Воин. Приключения начинаются

Та пара, которая выжила вместе со мной, оказалась в числе первых дезертиров. Так что из того десятка, выходившего на первое патрулирование, остался лишь я один. Ту дерьмовую кольчугу, а так же щит с мечом заменили на плохонькие сине-белые латы, потертый каплевидный щит и выдали более-менее приличный прямой одноручник. Понимая, что от всего этого теперь будет зависеть моя жизнь, я выделял все свободное время и деньги на содержание оружия и брони в состоянии, близком к идеальному. Меч я каждый вечер точил и правил, и через пару недель им можно было порезаться. Сержант, глядя на то, как я ухаживаю за оружием и броней, только глухо бурчал что-то в усы, и снова увеличил мне нагрузку. Вскоре ко мне присоединились четверо бойцов, так же прошедших боевое крещение, правда, с обычными разбойниками, и так же укомплектованных, и мы начали ходить в патрули, курсируя между Златоземьем и Штормградом или двигаясь вдоль каменных стен столицы. С напарниками я не знакомился, смысла не видел: через два дня, обходя стену, мы наткнулись на крупный отряд разбойников, и в стычке с ними потеряли троих. Тел разбойников потом насчитали двенадцать, но облегчения это не приносило: я с оставшимся в живых напарником еле доползли до казарм. Досталось нам изрядно, отлеживаться в лазарете пришлось долго: ни жрецов, ни друидов новобранцам не полагалось, так как текучка была неимоверная. За следующий месяц нас в строю осталось лишь чуть меньше полусотни. Остальные погибли, кто добивая разрозненные стаи гноллов, кто ловя разбойников... Сержант шипел и плевался, кляня нас на чем свет стоит. Нас латали, а в особо тяжелых случаях просто добивали. Еще через месяц осталось всего два десятка. Итого, за почти четыре месяца, сотня пришедших уменьшилась впятеро: кто дезертировал, кого убили... Оставшиеся более-менее притерлись друг к другу. Я же продолжал оставаться одиночкой, ни на кого не надеясь, ни с кем не знакомясь. Изредка меня пытались разговорить сослуживцы, только я в разговоры не вступал, предпочитая отмалчиваться. Так мало-помалу все и отстали, обозвав меня Одиночкой.

Прошло несколько месяцев. Срок моей службы уже подходил к концу, и я все чаще задумывался о том, чем заняться дальше. По всему выходило, что надо было продлевать контракт. Другого выхода я не видел. Сидя у караульного костра, я изредка подкидывал в него ветки, правил меч и слушал ночь.

Сначала я еще пытался провести параллели с тем Азеротом, который я помнил, играя. Потом забил: общего было только название. Что совпадало — это, как насмешка, путь героя человеческого рода, начиная с песочницы. В остальном на канон можно было наплевать.

— Стриб, надо поговорить.

Ланс тихо подошел ко мне, и опустился рядом. Я отложил тряпку и точило, придирчиво осмотрел лезвие и засунул его в ножны.

— О тебе в отряде судачат, что ты ни с кем дружбы не завел. Нос воротишь, мол.

— О чем с ними говорить? — я повернулся к сержанту. — Они нежить, сегодня один, завтра другой в могилу отправятся. Я их запоминать не успеваю. Они жить не хотят. — Я бросил ветку в костер, возле которого сидел.

— А ты? — сержант смотрел мне прямо в глаза.

— Пытаюсь. — Отведя взгляд, я сгорбился, обнял руками колени и уставился на огонь.

— А если не пытаться?

Я посмотрел на Ланса. Он молча крутил ветку в руках, стараясь не смотреть на меня.

— Тогда не стоит и жить, ты не находишь, господин сержант?

— Не ерничай, умник. Как закончится срок, не продлевай его.

— А жить мне на что? — хмыкнул я.

— За это не переживай, — сказал, вставая, Ланс. — Без работы не останешься.

Вдруг тишину и сонный гул лагеря нарушил топот копыт и заполошный крик:

— Тревога! Тревога! Заключенные пытаются сбежать из тюрьмы! Тревога! — Топот развернулся, и кричавший поскакал обратно.

