Право собственности

Коди поймал себя на нехороших мыслях, и с трудом подавил желание вжать голову в плечи. Давно пора избавляться от этой нехорошей привычки, если он хочет выжить в незнакомом обществе. Но эти пираты, они такие... пираты.

— ...оттуда уже сам доковыляешь, — землянин удивленно похлопал глазами вслед удаляющемуся персилианину. Довольный хохот вывел его из состояния ступора.

— Ты! — отпрыгнув для надежности, медик обвиняющее ткнул пальцем в сторону Карфагена. — Что ты здесь делаешь?!

— Да... да у тебя же такое лицо было, будто ты ждал, что он на тебя вот-вот набросится. А когда этого не произошло... Столько разочарования! Ой, не... не могу! — все не унимался тот. И, похоже, действительно веселился от души.

Коди смущенно улыбнулся. Что-то подобное в его мыслях действительно мелькнуло, нельзя не признать.

— Ты за мной следил? — буркнул землянин, скорее утверждая, чем спрашивая — когда пират, наконец, успокоился.

— Медблок в тех краях, — вместо ответа, указал тот. Медику за спину. — Ты идешь не в ту сторону. Горе луковое... Пойдем, покажу дорогу.

— Е-еще чего! Я только что сам все разузнал, так что обо... — внезапно он понял, что в памяти зацепилось только слово "сам". Под впечатлением от этого открытия и пораженный до глубины души предательством до этого верно служившей памяти, Коди запнулся. А в следующий момент сильная рука сгребла его и прижала:

— Пошли уже...

Парень тут же ужом вывернулся из захвата и отскочил в сторону. Потом провел носком ботинка воображаемую линию.

— Дистанцию не нарушать.

— Сигнальный флажок выдать? — снисходительно улыбнулся Карфаген.

— Обойдусь как-нибудь... — надулся землянин.

— Видишь, ничего сложного, — ободряюще улыбнулся пират, когда они стояли уже у нужных дверей. Он вообще в последнее время как-то по-нехорошему много улыбается. Как удав перед завтраком.

— Благодарю за помощь, — сухо уведомил медик. Дорогу ему перегородила все та же вездесущая рука.

— А поцелуйчик в награду? — даже если бы землянин умел испепелять взглядом, эта туша все равно слишком велика, чтобы сжечь ее быстро. Но он очень постарался.

Выдержав нужную паузу, долженствующую подчеркнуть всю абсурдность этого предложения, Коди гордо повернулся, чтобы уходить. И зашипел сквозь зубы, когда получил не столько ощутимый, сколько обидный шлепок по заднице. Но гордость, опять же, не позволила повернуться.

"Лился сумрак голубой,

В паруса фрегата..."

Доподлинно неизвестно, существует ли в персилианской культуре такое понятие, как "рыцарь" — со всеми причитающимися ему романтичными и благородными чертами... но в головах жителей Земли он засел весьма прочно. Возможно именно поэтому, заслышав в "трубке" коммуникатора прерывающийся от всхлипов голос Ирии, Коди бросил все и помчался на выручку. Причем совершенно позабыв про злого и страшного хозяина. Ее хозяина.

Карфаген бы облез от зависти. Вперемешку с ревностью. Уж чувством оскорбленного достоинства точно.

Но он, к счастью, был не в курсе всего этого водевиля — он преспокойно отлучился пообщаться, так сказать, с корабельным обществом.

Шина, судя по всему, тоже ушла по своим делам, и действия не в меру эмоционального "солнышка" никто не контролировал. Иначе бы она не осмелилась отрывать медика от работы.

Но на данный момент помочь ей было больше некому, и землянину пришлось утешать обливающуюся слезами девушку, которая вцепилась в него, как в последнюю надежду, и отчаянно бормотала:

— У-у-у... Я совсем ему надоела! Он занят только Шиной, а на меня совсем не обращает внимания! Ко-оди, мне страшно... Мне так страшно... У меня не другого будущего... Меня вышвырнут за борт! Мы ведь в открытом космосе! Совершенно точно! — и еще масса слов все на ту же тему.

