Бухать и колдовать

Я наморщил последние оставшиеся извилины.

— Да ничуточки. Вы же нас практически под противозаконное дело подводите! Заметут дементоры — будем чалиться по этапу, только в путь! Голуби летят над Азкабаном... — пропел я шепеляво. — Есть еще такая болезнь — туберкулез. И для нее заклятий пока что не придумали.

Вид у Филча стал малость пришибленный.

— Но ничего, я все продумал, — сообщил я уверенно. — Вот как мы это провернем: запустим сначала внутрь "Кабаньей головы" голую Гермиону и заставим ее танцевать экзотический танец. Потом, когда внимание гостей будет отвлечено...

Я воровато оглянулся. Драко и Рон внимали с явным интересом. Их внимание сейчас явно находилось где-то во внутренних сферах черепной коробки.

— Мистер Филч, — взмолилась Герми. — Дайте ему уже выпить, он же так никогда не уймется!

Завхоз осмотрел меня с ног до головы.

— Не, — вынес он вердикт. Рано пока что. Вот возвратитесь — будет в самый раз. Ну, пошли вон!

* * *

— И почему девчонки ходят в туалет настолько дольше, чем мы? — задумчиво сказал Драко, пока мы столпились несвятой троицей в коридоре учебного корпуса, похожем на храм средней руки. — Меня мучает этот вопрос.

Судя по выражению на его широкой физиономии, мучить его мог разве что геморрой, но я не стал разбивать его детскую картину мира этим печальным фактом.

— Я-то думал, ты размышляешь о причинах появления во Вселенной звезд из антиматерии, — сообщил я осуждающе. — А ты, вижу, замахнулся на нечто более глобальное.

— Нет, ну правда же... им ведь даже штаны снимать не нужно, в отличие от нас. Сел, сделал дело, встал — вот и все.

В полумраке и тишине тупика было явственно слышно скрипение трех пар мозгов.

— Может, они заклинания читают? — предположил Рон, сверкая красным, как турмалин, глазом. — "Аве Мария" наоборот, или еще что?

— Зачем?

— Так ведь все женщины — ведьмы, даже сериал такой есть...

— Пока еще нет, — сказал я сердито. Чертовы анахронизмы, так и лезут в голову! — На самом деле все просто и примитивно, как песок. Они там... медитируют.

— Да ладно!

— Точно. Но не в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Вот сидит она в кабинке и думает: "Зачем я живу? Я тупая дура, которая только смешит всех окружающих. Может, пойти повеситься? Нет, у меня даже платьишка подходящего нет... Кстати, что бы вечером надеть такого, чтобы Драко обратил на меня внимание..."

— Это уж наверняка, — согласился Малфой, подбоченившись. — Меня все любят.

— В данном случае речь о Помоне Стебль, — уточнил я, и парня едва не стошнило. А я продолжил.

— А потом она выходит из кабинки, становится перед зеркалом и начинается самое интересное: "Жирная я? Жирная корова! Коровушка. Но вообще-то лапочка, несмотря ни на что. Сейчас подтяну сиськи, оттопырю попу, сделаю губки уточкой — и все парни мои будут! Да и не нужны они мне, хоть целая толпа за мной волочись! Я одинокая тигрица, хищница и недостижимая мечта! По моей воле светит солнце и текут реки! По мановению моего пальчика свергаются цари и воздвигаются..."

— Что-то ты слишком много знаешь о том, чем занимаются девочки в туалете, — с подозрением сказал Драко. — Чертов извращенец!

— Это со мной Гермиона поделилась, — нашелся я. — Вчера ночью. О, а вот и она!

Наша девочка-скандал и правда выползла из дверей, но выглядела малость задумчиво. Необходимо было ее подбодрить.

— Наконец-то она явилась изумленной публике! — закричал я голосом клоуна Пеннивайза из романа нашего почетного слизеринца. — У нас тут уже зубы начали выпадать от времени, и седина образовалась в самых немыслимых местах! Я понимаю, ты там, внутри, наверняка поклонялась своим темным богам, но всему же должен быть...