— Подразделение, подъе-е-ем! — Зычно проорал сержант, вскочив на ноги.

Тишину как ветром сдуло, народ выскакивал из палаток, матерясь и облачаясь на ходу. Я же, поскольку практически и спал в латах, только подтянул ремни, закинул на спину щит, прицепил к поясу лежавшие рядом ножны с мечом и отправился к уже выстраивавшейся колонне.

Возле входа в тюрьму ярко горели факелы, собравшаяся стража с магами стояла полукругом, глядя на дверь. Наши две десятки, едва подойдя, были встречены жутким матом на мотив "где нас так долго носило", и вперед выступил один из магов.

— Там лейтенант, с чиновником из магистрата. Они были на допросе, сейчас что с ними — неизвестно. Вы зайдете, и сделаете все, что сможете, чтобы они целыми выбрались обратно. Потом уничтожите заключенных. Это понятно? — Он высокомерно посмотрел на нас, и повторил:

— Господина лейтенанта и чиновника. Живыми и невредимыми наверх. Вам ясно, смертники?

— Да, господин маг! — С ненавистью глядя на этого высокомерного ублюдка в синей мантии, проорали мы.

— Если ясно, какого хрена вы еще здесь?

Два воина, стоявших возле двери, дождались, пока первая шеренга станет на изготовку, и рывком распахнули двери.

— Пошел, пошел, пошел!

И мы двойками начали нырять в зево туннеля, ведущего в тюремные катакомбы...

Глава 3. Тюрьма Штормграда

Мы медленно, не спеша, спускались вниз по лестнице, двойками, выставив вперед щиты. Я шел сразу за Лансом.

— Кто там сидит, знаешь? — Обратился я шепотом к напарнику.

— Говорят, мастер-убийца, элементаль и Душитель, которого вы поймали. Ну и так, мелочи разной еще нахватали до кучи. — Так же тихо ответил он.

Я выдал про себя матерную тираду, из которой приличными были лишь междометия и союзы, и покрепче сжал в руке меч. Сегодня мне поможет только то, что вдолбили за эти месяцы инструктора и сержант.

— Если выживем сегодня, — выдохнул идущий спереди воин, — я проставляюсь.

— Будем. — Шепнул другой.

— Прекратили разговоры! — злой шепот сержанта раздался сзади, прерывая невольную беседу.

Со стен чадили факелы, роняя отблески на стены, заставляя тени двигаться в дерганом ритме. Потеки влаги от их света казались кровавыми, а крик, раздавшийся впереди, заставил нас разом остановиться. Мы замерли, вглядываясь вперед до рези в глазах, пытаясь понять — что там. Сержант знаками показал нам разделиться и двигаться вдоль стен. Впереди был виден перекресток. С боков появились решетки, ведущие в камеры, и все они были открыты нараспашку. В некоторых из них лежали трупы, некоторые были подвешены на цепях к стенам. В воздухе стоял кислый привкус крови и выпущенных внутренностей. Напряжение росло, бойцы от увиденного были взвинчены, пару стошнило. Снова раздался вопль справа-спереди, воин, идущий с той стороны, тоже заорал и несколько раз быстро воткнул меч в тело, попытавшееся вылезти из камеры. Оно тянуло за собой кишки из распоротого живота.

— По сторонам смотрите, идиоты. И не орите. — Сквозь зубы тихо процедил сержант, пинком отбрасывая обратно в камеру труп бывшего заключенного. Впереди опять раздался крик, и судя по дальнейшим звукам, там кого-то ели. На фоне хруста костей, на одной ноте завыла женщина, и мы стали двигаться еще медленнее. Тут один из воинов, идущий впереди меня, засунув меч подмышку, снял с себя шлем.

— Черт, душно, ничего не видно, — пробормотал он.

— Одень обратно, идиот! — послышался злой шепот сержанта.

— Так ведь ни... — на горле его появился красный росчерк, воин забулькал, с шеи потек ручеек крови ему за шиворот и он свалился безжизненным кулем.

Сквозь забрало я почувствовал дуновение ветерка, и тут факелы начали тухнуть один за другим.

— Темный! Твою же... — опять бульканье, и второй, уронив меч и зажав рукой шею, пал замертво.

