Пока я предавался размышлениям, Двуликая уже покинула пределы деревни и бодрой трусцой бежала в сторону леса. В темноте я не мог его различить, несмотря на все свои острые и могущие видеть в темноте глаза. Я видел однако, что Двуликая намеренно сдерживает себя, чтоб не бежать быстрее. С чего бы это? Хотя... Если исходить из теории, насколько невероятной бы она не казалась, что оборотень действительно хочет нам помочь, то она может сдерживать себя, опасаясь, что мы упадем с нее, если она будет двигаться быстрее... Да нет, бред немыслимый! И все же... Я был довольно слаб, когда она развязала меня. Как бы дать ей понять, что я уже достаточно окреп для более быстрого темпа? Вдруг я ошибаюсь?

Наконец я придумал причину и попросил ее увеличить скорость, ссылаясь на возможную погоню. Ха, как будто кто-то станет преследовать эльфа в лесу! Глупее ничего не сыскать, мы же Дети Леса... но она купилась. Или притворяется, что купилась? Я уже не знал, чему верить. Неуловимость эльфов в лесу — факт общеизвестный среди всех рас. Не знать этого — это как не знать, что... что огонь горячий или вода мокрая. Такое ощущение, что она вчера на свет появилась...

Не подозревая о моих тяжких раздумьях, Двуликая добралась до кромки леса и спокойно продолжила бег, нисколько не обращая внимания на тот факт, что тем самым нарушила утвержденные веками представления о ее народе. Она даже прибавила ходу. Нет, что-то я определенно упускаю из вида...

Дальше размышлять стало некогда. Двуликая словно стрела, пущенная из лука, неслась меж деревьев, и несколько раз мы лишь чудом избежали "страстных объятий" с каким-нибудь кустом или стволом. От напряжения в намертво ухвативших шерсть Двуликой руках побелели суставы, и если бы я не боялся потратить лишнее усилие на что-то еще, я бы крикнул ей, чтоб она так не летела. Нет, не надо было говорить о погоне, надо было придумать что-то другое...

Не знаю, как я смог удержать Лриэт'аля. Я даже не пойму, как сам не сверзился. Чудо, наверное... И сведенные судорогой руки. И мысль, что умереть от столкновения с деревом было бы самой позорной и ироничной случайностью в моей жизни. Как сейчас вижу. Сотни лет спустя мои сородичи будут рассказывать юным эльфам: "А знаешь историю об Ассагире, Охранителе принца Лриэт'аля, который сумел бежать из плена Двуликих и добраться до леса, где угробил принца и погиб сам от столкновения с деревом? Так вот, не злите Ннумру, а то он вам такое же устроит." И дети будут ОЧЕНЬ стараться не злить Ннумру, опасаясь повторить мою участь.

Когда оборотень снизила скорость и, в конце концов, остановилась, я с нарастающим изумлением узнал знакомые очертания Иссешери, Блуждающего Озера, или как его еще называли, Спящей Тьмы. На радостях я не заметил, что озвучил мысли вслух. И потрепал у Двуликой холку. Когда я осознал, что именно я сделал, я отдернул руку от шерсти словно от огня. (В принципе, по опасности они одинаковы) Ну все, я не жилец. Вот сейчас она впадет в ярость... вот сейчас... Но она не стала впадать в ярость, а лишь покосилась хмуро — насколько я смог понять выражение кошачьей морды, да еще с моего ракурса. Я решил сделать вид, что ничего не случилось, и попытался отвлечь ее.

— Честно говоря, не ожидал, что ты решишься войти в лес, и тем более, к Спящей Тьме — ни один Двуликий или человек сюда не сунется — слишком трусливы.

Что? Не мог же я сказать ей, что, мол, прости, соврал насчет погони... Двуликие, твои сородичи, то есть, в лес никогда не заходят, что ты должна знать, но не знаешь... А люди знают бессмысленность преследования эльфа в лесу, что ты тоже должна знать...

