Когда выполняют контракты

— Ну, вот, — войдя следом, уткнувшаяся в книгу девочка с синими волосами ловко обошла все препятствия, включая Джессику, и оперлась на дальнюю стену. — И что здесь происходит?

Так... Голубые, зеленые и красные волосы. Все одеты в подобие средневековых европейских платьев. Мне даже интересно, что именно они ставят.

— Стефан-сан? — Джессика тем временем уже приподнялась, — простите за столь неподобающий вид... но... я... эх, ничего... — она с крайне расстроенным видом осмотрела комнату. — И как теперь быть готовой вовремя?

Я молча смотрел на происходящее. Это было бы даже немного весело, не происходи все так неуместно и откровенно глупо. Впрочем, это личная зона Джессики, так что будет некрасиво влезать с целевыми указаниями — хоть какое-то личное пространство всегда должно оставаться. Но право слово, будь это что-то, связанное с экономикой, я был бы куда довольнее.

— Полагаю, вам потребуется моя помощь? — я покачал головой. — Не уверен, насколько хороший из меня выйдет визажист, но...

Я вздохнул. То, что Джессика творила со своими волосами из-за дрожащих рук, было куда хуже любых, даже самых неудачных попыток. Даже странно, что она еще не спалила их чертям.

— C-спасибо, — чуть дрожа, девушка села на ближайший стул без спинки, при этом садясь ровно и не наклоняясь. — М-мне просто... тут случилась небольшая катастрофа, так что я просто запоздала, и...

Я вздохнул. Не может быть в таких ситуациях никаких катастроф, тупая ты... Гм. Либо ты готовишь все заранее и все проходит так, как должно, либо надеешься на случай и все летит в трубу. Ладно. На ошибках — учатся.

— Пссссс, — красноволосая девушка тихо спросила зелёноволосую, — А это чё за тип?

Я вздохнул. Игнорировать ее становилось все сложнее.

— А, это? — Мидори хихикнула, — это просто... — она замерла и её улыбка увеличилась. — Стефан

Кажется, я понимаю, к чему она ведет, и мне это совершенно не нравится. Впрочем, интрига неплохая, особенно учитывая скорость выполнения. Быстро думает девушка, ничего не скажешь.

Девушки переглянулись, и красноволосая дура подскочила ко мне. Весьма ожидаемо, ее двух извилин не хватает на то, чтобы подумать хотя бы на шаг вперед.

— Будем знакомы, типус! — красноволосая улыбнулась. — Так, что ты там собрался делать с нашей Ди?

Я прикрыл глаза и выдохнул. Кажется, у меня дергалось веко. Красноволосая смотрела на меня со смесью агрессии и любопытства, изрядно прибавив мне уверенности и комфорта. Такие взгляды более чем привычны, и на них было понятно, как реагировать.

— Стефан-сан, пожалуйста! — я уже хотел ответить, но почти умоляющий голос Джессики все-таки донесся до меня раньше. Я вздохнул. Похоже, это становится моим привычным состоянием. Господи, знал бы, чем это чревато — ни за что бы ни влез. — Это мой дядя, Уширомия Стефан.

'Проявите вежливость, черт побери!' — это осталось не сказанным, но повисло в воздухе. Все-таки какие-то минимальные понятия о поведении в обществе в Джессику вбили.

Я внимательно посмотрел на девушку — она виновато кивнула. Хорошо, замнем в этот раз.

— Джессика-сан еще не спалила волосы, но, несомненно, исправит это в ближайшее время. Мне бы хотелось этого избежать, — я покачал головой и кивнул на девушку, так и не выключившую выпрямитель. — Впрочем, если кто-то здесь уверен в своих способностях к укладке причесок — прошу.

Так как попытавшуюся что-то сказать красноволосую пнули, голосов не раздалось. Отлично. Хотя бы риторические вопросы они понимают.

Я вздохнул, и подошел к Джессике... Так, ладно.

