— Хватит разговоров! — бросив жесткий взгляд на говорившего, прервал поток дальнейших расспросов Натан. — Доедайте свой ужин и отправляйтесь спать! Завтра будет нелегкий день.

Кто-то тихо проворчал что-то, но возражать уважаемому всеми воину никто не стал. И вскоре все постепенно разошлись по своим комнатам.

Рейши болел больше месяца.

И почти столько же генерал Айдар Хаггард беспробудно пил в своей комнате.

Принц начал выздоравливать, когда первые лучи весеннего солнца, пробив тяжелые облака, коснулись заснеженной вершины Неро. С каждым днем становилось все теплее, и это нарастающее тепло словно вдохнуло новые силы в измученного болезнью мальчика. Он начал есть, потом потихоньку вставать, а вскоре уже и ненадолго выходить из своей комнаты.

И одновременно с тем, как он пошел на поправку, в замок Неро тоже возвратилась жизнь. Апатия последних зимних месяцев отступила, и к его жителям вновь вернулись радость и мир.

Хаггард тоже понемногу выходил из своей тяжелой депрессии. Все это время его навещал только Натан, который не только приносил ему еду, но и заботился о нем, а, порой, и вытаскивал его из самого настоящего запоя. Периодически, граф спрашивал у него о Рейши, но каждый раз получая плохие новости, снова проваливался в темный водоворот собственного чувства вины. Однако когда принцу стало лучше, он тоже будто ожил. До этого уничтожив почти все запасы вина из погреба, он, буквально, в один день отказался от спиртного и перестал пить. Как бы там ни было, Айдар Хаггард был сильным и волевым человеком и поэтому, как только он вновь обрел стимул к жизни, то сразу же взялся за приведение себя в форму. К счастью, ему удалось восстановиться довольно быстро, и вскоре он уже смог вернуться к командованию своим гарнизоном.

Оживала природа, уходил холод, а с ним — боль и печаль. И в сердца людей снова возвращался свет и покой.

Впервые после всех этих событий, Хаггард и Рейши встретились только через несколько недель, во дворе замка, куда принц, по бесконечным просьбам Хаджи, наконец, вышел на прогулку. Он был еще слаб, поэтому, немного побродив по только начинающей покрываться травой влажной земле, присел на ограждающий заброшенный фонтан невысокий парапет. Старик, как всегда, причитал что-то по поводу неподвижного сиденья на еще прохладном весеннем ветру, но мальчик только улыбался ему и, словно котенок, жмурился на солнце. Он был бледен, словно болезнь выжала из него все соки, оставив его тело почти прозрачным, невесомым, но в его уставших глазах уже не было боли, и та обреченность, что была в них раньше, тоже исчезла.

Спустя полчаса во двор вышел Хаггард. Выглядел он по-прежнему безупречно, был подтянут и собран, разве что теперь его вычищенная и идеально отглаженная форма была ему как будто немного великовата. Увидев его, Хаджи поспешил отойти на другую сторону двора, но сам принц не заметил графа, потому что сидел спиной к двери.

Медленно, словно нерешительно подойдя к нему, Хаггард остановился чуть поодаль и, чтобы не напугать мальчика, тихо сказал:

— Здравствуйте, принц!

Тот резко повернулся. В первую секунду взгляд его панически метнулся в сторону, но он быстро взял себя в руки и, подняв глаза на стоящего перед ним высокого человека, немного хрипло ответил:

— Здравствуйте!

— Могу я составить Вам компанию? — спросил Хаггард, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя его, буквально, трясло от волнения.

— Да, конечно! — Рейши сдвинулся, освобождая место рядом с собой.

Граф присел на парапет и поднял лицо к солнцу.

— Как тепло! — произнес он расслабленно. — Я так скучал по солнечному свету.

— Я тоже... — тихо ответил мальчик. — Зима была такой долгой.

Некоторое время они оба молчали, наслаждаясь тишиной и теплом весенних лучей, а потом принц вдруг повернулся к Хаггарду и неожиданно робко улыбнулся ему. Тот долго и внимательно смотрел на него — на его по-детски нежное лицо, на его все еще измученные глаза — словно искал там чего-то. Осуждения, ненависти, презрения... Но в глазах мальчика не было ничего, что говорило бы о его неприязни — лишь только какая-то тихая, словно затаенная грусть.

— Рейши! — едва справляясь с собой, проговорил Хаггард. — Я хотел Вам сказать... Хотел сказать, что я...

Но принц не дал ему договорить, он вдруг опустил голову и прошептал:

— Пожалуйста, граф... Прошу Вас, давайте не будем вспоминать... Я не хочу... Пожалуйста...

Он еще сильнее побледнел, губы его задрожали. Сердце Хаггарда пронзило болью. Захотелось немедленно заключить его в объятия, согреть, успокоить, заставить забыть о той чудовищной ошибке, которую он допустил. Но он преодолел это желание, побоявшись испугать его, и, лишь ласково коснувшись его руки, произнес:

— Простите меня! Я не должен был... Если Вы не хотите говорить о прошлом, я больше никогда не заведу этого разговора. Не нужно волноваться. Успокойтесь.

