"Танцуй, танцуй!"

— Легко, — меня понесло на волне ярости и обиды. Идиот. Расслабился он. Доверился. Трижды придурок. Вот и получай теперь. — Привычка, знаешь ли.

Он непонимающе посмотрел на меня, и я пояснил, испытывая какое-то садомазохистское удовольствие:

— Ты так и не понял, кем я был до смерти? Стриптизером. И шлюхой. Меня мог снять любой, что, собственно, и сделал мой Сир, желая получить в личное пользование симпатичного и умелого мальчика. Так что да, тогда в клубе мне было все равно с кем, — я оставил чудом не раздавленный бокал на пол и поднялся, стараясь не смотреть на оглушенного и потерянного Тревиса. Внутри что-то закаменело, так что каждое движение давалось с огромным трудом. Дойдя до двери, я не выдержал, оглянулся и добавил, чеканя слова:

— Тогда было все равно, но то, что случилось потом... это было для тебя. Только для тебя, потому что мне внезапно стало небезразлично. Не все равно. И на этом приеме... Жаль, что так вышло.

На улице шел дождь, и я порадовался влаге, текущей по лицу и немного усмиряющей то, что творилось у меня внутри. Я видел, как Тревис выскочил вслед за мной, зовя по имени, но укрылся в тени, не желая продолжать этот дурацкий разговор, все расставивший на свои места. А потом почувствовал чужое присутствие и обернулся, уже зная, кого увижу.

— Не надоело бегать, Вик? — Диего и Карлос вышли из тени на свет фонаря, отрезая мне путь к отступлению. Можно подумать, у меня были хоть какие то шансы. Они-то полны сил.

— Знаешь, действительно надоело, — я широко улыбнулся, наблюдая за недоумением, расползающимся на их лицах. — Как там поживает Старик? Не соскучился?

— Хватит паясничать, придурок! Как же ты достал всех! — Диего ухватил меня за плечо. — Вся семья вздохнет, наконец, спокойно без тебя. Пошли, нас ждут, до церемонии всего два дня.

— Ты прямо как о свадьбе говоришь. Да иду я, иду.

Бежать? Я слишком устал. Пусть все идет, как должно. Сегодня я умер второй раз, так что хуже уже не будет. Я оптимист.

— Да что ты с ним церемонишься? — не вытерпел наших препирательств Карлос и ухватил меня за другую руку, нарочно причиняя боль. Я врезал ему ногой по колену, пытаясь вывернуться, и он взвыл от ярости.

— Ах ты, дрянь! — его кулак рассек воздух и... замер, остановленный чужой рукой. Секунду мы оба пораженно смотрели друг на друга, а затем и его, и Диего неведомая сила приподняла в воздух и столкнула лбами. Я ошалело уставился на мирно отдыхающих на земле собратьев, а потом перевел взгляд на тяжело дышавшего Тревиса, который, в свою очередь, мертвой хваткой вцепился в мои плечи, стискивая их чуть ли не до хруста. Они точно решили меня сегодня покалечить.

— Ты в порядке? Они тебе ничего не сделали? Вик, да очнись ты! Ты в порядке? — в его голосе было столько тревоги, а во взгляде отчаянного беспокойства, что я не выдержал. Ноги подогнулись, и я сполз на землю, увлекая его за собой, не в силах сдержать рвущуюся наружу истерику. По щекам текли слезы, я всхлипывал от душивших меня рыданий и смеха, с трудом пытаясь выдавить из себя слова.

— Т-тревис... ты... в нокаут... двух м-ма-а-астер вампиров ... лбами... Как котят!

— Они, типа, крутые? — наивно поинтересовалось это прекрасное видение с мускулами Тайсона, оглядывая распростертых у наших ног столетних кровососов.

— Знаешь, типа, да, очень крутые, — я, наконец, справился с собой и начал связно мыслить. — Надо уходить, пока они не очнулись. Или у тебя есть с собой что-нибудь острое или деревянное?

Тревис расстроено покачал головой.

— Ладно, все равно это было бы неправильно. Пусть живут. Ну, ты понял, — я поднялся на ноги и, оттолкнув от себя все разглядывающего вампиров Картера, двинулся дальше по улице. Далеко уйти мне не дали, в очередной раз за сегодня схватив за руку. К утру мне ее точно оторвут.