Парень чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Во-первых, ему не хватало практики в утешании прелестных нимф. Во-вторых, он слабо представлял себе, что можно сказать в подобном случае. В-третьих, мысли постоянно отвлекались на ключевую фразу "за борт". Что за варварство! Конечно, он тоже слышал об этом. Но ведь это единичный случай, нет? А что, если общепринятая практика?

Теперь уже нервы расшалились у самого "спасателя". Он бездумно подхватил со стола чужую чашку с чаем и сделал щедрый глоток. Вот только мысли не прояснились ни после второго, ни после третьего.

Наоборот, даже как-то запутались.

— Коди? — удивленно подергала его за отворот халата Ирия. По каким-то причинам, стоило ей переключиться на что-то, она совершенно забывала предыдущие проблемы. Вот и сейчас слезы высохли в момент.

Вот только землянину было несколько не до этого. Он откинулся на спинку дивана, прижав руки к лицу, в попытке вернуть здравость мыслям.

Получалось плохо...

Ну все уже поняли, до чего отвратительная картина открылась глазам Карыча, когда он вернулся. Отвратительная в плане дальнейших жизненных перспектив для этой парочки. Ибо со стороны все смотрелось ой как...

Если бы Коди мог сейчас здраво соображать, то он бы, наверное испугался. Или хотя бы задумался — почему судьба так к нему несправедлива и складывает конструктор жизненных обстоятельств самым неудачным для него образом.

Наивный! Если бы главным героям все время везло — ни одной книги не было бы написано!

Но землянину было худо, соображал он плохо — и это было едва ли не самым страшным ударом для того, кто привык полагаться на свой мозг, как на исправный и безотказный инструмент. Коди очень не любил моменты, когда ему доводилось терять ясность разума и контроль над собой. Поэтому глупо зависал в позе великого мыслителя.

Ирия же, завидев хозяина, сделала страшные глаза, бросила все попытки привести медика в чувство и отпрыгнула подальше.

— Он... вот, — и девочка доверчиво протянула злосчастную чашку с плескавшимся на самом донышке чаем. А сама хоть бы умыться додумалась.

Карфаген устало потер шею — ну и балаган, хоть стой, хоть падай — и выхватил из рук у рабыни чашку. Понюхал. Похоже, восходящее светило медицины торкнуло от простого чая — простого в понимании солнечной Ирии.

Персилианин порылся в баре, потом вопросительно посмотрел на рабыню. Та испуганно икнула и накрыла голову диванной подушкой.

И пирату пришлось собственноручно волочить непутевого пацана в медблок, потому что сам тот идти наотрез отказывался. Был у подействовавшего дурмана и еще один любопытный эффект, который натолкнул на одну мысль... Но ее Карфаген решил проверить позже, а пока он всего лишь поправил на плече сползающую и недовольно что-то бурчащую ношу и активировал зуммер на браслете Шины.

Когда он вернется, ему нужны обитатели его каюты в полном составе.

Конечно, Карыч примерно представлял себе выражение лица камарга, когда тот увидит, в каком виде ему доставили сотрудника, и кто это сделал. Так вот, это был как раз тот случай, когда реальность подкидывает вещи, которые не в силах представить ни одно воображение.

Примерно представляя, что произойдет, если сейчас позволить жабу открыть рот — получасовое акустическое воздействие, целью которого служит размягчение мозга жертвы — персилианин твердо вознамерился воспрепятствовать обращению себя любимого в подопытного кролика.

— Герр доктор, если этот мальчик вам действительно дорог, как специалист, — провокационно заявил пират, сгружая Коди на кушетку, — постарайтесь впредь ограничивать его бесконтрольные передвижения за пределами медблока. Иначе в следующий раз он может уже не отделаться так легко. Мысленно поставив себе плюсик за деморализацию противника его же методами, Карфаген довольно усмехнулся и оставил этих двоих разбираться самостоятельно.

