Полагаю, в условия будущего всеобщего мирного договора можно будет внести пункт о частичной демилитаризации и демобилизации имперской армии, — продолжила делиться своими планами моя Танечка. — Осваивать завоеванное Райх будет еще долго, я очень сомневаюсь, что руководство империи сразу же после окончательного мирного договора влезет в новую войну. Тем более с нами — со своим союзником. Голодный удав опасен, но сытому надо сначала переварить оленя. Россия получит помощь империи в индустриализации и закрепит территориальные приобретения глобальным международным договором. Планета получит мир.

— Красиво рассуждаешь... Только в твоих словах слишком много "если" и "полагаю", полковник Дергачева — возразил мне Николай. — Говоришь, бритты потеряют волю к борьбе, а имперцы согласятся на всеобщий мир. А если нет? Если и те и другие захотят продолжить войну?

— И в этом случае никто из них не тронет Россию всерьез, Ваше Величество. Тогда с новыми силами продолжиться континентальная заварушка, в которой победить не сможет ни одна из сторон, — ответил я. — В этом случае Альбион окончательно перетащит на свою сторону Штаты. Возможно еще и Ильдорское италийское королевство с пиренейско-каталонским царством заодно. Они попытаются отбить у нас Гибрайтар, и начнут наземную операцию в Европе. В этих условиях империя и думать забудет про восток — мы будем ей нужны как союзник и владелец Гибрайтара. Морские границы европейской России в любом случае окажутся прикрыты союзной нам Империей и на Балтике и на черном море. Стратегических операций бриттов на дальнем востоке я всерьез не опасаюсь — сил у них не хватит. В общем, война продолжиться. Только для России это будет война с малой кровью и большой выгодой, посылать свои дивизии на запад мы не будем, — вспомнил я опыт "отсидевшейся" франкистской Испании в моем мире. — Рано или поздно мирный договор станет неизбежен. И вот еще что...если империя взбрыкнет, мы всегда сможем переметнуться к бриттам и отдать им Гибрайтар назад. Он нам нужен в том числе и как дополнительная страховка от вероломного нападения союзника, давайте говорить цинично. А вот если империя передаст нам технологии и поможет с индустриализацией — то через, скажем, десять лет, отдадим скалу им. Этот пункт можно сразу прописать в союзническом договоре.

— Авантюра, — хлопнул ладонью по столу Ребров. — Все это сплошная авантюра, Таня.

— Не могу на это ничего возразить, господин председатель, — согласился с ним я. — Вы просили меня проработать варианты нашей внешней политики как в активном, так и в пассивном ключе. Я это сделала, как умела и представила уважаемому собранию. Дальше должно приниматься политическое решение. Мое дело как офицера — его исполнить.

— Русский флаг над Гибрайтаром говоришь...? — задумчиво протянул Ташенков. — А ты его возьмешь? Там орешек еще тот, все зубы сломаешь.

— Я очень сильный боевой маг, Ваше благородие, — кивнул я генералу. — Это не похвальба, это правда. Маги моего батальона тоже хороши. Но вместе с батальоном Дегуршафф, который я надеюсь выпросить у империи для этой атаки, нам пока вообще нет равных. Кроме того, я сильней ее в заклинаниях иллюзии, хотя она немного сильней меня в боевых плетениях. Если нам еще поможет флот... я думаю, задача реальна.

Часть вторая. Глава 3. Союз.

В тот день мы так ни о чем и не договорились. Предложение нормализовать отношения с бриттами и вступить в союз с Альбионом все собравшиеся отвергли единогласно. Какой там союз, если у них уже целое "российское" правительство в изгнании в Лондинуме сидит? Да и ухудшать отношения с империей сейчас никак нельзя, — это было понятно всем. Но о том, какой из оставшихся вариантов предпочесть: нейтралитет или плотный союз с империей, думали долго. Ребров и Николай высказывались осторожно, никак не обозначая своего мнения. Ситников был скорее за нейтралитет, но предлагал потихоньку начать скрытую мобилизацию войск и подготовку к возможной войне с Райхом на оборонительных рубежах за двухсотмильной пограничной зоной, а вот Ташенкову откровенно нравилась моя затея с русским флагом над Гибрайтаром.

