Снежная палитра

Несмотря на разницу в темпераменте, они с Ником прекрасно понимали друг друга.

— Я принесу тебе портфолио с работами тех, кто мог поучаствовать в одурачивании таких профессионалов, — стал серьезным детектив, — как мы. Перетряхну старые знакомства. Посмотрим, что нарисуется. Самому теперь важно, кто решил так пошутить, тем более, что выгоды это не принесет.

Видно, не одному Нику стал поперек горла насмешник-реставратор.

— Дашь заключение эксперта, в рамках взаимозачета, так сказать, по дружескому тарифу, и мы найдем гаденыша, закончил он.

В голосе сыщика ни намека на обычную улыбку, теперь только несгибаемая воля и холодный рассудок. Невольно Нику вспомнились их первые дела двадцатилетней давности, когда ни у одного не было ни опыта, ни денег, но решимости хоть отбавляй. Что-то заныло в груди, где у других людей живут чувства. Сожаление?

— По пивку? — преобразился вдруг Майкл. — Новости-то не плохие.

— Не сегодня, дружище, — покачал головой Ник. — Занят. Извини.

— И то верно: вы с Кьярой больше по шампанскому. — Наметанным глазом детектив подловил секундное смятение Ника и дернул бровями: — Не прекрасная румыночка, значит?

— Оставь, Майк!

— Понял, — тот поднял руки и отодвинул стул, — хорошего вечера.

Найджес открыл дверь и обернулся к приятелю:

— Подсказать, где продают сакуру?

* * *

* * *

Ник так и этак крутил в голове обрывки идей, на которые его вдохновил детектив, но ни к чему, кроме как поспрашивать у коллег, что они думают о технике самородка-выродка, не приходило. Да и это крайняя мера, нельзя забывать о конфиденциальности. Зная Синклера младшего даже намек на повод тот использует, чтобы придраться. Следует, наверное, разорвать их сотрудничество — доброе имя и спокойствие важнее.

Метрдотель провел Юку к его столу, и мысли о работе сразу отступили. Его женщина прекрасна: лазурное атласное платье ласкало каждый изгиб хрупкой красавицы. Закушенная в легком смущении губа и сияющие счастьем глаза делали ее неотразимой. На секунду Нику захотелось схватить ее и утащить подальше от всех. Не сдержался, взял за руки, поцеловал ладони и опьянел от аромата цветов на ее запястьях...

— Ты прекрасна! — выдохнул свое восхищение. — Я соскучился.

И как подросток засуетился, схватил розу со стола и ткнул ей в руки. Засмеялся над своей неловкостью и косноязычием. Прохладная ладошка сжала его пальцы, а из раскосых глаз прямо в сердце заструилась теплота.

Он пропал... Точнее, нашел!

— Больше всего люблю белоснежные розы, — улыбнулась Юка и вдохнула аромат цветка. — Как ты узнал?

— Они кажутся хрупкими и чистыми. — Ник помог своей спутнице сесть и негромко добавил: — Как ты.

Официант принял заказ, и разговор, плавно виляя от событий прошедшего дня к работе вообще, перешел на обсуждение профессиональных интересов.

— Я очень люблю экспериментировать, — воодушевилась Юка. — Мне нравится пробовать разные техники, смешивать несовместимое и подражать предшественникам. Восхищаюсь качеством их красок, которые проходят через века и сохраняются в превосходном состоянии. Красный и синий, характерные для живописи Рафаэля, невозможно встретить в работах современных художников. Я иногда раньше мечтала о том, чтобы жить несколько веков назад и творить.

— Такие мечты, наверное, одолевали всех, кто держал в руках кисть. Хотя мне больше льстило представлять себя основателем новой школы живописи. Каноны хотел разрушить, создавать новое, — усмехнулся Ник, — и пришел к тому, что сейчас занимаюсь полотнами прошедших эпох: преимущественно Ренессанса и Барокко.

— Новатора из тебя не получилось, — подхватила шутливый тон Юка. — А у меня был необычный опыт...

