Тот, кто рядом - 3

Спустя месяц Рома прилично считает до ста, выполняет арифметические действия в пределах той же сотни, причем в уме. Его речь делается намного более информативной, словарный запас увеличивается раз в пять. И, похоже, мальчик неплохо рисует.

Станет художником?

Отключаю видео. Пожалуй, можно даже премировать такую хорошую работу.

Главное, чтобы не расслаблялись.

* * *

Долго размышляю, стоит ли воспользоваться латексом или же просто сжечь камеры у школы и в школе.

Решаю все-таки остановиться на латексе.

Камер может быть больше, чем две или три, и все их отключить я не смогу просто потому, что не буду знать о них. Вдобавок такое большое число поломок тоже может быть подозрительным.

Ненавижу латекс.

Смотрюсь в зеркало.

Благодаря портрету Апреля я могу более точно подобрать оттенок парика, совпадающий с настоящим цветом, как и контактные линзы.

Лет десять назад маскировка при походе в школу не понадобилась бы.

Андрей объяснил, как найти класс Вити.

Второй этаж, правое крыло.

Проект школы — типовой.

Я слегка опоздал.

— Здравствуйте, Виктория Алексеевна, — здороваюсь с учительницей средних лет, подозрительно меня оглядывающей. — Меня зовут Марк Витальевич, я сегодня поприсутствую на собрании в качестве родителя Вити Калинина.

— Да, вот его место, — женщина недовольна, что ее выступление перебили. Указывает мне на вторую парту в среднем ряду.

Прохожу, сажусь.

Косые взгляды родителей, но мимолетные. Им больше интересна успеваемость их Тань, Свет и Алеш.

Слушаю, что в текущем месяце на ремонт школы надо сдать две с половиной тысячи, которые не сдали в прошлом году, поэтому не куплены пособия...

Впрочем, об успеваемости тоже говорится.

Витя — в отстающих. Не потому, что не понимает, а потому, что делает все абы как.

Некоторым родителям раздают тетради.

Разглядываю тетрадь по русскому языку Калинина Виктора.

Подписана не до конца, две помарки на обложке, ошибка в слове "русскому".

В тетради по математике битва между строчками, выполненными Витиной рукой, и типографскими клеточками.

У клеточек нет шансов.

— Считает хорошо, — комментирует учительница, — но черновиком пользоваться не умеет. И... смотрите.

Переворачивает тетрадь, демонстрируя последнюю страницу.

Нет, у Ромы талант к рисованию побольше будет.

В конце собрания меня останавливает учительница.

— Вообще я бы хотела поговорить с Андреем Викторовичем, как с опекуном мальчика, — на лице Виктории Алексеевны по-прежнему недовольство. — Вы вообще ему кто?

Из класса выходят последние родители.

— Я друг Андрея Крапивца, — отвечаю.

Секундная пауза. Оглядывает мое лицо и грим на нем.

И делает логичный вывод.

Секундная гримаса отвращения.

Люди...

Но надо осадить, иначе будет изображать из себя Великого Поборника Нравственности.

— Я — бизнесмен. Андрей Крапивец — мой секретарь-помощник, — жестко говорю. — Да, мы живем в одном доме. И нет, мы не любовники. Представьте себе, в наше время такое еще возможно. А грим на моем лице скрывает витилиго. Если вы не в курсе — это отсутствие пигментации на коже, причем пятнами. Врожденное, совершенно незаразное, но привлекающее к себе внимание. Еще вопросы?

Люди очень эмоциональны.

Моя отповедь вызывает волну гнева. Внимательно слежу за реакцией.

Женщина бледнеет, краснеет, в итоге покрывается пятнами.

Забавная.

— Не беспокойтесь, — миролюбиво говорю, — не вы первая, кто так думает. Но я полагаю, что лучше объяснить все сразу, нежели позволить человеку пребывать в заблуждении собственных домыслов. А вы как считаете?

Мой вопрос сбивает с толку.

— Михаил Витальевич... — отрывисто произносит учительница.

— Марк, — перебиваю ее. И добавляю, глядя в лицо, когда женщина теряется, не понимая, то ли это жест-отказ от отчеств, то ли поправляю неправильно названное имя. — Марк Витальевич.

— Марк Витальевич! — возмущение в голосе берет верх. — Я... вы... Что вы себе позволяете!

— Я? — изображаю удивление. — Совершенно ничего. Просто мне порядком надоели косые взгляды и сплетни за спиной, поэтому я считаю нужным сразу довести до человека информацию. Несколько жестко, зато действенно.

— Но зачем же так?..

— Как? — прищуриваюсь. — Мы взрослые люди, Виктория Алексеевна. У вас возникло непонимание, я его развеял.

