а то и просто беседовал на отвлеченные темы либо обсуждал с ним его книги или труды других учёных. Пришлось Герону возглавить Новую академию Рипсолея и со временем вообще стать царским советником. Рипсолей же был фараоном непоседливым и мотался по своей огромной стране вверх и вниз по Нилу. Из Александрии в Напату, из Напаты в Александрию, оттуда в Киренаику, из Киренаики на Кипр.

Рипсолей разрывался стараясь всё успеть, он заказывал новые боевые и торговые корабли для Средиземного моря, организовывал ирригационные работы и большое городское строительство. Все его усилия в конечном счёте сводились к пополнению казны. Орошенные земли он сдавал в аренду, с проходящих по каналу судов брал плату, золото с рудников тоже шло ему.

А ещё он хлопотал о расширении своего царства и вверх по течению Нила, через Куш пошла волна колонистов. Теперь через Египет шли многочисленные караваны верблюдов в Гарамантию.

Особое отношение у Рипсолея сложилось со жрецами, которые помогли легитимизации его власти и ждали возвращения земель и почестей. Земли Рипсолей не вернул боясь могущества жрецов, но начал строительство при храмах государственных ветряных мельниц доход от которых стал идти в карман и государства и жрецов. Также рипсолей щедро жертвовал храмам одежду которую заказывал у местных же ремесленников. Крупные заказы он старался распределять организованным в коллегии ремесленникам и соответственно этим стимулировал их объединение и укрупнение. Чем больше мастерские и больше работающих тем больше доставался и заказ. Использовал Рипсолей жрецов и для организации колонизации верхнего Нила.

Рипсолей всячески старался возвысить жреческое сословие и показать свою признательность и в то же время он всячески пытался сделать жрецов зависимыми от своей власти. Так он покупал торговые корабли вскладчину с храмами, охотно брал у храмов ссуды и охотно выделял средства последним из казны.

Больше же всего в казну средств добавил Герон

В трактате "Механика", состоящем из трёх книг, Герон описал пять типов простейших машин: рычаг, ворот, клин, винт и блок. Герон установил "золотое правило механики", согласно которому выигрыш в силе при использовании этих механизмов сопровождается потерей в расстоянии.

В трактате "Пневматика" Герон описал различные сифоны, хитроумно устроенные сосуды, автоматы, приводимые в движение сжатым воздухом или паром. Это эолипил, представлявший собой первую паровую турбину — шар, вращаемый силой струй водяного пара; автомат для открывания дверей, автомат для продажи "святой" воды, пожарный насос, водяной орган, механический театр марионеток. В книге "Об автоматах" также описаны различные автоматические устройства.

В трактате "Беллопоэтика" Герон описал различные военные метательные машины.

В книге "О диоптре" описан диоптр — простейший прибор, применявшийся для геодезических работ. Этот прибор представляет собой линейку с двумя смотровыми отверстиями, которую можно поворачивать в горизонтальной плоскости и при помощи которой можно визировать углы.

Герон излагает в своём трактате правила земельной съёмки, основанные на использовании прямоугольных координат. В предложении 15 описывается, как строится геодезическое обоснование при прокладке тоннеля сквозь гору, когда работы ведутся одновременно с обоих его концов.

В предложении 34 описан одометр — прибор для измерения расстояния, пройденного повозкой. В предложении 38 описывается сходное устройство, позволяющее определять расстояние, пройденное кораблём.

В "Катоптрике" Герон обосновывает прямолинейность световых лучей бесконечно большой скоростью их распространения. Он приводит доказательство закона отражения, основанное на предположении о том, что путь, проходимый светом, должен быть наименьшим из всех возможных (частный случай принципа Ферма). Исходя из этого принципа, Герон рассматривает различные типы зеркал, особое внимание уделяя цилиндрическим зеркалам.

"Метрика" Герона и извлечённые из неё "Геометрика" и "Стереометрика" представляют собой справочники по прикладной математике. Среди содержащихся в "Метрике" сведений:

— Формулы для площадей правильных многоугольников.

— Объёмы правильных многогранников, пирамиды, конуса, усечённого конуса, тора, шарового сегмента.

— Формула Герона для расчёта площади треугольника по длинам его сторон (открытая Архимедом).

— Правила численного решения квадратных уравнений.

— Алгоритмы извлечения квадратных и кубических корней (Итерационная формула Герона).

В основном изложение в математических трудах Герона догматично — правила часто не выводятся, а только показываются на примерах.

Книга Герона "Определения" представляет собой обширный свод геометрических определений, по большей части совпадающих с определениями "Начал" Евклида.

Мало того, что все мельницы были собственностью фараона и приносили баснословные доходы, Герон изобрел устройство сделавшее флот тирян непобедимым. На основе своих исследований Герон изобрел устройство позволяющее выбрасывать горючую жидкость на расстояние. Две трубы на носу и две на корме высокобортного морского корабля делали его смертельно опасным противником. Надо ли пояснять, что тиряне тут же начали оснащать все морские корабли новым оружием, которое устанавливали и заправляли, а также обучали им пользоваться только в Египте. Эта статья доходов наконец смогла захлестнуть царские долги и свести дебет с кредитом.

Только в Египте в Царской академии специально готовили инженеров-строителей мельниц, которые вдруг потребовались всем. Естественно и этот ручеёк тёк в царскую казну.

А ещё египтяне очень быстро намастырились производить из пшеницы макаронные изделия, благо новый фараон понастроил мельниц в каждом храме. Жара в Африке страшенная и сушить макароны можно просто на солнышке. Новый для Европы дешёвый продукт хлынул из Египта и начал приносить дополнительную денежку простым крестьянам-коптам и храмовым хозяйствам, которые не приминули тоже подзаработать на нововведении.

Тёмной ночью, где то в бенгальском заливе.

Темна тропическая ночь, да ещё и ветер еле колыхал паруса. Команда корабля дружно дрыхла на верхней палубе, где хоть чуть-чуть обвевал ветерок. Где-то впереди и позади темнели громадины таких же "торговцев" и определить их местоположение можно было только по фонарям, выставленным на носу, корме и по бортам. Кормщик стоял возле рулевого весла и находился в полусонном состоянии. Трюмы были забиты мешками кофе, амфорами вина и хрупким фарфором.

Из темноты слева надвинулась тёмная туша и две стрелы, коротко свистнув, отправили кормчего в царство Аида. Борта кораблей соприкоснулись и на палубу посыпались тёмные полуголые фигуры вооруженные до зубов. Началась бойня спящей команды. Наёмные бойцы спали с оружием и нападавшим не удалось сразу убить всех. На тёмной палубе зазвенели мечи и топоры. Кинжалы впивались в тёплую плоть. Один из защитников наконец добрался до колокола и поднял тревогу. Звон колокола полетел над волнами. На других кораблях забегали по палубе люди и сразу три корабля были атакованы из темноты и бой закипел на четырёх палубах. Из темноты появлялись новые враги. Тиряне пошли на помощь своим, но отбить все корабли не удалось. Оказалось, что врагов больше и они не уступают в численности "торговцам". Корабли ещё не были оборудованы "египетским огнём" и весь бой лёг на плечи абордажных команд.

К утру всего лишь шесть кораблей из двадцати смогли подняв паруса оторваться от противника и уйти в открытом море. Индийцам достались богатые трофеи в виде 14 неповреждённых кораблей с полным грузом.

Разгром неслабого каравана торговых судов в открытом море был только началом. В том же году индийцы атаковали гарнизоны на Восточных островах и слабые гарнизоны, да ещё ни разу до этого серьёзно не атакованные были почти повсеместно повыбиты а сами базы сожжены, лишь основная база, на которой находилась боевая эскадра осталась невзятой.

Но это был не наиболее веский повод для войны которую спешно начал Пантакл. А главным поводом к скороспешной войне против восточноиндийских государств стали невзрачные такие листики, ради которых тирянцы готовы были рискнуть жизнью и порвать глотку врагам.

Басма - это натуральный природный краситель, который получают из растения индиго (Indigofera), растущего в тропическом климате. Это наиболее древний краситель, с помощью которого в старину делались краски и чернила. Получивший первоначальную известность в Индии и Китае, он затем стал широко использоваться в таких древних цивилизациях, как Месопотамия, Древний Египет, Древний Рим, Греция и других. На вавилонской глиняной табличке, датированной 7 веком до н.э. сохранился рецепт окраски ткани краской индиго. Поскольку басму привозили издалека, она стоила дорого и считалась роскошью, а одежда, выкрашенная в синий цвет, считалась признаком благосостояния. Но древние умельцы использовали басму не только как краситель, но и в медицинских и косметических целях. Этот краситель сохранил большую популярность вплоть до наших дней. Именно натуральной басмой красили первые джинсы.

Басма — это измельченные листья индигоферы, которые имеют зеленовато-серый цвет. Басма представляет собой натуральную растительную краску — экологически чистый продукт, содержащий биологически активные вещества и витамины.

Басма является идеальным природным средством для окрашивания волос в темные тона. Применяется в сочетании с хной. Басма обладает замечательными косметологическими свойствами: стимулирует рост волос и придает им естественный блеск, улучшает структуру волос и укрепляет корни, устраняет перхоть. Басма особенно рекомендуется при повышенной чувствительности к химическим компонентам обычных красок для волос.

Она предназначена для окрашивания волос в более темные тона, также для окраски седых волос в цвета от светло-каштанового до черного. Тон окраски зависит от структуры, толщины, исходного цвета волос и времени контакта. Волосы после применения хны и басмы приобретают блеск, эластичность, легко расчесываются.

История моды. История возникновения красителя басмы

Восточные красавицы с древних времен тщательно ухаживали за волосами и применяли только натуральные красители растительного происхождения.

Свинцовая краска египтян

Первые краски для волос появились, конечно же, в Египте. В этой стране даже самые бедные и незнатные женщины имели весьма внушительный запас косметики. В него входили тон для лица, тушь, тени, духи и ароматические притирания для тела. Завершался этот список краской для волос. Сначала она представляла собой сажу, смешанную с пеплом и животным жиром. Смесь наносилась на волосы тщательно втиралась в них и расчесывалась. Делалось это по особо торжественным случаям — обычно по религиозным праздникам.