— Ты куда?

— Тревис, мы уже все выяснили. Спасибо, за помощь, но дальше я сам, — я попытался освободить руку, но он только крепче стиснул пальцы.

— Вик, надо поговорить. Пошли домой, пока твои друзья не очнулись. Откажешься — я тебя понесу.

— А как же мои гражданские права?

— А ты уже умер, на тебя не распространяется. Так пойдешь сам, или мне нести тебя на руках? — он уморительно поднял бровь вверх, и я понял, что сопротивление бесполезно. Действительно понесет.

— Тревис, а ты не оборотень случаем? Это же надо так — двух мастер — вампиров с одного маха уложить.

— А... оборотни существуют? — и у меня случилась вторая истерика.

— А с поцелуями торопиться не будем, — сказал принц, слезая со Спящей красавицы.

Часть 3. Пока ты спал...

Мы поднялись наверх, обратно в его квартиру. Он даже не закрыл дверь, оставив ее нараспашку, когда ринулся вслед за мной. Заходи, кто хочешь — бери, что хочешь. Я прошел в гостиную, где на полу все еще стоял мой недопитый бокал вина и замер, не зная, что говорить и что я хочу услышать от него в ответ. Жизнь становилась чрезвычайно сложной.

— Прости... — он подошел сзади и уткнулся носом мне в шею, обвивая руками за талию. — Я не хотел обидеть, не хотел сделать больно. Просто... это тяжело объяснить.

— А ты попробуй, — съязвил я, инстинктивно закрываясь привычной маской. Тревис вздохнул и потащил меня на диван, усаживая спиной к себе, так чтобы обнять рукой за плечи. Я не видел его лица, только слышал голос и ощущал тепло тела, когда он начал говорить.

— Ты понимаешь, я тебя когда увидел, там, в клубе, то что-то почувствовал. Как толчок в спину. Я ведь не девушек снимать туда хожу, и уж тем более не парней. Просто чуть расслабиться, когда совсем плохо. Обычно один. С девушками вообще сложно, чаще им нужен не я, а деньги моего отца, и это так видно, что становится противно. Посмотри на меня: слишком неуклюжий, не очень умный, не изящный, не утонченный — кому я могу быть интересен сам по себе? Даже отец и сестра считают меня бездарностью. Не перебивай, дай сказать. То, что ты сделал для меня сегодня — это бесценно. Я что-то смог, у меня получилось, я не подвел отца. И это твоя заслуга. Ты заставил меня почувствовать себя особенным, я подумал, что не так уж и плох, что могу кому-то нравиться. И мысль о том, что в тот вечер ты выбрал меня просто случайно...

— Не случайно, — я откинулся назад, стараясь не потерять ни одну частичку его тепла. — Ты танцевал, помнишь? И в этом было что-то, мимо чего я не смог пройти. Да и вообще, такие встречи не бывают случайны. И ты извини, но твои родные — слепцы. Я еще ни разу не встречал настолько особенного человека. И не хмыкай, нечего. Слушай, что говорят старшие.

Он рассмеялся и, обхватив меня руками, затащил к себе на колени. Особенный. Я понимал его, как никто другой. Тревис не хотел обидеть меня, ему просто было больно. Чудовище. От слова "чудо".

— А ты ведь кое-что мне обещал, — произнес он с каким-то лукавым блеском в глазах. Я непонимающе вскинул голову, выныривая из своих мыслей и пытаясь понять, о чем идет речь. — Там, на улице у ресторана. Ты сказал, что надо подождать до дома. Ты мне позволишь?

— А мое прошлое? Что это для тебя значит?

— А для тебя? Мне кажется, ты придаешь ему гораздо больше значения, чем я. Меня сильнее волнует настоящее.

-Когда это ты успел стать таким умным, чудище? — изумился я. — Штудировал книги по психологии?