— Никакого непонимания не было, — женщина пытается взять себя в руки. — Вам показалось.

Улыбаюсь краем губ.

— Полагаете, что за свою жизнь я не научился понимать, когда люди принимают грим за косметику? Виктория Алексеевна, не надо. Я не люблю играть в лицемерие. Да и вам не советую — на вас дети смотрят каждый день. Особенно маленькие.

Все, я нажил себе врага.

Но иногда людей надо осаживать. Особенно учителей, которые полагают себя Оплотом Нравственности и едва ли не Самыми Важными Персонами, которые закладывают Фундамент Жизненных Принципов в сознании детишек.

Только эта женщина — мимолетный этап в судьбе Вити, который никак на ней не скажется.

Через года три он не вспомнит ее имени.

Улыбаюсь еще раз максимально дружелюбно, отвешиваю неглубокий поклон из традиций девятнадцатого века.

У меня он всегда удавался.

И выхожу из класса.

* * *

С Апрелем плаваем в Татарском проливе два раза в неделю. Каждый раз он поднимается на полметра выше.

С такими успехами как раз лет через сорок всплывет к поверхности.

Язык жестов у него получается, как надо. Впрочем, иначе быть не могло.

Апрель — не человек.

А вот с людьми получается заминка. Ни Андрей, ни Аня не знают языка жестов.

— А... а почему он все руками показывает? — интересуется у меня слуга в один из дней, косясь на дверь кладовки.

— Потому что мы сейчас с ним изучаем язык жестов, а для лучшего изучения требуется постоянная практика, — поясняю.

— А разве вы не выучиваете... разом? — заминка.

— Выучиваем, но Апрель молод. Без практики знания быстро исчезнут.

— А у вас?

— У меня нет, но я его старше в тридцать восемь раз. У меня было намного больше времени, чтобы научиться использовать знания сразу, после получения.

Задумывается.

Кивает.

* * *

Рассматриваю тетрадь Вити по русскому языку.

Владелец тетради стоит передо мной, надув губы.

— Виктор Васильевич, — возвращаю тетрадь. — Что вы можете сказать по поводу своей писанины?

— Ну... я буду стараться.

Вздыхаю.

То, что Витя не старается — дело десятое. Его не научили стараться.

Он умный, он может делать хорошо. Но он ленивый.

Когда отец отправил их к бабушке, Витя неплохо ухаживал за Ромой для своих лет. Даже готовил. Но сейчас, когда можно взвалить заботу на плечи других, в том числе заботу о себе, любимом, Витя, не задумываясь, подсознательно это и сделал.

Чтобы он что-то делал, он должен видеть в этом необходимость. Но при этом связь должна быть подвластна его детскому мозгу.

Если я сейчас придумаю какое-либо условие, например, если Витя не будет красиво писать, то я не пущу его за компьютер, то это не будет восприниматься необходимостью. Будет злой дядя Марк Витальевич, который по прихоти лишил его законного компьютера, точнее, времени за ним. Витя будет делать вид, что старается, но он будет стараться не для себя.

Для меня.

И как только необходимость в этом пропадет, то тут же перестанет.

Кладу на стол планшет.

Глаза загораются.

— Здесь игрушка, — говорю. — Играй.

Недоверие.

Его можно понять. Он ожидал наказаний, увещеваний. А получил — развлечение.

У меня просто ресурсов больше.

Игрушка — с подвохом.

Собственно, идея проста. Герой гуляет по нарисованному миру, выполняет квесты. А вот среди квестов очень многие нуждаются в выполнении заданий из школьной программы.

Первый класс я в базу игры внес.

К Новому Году закончу до четвертого класса.

А еще часть заданий требуют выполнения в реальном мире. Например, написать что-нибудь на листе, и сфотографировать лист. Если написано красиво — задание засчитывается. Если нет, то квест провален.

И награды имеют эквивалент в реале. За тысячу игровых монет, к примеру, можно приобрести шоколадку.

Пока — у меня.

Но обставлено хитро — шоколадка придет по почте.

Пусть думает, что я здесь ни при чем.

* * *

Холода в декабре начинаются несколько позже, но внезапно. Буквально за неделю теплая осень сменяется морозной зимой.

Игрушка Вите пришлась по вкусу. Простые задачки он щелкает, как орешки, часто даже устно. С русским языком было хуже, но он постепенно научился выполнять задания красиво и, что немаловажно, грамотно.

Тетрадка для игровых заданий выглядит даже опрятнее, чем школьная.

И получил по почте первую награду — набор игрушечных роботов.

Обошлись в пять тысяч игровых монет.

Мне не жалко.