Правда, до сих пор серьезных беспорядков здесь не происходило, казалось, что коренные обитатели острова уже смирились с жизнью под властью ксаль-риумского Императора. Поэтому гарнизон на Анлакаре был немногочисленен; его не усилили даже тогда, когда решили строить здесь аэродром — главную базу для Западного Воздушного Флота Империи. Морская Западная Эскадра по-прежнему базировалась на острове Кадар, на пятьсот миль ближе к побережью континента — в общем, даже двадцатидвухлетнему лейтенанту Амадину Ролану представлялось очевидным, что оборона западных границ Ксаль-Риума организована, хм... не идеально. Правда, и воевать здесь, казалось бы, уже не с кем — после разгрома в прошлой войне ивирцы окончательно растеряли боевой дух и больше не помышляли о том, чтобы напасть на могущественную Империю. И вот — мятеж, грянувший воистину "как гром с ясного неба".
Началось все восемь дней назад, а как — никто понятия не имел. Говорили: из-за какой-то нелепости, чуть ли не пьяной поножовщины в кабаке, когда не то ксаль-риумец, не то гайонец зарезал молодого ивирца, а тот оказался сыном кого-то из местных старейшин. В результате волна негодования прокатилась по всем ивирским поселениям на острове — а ведь там жило больше ста тысяч человек. Поначалу императорский наместник недооценил угрозу и не пытался ничего предпринять, а между тем недовольство нарастало и всего через пару дней вылилось в массовые выступления, которые начались удивительно синхронно в нескольких частях острова и протекали до странности организовано. К тому же у повстанцев оказалось гораздо больше оружия, чем можно было ожидать — лишнее доказательство того, что мятеж готовился долго и тщательно и финансировался кем-то извне. Немногочисленные имперские войска, вдобавок рассеянные по всему острову, оказались захвачены врасплох и вынуждены были отступать к восточному побережью, где жили в основном переселенцы из Гайона.
Другая часть гарнизона отошла к аэродрому, который до сих пор оставался в стороне от мятежа. Имперская авиация не получала приказа ударить по повстанцам; напротив, из Гайона пришла директива избегать наступательных действий. Очевидно, имперские власти еще надеялись решить проблему малой кровью. В результате более сотни самолетов, базирующиеся на анлакарском аэродроме, простаивали без дела, ограничиваясь воздушной разведкой и редкими одиночными налетами на отряды мятежников, преследующих отходящие ксаль-риумские гарнизоны. Но, кажется, затишье кончилось...
— Внимание! — резкий голос капитана заставил Амадина встрепенуться. — Мы над точкой. Вижу мятежников.
— Так точно, капитан, — Амадин, как и все остальные, тоже заметил длинную змею, ползущую вперед по дороге, что вела к аэродрому. Грузовики, десятка два грузовиков — старые развалюхи, захваченные, где придется. Язык не повернулся бы назвать их военным транспортом, но в кузове каждого автомобиля скучились вооруженные люди. В какой-то момент Амадин Ролан видел их очень ясно — когда воздушный отряд на небольшой высоте промчался прямо над линией автомашин. Одетые кто во что, повстанцы засуетились. Кто-то выскочил из машин на землю, другие подняли винтовки, и Амадину показалось, что он даже видит вспышки выстрелов. Молодой лейтенант инстинктивно вжал голову в плечи и тут же выругал себя последними словами за такое малодушие. Даже если бунтовщики и станут стрелять по самолетам, опасности нет... ну, почти нет.
— Заходим в атаку! — последовал очередной приказ от капитана. — Атакуем парами. Патронов не жалеть. Я хочу видеть, как они побегут, парни!
Повстанцы суетились внизу, кто-то стрелял — маленькие серые фигурки поднимали игрушечные ружья, целились, а потом бежали дальше, прочь от машин. Первая пара "Сейкеров" — сам Орсон и его ведомый — уже атаковала с бреющего полета. Каждый истребитель имел на вооружении по восемь пулеметов стандартного калибра "шесть с половиной". Пули вздымали фонтанчики пыли над дорогой, дырявили в решето старые машины. Над одним из грузовиков внезапно вырос высокий сноп огня, повалил густой дым. Два ксаль-риумских аэроплана красиво, как на учениях, промчались над колонной бунтовщиков и отвернули вправо, готовясь занять позицию для нового захода, пока вторая пара, пришедшая им на смену, разряжала пулеметы по разбегающимся ивирцам.