Надо сказать, что жреческие обряды продолжались несколько часов подряд. Было жарко, жир, входящий в состав краски, плавился и начинал течь. Черными становились шея, лицо, а главное, одежда, которая должна была оставаться незапятнанной.

Поэтому от смеси на основе сажи начали отказываться. Вместо нее стали пользоваться составом из солей свинца и извести. Те вступали друг с другом в химическую реакцию, и свинец начинал проникать в корковое вещество волоса. В результате жесткая шевелюра египтян приобретала еще более темный — иссиня-черный оттенок. Он был показателем богатства, знатного происхождения или высокой должности.

Простые люди с небольшим достатком не могли себе позволить свинцовую краску. Это подтверждают египтологи. Свинец был обнаружен в волосах далеко не всех мумий лишь фараонов, их приближенных и жрецов высшей касты. Все остальные красились уже известной в то время басмой.

Индигофера

Эксперименты с кустарником индигоферы, которым люди заинтересовались еще несколько тысяч лет назад, закончились получением двух основных красителей. Одним из них был индиго — ярко-синяя краска, которой красили ткани. Вторым — басма. Ее научились делать несколько тысячелетий назад.

Басму делали из высушенных листьев индигоферы. В первое время использовали листья дикорастущего растения. Затем кустарник окультурили, появились огромные плантации индигоферы, где работали сотни людей. Возвышения насыпей из собранных листьев растения были видны издалека. Для хранения готовой басмы использовались мешки из звериных шкур. Басма считалась ценным товаром и была практически на вес золота. Поэтому караваны, которые везли мешки с басмой с плантаций, сопровождались двойной охраной. И все равно они часто становились объектами разбойного нападения.

Этот натуральный краситель был популярен у египтян, ассирийцев, персов, шумеров и абиссинцев. Басмой пользовались и мужчины, и женщины. Красили волосы детям и шерсть домашним животным. Все это служило показателем достатка. Прослеживалась закономерность — чем богаче было сословие, тем чаще оно использовало краситель для волос.

Сильная половина человечества пользовалась им для того, чтобы наглядно продемонстрировать свой достаток. Недаром окрашенная хной или басмой борода считалась признаком высокого дохода.

То же самое можно сказать и о домашних животных. Например, отдавалось предпочтение светлым породам кошек и собак — их шерсть легче поддавалась окраске. Даже птицам чернили басмой клювы. Все это делалось для того, чтобы гости знали — у хозяев с доходами все в порядке. Глава семьи в состоянии купить хны и басмы не только себе и жене, но еще и домашним любимцам.

У женщин, конечно же, все было по-другому. Во главу угла ставилась эстетика. Басма и хна использовались для того, чтобы украсить себя. Менялся цвет волос, ресниц и бровей. Рисовали затейливые орнаменты на коже. Одним словом, растительные красители использовались по максимуму.

Применялась издавна басма и в косметических целях. Как и хна, она содержит дубильные вещества, которые питают кожу головы, способствуя росту волос и возвращая им жизненную силу и блеск. Отдельно от хны басму применять не рекомендуется, потому что в этом случае она может придать волосам сине-зеленый оттенок. Сочетая разные пропорции хны и басмы, можно добиться удивительного естественного цвета волос — от бронзового и каштанового до темно-шоколадного и черного.

Индигофера, описание растения

Индигофе?ра, или Индигоно?с (лат. Indigofera) — обширный род цветковых растений семейства Бобовые. Латинское название рода происходит от лат. indigo или indicum — индиго, так называлась синяя краска привозимая из Индии, и ferre — нести, приносить.

В настоящее время известно более 700 видов индиго, растущих практически по всему земному шару. Представители рода произрастают в тропических и субтропических областях мира; кроме того несколько видов растут в умеренных широтах Восточной Азии. Встречаются на юге Америки, в Индии, некоторые виды индигофер произрастают в Крыму, Закавказье и Средней Азии.

Значение и применение

Некоторые виды, особенно Индигофера красильная (Indigofera tinctoria) и Indigofera suffruticosa, используются для получения краски цвета индиго, а также басмы, натурального красителя для волос. Синее индиго — чрезвычайно прочная краска для тканей.

Многие виды Indigofera содержат индикан — (гликозид индикан), содержащий краситель синего цвета — индиго. Самыми ценными в плане получения красителей являются Indigofera tinctoria и Indigofera anil. Получение красок из этих растений было известно ещё в древности. В данный момент ткани, окрашенные натуральными материалами, очень ценны, ведь процесс окраски очень трудоемок, требует больших физических, временных затрат. Листья индигоферы замачивают в больших чанах, и несколько суток их тщательно месят. Месят до тех пор, пока не получится максимальное количество густой синей жидкости. Воду сливают, а собранную с поверхности синь сушат небольшими порциями. Для приготовления самого раствора для крашения, порошок индиго смешивают с измельченным лимоном. И оставляют эту смесь на неделю (минимум) для брожения. Говорят, что истинную ценность и интенсивность эта краска приобретает только после многолетнего цикла брожения. Для получения редчайших оттенков краску сливают в терракотовые чаны, и закапывают в землю: так достигается оптимальная температура и условия для "вызревания" краски. Когда краска вызревает, её наносят на ткань. Поначалу ткань приобретает зеленый оттенок. Но затем, под воздействием кислорода, приобретает насыщенный синий оттенок. Окрашивают обычно в несколько приемов. Для получения рисунка на ткань предварительно наносят узоры с помощью расплавленного воска, а уже потом покрывают её краской. Сушатся готовые ткани на открытом воздухе, под солнцем. Растения индиго довольно интересны, это полулистопадные растения, имеющие обоеполые цветки, чаще всего розового или лавандового оттенков. Листья мелкие, овальной формы. Предпочитают солнечное местоположение, возможно, с легким притенением от прямых солнечных лучей.

Выращивание и уход

Семена проращивать после предварительного замачивания, в почти горячей воде — около 45®C в термосе (на ночь). Сеять в стандартный грунт, слегка присыпая землей. Проращивать при температуре около 21 — 14®C, срок прорастания — от 7 до 30 дней.

Фармакологические свойства. Обладает жаропонижающим, бактерицидным и ранозаживляющим действием. Листья растения также считаются лекарственными. Во Вьетнаме их применяют для лечения фурункулов и различных кожных заболеваний. В Индии они применяются внутрь при заболеваниях печени.

Применение. Настой: 1 чайная ложка листьев индигоферы на 400 мл кипятка настаивают 1 час, процеживают. Принимают по 100 мл 3 — 4 раза в день при воспалении горла, гортани, десен, тонзиллите, укусах змей и собак, незаживающих ссадинах и экземе.

Какая бы щадящая ни была химическая краска для волос, она не может быть безвредной. Особенно стойкие краски полностью разрушают натуральный пигмент волоса и заменяют его своим. Более мягкие краски, не содержащие аммиака, не так глубоко проникают в структуру волос, поэтому быстро смываются. Химические средства для окрашивания могут сделать волосы блёклыми, слабыми и ломкими. Единственные натуральные средства для окрашивания, которые, к тому же, ухаживают за волосами, укрепляя их корни и структуру по всей длине — хна и басма. Совершенно незачем прибегать к химии, если сама природа замечательно позаботилась о нас и сотворила просто идеальные природные краски для волос. Абсолютная безвредность натуральных красителей, их уникальные полезные свойства очевидны: басма, используемая в тандеме с хной, создаёт тончайшую защитную плёнку, надёжно защищающую каждый волос от повреждений и придающую блеск, питает кожу головы, предотвращая выпадение волос. К тому же, басма значительно увеличивает объём причёски, что особенно хорошо для обладательниц тонких и не очень густых волос.

У басмы есть только один минус — она не смывается. Химические красители, хоть и с чрезвычайным вредом для волос, но всё же можно попытаться как-то вывести, басму же удалить не удастся.

Басма предназначена для окрашивания волос в сочетании с хной. Смесь из басмы и хны применяется для окрашивания волос в более темные тона, также для окраски седых волос в цвета от светло-каштанового до черного. Соотношение хны и басмы и время контакта с волосами подбирается индивидуально. Получаемый в результате окрашивания цвет зависит от структуры, толщины, исходного цвета волос и времени окрашивания.

Пантакл и новый эллинизм.

В 62 году, воспользовавшись смертью махараджи Андхрадеши Мандилака из династии Сатаваханов, Пантакл двинул 4 старых и 4 вновьнабранных легиона на север от земель Пандья и напал на государство Чола, управляемое энергичным махараджей Ураюра Карикалой III.

Сатаваханы — южноиндийская династия, правившая центральными областями Деккана с территории современного штата Андхра-Прадеш на протяжении 450 лет, начиная с распада империи Маурья в конце III в. до н. э. и заканчивая установлением державы Паллавов в III в. н. э.

В империи Ашоки Сатаваханы находились на положении вассалов. Вскоре после его смерти, очевидно, отложились от государства Шунга и добились полной независимости. Во II — I вв. остановили нашествия на юг Индии саков и прочих иранских народностей.

Исповедовали Сатаваханы буддизм.

Поход с самого начала был трудным. Махараджа оказывал упорное сопротивление, ставку молодой полководец сделал на крепости в которые посадил крепкие гарнизоны, а сам с мобильными отрядами постоянно маневрировал, не давая Пантаклу навязать себе генеральное сражение и бил по линиям снабжения войск Пантакла.

Тиряне не пожалели денег на компанию и на театре боевых действий появились африканские боевые слоны, а не сингальские почти не защищенные. Распылять слонов Пантакл не стал а собрав их в единый кулак, а также всю конницу создал мобильный отряд. Остальное войско он снабдил многочисленными отрядами лучников и арбалетчиков и раскинул сетью в которую и начал посредством мобильного отряда загонять махараджу.

Карикала разбил несколько мелких отрядов тирянцев, но понёс при этом чудовищные потери от стрел и арбалетных болтов, по пятам за ним несся с мобильным отрядом Пантакл. Карикала принял решение прорываться на север и осуществил свой план, потеряв половину воинов и почти всех боевых слонов. Компания приближалась к финалу. Оставалось одну за одной взять штурмом многочисленные крепости и страна пала к ногам победителей. В это время в покорённой стране Пандья началось восстание против завоевателей. Лишившись путей снабжения Пантакл вынужден был уйти из страны Чола и начать заново завоёвывать страну Пандья.