— Там кое-что странное, — прервала меня Гермиона. Она была бледна и сосредоточена. — И отвратительное. Вам бы лучше взглянуть на это.

— Серьезно? — Я даже чуточку удивился. — Это вот сейчас реальная жизнь, ребята? Гермиона Грейнджер своими развратными губками приглашает меня в туалет? У кого-то есть фотоаппарат? Диктофон? Ну, хотя бы блокнот?

— Гарри, — она смотрела серьезно. — Просто заткнись и зайди. Может, хоть тогда у тебя пропадет вкус к этим идиотским шуточкам.

* * *

— Что ж, — сказал я, оглядываясь. — Одно можно сказать точно: гигиенических прокладок у этой девушки с собой не нашлось.

Туалетная комната была стандартной — четыре кабинки, три раковины под зеркалом, две лампы да сушилка. Вот и все. Никаких хнычущих призраков, никаких плакс Миртл, которые вписала в свои романы явно психически нездоровая Жанна. "Водички бы, а?", — шевельнулась в мозгу ленивая мысль. Но лезть башкой под кран сейчас не стоило.

Раковина была залита кровью — яркой, артериальной. Не то, чтобы забрызгана сверху доверху, но с полстакана здесь набежало точно. На полу тоже было, но совсем чуть-чуть, пара капелек. И все. Вот это сбивало с толку — ни разбитых зеркал, ни следов борьбы, ни красных отпечатков ладоней на стенах. Будь все это, дело выглядело бы ясным — нападение древнего и могущественного чудовища, вызывай авроров. А так...

— Что здесь случилось, Гарри? — Гермиона почему-то решила перейти на шепот. Волнуется, поди. За меня. Или за ту девчонку, с которой тут случилось непонятное.

— Что ж, — сказал я. — Полагаю, дело ясное. Кто-то просто нёс мимо раковины кровь и пролил немного.

Она саданула меня по плечу. Больно, между прочим, а учитывая, что я только что разгадал самую большую тайну Хогвартса за последние сто лет, так еще и неблагодарно.

— Гарри! Ты можешь для разнообразия побыть серьезным хоть пять минут подряд? Здесь случилось что-то очень плохое, я чувствую! Кто-то стал жертвой! Совсем недавно, видишь, кровь даже не засохла! Рон! Драко! Скажите уже ему!

Парни переглянулись и пожали плечами. Драко вообще, судя по всему, больше интересовал интерьер, чем непонятно откуда взявшиеся струйки крови в раковине. Я чутко втянул носом воздух. Нет, никакой магией и не пахнет, только едой какой-то и сладостями; наверное, вентиляция с кухни рядом проходит. А может, здесь вообще эльфы крысу сожрали по причине бескормицы. Или какая-нибудь Вивиен Грохлис неаккуратно брила ноги. А мы тут панику поднимаем.

— Мир вообще злая штука, — сказал я. — Например, я уже второй час подыхаю от недостатка алкоголя в организме, а окружающие не то что не прониклись сочувствием, но и всячески тормозят мой неизбежный поход в "Кабанью голову". Но нет, граждане! Этот номер у вас не пройдет! Свободу не остановить!

— Можно было бы стукнуть старосте, — с сомнением сказал Рон. — Да только мы все втроем уже здесь!

Гермиона гневно засопела. Они и правда здесь были материально ответственными лицами, но брать на себя ответственность никому не хотелось. Один я сумел проявить слабые зачатки разума и избег чаши сей. А значит, решать придется тоже мне. Как самому предусмотрительному.

— Так, — решил я, — Тут речь явно не идет об убийстве — слишком мало крови. Так что паниковать мы не станем, а будем, наоборот, работать в хронологическом порядке. Сначала Дамблдор и его подарок. Потом Филч и его бухло. Потом туалет Гермионы и ее неудавшиеся месячные.

— Это не мои!

— Скажешь мадам Помфри то же самое, молодец, что тренируешься... Да и старшим пока ни слова, разберемся сами. Но потом.

Топоча, как стадо мустангов, от которых вихрем разбегаются даже самые опытные объездчики, мы покинули уборную. На входную дверь я мастерским штрихом повесил табличку "Не входить! Идет уборка!", которую нашел в половом ведре за дверью. Предусмотрительность во всем, а вы как думали.