"Сейкеры" выстроились кольцом, крутя смертоносную карусель, и Амадин Ролан подумал о том, что так другим пилотам вообще не придется подниматься в воздух. А еще — о том, что ему совершенно не хочется принимать участие в этой бойне. Как и многие юноши в Империи, он вырос на историях о подвигах отважных летчиков, о рекордах скорости, дальности, высоты, которые они ставили, год от года поднимая планку. Стремительный прогресс последних лет воистину поднял авиацию на недосягаемую высоту — и в прямом, и в переносном смысле. Все крупные державы Дагериона втянулись в гонку, строя все более крупные, быстрые и совершенные аэропланы. Это превратилось в дело государственного престижа, а пилоты-победители становились героями своей нации. Амадин и сам участвовал в юниорских соревнованиях авиаторов, а в восемнадцать лет завоевал серебряную медаль на престижных гонках "Ксаль-Риум — Раланна", и даже попал в газеты. Но, разумеется, этого ему было мало: как и тысячи его ровесников, Амадин мечтал стать пилотом-истребителем, и, невзирая на недовольство родителей, уже присмотревших для сына "перспективную" должность в марин-супериории, сумел, обойдя десятки конкурентов, поступить в школу военных пилотов. Но, Творец Юнидеус и все десять пророков его, Амадин грезил о воздушных боях и победах, а вовсе не о расстреле вооруженных старыми винтовками людей, беспомощно суетящихся внизу!
Но долг есть долг, и, когда настала очередь его пары, Амадин Ролан, сбросив скорость, повел свой "Сейкер" в атаку на пологом пикировании. Дождавшись, пока перекрестие прицела перед глазами совместиться с одним из еще целых грузовиков, Амадин вдавил гашетку и услышал резкий стрекочущий звук, когда все восемь "Фларентов" в крыльях начали плеваться огнем и раскаленным металлом. Казалось, что самолет лихорадит крупной дрожью, прерывистые красновато-желтые нити трассеров потянулись к земле. Он видел, что попадает, пули бьют в цель — совесть Амадина успокаивало то, что люди по большей части успели разбежаться. Но он видел и фигурки, неподвижно лежавшие на земле — кое для кого из анлакарцев мятеж уже закончился. Об этом они мечтали — о пуле с небес? Амадин провел на острове уже почти полгода, и не видел, чтобы ксаль-риумцы как-либо третировали коренных жителей Анлакара. Их не обременяли непосильными налогами, не заставляли гнуть спину, работая на имперских землевладельцев, не выгоняли из родных жилищ, не препятствовали заниматься ремеслами или торговать, не запрещали молиться их Всевластному. Под властью ивирского султана анлакарцам вряд ли жилось бы свободнее, так что им до сих пор неймется?
Пулеметы трещали, пожирая боезапас, выплевывая, как объедки, дымящиеся гильзы. Машины внизу содрогались и вспыхивали. Стрелял и Лангин, и пламя и дым заволакивали дорогу. Да, этим ивирцам не повезло. Быть может, хотя бы теперь они поймут, что нападают на дограна с перочинным ножиком?
Завершив свой заход, Амадин Ролан потянул рукоять на себя, и нос истребителя задрался вверх. Постепенно набирая высоту, машина с бортовым номером "325" присоединилась к общей "карусели", ждущей очереди на повторную атаку. Если та еще понадобится — кажется, все мятежники, кто остался жив, уже разбегались, не помышляя о сопротивлении...
— Капитан! — неожиданно услышал он. Кто-то говорил на общей частоте, но Амадин не узнал голос, искаженный наушниками.
— Смотрите! Девять часов... возле развалин! Это же пушки!
