— Дверь! Придержи, пожалуйста, дверь! — крикнула было Лиза, но дверь за черноглазой мисс Надменность, издевательски скрипнув, закрылась.
"Вот тебе и дружба народов! Вот тебе и портрет восточной феи. Да это демон какой-то! То есть демоница. Или правильно говорить "демонесса"?" — недоумевала про себя юная художница. Нет, она нарисует эту зазнайку в виде египетской мумии. Стройное высокое тело, замотанное в безобразные серые с подтеками бинты, так что на обмотанной тряпками голове будут сиять только яркие черные звезды глаз. И все равно будет красиво, ее даже наряд покойника до нашей эры не испортит, эту Чан или Джон, чтоб ей быть здоровой!
Затащив по ступенькам на возвышение свои вещи, девушка остановилась перед препятствием в виде наполовину прозрачной пластиковой двери, из-за которой уже доносились запахи еды, может быть не дивные ароматы, но вполне сносные, а для голодного человека даже соблазнительные. На ее удачу дверь открывалась внутрь помещения. "Уж эту-то крепость я штурмую!" — пообещала сама себе Лиза и изловчилась толкнуть сумки впереди себя. Этот таран сработал более чем успешно. Гнев, помноженный на голод, и вес багажа вытолкнули бедняжку по скользким белым плитам, покрывающим пол, прямо в центр большого, довольно уютного зала. Законы инерции неумолимы ко всем, даже к неплохим художницам, и Лиза, пошатнувшись, приземлилась вперед носом сверху горизонтально упавшего чемодана, героически поймав вытянутыми руками сумку с красками и прочим скарбом. Почти перед ее глазами оказались ноги, обтянутые уже виденной сегодня бирюзовой тканью.
— Чуть свет уж на ногах — и я у ваших ног, — почему-то выпалила девушка и глупо хихикнула. "Как будто эта восточная принцесса читала Грибоедова! Даже смешно!"
— Что-то я сомневаюсь, что твое горе от большого ума. — Издевательски невозмутимо пропел уже знакомый голос.
Вокруг раздались смешки, быстро превратившиеся в дружный хохот. Лизе было очень стыдно, особенно оттого, что все это произошло на глазах у Романа, сидевшего неподалеку. Ну и оттого, что перед несостоявшейся соседкой ударила лицом почти в грязь.
Неожиданно высокая незнакомка нехотя, почти что двумя пальцами, как что-то грязное и неприятное, взяла тяжелую сумку из стиснутых Лизиных рук.
— Поднимайся и ищи свое место, а то официантки от смеха подносы с едой пороняют и все останутся голодными по твоей милости.
Встать без сумки оказалось довольно просто.
— Мое место рядом с тобой! — дергая чемодан, чтобы поставить его на колесики, буркнула Лиза под нос, но все вокруг наблюдали за их разговором, затаив дыханье, и ее ответ незамеченным не остался. Как результат — новая порция смешков, к которым еще добавились и свистки. Да уж, повезло. Приди Лиза минут на пятнадцать позже, никто бы ее и не заметил. Все бы уже сидели и дружно жевали.
— Молодец, Самойлова! Сразу к делу!
— А я вам говорил, что она из этих!
— Отдых с Подлизой будет нескучным.
Лиза уже не первый раз слышала какие-то странные намеки в свой адрес — не только сегодня, но еще дома, в институте. Она не понимала, что в ней смешного. Инна на вопросы только отшучивалась и говорила, что ей, Лизе, просто завидуют, потому что она, хотя и чудаковатая, хорошо учится и преподаватели ее в пример ставят, если, конечно, не ругают за витание в облаках.
— Телохранителей мне не надо, да ты и не годишься. — удивленно усмехнулась фея в бирюзовом.
Лиза отмахнулась от глупой шутки:
— Какие еще телохранители? Раз мы живем в одной комнате, то и есть должны за одним столом.
— Мы не живем в одной комнате. И не будем, — веско заметила кореянка.
В животе у Лизы заурчало, и она совсем было собралась сесть прямо на свой чемодан посреди зала и ждать, пока недоразумение выяснится.