Я успел провалится в открытый зев камеры, закрывшись наглухо щитом и пытаясь что-то разглядеть сквозь дым и чад еще оставшихся факелов. Послышался тихий хохот, и лязг доспехов возвестил о том, что мы лишились еще одного.

— Строй! Сбить строй! — надсадно орал сержант.

Да щазз. Кажется, мы нашли мастера-убийцу, хотя, скорее, он нашел нас. Нервы, напряженные до предела, уловили размытое движение слева, и я махнул туда щитом, но зацепил лишь воздух, снова раздался хохот.

— Ну что, консерва? Поиграем? — вкрадчиво зашептала темнота камеры, и мимо опять прошелестел ветерок. Правое бедро ожгло болью, я, пытаясь просчитать направление движения, ткнул мечом вперед и не прогадал: послышался вскрик, и на несколько мгновений проявилось тело в мятом костюме.

— Ш-ш-ш-ш-ш, ты за это заплатишь, консерва! — обернулся тот. Облизнув губы языком, он наклонил голову, и метнувшись вперед-влево, вылетая из камеры, вскрыл горло от уха до уха сунувшемуся туда было соратнику. Далеко не улетел: раздалось хеканье сержанта, и темный, неловко качнувшись, упал на одно колено, зажимая бок.

— Я убью вас всех-х-х-х! — Зло вскинул голову он, и горящих факелов осталось всего двое.

— Рубите! Не стойте! — заорал сержант, снося ему голову, и в следующую минуту от вампира остались лишь ошметки плоти. Стены, и сами бойцы, стоявшие рядом, были замызганы кровью с головы до ног и тяжело дышали: каждый старался ударить хоть по одному разу.

— Зажечь факелы! Построились вдоль стен! Что же вы дохнете, как мухи, м-мать... — зло прохрипел сержант. — Стриб, живой?

Я вышел и камеры, прихрамывая.

— Да, вроде. Бедро только задел, урод.

— Бинтуйся, мы прикроем. — Сержант настороженно следил за проходом впереди. Он был темным, и лишь далеко впереди был виден свет. Воины торопливо зажигали потушенные факелы, рассредотачиваясь по стенам, и тьма неохотно отступала. Хромая, я дошел до сержанта и тронул его за плечо.

-Что, воин? — обернулся ко мне тот.

— Господин сержант, там ведь элементаль, так?

— Да, и?

— Нам его мечами бить, только смешить. — Я облизнул губы. — И, небось, големы в прислужниках у него. Только оружие затупим.

Сержант задумался, и заинтересовано глянул на меня.

— Дело говоришь. Есть что предложить?

— Я стражу нигде не видел, значит, они в караулке. У них дубинки должны быть, ну или что-нибудь дробящее, так? И ведра с питьевой водой там стоять должны, если еще заключенные туда не добрались.

Ланс идею понял, быстро отправив несколько бойцов в караулку, находившуюся в самом начале. Те вернулись зеленого цвета, приказ выполнив лишь частично: дубинок они нашли всего две, а в ведрах было больше крови, чем воды.

— Нам ее не пить. — Посмотрев в ведра, сплюнул сержант. — А дубья что, больше не нашли?

— Все было разломано, господин сержант, — трясясь, ответил один боец.

— Ч-то н-аш-ли, и т-т-о х-х-хорр-ошо. — Заикаясь, ответил второй.

— Бесполезные обезьяны. — Прокомментировал сержант. — Стриб! Одна дубинка твоя, вторая — моя. Ведра дайте в середину строя. Пошли, пошли! — Он замахал рукой, показывая вперед, и бойцы, напряженные до предела, двинулись. Сам он шел первым по правой стороне, меня поставив во главе слева. Дойдя до перекрестка, он подал знак остановится.

— Хоть бы эту дуру заткнули. — Пробормотал кто-то сзади. Как будто услышав его, вой, который так и тянула женщина, прерываясь на вздохах, вдруг закончился всхлипом, и наступила тишина.

— Эй! Эй! Стража! Вы же стража? — послышался торопливый шепот спереди.

