Двуявь

— Это ООО "Трейсер"?

Марк не стал извиняться за неумеренную фантазию компаньона, придумавшего название. Просто кивнул:

— Присаживайтесь.

Стул — выкидыш древнего советского гарнитура — протестующе заскрипел, но, к счастью, не развалился. Барышня закинула ногу за ногу и осведомилась:

— У вас тут случайно нельзя курить?

— Случайно можно. Я иногда проветриваю.

У гостьи не было сумочки (видимо, этот аксессуар нарушал бы образ), поэтому сигаретную пачку она достала из бокового кармана куртки. Марк, разглядев этикетку, только вздохнул. "Капитолийский холм" с золотой каёмкой — объект престижа и понта, реликт, почти исчезнувший после Обнуления. Лишь изредка контрабандисты, отмороженные настолько, что решались соваться в Чёрное море, привозили партию из Европы. Товар, понятное дело, был не из тех, что продаётся в любом киоске за пару долларов. Помнится, лет пять или шесть назад некие шустрики попытались гнать контрафакт прямо в Медноярске, но отцы города сочли инициативу неуместной и даже вредной. Шустрики прогорели, причём в буквальном смысле этого слова — тела в сожжённом цеху едва опознали.

Мысленно совершив этот исторический экскурс, Марк упустил момент, чтобы предложить даме огоньку. Она, впрочем, и не ждала подобных изысков — чиркнула зажигалкой, затянулась и, выпустив струйку пряного дыма, уведомила:

— Надо кое-что отыскать.

— Вы обратились по адресу, — он пододвинул ей блюдце в качестве пепельницы. — У нас колоссальный опыт.

— Да, — подтвердила гостья, — это заметно. Бросилось в глаза буквально с порога. Серьёзная, динамично развивающаяся компания.

"Какая ты остроумная", — флегматично подумал Марк, а вслух произнёс:

— Не стоит судить по первому впечатлению.

— Я и не собираюсь, — сказала она спокойно. — Прежде чем приехать сюда, я навела подробные справки. Судя по отзывам, вы демонстрируете определённую эффективность. Которая, до известных пределов, нивелирует одиозность применяемых методов.

— Если вы запишете этот тезис, я повешу его на стенке — в качестве кредо нашего предприятия. Так что мы будем искать?

— Прежде всего, давайте примем меры предосторожности.

— Да, разумеется. Стандарт? Пчелиное жало?

— Переводнушка.

— Как пожелаете.

Он поддёрнул рукав рубашки и положил предплечье на стол, словно собрался сдавать кровь на анализ. Гостья раздавила окурок в блюдце и опять полезла в карман — выудила плоскую пластмассовую коробочку, по виду напоминавшую пудреницу. Но вместо пудры внутри оказался круглый лоскут из прозрачной плёнки, на котором штрихами была изображена змеиная пасть. Заказчица приложила плёнку к запястью Марка и прижала сверху ладонью.

— Настоящим подтверждаются гарантии конфиденциальности и лояльности, — сказал Марк раздельно и внятно. — Информация, полученная от клиента, не может быть полностью или частично разглашена, передана в распоряжение третьих лиц или умышленно использована клиенту во вред. Обязательство вступает в силу с момента произнесения.

Он ощутил болезненно-резкий укол в запястье. Клиентка убрала руку. Плёнка потемнела и съёжилась, рисунок с неё исчез, зато на коже теперь имелись две свежие глубокие ранки, словно след от ядовитых зубов. Ранки эти, впрочем, тут же начали зарастать — обязательство принято, шрам через час-другой окончательно рассосётся. Марк попытался вспомнить, сколько таких "гадюк" уже его покусали. С полдюжины, пожалуй, не меньше — это не считая двух десятков "пчелиных жал". Мечта мазохиста. А какой будет букет ощущений, если нарушить клятву...

— Итак, — он выбросил плёнку в урну. — Я слушаю.

