Сэдэо Узумаки

— Отлично, если больше вопросов нет, пойдем, я познакомлю тебя с твоим курсом.

* * *

— ...пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — и делаю стандартный поклон.

И, игнорируя шепотки, прохожу на пустую заднюю парту. Как-то неловко чувствую себя среди этих детей. Хотя они и мои сверстники, себя я ощущаю слишком взрослым для них. Ловлю на себе заинтересованные взгляды девочек, и внутри меня чуть передергивает — я не педофил!

Шум, вызванный появлением новичка, быстро стихает под голосом Качиро-сенсея, который начинает проводить следующий урок.

Однако дверь отъезжает в сторону, и в класс вскакивает одна знакомая мне блондинка.

— Ой, простите, Кичиро-сенсей! — затараторила она. — Я почувствовала себя плохо поэтому обратилась, чуть задержалась...

— Не волнуйся так, Тсунаде-чан, проходи на свое место...

Тсунаде?! Он сказал, Тсунаде?! О Ками, почему ты так не любишь меня! Пожалуйста, скажи что я ошибся, и эта девочка не станет той самой Тсунаде!

Взгляд девочки пересекается с моим. Секундная задержка, и ее крик слышен наверное даже за пределами деревни:

— ТЫ!!!

Хотя, судя по ее реакции, вполне возможно, что до ее известности я не доживу...

Комментарий к Глава 2.

Вот уж никогда бы не подумал, что комментарии к работе заставляют работать лучше и больше) Видимо я начинаю получать удовольствие от публикации произведения.

========== Глава 3. ==========

Что я могу рассказать об Академии Шиноби?

Обучение длится пять лет, с семи до двенадцати. Это связано с особенностями человеческого тела и развития чакроцентра. Хотя, клановых детей начинают обучать куда раньше, стремительное развитие начинается именно в этом возрасте. Первые три года отданы под физическую и теоретическую подготовку, оставшихся два — под управление чакрой, тактику работы в командах, и обучению стандартных техник. Каждый курс делится на классы, от A до E. Как я заметил, коноховцы очень любят эту буквенную систему, и применяют ее практически везде. В каждом классе в среднем обучается порядка 30 человек, под руководством двух учителей. У нас это были Кичиро Танака, отвечающий за теоретическую подготовку, и Томико Ли, молодая девушка двадцати трех, двадцати пяти лет, отвечающая за нашу боевую подготовку.

Общение с одноклассниками у меня складывалось не очень. В первую очередь из-за возраста. Хоть они и были моими ровесниками, себя я ощущал куда более взрослым. Мне не были интересны их нехитрые игры, или постоянное стремление удрать с уроков так, чтобы их не поймал учитель или Тсунаде. С ними нельзя было пообщаться на тему разработки новых техник или изучения уже существующих. Конечно, это относилось не ко всем. У нас на курсе обучались как минимум три принцессы клана, помимо химе Тсунаде. Клановое образование на порядок отличалось от общего академического, но вместе с этим и накладывало и свои ограничения, одним из которых было обсуждение клановых техник.

Орочимару, был приятным исключением. Да-да, Орочимару и Джирайя тоже обучались в этом классе. Что это — злой рок или добрая Ками, я не знал. Слишком рано было судить об этом. Сам Орочимару создавал впечатление тихого и любознательно парня, который много времени проводил в библиотеке, изучая свитки с любым упоминанием техник великих шиноби. Он был чертовски привлекательным для меня, как человек, с которым было о чем пообщаться, вот только еле заметный огонек садизма, что горел в нем, каждый раз когда он избивал на спаррингах клановых детей, мне очень не нравился. Ну и конечно, знание канона, и вера в его непогрешимость. Все это заставили меня держаться от него подальше. Но внутри я все же восхищался им, ибо сейчас Орочимару был лучшим образцом того, что упорство и настойчивость для шиноби значит больше, нежели клановое образование и его уникальные техники.

Между прочим, я не единственный, кто восхищался им. На курсе, половина девочек образовала своеобразный фанклуб, где они боролись за внимание своего кумира. Длинноволосый обаятельный брюнет, при этом прекрасно владеющий рукопашным боем и холодным оружием, он был одним из выдающихся учеников академии. Хоть Орочимару и был бесклановой сиротой, его силу уважали и клановые дети.

Оставшаяся же часть девочек попадала в другой фанклуб, имени... меня. Честно говоря, я не понял, как так могло получиться, но факт остается фактом — будущие куноичи, всячески пытались привлечь мое внимание, пытаясь разговорить меня на тех редких переменах, что я не был вынужден прятаться от Стальной Тсунаде, и даже пытались угощать обенто.

Это бы польстило моему самомнению, если бы только не одно но. Для меня это были дети. А что значит любовь ребенка? Сегодня да, завтра нет. Дай конфетку, он тебя любит, забери ее, он тебя возненавидит. Да и честно говоря, было смешно видеть как девчонки, у которых еще даже грудь не начала расти, учатся флиртовать и делать намеки. А говорить об их уважении ко мне и вовсе не приходилось. В этом возрасте, уважение — это слишком расплывчатое и непонятное слово.