Мы с сержантом переглянулись, он знаками показал на следующую камеру с моей стороны. Решетка была закрыта, в ее прутья вцепился хорошо одетый мужчина. судя по всему это и был тот чинуша из магистрата, о котором говорил маг. Я осторожно двинулся вперед, и увидел внутри кучку людей. Среди них выделялась жрица, в достаточно потрепанной робе, которая когда-то была снежно-белой, став грязной и помятой. Ее светлые волосы, некогда ухоженные, были в беспорядке. Она стояла, привалившись к стене и плакала, закрыв лицо руками. По камере из конца в конец ходил старый знакомый, лейтенант, сцепив руки за спиной в замок, а в дальнем левом углу на цепях висел заключенный, в одних подштанниках, безучастный ко всему. Голова его бессильно свисала, с коротко остриженной макушки текла кровь на избитое тело. Казалось, живого места на нем не было.

— Солдат! — резко повернулся к нам лейтенант и подошел к решетке. — О, и сержант здесь! Вы... — его прервал хорошо одетый мужчина:

— Вы должны немедленно вывести нас отсюда! Слышите? Немедленно! Я приказываю!

Я посмотрел на сержанта, тот кивнул.

— Путь сзади свободен. Выходите, — я посторонился.

— Нет, вы не поняли! Вы обязаны нас сопроводить!

— Господин...— начал было лейтенант.

— Без имен! — опять прервал его чиновник.

— Вы из магистрата? Где остальные? — спросил я, дернув подбородком в его сторону.

— Да. Остальные мертвы. Довольно вопросов! — чинуша подбоченился. — Подчиняйтесь приказу!

— Мирт, Декс, сопроводите господ и даму к выходу. — Сержант указал пальцем на камеру.

— Двоих не хватит! — взвизгнул чиновник.

— Проход сзади очищен. — повторил сержант. — Двух достаточно. — И прошептал проходящим мимо него бойцам:

— Ждите нас на улице. Не возвращайтесь, если не прикажут.

Те кивнули, расслабляясь. Лейтенант, перед тем как выйти, вытащил меч из ножен, и повернувшись на каблуках, воткнул меч в живот заключенному, проворачивая и распарывая брюшину, вываливая внутренности. Закованный всхлипнул — и затих. Вытерев меч куском тряпки, лежавшей на замызганном чем-то бурым столе, который был рядом с трупом, лейтенант закинул меч в ножны и двинулся из камеры. Чиновник уже нервно притоптывал ногой и поторапливал бойцов, жрица тихо плакала, впав в ступор, не отнимая рук от лица.

— Леди, прошу. — К ней приблизился сержант, протянул руку.

— Не подходите! Я никуда не пойду! Оставьте меня! Оставьте меня! Оставьте...

Она забилась в угол. Глаза ее были бешеные, руки она выставила перед собой, ладонями вперед, скрючив пальцы, как когти. Сержант, шагнувший было к ней, понял, что еще шаг — и она вцепится ему в глаза, невзирая на броню и оружие. Пожав плечами, он развернулся — двух бойцов и лейтенанта с чинушей уже не было видно, они ушли в сторону лестницы.

— Если этот мудак не погонит их обратно, они выживут. — Сержант прошел мимо меня, остановившись.

— Не лезь на рожон, Стриб. Понял? — тихо прошептал он.

Я только кивнул.

— Двинули.

Сержант занял свою позицию напротив меня, с другой стороны стены, и осторожно заглянул за угол, знаками показал подойти. Весь коридор впереди был ярко освещен, а в дальней комнате, которой он заканчивался, виднелись сполохи пламени. Они менялись, хаотично передвигаясь, и казалось, огонь там двигался.

— Там элементаль. — Зашептал сержант. — Готов?

Я пожал плечами, хотя в латном доспехе это было не особо заметно, и кивнул. Взяв дубинки на изготовку, закрывшись щитами, мы вдвоем с сержантом крадучись вышли в коридор, за нами потянулись остальные. Жрица, оставшаяся сзади, снова завыла...

В этот же момент из двух камер впереди выкатились черно-красные камни, закружились, взвились небольшим вихрем и собрались в два подобия человеческих фигур среднего роста. Жар от них исходил такой, что в коридоре сразу стало намного теплее, одежда под латами стала мокрой от пота.