— Пропала ценная вещь, семейная реликвия. Вот, взгляните, — она протянула ему лист бумаги с карандашным наброском.

— Амулет?

— Да, назовём его так для краткости.

— Может, есть фотография?

— Его никогда не фотографировали и не выносили из дома — такие вещи не предназначены для посторонних глаз. Вы меня понимаете?

— Безусловно. Какого он размера?

— Точно такого, как на рисунке. Я сохранила масштаб и постаралась отобразить все детали — по памяти, разумеется. Но, по-моему, получилось похоже.

— Вы хорошо рисуете.

— Ходила в художественную школу. Ещё до Обнуления.

Амулет представлял собой круглый щит со скрещёнными мечами. В диаметре он был сантиметров десять. На щите имелся орнамент, похожий на концентрический лабиринт, а вдоль нижнего края шла изогнутая надпись латиницей: "Vae victis".

— Как это переводится? — спросил Марк.

— Горе побеждённым.

— Да, актуально. Фамильный девиз?

— В некотором роде.

— Когда обнаружили пропажу? При каких обстоятельствах?

Гостья скривилась, будто воспоминание было на вкус как редька, но всё-таки пояснила:

— Отец хранил его в сейфе. Но однажды утром, открыв дверцу, увидел, что сейф выгорел изнутри, а амулет исчез. Чуть больше месяца назад, конкретно — двадцать третьего сентября.

— В милицию вы, надо думать, не обращались.

Клиентка даже не потрудилась ответить. Марк продолжил расспросы:

— Вы уверены, что амулет украден? Может, самораспад?

— Нет. Тогда и отец, и я ощутили бы последствия напрямую.

— А не мог ли ваш батюшка его... ну, скажем так, перепрятать? Не уведомив остальных? Не спешите с ответом, подумайте хорошенько. Семейные отношения — вопрос сложный, бывают разные ситуации...

— Отец не стал бы ломать такую комедию, но дело даже не в этом. Амулет находится вне семьи, это не подлежит сомнению. Есть соответствующие признаки.

— Амулет, насколько я понимаю, из тех, которые...

— Да. Без него нам придётся туго. Вы берётесь за дело?

— Лишь кое-что уточню. Раз вы наводили справки, то отдаёте себе отчёт, что наша фирма — не сыскное агентство в классическом понимании. Поэтому я не прошу показать мне сейф, не уточняю, кому из ваших врагов эта кража выгодна, и даже не спрашиваю вашу фамилию. Знание этих деталей мне только помешает. Кроме того, я не сомневаюсь, что все возможные версии вы уже отработали. Результаты, очевидно, неудовлетворительны, раз вы обратились к нам.

— Результаты равны нулю. Хотя отец продолжает искать по своим каналам — напрягает своих людей, трясёт информаторов. Пытается, так сказать, разрулить ситуацию по понятиям. Мне же понятия до... — она уточнила, докуда именно. — Мне нужен результат. Чудо из вашего арсенала, пусть даже от него смердит за три километра. Поэтому я, не спросив отца, приехала к вам. С деньгами. Ещё вопросы?

— Пожалуй, нет. Напомню наши расценки. Ваш случай — сложный, гонорар — десять тысяч, выплачивается по факту. Из этой суммы аванс — пятьсот, пойдёт на технические расходы, не возвращается даже в случае неудачи. Вероятность успеха — примерно восемьдесят процентов. Это в среднем, исходя из прошлого опыта. Конкретно по вашему делу — пока предсказывать не берусь. Устраивают вас такие условия?

Клиентка выложила на стол пять стодолларовых бумажек. Спросила:

— Когда можно ждать результата?

— Зависит от ситуации, но я постараюсь управиться как можно скорее. Это в моих интересах, поверьте на слово. Как мне с вами связаться?

— Телефон запишите.

Марк подумал, что стоило бы, по примеру Сурена, обзавестись блокнотом. Пока же, за неимением оного, записал шестизначный номер на клочке от газеты. Последнее обстоятельство вряд ли подняло престиж ООО "Трейсер" в глазах заказчицы, но это был уже второстепенный вопрос.

