Должностные перестановки

Поднявшись с кресла, она привела в порядок одежду. Китти-Китти обладала безупречной фигурой, и тугой топик с короткой юбкой делали максимум возможного, чтобы показать это. Картинка с котенком растянулась под напором ее груди. Когда она стояла, был некоторый шанс, что юбка сможет прикрыть резинки чулок, хотя на ходу темные полоски все равно завораживающе сверкали сквозь вырез при каждом ее шаге. Открытые черные босоножки состояли лишь из пары тонких ремешков, опираясь на пятисантиметровые платформы и немыслимой высоты шпильки.

Она решительно зашла в кабинет, стараясь выглядеть уверенно и угрожающе, несмотря на свой откровенно-унизительный наряд. Естественно, ничего не получилось. Брайтман сидел за своим столом ("за моим столом!" — напомнила она себе), закинув на него ноги. По экрану включенного ноутбука ползли непонятные символы машинного кода.

— Так, слушай, мошенник, — выпалила Китти-Китти, — Ты не сможешь держать меня на цепи вечно. Ты же понимаешь, что я выберусь, рано или поздно. Давай, давай, улыбайся, пока можешь. Ты — больной извращенец, знаешь об этом? Когда я освобожусь, ты пожалеешь, что вообще на свет родился!

Брайтман беззаботно улыбнулся, исследуя глазами ее длинные ноги и привлекательную фигуру.

— Ах, какая экспрессия, детка! — хохотнул он, откидываясь в кресле и складывая руки за головой, — Какой непокорный дух! А я-то думал, что кроме шикарных ножек у тебя ничего нет.

— Ты омерзителен! Как только выберусь отсюда, я...

— Ты сделаешь что, моя офисная красотка? Пойдешь в полицию? Ты это уже делала, помнишь?

Ее решимость тут же исчезла. Словно сдувшись внутри, она поникла головой.

— Я... я помню... — кротко ответила она.

— Ну конечно, ты помнишь. Но расскажи мне об этом вслух еще разок. Чтобы освежить воспоминания.

Последнее, чего хотела Китти-Китти, это обсуждать тот унизительный случай. Она понимала, что Брайтман намеренно заставляет ее вспоминать, чтобы посыпать соль на рану, ткнуть ее лицом в один из самых позорных дней ее жизни. Но ей дали приказ, и она не могла ослушаться.

— Я подошла к дежурному офицеру, — начала она рассказ, опустив глаза, — Подошла, и... о боже, я хотела рассказать, что ты со мной сделал, как ты отнял мою компанию и заставил на себя работать, но...

— Да?

— Но вместо этого я... я предложила ему секс. Предложила себя.

— И как он отреагировал?

— Он был изумлен. Отказал мне. Сказал, что женат.

— Естественно. И как ты поступила тогда?

— Я попыталась соблазнить его. Умоляла, чтобы он меня трахнул. Обещала ему любые позы, любые извращения, исполнение всех его самых животных желаний. Я продолжала настаивать. Пыталась обнять его, поцеловать, погладить его... его гениталии.

— Отличное представление, милая. И когда он вновь отказал тебе, что ты сделала?

— Я выставила себя напоказ. Нагнулась, чтобы он мог видеть мою попу. Потом сорвала с себя блузку. Я продолжала раздеваться и танцевать как стриптизерша прямо там, в холле полицейского участка... до тех пор, пока...

— Продолжай.

— Пока меня не арестовали.

— Ай-яй-яй, какой позор. Они засунули тебя в клетку, да, сладенькая? И что же ты делала там?

Китти-Китти дрожала всем телом. Ее голос был еле слышен.

— Я мастурбировала. Громко стонала. Доводила себя до оргазма. Снова и снова.

— И как долго это продолжалось?

— Пока на меня не надели наручники, — всхлипнула она.

— Да, это я помню. Ты хорошо смотрелась полуголая и со скованными руками. Повезло, что у меня есть кое-какие связи в полицейском управлении. Мне удалось добиться, чтобы тебя выпустили под мое поручительство — а ведь могли отправить в психушку. Впрочем, не думаю, что когда-нибудь дождусь от тебя благодарности.

— Благодарности! — ее ярость вернулась, — Да ты полоумный маньяк! Ты украл мою компанию! Ты промыл мозги всем сотрудникам! Ты заставляешь меня...

— Эй, эй, погоди-ка, куколка, никто тебя ни к чему не принуждал. Насколько я помню, ты сама продала мне компанию, в здравом уме и твердой памяти. Акт продажи нотариально заверен, все банковские переводы абсолютно законны. Все по-честному.