— Какого... — это был "Рапак-1", сам капитан Орсон. — Я вижу, "Рапак-7". Внимание, всем! Новая цель — к югу, артиллерия!
"Артиллерия! — в первый момент Амадин не поверил услышанному, — Это шутка? Откуда у них артиллерия?"
Он повернул голову, пытаясь увидеть, что же там принял за вражеские пушки капитан. У анлакарцев не могло быть артиллерии. Разумеется, не могло! Это же просто бунтовщики, не вражеская армия. Даже если кто-то организовал мятеж и вооружил их, не мог же он контрабандой провозить на остров орудия и снаряды к ним! Да и где анлакарцы могли бы все это прятать — в подвалах?
Размышления лейтенанта Ролана были, безусловно, логичны, но затем он увидел то, о чем говорили "первый" с "седьмым". Несколько длинных стволов, задранных высоко вверх, и это, несомненно, были пушки! Точнее, гаубицы, причем немаленькие, и пока Амадин пытался понять, что же происходит, они в первый раз изрыгнули огонь. Прямо по аэродрому, больше тут целиться не во что.
— Все-таки ублюдки разорили наш арсенал! — прорычал Орсон.
Ну, конечно. Капитан прав. Больше им взять эти пушки было бы негде. Заняли арсенал и за одну ночь успели перебросить артиллерию к аэродрому. Причем незаметно для имперских разведчиков и патрулей. Да, кто бы ни руководил мятежниками, они действительно хорошо знали, что делают! Но если здесь гаубицы, то...
— "Первый", это "Десятый"! — кто-то на мгновение опередил догадку Амадина. — Вижу противника. Пехота, автотранспорт... Творец и все пророки его, да их тут полчища! Тысячи!
"Вот так... — подумал Амадин. — Они очередной раз застали нас врасплох. Мы-то думали, что они сейчас идут к Атрии, преследуют драпающий имперский гарнизон, а они ударили здесь. Эта колонна — всего лишь авангард, а теперь подтянулись и главные силы. Лангин сказал бы, что нас только что жестоко поимели. И, да — дограна-таки можно зарезать перочинным ножиком, если он ушел в спячку и не пытается отбиваться от охотника!"
Теперь и он видел внизу продвигающиеся вперед группы мятежников. Батарея плевалась пламенем и снарядами. Другие анлакарцы спешно разворачивали в боевое положение новые пушки, и снова их действия казались слишком быстрыми и слаженными для фермеров и рыбаков!
— Проклятье... — в голосе Орсона была почти обреченность, но затем капитан очнулся, — Внимание, всем! Атакуем артиллерию. Звенья с первого по четвертое, за мной. Цель — тяжелые гаубицы у холма. Остальные — идете за лидером пятой. Батарея "соток" у дороги ваша. Стрелять до последнего патрона!
Которых осталось уже немного, подумал Амадин Ролан. Атакуя ту проклятую колонну, они растратили добрую половину боеприпасов. Проклятье! Конечно, скоро подойдет подкрепление, но хватит ли этого, чтобы обратить в бегство повстанцев? Почему-то Ролан в этом сомневался. Тот, кто спланировал мятеж, слишком хорошо все продумал.
Истребители разделились. Восемь машин направились к батарее громоздких, с толстыми стволами больших гаубиц-пушек — 162-миллиметровок имперского производства. Еще вчера они ксаль-риумцам и принадлежали. На долю второй восьмерки, куда входила и пара Ролана, пришлась батарея из семи более легких орудий. Разумеется, тоже имперских. Их еще не успели изготовить в бою, зато возле батареи можно было видеть установки поменьше. Счетверенные пулеметы, и уже в полной боеготовности. Разумеется. В имперских арсеналах было и зенитное вооружение, и, замышляя нападение на аэродром, анлакарцы не забыли позаботиться о защите от ударов с неба.
"Ты мечтал о подвигах, да? — ехидно осведомился сам у себя Амадин Ролан. — Ну, вот! Будут тебе сегодня подвиги!"
— Лангин! Делай как я! — бросил лейтенант в микрофон и направил "Сейкер" вниз.