— Звоните сразу, как только что-то узнаете. Меня зовут Римма.

— Очень приятно.

Она не стала врать про взаимность — молча встала и вышла, оставив после себя аромат контрабандного табака и дождевую влагу на спинке стула. Хозяин "офиса", прокручивая в памяти разговор, продолжал сидеть за столом, пока со двора не донёсся клёкот заводимого мотоцикла. Звук был почти забытый, из другой жизни. Марк поначалу даже решил, что ослышался, но двигатель снова взвыл.

Выбравшись из-за стола, он увидел в окно, как "Ява" с красным крылом, разбрызгивая лужи, промчалась вдоль соседней пятиэтажки и свернула на улицу. Металлические детали сверкали, будто мотоцикл прыгнул сюда прямиком из восьмидесятых, с конвейера в братской Чехословакии. Из тех времён, когда Союз ещё пыжился, щетинясь ракетами, и даже СЭВ ещё не издох.

"Явой" управляла мокрая Римма. Она, правда, надела шлем, но Марк узнал её по изгибам фигуры. Да, вот такая нарисовалась клиентка — курит элитные сигареты и ездит на элитном же личном транспорте. Значит, приехав на разговор, она просто бросила двухколёсное сокровище у подъезда? Не побоялась, что украдут? Хотя, конечно, с угонами сейчас не такая лафа, как было до Обнуления. Кто в здравом уме притронется к чужому рулю? С другой стороны, нельзя недооценивать степень людского идиотизма. Или, положим, руками трогать всё же остерегутся, но кирпичом швырнут с безопасного расстояния. Чтобы не выпендривалась, коза, перед простым народом...

Марк достал из стола бутылку, взвесил в руке. Оставлять жалко — завтра он сюда не вернётся. Пакета нет, придётся тащить в руках. Что ещё взять с собой? Не газету же, прочитанную от корки до корки, включая объявления об интимных услугах и анекдоты про тёщу.

Шагнув за порог, он запер дверь на хлипкий замок. Обиталище "Трейсера" располагалось в цокольном этаже многоквартирного дома, соседствуя с парой таких же "офисов". Коридор был тесный и вонючий, будто кишка. Линолеум того цвета, что в народе называют поносным, радовал глаз прихотливыми разводами грязи; тлела одинокая лампочка. За дверью напротив с табличкой "Свежесть" (тоже, естественно, ООО) слышались глухие чавкающие удары и сдавленное мычание. Марк пожал плечами и, помахивая бутылкой, отправился по своим делам.

Выйдя на воздух, поднял воротник куртки, взглянул на небо. Мутная пелена над крышами начинала темнеть; наверное, это должно было означать, что солнце садится. Проверить гипотезу не представлялось возможным — тучи не раздвигались с начала осени.

Под козырьком у подъезда звенели мелодичные матерки — болтали две старшеклассницы. У бордюра приткнулась чья-то "девятка" цвета подгоревшей перловки; дождь путался в чахлых кустах сирени. К счастью, пейзажами предстояло любоваться недолго — Марк жил буквально в паре кварталов.

Вспомнив, что он теперь при деньгах, направился к амбразуре обменника. Прочтя на вывеске, что покупка — 347, а продажа — 353, бросил в лоток две бумажки с Франклином. Выгреб рубли и переместился к ларьку.

— Две бутылки "Змеегорской" по ноль семь и пакет. Да, и сигареты ещё.

— Какие?

Марк хотел ради прикола потребовать "Капитолийский холм", но поленился.

— "Жирафа" давайте. Тёмный, две пачки.

Капли размазывались по витрине. Дожидаясь, пока его праздничный заказ соберут, Марк вспомнил рисунок Риммы — щит и клинки. Задумавшись, начертил на мокром стекле похожий символ — окружность, перечёркнутую крест-накрест.