| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Что вы делали с рукописью дальше?
— Нашел переводчика.
— Колибри не переводил?
— Переводил, но его дневник я не нашел.
— Что произошло дальше? — Каждый раз Зверобою приходилось задавать наводящий вопрос — это утомляло.
— После чего? — не понял Тварь.
— После того, как нашли переводчика.
— Он не перевел. Направил к криптографу.
— А криптограф что с рукописью сделал? — Черт начал нервничать. Диалог с Тварью напоминал беседу с маленьким ребенком, который занят каким-то своим очень важным делом.
— Месяц водил меня за нос, а потом умер.
— То есть книгу вы так и не прочли?
— Нет.
— Как умер криптограф?
— Выкопал в лесу яму, построил резной свод над ней, лег в нее и отравил сам себя.
Зверобой сначала хмыкнул, потом нахмурился.
— Как выглядел свод?
— На пяти опорных столбах пятискатная крыша, резные перила по краю котлована. Резьба и роспись с растительными мотивами.
Зверобой уточнил имена криптографа и перводчика, на всякий случай повторил их четче для записи.
— Вы знаете, где взял книгу Колибри?
— Нет.
— А сами вы пытались перевести книгу?
— Да.
Гонимый страшной догадкой, черт вскочил и, не прощаясь, покинул собеседника. Связаться с Клеоменом удалось не с первого раза.
— Ну, как? Удалось что-то выяснить? — без предисловий начал Клеомен, когда Зверобою все же удалось дозвониться.
— Останови Мосвен! Закройте рукопись! И не трогайте ее! Лучше из кабинета удите!
— Что? — в голосе собеседника послышалась тревога.
— Маниту фонит или что-то в этом роде! — Зверобой почти зарычал, но напрасно. Клеомен был не из тех созданий, которые долго ориентируются в реальности. Инструкцию сослуживца он исполнил быстро.
Вернувшись в главное здание Интерпола, Зверобой застал спасенных коллег в кабинете. На двери красовался штамп отдела зачистки.
— Не фонит, — встретила его Мосвен. — А где Харикон?
— В безопасности. Вы в порядке?
— Что ты выяснил? — кивнул Клеомен, сощурившись. Уклончивый ответ относительно местонахождения феникса ему не понравился.
Не говоря ни слова, Зверобой прошел до стола Мос, достал диктофон и включил запись.
— Теоретически, мы должны были передать рукопись сами знаете куда, как только установили ее авторство, — прокомментировала кошка, когда голос Твари произнес последнюю реплику.
— Как только достоверно установили авторство, — уточнил Зверобой.
— Значит, с ума сходят, — Клеомен задумчиво постучал пальцами по столу.
— И Массимо Колибри всплыл, — добавила Мос.
Зверобой кивнул.
— Ладно Массимо, — продолжила она. — Но инсталляция с мумией и могила криптографа! Сдается мне, пора вызывать шефа.
— Не пора, — мягко ответил Клеомен. — Нам с тобой сначала надо оформить тэнгу и его возлюбленную. А наш коллега пока постарается за это время отыскать свою Птицу.
— Отыска... — начала Мос и осеклась. — Хорошо.
Она успела узнать Нефера за этот короткий срок близости. Он никогда не брал руководство ситуацией в свои руки, если того не требовала крайняя необходимость. Раз Клеомен сказал, что так надо, значит не имело смысла переспрашивать или уточнять.
Казалось бы, столько лет провела с ним бок о бок, а разобралась в его характере только теперь. Всегда молчаливый, исполнительный, спокойный и скрытный, Клеомен оказался истинным сыном своих двух родов. Привлекательный, страстный, властный, хитрый, как истинный черт, он в то же время был нежным, честным, проницательным и искренним созданием с обостренным чувством справедливости. Могла ли она предположить, как много теряла, не замечая его любви и не замечая своей. Мос видела его взгляды, его отношение, и это молчаливое ненавязчивое обожание, утолявшее ее боль первое время, постепенно стало доставлять кошке удовольствие, давать уверенность в себе и своих силах. Что удовольствие перешло в необходимость, она заметила слишком поздно. Мос не знала, кто и почему спас ее Нефера, но была безгранично благодарна этому созданию или созданиям.