— Денег моего отца хватило ненадолго? — проревело знакомым голосом совсем рядом.

Ник обернулся и увидел самого неприятного из своих клиентов в состоянии, близком к припадку. Крепкая шея и одутловатое лицо Брайана Синклера побагровели, и глаза налились злобой. Он указывал на Юку пальцем и кривился:

— Ты! Уже нового мецената нашла! — выплюнул он.

Ник опешил от неожиданной агрессии постороннего, в общем-то, человека. Возмущение тут же взметнуло его на ноги:

— В чем дело?

Грубиян его будто и не услышал, он продолжил, обращаясь к Юке:

— Вряд ли Верфолен будет таким же щедрым, как мой выживший из ума старикан.

— Что за?.. — взорвался Ник.

Он подскочил к Синклеру, и тот отпрянул. Поднял руки в знак примирения и посмотрел на Ника:

— Все окей, успокойся, — демонстративно медленно поправил запонки на рукавах. — Мне-то какое дело, если тебе нравится быть дурачком?

Кивнул на застывшую художницу и подмигнул Нику.

— Ты ей что пообещал? Новую выставку взамен на якобы реставраторские работы, которые никто так и не увидит? Старику тоже нравилось так играть: заглядывать в мастерскую, держать, так сказать, руку на пульсе и на других частях...

Конец фразы разбился о кулак Ника. Дамы за соседним столиком вскрикнули, а бывший теперь клиент, опершись на их стол, поднялся, поправил галстук и одернул пиджак.

— Я тебя разорю, — процедил он, поглаживая скулу.

Развернулся и направился к выходу из зала.

Вечер был испорчен.

— Прости...

— Давай уйдем, — тихонько предложила Юка.

* * *

— Наконец-то попаду в святая святых прекраснейшей из нью-йоркских художниц, — Ник пытался шутить, чтобы разрядить обстановку, пока Юка отпирала дверь.

— Вряд ли, — усмехнулась она.

Прошла внутрь, включила свет. Ник последовал за ней.

— Не считаешь себя прекрасной? — удивленно поднял брови.

— Не покажу тебе мастерскую, — засмеялась она.

— Вношу правку: прекраснейшей, но самой жестокой из художниц, — поддержал он игривый тон.

Юка поднялась на носочки и легко его поцеловала. Настроение Ника заметно улучшалось. Он притянул женщину ближе и углубил поцелуй.

До спальни они не дошли. Гостиная, куда его увлекла соблазнительница, оказалась ближе. Свет одинокого торшера обрисовывал ее нежные изгибы, переплетая теплые желтые оттенки с темными, переходящими в черноту, тонами. Его руки рисовали прикосновениями, а глаза разукрашивали любовью каждую пядь нежной кожи.

* * *

— Здесь я поддаюсь вдохновению, — сказала Юка, открывая дверь в мастерскую со стеклянными стенами.

Через стекло видны были только огоньки вечернего нью-йоркского пейзажа. Интересно, в каких тонах утопает холст на рассвете, меняет ли она его положение в течение дня? Ник хотел знать о ней все, хотел стать частью этого всего.

— Пока ты осматриваешься, приготовлю сандвичей с глинтвейном.

— Не стоит.

— Мы так и не поужинали, — мягко улыбнулась ему женщина, нежно поцеловала и вышла.

Ник повернул выключатель на максимум и скривился: искусственное освещение никогда не сравнится с солнечным светом.

Маленькая мастерская, как это часто бывает, была перегружена: холсты и краски на полках, столе, низком подоконнике и на полу. Мольберты, наброски, кисти и альбомы.

Ник осмотрелся и взял со стола голубую папку. Там были зарисовки, в которых опытный глаз угадывал задумку картин, выставленных в галерее. Только другой художник подметит, как меняются линии на пути к полотну, и Ник погрузился в изучение фантазии Юки с головой.

Следом желтая папка, большой альбом с цветами на обложке, — ему хватало нескольких мгновений, чтобы охватить замысел целиком.