— Надо действовать решительно, господа — говорил герой Суомской кампании, стоя у карты. — Сильных и уверенных уважают и боятся. И удача им улыбается. А нейтралитет...мы сейчас не как русский медведь выглядим, а как пасущийся на лугу бык. Да рога, да копыта, да, бросаться на него опасно...но зато это целая куча мяса, до которой полно охотников. Я за союз с империей и войну с Альбионом. Не в первый раз нам с бриттами силами меряться. Но лишь в этом случае для страны вырисовывается перспектива.

— Или катастрофа, — немедленно возразил ему Ребров. — Хватит резину тянуть, мы уже три часа спорим. Подведем итог. Итак, глава спецотдела за нейтралитет. Верно, Анатолий Сергеевич?

— Так точно, Матвей Филиппович, — кивнул Ситников.

— Военное министерство за союз с империей, — продолжил Ребров. — Ваше Величество, а вы как думаете?

— Скорее за нейтралитет, господа, — помолчав, сказал Николай. — Но не безоговорочно. И так и так риски крайне велики. Я бы взял время еще подумать и еще раз все взвесить.

— Таня?

— Я не имею права принимать такие решения, — ответил я, не раздумывая. — Я полковник-маг, а не действующий член правительства, мое дело выполнять полученные приказы.

"Ты не полковник, ты управдом Бунша", — зло сказал мне внутренний голос "Не имеет права он подписывать такие исторические документы... Ответственности вдруг испугался, так Леха?"

Видимо Ребров что-то такое почувствовал. Потому что строго посмотрел на меня и сказал:

— Не юли Таня. Союз с империей или нейтралитет?

— Союз, — выдохнул я. — Нейтралами не отсидимся.

— Значит, два голоса против двух. Что же, я все понял. Думаю, мы на этом сегодня закончим. Господа генералы, госпожа полковник, вы можете быть свободны...

Окончательное решение было принято спустя несколько дней. И, что характерно, без меня. Просто в конце следующей недели ко мне в училище приехал с визитом капитан первого ранга Валк. Удивленный, я лично встретил старого знакомого на КПП и провел в училище. Показал корпуса и полигон, порасспросил об общих знакомых и провел в кабинет, выставив из сейфа бутылку хорошего коньяка "для специальных случаев". Сам я его не пил, но некоторые офицерские традиции гостеприимства и неформального общения обязывали хозяина держать запас. Выглядевший озадаченным Валк не чинясь, выпил стакан чаю по-адмиральски, щедро разбавив его крепким напитком, закусил предложенной шоколадкой, а потом, решившись, спросил в лоб.

— Опять война, Таня?

— С чего вы взяли Зиновий Федорович? — Озадачился я.

— У меня приказ с самого верха — Меркурию через две недели следовать в Средиземное море. Срочно устанавливаем на крейсер зенитные пулеметы и картечницы в больших количествах, даже половину пушек с боезапасом убрали, чтобы освободить для них место. Оборудованы каюты для не входящих в команду крейсера ста десяти офицеров и спецсклад для особого снаряжения. В ахтерлюк уже начали провизию грузить. Все серьезно, — задумчиво погладил свою черную бороду капитан. — С нами еще два крейсера отправляют и несколько эскадренных миноносцев. Вот я и думаю, может мне Таня чего расскажет? Она у нас высоко сидит, далеко глядит.

— Не имею права, — покачал я головой. — Да и не знаю точно.

— Ну, хоть намекни по дружбе...

— Вероятно, скоро опять пойдем вместе на дело, — вздохнул я. — Готовьтесь всерьез, в этот раз легко не будет никому. Ни магам, ни флоту. Это все что я могу сказать, не взыщите...

— Бритты? — Уставившись мне в лицо, коротко спросил Валк.