Вокруг высились пустынные школьные своды. Еще бы, кто же в субботу проведет в школе больше времени, чем нужно? Только дуралей. Которым я, конечно, не являюсь.

— Так, — потер я руки, — теперь, когда мы со всем разобрались в школе, и ничто не омрачает прекрасного дня...

— Кроме залитого кровищей туалета, — мрачно добавила моя любимая зануда.

— Кроме мелких частностей, о которых позже... мы можем приступить к основному квесту! Так это называется, да? Доставьте таинственный мешок из пункта А в пункт Б, и персонаж даст вам ценный артефакт!

— Гарри, с тобой все хорошо? — Гермиона на ходу потрогала мой лоб. — Температуры нет?

Я сделал большие глаза.

— Потрогай лучше сердце, оно куда горячей!

— Там, куда ты показываешь, расположено вовсе даже не сердце... а мозг, судя по всему. Святые Мерлины, почему мальчишки всегда думают об одном и том же?

— Почему об одном? Я про разных думаю: про тебя, про Чжоу, про Джинни...

— Эй, братан, она ж моя сестра! — Рон, разумеется, влез со своими пресными замечаниями куда не просили.

— Мои соболезнования, парень... — рассеяно перекрестил его я. — Ладно, тогда просто про Гермиону и Чжоу. Возможно, вместе. Да, точно.

Что-то я сегодня в ударе — мы только вышли из школы, а девушка уже доведена до белого каления. В Хогсмиде она, будем надеяться, дойдет прямо до нужной кондиции, и либо прибьет меня, либо...

— Это. Просто. Невозможно! — взревела Гермиона, закатила глаза и глубоко выдохнула. Я почувствовал ее руку на своем плече, но не успел обрадоваться, потому что грудь тут де сдавили невидимые железные обручи, глаза, и без того измученные видением этого печального мира, словно вдавило внутрь, барабанные перепонки прогнулись, будто я оказался под водой... и в следующее мгновение все исчезло.

Мелькнула где-то внизу спокойная гладь Черного озера, какие-то камни, пятна, смазанные человеческие фигуры — и в следующую секунду оказалось, что мы, все четверо, стоим на мощеной булыжниками кривой улочке, а вокруг высятся перекошенными шляпами черные крыши, разукрашенные дома и магазинчики. Орали, как резанные, впервые выпущенные в свет младшекурсники, слышался смех и веселые восклицания, пахло сливочным медом и прочими вкусностями.

Гермиона превзошла саму себя и трангрессировала нас в Хогсмид.

* * *

Часть 4

— Вот это ты дала, сеструня! — восхитился я, как только желудок перестал водить хороводы во рту и отправился на подобающее место, а цветные круги перед глазами снова превратились в скучные колбочки. В голове, правда, яснее не стало, но это уже вошло в привычку. — Вот я тут стою, а если бы Дамблдор сказал: "Гарри Поттер! Скажи по совести, кто тебе дороже, отец родной или Гермиона?" — скажу: "Гермиона", ей-богу...

Как видно, конгениальный план нашей сексуальной стервочки не сработал — накал веселья не только увеличился, но и приобрел какие-то уже вовсе пугающие формы. А ведь это я еще не накатил! Ни вот столечко! Но благодаря усилиям Гермионы теперь эта цель была ближе, чем когда-либо!

Я распахнул объятья и, искусно мимикрируя под дебила, скорчил дакфейс.

— Позволь, душа моя, я тебе влеплю по такому поводу один безе! Да, Гермионушка, уж ты не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку твою!

— Гарри, отстань от меня, ты, пьяная морда! — завизжала девушка, покраснев; а после оттолкнула мое бренное тело и рванулась вперед, к "Кабаньей голове", где, как она наивно надеялась, мои странности приобретут более упорядоченный характер. Не хотелось бы ее разочаровывать, но сам я оценивал этот исход как маловероятный. И любой алкоголик, знакомый со мной достаточно накоротке, не смог бы не согласиться.