Зверобой нервно дернул носом, его рога засветились, хвост нервно застучал по полу. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел за дверь.
— С ней все в порядке? Может, помощь нужна ему? — Мос с тревогой взглянула в глаза Клеомену, но тот лишь ласково улыбнулся.
— Нет. К нам она не пойдет, а он ее быстро отыщет. От влюбленного черта не спрячешься.
Зверобой отпрыгнул от двери, выдав свое присутствие. Тренированный слух кошки конечно уловил тихий подозрительный шорох, и собеседники умолкли.
— Чтоб вас, — зло прошипел Зверобой и направился к спусковой шахте. — Влюбленный черт? Это я то?
Он презрительно рассмеялся.
— По себе судишь, богатый мальчик?..
Зверобой оскалился. Ковровое покрытие в холле зашипело от голубых искр, слетающих с кончика хвоста. Черт был в бешенстве и не мог контролировать свое маниту. Администратор в холле хмуро проследила за нерадивым сотрудником. Только сменилась, а уже уборщицу вызывать. Ковер поглощал огненную энергию, преобразуя ее в фиолетовую каменную крошку. И, как обычно, проблемы исходили от "4А5". Девушка укоризненно покачала головой. Не зря последние сутки по острову бродили слухи о том, что команду расформируют. Они и так слишком долго проработали.
— Я? Влюбленный? — продолжал неистовствовать Зверобой уже на парковке. — Я?!
Он хлопнул дверью и завел двигатель. Радио тихо ответило композицией, которую совсем недавно Жар-Птица старательно выводила, сидя на стуле у входа в кабинет. Черт растерянно уставился на приборную панель. Глубоко внутри резко выросла отчаянная нежность и заполнила всю его сущность, растворив гнев. Потух он так же быстро, как и загорелся.
Зверобой обессиленно откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и глубоко устало вздохнул. Перед внутренним взором предстала беловолосая девчонка с отливающей золотом кожей и стройным гибким телом. Она сладко пахла дымом, звук ее мальчишеского голоса выводил черта из равновесия. Воспоминания о поцелуе отозвались мучительным томлением.
— Так не бывает, — Зверобой испуганно дернулся и открыл глаза.
"Он ее быстро отыщет. От влюбленного черта не спрячешься".
Слова Клеомена вновь обожгли разум.
— Ценности, которые ей надо продать, — вспомнил неожиданно Зверобой. — Ценности...
Продолжая рассеянно бормотать себе под нос, он выехал с парковки, миновал КПП, спустился в город и понесся воскрешать старые связи в мире, с которым давно распрощался.
Гнев утих не сразу. Харикон около получала парила над землей, озаряя небо светом огненных крыльев. Лишь затем, когда мысли прояснились, она смогла трезво оценить произошедшее.
"Мне? И не скажешь? Я же твоя любовь".
Он произнес это с издевкой, голосом, полным неуважения. Феникс приземлилась на крышу высотки и уселась на перила, свесив ноги вниз. Под ступнями простирались редкие низкие облака и тусклые на фоне предрассветного неба огни города. Искусственный остров темной тяжелой махиной висел напротив.
Для этого мужчины женщины не играли важной роли во Вселенной. Он оставлял за собой право решать, кого и как он может любить, но быть объектом любви считал недопустимым и, более того, унизительным. Он счел женщину глупой и недостойной лишь за то, что она высказала вслух свои мысли. Убеждения этого черта вели его по пути, на котором нет места свободной птице. Харикон презрительно фыркнула. Она с легкостью могла ответить, почему боялась и избегала его первые минуты, но тон его голоса остановил от опрометчивого шага. Не напрасно. Взглянув на остров в последний раз, она решительно оттолкнулась от края и спрыгнула вниз. Крылья вспыхнули за спиной, поймали восходящий поток и понесли девушку прочь от пробуждающегося города туда, где она хранила материальные свои блага. Пусть пламя вспыхивало тоской по избраннику, пусть мысли не покидали его, словно привязанные, Харикон была полна решимости следовать выбору. Она не станет игрушкой в руках бестолкового черта.