Как только тирянцы начали отступление им на хвост теперь уже сел Карикала, отряд которого быстро пополнялся за счет гарнизонов крепостей. При переправе через реку Кавери легионы тирянцев подверглись яростной атаке чола, но это была хорошо спланированная хитрым Пантаклом засада, он всё же выманил молодого махараджу дать генеральное сражение. Фокус состоял в том, что тиряне имели через реку Кавери мост-невидимку. Мост сапёры по приказу Пантакла построили на несколько ладоней ниже уровня речной воды. В решающий момент битвы свежие когорты просто двинулись на врага в лоб по воде как по суху. Войска Карикалы были разбиты наголову, но сам махараджа бежал.

Меж тем махараджей Андхрадеши стал Пуринурасена из династии Сатаваханов, который двинул на подмогу своему зависимому махарадже Ураюра большое войско. Всё Деканское нагорье зашевелилось как разстревоженный муравейник.

Пантакл понял, что с 8 основательно потрепанными легионами удержать восставшую страну Пандья в которую ринется половина кшатриев Индостана не сможет и доложил по инстанции свои соображения.

К этому времени на западных территориях бывшей римской империи в кровавой междоусобице схлестнулись бывшие командиры легионов римской армии, которых легионеры провозгласили императорами. Италия была в руинах. Корбулон сидел в Кападокии и ждал нападения парфян, которые не торопились. В Средиземном море господствовал тирянский флот и флот союзных им финикийских, греческих и пунийских городов. Армия Пеания была распущена и нахапав добычи растворилась.

Вот тут то к Пеанию, который гостил в Напате у родственников супруги Рипсолея прибыли представители "совета правителей" и испортили весь отдых. Пеаний знал Пантакла и понял, что если уж человек пять лет подряд завоёвывающий Индию и имеющий под рукой 8 закалённых в боях легионов срочно запросил помощи, помощь ему нужна срочно и в немаленьком количестве. Беда в том, что основной костяк наёмников только что с войны и только приступили к пропиванию награбленного. Наёмники не успели сожрать жирный кусок и проголодаться для новой войны. Можно было набрать молодых наёмников без опыта, но это необученная армия была бы просто мясом. Можно было частично заменить на границах войска молодыми наёмниками, а пограничников сколотить в легионы и с таким войском порвать хоть кого, но на это требовалось время, а время работало против него. Пеаний не стал мудрствовать лукаво, а поехал в Александрию Египетскую к Рипсолею.

Рипсолей не долго думая предложил Пеанию объединить обе идеи. Во-первых, набирать новобранцев и заменять ими гарнизоны и корабельные команды абордажников, всех высвободившихся ветеранов перебрасывать в страну Пандья и накапливать, сколачивая легионы. Во-вторых, объявить о походе в Индию всем эллинам и македонянам, мол все, кто желает продолжить дело Великого Александра и покорить Индию, а также сказочно обогатиться могут сесть на тирянские корабли и вступить в славное войско победителя Рима Пеания. С этим войском Пеаний должен высадиться на севере малабарского берега и неожиданно вторгнуться с запада в страну Андхра и прорваться к коромандельскому берегу, где их будет ждать боевой флот. Этим он отвлечет от южного театра войны войска махараджи Андхрадеши Пуринурасены и даст время Пантаклу для концентрирования войска в кулак и удара на север.

А чтоб желающих заработать было побольше и чтоб вдохнуть жизнь в идею эллинизма тиряне объявили по всему Средиземноморью, что каждый рождённый эллином свободен как только ступит на землю Тира или любого союзника Тира. Тысячи эллинов, проданных в рабство во времена Рима за долги оказались свободными, но безработными и бездомными. И тут всем эллинам пообещали сказочное богатство и славу Александра Македонского. Более того, во вновь завоёванных странах обещали выделить землю.

Пантакл не стал ждать у моря погоды и в экстренном порядке меж тем вербовал сингалов на Тапробане.

Пеаний всё же был не Александр Македонский, поэтому набрав 30 тысяч добровольцев начал переброску войска на малабарский берег, но в последний момент передумал и решил, что в отсутствии конницы, следует идти по течению реки, захватывая средства передвижения и поселения на берегу, и следует нанести удар по северным, а не центральным областям андхров. Пеаний выбрал реку Гадавари.

Войска махараджи Андхрадеши Пуринурасены выходили к пограничной реке Кавери, когда он получил известие о войске, вторгшемся в его западные пределы и направляющегося в центр страны.

Удар копья

Евтелид был родом из Фессалии, где в 197 г. до н.э. римляне в битве при Киноскефалах разбили македонское войско царя Филиппа V и все греки попали под римскую власть. В 148 г. до н.э. Фессалия была завоёвана римлянами, а в 27 г до н.э. включена в состав римской провинции Ахайя. В рабы он попал элементарно, его отец не смог уплатить налог и был вынужден продать его в рабство. Греки ценились на рынке рабов и...

Тут мир рухнул в тартарары, хозяева южных морей схлестнулись с хозяевами Средиземноморья в жестокой схватке и смогли нанести сокрушающий удар в сердце империи. Рабы повсеместно освобождались, страны и народы объявляли себя хозяевами своей жизни и всей этой заварившейся кашей управляли далёкие и могучие потомки Александра Великого. Они присылали сотни боевых кораблей с которых безжалостные легионы воинов устремлялись в битву. Города превращались в руины. А нищие провинции становились реальной политической силой. Так Корсика и Сардиния славившаяся во времена Рима своими мятежами быстро сориентировались в новых реалиях и впитав как губка толпы освобождённых рабов из Италии стали заниматься весьма прибыльным бизнесом. Бывшие гладиаторы во всех более менее крупных населенных пунктах этих островов организовали военные школы наёмников и начали поставлять на рынок специально обученных бойцов. Натаскивали бойцов на "римских" территориях, т.е. на территории Италии, южной Галии и Испании.

Получилось так, что приобретателям рабов стало не до них, многие рабовладельцы сами в качестве рабов чистили каналы в Египте. Евтелида долгое время просто не могли продать, но в конце — концов продали, хоть и задёшево. И тут, по прибытии в первый же порт на корабль зашёл представитель местной власти и объявил, чтоб все рабы-эллины сошли на берег. Их и так должны были выгружать. К ужасу рабовладельца чиновник тут же во всеуслышание объявил всех рабов свободными и приказал стоявшим на пристани кузнецам расковать их.

Евтелиду дали пинка и он пошёл бродить по городам и весям Иудеи, потому как именно в порту Иудеи его и освободили. Местные смотрели на него не шибко дружелюбно, но он надеялся найти работу в соседней Финикии, которая судя по разговорам переживала подъём. По крайней мере верфи там работали днём и ночью. Но не дошел бывший раб до Финикии, Евтелида захомутали вербовщики, пообещав горы золота и алмазов в сказочной Индии.

И поплыл Евтелид первым же судёнышком в Пелусий, где таких бедолаг скопилось уже несколько тысяч. Из новобранцев сколачивали отряды их вооружали и с утра до ночи гоняли. Впрочем и кормили не жадничая. Впервые Евтелид увидел здесь тирян-наёмников. Их было мало и были они все поголовно офицеры. По-гречески они говорили с еле заметным акцентом и как то бегло, как будто всегда торопились. К таким как Евтелид они относились как бы снисходительно, как к "непутёвым", но не безнадёжным. Особое внимание уделяли метанию копья и дротика, в которых Евтелид и преуспел. Как только они немного отъелись их начали экипировать доспехами и гонять по жаре в полном вооружении. Теперь Евтелид был в лёгком римском бронзовом шлеме, в льняном доспехе с бронзовым нагрудником, а руки защищали намотанные до локтя кожаные ремни. Вооружение составляло, два дротика, копьё под два метра, меч — махайра и боевой нож. Имелся и круглый боевой щит, который вешался на специальном ремне на шею, а в походном порядке перекидывался за спину. На ногах были кожаные сапоги до колен, но в отличие от римских, пальцы из них не торчали, хотя боковых щелей хватало. Ноги должны дышать, но должны быть защищены от змей, скорпионов, колючек.

Главное оружие пехотинца как их начали учить командиры-тирянцы это ноги! Если враги отступают, их нужно догнать. Если враги наступают, нужно суметь оторваться от преследователя. Поэтому за состоянием ног пехоты командиры следили каждодневно и лично. Каждый вечер все разувались и показывали натруженные за день пятки командиру и военному медику, который в этих осмотрах непременно участвовал и тут же выдавал лекарства или бинтовал мозоли, царапины и др.

Отряд Евтелида насчитывал 200 копий и был вооружен однотипно, имелся командир и трубач, он же знаменосец для подачи знаков в бою. Были они лёгким подразделением, но могли при необходимости сомкнуть щиты и выстроить фалангу. Так как настоящих бойцов среди них не имелось, то учили их прежде всего не индивидуальному бою, а бою в строю. Удары доводили до автоматизма и вдалбливали, что только в строю они становятся опасными противниками, а по-одиночке просто добыча первого же кшатрия. Чувство "локтя" в конце-концов выработалось.

Командиром ихним был Хармис, который был моложе любого из них. И который перебил бы все две сотни даже не запыхавшись "один на один". Хармис был спартаковцем и потому без всякого воинского стажа был нанят офицером над двумя сотнями новобранцев. На маршах он нёсся в полной выкладке впереди строя, а останавливался только для того чтоб пинками "воодушевить" отстающих. Евтелид решил втереться к новому командиру в друзья и пожалел очень скоро. У Хармиса, привыкшего к тренировкам, давно чесались руки по махайре и в немногие часы отдых он сделал Евтелида своим личным спарринг-партнёром.

После марша по пустыне и жаре большинство просто падало на землю в изнеможении, только не Хармис который от нетерпения выписывал махайрой причудливые кренделя в вохдухе. Бедняге бывшему рабу приходилось прилагать все усилия, удерживая в трясущихся от усталости руках махайру, чтоб отбить удары командира. А тот выплясывал с махайрой и щитом, как будто никуда и не бегал со всеми. Движения у Хармиса были плавные и танцующие во время схватки и порывистые и резкие в момент ударов. Он переливался как ртуть и не переставал разить то остриём, то лезвием махайры. Хармис же больше надеялся на щит и использовал махайру, чтоб отбивать, а не наносить удары. Только командиру вскоре это надоело и он приказал нападать. Пришлось подчинённому попотеть дополнительно. Через некоторое время бедолага Евтелид рухнул на колени, обняв щит и не в силах поднять махайру. В то же мгновение лезвие меча командира опустилось ему на шею и он был условно убит.