ГЛАВА 2
Город Ксаль-Риум, столица Империи.
26 день Весны.
Торопливо шагая по улице, Джанис Редлин подавлял желание обернуться, дабы лишний раз удостовериться, что за ним никто не следит. Глупое желание, продиктованное инстинктами — если за ним и был хвост, едва ли у Джаниса имелись шансы его обнаружить. Те, кто мог бы его "опекать", знали свое дело, Редлин понимал это и потому нервничал. Он старался выглядеть спокойным — просто еще один человек, идущий куда-то по ночной улице, освещенной электическими фонарями на столбах. Всего лишь молодой мужчина среднего роста, в простой, ничем не выделяющейся одежде; непривычные для ксаль-риумцев светло-каштановые волосы скрыты под серой кепкой. Самый обыкновенный житель преславной имперской столицы, явно не из богатых — рабочий или мелкий служащий, совершенно ничем не привлекающий к себе внимания. Вообще-то говоря, именно таким человеком он и был, и, тем не менее, шагая вперед по тротуару, Джанис Редлин не мог отделаться от ощущения, что каждый, мимо кого он проходит — такой же непримечательный работяга в похожем дешевом костюме — оборачивается вслед ему. Из каждой машины, с урчанием мотора проезжающей мимо, кто-то следил за ним пристальным, проницательным взглядом. Двое таксистов, стоявшие возле своих автомобилей и лениво обсуждавшие какой-то фильм, могли быть вовсе не теми, кем кажутся. И, что хуже всего, Джанис понимал: все это не плод его воспаленного воображения. За ним действительно могли следить, и он чувствовал страх. Джанис Редлин осознавал, что ввязался в очень рискованную игру, в которой был всего лишь мелкой разменной фигурой. Его используют, пока полезен, и безжалостно отправят на верную гибель, если в том возникнет нужда. Но выбора не было: он оказался на крючке, с которого уже не слезет, и это Редлин тоже понимал с леденящей ясностью. Ему уже давно дали это понять...
Не совладав с искушением и обернувшись-таки (и, разумеется, не увидев никого подозрительного; смешно — как будто за ним будут следовать по пятам мрачные типы в плащах и черных очках!) Редлин нырнул в переулок. Несколько минут — и он у цели. Приземистый, обшарпанный дом с зарешеченными окошками на первом этаже чем-то напоминал полицейский участок в мелком провинциальном городишке. Часто мигающие огни бросали резкие цветные отблески на вывеску, где было не слишком аккуратными буквами выведено: "Дворец Удачи". Как обычно, вид вывески заставил Редлина ухмыльнуться. Тот, кто придумал такое название для этой дыры, не был лишен чувства юмора, хотя и извращенного.
— Удача... — пробормотал Джанис, невольно потянувшись рукой к нагрудному карману. Пальцы ощутили под тканью аккуратно сложенный лист бумаги. Мужчина снова усмехнулся: удача порой проявляет свою милость самым неожиданным способом. Например, в виде скомканной бумажки, найденной в мусорном ведре...
С удачей у Джаниса Редлина отношения вообще не заладились. Один из многих молодых людей, перебравшихся в Ксаль-Риум с небольшого острова на северо-восточных границах Империи в расчете на благосклонность этой дамы, он был уверен, что завоевать ее сердце не составит ему труда. Джанис был здоров, полон сил, неплохо образован и недурен собой — в общем, обладал полным набором достоинств, по его мнению, необходимых для быстрого и несомненного успеха в столице. Увы, он не взял в расчет того, что таких же, как он — молодых, образованных и исполненных решимости стать избранниками Фелинии — здесь собралось многие тысячи, а она весьма придирчива и, имея такой большой выбор, одаряет своими милостями лишь немногих. Результат был предсказуем: быстро спустив те скромные средства, что у него оставались, Джанис Редлин остался без гроша за душой и вынужден был, расставшись с радужными мечтами, смириться с ролью слуги для мелких поручений, иначе говоря — мальчика на побегушках. Даже за это он должен был благодарить дальнего родича, замолвившего за Джаниса словечко кому следует.