Схрон не нашли, чему птица была бесконечно рада. В общей памяти нашлось место, куда феникс и принесла на продажу каменный песок с вершин Пустошей.
— Ты?! — возмущенно зашипела она, когда переулок неприятного полузаброшенного района преградил ей тот, от кого она собралась держаться подальше. — Уйди.
Зверобой сердито сощурился.
— Ты понимаешь, что в самом криминальном районе города? Он идет под снос. Тебе здесь не безопасно.
Она молча обогнула черта и направилась ко входу в дом.
— К тому же, ростовщик, которому твоя предшественница продавала песок, там давно не живет и не работает. Его убили.
Харикон остановилась. Она беззвучно прокляла те десять лет сна, что отделяли ее от воспоминаний одной из сестер. Не говоря ни слова, она расправила крылья и взлетела.
Зверобой не без восхищения наблюдал за этой картиной.
— Красивая, — с улыбкой пробормотал он себе под нос и недовольно цыкнул. — Но проблемная.
Черт не стал ждать, когда она исчезнет из виду, достал из чехла за спиной метлу и кое-как взгромоздился на черенок.
— Какого черта именно веник? — процедил он сквозь зубы. — Почему не корыто? И не кадка? Мало ли в бабском хозяйстве предметов поудобнее. Ведьмы, — с ненавистью закончил Зверобой и взлетел.
Харикон не сразу заметила, что черт следует по пятам, но когда заметила, рассердилась не на шутку. Больше всего она ненавидела внимание, которого не просила. Кто дал ему право навязываться ей, когда она ясно дала понять, что больше не желает иметь с ним ничего общего? Феникс резко взмыла вверх, и черт едва не потерял ее из виду.
— Девчонка, — зло прошептал он, стараясь развернуть метлу. Теперь Жар-Птица летела в обратном направлении, а ведьминское отродье не желало слушаться седока с инородной магией, зато то и дело норовило перевернуть его вверх тормашками и сбросить с черенка.
— Чтоб тебя! — выругался Зверобой. — Козлову натравлю!
Метла замерла на мгновение, чуть подумала и последовала за фениксом.
— Так лучше.
Черенок дернулся и довольно ощутимо ударил седока между ног. Черт зашипел и согнулся.
Из белесого тумана облаков впереди раздался тихий смех.
— Иди сюда! — прорычал взбешенный Зверобой. — Хватит бегать!
Феникс не ответила. Сквозь просвет он увидел, как она сложила крылья, вытянулась в струну и понеслась к земле.
— Только не убей меня, пожалуйста, — простонал черт и направил своенравное транспортное средство следом.
Тонкой стрелой Жар-Птица прошла сквозь кроны деревьев парковой зоны недалеко от центра города и исчезла за ними. Отстав всего на несколько секунд, Зверобой оказался там же. Только вошел он не стрелой, а скорее камнем. Стряхивая с себя листву и поломанные ветки, он огляделся в поисках беглянки. Щеку и плечо саднило от полученных царапин.
Рядом на лавочке сидела молодая мать с ребенком на руках и озадаченно, немного испуганно смотрела на всклокоченного, злого черта. Его рога сияли, хвост нервно бил по клумбе, в центре которой он беспардонно топтался, а в руке, явно стремясь на свободу, дергалась пожилая метла.
— Седая девчонка в балахоне, — гавкнул он. — Куда пошла?
Девушка сначала отпрянула, потом подозрительно сощурилась.
— Из Интерпола я, — расстроено, уже без гонора проговорил грубиян. — Из Интерпола.
