"Ретроград"

— Нечем.

Немца быстро уложили на носилки, и погрузили в салон 'Скорой помощи', она завыла сиреной и уехала. Лишь после этого оказали первую помощь красноармейцу. Сволочи! И всех собрались потащить на допрос. Но тут подъехал Алексей, в часть, все-таки, сообщили: где мы. Затем подъехал Власик. Нас с Олегом отпустили, а сержант уехал на Лубянку, площадь Дзержинского.

Алексей получил выговор от Власика, что людей с собой не взял. Мне комиссар вломил по первое число, что надо было оставаться на КПП, а не гоняться за диверсантами. Похвалили только Олега Константиновича. Доехали до моего домика, а там ужин готов, коньяку охрана выставила море. Власик доложился в Москву, сказал, что проводит профилактическую беседу, и раскупорил первую бутылку. В общем, Олега Константиновича оставили в домике ночевать, ибо ходить он в конце вечера уже не мог. Вот такой вот профилакторий. Страшно мне стало чуточку позже, когда коньяк выветрился и я стал вспоминать, как наощупь вел машину. Выговор за взятие пятерых немцев тепленькими — это оригинальная награда герою-чекисту. И достойная! Алексей их успел перехватить до того, как они вернулись из засады на завод.

Перед входом регистрашка, как обычно, берут приглашение и выдают бумажку с номером столика. Чуточку раньше столы выставляли по-другому, как мне сказал Филин, буквой 'п', и стулья ставили с обоих сторон стола. Сейчас столики на четверых, с проходами между ними, как ресторане. Места для танцев не оставили, посетовал Александр Иванович.

— В 38-м тут Чкалов такую 'барыню' отплясывал! Любо-дорого посмотреть! Но народу больше стали приглашать. Растет страна! Богатеет! И культуры стало больше! У тебя какой столик?

Я показал табличку, оказалось, что нас рассадили по разным местам. Но ничего, Филин сказал, что с соседями всегда можно договориться. Еще никто не рассаживался, а бродили все по коридорам и курилкам. Сталина не было, а без него не начинали. Праздник несколько затягивался.

Затем шум стих, раздались аплодисменты, и к столикам у заднего входа из противоположных дверей стали выходить члены Политбюро и Правительства. Седой, как лунь, Калинин жестами пригласил всех рассаживаться. Я подошел к своему столику, увидел свою фамилию: Никифоров, и сел. Справа от меня сел сам Поликарпов, слева — незнакомый мне человек, а ко мне подошел молодой летчик, лет тридцати, майор. Немного потоптался у столика, затем он обошел стол и сел напротив, решив не беспокоить пожилого человека и полковника. Тут вошел Сталин, все встали и зааплодировали. Сталин подошел к небольшой трибуне, где стоял микрофон, и произнес короткое приветствие всем собравшимся с годовщиной Октября. Предложил всем сесть и наполнить бокалы. Майор, как самый молодой, проявил инициативу, разлил по рюмкам водку, зачем-то взял карточку с моей фамилией, и заменил ее своей. Я опустил глаза и увидел там 'Нестеренко С.С'. И тут до меня доходит, что на той карточке не мои инициалы. Там были буквы 'Т' и 'Л'. Смотрю на летчика и понимаю, что вижу фотографию деда, только одной шпалы у него еще нет. Не так я представлял себе эту встречу! Совсем не так! Я же хотел ему Ла-11, именной, подарить, чтобы мог сопровождать бомберов до самого Берлина. И на тебе! Сижу, как дурак, напротив деда, под чужой фамилией, и должен каждое слово обдумывать, чтобы 'ОВ' чертово не нарушить. До этих 'Ла-11' как до Пекина босиком, да по колючкам! А он, вот он, сидит напротив меня и разговаривает с Поликарповым, что новую машину только что испытал. На ухо ему, втихаря от меня, название машины говорит. А что за мужичка слева посадили — хрен его знает. Тихон Лукич и его, и меня, игнорирует. Он знает только Николая Николаевича, а мы ему мешаем. Между тостами знакомлюсь с соседом: Березин его фамилия, приехал в златоглавую, чтобы встретиться с главным конструктором НИИ ВВС, который написал, что его пулеметы не стреляют. Я, правда, так не писал, и ни фига не подписывал такого. Письмо прислали из другого ведомства. Я — зверь, и ни фига не понимаю в самолетном вооружении. Вот такой слушок пополз по наркоматам. Этим со мной поделились приватным характером после того, как вторую или третью бутылку раскупорили. Я особо и не лез. Мне деда в качестве упрека хватало.