— Мидори-сан, подберите сценический костюм, если он еще не порвался. Если порвался — сшейте. Акано-сан — займитесь обувью. Не уверен, что туфли уцелели, но постарайтесь. Аохима-сан... Займитесь костюмами вашей группы. Насколько я вижу, они пострадали не настолько сильно. — Так... Джессика играет ведьму не очень понятного морального оттенка, так что обойдется без ярких театральных якорей.

— Джессика-сан, будьте так добры, не дергайтесь. — распрямитель — к черту. Он, заискрив, вырвался из розетки, чудом не став причиной пожара.

Так, уложить волосы... Она их достаточно распрямила, да и были они хорошо вымыты, теплым шелком скользя между пальцев, так что укладывались легко. Всего на прическу ушло около тридцати шпилек, благо лежали рядом. Движения были легкими, готовить ритуал из ста восьмидесяти трех компонентов было куда сложнее, и хотя я укладывал эту прическу впервые, переделывать ее пришлось всего два раза, когда кольцо волос оказывалось слишком косым. Девушка сидела, будто на иголках, отдергиваясь от каждого прикосновения, но в конце концов относительно расслабилась, дав мне закончить работу. Последние шпильки втыкались на чистой силе воли — мне было невыносимо скучно. Финальные штрихи, сравнить отражение в зеркале и эталон...

— Вот и все, Джессика-сан. Постарайтесь быть аккуратнее, мы не располагаем временем на переукладку. — получилось довольно-таки неплохо на мой вкус, хотя кое-где пряди болтались слишком свободно, да и локон, падающий на глаза, стоило бы завить. Но за неимением гербовой...

Я уже почти ушел, как за спиной раздался голос красноволосой.

— Чувак, а чё у тя такая форма неподходящая? Ну, не к лицу, ни к причёске — особенно цвет вымораживает... — кажется, мои пальцы рефлекторно сдавили Джессике шею.

Я выдохнул, из последних сил сдерживая себя. Я могу простить детям отсутствие суффиксов, закрыть глаза на неподобающее обращение, не заметить их шепота за своей спиной, но это уже скользило по грани. Цвета... Это было очень отдельной и весьма раздражающей темой. Фиолетовый костюм никак не сочетается ни с бронзовыми волосами, ни с синими глазами. Всей радости — золотой орел на правом плече и воротнике. Я даже думал выкрасить волосы в черный цвет для хотя бы минимального сочетания, но так как с острова почти не выбирался, то забыл.

— Джессика-сан, если вам не сложно, объясните позже своим подругам тонкости выбора одежды в семье Уширомия. — я покачал головой. — И удачного выступления.

— Спасибо, Стефан-сан, — голос племянницы был слегка удрученным — она прекрасно поняла, какое впечатление оказали на меня ее подруги. Что же, меня уже удивляет не отсутствие у нее воспитания, а то, что хотя бы его зачатки у нее все-таки сохранились. С такой-то компанией.

— А если цвета — это такая проблема, так скажите всем, что, мол, взрослый парень и могу сам всём делать! — завелась красноволосая девушка, махая руками. — Вот когда на меня мой дед попытался, нацепить юбку, я сама нацепила юбку на него, козла старого!

Я выдохнул и захлопнул дверь в гримерку, отрезая голос этой клинической идиотки. Пусть Джессика объясняет ей, что не так она сделала, и почему завтра ее исключат за порчу школьного имущества или по еще какому-нибудь предлогу. Терпеть это животное рядом со своей пустоголовой племянницей я не собираюсь.

Судя по звукам толпы, концерт скоро начнется — по крайней мере, зал был забит на две трети. Вздохнув, я сел на последнем ряду, среди наибольшего количества свободных мест. Раз уж я пришел сюда, то уходить не посмотрев, будет совсем не красиво.

* * *

— Вы хотели меня видеть, господин? — в беседку вошел Канон. Черные волосы, фиолетовые глаза, белая кожа, хрупкое телосложение — он выглядел даже немного младше своих шестнадцати лет.

Я решил поговорить с ним в парке, подальше от чужих глаз и ушей.

— Да, Канон-кун. Садись. — я кивнул на стоящую напротив софу.