— Ага. Называется "Содержание и разведение вампиров в домашних условиях ", — с трудом удерживая серьезное выражение лица, произнес этот новоявленный юморист. Загрызу. Реализуя свою навязчивую идею, я приподнялся и легонько куснул его за плечо, и через мгновение уже лежал на полу, а он нависал надо мной. Синие глаза подернулись поволокой, и я потянулся к нему всем телом, желая урвать поцелуй, но меня очень мягко остановили, откидывая обратно на пол.

— Позволь мне, — ответил он на мой недоумевающий взгляд. — Просто расслабься, ладно?

Я расслабился. Ненадолго. А потом вообще потерял себя в водовороте испытываемых ощущений. Он творил что-то невообразимое, прикасаясь ко мне бережно и дразняще, лаская как величайшее сокровище и драгоценность. Шептал мое имя вперемешку с ругательствами и проклятиями, покрывал поцелуями лицо и шею, зарывался пальцами в распущенные волосы. Опережал мое собственное тело, угадывая желания за секунду до того, как я сам осознавал их. Он брал меня, отдавая при этом всего себя без остатка, до конца. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться от невыразимого блаженства, впервые не чувствуя себя грязным. Не игрушкой, не красивой и податливой куклой. Особенным. Может, даже любимым, но уже точно не безразличным и не чужим. Это было больше, чем прекрасно. И я поверил.

— Зачем тебя ищут?

Мы так и не поднялись с пола, стянув с дивана покрывало и закутавшись в него. Я все-таки допил свое вино и теперь чувствовал приятную расслабленность в изнеженном ласками теле. Вопрос вернул меня к суровой реальности.

— Ты точно хочешь это знать? — я испытующе заглянул в синие глаза, и он решительно кивнул головой. — Я — подарок.

Он непонимающе воззрился на меня, и я пояснил:

— Не так давно наконец закончилось противостояние семьи Матиасов, к которой имею несчастье принадлежать я, и семьи Ла Круа. Причем не в нашу пользу. Согласно традиции, Франсис Ла Круа потребовал от проигравшей стороны компенсации. Часть территорий и... меня.

— Как это... тебя? Ты что, вещь, что ли?

— Именно, что вещь. Красивая, достаточно ценная. Ты забываешь, кто я. Всего лишь доступное для всех тело...

— Заткнись, — его губы побелели от ярости. На секунду мне стало страшно, а потом я понял, что этот гнев направлен не на меня. — Я вообще не желаю слушать ничего в таком духе. Если бы это было так, ты бы не скрывался сейчас от семьи, а покорно принял свою участь. Кстати, а почему твои собратья так настроены против тебя? Или мне показалось?

— Не показалось, — криво усмехнулся я, вспоминая "нежные" отношения с родственниками. — Не поверишь, но я могу быть редкой сволочью. Кончай ржать. Да не трясись ты! Вот, ну и, кроме того, я долгое время пользовался особым расположением главы клана, чем заслужил неудовольствие Анны, бывшей фаворитки, а уж она постаралась отравить мне жизнь по полной программе. Ведьма, это ведь ее заклятие держит меня.

Я не очень сильный вампир. Хотя лет мне не намного меньше, чем тому же Диего, он легко скрутит меня в бараний рог. Для того чтобы стать сильнее — нужно убивать. Кровь позволяет нам существовать, а чужие жизни — наращивать могущество, пользоваться магией. Я не люблю смерть, слишком хорошо запомнив собственную. И нашел свой способ. Тех крох энергии, частиц чужих душ, что я получаю от своих любовников, хватает мне на простые вещи, вроде подавления воли, ускорения, увеличения силы. Я могу сделать свое тело теплым, ненадолго, а вот в скорости со мной не может сравниться ни один из братьев. Именно поэтому мне и удалось скрыться, использовав последний отчаянный всплеск магии. Те, кто сильнее, даже могут находиться на Солнце, короткое время, но могут. Могут заставить биться свое сердце, или остановить чужое. Я слабее, но мне не нужна сила, добытая такой ценой.

А я постепенно восстанавливаюсь. Заклинание отступает, возвращая мне мои способности, и я уже легко могу справиться с Тревисом, реши мы устроить потасовку. Но не хочу, мне нравится быть слабее его, нравится его молчаливая защита. Это эгоистично, но мне все равно. Я так устал быть один, мне так надоело защищаться от мира, что хоть на мгновение хочется узнать, что это такое — чужая, не пугающая, а дарящая покой, сила.