В общем, теперь я был как второй Саске, и уже раздумывал позаимствовать его вечное "тц!" и хмыкание, как универсальный ответ на любой вопрос от моих малолетних поклонниц. Однако, помня об ранимости и обидчивости в этом возрасте, приходилось сдерживать себя и вежливо отклонять все их предложения, пообедать на крыше школы или провести их до дома.

Отдельно стоит упомянуть Тсунаде, которая ходила злющей как все девять биджу. Еще в первый день, она пригласила меня "выйти поговорить", на что я геройски согласился, и лишь девочка вышла в коридор, махнув всем ручкой, лихо сиганул в открытое окно.

Нет, ну а что мне оставалось делать? Хоть я и победил в первом бою, но и он не был для меня легким! А если я ее снова одолею? Дети в этом возрасте очень обидчивые, а заводить такого врага как одна из будущих легендарнных санинов, мне очень не хотелось! А так, один проигрыш вполне можно списать на случайность.

Можно конечно было и поддаться... но помимо чувства собственного достоинства, которое перешагнуть очень сложно, в случае проигрыша мне предстояло увлекательное недельное общение с ирьенином на тему сломанных костей и сложности их восстановления. А этого мне тоже очень и очень не хотелось.

Правда, я не учел одного фактора...

Этот фактор отзывался на имя Рюу. Он в первый же день моего появления успел растрепать всем своим друзьям, что некий новичок смог вырубить Стальную Тсунаде. Те в свою очередь, поделилсь этой новостью со своими друзьями, а те со своими, и пошло поехало. И вот к утру следующего дня, уже вся академия шепталась об этом. Да еще и при этом обросли такими пикантными подробностями, что Джирайя лично подошел ко мне на перемене. Высказал свои поздравления моим успехам, и принес свои соболезнования о моей вероятной скорой кончине. Дескать, достать эту неугомонную Тсунаде так сильно, не смог даже он, хотя с его проснувшийся извращенческой натурой, он был весьма настойчив. Но и этого хватало, чтобы Тсунаде периодически отправляла его на койку к ирьенину. Что же она сделает со мной я старался не думать.

В общем, для Тсунаде я стал личным врагом номер один, и при любой возможности она пыталась размазать меня по стенке. Да уж, за что боролся, на то и напоролся.. А поскольку бить в ответ я все же опасался... приходилось спасаться бегством.

В общем ситуация была более чем забавная, если бы только я не был одним из ее участников. Слава Ками, что хоть на уроках девочка вела себя более менее спокойно, ограничиваясь лишь зло сверкающими золотисто карими глазами в мою сторону.

Сам Рюу имел несчастье, столкнуться со мной на входе, где прилюдно поинтересовался может ли он называть меня старшим братом, и научу ли я его так же вырубать визгливых девчонок. Стоит ли говорить что рядом случайно оказалась одна блондинистая особа? О дальнейшей судьбе этого паренька мне больше ничего не известно. Боюсь, что скорее всего он пал смертью храбрых, ибо моими навыками бегства и тактического отступления он вряд ли обладал.

Что меня порадовало в коллективе, так это его... демократичность, что ли... Клановые в большинстве своем спокойно общались с бесклановыми. Даже принцессы кланов, не сильно отягощались своими титулами, и вели себя как обыкновенные дети. Хотя, конечно были и неприятные исключение, такие как Джиро Хьюга. Этот парень искреннее считал всех бесклановых мусором, недостойных даже стоять рядом с клановыми, не то, чтобы обучаться с ними. И пользуясь своими навыками старался каждый раз доказать это.

В общем, ситуация была неоднозначная. Вроде бы неравенства нет, а какая-то напряженность между этими двумя лагерями есть. Слава Ками, наши учителя вполне спокойно справлялись с конфликтами на этой почве, и выделяли учеников в первую очередь по заслугам, а не имени.

Каждый день, после Академии я направлялся в госпиталь Конохи, где меня действительно взяли в младший медперсонал. Следить за серьезные пациентами мне естественно никто не доверил, а вот лечить мелкие повреждения техникой мистической руки, вполне. Где я кстати, довольно быстро тратил свой и так небольшой запас чакры. Остаток вечера, который плавно переходил в ночь, Окумура-сан углублял мои знания в медицине, рассказывая об особенностях человеческого тела, устройстве чакросистеме, фармакологии и даже учил акупунктуре. Отдельное внимание он уделял тренировкам с контролем чакры, выжимая из меня последние соки, в попытках правильно вылечить рыбу, и конечно интересовался особенностями и отличиями работы ирьенинов в Водовороте. Больше всего его интересовала работа в поле, т.е. во время выполнения заданий и войн.

А особенности были, да еще какими!

Узумаки славились тремя вещами: своей выносливостью и живучестью, своими объемами чакры, который на голову превосходили всех остальных шиноби, и искусством фуиндзюцу. Именно благодаря фуиндзюцу, на войне, Узумаки могли запечатывать раненных товарищей и практически безболезненно доставляли их в полевой госпиталь. Шиноби Конохи же приходилось вытаскивать своих раненных товарищей на руках, да еще зачастую посреди боя, что весьма сказывалось на их смертности.