Рейши кивнул, принимая извинения, но руки не отнял, и постепенно граф ласково, но настойчиво завладел его пальцами, переплетая их со своими.

— Я обедаю в то же время, что и раньше, — заметил он. — Присоединитесь ко мне?

— Как того требует протокол? — тихо переспросил принц.

— Требования протокола тут ни при чем. Просто мне бы этого очень хотелось.

Рейши улыбнулся и произнес:

— Тогда я приду...

— Буду ждать Вас! — ответил Хаггард.

Они так и остались сидеть, рука в руке, и солнце озаряло их обоих своим добрым, ласковым светом. И было в этом моменте что-то настолько чистое, трогательное и какое-то так давно ожидаемо правильное, что стоявший вдалеке встревоженный Хаджи, не смог сдержать облегченного вздоха.

...........................

Первое время после выздоровления Рейши был спокоен и умиротворен — словно ушли все проблемы, забылись обиды, и утихла вся его боль. Оправившись после тяжелой болезни, он просто наслаждался жизнью, окружающим его светом и радовался всему, чего раньше даже не замечал. Они с Хаггардом теперь почти постоянно были вместе, расставаясь только тогда, когда принц уходил в библиотеку или наступала ночь. Всех обитателей замка, безусловно, радовал этот мир, но, тем не менее, все чувствовали, что их отношения — бездонное темное озеро, которое лишь на поверхности кажется гладким и ровным, а на самом деле таит в себе такие глубинные потоки, сила которых непредсказуема и опасна.

Ни Рейши, ни сам граф больше никогда не заговаривали о том, что произошло между ними, и с каждым днем воспоминания их обоих о событиях этой зимы становились все более размытыми, нечеткими, словно это была какая-то другая, почти чужая жизнь. В поведении Хаггарда теперь было столько деликатного внимания, неловкой заботы и трогательной нежности, что, порой, его почти невозможно было узнать. Рейши принимал его опеку с тихой и спокойной улыбкой, но по его реакции невозможно было определить, нравится это ему или, наоборот, нервирует. Не раз в его глазах вспыхивал странный огонь, но он никогда не высказывал недовольства или раздражения. Правда, и заинтересованности он тоже не проявлял. Он, словно покорно принял изменившиеся правила игры, спрятавшись так глубоко внутри себя, как только мог. Хаггард видел это, но, поскольку твердо решил расположить мальчика к себе, набрался терпения и продолжал мягко ухаживать за ним.

Шли дни. Прошла весна, подходило к концу короткое лето. Хаггард несколько раз уезжал из замка, оставляя его охрану на Натана — пополнялись запасы, полным ходом шла подготовка к следующей зиме. Письмо от Императора так и не пришло, судя по всему, никто не собирался отвечать графу на его запрос о переводе. Но теперь это мало беспокоило его — он уже не думал о том, чтобы уехать и оставить мальчика на попечение кого-то другого, ему даже в голову не приходило, что он может расстаться с ним. Рейши все так же тихо и покорно принимал его любовь, но по-прежнему не давал повода перейти к чему-то большему, чем совместные прогулки, разговоры возле камина или просто ласковый тон. Однако в конце лета произошло то, что заставило его измученную душу на время покинуть тот защитный кокон, в который он ее спрятал.

Была темная и звездная ночь. Хаггард не спал, сидел у окна и смотрел, как скрывается за тонкими облаками луна. Мысли его были полны смятения и желания. Ему было все труднее справляться с собой, но он не мог дать волю своим чувствам, потому что страх все испортить был теперь в нем гораздо сильнее всего остального.

Внезапно в полной тишине раздались чьи-то стремительные шаги — кто-то бежал по коридору. Буквально через секунду в его дверь раздался настойчивый стук, который все нарастал и нарастал, превращаясь в оглушительный грохот.

— Господин Хаггард! — услышал он полный паники голос принца. — Откройте! Пожалуйста, откройте!!!

Граф быстро пересек комнату и открыл дверь. Рейши стоял на пороге. Вид у него был такой, что у Хаггарда сжалось сердце — он был в сбитой, наполовину расстегнутой шелковой пижаме и босиком, его светлые волосы были взъерошены, лицо искажено болью, а в глазах застыл страх. Увидев графа, он задрожал, и внезапно слезы потоком полились по его щекам. Его затрясло, он залепетал бессвязно:

— Пожалуйста, помогите... Помогите... Пожалуйста...

Хаггард шагнул к нему, обнял и привлек к себе.

— Тише, мальчик, успокойтесь! — прошептал он, пряча его в своих руках. — Конечно, я помогу Вам. Заходите в комнату и расскажите, что случилось.

— Я не могу! — Рейши отодвинулся и поднял к нему заплаканное лицо. — Нужно идти! Сейчас же! Хаджи плохо, понимаете?!! Я не знаю, что делать. Он... Он...

Не став даже слушать дальше, Хаггард схватил его за руку, и решительно направился по коридору. Пока они шли, он быстро задавал вопросы, пытаясь оценить обстановку.