— Ладно, тебя и правда надо накормить, а то не вырастешь. Держи свои сокровища и топай за мной. У меня пятнадцатый столик, у тебя на сегодня, так и быть, тоже.
По дороге Лиза наконец-то успела рассмотреть столовую в деталях. Ощущение уюта, сразу возникшее, несмотря на ее молниеносное прибытие в центр зала, подкрепилось. Прикрепленные высоко на стенах и на потолке, лили мягкий, золотистый свет лампы в форме звезд. Стены были простыми — деревянными, светлыми, слегка блестящими от покрывающего их лака. Столы тоже были деревянными, чуть темнее стен. Каждый был рассчитан на шестерых. А всего столов было двадцать, расположенных в четыре ряда. Мягкие скатерти цвета топленого молока были покрыты большими кремовыми салфетками, углом свисавшими с четырех сторон.
Их стол был у противоположной входу стены, идти туда было не то чтобы далеко — не удобно. Уставшие ноги скользили по плитам, а вот колесики чемодана, на который вновь была воздвигнута сумка, катились с трудом. Лиза осталась далеко позади своей проводницы и сначала не поняла недовольных взглядов соседей по столу, обращенных на нее, пока не обернулась и не увидела официантку с раздаточным столиком, катящуюся за ней следом, в том же черепашьем темпе.
— Ну, наконец-то! — приветствовали девушку Инна и Роман, а возможная, но маловероятная соседка по комнате скептически усмехнулась и промолчала. Больше за их столиком пока никого не разместили.
Подождав, пока им раздадут порции ужина (официантка оказалась довольно милой женщиной средних лет и даже пожелала им приятного аппетита, персонально посоветовав Лизе "больше кушать, чтобы быстрее бегать"), Лиза спросила у сидящей прямо напротив нее, рядом с Романом, подруги:
— Инна, произошло какое-то недоразумение...
Тут надо было начать с имени кореянки, протестовавшей против ее соседства, но та так и не представилась, и Лиза не знала, что сказать.
— Вот-вот, Роман, — подхватила виновница ее затруднения мысль. — Ко мне в комнату пришло это недоразумение и заявило, что хочет со мной жить.
Красавец Роман, полуразвалившийся на стуле с мягкой спинкой, открыл рот в удивлении и как-то сразу выпрямился:
— Ничего себе ты шпаришь по-нашему! Я так по-английски не могу.
Лиза подумала, что парень тут явно скромничает и знает язык совсем неплохо, просто хочет сделать приятно иностранной студентке, чтобы та сразу почувствовала себя удобно в незнакомой компании. Было немного странным, что девушка знает, как зовут Романа, а тот не был осведомлен о том, насколько хорошо та говорит по-русски.
— Я по-английски никак не могу, — небрежно заметила кореянка и добавила нехотя. — По-французски, по-испански, по-китайски и по-японски — пожалуйста. Других иностранных языков пока не знаю. А что? Хотел с моей помощью подтянуть успеваемость?
Да, было очевидно, что новая знакомая чувствует себя вполне свободно и в подбадриваниях не нуждается.
— Да нет, просто мы думали... — мямлил что-то Роман. Лиза в тысячный раз залюбовалась его чудесными каштановыми локонами, небрежно обрамляющими лицо с классически красивыми чертами лица. Ее возлюбленный явно находился в затруднительном положении, и его надо было спасать.
— Да это естественно — поспешила девушка на помощь, пока Инна изумленно таращилась на иностранку, не говорящую по-английски. — Вполне нормально думать, что иностранные студенты говорят по-английски, и вполне нормально предложить в качестве компаньона такому студенту человека, тоже владеющего английским.
Кореянка плавно и небрежно поставила локти на стол и грациозно опустила голову на ладони. Прищурив глаза, не такие уж и узкие, как оказалось, она уставилась на Лизу с веселым интересом:
— Ожидая в России иностранных студентов, нормально встречать их ломанным английским языком? Не требовать от них знания русского?