— Но ты заставил меня продать! У меня не было выбора. И за сотую долю реальной цены! Да и эти деньги ты меня же заставил тебе одолжить! — она сжала кулаки, вытянув руки по швам в бессильной ярости. Край юбки находился как раз вровень с ее запястьями.

— И это было весьма удобное решение для всех заинтересованных сторон, — ответил Брайтман, — Особенно, учитывая размер твоей новой зарплаты. И никто из инвесторов не возражал.

Китти-Китти вздрогнула от ужаса, вспоминая собрание кредиторов и инвесторов, на котором она сообщила о своем решении продать компанию. Брайтман организовал все так, чтобы она явилась на совещание на полчаса позже срока, одетая в кричаще-пестрое мини-платье, кружевные чулки и оранжевые туфли-сабо на танкетке. В ее ушах покачивались большие желтые сережки с улыбающимися рожицами.

Она объявила изумленным банкирам, сидевшим за столом, что слишком долго посвящала всю свою жизнь работе, и, похоже, перенапряглась. Напряжение оказалось для нее не по силам. Ей необходимо было сменить род деятельности на менее стрессо-опасный, а то ее психика не выдержит.

Чтобы ее аргументы звучали более убедительно, Брайтман велел ей ничего не есть с утра, а вместо завтрака опрокинуть три порции бурбона. Финансовые воротилы, собравшиеся в зале совещаний, пораженно наблюдали, как некогда пунктуальная и собранная деловая женщина ходит перед ними, пошатываясь на высоченных каблуках, и заплетающимся языком рассказывает, что устала работать. Все присутствовавшие быстро согласились, что смена президента фирмы — хорошая идея.

— Ты... ты и с ними что-то сделал! — простонала Китти-Китти, — Я же видела, как они все во всём с тобой соглашаются. И как на меня смотрят. Никто даже глазом не моргнул, когда ты через неделю сообщил, что я останусь в компании на должности секретарши...

Действительно, тогда никто не моргнул и глазом — потому что все взгляды были прикованы к ней. Корсет, который был на ней надет в тот день, сдавливал фигуру Китти-Китти в классическую форму песочных часов. А глубокий вырез тонкой кофточки из джерси, делал из полушарий ее груди просто-таки гипнотизирующую картину, притягивавшую как магнит всеобщее внимание.

— О господи, ты даже заставил меня продать мой дом, мою машину...

— И снова черная неблагодарность. Ты вряд ли могла их себе позволить на секретарскую зарплату, правда? Я лишь оказал тебе услугу. Тебе же надо было откуда-то взять деньги, чтобы помочь мне купить твою компанию, а мне не помешает новая тачка и жилье получше. Мне думается, одинокой девушке на невысокой должности, вроде тебя, куда больше по статусу арендованная однокомнатная квартирка, ты согласна? Да и ездить на работу на автобусе — ничего страшного.

— Зачем ты это делаешь? — устало спросила Китти-Китти, — Ты уничтожил меня. Ты забрал мою компанию, мой дом, мою работу, всю мою жизнь. Никто из моих друзей не может меня найти. Ты заставляешь меня читать подростковые журналы и жевать жвачку и спускать все деньги на неприличные шмотки. Почему? Что я тебе сделала? Чем я такое заслужила?

В ее голосе вновь зазвучали гневные нотки.

— Я все себе верну. И не сомневайся. Когда я сброшу твое иго, и это случится очень скоро, ты будешь расплачиваться до конца своей жалкой жизни, паразит, я тебя еще заставлю на карачках ползать и прощение вымаливать, ты, гад, еще за все ответишь, настанет день — пожалеешь, что на свет вылез! — ее голос становился все громче с каждым словом, и в конце фразы она уже почти кричала.

Брайтман скинул ноги со стола.

— Похоже, ты до сих пор не поняла, — произнес он резко посерьезневшим тоном, — Мы обращаемся с тобой ровно так же, как ты обращалась с людьми всю свою жизнь. Использовала их, эксплуатировала, а потом выкидывала на свалку без сожалений. Ни одной мысли о других, все только о себе любимой. Только алчность, и жестокость, и бесконечные амбиции, и заносчивость, и самомнение. Что ж, теперь положение изменилось. Думаешь, тебе удастся освободиться от моего влияния? Может быть. Но сначала, тебе придется выяснить, что же я с тобой делаю и каким образом

Он вновь откинулся в кресле, улыбаясь.

— Подумай вот над чем, сладенькая. Ты красуешься всем на радость в моей приемной уже несколько месяцев, пытаясь понять, что с тобой происходит. И как, есть успехи?