Да и неизвестно ведь, почему оборотни избегают леса, вдруг, действительно чего боятся?... А люди всегда были трусами, ни один из них не помог эльфам когда появились Двуликие. Противно было смотреть, как они лебезили перед оборотнями, причем по моему, даже самим оборотням. Хотя лица у них... всегда каменные, без единой эмоции, лишь губы иногда кривятся, в основном, презрительно. И глаза так и полыхают ненавистью при виде нас. Эльфов, то есть. Как они ведут себя между собой, не знаю — не присутствовал, и спросить не у кого. Да и зачем, в самом деле?

Двуликая тем временем нашла более-менее удобное место, и легла, предоставляя мне возможность слезть с нее, и снять Лриэт`аля. Слезть-то я слез, но куда мне ложить моего Аш`аита, не на землю же? Я оставил его на теплой спине оборотня, а сам стал разглядывать, что там полезного из одежды в охапке, добытой Двуликой. Часть нужно на то, чтоб одеться, а часть придется потратить на перевязи Лриэт`алю. И на промывку ран, естественно. Хвала Амрунн, нашлась подходящая простыня. Я разорвал ее на полоски для перевязок и на несколько квадратов, с которыми пошел к озеру и, намочив их там, вернулся к Лриэт`алю и принялся аккуратно прочищать раны. Опыта в этом деле у меня было немеряно, причем в обеих сторонах процесса. В плену не раз приходилось помогать какому-нибудь бессознательному собрату после очередных боев, или самому быть таковым. Марн бы побрал эти Браслеты с Ошейником!

Под моими осторожными прикосновениями принц начал приходить в себя... Ох, как же ему объяснить насчет оборотня? И главное, что? Сам ничего не понимаю... Трудно предсказать, как себя поведет Лриэт'аль — до плена он был удивительно светлым и доверчивым ребенком, всегда готовым помочь... всегда стремящимся помочь. Всегда улыбающимся, и каким-то обятельно хрупким. В плену он узнал, что такое боль, смерть, ненависть. Что можно ненавидеть просто так, и наслаждаться, делая больно другим. Что можно быть убитым просто потому, что настроение у кого-то было плохое... Он не сломался, нет. Но он словно... окаменел. Нет, скорее заледенел, и лишь изредка лед подтаивал и прежний, солнечный Лриэт'аль выглядывал наружу, чтобы тут же снова скрыться. И снаружи снова оставался мальчишка с угрюмо сжатыми губами, гордо поднятым подбородком, и застывшими в испуге глазами.

Какими, к слову сказать, он и смотрел на меня в настоящий момент. Очень — очень испуганными и удивленными.

Глава 5. Нелегко быть добрым оборотнем... Побудем злобным! Слегка...

— Вы настолько любите купаться?

— Я настолько люблю жить...

Из разговора неизвестных

У Радужного Истока, Межмирье, Божественная Сфера...

— Ну? Прав я был? — Ннумра с довольным видом потирал руки.

— Прав, прав... — Амрунн откинула с лица прядь изумрудно-зеленых волос и счастливо улыбнулась. — А как тебе моя работа?

— На высоте, как всегда, — одобрительно кивнул появившийся из полыхнувшего серебром портала пепельноволосый мужчина лет тридцати.

— Мранну! — девушка радостно взвигнула и повисла у него на шее. — Ты закончил! Ну давай, рассказывай!

Мужчина снисходительно — ласково потрепал Амрунн по голове и повернулся к Ннумре.

— А я смотрю, вы тут без меня не скучали? Пока я разрешение выпрашивал, вы уже все начали. — он покачал головой. — А если б я его не получил?

— Ты не мог его не получить, — Ннумра сложив руки на груди, с вызовом смотрел на Мранну. — Они ведь неглупые, и знают, что нельзя все так оставить, и кроме того, они знают, что МЫ все так не оставим. Они ведь знают, ПОЧЕМУ мы это делаем.

— Тут не поспоришь, — вздохнул Мранну. — Амрунн, слезь ты уже с меня, задушишь ведь!

— Не задушу! — заливисто рассмеялась девушка, но послушно оставила его шею в покое, и присела на траву рядом. — И вообще, брат, не сердись! Смотри, она уже спасла двух моих Детей!