Ночью огромное небо усеивалось яркими звёздами и они спали вдыхая ночную прохладу с моря. Учеба продлилась не долго и их отряд, как и многие другие погнали на юг к Арсиное-Клеопатре. С Красного (Эритрейского) моря несло нестерпимым жаром. В порту их долго не мурыжили и почти сразу погрузили на корабли, человек по 200 на каждый. Так что их отряд в полном составе оказался на одном корабле. В море кормёжка отличалась разительно. Сушёный изюм, высушенные пластинки бананов, которые никто сроду не ел, финики сушёные, квашеная в бочках капуста, кислющие лимоны (редкостная дрянь) засахаренные в бочки, вяленое мясо, выловленная рыба и конечно гвоздь программы — горькая как жизнь раба чёрная жижа — называемая кофе. О это кофе! Как же возненавидели его эллины, только другой жидкости на корабле как будто не водилось. Пить хотелось и Евтелид снова продался бы в рабство за кувшин чистой родниковой воды. Самым съедобным были лепешки, которые корабельный кок выпекал каждый день и которые к концу дня можно было смело забивать заместо гвоздей в борта корабля. Берега были неприветливы и пустынны если не считать судовых знаков по берегам и разноцветных бочек-бакенов тут и там подпрыгивающих на волнах на мелководье.

Хармис и тут не отстал и заставлял их тренироваться с мечами и копьями на палубе к радости команды головорезов, которые вовсю умирали со смеху глядя на их потуги. Вечерком капитан корабля решил тряхнуть стариной и "позвенеть" махайрой с их командиром. Это было ещё то зрелище. Мечи мелькали как молнии и глаз не успевал уследить каждое движение бойцов. Капитан вместо щита предпочёл взять в левую руку лёгкий абордажный топорик, на который он в случа нужды принимал удары меча. Спартаковец бился с щитом и легко подставлял его под град ударов капитана. Внезапно Евтелид видел как рука командира, прикрытая щитом сложилась в знак "подай копьё". Обычно этот знак подавался сзади стоящему в фаланге воину в случае когда у впередистоящего выходило из строя копьё или необходимо было достать противника на расстоянии. Среагировал на знак Евтелид почти мгновенно и копьё оказалось в левой руке командира и вдруг как змея в броске вылетело и остановилось возле открытой груди капитана. Упс!

— Вот ведь наглый сухопутный шакал с черепаховым панцирем в руке! Как ты мог обмануть меня на палубе моего же корабля! Громкий хохот команды потонул в рёве радости новобранцев.

— Клянусь, в Птолемаиде-Эпитере я поставлю вам три амфоры вина!

Плавание продолжалось, теперь новобранцы развлекались читая по очереди гомерову "Илиаду" и "Одиссею". В порту Птолемаиды-Эпитеры капитан сдержал слово и все новобранцы и команда дружно выпили за здоровье командира Хармиса, а потом и капитана, а потом...вино кончилось и потекли жаркие будни на осточертевшей палубе.

В одну из ночей командир начал тихонько декламировать "Диоскориду" и новобранцы притихли слушая. Впервые они слышали такое произведение, где эллины победили ненавистных римлян. Из темноты ночи перед внутренним взором бывших рабов и вчерашних оборванцев вставали окровавленные герои минувших лет в изрубленных гладиями кирасах, гордые и непокорённые. Вырвавшие знамёна с орлами и втоптавшие в песок Диоскориды италийские когорты. Перед ними разворачивались картины грандиозных морских сражений с объятыми пламенем кораблями, с изрубленными в куски командами смельчаков, с впивающимися в дерево бортов гарпаксами и гарпунами.

Как то поутру перед кораблями, перевозящими войска раскинулась красавица Диоскорида — город управляемый женщинами. К всеобщему удивлению к их кораблям присоединилось несколько отрядов диоскоридок-арбалетчиц на зафрахтованных в Диоскориде кораблях.

Далее командир радовал слушателей бесконечными рассказами о проделках неунывающего наёмника-лучника Леонида. И частенько волны океана оглашались дружным хохотом солдат. Особенно жадно солдаты слушали о проделках Лео в Индии.

Меж тем корабли шли по открытому морю, а затем капитан повел их на север к берегам Кушанского царства. Вдоль берегов Синда корабли плыли уже сплочённой массой под охраной боевых триер, пришедших с Дальних островов. Затем флот вошел в большой залив (Камбейский) и войска начали высадку возле местного города Сопар в устье реки Тапти. Сопар войска не брали, жители предоставили "добровольно" продовольствие для армии, вода же реки напоила наконец жаждущих воинов. Вдоль русла реки войско и пошло вверх на плоскогорье Декан. По заверениям Хармиса им дико повезло с командиром — Пеанием. Дело не в том, что он разгромил Рим и тра-ля-ля, а в том, что все его компании заканчивались жирной добычей и по возможности людьми он не рискует понапрасну. Чем выше они поднимались тем терпимее становилась жара.

Они вошли в земли племени Надамба, но забирали только продовольствие, по приказу задерживаться было нельзя. Надамба заняли выжидательную позицию и не нападали по-видимому поняв, что вражеское войско идёт через их земли но цель не они.

Достигнув без потерь гор Аджанте, войска отвернули от питавшей их реки Тапти и начали втягиваться в горы. Горы Аджанте были пустынны, хотя скорее всего туземцы при приближении войска просто разбежались и попрятались. Преодолев горы Пеаний решил дать войскам отдых, благо пещер в горах Аджанте было немало.

После непродолжительного отдыха войска вышли к реке Годавари.

Года?вари — вторая по величине река в Индии. Берет начало у города Тримбак в штате Махараштра. Течёт на восток через штаты Махараштра и Андхра-Прадеш, впадает в Бенгальский залив. Хотя река берет начало всего в 80 км от Аравийского моря, на восточных склонах Западных Гхат, её воды проходят 1465 км, пересекая плато Декан, чтобы достичь Бенгальского залива, в который Годавари впадает, разделяясь на два русла.

Пеаний сказал речь, которая сводилась к следующему, всё, что находится на берегах этой реки принадлежит врагу, а значит наша законная добыча. Берите всё, что сможете брать, а что не сможете уничтожте. Нужно быстро пройти вдоль реки к морю и погрузиться на корабли, иначе местные успеют собрать войска и уничтожить нас. Захватывайте побольше лодок, на них можно перевезти больше добычи и в случае чего переправиться на безопасный берег. И начался грабёж. Основная масса кшатриев была далеко на юге вместе с магараджей и страна осталась практически без защиты. Отдельные мелкие отряды воинов нападали на войско, но каких либо положительных результатов это для них не имело. Войска же Пеания, имея такой ориентир как река Годавари, шли и ночью. Вернее шли днём, а ночью мобильные группы внезапно нападали на нижележащие по течению реки поселения индийцев. Мобильные группы менялись и вот пришла ночь Евтелида.

Впереди по данным разведки был небольшой городишка. К их двум сотням дали сотню диоскоридок-арбалетчиц и они, тихо сев на отобранные у крестьян лодки, поплыли вниз по реке, держась прибрежных камышей. С собой взяли пару лестниц и верёвок с крючьями. Только не пригодились они. На берегу у городских стен в свете факелов их поджидала вооружённая толпа численностью около тысячи человек. Веселье началось. Сначала в "принимающую делегацию" дали залп арбалетчицы, а затем метнув пару дротиков, пошли в атаку копейщики. Толпа отпрянула от берега, арбалетчицы перезаряжали, а копейщики быстро выстраивали стену из щитов и копий. Индийцы восприняли заминку как нерешительность и трусость, а это было простое построение. Толпа с рёвом кинулась на копейщиков, чтоб сбросить в реку незваных гостей. Арбалетчицы дали ещё один убийственный залп почти в упор через спины и щиты копейщиков. Из рядов выскочил вперёд Хармис и взревел (что вообще-то юноше несвойственно) "ТИР!!!". Клич подхватили и ринулись в атаку. Толпа уже к тому времени потерявшая многих решительных из первых рядов дрогнула и почти не сопротивляясь обратилась в бегство. Началось избиение убегающих, сказались тренировки в пустыне и атакующие ворвались в городок на плечах отступающих. В воротах было тесно и защитники предприняли последнюю попытку остановить врага.

Евтелид оказался в первом ряду и закрывшись щитом ткнул впереди себя в мечущуюся темноту копьём. Копьё вошло в чью-то плоть, но тут же было с силой вырвано. Евтелид почти автоматически выхватил из ножен махайру. Теперь он двигался вперед и разил мечем всех, кто приближался к его щиту. Вскоре впереди образовалась стена, копья уперлись в щит и нападавшие встали. Сзади явно кто-то протиснулся, а затем на его плечё лёг арбалет. "Дзинь!". Впереди напор явно ослаб. Строй шагнул вперёд. Шагнул ещё. Махайрой Евтелид умудрился перерубить копьё и освободить щит. Оскальзываясь на чём-то тёплом он пошёл вперёд разя уверенными ударами теперь во все стороны. Индийцы разбегались в разные стороны. Из ворот наконец хлынула толпа атакующих и началось избиение жителей и грабёж.

К утру, молодые и крепкие жители городка были нагружены добычей не хуже походных мулов, а все остальные безжалостно перебиты. Всё что было можно съесть вытащили к воротам городка, мимо которого уже шли колоннами выспавшиеся за ночь отряды и вереницы таких же пленников и пленниц с добычей на спине и голове. Было захвачено несколько осликов, которых тоже нагрузили. После ухода городок сожгли дотла, а всю еду сожрали проходящие войска и пленные. Никогда ранее греки не видели такого количества специй, какое захватили в этом городишке, а ведь в Греции это было целое состояние. Везде по ходу войска в небо поднимались жирные столбы дыма от пожарищ. Пеаний делал своё дело, нанося удар по тылам врага и выманивая войска магараджи с юга. Жители по прежнему выставляли отряды ополченцев, плоховооруженных недисциплинированных и почти без всякого доспеха. Лучники и арбалетчики легко выкашивали их и даже лёгкие отряды новобранцев типа Хармисова легко обращали превосходящего числом противника в бегство. Добыча росла. По реке и вдоль неё двигался уже целый караван пленников и добычи. С каждым днём росло сплочение и воинское искусство вчерашних новобранцев.