С большим объемом чакры, Узумаки практически не знали что такое чакроистощение, даже во время самых трудных боев, когда раненных приносили пачками. Правда, с таким объемом чакры были и другие проблемы — научиться хирургически точному контролю было в разы сложнее. Но те Узумаки, у которых это все же получалось, становились воистину монстрами ирьениндзюцу. Получалось довольно забавная картина — в Конохе ирьенинов было куда больше, чем в Водовороте, но все больше середнячки. А вот среди Узумак ирьенинов были единицы, но каждый из них был на две головы выше своих коноховских коллег. Кстати именно из-за малого количества ирьенинов в Водовороте, руководство Узумак особенно тщательно оберегало их, практически никогда не выпуская их в бой.

Коноховцы проблему с объемом чакры компенсировали изучением оказания первой помощи без использования техник вообще. Используя инструменты вроде игл, скальпелей и лекарств, они вполне могли остановить уход шиноби к Шинигами, или как минимум задержать его в этом мире, до транспортировки в госпиталь. Да, коноховские ирьенины участвовали в боевых столкновениях наравне с остальными, правда шли всегда как дополнительные группы поддержки.

Также, во время самого процесса лечения, Узумаки очень часто использовали фуиндзюцу, для контроля и управления тела пациента, в то время как коноховским врачевателям приходилось использовать акупунктуру, чтобы заставить сердце человека остановиться или наоборот стимулировать его. В общем, получалось что благодаря природным способностям, ирьенины Водоворота не нуждались в огромном пласте дополнительных знаний, и альтернативных способов лечения, так, как нуждались в этом ирьенины Конохи.

К сожалению, более полно рассказать Окумуре-сану о способах лечения я не мог, поскольку сам знал об этом поверхностно, со слов своего прошлого учителя, и тех трех дней обороны, что провел в госпитале. Десять лет все же не тот возраст, в котором можно было достичь звание опытного ирьенина. Но Окомура-сан был доволен и тем, что я знал, и заставлял, меня вспоминать все до мельчайших деталей — от процесса доставки пациентов до устройства операционной.

Судя по его лицу, некоторые вещи ему очень нравились, и он уже раздумывал как это поскорее использовать и в своем госпитале. Как оказалось, Окумура-сан оказался одним из руководителей госпиталя, ирьенином А класса, заодно и куратором молодых интернов, среди которых числился пока что только я один. Желающих обучаться на ирьенинов в Конохе было столь же мало, как и в Водовороте.

Приходя домой выжатым как тряпка, моих сил хватало только на то, чтобы дойти о кровати, и упав на нее пластом, уснуть. А утром, уже бодрой походкой вновь направляться в Академию. Выносливость Узумаки все-таки досталась мне по наследству.

За всей этой занятостью, у меня не было времени толком изучить свиток, один из последних подарков моего учителя в Водовороте. Я разве, что мельком просмотрел его, и сильно разочаровался. Там было описание двух секретных техник — A и S ранга. Разочаровался я тем, что и сейчас, и в будущем, шансы на успешное изучение оных у меня ничтожно малы. Для их применения необходим был заоблачный контроль ирьенина и объем чакры настоящего Узумаки. С контролем то я рано или поздно разберусь, а вот объем чакры никак особенно не раскачаешь.

Техника А ранга называлась "Последнее Дыхание", и применялась во время крупных осад. Ее суть заключась в том, что истощившийся шиноби, развеивал свое тело в чистую чакру, погибая сам, но передавая столь не хватающую энергию своим товарищам. Такое самопожертвование было редким, но оказывало существенную помощь защитникам, потому и использовалось в критических ситуациях.

Вторая техника S ранга — "Единая Жизнь", была разработана не так давно, во время первой войны, и ее суть заключалась в перенесении любых ран жертвы, на тело ирьенина. По сути, это тоже была самоубийственная техника, которая позволяла разменять жизнь действительно важного шиноби, например Главы клана, на редкого ирьенина, сумевшего эту технику применить.

В общем — сплошное разочарование.

Да и в принципе, большинство техник Узумаки, к сожалению были такими же специфичными, в своих требованиях к объемам чакры. Это делало их практическими бесполезными для всех остальных шиноби. Исключение составляли лишь самые простые техники фуиндзюцу, и некоторые семейные техники барьеров.

Маширо-сан, мой приемный отец считался гением всех барьерных техник, за что получил прозвище "Призрачный щит Водоворота", и на мой шестой день рождения, начал обучать самым простым из них. Собственно говоря, Техника Малого барьера, единственная что получилось у меня выучить(и то, неполноценно), после чего и выяснилась моя "ущербность". И если простые техники фуиндзюцу были известны всем, то барьерные техники Узумаки знали немногие, и делиться их знанием я не собирался.

Тем более у меня были пару идеек как можно было бы модернизировать эту технику барьера под мой запас чакры, но для этого мне стоило куда лучше разбираться в законах чакросистемы, ее видах и типах. Думаю, Орочимару сидя в библиотеке изучает нечто схожее со мной, но в отличии от него, помимо школьной библиотеки, у меня был доступ в библиотеку госпиталя...