— Ты голоден? — он спросил это так обыденно, что я чуть не расхохотался.

— Да. А ты хочешь поджарить мне яичницу? — и почему я никогда не могу удержаться от сарказма? Он только хмыкнул и покачал головой.

— В холодильнике есть оставшиеся донорские пакеты. Тебе подогреть?

— Да, и посолить. Стой, Тревис, это шутка! Не надо греть, это и так на вкус редкая гадость, а уж теплая... Просто дай мне пакет, а лучше два... и отвернись.

Конечно, он не отвернулся, и я был вынужден глотать эту тошнотворную консервированную дрянь у него на глазах. Проклятье Каина, я не протяну на такой диете долго.. Но об этом я поразмыслить уже не успел. Послышался грохот, а затем в комнату вошли несколько до боли знакомых мне субъектов.

— Здравствуй, Анна, — я отвесил поклон высокой темноволосой женщине, одетой в длинную кожаную юбку и черную атласную блузку, и улыбнулся самой наглой и пошлой из своих улыбок. Ее передернуло от отвращения, и красивое породистое лицо исказилось в брезгливой гримасе. Что ж, взаимно. Я искренне порадовался, что мы были уже одеты, и переместился к Тревису одним едва уловимым движением, закрывая его собой и демонстрируя, что заклинание больше не сковывает меня. Королева подняла бровь и усмехнулась.

— Я думала, моя магия продержится дольше. Но и оставшихся следов хватило, чтобы найти тебя, стоило лишь подойти поближе. Попытаешься скрыться опять?

— Нет, если вы не тронете его, — я взглянул ей в глаза, читая в них удивление. — Вам нужен я, правда? Оставьте его в покое, и я пойду с вами. Учти, он связан со мной, так что если после моего ухода кто-то попробует причинить ему вред — удеру, и поминай, как звали. Дважды твое заклинание на мне не сработает, ведьма. Теперь либо я иду с вами сам, по доброй воле, либо завтра Алонсо будет объяснять Ла Круа, где его игрушка.

— Он знает, кто мы, — зеленые глаза Анны сузились. Я пожал плечами.

— Ему никто не поверит. Кроме того, я могу стереть ему память об этих днях. Заткнись, Тревис, — я ткнул его в бок, и он подавился своей протестующей фразой. — Так будет лучше, пойми.

Я заглянул ему в глаза, подавляя сопротивление. Прости, малыш, я сильнее. Его взгляд рассредоточился, теряя осмысленность, и я подхватил на руки обмякшее тело. Обычно в сказках засыпает красавица, а я усыпил чудовище. Потом уложил его на диван и обернулся, готовый идти. Наверное, мне померещилось, но буквально на секунду я увидел, как во взгляде Анны мелькнуло уважение. Мы молча покинули гостиную.

Меня разодели в пух и прах, стараясь придать товарный вид. Клан сильно ослабел во время этой войны, поэтому Алонсо старался изо всех сил, чтобы сохранить мир с более сильным противником. Я понимал его, но от этого не становилось легче. И уж точно не испытал радости, когда он явился в комнату, в которой меня заперли.

— Ты поступил неразумно, Тори, — Сир покачал головой, показывая, как он расстроен моей выходкой, а меня передернуло от звучания имени, которым пользовался только он. А когда-то ведь нравилось. — Ты не подумал о семье, о собратьях, о том, какие беды их настигнут из-за тебя.

— Это ты не подумал о семье, когда решил урвать у Ла Круа их территории. Ты думал, что это будет легко, и развязал войну, стоившую многим жизни. А платить по твоим счетам придется другим, — отрезал я, чувствуя, как внутри снова закипает злость. Сир нахмурился.

— Ты дерзишь. Пожалуй, во избежание проблем, стоит лишить тебя возможности сбежать или оскорбить наших гостей. Франсис весьма обидчив.

Я почувствовал, как меня затягивает его воля. Нет! Но сопротивляться Сиру почти невозможно, да и без этого Алонсо несоизмеримо сильнее меня.