Так, как-то днём, двести бойцов Хармиса были посланы на помощь такому-же попавшему в засаду отряду. Пробежав несколько километров, отряд вломился с фланга в ряды атакующих и в течение нескольких минут переломил ход битвы в пользу захватчиков.

Однажды отряду пришлось закрывшись со всех сторон щитами ждать два часа подкрепления под ливнем стрел. Убитых и тяжелораненых было мало, в основном легкораненые. Евтелида боги хранили, а Хармис за храбрость сделал своим заместителем. Странные чувства теперь испытывал в бою Евтелид, в строю им овладевало глубокое спокойствие, он контролировал каждое своё действие и успевал следить за действиями товарищей в строю, но как только он оказывался вне строя, им овладевало какое-то бешенство граничащее с безумием. Он начинал метаться и наносить удары во все стороны образуя около себя окровавленный круг.

Чем ниже они спускались по течению реки, тем больше и богаче становились поселения и города. Теперь ополченцы разбегались от одного только крика "Тир!". Бежало и население, наслушавшись ужасов о разгромленных поселениях. Один из прибрежных городов понадеялся на толщину своих каменных стен и был взят ночным штурмом. Весть о взятии города распространилась мгновенно и правители больших городов поспешили навстречу непобедимому войску чтоб договориться. И договорились...

Пеаний спешил к Восточным Гхатам за которыми их ждал флот в Бенгальском заливе и дал себя уговорить. Теперь при подходе войска города закрывали ворота, но выставляли упакованную добычу возле стен и в лодках на берегу. Продвижение ускорилось, да и река стала полноводней. Стали поступать сведения о приближающемся войске махараджи Андхрадеши Пуринурасены. Пеаний ускорил движение и переправил все войска на северный берег реки. Войска успели проскочить почти под носом у передовых отрядов Пуринурасены и выйти к горам. Выйдя на восточные склоны гор войско оказалось в землях воинственных племен Калинга с которыми ещё Ашока воевал.

Узнав о малочисленности войска Пеания, а главное об их добыче калинги решили попытать счастья. И вот когда воины уже Пеания видели вдали спаситльные воды Бенгальского залива, между ними и морем встали 60 тысяч сборного войска со всей страны Калинга. Со слонами и конницей. Да и лучников-кшатриев хватало.

Пеаний же довел до моря лиш тысяч 20 боеспособных бойцов, причем около 7 тысяч были просто больны дизентерией. Пить некипячёную воду запретили, есть зелень и свежие фрукты тоже. Лечили в основном рисом, рисовым настоем и заваренной кожурой граната. В общем 7 тысяч дристунов на ноги поставили к началу битвы, но бойцы они были никакие, обезвоживание и слабость давали себя знать. Пеаний мог рассчитывать только на 20 тысяч и именно на них он рассчитывал, справедливо полагая, что сзади к нему уже подбирается более многочисленный враг.

Битву начали ближе к полудню, когда солнце поднялось высоко и перестало слепить стрелков. Перед битвой командующий толкнул короткую речь.

— Эллины! Вы сделали больше, чем сделали войска Александра Великого! Вы прошли всю Индию от моря и до моря! Вы взяли всё что хотели и никто не посмел отказать Вам. Теперь между нами и нашим морем встали орды дикарей. Мы били их прежде, побъём и сегодня! Будем же достойны своих легендарных предков. Пусть потомкам поют песни о нашей сегодняшней победе!

В это время на поднятую Пеанием руку к всеобщему изумлению войска слетел с небес сокол и спокойно сел. Это был очень хороший знак. Воины от радости били древками копий по щитам, а затем лавиной щитов и копий пошли с гор в долину. Вскоре воины перешли на быстрый шаг, а затем побежали, ведь они в отличие от врага находились выше.

Засвистели стрелы. Воины подбежав на бросок дротика, кидали их на бегу и с криком "Тииииррр!" неслись дальше. "Дзинь!" — это дали залп арбалеты и в следующий миг раздался жуткий треск ломаемых по всему фронту атаки копий. Передние ряды, прореженные арбалетчицами и двумя залпами дротиков были просто сметены. Битва была яростной. Эллины ломили всей массой и эта масса по инерции сметала всё на своем пути постепенно замедляя движение. Конница Калинга попыталась атаковать правый фланг войска, но ничего не могли противопоставить сплошной стене копий и щитов катящейся с гор. Натиск был так силен, что под давлением атакующих стали пятиться даже боевые слоны в центре войска. Арбалетчицы теперь стреляли почти в упор и охотились за богатовооруженными воинами. Благодаря слонам Калинга всё же смогли выдержать страшный удар и теперь пятились яростно отбиваясь от наседающих копейщиков. Войска Пеания таяли на глазах. Переломав копья, многие пехотинцы взялись за мечи. Всё же сказывалась слаженность войск не один день прововавших в походе. Индийцы же, собранные из разных мест, не успели ещё сплотиться и теперь это был их минус. И всё же один за другим эллины валились. У многих были лёгкие льняные доспехи, кирасы были у единиц. В какой то миг битва достигла своей кульминации. Наступление захлебнулось в центре. Лучники, сидящие в башенках на слонах, валили воинов Пеания одного за другим.

Пеаний выхватил махайру и лично возглавил атаку с полусотней лучших головорезов. Арбалетчицы перенесли весь огонь на слонов и сидящих на них воинов и дело пошло. Индийцы дрогнули и попятились не выдержав нового напора.

Внезапно войска Калинга были атакованы семью сотнями свежих головорезов с тыла. Этот удар полностью дезорганизовал и деморализовал индийское войско и хотя воинов было всего семьсот, враг обратился в повальное бегство.

Всё было просто. Флот, обогнув Индостан ждал их и от нечего делать занимался грабежом кораблей и прибрежных поселений. Разведчики болтающиеся на воздушных змеях увидели приближение войска Пеания и индийцев, перерезавших им путь. А дальше 700 добровольцев из абордажников решили подмогнуть товарищам и ударить туземцам в спину. Могли бы и пораньше подойти, но спасибо, что вообще явились.

Евтелид лежал заваленный трупами. Их отряд наступал с левого фланга. Нашего друга Евтелида от души отоварил боевой палицей здоровенный кшатрий и потому римский бронзовый шлем лопнул на его голове как пустой орех. А дальше уже постарались товарищи и завалили его тело трупами искромсанных врагов. Из кучи-малы осталась торчать лишь рука, за которую его и вытащил Хармис. Последний, лишаться заместителя не желал. Соображал Евтелид плохо, вернее сказать совсем не соображал, но глазёнками хлопал уверенно, хоть и разъезжались они у него в разные стороны. Полковой эскулап приказал побрить башку и после сшил, разорванную на голове кожу и набинтовал на макушке целый тюрбан как у знатного индуса.

Войска грузились на корабли и грузили награбленное. В общем кораблей не хватило, большегрузные не могли подойти к берегу и приходилось возить на лодках и перегружать в море. Войскам Пеания пришлось разбить на побережьи военный лагерь. Флот ушел к южным лагунам страны Пандья, чтоб срочно вернуться, выгрузив добычу и раненых. К моменту подхода войск махараджи Андхрадеши Пуринурасены лагерь опустел и индийцы видели лишь тающие вдали паруса последних кораблей.

В 64 году, у печально известной реки Кавери вновь состоялась грандиозная битва между войсками Пантакла, успевшего довести численность войска до 122 тысяч за счет вербовки сингалов с Тапробаны и ветеранов-тирянцев, кроме того, в резерве у него был Пеаний с 17 тысячами боеспособных бойцов после похода по тылам махараджи Андхрадеши Пуринурасены. Индийское войско было многочисленней и составляло примерно около 200 000 бойцов. Ставку махараджа делал на боевых слонов и преимущество в коннице. Отряды царства Чола, управляемое энергичным махараджей Ураюра Карикалой III, провели разведку и обнаружили целых три моста-невидимки на реке Кавери. Отряды тирянцев загодя отступили за реку и стали лагерями на противоположном берегу.

Карикала предложил Пуринурасене воспользоваться мостами противников и обрушиться всей мощью конницы и слонов на войска Пантакла. Если первый удар тиряне выдержат, то их можно будет додавить численным превосходством.

И вот битва состоялась. Индийская кавалерия внезапно перешла реку по оставленным мостам и ударила на слабое охранение лучников, которое тут же и было прорвано по всему фронту. Из лагеря Пантакла начала выбегать и строиться к бою пехота, а по мостам уже переправлялись слоны и сплошным потоком шли пешие воины. Когда же войска построились уже половина войска индийцев была на берегу противника и стремительно наступала.

"Разделяй и властвуй" — сказал Пантакл и приказал сапёрам разрушить мосты. Что те и сделали, вырвав опоры мостов заранее привязанными канатами. Середина мостов сначала провисла, а затем мосты рассыпались прямо под ногами наступающих индийцев. Вот тут то закалённые в боях легионеры и стиснули со всех сторон переправившуюся конницу и слонов, не давая им места для маневра. По скученным порядкам врага почти безостановочно били лучники и арбалетчики, а также снятые с кораблей скорпионы, которые били тяжёлыми дротиками по слонам. Конница смешала ряды и началось настоящее побоище. Седоки сбрасывали друг друга и тут же гибли под ногами коней и слонов. А легионы ощетинившись копьями всё больше и больше сдавливала войска и оттесняла индийцев к реке. В битве этой было перебито множество знатных индийцев, так как именно они составляли основу кавалерийских частей полностью уничтоженных. Пал и храбрый махараджа Ураюра Карикала III.

Махараджи Андхрадеши Пуринурасена, потеряв больше половины войска и почти всех толковых командирова, вынужден был идти на мир. В результате чего признавал страну Чола и все территрии к югу от реки Кавери, а также малабарский берег территорией Тира, кроме того, восточное побережье и страна Калинга являлись зоной интересов Тира и махараджа на них не претендовал.

Остатки войск махараджи ушли, а Пантакл вторгся в беззащитное царство Чола и начал завоёвывать коромандельский берег и страну Калинга, где ещё не оправились от поражения, нанесённого Пеанием.

