Транзитом по реальностям

Кажется, Ванька всерьез считал свою Ниву не подобием, а самым настоящим внедорожником, и с азартом мне ее нахваливал:

— На той неделе мы на рыбалку в Соц горы ездили, там этот склон видела?

Я не видела, но кивнула, я не рыбак совершенно, но про долину поклонников этого дела вроде что-то слышала. Надо полагать, там рыбный рай. Ванька же продолжал брызгать слюной:

— Представляешь, "Крузак" сел, а моя тащит...

— Угу, здорово, — я лишь кивала и вежливо улыбалась, дальше пропуская мимо ушей подробности. Грязь в колхозе месить этой машинке, может, и цены не было, а для города это все же малокомфортный транспорт. Хотя, все же и для нашего населенного пункта хорошая вещь. Потому что только я успела плохо о ней подумать, как Ниву порядочно тряхнуло — мы въехали в ухаб. По весне, как обычно, на дорогах снег сошел вместе с асфальтом. Я ойкнула, не зная за что хвататься, то ли за дверную ручку, то ли за больные места. Такая тряска отдалась по всем моим ушибам.

— Извини, жесткая, конечно, машина, — Иван виновато оправдался и сбавил обороты перед следующей ямой. Дальше снова пошли пространные речи про мотыля, живца, резинки, донки, сети, нерест, вот такая щука — в размах руки, и фигня-красноперка едва в размер пальца, которая, впрочем, если верить, тоже вкусная, только возни много. Ванька увлекся рассказом, говорил с эмоциями и жестикулируя. Любимое занятие, видимо, у него — рыбалка. Я совсем перестала следить за болтовней парня. Мысли переместились к предстоящей встрече с Толиком. Его я определенно не выдумала. По телефону-то он поначалу отвечал, и номер я его знала, и уж точно вряд ли он мой знакомый из далекого детства. — Как-нибудь съездим, попробуешь..., — избирательно донесся до меня сквозь размышления голос.

Я покосилась на Ваньку, точно не поняла, но, похоже, он меня уже на рыбалку в будущем собрался взять, вроде ухи настоящей отведать.

— Угу, — ответила уныло. Мне, можно подумать, как раз сейчас самое время для выездов на природу и походной кухни. Иван, заметив мое настроение, замолчал, включил магнитолу. Какой автомобиль, такая и аппаратура — слабая трансляция сквозь скрипы и шипение. Ванька пощелкал каналами, отыскивая более менее чистое звучание.

— Ты, если что, сразу в панику не впадай, — предупредил он возможную мою истерику, — его там может не быть. Этого твоего Стасика.

— Толясика, — поправила я, — Анатолий. Брагин Анатолий.

— Да какая разница, — отмахнулся Ванька, — просто генеральный директор не все время на производстве находится, понимаешь?

— Конечно понимаю.

Нам повезло — Толясь был на производстве, а мне вот не повезло — он меня не узнал. Даже взгляд не остановил, собирался пройти мимо. Он как раз бежал к своей машине, когда мы только подъехали. Уезжать куда-то спешил. Выглядел, как и при встрече на днях — солидно. Одеваться Толик любил. Шикарный, представительный мужчина. Не в пример сопровождающему меня водителю, и не под стать моему сегодняшнему образу, конечно. Может поэтому и пробежал он мимо нас, не заметив.

— Толик, — окликнула я его.

Он удивленно обернулся, озадаченно посмотрел. Я развела руками, виноватой улыбкой оправдывая свой вид. Видимо совсем неузнаваемый образ у меня получился. Потопталась, перебирая громоздкими ботинками. Анатолий, не понимая, пялился на меня в ожидании, что я от него хочу.

— Это я — Оля, — я продолжала улыбаться, а Толясь занервничал, бросил испуганный взгляд на Ивана и снова на меня.

— Вы кто такие?

— Я вчера в аварию попала, — еле смогла выдавить я. Язык снова тяжелой лепешкой прилипал к небу и мешал говорить. Меня охватил страх. Мой любовник меня не узнавал и одежда тут ни при чём. Истерика. Еще чуть-чуть и она бы меня охватила, но знакомая уже рука тут же крепко схватила мою ладошку. Через секунду Иван притянул меня поближе к себе

— Успокойся, — шепнул на ухо. — Она память потеряла, — это уже он сообщил громко Толику, — ты ее знаешь? Встречал когда-нибудь?