— Что с ним произошло?

— Он стонал во сне, — отвечал мальчик, едва успевая перевести дух. — Я подошел. Хотел разбудить его. Но он уже не спал.

— Дальше!

— Я зажег свет. Он держался за сердце и так странно дышал. Его лицо... лицо...

— Ну же!

— Оно было совсем белым и таким странным... Ему было так больно...

— Вы что-нибудь давали ему?

— Только немного воды. Но он не смог ее выпить.

— Совсем?

— Только пару глотков. А потом он стал говорить такие вещи.

— Какие?

— Прощаться. Сказал, что любит меня. И будет помнить меня... там... там, где папа...

Рейши снова заплакал. Не останавливаясь ни на секунду, Хаггард с силой тряхнул его, пытаясь вырвать из охватывающей его истерики.

— И Вы сразу же побежали ко мне?

— Да. Я испугался. Я не знал, что делать, ведь я ничего не понимаю в лекарствах.

— У него были лекарства?

— Да. Он иногда принимал какие-то. Но я не знал, где они.

— Все будет хорошо! Хорошо... — успокоил его граф, хотя уже понимал, что лжет.

Когда они ворвались в комнату, Хаджи неподвижно лежал на своей постели и уже едва дышал. Рейши бросился к нему, схватил его за руку, слезы его полились на морщинистую ладонь старика.

— Хаджи! Хаджи! — всхлипывал он. — Пожалуйста, не надо! Не уходи! Не оставляй меня одного! Я не смогу... Я не умею... Пожалуйста, Хаджи!

Хаггард быстро проверил содержимое ящиков в тумбочке и комоде, нашел лекарства, подошел к постели. Старик приоткрыл глаза и, взглянув на графа поверх склоненной к нему головы принца, почти прохрипел:

— Не надо, господин... Это уже не поможет...

В ответ на его слова мальчик заплакал еще сильнее. Хаггард, молча, присел рядом.

— Выпейте, Хаджи! — спокойно сказал он. — И не говорите глупостей!

Он мягко отодвинул принца, потом помог старику приподняться и выпить лекарство, но тот был так слаб, что едва мог сделать глоток, правда, таблетку все-таки принял. Граф бережно опустил его на подушки, поставил стакан и присел рядом. Рейши, который до этого сидел на коленях на полу, тут же снова поднялся и схватился за его руку, спрятав в ней заплаканное лицо.

— Господин! — прошептал Хаджи, отдышавшись. — Я прошу Вас...

— Говори, я все сделаю! — тихо ответил Хаггард.

— Позаботьтесь о мальчике, господин! Он не сможет один... Ему так нужна забота... И любовь... Он знал так мало любви...

Граф кивнул головой, лицо его на мгновенье исказилось, и он отвернулся.

— Я не отпущу тебя! Не отпущу! — вдруг закричал Рейши, резко поднимая голову, глаза его горели огнем нечеловеческой боли. — Я не отпускаю тебя, слышишь?!! Я приказываю тебе остаться!!! Ты не можешь уйти!!! Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь! Не можешь...

Но голос его постепенно слабел, и, в конце концов, сорвался и замер. Он замолчал, голова его упала, и он снова тихо заплакал.

— Мальчик мой! — прошептал Хаджи, нежно гладя его по волосам. — Я так люблю тебя! Я всегда любил тебя... как сына... Я так хочу, чтобы ты был счастлив...

Но Рейши уже не смог ему ответить, плечи его вздрагивали от беззвучных рыданий. Старик посмотрел на Хаггарда и снова обратился к принцу:

— Слушайся господина Хаггарда, Рейши! Он не бросит тебя и будет защищать... Только слушайся его и верь ему... Обещай мне...

Принц ответил что-то бессвязное и прижался губами к руке старика. Тот прикрыл глаза, странное спокойствие опустилось на его лицо. Он хотел еще что-то сказать, но лишь вздохнул глубоко, слабый стон сорвался с его губ. Рейши плакал, не переставая, уткнувшись в ослабевшую ладонь старика.

Хаггард потер защипавшие глаза, встал и отошел к окну, давая им возможность проститься друг с другом.

...........................

Старик умер на рассвете. Его слабое сердце, не выдержало волнений последних месяцев, и жизнь его потухла, словно тонкая, уставшая гореть свеча...

Вызванные Хаггардом слуги едва смогли оторвать от него обезумевшего от горя Рейши. Мальчик ничего не понимал и лишь повторял:

— Хаджи... Ты не должен... Что мне делать теперь... Что же мне делать...

Его отвели в его комнату, напоили каким-то отваром, и только после этого он смог уснуть. Граф отдал все необходимые распоряжения и весь день провел возле его постели, не оставляя его ни на минуту.

Хаджи похоронили возле часовни, под большим раскидистым деревом, усыпанным уже желтеющими, золотистыми листьями. Всю церемонию Рейши стоял на земле, на коленях, глаза его были сухи, и он не произнес ни слова. И лишь спустя несколько часов, когда уже почти стемнело, Хаггарду удалось поднять его на ноги и увести в замок.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