— Похвально, похвально... — у Мранну дернулся в улыбке уголок рта, — значит, мой выбор был верен. Не так ли? — он приподнял вопросительно бровь в сторону Ннумры.

— Можно было не напоминать... — сморщился тот. — Все же я не знаток людей, так что признаю, ты был прав. С выбором человека. А вот момент перехода ты предлагал неудачный.

— Не спорю, — развел руки Мранну. — Ну так а кто у нас спец в этом деле? — он хитро прищурился. — И кто не хотел внести свою лепту?

— Я просто не хотел, чтобы это была она! — Ннумра сердито поджал губы. — Она казалась такой... мрачной и равнодушной. И какой-то... странной.

— Так почему ты передумал? — Мранну заинтересованно взглянул на него.

— Ну... она... — Ннумра задумался. — Она не проходила мимо, если была нужна ее помощь. Даже если никто не просил ее помочь. Когда я понял это, я вдруг увидел, что она носит своего рода маску. И тогда я понял, что если эта маска смогла обмануть даже меня, а ее личность под маской — то, что нам нужно, то она идеальна для нашего дела.

— Именно, — с улыбкой на губах Мранну кивнул. — Именно...

Дарья

Странный все-таки день выдался. Непонятный мир, превращение в кошку, ночные скачки по лесу — приключений хоть отбавляй. Из одной ситуации в другую, а теперь еще придумывать, как этого племянника Ассагира убедить в своих благожелательных намерениях. Это при том, что сам Ассагир сам еще косится подозрительно.

— Ассагир... мы в Лесу? — мальчонка издал сдавленный стон, когда Ассагир принялся чистить новую рану. — На... на чем... — Лриэт'аль замялся на мгновение. — На чем я лежу? На Двуликом?

Поскольку я все еще пребывала в облике кошки-переростка, и Лриэт'аль находился все еще у меня на спине, а Ассагир, соответсвенно, рядом с ним, то мне не было видно выражений их лиц. Выворачивать голову, чтоб смотреть на них, мне тоже не хотелось. Я поразмыслила над возможностью превращения обратно в че... Дву... ладно, пусть будет двуногую ипостась, но потом отмела ее. Мы находились в ночном лесу, и как кошка я предоставляла для них большую защиту, источник тепла, и.... могла пока что избежать разных... трудных вопросов. Так что я положила голову на лапы, неслышно вздохнув, и решила просто слушать их разговор, навострив уши. Буквально.

— Ассагир? — Лриэт'аль звучал испуганно.

Все еще молчание. Похоже, Ассагир сам не знает, что сказать. Хе-хе... так ему... за холку. Какая я мстительная, однако. Наконец раздалось:

— М-м-м... да, Лриэт. — Ассагир медлил.

— Что да? — теперь голос мальчика был недоуменным.

— На оба вопроса — да, — Ассагир приобретал уверенность с каждым словом. Хмм.

— Ты имеешь в виду, что мы в лесу, и я лежу на Двуликом?! Разве это возможно? — и куда только испуг делся... Так-так-так. А что тут у нас про "возможно"?

— Во-первых, это Двуликая. Она. И да, она принесла нас в лес. Мы у Иссешери. — Ассагир не стал распространяться насчет остального, но я подозреваю, он сделал "страшные" глаза своему... племяннику? Почему мальчик не зовет его дядей? Зато зовет по имени... И Ассагир относился к Лриэт'алю как-то... Я, конечно, не специалист по родственным отношениям, сама будучи сиротой и из детдома, но что-то в их разговоре, в интонациях их голосов, смущало меня. Хотя какое мне дело до этого?

— Потерпи, Лриэт, осталось немного. И не бойся..., — Ассагир поколебался, но закончил, — Дарьи. Она спасла нас. Она особенная Двуликая и не тронет нас.