— Почему ломанным?! — дружно вскинулись Лиза, пришедший в себя Роман и очнувшаяся от спячки Инна. А потом Лиза возмущенно продолжила:
— Да английский язык — это же язык международного общения!
— А русский этого статуса кто-то разве уже лишил? Я чего-то не знаю? — ехидно поинтересовалась полиглотка.
Тут уже не выдержала Инка, не любившая длинных разговоров о чем-то, кроме моды и мальчиков:
— Ладно, подруга, ты умная, мы поняли! Скажи лучше, как тебя зовут-то? Романа ты, похоже, знаешь, с Лизой тоже столкнулась уже, а я Инна Куликова.
Подруга горделиво улыбнулась и откинула волосы цвета воронова крыла назад, подчеркивая этим движением белизну своей лебединой шеи.
Лиза завистливо вздохнула. В кои-то веки она сидит за одним столом с Романом, почти напротив него, может любоваться высоким лбом, мягким, сейчас немного озадаченным взглядом карих глаз, опушенных длинными ресницами, пухлыми, как у купидончиков с картин Рафаэля, губами и аккуратным небольшим подбородком с симпатичной ямочкой! И надо же такому случиться, что за их же столом сидят две насколько красивые девушки, с которыми Лизе не то что не сравниться, рядом стоять опасно, чтобы не заболеть от понимания своей обычности и непривлекательности.
— Ну вряд ли стоит объявлять своей подругой первого встречного, — скорчила кореянка недовольную гримаску. И ведь все равно не стала хотя бы чуточку уродливее, даже не уродливее — просто обыкновеннее. Фея и есть. Азиатская эльфийка с замашками повелительницы вселенной. — Но раз уж все равно сидеть за одним столом, то представлюсь, пожалуй...
Лизино стремление к совершенству не выдержало, и девушка прервала сидевшую во главе стола (то есть в одной из узких его частей) кореянку и заметила:
— Первую встречную!
Та, недоумевая, выпрямилась и продолжила:
— Меня зовут Ли Джун. Ли — фамилия, Джун — имя.
А Лиза уже не могла терпеть. Если уж ты совершенна внешне, то и говори совершенно.
— Первую встречную! — повторила она более громко и настойчиво.
— О чем ты, блаженная? — спросила Ли Джун, а Роман улыбнулся и что-то шепнул Инне на ухо. Подруга прыснула и уставилась на Лизу.
— Ну ты сказала "вряд ли стоит объявлять своей подругой первого встречного", а правильно было бы сказать "первую встречную". Просто ты так хорошо говоришь по-русски, что такие мелочи сильно бросаются в глаза. Ой... ну то есть они буквально-то не бросаются, конечно, но становятся очень заметными, — поторопилась с уточнениями Лиза.
— Понятно, — прервала выступление Лизы Джун, — я знаю это выражение, а ты хочешь сказать, что и на солнце есть пятна, что чем больше алмаз, тем обиднее, если на нем есть дефекты, что ошибки гениальных людей радуют толпу обывателей, делая их ближе и понятнее.
Солнце? Алмаз? Гений? Ну и самомнение у девицы!
— Ну... в общем-то... — Ни подруга, ни Роман, перешептывающиеся и толкающие друг друга шутливо локтями, не спешили на выручку. Наконец, Инна заявила:
— А ты ничего, бойкая, сообразительная, а не просто хорошенькая мордашка.
Легкое недовольство слегка омрачило лицо Ли Джун, но она промолчала, а Инна продолжила:
— После ужина будет вечер знакомств. Разожжем костерок на пляже, посидим поболтаем, перезнакомимся. Подсаживайся к нам с Ромой. Заодно и решим, куда Лизу нашу бедную пристроить, раз уж тебе помощь в общении не нужна. Ты ведь целый номер для себя одной заказывала, верно?
Лиза удивленно уставилась на продолжавшую говорить о чем-то подругу. О чем это Инна говорит? Впрочем, наверное, об этом она узнала недавно. Вряд ли Инка послала бы ее в логово драконши, будь ей заранее известно, что Ли Джун намерена жить одна. Кроме того, к чему ломать голову над такими мелочами, если ее интересовало что-то более важное!