Камарг злился. Даже на следующее утро Коди прекрасно это видел. Вчера доктор привел его в чувство, но после прописал таких "пилюль"... Не-ет, до рукприкладства дело не дошло, но вот ума Лан парню вправил достаточно. И насчет недалекости чьего-то ума, и насчет чужих рабынь, и насчет того, что мог сделать Карфаген с зарвавшимся бывшим рабом, который в отсутствие хозяина захаживает к его собственности. И если кто-то забыл, откуда доктор Лан-Ми-Вэй-Нией его вытащил, и на каких истинно птичьих правах этот кто-то здесь находится — то уж реальность не упустит случая это напомнить.

Коди же понял эту головомойку по-своему, и теперь его волновал только один вопрос — что будет с Ирией? Ведь он, даже не задумываясь, крупно ее подставил — а если судить по тому, о чем она плакалась, ее положение и так шатче некуда. Не послужит ли этот инцидент решающим аргументом в принятии Карфагеном фатального решения?

В-общем, землянин успел передумать еще много глупостей, и так и не сумел сосредоточиться на работе.

А потом в медблок опять заявилась Шина.

Медик хотел было забаррикадироваться в своем уголке, но девушка только хмуро махнула рукой:

— Не паникуй, я по личному делу, — в этот раз, для разнообразия, она не стала его похищать. Просто наклонилась к замершему землянину и прошептала пару слов на ухо.

— В этот раз он действительно разозлился, — с недовольной гримаской разминая плечо, ответила на ошарашенный взгляд Коди девушка. — А, и накинь еще чего-нибудь успокоительного, для Ирии. Подобные дни всегда ей тяжело даются.

Уж точно не скажешь, что этот визит прибавил парню спокойствия. Наоборот, рыцарская сторона натуры надавила на него со всей своей безрассудностью, и все-таки вынудила самому связаться с персилианином.

— А, Коди...

— Да, — выдавил севшим голосом медик, сдавливая мгновенно вспотевшими руками "трубку". Паниковать было уже поздно, но легче от этого не становилось.

— Дай угадаю — ты хочешь признаться в том, что забрел ко мне вчера только потому, что страшно соскучился?

Он еще и издевается...

— Ну, я... — передумал-то он много чего, а вот вразумительного объяснения так и не получилось. Поэтому приходилось отдуваться за свое скоропалительное благородство как есть.

— Впрочем, я хочу это видеть! Подруливай сегодня вечерком — и я дам тебе шанс меня в этом убедить. Да, и захвати чего-нибудь пожрать — а то у девочек сегодня выходной.

Коди закусил губу до крови, подавляя желание пошвыряться предметами обстановки в стену. Злость и раскаяние внутри него схлестнулись в причудливом танце. Победила ответственность, подставив парочке подножку.

Именно благодаря этой ответственности Коди чувствовал себя полным идиотом, но выполнил все условия. Он ничего не сказал камаргу и ушел. Он притащил пирату первоклассный ужин. И сейчас отчаянно злился уже на себя — за то, что коленки дрожат не от страха.

— Ну что ты там хотел промямлить днем? — развалившись в кресле, спросил Карфаген. Добросовестное выполнение всех поставленных им условий привело его в хорошее расположение духа.

— Ах, это... — медик долго размышлял, что сказать в качестве объяснения. И не придумал ничего, кроме правды. — Все случайно получилось. Ирия позвонила мне. Она казалась такой расстроенной... и я испугался, не сотворит ли она чего в таком состоянии. Но и в мыслях не имел. Ну, ты понимаешь...

— Пфф... — скучающе фыркнул Карыч. — Предложенный мной вариант имел бы куда больше шансов на успех! — потом Коди показалось, что его бывшим хозяином завладела новая идея. Он со странным выражением лица протянул землянину стакан.