В ответ я лишь легонько, на пару сантиметров наклонил голову.

— И на том спасибо, — улыбнулся капитан. — Что же, повоюем, раз родина требует, госпожа полковник. В таком случае не буду больше отвлекать, мне пора на корабль, дел на борту и вправду невпроворот. Готовиться всерьез, значит готовиться всерьез. Ты пришли своего человека к нам на Меркурий, Тань, если сама сильно занята, — добавил, вставая, капитан и ставя пустой стакан из-под "чая" на стол. Или лично к нам слетай, проконтролируй работы. Посмотри что да как, подскажи, что для магов нужно закупить на время похода, как вам лучше обустроится. Я постараюсь помочь, одно дело делаем.

— Договорились, Зиновий Федорович, — пожала руку вставшему из-за стола капитану моя Танечка. — Спасибо вам.

Когда я, проводив Валка до КПП, снова вошел на территорию училища, то неожиданно наткнулся на Пашку, куда-то тащившегося с самым задумчивым видом по дорожке между забором и складским корпусом.

— Привет Паша, — кивнул я парню, размышляя о полученных от Валка сведениях.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — вытянулся в струнку офицер.

"Задолбал"! — злобно подумал я. — "Уже издеваться начал стервец". Мало того что мы все же были друзьями, так еще и обращение было неправильным. Все эти "благородия" использовались в обращении от солдата к офицеру, офицеры же, невзирая на различия в званиях, обращались друг другу просто по званию, добавляя к нему слово "господин". Так что Пашино показное солдатское смирение меня неожиданно взбесило.

— Паша, — оглянулся я вокруг, не желая, чтобы нас увидели посторонние. Вроде бы никого не было. — Чего ты хочешь, мой милый обидчивый друг? Тебя вышибить нахрен из батальона? Не желаешь больше со мной служить? Так не валяй дурака, а немедленно беги писать рапорт о переводе. Утвержу сейчас же, и чтобы через три часа духу твоего в батальоне не было. К Ситникову в спецотдел пойдешь, в том же звании что и сейчас. Там тебе еще и жалование прибавят — маги в спецотделе нужны. Сама я из вашего дома съеду за те же три часа, будь спокоен. И все, разбежались... Спасибо за все и прощай.

Паша замер, судорожно глотая воздух. Такого резкого поворота он, кажется, не ожидал.

— Я...я не хочу так..., — промямлил, краснея парень.

— А как с тобой иначе? Ты уж определись, будь добр... Работать же нормально невозможно. Ты обиделся? Так выскажи мне претензию в лицо, как мужик. Что не так?! Я тебя обидела? Где? Если неправа, я перед тобой извинюсь, мне не трудно. Чтобы не случилось, ты мой друг, ты же меня в Смольном на руках раненую таскал. Но так дальше жить нельзя...

— Я думал, ты теперь ведешь дела с Серегой, и я тебе больше не нужен, — уткнулся взглядом в землю парень. — И еще ты на меня обиделась из-за Лилии, хотя я...

— Ты меня ревнуешь что ли? — Нахмурился я. — Совсем идиот? Серега мне нужен был для работы на ярмарке, потому что он бывший барчук. Он вырос в деревне среди крестьян, знает, чем они живут и как с ними разговаривать. А ты городской, хоть и купеческий сын, поэтому ты бы там не справился, Паша. К твоим отношениям с Танчуковой у меня нет ровно никаких претензий. Нету у меня ни с кем шашней, успокойся. И если говорить откровенно, то ты мне сейчас не просто нужен, а очень нужен.

— Я в самом деле тебе нужен? Правда, Таня? — В голосе парня вдруг прорезалась такая отчаянная надежда, что меня аж передернуло. Ведь он хороший командир, с работой комэском справляется здорово. Не дурак и не трус, не раз вместе в бой летали. Практической сметкой тоже не обделен. Но вот почему он передо мной как телок несмышленый стоит и весь "плывет", что с ним происходит? Половые гормоны? Так, а Танчукова на что, зачем я ее в батальон брал? И вроде же ладилось у них, была взаимная симпатия? Что с Пашкой творится, просто не понимаю.