Эллины вместе с добычей были отпущены и направились обратно в Элладу. Появление их в конце 64 года стало настоящей сенсацией. Каждый воин притащил с собой тюки с драгоценными индийскими тканями, мешки с Басмой, пряности, драгаценное оружие и доспехи, золото и серебро и конечно драгаценные камни и экзотические рабы и рабыни. Добычу везли полными кораблями, в результате чего упали цены на пряности и заморские ткани. Из рассказов воинов следовало, что они завоевали обширные страны на юге Индии, где растут перец и можно выращивать листья индиго. В свирепых битвах войска варваров были рассеяны мужеством и доблестью эллинов. Земли можно захватить, а жителей сделать рабами. Теперь тирянцы вовсю вербовали крестьян и бедняков к заселению захваченных областей Южной Индии и побережий. Им нужна была опора и гарантия от мятежей и восстаний. В греческих колонистах видели именно такой выход. На призывы вербовщиков и обещания освобождения от налогов откликались многие. Вернувшиеся солдаты покупали земли и дома, вкладывали капитал в предприятия. Вернулся после излечения и Евтелид. Хармис же ушел служить в войска Пантакла и к концу завоевания страны Калинга командовал уже тысячей сингалов.

Евтелид вернулся в родную страну и в первом же городе спросил кто в городе самая красивая невеста с богатым приданым. В тот же день он явился в дом будущего тестя и бросил к его ногам драгоценное золотое ожерелье, снятое с убитого кшатрия после боя. Также он поведал будущему тестю, что пока лежал на излечении выучил пунийский и обзавёлся друзьями и связями на Дальних островах в Диоскориде и даже на Занзибаре. На свою долю добычи он купил корабль, который теперь плавает и приносит ему прибыль, также у него открыт счет в одном из уважаемых банкирских домов на Диоскориде, куда он поместил остаток добычи. Будущий тесть непосредственно входил в круг аристократии, управлявший городом, и гордился своим происхождением, но послушав Евтелида, понял, что именно такой человек со связями, деньгами и знаниями заморских стран ему и нужен, а главное продвинет его род. Свадьбу с "индийским" героем сыграли вскорости, не смотря на бурчание других аристократов. Когда у тестя кончились средства, Евтелид просто набрал в свою дружину крепких парней, вооружил их и взойдя на свой корабль отправился в северную Италию, где намеревался пополнить средства и хорошенько "отплатить" римлянам за дни, проведённые в рабстве.

Кровавые 60-е годы

61 г. антиримское восстание бриттских племён под предводительством Боудикки, царицы иценов охватывает все римские владения. Победы восставших. Остатки римских войск и проримски настроенное население бежит за Ла-Манш в Галлию. При помощи южных хунну отбит набег северных хунну на Китай. Индийские войны. Создание союза городов Эллады под патронатом Тира. Также создан союз Финикийских городов и союз североафриканских городов. Авл Вите?ллий стал императором рейнской области и стянул туда легионы с Дуная, открыв границу Македонии. Союз городов Эллады ставит свои гарнизоны по всему нижнему Дунаю. Резко активизируются даки. Царь Дакии Скорило начинает прощупывать соседей. Легионы из бедной дикой Панонии и Илирика постепенно уходят через Адриатику в северную Италию. В долине реки По главенствует Равенна, которая отныне становиться столицей Италии.

62 г. Землетрясение в Южной Италии. Частичное разрушение Помпей и Геркуланума. Христианство быстро распространяется по разорённой Италии. Продолжение индийских войн. Сардинцы и корсиканцы совершают удачный набег на Массилию (в южной Галии) — город разграблен и сожжен. В уличных боях убит, находившийся в городе по приказу Нерона, ссыльный Фавст Корнелий Сулла Феликс. Гней Домиций Корбулон разбил парфян и на престоле Армении продолжил царствовать проримски настроенный Тигран VI. Парфяне просят помощи у тирян, но последним теперь уже невыгодно усиление Парфии. Гнея же Корбулона им выгодно было использовать в качестве пугала для парфян, объединённого союза городов Эллады и самостоятельного Боспорского царства. Корбулона поддерживает царь Понта Полемон II. Последний укрепил свою власть женитьбой на Юлии Момене — дочери царя Согела из Эмеса и одновременно сблизился с Иудеей, приняв иудейскую веру. Боспорским царством правит Котис I, который рад бы отмежеваться от римлян и примкнуть к Элладе, но его пугает сильный военно-морской флот Понтийского царства, который построен по типу римского и состоит в основном из либурн. К войне на море Боспор не готов.

63 г. Индийские войны. Киликийские пираты грабят Италию и пытаются напасть на Сицилию. Множество италийцев увезено пиратами в рабство. Активизируются иллирийские пираты в Адриатике. Сардинцы и корсиканцы грабят средиземноморское побережье Испании. Балеарские острова, Мальта и Сицилия входят в североафриканский союз. Начало возвышения Тингиса и колонизации пунами Мавритании.

64 г. Гней Домиций Корбулон громит Киликию и освобождает многих италийцев. Фараон Египта Рипсолей потребовал, чтоб римляне убрались в Кападокию и Корбулон, разорив страну, подчинился (до этого ему ясно дали понять, что за уничтожение пиратов его никто не накажет). Индийские войны. Начало эллинской колонизации южной Индии. Антиримское восстание на севере Испании. Набег на Китай северных Хунну. Парфяне зарятся на Сирию, но боятся Корбулона и тирянцев. Тирянцы же видят Сирию под протекторатом финикийской лиги как агломерат маленьких слабых царств и отдавать Парфии её не хотят.

65 г. Взят Ханьцами Хами в средней азии. Часть южных князей Хунну пытается перейти к северным. Греческие вояки появляются в северной Италии. Некоторое затишье в Индии. Царства Пандья, Чола, Калинга полностью завоёваны и быстро заселяются греческими колонистами, поток которых только нарастает. Буддийские монахи принимаются при дворе египетского фараона, в Александрии Египетской впервые начинает строиться буддийский храм. На греческий, коптский и кушский переводится по приказу фараона буддийская литература. Первые буддийские монахи проникают в страну Гарамантию. Рипсолей натравливает иудеев на Набатею сам же в драку не ввязывается.

66 г. Хунну и сиюйцы (средняя азия) пытаютя отбить Хами у китайцев. Набеги северных Хунну на Китай. Иудеи преследуют греков на своей территории, последние бегут из городов в основном в Египет и Сирию.

67 г. Набеги северных Хунну на Китай. Кушанский царь Кадфис II покоряет остатки Индо-греческого царства. И становится второй по могуществу силой в Индии после тирянцев на юге. В результате кровопролитных войн Гай Юлий Виндекс римский полководец, по происхождению галл из древнего аквитанского царского рода захватил власть над всей Галлией. Одним из его сподвижников стал наместник Лузитании Марк Са?львий Ото?н. В Китае построено первое буддийское святилище — Храм Белой Лошади. Пантакл закрепляет за каждым воином определенные земли с туземным населением, обязанным его кормить и снаряжать в поход.

68 г. Последние римские легионы уходят в северную Италию из Панонии и Илирика. Первые греческие города-колонии на Тапробане.

69 г. Восстание Аникета в Понте. Боспорское царство поддерживает Аникета. Движение в Галлии под руководством знатного батава Юлия Цивилиса. К нему примыкают племена лингонов и треверов. Германские племена усиливают натиск на пограничные лимасы.

Последствия нескончаемых победоносных войн.

Фактически римский мир был расколот и раздроблен. На западе образовывалось 4 государства: Испания, Галлия, Италия и Рейнская область. На востоке Кападокия и союзные ей Понт и Армения. Остальные области как только последний легионер уходил или был убит, разрывали связь с римским миром и спешили отмежеваться от него. В бассеине Средиземного моря образовался другой мощный центр — гегемон Египетское царство, которое начало быстро наращивать военный флот и контролировать восточную часть средиземноморья. Выход к Средиземному морю получила Гарамантида, контролирующая транссахарскую торговлю. В восточную часть средиземноморья хлынули тирянские товары и соответственно Греческие товары хлынули на территорию Египта, внутреннее потребление которого стало увеличиваться в разы. Но главное тирянцы наводнили восточное средиземноморье, а эллины и финикийцы наводнили тирянское государство.

Философская мысль развивавшаяся и прогрессировавшаяся в замкнутом римском мире хлынула в тирянский мир вместе с её носителями учителями-философами, которые теперь не могли заработать на достойную жизнь в государствах-осколках римского мира, но нашли себе применение на просторах мира тирянского. В свою очередь тиряне распространяли в основном не духовную, но материальную культуру — новые культуры: цитрусовые, рис, кофе. Новых животных квагги. Фарфор, шёлк, макароны, лаковые изделия, китовый ус, ворвань, изделия из крокодиловой кожи и вообще кожаные изделия, пальмовое вино, пряности, красители.

Итак Эллада проникала в Тир, а Тир в Элладу. А как же римский мир? Множество римлян попало в рабство, а затем тиряне отменили рабство эллинов вообще. И произошел маленький казус. Знающие греческий язык римляне и римлянки объявили себя эллинами и соответственно стали свободными людьми. Конечно, на латыни они не говорили, но в той же Диоскориде и Александрии Египетской в 60 -х годах появилось множество переводов на греческий язык римских поэтов, ораторов и юристов. Римское право на просторах тирянцев не прежилось, слишком уж были различны системы, ораторы были бледными тенями греческих ораторов и также не нашли себе места, а вот римские поэты в переводах на греческий дали не только плеяду подражателей, но и новые сюжеты в поэзии. Диоскорида стала средоточием нового литературного взлёта. Именно на этом перекрёстке миров поэзия и проза процветали и поощрялись, причем именно грекоязычная поэзия, впрочем образцы которой почти сразу переводились и на другие языки.

Другим последствием войн стала мысль о лёгкости захвата земель и богатств в Индии. Это привело к началу эллинской колонизации в южной Индии и Тапробане, и агрессивной дальнейшей политике. Греческие поселенцы захватывали в покорённых странах на Индостане лучшие земли и беспощадно грабили и эксплуатировали туземное население. Верными помощниками у них были сингалы и буддизм. Горючий греческий материал накапливался в завоёванных прибрежных областях. Тирянцы пассивно участвовали в захвате Индии, что объясняется активной их колонизацией восточной Африки. Это было намного ближе и намного безопаснее, после того как границы отодвинули в район великих озёр. В результате огромные области стали интенсивно осваиваться, а в Индии тирянцы преследовали лишь ограниченные цели — захват побережий для препятствия индийского судоходства и перехват торговли индиго. После захвата нескольких окультуренных растений, распространение в Африке и на Мадагаскаре прибыльной культуры было только делом времени.