Он продолжил заниматься ранами мальчика, и промыв их все, перевязал приготовленными заранее полосками. Затем он выбрал двое штанов поменьше и две рубашки, и заставил Лриэт'аля одеть все это. Одобрительно оглядев мальчишку, в слишком большой для него одежде казавшегося совсем уж ребенком, Ассагир отнес его до озера и помог напиться, потом принес обратно ко мне. Пока он носил его к воде, я успела свернуться калачиком и теперь спокойно наблюдала за ними. Ассагир шел в темноте уверенно, не спотыкаясь. Ура мне, я была права: у них хорошее ночное зрение. На обратном пути Ассагир случайно встретился со мной взглядом и вздрогнул. Я, к своему удивлению, тоже. Какие у него глаза... нечеловеческие. До этого момента я никак не могла рассмотреть их получше, вечно что-то мешало, но сейчас... Во тьме они светились как два изумруда, и казалось, что они видят меня насквозь. Но от этого не становилось неуютно, а наоборот, тепло и приятно. Как... странно. Я моргнула и отвела взгляд первой, решив сделать вид, что ничего не случилось.

Остановившись около меня, Ассагир замер в нерешительности. Господи, ну что еще? Сколько можно бояться? Ведь с мальчишкой даже доверился уже, что ж ему еще надо? Таким макаром мы далеко не продвинемся...

Я подняла голову и уставилась на него. О, а ребенок-то уже успел заснуть... Немудрено, впрочем: день-то ему какой выдался, бедолаге! Что ж, мне так даже проще. Я приняла свою "человекообразную" ипостась, и встала, отряхиваясь. Ассагир отступил назад на добрых два шага, но в бегство не бросился, и бледнеть не стал, это ему плюс. Я устало вздохнула и выдала шепотом:

— Слушай, ну что ты все трусишься как лист осиновый? — это я, конечно, переборщила, но правда ведь, сколько можно?

— Чего? — он оскорбленно вскинулся.

— Того-о-о... — передразнила я его. Виновата, каюсь, в моменты смущения или просто в каких-либо эмоционально напряженных ситуациях я начинаю острить, хамить, хохмить, и вообще вести себя неадекватно. Чаще все вместе. Как и сейчас, к примеру... Хм, а из этого можно пользу извлечь, растормошить его, например... — Я тут для чего улеглась как оазис в пустыне, для красоты, что ли? Что б ты ребенка положил! Или ты его на землю класть собрался, умник глазастый?!

Блин, вырвалось... Но глаза у него, это да-а-а.... Глазищи даже...

— Я... с чего это я должен твои мысли угадывать? Мало ли чего ты тут лежишь? Может, в транс ушла, или что вы там, Двуликие, делаете? Ты вообще не такая какая-то! На голову двинутая, не иначе! От тебя чего угодно ожидать можно! — Ассагир возмущенно вспыхнул как стог сухого сена от поднесенной спички, но "полыхал" тоже шепотом. Видимо, мальчика боялся разбудить... Выдав тираду, Ассагир принял обиженно-нахмуренный вид, но лишь на пару мгновений. Очевидно, он вспомнил, что я — это тварь-зело-жестокая-и-потому-не-подлежащая-злению... Нерешительность вернулась к нему в двойном размере, сдобренная немалой долей страха. Ладно, мы еще поборемся... Я не я буду, коли к концу нашего путешествия, куда бы оно ни было, он на меня если не удушать бросаться будет, то орать так, что листва с деревьев посыплется. У меня язык острый в этом плане. Успокаивать не умею, зато вывести человека из себя могу за пару минут. Будет ему... шокотерапия. А вот с Лриэт'алем придется по другому пути пойти, наверное, но это уже утром видно будет.

— Я же сказала, что никого трогать не собираюсь, — проворчала я примирительно, словно бы не замечая у него посеревшего оттенка кожи, заметного даже в темноте, и рук, судорожно вцепившихся в мальчишку. — Так что не терзай себя думами, а клади ребенка поудобнее, и сам как-нибудь пристраивайся. Еще не хватало, чтоб ты простудился. Только ты это... на спине с ранами надо помочь? Промыть там, перевязать? — и вот оно, косноязычие, вновь вернулось ко мне.

— Нет, я сам! — шарахнулся от меня Ассагир.