— Рома, Инна, как вы устроились? Отдохнули с дороги? Как ваши домики? Удобные? — исподволь начала она разговор, а потом добавила. — Рома, ты не передумал? Может, все-таки согласишься мне позировать? Ты ведь такой красивый — так и просишься на холст!
Роман почему-то покраснел и насупился, отчего еще больше стал напоминать купидончика. А Инка, бросив сокрушенный взгляд на Лизавету, шутливо схватилась за голову:
— Самойлова, ну опять ты о своих картинках!
— Правда, Лиз, я ведь и сам художник, а не натурщик! — оживился Роман и обратился к Джун, с насмешливым недоумением наблюдавшей за происходящим. — Лизавета у нас не только отличница, но еще и маньячка от живописи. Стоит ей вбить себе в голову, что кто-то подходит в герои ее полотен... А недавно она решила, что я необыкновенно хорош и меня обязательно надо написать в образе какого-то Леля. Это какой-то тип из древних времен, чем знаменит — не помню, но красивый был прямо как я. Имя только у него девчачье какое-то. А ты как думаешь, Джун, соглашаться мне?
Новая знакомая усмехнулась:
— Выглядишь ты, действительно, неплохо. — Это ее замечание, похоже, польстило Роману, и он, прижав руку к сердцу, слегка поклонился в шутливой манере.
Джун продолжила:
— А на свирели-то играть умеешь?
— Это здесь причем? — большие красивые глаза Романа стали еще больше от удивления. Лиза даже и не подозревала, что ее прекрасный принц понятия не имеет, кого она собиралась с него писать. Неужели не читал "Снегурочку"?
— Ну как причем? Тебя же вот она собиралась изобразить как пастуха-бабника. А он, видишь ли, овечек и девиц вокруг себя собирал одним способом. — лениво протянула Ли Джун, чьи черные глаза коварно блеснули из-под длиннющих как пики ресниц.
— Каким это? — вклинилась Инка в беседу, подозрительно косясь на Лизу.
— Да игрой на свирели же! — одновременно ответили Лиза и Джун, в голосе которой явно слышалось раздражение недогадливостью спрашивавшей. Лиза весело рассмеялась:
— Только Лель никакой не бабник. Он добрый, веселый и общительный, поэтому легко находит с девушками общий язык. Прямо как Рома!
Но Лиза за свой комплимент поклона почему-то не удостоилась. Однокурсник словно не заметил ее слов, а Инка, как верная подруга, поспешила замять неловкое молчание:
— Так ты, оказывается, не только полиглотка, но и эрудитка, Джун. Расскажи же нам, кто такой этот Лель? Вряд ли он кореец, откуда бы его тогда Лизавета наша знала!
— А что имя его ни на какие мысли не наводит? — буркнула Джун, недовольная, что ее отвлекли от омлета, на который девушка уже нацелилась вилкой. nbsp;— Хватит меня уже разыгрывать. Не могут люди быть такими тупыми и не знать "Снегурочку"! Будьте так любезны, дайте мне поужинать спокойно.
Все-таки было в ее тоне что-то королевское. Лизе почему-то захотелось вскочить и поклониться. Но вместо этого девушка посмотрела на притихших однокурсников, сидевших рядышком, как нахохлившиеся воробьи, окаченные холодной водой слов кореянки.
— Ладно, ребят, вы так и не ответили, как устроились?
— Да нормально устроились, Самойлова, нормально, — отмахнулся Роман. — Правильно Джун говорит. Давайте уже есть. Инн, тебе хлеба подать или чаю подлить?
"Надо же, как сближает дорога!" — восхитилась Лиза и решила, что попробует уговорить подругу на обратном пути поменяться с ней местами. Ведь ей Роман без надобности — сама об этом тысячу раз твердила, чтобы Лиза не волновалась понапрасну. Чувство одиночества и легкой зависти к подруге, за которой так галантно ухаживает дорогой сердцу человек, немного тревожило, и чтобы не подавать виду и не огорчать немыслимыми подозрениями Инну, Лиза уставилась на свой ужин.