— Конечно, нужен, — почти ласково сказал я парню. — Есть одно дело, которое я никому кроме тебя доверить не могу. Пока это очень большой секрет, но я думаю, что скоро нам придется лететь в бой. Сейчас в порту готовят Меркурий, крейсер будет морской базой для всего батальона. Поэтому мне позарез нужен мой представитель у моряков, которому я смогу полностью доверять. Причем представитель грамотный, который во всяких закупках, поставках и накладных разбирается и не только... Надо проследить, чтобы моряки все сделали правильно. А никого из близких людей, кому бы я доверяла больше чем тебе, у меня нет Паша. Справишься? Понимаешь, никак мне без тебя не обойтись...

— Конечно Таня, — просиял Паша. — Я все сделаю, можешь на меня положиться.

— Спасибо, — искренне сказал я. — И вот еще что... Паш, ты прости меня, пожалуйста. Я в самом деле была неправа, надо было тебе все как следует еще тогда объяснить.

— Ты тоже меня прости, — голос парня задрожал. — Я вел себя как дурак.

— Это с нами со всеми бывает, — примирительно сказал я, протягивая Паше руку. — Ну что, мир, капитан Никифоров? Дружим как раньше?

— Конечно, — пожал ее парень. Осторожно и нежно, как будто она была хрустальная...

Жить мне после примирения мне стало гораздо легче. В доме Никифоровых снова восстановился мир к взаимному удовольствию всех сторон. Пашка летал как на крыльях, Юля снова начала щебетать о нарядах и модах, Авдотья Павловна довольно улыбалась. На семейных ужинах, когда мы собирались все вместе, царила идиллия, все были веселы и довольны друг другом. И только я чувствовал себя немножко подлецом. Все же я как-никак дал парню беспочвенную надежду, хотя не должен был. Да еще и цинично использовал его, заткнув другом проблему, для решения которой он больше всего подходил. Правда, не в своекорыстных целях, а на благо батальона, да и для начальника это вообще нормально — использовать подчиненных по назначению. Но все же осадочек остался, как-то я поступил с ним нехорошо... Для утешения совести и для пользы дела я все же прикомандировал под руководством Пашки на Меркурий два десятка магов из свежеиспеченных курсантов, включая Танчукову. Пусть учатся там же, а заодно и морякам в их работе помогут, раз уж из крейсера всерьез делают авианосец для магов.

А еще через три дня ко мне в училище приехал Ситников и, попросив отпустить мой собственный конвой, велел ехать в автомобиле вместе ним. На вопросы, куда и зачем он лишь загадочно улыбался. Дескать, секрет Таня, когда приедем, сама увидишь. Предстоит одна очень и очень важная встреча.

Два автомобиля (в переднем сидела охрана главы спецотдела) выехали из училища, проехали километров тридцать по дороге на Новгород, затем свернули на ведущую в небольшую рощицу боковую дорогу, которая вскоре уперлась в шлагбаум, рядом с которым стоял пост охраны. Ситников, самолично выйдя из автомобиля, что-то объяснил старшему на посту офицеру, и мы поехали дальше, пока не остановились у высоких кованых ворот в глухой ограде. Там нас попросил выйти из машины немолодой штабс-капитан из спецотдела, и, пройдя вместе с ним через еще один пост охраны на входе в небольшой двухэтажный белый особняк с колоннами, мы с Ситниковым оказались внутри. Где нас уже ждали...

Ташенкова я узнал сразу. А вот двух господ в гражданском — нет. Один, молодой, худой, черноволосый, в щегольских очках на длинном вытянутом лице и с несколько высокомерным взглядом. Второй постарше и поплотней сложением, с усталым лицом и тронутыми сединой волосами. По выправке и каким-то неуловимым жестам было видно, что они оба больше привыкли к мундирам, чем к гражданской одежде.