— Нормально, — оценил Рон этот демарш и вцепился в локоть, словно утопающий на "Титанике" — в спасательный круг. — Но сказать по правде, братан, ты уже децл напрягаешь всех своей активностью. Давай-ка приведем ее в обычный расслабленный вид.

Хотелось бы, кстати, заметить, что круги утопающим тогда не особенно помогли — вода была дьявольски холодна.

— Неужели отправимся бухать?

— Именно, братан. Именно.

Малфой одобрительно хрюкнул. У них, викингов, это вроде бы совершенно нормальный звук, вроде хихиканья. А что, самая викингская фамилия — Малфой. Не говоря уже об имени. Круче был бы только какой-нибудь Драккайнен Малфуссон. Но нельзя требовать от людей того, что они неспособны дать в принципе.

Я и не требовал. Покорно перебирал ногами и тихо радовался, что искомая вывеска с заветными словами насчет кабанов и голов приближалась. В холодном воздухе витал аромат спиртовых паров.

А еще впереди маячила возмущенная попка Гермионы, только самую малость прикрытая форменной (хотя и три раза перешитой в сторону укорачивания) мантией, и это бодрило не хуже предвкушаемого спирта. Может, даже чуточку сильнее.

На входе в "Кабанью голову" — логично же! — никакого кабана не наблюдалось. И даже с головой возникли заметные сложности. Вместо нее у входа торчало два тощих скелета, обряженные в рыцарские латы. А когда кто-то входил в заведение, эти твари вращали глазами и щелкали челюстями. Либо дешевая магия, либо такая же дешевая аниматроника. В любом случае, художественный вкус у владельца оставлял желать лучшего.

— А вот если бы кто-то написал такую книгу... — мечтательно сказал Рон, и я поперхнулся. Я даже не подозревал, что рыжий умеет читать. — И чтобы там вот такие вот зомби-викинги воевали с...ну, например, с драконами. Э, нет! С драконами-вампирами! Вот это был бы номер!

— Зомби-викинги, побеждающие вампиро-драконов — это такая избитая попса, что писать о таком не будет даже Златопуст Локонс, — строго сказал я. — Кому может интересен миллион первый роман на эту тему?

— Мне, — сказал Рон. Нетребовательные вкусы этого парня всем были, впрочем, знакомы.

— Нет, — сказал я. — У меня тут есть идея поинтереснее: мальчик приезжает на пару недель в дом отдыха — или даже курортный отель — и знакомится там с несколькими симпатичными девочками, с одной из которых он пытается построить отношения, потому что влюбился без памяти, а остальные пытаются его отбить. Что скажете, парни? Свежо, дерзко, увлекательно! По-моему, должно выстрелить.

Пританцовывающая от нетерпения Гермиона показала глазами, что готова меня пришибить и испепелить взглядом, но я ей не поверил. Нечего глазки строить, наши нервы крепче стали.

— Говно твоя идея, — сказал Драко. — А все потому, что поправить здоровье не можешь. Похмелос. Мысли из головы вываливаются. Давай уже внутрь, там целебные алкогольные пары спасут гиганта мысли и отца магической демократии.

— Когда мысли вываливаются из головы — это не похмелье, а творчество! — попытался спорить я, но спорил недолго, будучи подхвачен под белы рученьки верными сподвижниками.

В общем, мы вошли.

Внутри было тепло, накурено и напито. Народу оказалось не так чтобы яблоку было негде упасть, но мы, с другой стороны, совсем даже не яблоки, так что упали за свободный столик достаточно непринужденно и принялись с удовольствием озираться.

Журчащее многоголосие навевало сонливость и благодушие, в воздухе висели горящие мягким оранжевым пламенем свечи, от которых легко было прикурить, не опалив брови и бороду, пахло жарящимся мясом и капающими на пол слюнями, а в соседнем зале пели срывающимся голосом, но старательно, про то, как вокруг какого-то университета колючая проволока натянута в три ряда — лепота! Сквозили мимо, стреляя хитрыми глазками, грудастые официантки, одетые то ли как горничные, то ли порномодели, в общем, день начинал стремительно становиться томным, но только...