Он задумался, но все-таки сел, недоуменно и опасливо смотря на меня. Хотя я и не мог ему приказывать, ведь отчитывался он только и исключительно отцу, сейчас я был в своем праве. Парень молчал, и я решил продолжить.

— Ответь на один вопрос, Канон-кун. — я вздохнул. Этот разговор можно было провести мягко и твердо, но давить мне совершенно не хотелось. Чрезвычайно некрасивая ситуация, навевающая легкое чувство вины. — Кто был моей матерью?

Юноша удивленно посмотрел на меня. Похоже, этого он не ожидал.

— Прошу прощения, господин, но, боюсь, я не знаю. — я кивнул. Это было странно, в конце концов это было крайне популярной сплетней в доме... Вернее, было бы, интересуйся Канон сплетнями хоть на миг.

— Она была личной служанкой Кинзо-сама. Как ты можешь заметить, я не знаю даже ее имени. — я покачал головой. Это было не слишком приятной темой. — После моего рождения ее отправили с острова... И никто не может гарантировать, что не под землю, во избежание не желательной огласки и судов.

Поймет намек или не поймет? Судя по лицу — понял.

— Я понял, господин. — судя по сжавшимся зубам — ни хрена ты не понял.

Я вздохнул. Мне очень, очень не хотелось говорить прямо.

— Канон-кун... Я настоятельно рекомендую тебе свести контакты с моей племянницей к минимуму. — я покачал головой. — Как ты думаешь, почему я это делаю?

Ты же умный парень, черт тебя дери. Почему я должен всем этим заниматься?

— Потому что мебели не место рядом с людьми?! — голос Канона все-таки сорвался на повышенные тона.

Я вздохнул. Долбоеб. Смазливый, талантливый, но какой же долбоеб.

— Хорошо, Канон-кун. Давай допустим, что я закрыл глаза на происходящее. Вы мирно трахаетесь за закрытыми дверьми, вам даже хватает мозгов предохраняться, и беременности не появляется. Черт с ней, с девственностью, времена изменились, — я покачал головой. — Что дальше?

Ну надо же, а ведь он смутился. Господи, откуда же вы такие беретесь...

— Я... — понятно, ответов нет.

— А вот что дальше. Джессика — наследница семьи. И будем говорить честно, наследница отвратительная, — я покачал головой. — Поэтому главой семьи будет ее муж. Мне жаль это говорить, Канон-кун, но ты не способен им стать. Сам понимаешь, почему.

Он — приютский мальчик, которого с пяти лет готовили как слугу. Он прекрасно умеет работать по дому, умеет выживать в служебном серпентарии, но не имеет ни малейших способностей к жизни за пределами поместья. Ни нормального образования, ни связей, ни... Даже я на его фоне выгляжу куда лучшей кандидатурой. Слуга не сможет стать главой семьи, он так навсегда и останется слугой — его шанс уже упущен, новых знаний и жизненных талантов он уже не приобретет.

— Даже если ее муж закроет глаза на измены, а он не закроет, все, что тебя ждет — участь постельного мальчика, совмещающего работу уборщицы и вибратора, — я четко смотрел ему в глаза, хотя убивать первую любовь было почти физически мерзко. Впрочем, вечная любовь живет три месяца. — Я не хочу этого ни для Джессики, ни для тебя.

Будь он девушкой, все было бы проще. Но в этой ситуации... Канон не потянет.

— Я понял, господин, — я покачал головой. Ничего ты не понял. Сперматоксикоз застилает глаза.

— Твое расписание поменяют так, чтобы контакты с Джессикой были сведены к нулю. С этого дня прислуживать ей будет только Шанон-чан, тебе запрещено выполнять ее личные просьбы, — я вздохнул. — Канон-кун, в иной ситуации тебя бы уже уволили, отправив назад в приют. Пожалуйста, не заставляй меня идти на крайние меры, — я кивнул на выход из беседки, мол, свободен. Парень послушно вышел, хотя это было больше похоже на судорожные попытки перейти на бег.