В глазах Брагина плескался все тот же испуг, плюс растерянность и еще толика жалости к убогой. Тем не менее было заметно, что не настолько уж и жалко ему было меня, чтобы пытаться чем-то помочь.

— Нет, — покачал он головой и поспешил удалиться от ненормальной, от проблем, да и вообще у него дела горели.

Хлопнула дверь автомобиля, зашуршали по мокрому гравию колеса, булькнула, растекаясь под весом проехавшей "Мазды пятерки" лужа. Вот это я понимаю — джип! И Толясь скрылся за поворотом.

Я стояла рядом с единственным теперь знакомым мне в этом мире человеком, слышала его размеренное дыхание и прекрасно понимала, что сошла с ума. Слез, как ни странно, не было.

— Ну, что скажешь? — спросила я. Ванькина рука крепко держала мою, большой палец скользил по ладони — успокаивал. — Где, в каком детстве я могла его запомнить?

Плакать я больше не собиралась. Слезами и в самом деле горю не поможешь. Надо собрать в себе силы, принять ситуацию и искать выход.

Иван хмуро покусывал уголок нижней губы, взгляд сосредоточил в никуда, зрачки остановились. Он в мыслях явно выстраивал логическую цепочку. Пусть думает, хмыкнула я, он же в трезвом уме и здравой памяти, а я уже точно ничего не понимала.

— Вряд ли в детстве, — рассудил он, наконец, — скажем так, — отпустил меня, сунул руки в карманы, подцепил камешек под ногами носком ботинка, слегка пнул, — в своих мечтах ты представляла его своим... — запнулся, подбирая слово.

— Любовником, — помогла ему я. Чего уж там, будем называть вещи своими именами.

— Любовником, — охотно согласился он и расслабился, что не сильно меня задел. — То есть, так как он тебе, в общем, приглянулся, то, соответственно, ты и все о нем разузнала. А он ни сном, ни духом. Как-то так, — бегающие глаза уставились на меня.

Я понимающе кивнула.

— Я сталкер, значит?

— Сталкер, — он тоже кивнул.

— И номер телефона разведала и вызубрила, и повторяла как мантру на ночь глядя, в грезах, — усмехнулась.

Ванька печально вздохнул и пожал виновато плечами. Я тоже печально вздохнула, чего уж извиняться, это, наверное, единственное небессмысленное объяснение, раз сам Толясь отказывался меня знать. Только вот уж больно ярко я нафантазировала себе наши с вымышленным любовником отношения. Одни интимные встречи чего стоили. В голове мелькнуло несколько слишком личных моментов, но я быстро отогнала их прочь. Как ни крути — бред какой-то.

— Ну что? Кого еще помнишь? — спросил Иван, смысла тут стоять не было никакого.

Я призадумалась.

— Давай на работу съездим, тем более завтра моя смена.

— Смена? — хмыкнул он. — Что ж, давай на работу.

Я понимала его скептическое настроение. Честно говоря, я уже и на работе не ожидала встретить ни одного знакомого, точнее выразиться — людей знающих меня.

— Ну, и где ты у нас трудишься? — Ванька завел машину.

Я старательно дергала ремень безопасности — заклинило.

— В страховой компании, агент, — дернула сильнее. — Страховой. Блин, Вань, он не вытаскивается.

Ванька оглянулся на мои тщетные старания.

— Это ж Нива, — он наклонился, чуть ли не навалившись на меня, — дай сюда.

Я отпустила. Машина почувствовала хозяйские руки и, оставив капризы, поддалась. Иван щелкнул замком, повернулся и уткнулся чуть ли не носом мне в нос. Зрачки в голубой радужке на таком близком расстоянии замерли:

— Слишком резко дергаешь. Нежнее надо. Легче.

— Нежнее, — повторила я еле слышно, пялясь в его глаза, — и легче. Я поняла, — аккуратно потеснила парня руками, отодвигая. Глаза красивые, но так близко их мне было не надо.