— Святослав Сергеич! Давайте все к нам, мы там столик освободили и сдвинули! Николай Николаевич! Как Вам наш новый зам? Это он ваш 'Ишачок' переделал! Вот такая машина получилась!

Возникла глухая и тупая пауза. Всем было неудобно. Мне за то, что не мог представиться, как есть. Сижу под чужой фамилией, на чужом месте и в чужом времени. И остальным, потому как на меня каждый по ведру помоев вылил. Первым очухался Поликарпов:

— Да я, как бы, домой собрался, Александр Иванович, не шибко себя хорошо чувствую.

— Если это из-за меня, то не стоит обращать на это внимание, Николай Николаевич. Это мой позывной по ВЧ. Под ним и записали. Михаила Евгеньевича я, извините, не знал, поэтому и представился, как представился. Ну и майора Никифорова — тоже. Позвольте представиться: Никифоров, Святослав Сергеевич, главный конструктор ОКБ НИИ ВВС. Извините. Это я домой собирался.

— Какой домой, Слава, ты о чем?! Так, разговоры и обиды в сторону, все за мной! Тихон Лукич, не отставай! Тебя это тоже касается, и даже больше всех остальных! Но ты об этом узнаешь последним! Не положено! — генерал уже крепенько приложился, но трезвость мыслей не терял.

— Да никуда я не пойду! — ответил я.

— Я — тоже! — подтвердил Поликарпов. — Ты, Саша, себе американца выписал? Вот и сиди с ним, хоть в обнимку! А я — в госпиталь. У меня режим и обследование.

— Я — тоже никуда не пойду.

— А это кто такой? — спросил у меня Филин.

— Березин, конструктор УБТС и УБС, которые стоят на 'долгоносиках'.

— Вот, заразы! Пересраться успели! — генерал вложил большие пальцы сзади за ремень гимнастерки. — Твоей машины хватит, все едем в НИИ. И это — приказ! Всем понятно? Слюни можете оставить здесь! За мной! Без разговоров!

У машины генерал выдал вечное и непререкаемое:

— Слава, ты ее заведи и вылезай, он поведет! — и указал перстом на сонную харю стражника из 'первачей'.

— Ну, да, он — доведет! Всех нас до могилы.

— Не перечь! Боец, машину в Чкаловск доведешь?

— Отчего не довести, товарищ генерал! Вот только почему педаль одна? Как нейтраль включить, и где первая передача?

— Все! Ша! Веду я. Можете для контроля кого-нибудь посадить рядом.

— Сам сяду! Гляди у меня, аккуратно! Да-да-да! Стой! На два умножать не забудь! — Вспомнил, сволочь! Аккуратно тронулись, но впереди 'гаец' пристроился, который наблюдал за нами на стоянке. Вывел нас за границу города, поморгал фарами, развернулся и исчез. Не было в правилах пункта о запрете управления под шафэ. Упоминалось, что требуется особая осторожность. Осторожность нам обеспечили, но и я, после ухода 'гайцов', скорости не прибавил. Выпито было совсем немного, дед мешал своим присутствием, не знаю почему.