Он показал документы. Ответственная гражданка понимающе кивнула и указала пальцем в сторону пруда.
Беззвучно проклиная все и вся, Зверобой подкрался к живописному водоему, поверхность которого украшали цветущие королевские лотосы. О способности огненных дев плавать он, само собой, понятия не имел, но хорошо запомнил, с каким удовольствием Харикон полоскалась в воде при всяком удобном случае. Постояв на берегу и немного поразмыслив, черт пришел к выводу, что нырять или пытаться облететь пруд на метле бесполезно, — ускользнет опять. Он отпустил свой транспорт на волю, сел у самого берега, скрестив ноги, и откашлялся.
— Прости меня, пожалуйста, — начал он громко. — Я не имел права тебе грубить и обижать. Этого больше не повторится.
Из-за ближайшего цветка выглянула белая мокрая макушка, а за ней следом показались подозрительно сощуренные светлые глаза.
— Не убегай, пожалуйста, — перешел Зверобой к тяжелой артиллерии, — а то меня уволят.
Она показала лицо целиком и сердито дернула носом.
— Прости? — черт пустил в ход самую свою милую улыбку.
— Врешь, — без проблем определила она.
Зверобой тихо выругался.
— Про увольнение не врешь, — гордо вздернув подбородок, феникс медленно побрела к берегу. — Я хочу другую одежду и есть.
— Да кто б сомневался, — беззвучно проговорил черт, поднимаясь с земли. Он уныло оглядел неприлично прилипшую в самых ненужных местах рубашку птицы, снял с себя толстовку, завернул в нее недовольную спутницу и капюшон ей надвинул до самых глаз.
— Это зачем еще? — огрызнулась она.
— Для профилактики преступлений на сексуальной почве. — Зверобой ухватил ее за плечи и повел к выходу из парка.
— Я сама идти могу!
Пока такси поймал, пока до торговой зоны доехал, пока одежду купил, выяснил, что она много чего "сама могу". И садиться она "сама могу", и куда ехать решить она "сама могу", и платье себе с бельем выбрать, и в примерочной с петлями и замками непривычными справиться, даже туфли надеть она "сама могу". Все сама.
Сверкнув злыми глазами, птица выхватила у черта из рук свой поднос с едой.
— Я сама!
Молодой домовой, что садился за соседний столик споткнулся о собственную бороду и едва не рухнул на пол, засмотревшись на невероятной красоты и самостоятельности чаровницу. Зверобой со вздохом продемонстрировал очередному влюбленному незнакомцу удостоверение. Настолько часто он запястьем не светил никогда. Проще было, когда его за защитника принимали.
— Я хочу жить у Клеомена или водной девы, — проговорила феникс, приступив к еде. — Мне неприятно твое внимание. Я не люблю, когда мне навязываются.
— Да-а-а?! — Зверобою захотелось одновременно и разозлиться, и возмутиться, и рассмеяться. — Не любишь, когда навязываются? Как же мне это понять?
Харикон сурово взглянула на собеседника. Сарказм уловить несложно, особенно в случае, когда его не скрывают.
— Что это значит?
Он невесело рассмеялся, отвел взгляд и потер ладонью лицо:
— Нет. Ничего.
Девушка опустила взор в тарелку. Плечи ее осунулись, голова поникла.
— Считаешь, мужчины находят спящего феникса и обязательно со стороны взирают на экспонат? — тихо спросила она. Вопрос был риторическим, ответа не требовал.
Зверобой замер. Как любой нормальный мужчина, он и мысли не допускал о подобных вещах.
— Не люблю внимание, которое не контролирую, — добавила феникс еще тише.
Черт вдруг показался сам себе глупым, эгоистичным и грубым созданием. Ни понимания, ни внимания, в котором нуждалась пробудившаяся птица, он не выказал. Несколько часов назад он задал вопрос в самой что ни на есть неуважительной, пренебрежительной форме. И вот получил ответ. Неудивительно, что она выпорхнула из машины, и что теперь знать его не хочет.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