— В какой компании?

— Что?

— Работаешь в какой страховой компании?

— А. Там много компаний, — сообразила я о чем речь. Что-то вывел меня из равновесия голубоглазый. — На выбор, кому какая понравится. Вагончик возле ГАИ.

— ОСАГО, что ли? — дошло до него.

— Да, машины страхуем.

— Понял, видел, — машина тронулась. — Дополнительное страхование жизни навязываете? — с некоторым презрением фыркнул Иван.

ОСАГО это извечная больная тема последнее время, для владельцев автотранспорта. Я прекрасно понимала недовольство и озлобленность народа в адрес страховщиков, но и нас понять можно — не мы же все это выдумываем, нам сверху спускают указания.

— Ну да, уж, — я нахмурилась.

— Сколько берете?

— От машины зависит. От тысячи и выше.

— Ясно, а автобусы страхуете?

— Нет не страхуем, — ответила так же угрюмо.

Еще один камень в огород страховщиков. Автобусы страхуют не все компании. И это тоже не наша прихоть. Какой страховой организации нужны такие степени риска? За автобусы вообще мало кто берется.

Иван в ответ лишь хыркнул, но тут же равнодушно заметил:

— Да мне-то и не надо, этим хозяин занимается, мне все равно как-то. Просто спросил.

Надо ли говорить, что в вагончике страховщиков, где я якобы работала, девчонки меня тоже не узнали. На заговор это не тянуло, вряд ли такую толпу народа кто-то мог подговорить вычеркнуть меня из памяти. А на что вся эта ситуация тянула, я совсем перестала понимать.

— Нет, я понимаю о Брагине, генеральном директоре производства металлопрофиля, я размечталась. Он видный мужчинка и при деньгах. Согласись, — сокрушалась я, когда мы вышли на улицу из забегаловки, именуемой "Оформление страхования".

Иван недовольно зыркнул и пожал плечами. Толясика он, похоже, не оценил. Ну и ладно. Лично мне Брагин до сих пор импонировал. Крутой мэн, почти мачо. О нем не грех и помечтать.

— Но придумать себе работу страховым агентом вот в этом, прости Господи, — я возмущенно махнула в сторону вагончика, — да там даже, чтобы в туалет сходить надо бежать в здание ГИБДД через улицу, — этот факт, особенно в зимние месяца, надо сказать, меня сильно удручал. Хотя, выходит, в мечтах и удручал, я хмыкнула, — и вообще, знаешь ли, я, получается, очень сильно заинтересовалась этой фантастически классной работой, что даже, помимо телефона Толика, на ночь еще зубрила все тарифные ставки. Авось удастся устроиться в это замечательное место. — Это уже от меня пошел сарказм, потому что, насколько я знаю, в моей той забытой реальности брали сюда всех подряд, кто не мог себе найти более достойную работу. — Вот смотри, — начала я с энтузиазмом, дергая Ивана за рукав. Он устало и безразлично уставился на меня, слушая как бесконечным потоком полилась из меня нудная ненужная информация. — На легковой автомобиль физическому лицу базовая ставка четыре тысячи сто восемнадцать, на грузовик до шестнадцати тонн три тысячи пятьсот девять, свыше — пять двести восемьдесят четыре, а коэффициент по нашему городу один и семь, а деревенский коэффициент единица, в случае аварии КБМ повышается... эм-м-м, — я призадумалась, но тут же отмахнулась, — там по схеме в общем, в зависимости от класса, это я, честно, наизусть не помню, но при повторной аварии вообще может дойти до двух сорока пяти. Дальше, если на полгода страховать, то умножается на ноль семь, но на полгода многие страховые не берутся делать. По возрасту, стажу, мощности градацию перечислить? — Ванька насмешливо улыбнулся и покачал головой. Отказался дальше выслушивать "кухню" страхования. — Ну и зря, — я пожала невозмутимо плечами, — их я легко тебе на память сказать могу.