А ещё эти победы стали началом конца тирянского мира. Последние враги были уничтожены и тирянцы стали полноправными хозяевами южных морей. Огромные пространства завоёванные в Африке уже с трудом поддавались управлению, да и не нуждались в централизованной власти по большому счёту. Обычно колонии устанавливали границы с соседями самостоятельно и налаживали самостоятельно торговлю, а центр лишь маячил где-то далеко, постоянно подпитывал колонии населением и товарами. Внешне тиряне находились на пике могущества, а в реальности союз доживал последние дни.

Первой как всегда стала Диоскорида в которой уже существовала единая крепкая власть правительниц. Диоскорида претендовала ни много ни мало на всю Аравию и действовала дерзко и напористо, им становилось с союзом просто не по пути.

Вторым стал как не странно анталоатрский союз, который в отсутсвии врагов и при росте колоний в восточной Африке раздувался каждый год как мыльный пузырь и в конце-концов просто лопнул, рассыпавшись на сотни государств, союзов и конфедераций.

И наконец, Тал-Нофсинхар потерял своё прежнее положение, как только на новых землях обнаружили золото и алмазы. Города вокруг приисков росли так быстро, что взять над ними власть просто не успели, а кроме-того перемешанные с местными союзнами племенами скотоводы, разводящие квагги, всё больше тяготились властью нофсинхарцев. Контролировать на бескрайних саваннах постоянно кочующих со стадами скотовладельцев было неимоверно трудно и в конце-концов они вышли из под контроля. Тал-Нофсинхар терял из-под контроля город за городом и район за районом и вскоре контролировал лишь самую южную оконечность Африки и несколько городов по побережью, являясь лишь первым государством в конфедерации южноафриканских государств.

Тир и Александрия Красная сохранили былое единство и единое государство на территории собственно острова Мадагаскар, они же держали в своих руках Дальние острова, Восточные острова, базы на побережьи Индии и Тапробаны, на острове трех рек и на острове Хайнань.

Процесс распада единого союза шел медленно и занял несколько десятилетий, но был неостановим, потому как надобность в данном союзе просто отпала. Каждому государству входящему в союз хватало собственной мощи чтоб действовать дальше самостоятельно.

В начале 70 — х годов произошел "перегрев" греческого материала в южной Индии. Два бессменных полководца имена которых гремели ранее по Индии и в этот раз возглавили два войска эллинов, которые вторглись в государство Андхров и ряде кровопролитных сражений разгромивших его. Это были Пантакл и Пеаний. Войско последнего не ограничилось Декханом и вторглось в пятиречье. Здесь доживали своё остатки эллинистических династий, которые тут же воспользовались моментом и с помощью завоевателей разгромили своих соседей. Они снабдили греческих конкистадоров проводниками и продовольствием, крепостями и союзными отрядами. Пеаний в Индии не остался, а Пантакл вскоре умер от ран и старости. Вся завоёванная территория тут же рассыпалась на множество царств-государств с эллинистической знатью во главе. Вновь начался процесс растворения чужеродного греческого элемента в индийской среде. Лишь на малабарском и коромандельском берегах и на юге Индостана греческая культура и язык закрепились основательно и надолго.

Последствие этого короткого завоевания Индии для тирянского мира оказались не такими уж маленькими и кратковременными. В рабство попадали не только рядовые селяне-индийцы, но и ученые брахманы и брамины. Они то и принесли "индийские числа" в математику. Первоначально переворот произошел в Академии Александрии Красной, где один из индийских математиков будучи рабом подметал площадку и слушал преподавателя математики, так как знал греческий язык. Не выдержав он вступил с последним в спор и уже к вечеру приобрел и свободу и известность. Простая и понятная десятичная система быстро завоевала математиков Александрии Красной, благо таких было мало, а затем практически в течение малого времени распространилась по всему Мадагаскару. Практичные тиряне легко приняли более удобную систему. Александрия Красная становиться средоточием математической мысли того времени, сильная математическая школа существовала и в Тире. Потребность в "лёгкой" математике подвигла на изменения и другие города и страны.

Многое дала и поездка Галена, который посетил "Сады мудрости" Тира, академию Александрии и Академию Лампра в Новом Вавилоне. Как потом писал Гален Тир поразил его знаниями астрономии и медицины, Александрия Красная — математикой, а Новый Вавилон наукой о воздухоплавании. Во всех трёх центрах Гален организовал школы механиков и подарил собственные сочинения в библиотеки. Больше же всего повезло от поездки Хадиду. Именно здесь на обратном пути из Нового Вавилона, ознакомившись с сочинениями ученых Академии Лампра Гален произвел смелый эксперимент, окончившийся удачей. Поняв механизм парения и управления параплана Гален предложил замкнуть оболочку параплана и не ловить восходящие потоки тёплого воздуха, а накачать получившийся шар горячим воздухом на земле. Горячий воздух поступал в шар Галена из самой мощной домны Хадида. К радости зевак, шар не только надулся и расправился от тёплого воздуха, но вырвав канаты улетел в воздух. В Хадиде появилось множество учёных-воздухоплавателей, которые тут же перехватили эстафету у Галена и аппараты на горячем воздухе начали подниматься в небо и поднимать первых воздухоплавателей в корзинах и верёвочных петлях.

Изобретение воздушного шара стало гениальным открытием, но главное открытие на 100 лет раньше китайцев сделали корабелестроители Тира и Тал-Нофсинхара. Первые придумали кормовой руль, а вторые переборки для укрепления судна и его непотопляемости. Переняв эти два изобретения друг у друга судостроители стали строить океанские суда огромного по тем временам водоизмещения, надежные и маневренные и вооруженные к тому-же страшным "греческим огнём".

Благодаря этим изобретениям рассыпающийся на куски союз вступил в эпоху дальних плаваний и географических отрытий. Тир наконец достиг прародины мадагаскарских племен на территории острова Калимантан и смог сколотить из местных племен единое государство.

Калиманта?н (индон. Kalimantan, также Борне?о (малайск. Borneo)) — третий по величине остров в мире.

Как то буднично и почти одновременно были открыты Австралия и Америка в 90 — х годах. Австралия была открыта даже дважды. Моряки Тира добрались до северного берега Австралии двигаясь от острова к острову, а моряки Тал-Нофсинхара двигались с южным течением и повернули на север, где и увидели новую землю. Америку же открыли простые китобои, решившие построить временный посёлок на островах Келб (Фольклендских) и поохотиться заодно на местных лис. Так получилось, что высадившиеся китобои обнаружили почти помирающих от холода и голода потерпевших крушение индейцев из Патагонии. Так как остров был застолблён поселок всё же построили, а индейцев накормили напоили и затем переправили на родину, то есть в Америку. Естественно индейцы были удивлены незнакомцами на огромных лодках, которые дали им на память драгоценные дары богов: железные ножи и копья с железными наконечниками, разноцветные стеклянные бусы и красивые связки с раковинами каури. Весть о добрых незнакомцах распространилась среди местных племен и на остров отправилось несколько лодок везя шкуры и женщин для обмена на чудесные дары. Вскоре поселок на островах Келб укрепился и для меновой торговли к берегам Патагонии стал специально ходить корабль.

Далёкий Занзибар, ставший мощным государством, порадовал своими шлифовальщиками. Они делали не только прямые, но и кривые зеркала. Один из купцов решил скупить весь "Брак" и из бракованных зеркал построил на Занзибаре первый в мире "дворец смеха". Взяв за основу передовые методы индийских ювелиров, занзибарцы смогли вытачивать линзы из стекла. Эти чудесные стёкла продавались даже не на вес золота, а как драгоценности. Ведь с их помощью можно было увеличить текст книги, или "приблизить" дальний предмет. Вначале линзы были "сверхдорогим удовольствием" высшей знати, но знать увлекалась звёздами и вскоре в Тире — столице астрономии создадут первый в мире телескоп.

Брадобрей

Фараон Рипсолей устал. Перед глазами мелькали мушки, голова гудела от цифр, чертежей, планов, схем и лиц знакомых, и малознакомых нужных людей. Он мечтал о прохладной ванной и постели, где его ждала царица Аманикаташан. Его Амачка-смугляночка. Рипсолей решил сократить путь через тронный зал и взяв пару телохранителей, поплёлся из кабинета по коридорам власти. На самой середине тронного зала он встал как прибитый к полу молнией. Телохранители тут же выхватили маленькие арбалеты и зашарили по темноте в поисках злоумышленника. А тот и не думал скрываться. Сидел себе, развалясь, на троне. Между прочим на его Рипсолея троне!

— Мальчики, шли бы вы отдохнули, — послышалось с трона. Четыре арбалетных болта уставились в тёмную фигуру, закутанную в тёмный плащ.

— Рипсолей, пошли мальчиков отдохнуть, а то они меня не слушаются, убью ведь ненароком, ты меня знаешь.

— Евбат, Эксагент, за дверью.

Телохранители молча растворились за темнотой дверей, а Рипсолей направился к трону, на котором восседал Агнодор собственной персоной. Агнодор был плохим гостем, ибо появлялся в самый неподходящий момент и после его появления становилось ещё хуже. Рипсолей был с ним знаком по осаде одного греческого города в Парфии. Осада шла не шатко, ни валко. Рипсолею было жаль посылать вояк на штурм, а горожане — упёртые ослы не хотели признавать своего нового парфянского властелина. Вот тут и появился Агнодор с караваном амфор и парой десятков помощничков, от одного вида которых становилось дурно. В ту же ночь Агнодор просочился с помощниками за стены города по никому доселе неизвестному подземному ходу, а после вернулся обратно и сказал Рипсолею, что к полудню можно будет войти в крепость безбоязненно, только в городе нельзя 10 суток пить. Когда воины вошли в город в полдень в нём ещё корчились в предсмертных судорогах последние жители и животные. Улицы были завалены трупами, пытающимися казалось даже после смерти выблевать собственные внутренности. Рипсолей предпочёл сжечь город без разграбления и его солдаты были с ним абсолютно солидарны. Помереть такой смертью никому не хотелось. От приятелей Рипсолей услышал и запомнил ещё парочку подобных страшилок с непосредственным участием Агнодора. То, что последний работает в тирянской разведке было яснее ясного. Вот только его специализация по массовому умерщвлению больших количеств людей оптимизма Рипсолею не добавляла. Интересно не спускают ли его помощнички сейчас в рипсолееву ванну какую-нибудь гадость из своих амфор. Человек, сидящий сейчас на чужом троне был СМЕРТЕЛЬНО ОПАСЕН! Причем опасностью от него разило с такой силой, что даже у Рипсолея волосы на затылке вставали дыбом и мурашки начали бегать по спине.