— Э? — рыцарь-без-страха-и-упрека в недоумении уставился на плескавшуюся на дне жидкость, без труда распознавая алкоголь.

— Выпей, — с непроницаемым выражением лица произнес персилианин.

— Это... Мне нельзя! Я... я на работе!

— Да брось! Кому она сейчас нужна — твоя работа? Нехорошо отвергать такой широкий жест с моей стороны.

— Я... — медику прекрасно было видно, что Карфаген что-то задумал. Что-то, ага! С другой же стороны, Коди помнил, что бывает, когда он теряет контроль над собой. Особенно сейчас... Но потом землянин покосился на выжидающе смотрящего пирата, и махнул рукой. Будь что будет! Если это поможет Ирии, которую он невольно втянул в их брачные игры, тогда он согласен сойти с ума еще один раз.

И он решительно проглотил содержимое стакана, отчаянно закашлявшись.

И все его следующие действия были вполне им предсказуемы. Только вот осознать в полной мере он их сейчас не мог.

Все время пребывания на корабле, что было отмерено ему судьбою, Коди больше боялся Карфагена, чем Шину. Хотя, казалось бы, это Шина избила его до потери сознания, это Шине нельзя было слова сказать, не подумав — иначе результат мог бы быть фатальным. И это Шина могла в любую минуту выхватить не пойми откуда острую железку и воткнуть ее тебе в какой-нибудь жизненно важный орган, руководствуясь своими, крайне специфическими мотивами.

Карыч же обращался с ним куда как мягче, чем мог бы любой другой на его месте. Не последнюю роль сыграла в этом продуманная и взвешенная покорность землянина, но все же...

Да, персилианин одним своим видом внушал ужас хрупкому на его фоне медику, да, с такими габаритами и повадками чистокровного хищника считался бы любой. А Шина, скажем так, все равно оставалась женщиной, а потому Коди не сразу осознал, и вовсе не привык к тому, что ее надо опасаться и бояться.

Дело ведь вовсе не в размерах.

Просто Коди больше всего на свете боялся показать кому-нибудь свою 'слабость'. Повести себя неподобающе, потерять голову, сказать именно то, что вертится на языке...

Стоит ли дальше пояснять, что как раз на все это его и раскручивал пират, как только оказывался в опасной близости от суверенного, кристально-ясного сознания, работающего, как старые добрые часы.

А еще Коди нельзя было пить, иначе его хваленая рассудительность отказывала вместе с целым ворохом так необходимых каждому благовоспитанному человеку качеств. А то, что оставалось в наличии — могло повести себя так...

Вот, например, сейчас он криво ухмыляется, потому что ему так хочется. И потому, что понимает, зачем все это Карфагену.

Но улыбаться вот так — не единственное, чего ему хочется в данный момент. А теперь все можно.

Можно не бояться общественного мнения.

Можно не придерживаться строгих норм морали.

Можно позабыть том, что случится завтра.

Можно не строить далеко идущих планов.

Можно плюнуть на собственные предубеждения.

Можно, наконец, занять более выгодную позицию для осуществления своих желаний.

Что Коди и сделал.

Он поднялся со стула, медленно обошел столик и с совершенно непередаваемым выражением лица плюхнулся персилианину на колени, по-свойски приобнимая за шею:

— Скорая помощь на дом! Доктора вызывали? Ну-ка-ну-ка, что беспокоит? Где болит?

— Я остался без ответа? — разочарованно покачал головой Коди, обращаясь скорее внутрь себя. Персилианин снисходительно наблюдал сверху вниз, руки спокойно лежат — эффект получился более чем занятным, и теперь он ожидал, что за представление ему разыграет пьяненький мальчик. — Ну что ж... Это вызов моему гению! Теперь я просто обязан провести тщательный осмотр и определить причину недомогания.

Впрочем, он не болтал попусту — чуткие пальцы споро взялись за пуговицы, расчищая себе полигон для "врачебных" маневров.