Китти-Китти покраснела. Она знала, на что он намекает. Каждый раз, когда она пыталась проанализировать, каким образом ее контролируют — да вообще, просто сесть и подумать логически о чем бы то ни было — на нее тут же накатывала непреодолимая тяга к мастурбации. А танцующие пальцы в ее вагине делали логическое мышление крайне затруднительным.

Стройная блондинка потеребила край своего топика.

— Я выясню, — заявила она.

— Правда? — мужчина критически посмотрел на нее, — Тогда прими во внимание вот еще что. Возможно, мое влияние включает в себя сохранение в тайне механизма контроля. Возможно, если я могу определять то, как ты себя ведешь, как одеваешься, как говоришь, то может быть — не обязательно, но может быть — я имею власть и над тем, что ты думаешь. Возможно, я могу сделать так, что ты никогда не увидишь, что именно контролирует твое поведение — даже если оно будет у тебя прямо перед глазами. Никогда об этом не задумывалась, детка?

Накрашенные глаза Китти-Китти широко распахнулись за ее изящными очками.

— Ты не можешь... Ты не посмеешь...

— Может я могу, а может и нет, — пожал он плечами, — Просто подумай над этим на досуге. Но я позвал тебя не для обсуждения твоих дурацких жалоб. Значит так. Во-первых, принеси мне кофе. И обойди всех сотрудников, спроси, чего им подать. Потом займешься печатью. Пока не закончишь, с работы не вздумай уходить.

Китти-Китти сжала зубы, решившись оказать сопротивление.

— Да, сэр, немедленно займусь, — вежливо ответила она, разворачиваясь к выходу. Она знала, что взгляд Брайтмана скользит по ее фигуре, и надеялась, что стрелки на ее чулках ровные.

— Ах да, еще один момент, — окликнул ее босс, — Завтра наденешь свой костюм школьницы. Хочу посмотреть на тебя в клетчатой юбочке.

— Конечно, сэр, — ответила длинноногая секретарша, закрывая за собой дверь.

Китти-Китти вновь села на свой маленький стульчик, уже не волнуясь, что подол юбки задрался вплоть до края ягодиц. Она бездумно смотрела на монитор. По экрану бегал и резвился анимированный котенок.

Неужели Брайтман правда как-то препятствует ей определить истинный источник его власти? Она была умной, образованной женщиной. Но проведя несколько месяцев в качестве его покорной секретарши, она не продвинулась ни на шаг в деле выяснения причин своего падения. Более того, она начала принимать свое новое положение с совершенно неестественным смирением. Брайтман позволял ей кричать на него лишь потому что ему нравилось, когда она злится. Со всеми остальными она была совершенно вежливой и кроткой.

Как же он это делал? Какой-то галлюциногенный химикат в вентиляции? Подсознательные внушения в звучащей из динамиков расслабляющей музыке? Наркотики в молоке? (ей не разрешалось пить кофе). Она тронула мышь и на экране вновь появился текстовый редактор с мигающим курсором. Стоп, а что если это...

— Ммммм, неееет, — протяжно простонала Китти-Китти, чувствуя, как знакомая приятная теплота накатывает на ее тело. Она слишком много думала о чем не следует. Она выдохнула, почти дрожа, и провела руками по бокам, — Не могу, ох, нееет, неее... только не сейчааасссс! — выкрикнула она вслух. Женщина вскочила на ноги, споткнувшись на мгновение и задыхаясь от жара. Ее соски уже были твердыми. Она изучающе ущипнула один. Еще один стон сорвался с ее губ.

На сей раз, было еще хуже, чем обычно. Размышлениям о махинациях Брайтмана придется подождать. Сейчас надо было позаботиться о куда более срочной проблеме. Отчаянно ища выход непреодолимым сексуальным позывам, распаленная блондинка поспешила в сторону туалета. Бежать в ее босоножках на платформе было практически невозможно, но она постаралась максимально ускорить свою виляющую бедрами походку, звонко цокая каблучками по паркету.

Ее руки залезли под короткую юбку еще прежде, чем дверь в кабинку успела закрыться. Ничего больше не имело значения, кроме удовлетворения всепоглощающей похоти, и наслаждения скорым оргазмом. Она подозревала, что потребуется не меньше трех-четырех сеансов самоублажения подряд, прежде чем получится вернуться к работе. Или как вариант — снова соблазнить кого-нибудь из молодых программистов.

Китти-Китти сидела, широко раздвинув ноги, и уверенно орудовала двумя пальцами. Через несколько минут, ее похотливые стоны уже раздавались на весь коридор.

Тем временем, на экране компьютера цветной курсор продолжал терпеливо мигать, ожидая ее возвращения.

End.