— Давай в пятый ангар! — приказал Филин. Он тоже проветрился, и понимал, что мы сейчас выполняем самую главную работу. Эти три машины под другим допуском: '001', который у всех имелся, поэтому и стоят в пятом, а не в третьем ангаре. Через пару недель его понизят до '002', 'Секретно'. Требуется учить людей работать с этими машинами и летать на них. От них, людей, зависит, как встретим орлов Геринга. Без этого — никак! У машины иная, немного, центровка до использования боезапаса, другая дальность, и вообще, это не 'Ишак'. Увы! 'Ишак' и сложнее, и проще, одновременно. 'Долгоносик', за счет тяжелого клюва, более устойчив на курсе, и менее склонен к штопору, но возвращается на 'исходные' после израсходования топлива и боезапаса. Одна машина, первая, которую переделали, больше напоминает 'ишак', и более маневренна. Остальные имеют большую скорость и большую нагрузку на ручку. Вторая машина, с прозрачными крыльями и 63-м двигателем, абсолютно не аналогична 'И-16', кроме скорости крена. По этому параметру она еще более верткая.

Все это, вместе с листами испытаний вручили Поликарпову, а остальные ходили вокруг да около и смотрели каждый свое. Березин разобрался, что такое УБТС — 'универсальный березин турельный синхронизированный'. Это — самый короткий пулемет Березина, с электроспуском и электросинхронизатором, стоящим отдельно от пулемета. Остальные не влезали в носовой отсек. По баллистике он уступает всем моделям, кроме УБТ. Как сделал! Но, я ему сунул патрон 23х115, и сказал, что пушка по длине вряд ли превзойдет УБТ.

А вот Поликарпов потребовал данные по обдуву моделей, и графики эффективности винтов. Он, в основном, сравнивал графики с тем, что помнил, как отче наш, у своей машины.

— Нескромный вопрос можно?

— Почему нет?

— Это другая машина, почему сохранили старое название?

— Это — 'И-16', как ни крути: фюзеляж — ваш, управление, расположение приборов — ваше, за некоторым исключением, не было у вас надежных электроприводов. От нас только винт, иной профиль кокпита и принудительное охлаждение.

— Только! Это большая часть машины!

— Самолет — ваш. Мы изготавливаем только носовую насадку и часть электрооборудования. Это наш с вами козырь! Стандартный 'ишак' устарел, и не представляет из себя опасности для 'Мессера', за исключением лобовой атаки и боев на виражах. Этого — недостаточно. И выйти из боя он не может. Вот эти две машины — выйти из боя не могут тоже. Они примерно равны по скорости 'сто девятому', а этот от 'мессера' уйдет, даже на пикировании. И что еще более интересно: на кабрировании. Гоняли. Вот графики скороподъемности и сравнительных скоростей на кабрировании с малой интенсивностью. Я, конечно, не знаю, когда промышленность выдаст нам новый материал на обшивку. Но экспериментальный самолет и чертежи для раскроя мы имеем, и можем все машины переодеть, как только материал поступит. А этих машин в войсках около 10000 штук, по пять на все 'мессера' Люфтваффе. Вы меня поняли?

— А что с новыми машинами? У меня третий год стоит без двигателя 'И-185'.

— Будет тебе двигатель, только 73-й, сдвоенный 62-й. Под его диаметр. И 82-й, хоть завтра.

— У него мощность меньше, Александр Иванович!

— Зато работает. Вон, Лавочкин, уже выпустил Ла-5. Тихон Лукич! Пробовал?

— Было дело, 596 кэмэ дал, без проблем, по времени, с третьего виража заходит в хвост 'Мессеру'.

— Станет он три виража крутить! Уйдет на вертикаль и поминай как звали!

Я решил встрять:

— Есть там возможность на двести сорок сил поднять мощность. Месяца два требуется.

— Тут два месяца. Там не пошло и еще столько же, если не больше. Предлагал же: купить у 'Райта'.

— Денег дай! Пошли! — генерал махнул рукой и повел всех к работающему 'М-62ИР' в третьем ангаре. ТВД там уже не было, и допуск стал обычным для всех.

— Вот, смотри! Пятьсот шесть часов отработал, мощность на этот момент 962 силы. Видишь? Или ты думаешь, что мы тут щи лаптем хлебаем и зря хлеб едим? И американцем прикрываемся? Он что — американец? Херню ты городишь, Николай! Извини за резкое слово.

— А ты в курсе, что 153-й завод у меня опять забрали?