Ну ведь и в самом деле, вся эта теория о моих мечтах выглядела в данном случае комично и разлеталась в пух и прах коту под хвост. Да и вряд ли от того, что меня шарахнуло автобусом, в моей голове всплыли все эти ненужные обычному человеку данные. Такой ерундой забивать себе голову могли только страховые агенты. Так что и с этим вариантом нестыковочка. Как ни крути, я страховщик, можно, конечно, предположить, что место работы просто другое, и мой офис находился где-то в другом месте, тогда как объяснить то, что я-то своих коллег узнала. Вот та, что слева сидела и непонимающе на меня пялилась, когда мы зашли — это Галька, а справа Вера. У Веры два сына, младший месяц назад женился, кстати.

— Откуда я это знаю? — я разошлась в своей отчаянной тираде, рассказывая все это Ивану, а он, выслушав, лишь устало вздохнул. "Вздыхает. Конечно, он устал от дурочки, вот и вздыхает". — Правильно, я же сталкер, вот и хожу за всеми подглядываю и интересуюсь, — буркнула недовольно и, наконец, заткнулась. Что толку распинаться? Все равно мне никто ничем не могпомочь. Говори, не говори.

Вот мы и не говорили. Молчали. После негодования меня охватило опустошение. Я бессмысленно пялилась на подъезжающие и уезжающие с парковки ГИБДД автомобили. Люди бегали, суетились, перебирали документы, скручивали и снова прикручивали номера, а что мне сейчас делать, я уже не знала. Завтра на работу, получается, мне не надо. Дома у меня нет, родных нет и вообще ни одного знакомого человека, кроме вот этого угрюмого сбившего меня водителя. Он тоже, как и я, бесцельно наблюдал за снующими туда-сюда людьми и, похоже, уже не придумывал никаких теорий. Единственное правильное на его месте решение было бы сейчас развернуться и молча уйти. Но он пока стоял, а потом вдруг спросил:

— Кофе будешь?

— Кофе? — я растерялась, озадаченно оглядела территорию. — А здесь нет кофе. Не продают, — это я знала, так как уже два года тут работала. Якобы работала.

— В другом месте продают. Пошли, — потянул он меня за руку.

Касание его ладони и, тепло растеклось во мне капелькой надежды. "Он меня не бросит. Не бросит?"

А я проголодалась и, несмотря, ни на что с аппетитом жевала в бистро-забегаловке сосиску в тесте и запивала горячим кофе из маленького пластикового стаканчика.

— Все-таки надо сходить в участок, — аккуратно настраивал меня Ванька и тоже жевал, — в полицию. Вдруг тебя уже ищут и дали ориентировку. Родственники переживают...

Я кивнула. Надо, так надо. В конце концов я сейчас полностью зависела от Ивана. Решать ему, как со мной поступать.

— А меня не заберут? — все же уточнила тревожно.

— За что?

— В психушку.

— Нет, — сказал уверенно Иван, но я не поверила. Вид у парня был совершенно неубедительный, но я тем не менее покорно пошла вслед за ним в районный отдел полиции.

Что происходило в участке, я смутно соображала. Голос мой дрожал. Я путалась и не могла ничего внятно объяснить. Большую часть говорил Иван. Дежурный хмурился и настаивал, чтобы отвечала я. А я, совсем перенервничав, впала в ступор. Страх. Бешеный страх. Не зря он ко мне подобрался.

— Пока не вспомнит или не поступит ориентировка на розыск, придется отправить в приют для бездомных, — равнодушно выдал полицейский. "Ему все равно, он на работе. Обыденность. Подумаешь, человек потерялся. Сейчас запротоколирует все и, закончив работу, пойдет домой, к семье. Будет есть суп, возможно, пить пиво и смотреть телевизор. Иван тоже пойдет. У него нет родителей, но у него есть сестра и дом есть. А у меня никого и ничего нет. Я поеду в приют". Я затравленно посмотрела на Ваньку, а он, спрятав взгляд, отвернулся. "Обманул. Он меня обманул. Он просто нашел выход, как от меня избавиться". Я облизала пересохшие губы и совсем замолкла. "Плакать не буду. Сейчас точно не буду. Пусть уходит", — твердила мысленно я сама себе. Подписав какой-то документ, сникла, — "Надо как-то снова учиться жить в этом потерянном для меня мире".