Альбом с цветами был погребен под тюбиками с краской, но любопытство — терпеливый помощник. Ник достал его из-под завала, начал листать и замер. Эти зарисовки были ему слишком хорошо знакомы. Страница за страницей ему открывалось перевоплощение 'Вознесения' руки Ван дер Шура в имитацию творения Бурдона. Он поперхнулся вдохом.

— Ник! — паникой рванулся крик застывшей на пороге Юки.

Ник вздрогнул. В руки ударило ощущение, что не он только что раскрыл чужую аферу, а его самого поймали на горячем. И пальцы не удержали альбом: тот выскользнул и хлопнулся на пол.

— Мива, — бесцветно выдохнула художница.

— При чем здесь она? — не понял Ник.

— Она в больнице.

Будто в доказательство она посмотрела на дрожащий в руке мобильный телефон и заплакала.

Ник мгновенно переключился. Шагнул к женщине и взял ее за плечи.

— Сотрясение мозга, — ответила она на незаданный вопрос.

Вся как-то встрепенулась от собственных слов, будто проснулась, и ее взгляд заметался:

— Мне нужно ехать.

— Я тебя отвезу.

По пути в больницу Юка корила себя, что не сразу услышала звонок, бросив сумку с телефоном возле входной двери.

Нику вспомнились их жаркие поцелуи.

Потом она сокрушалась, что отправила дочку к нерадивой няне, которая не смогла обеспечить ребенку безопасность.

Ник молча слушал и заново открывал для себя сидящую рядом женщину. Когда он припарковал машину, она вдруг взяла себя в руки, и к нему вернулась похожая на прежнюю Юка.

В больнице было до отвращения светло и стыло. Ярким пятном выделялась только украшенная к скорому Рождеству елка. Всполохи цветов и огней дразнили нормальной жизнью, — той, где ждут и любят, и где нет места обману и боли. Там маленькая девочка может уколоть пальчик о зеленые иголки, когда будет забирать подарок, и это самое страшное, что с ней случится.

'Рано как-то стал философствовать. Еще даже и не женат, — флегматично заметил сам себе Ник, наблюдая, как Юка объясняется с медсестрой в приемном покое. — Да и буду ли?'

Юкин обман снижал значимость их отношений, в которую ему захотелось верить. Ник уже почти забыл, каково это дорожить близкими и знать, что они всегда поддержат, а Юка стала ему дорога. Именно в ней, как Нику казалось, он увидел женщину, которой можно если не подарить весь мир, то хотя бы нарисовать таким, какой придется ей по душе, и где она будет счастлива.

Он загнал в глубь сознания сегодняшнее открытие и не позволял себе помнить, насколько ошибся и разочаровался. Сейчас точно был не подходящий момент.

Художница неслась по коридорам, позволяя Нику следовать за нею, и ни разу оглянулась.

Очередной пролет, и они оказываются лицом к лицу с крикливой теткой, которую Ник тут же вспомнил. Сегодня спеси у нее заметно убавилось.

Юка хотела зайти в палату, но женщина схватила ее за руки и начала невнятно объяснять, что произошло. Она заслонила собой вход и продолжала оправдываться:

— Я не успела ее словить. Кто же знал?

Оказалось, что Мива упала со стульчика, когда чистила зубы. Она сильно ударилась головой о пол и напугала няню. Та в панике оставила Юке истеричное сообщение и вызвала 911.

Когда Ник решил освободить проход, чтобы они, наконец, смогли увидеть малышку, к ним подошла медсестра и попросила родственников пройти в кабинет лечащего врача. Только сейчас Юка вспомнила о Нике, посмотрела на него с мольбой:

— Пойдешь со мной?

Он просто подхватил ее за локоть, и они прошли в конец коридора.

— Как она? — вместо приветствия бросила с порога Юка.

— У девочки, возможно, легкое сотрясение мозга, — успокоил ее доктор. Он поднялся из-за стола и жестом предложил им сесть. — Угрозы для жизни нет, поэтому томографию не делали.