— В курсе! Твое КБ возвращается на Беговую, и тех, кого необходимо, заберешь у Микояна. '21-й' будет в твоем распоряжении. Вопрос решен. Так что лечись, и возвращайся. А пока мы твоих людей у себя задействуем, переделать '185-й' под новый диаметр двигателя и новое оружие. Как, Михал Евгенич, дадим Родине угля?

— Хоть мелкого, но много? А техзадание будет?

— Техзадание есть, проблема в том, что артиллеристы пока патрон не приняли, отстреливают.

— Так может быть ШВАК-патрон задействовать?

— Время потеряешь, а толку будет с гулькин нос. Это ж всю автоматику переделывать. Впрочем, как знаешь. Могу и Таубину отдать.

— Этот — возьмется, он за все берется. А потом сплошные клины. Сколько он будет проходить пристрелку?

— Еще два месяца. У меня таких только двенадцать штук. — Александр Иванович врал, у нас их 64 штуки, два ящика, но он не желал складывать все яйца, включая собственные, в одну корзину.

И тут, когда он начал рассказывать о том, какой замечательный способ мы придумали для переподготовки личного состава, чтобы скрыть масштабы поставок новой техники в развернутые у границы полки, до меня дошло, как выполнить последнюю операцию: подбор параметра в алгоритмах 'шаг-винт'! Для этого надо уравнять моменты сил, а ведь это — весы! К одной стороне прикладываем результат-силу от трубки Пито, к другой — от тахометра, и уравновешиваем их, путем перемещения точки подвеса. КОС — от датчика на упорном подшипнике. Как перемещают грузик на весах. Если двигать точку опоры, то ее перемещение даст угол, на который требуется развернуть лопасти. Ставим туда подшипник, и пусть рычаг качается на нем. Стоп! Еще раз только с давлением. Итак: справа -давление от трубки Пито, слева от насоса тахометра, они давят каждый на свой гидроцилиндр, между ними — коромысло, под которым 'плавает' опора. Высокое давление справа перемещает коромысло вправо, уменьшая рычаг, пока давление там и там не выровняется. Положение опоры через рычаг даст угол поворота лопасти. КОС запрещает нулевое положение угла атаки, кроме пикирования. Для этого его надо связать с авиагоризонтом и высотомером. Этим предотвратим раскрутку двигателя.

— Александр Иванович, я на минуту! Решил, как подобрать параметр по результатам деления для винта.

— Ой, вали отсюда! Никогда разговор не поддержишь! Все самому приходится делать! А задумка — его! В общем, 4 полка делятся на четыре части: летный состав, технический, БАО и обслуживающий персонал. Все они едут на переучивание в четыре разных центра за Волгой и на Урале, после окончания учебы направляются в разные полки. То есть мы перетасовываем полки, разрывая связи на местах. Агенты, а таковые, по умолчанию, существуют, лишаются связи. Почта переученных — люстрируется, приказ об этом издан. Самые большие сложности с обслугой, но ее перевели на военное положение, так что отказаться она не может. Комплекты 'долгоносиков поступают на складское хранение непосредственно в части. Места для крепления очищаются и подготавливаются для установки насадки. Причем приказы подготовлены с совершенно другим обоснованием. Не для установки, а для снятия местного перегрева цилиндров. Когда я доложил 'самому' и тот посчитал, что полк может собраться в старом составе только после 16 переучиваний, он дал добро на этот способ. Сейчас собираем комплекты для второго учебного полка. Скорость производства возросла, через месяц начнем обучение сразу в четырех местах.

— А почему Сибирь или Волга?

— Ну, мы считаем, что там у противника меньше агентуры и больше трудностей в связи.

— Это не панацея! — заметил Николай Николаевич. — Ладно, пойду посмотрю, что там твой главный придумал. Как он тебе, Саша?

— Работаем, душа в душу.

— Это хорошо, когда так. Так говоришь: мои к вам все попадут?

— Не все, у нас по штату 15 конструкторов не хватает, остальных посадим переделывать машину под новые двигатели.

— Так их же еще нет!