Конечно, если он решит, что принцесса стоит смерти, то никакие мирные методы вроде смены расписания не помогут, но сейчас я сделал все, чтобы очертить понятную даже ему границу. Перейдет — окажется выброшен вон. Так, что еще... Ах да, надо бы подготовится к разговору с Джессикой. Она наверняка придет возмущаться ко мне, раз уж Краусу и Нацухи на нее плевать.

Дьявол. Почему я должен заниматься их дочерью?

* * *

Осторожно постучав в дверь, я вошел в комнату. Личные покои Гензо-сама были своеобразным домом в доме, комплексом из гостиной, спальни, кабинета и ванной комнаты. Ключ от него, кроме прямого хозяина, имели только я и Гензо-сан — даже Краусу, первому наследнику, он не полагался. Да и не особенно он в нем нуждался, вспоминая об отце только в те моменты, когда ему требовался срочный кредит.

— Гензо-сама, вы хотели меня видеть? — войдя, я поклонился и застыл в трех метрах от рабочего стола отца.

Старик был... Плох. Несмотря на привычный суровый вид, ощущение ведущейся работы, это чувствовалось. В подрагивающих пальцах, в особенно отекшем лице и слезящихся глазах. Отец держался на голой силе воли, и доктор Нанжо не так давно дал ему три месяца до смерти. Понимать это было... странно. Немного страшно, немного противно, немного горько.

— Да, Стефан. — мужчина дышал, глубоко и ровно, но при этом судорожно, часто сбиваясь на кашель. — Проходи.

Он кивнул на стул, стоявший перед столом, и я послушно сел. Кабинет был просторным помещением, все стены которого покрывали книжные шкафы. Гримуары разных авторов, разных времен, объединенные только общей целью и направлением исследований. Процентов на шестьдесят мусор, на восемьдесят — дублирующаяся информация. Эту коллекцию отец собирал почти сорок восемь лет, выкупая то, что можно было купить за деньги и воруя или подставляя, если купить не получалось. Этот кабинет был моим домом на протяжении всей моей жизни, и понимать, что совсем скоро он окончательно перейдет в мое владение было... Странно. Неправильно.

— Записки о Каббале? — до моего прихода отец выписывал что-то из недавно переплетенной книги, уже исхоженной вдоль и поперек. В ней не было ничего, что нельзя было бы найти в открытом доступе, так что именно она была одной из моих первых книг... К сожалению. Или к счастью.

— Да, Стефан. Записки о Каббале... — старик покачал головой, и захлопнул ее. — Сфирот Нецах, не так ли?

Я поморщился. Напоминание об этом было... Неприятно. Хотя... Не обратись я к Нецах, то сейчас бы с отцом не разговаривал. К тому же ощутимо укололо плечо, как и всегда, когда я вспоминал о договоре.

— 'И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри'... — я вздохнул. — К чему это, Гензо-сама? Я ошибся, и сполна заплатил за свою ошибку.

Старик усмехнулся, и откинул книгу в сторону. Она проскользнула по столу и рухнула на пол, потеряв пару страниц. Там ей и место, впрочем.

— Хо, заплатил? — отец вздохнул и покачал головой. — Ты даже проценты еще не оплатил, дурень. И платить их будешь до скончания времен, пока не сойдешь с ума, и твою душу не сожрут, как мою.

Я кивнул. Мы оба знали, что обречены — и не понимаю, к чему этот разговор. Отец никогда не был любителем переливать из пустого в порожнее, так что сегодняшний случай был странным. Впрочем... Перед смертью он вполне мог и изменить привычкам.

— Я был восьмилетним идиотом, от которого вовремя не спрятали книги. — я вздохнул. Это было виной не в последнюю очередь виной самого Гензо. — И платить за это мне, и только мне.

Отец вздохнул и отвел взгляд. Похоже, это его несколько задело.

— К дьяволу. Не ты ли недавно обивал пороги Нанжо, доставая его вопросами о моем здоровье? — старик рявкнул.

Я кивнул. А вот, похоже, и настоящая тема разговора.