— Неудобный у тебя трон, хоть и красивый.

— Да уж какой есть, я не взыскателен.

— Столько золота и слоновой кости зря простаивает, хехе.

— Может вина с лёгкой закуской приказать принести, раз уж Вы сегодня ко мне в гости,...неожиданно пришли.

— Нет, не люблю вино, слишком просто отравить. Да и фрукты впрочем тоже.

— Тогда чем могу быть полезен?

— А вот это правильный вопрос. Ведь есть люди полезные и бесполезные. От последних никакого толку и избавиться от них это просто благо.

— Пока я был весьма полезен совету правителей...

— Пока да. Но времена хехе меняются. Меняется состав совета правителей. Меняется даже служба разведки, её средства и методы воздействия. И чтоб они и дальше менялись нужна "свежая кровь". Всегда нужна "свежая кровь".

— Да я рад бы помочь, но не знаю о чём может идти речь.

— Я проделал длинный путь и сейчас сижу на неудобном золотом троне с отделкой из слоновой кости потому-что мне нужен один из твоих новых подданных. Скажем так, он мне нужен срочно в целости и сохранности.

— Хорошо я прикажу привести его, но мне нужно знать его имя.

— Как замечательно, хехе, я скажу тебе имя и ты прикажешь привести мне этого человека, а мы вдвоём пока подождём его в этом зале. Стоять перед собственным троном неизвестное количество времени Рипсолею не улыбалось.

— А может проведем время в более располагающей обстановке?

— Нет я потерплю и подожду.

Рипсолей хлопнул в ладоши и позвал одного из телохранителей. К удивлению Рипсолея Агнодор попросил привести к нему брадобрея Ктесибия. Эксагент был срочно послан на поиски, а фараон опустился прямо на пол тронного зала и принялся ждать его возвращения. Молчал, закутавшийся в плащ Агнодор, молчал и Рипсолей, думая зачем же понадобился брадобрей этому мастеру смерти. Нет, никогда не пойдёт египетское войско против Тира, лучше уж массовое самоубийство совершить. Ведь какой только гадости не напридумывали учёные в тиши джунглей за эти годы. И наверняка специалисты типа Агнодора будут использоваться в грядущих войнах. А это даже не страшно, это просто жуть. Ведь смерть для них это просто повседневная будничная работа.

Вскоре вернулся Эксагент с брадобреем Ктесибием и Агнадора как ветром сдуло с престола фараонов. Он тенью метнулся к брадобрею и буквально обнюхал его с ног до головы.

— Не ты ли тот Ктесибий, что придумал аэротрон?

— Да это я. Ответил брадобрей.

— Весьма и весьма занятное изобретение, а главное нужное и перспективное для науки. Агнодор прям весь лучился от радости. Вот и ваш правитель Рипсолей со мной полностью согласен и даже разрешил Вам со мной поехать, конечно со всей Вашей семьёй. Дело в том, что ваш трактат "Пневматика" если не ошибаюсь, произвел на нас очень большое впечатление, а теория упругости воздуха уже давно разрабатывалась учеными в Академии Лампра. Ваши часы клепсидры очень точны, а водяные насосы выше всяких похвал. Меня прислали ...Ваши коллеги из "садов мудрости" Тира, чтобы сопроводить Вас для дальнейшей работы. Всю финансовую сторону вопроса мы берем на себя.

Рипсолей слушал и его прям распирало с досады. Водяные насосы для Египта! Теория упругости воздуха! Точнейшие часы! А он то с Галеном вертится как белка в колесе, продвигая механику. Прямо у него из под носа уводили многообещающего учёного и он Фараон Египта и по совместительству царь Куша ничего не мог сделать. Досадно, но и поучительно, нужно везде рассылать своих агентов и переманивать учёных отовсюду, из Греции и Азии. И из Тира особенно, прям учеников сманивать, пока не окрылились. А ведь докладывали ему о римских строителях, которые применяли какой-то новый материал. До сих пор строителей из новоприбывших рабов не отфильтровали и информацию не проверили. Бездельники. Буквально золото ногами попираем, а этот лис из-за моря пронюхал и тут как тут. Завтра же начальника разведки,...нет сегодня его миленького прямо ночью из мягкой постели с ...снять и ко мне. Фараон я или не фараон в конце-то концов.

Агнодор приветливо улыбался и уводил из тронного зала сонного брадобрея Ктесибия. "Вот змеище подколодный!" — подумал Рипсолей, но вслух не сказал, а предварительно тщательно осмотрев трон, сел на него и приказал вызвать начальника разведки. Того ждала этой ночью нелицеприятная беседа с разъярённым Рипсолеем. А Ктесибий уже на следующий день со всем семейством плыл, на мало кому известный Птичий остров, где втихую был построен маленький и уютный безымянный городок учёных на побережьи со всеми удобствами, нашпигованный алхимическими лабораториями, механическими мастерскими и высококвалифицированным и оплачиваемым обслуживающим персоналом. Это была золотая клетка на котороую этого самого золота не жалели. Нынче в клетке ожидалось прибавление нового постояльца с семьёй.

Ктезибий, или Ктесибий — древнегреческий изобретатель и математик, живший в Александрии в Эллинистическом Египте приблизительно в одно время с Героном. Ктезибия считают "отцом пневматики". Он написал первые научные трактаты об упругой силе сжатого воздуха и её использовании в воздушных насосах и других механизмах (даже в пневматическом оружии), заложил основы Пневматики, Гидравлики и Теории упругости воздуха. Ни одна из его письменных работ не сохранилась, в том числе его Воспоминания. О его исследованиях мы знаем по сообщениям Афинея.

Ктезибий, вероятно, был первым заведующим Александрийского Музея (Музея Музы). О его жизни, в отличие от его изобретений, практически ничего не известно. Считают (возможно, со слов Диогена Лаэртского) что Ктезибий был цирюльником или сыном цирюльника и, ещё будучи брадобреем, изобрел умное регулируемое противовесами зеркало. Так же он изобрел:

— гидравлический оргаан (гидравлос), который первоначально приводился в движение двумя поршневыми насосами (один закачивал воздух внутрь, а другой подавал его к трубам) и использовал резервуар с водой для выравнивания давления. Позже поршневые насосы заменили мехами, а вместо водяного резервуара тоже установили мех, который сам не качал воздух, а только выравнивал его давление. Гидравлос считается прообразом современного органа;

— поршневой насос для создания сильной струи или подъёма воды из колодцев (некоторые экземпляры насосов были найдены в разных римских поселениях, например в местечке Силчестер в Англии), а также связанный с ним принцип сифона;

— хитроумные водяные часы (клепсидры), которые были самыми точными, пока в XVII веке голландский физик Христиан Гюйгенс не придумал использовать маятник для поддержания незатухающих колебаний;

— камнеметатель и самострел, который действовал с помощью двигательной силы сжатого воздуха. При натягивании тетивы вращавшиеся на осях рычаги нажимали на поршни в воздушных камерах. После выпускания стрелы сжатый воздух возвращал рычаги в исходное положение.

Рипсолей не желал сдаваться и борьба за перспективных учёных и изобретателей между Египтом и тирянами только разгоралась. Каждый год Рипсолей увеличивал производство папируса и открывал школы переводчиков и переписчиков, которые переводили и переписывали папирус за папирусом. Эта профессия стала доступна любому египтянину и множество египтян поспешили её занять. Рипсолей так нуждался в переводчиках и переписчиках, что не побоялся разрешить доступ к этим профессиям и женщин, чем предоставил для них легальный и довольно прибыльный способ получения дохода. И переписчики и переводчики стали широкой базой для появления смешанной (ведь они знали зачастую не один язык) интеллигенции в рипсолеевском Египте. Эта прослойка стремилась к получению знаний, ибо знания это был их насущный хлеб, их дети уже никогда не оставались безграмотными просто потому, что даже при отсутствии денег на учителей сами родители учили их грамоте. Грамотность становилась нормой для свободного человека, особенно для молодого.

Для тирян же грамотность и знание языка были давно уже проверенным оружием, с помощью которых покорялись и вливались в тирянский мир племена и народы. От этого мощного оружия никто и никогда отказываться не хотел. И на это оружие денег тоже не жалели, ведь содержать учителей и учеников было намного выгоднее, чем содержать армию и флот. Учителю доспехи, оружие не нужны, как и фортификационные строения, корабли и пристани. Просторная светлая хижина, которую местные сооружали за считанные минуты, навощенная дощечка и стилос, вот практически и всё для обучения грамоте и счету.

Эпилог

Пусть ещё не придумал бумагу китайский учёный, нет паровых машин и грохота пороховых взрывов, штаны так и не войдут никогда в моду, но в небе уже парят воздушные шары и делтапланы с парапланами. Мировые океаны бороздят бесстрашные мореходы на кораблях с мощными переборками и кормовым рулём. Всё восточное побережье Африки это зона единой цивилизации, где знают и чтят Архимеда и Галена, Геродота и Гомера, Александра Македонского и Ганнибала. На северо-западе Африки поднялся на торговле с Тал-Нофсинхаром и западноафриканским берегом город Тингис. Пройдёт несколько столетий и именно боевые корабли Тингиса разгромят эскадры викингов и не допустят северян в Средиземное море.

А пока ветер наполняет паруса смелого нофсинхарского китобоя, который решил исследовать и нанести на карту берега неизвестной земли, населённой краснокожими людьми, чтоб выменивать потом нужные товары за бусы, раковины и металлические ножи. Пусть же Мелькарт будет к тебе благосклонен нофсинхарец!

Конец,...а может быть только начало?