* * *

— Мистер Верфолен, до меня дошли слухи, — изображая смущение, начала миссис Глориан, давняя клиентка, капризная и претенциозная, без художественного вкуса и чувства меры, — что ваши эксперты стали допускать неточности при оценке.

Она встряхнула соломенной гривой нарощенных волос и призывно выгнула спину. Ник почувствовал усталость. Кто бы сомневался, что из собирателей сплетен именно она настоит на встрече, подчеркивая срочность.

Синклер-младший ловко воплотил свою угрозу. За последние несколько дней три предварительных заказа на составление коллекции были перенесены на середину следующего года, а двое последних клиентов разорвали имеющиеся договоренности, сетуя на сомнения в его компетентности.

Накануне звонил Найджес и достоверно выразил положение вещей: "Ты в жо... Все обмусоливают новость, что "АртКоллекшнз" попалась на попытке "протолкнуть" подделку".

— Я бы хотела услышать из первых уст, так сказать, насколько беспочвенны подобные подозрения — жеманно протянула клиентка, отламывая кусочек кекса и манерно запивая его чаем.

— Абсолютно беспочвенны, — выдал Ник ожидаемый ответ. Его воротило от необходимости оправдываться. — Не стоит доверять слухам, миссис Глориан. Они всегда кому-то выгодны. Штат и качество работы сотрудников моего агентства не изменились.

— И все же мне бы хотелось быть уверенной, — мягкая ручка кокетливо поправила пышную прическу.

— Поскольку в "АртКоллекшнз" все по-прежнему, вряд ли у меня есть способы повлиять на вашу уверенность, — отрезал Ник.

— Конечно, конечно, просто хотела убедиться...

Фраза повисла в воздухе, но Нику надоело повторяться. Он посетовал на необходимость присутствовать на другой встрече, раскланялся и поспешил убраться, пока не нагрубил симпатичной, в общем-то, женщине.

* * *

Юка оставалась в больнице еще сутки, пока врачи наблюдали за состоянием Мивы, как того требовали правила после травм головы у детей. "С девочкой все в порядке" — порадовался Ник. Мать целиком посвятила себя дочери, а он трусливо оттягивал решение, как быть дальше. Одно знал точно: ему не нужно судебное разбирательство. Больно ранило понимание, что нежную и открытую женщину он придумал себе сам. И ничего с этим не получалось сделать.

Через несколько дней после выписки Мивы Юка позвонила. Достаточно пришла в себя, чтобы заметить, что их общение с Ником уже несколько дней не выходило за пределы коротких телефонных сообщений. Он растерялся.

— Привет! Как ты? — спросила она мягко.

— Устал. Завал на работе. — ответил Ник. — Перед праздниками всегда так.

— Я соскучилась, — ударила наотмашь откровенностью.

"Я тоже!" — сжалась от беззвучного крика глотка, и память предала, подкинув образ счастливой Юки в его объятиях.

Стоп!

Он все решил.

— Закрутился, — извинение получилось черствым и равнодушным.

— Что-то случилось, Ник? — забеспокоилась женщина.

— Юка, — набрался он решимости: — Нам следует...

— Я поняла, — заполошно перебила его. — Ничего не говори.

Он и не говорил. И она замолчала.

Потом глубоко вдохнула:

— Спасибо за все, — отстраненность в голосе Юки разом вбросила между ними сотни миль. — Прощай.

Помолчала. Не дождалась его ответа, и отключилась.

* * *

— Выглядишь... не очень, — тактично подобрала эпитет Кьяра, как только устроились за барной стойкой.

Здесь более уместна была бы компания Найджеса, но после не слишком удачного телефонного разговора с Кьярой часом ранее Ник обнаружил встревоженную румынку у подъезда. Она напросилась с ним по злачным местам.

— Я тоже рад тебя видеть, — хмуро откликнулся Ник.

— Рад? — демонстративно подняла она брови. — Это выглядит иначе.

— И шут с ним! Что тебе заказать?

— Это смотря что празднуем, — наклонила голову и искоса посмотрела на него. — То же, что и тебе.

— Два по два виски, — озвучил Ник заказ.