Право собственности

Аннотация: идея принадлежит Ниамару, воплощение — целиком мое.

Стоило капитану сказать одно неосторожное слово — и много кому из земных айвертов не повезло. А, побывав у разочарованных пиратов, попадали они куда? В медблок, к доброму дяде камаргу. То, что наш доктор похож на жабу, еще не значит, что у земноводных нет сердца. А если раб попадает в медблок — это еще не значит, что хозяин так просто от него откажется. И как выжить в таких условиях бедному мальчику?

Варнинг: многократное насилие над личностью :о)

"Черный чай и чай зеленый

Вышли замуж за лимонов!"

"А их брат женился на персике..."

Реклама чая ^_^

Как обычно, когда камарг меньше всего желал кого-нибудь видеть, над дверью загорелся вызов тревожного красного цвета. В больничные покои опять кто-то забрался и жаждет помощи. И не важно кто, раб или господин — доктор занимался абсолютно всеми случаями. Да, за это платили, и платили неплохо, особенно по сравнению с заработком врача на родной планете, но видят небеса, иногда он хотел все бросить. Однако, дома его ждала большая семья, которую тоже кто-то должен кормить, и потому сейчас надо выйти и посмотреть-таки, кого там еще принесло.

На кушетке, неловко согнувшись набок, сидел парень, из слишком примелькавшейся инопланетной расы, чтобы с легкостью определить, что это очередная жертва экспериментов хозяев корабля, к сожалению, носивших постоянно один и тот же, узконаправленный интерес. И, что самое интересное, этот инопланетянин уже успел зарыться с его медикаменты и теперь пристально разглядывал надпись на одном из пузырьков.

Восхитительно. Наглые же мальки пошли!

Доктор сдержанно кашлянул. Парень поднял глаза, заметил камарга, нервно икнул, испуганно дернулся и тут же шлепнулся на кушетку в глубоком обмороке. Пузырек, выпавший из безвольной руки, с негромким стуком встретился с полом и лениво покатился в сторону.

Замечательно...

Лан прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько специфичной может оказаться его внешность, особенно для не привыкших к инопланетянам жителей других миров, но это же все-таки айверт. Доктор раздраженно передернул плечами и отправился исполнять свои прямые и порядком поднадоевшие обязанности.

Однако осмотр показал, что причиной для потери сознания послужили вовсе не испуг и мнительность. Кто-то очень грамотно отходил парня так, что на шкурке почти не осталось следов — несколько подобных случаев на этом корабле камарг уже встречал.

Когда пациент очнулся, первое, что он увидел после сдержанного потолка — это хмурое лицо доктора. Камарг все еще был недоволен тем, что кто-то посмел без разрешения копаться в его медикаментах, что ему нельзя сейчас вернуться к своим орхидеям; но больше всего — тем, что очередной "хозяин" поломанной игрушки сбежал прежде, чем он успел обрушить на его голову спасительную проповедь с занудством такого градуса, чтобы тот трижды подумал, прежде чем покалечить еще кого-нибудь ради глупой прихоти.

Потому и приветствие больного ожидало не слишком теплое:

— С возвращением в этот бренный мир, молодой человек.

Тот не ответил и осторожно ощупал повязки — бинтами он был обмотан, что сосисочка — любая мумия обзавидуется. Задумавшись, и словно бы забыв о сидящем рядом спасителе, он попытался приподняться на локтях, но потерпел позорную неудачу и упал обратно, болезненно охнув.

— Все так плохо? — наконец спросил он.

— Эх, молодежь... — сокрушенно выдохнул камарг. — Никакого воспитания, сплошные страхи. Через неделю, максимум — полторы бегать будешь.

— У меня все внутри будто плавится...

— Это потому, что заживает. Хотя поработали над тобой знатно...

— Спасибо, — парень слабо улыбнулся и опять уставился в потолок.

— Лучше бы объяснил, зачем хватал медикаменты без спросу, — вместо планируемой справедливой укоризны у доктора вышло какое-то старческое брюзжание, что его немного расстроило.

— Я... Извините, — тут же смутился пациент. — Просто никто не шел, а мне было так плохо.

— Можно подумать, ты разбираешься в инопланетных препаратах! — хмыкнул доктор.

— Там, у себя, я учился... — протянул парень. — Искал на столе что-нибудь подходящее. Но вы правы, названия совершенно незнакомые.

— О, коллега? — удивился доктор.

— Я не дошел в своей учебе даже до половины, — вздохнул землянин. — Как вас зовут?

Действительно, обвиняя своего пациента в недостатке воспитания, сам камарг даже не представился.

— Доктор Лан-Ми-Вэй-Нией.

— Коди, — кивнул в ответ парень. — Теперь просто Коди. Можно... я посплю?

— Конечно, отдыхай, — доктор поднялся. — Две недели передышки у тебя есть.

— Спасибо... — напоследок пробормотал Коди, закрывая глаза.

Молодой организм, да с поддержкой эффективных препаратов, пошел на поправку очень быстро. Уже на третий день парень ожил и принялся с интересом оглядываться по сторонам. Так как заняться, по большому счету, камаргу все равно было нечем, кроме ухода за своими драгоценными орхидеями, а страсть его юного пациента к познанию уже имела прямое тому подтверждение, то доктор проводил свободное время в одной с ним комнате, рассеянно перелистывая межпланетный анатомический атлас. Компьютер послушно выводил файлы один за другим. Коди с отрешенным видом изучал потолок над собой, изредка косясь на своего доктора. Наконец, Лану все это надоело, он подловил очередной взгляд и сдержанно кашлянул в щупальце. Парень покраснел, и пробормотал:

— Доктор... Лан-Ми-Вэй-Нией.

— Да? — ответил тот, про себя подивившись тому, как быстро парнишка запомнил его имя. Тогда как некоторые, не будем показывать пальцем...

— Можно мне тоже... что-нибудь почитать? Я с ума схожу от безделья.

— И что бы ты хотел? — не без иронии поинтересовался док.

— Все равно.

— Вот как? — камарг решил, что он сам напросился, и с невозмутимым видом принес ему рамочку электронного блокнота с инвентарным списком медкабинета. Но парень не выказал ни удивления, ни возмущения, спросил только, как пользоваться этой штукой, и действительно углубился в чтение. Немного раздосадованный, доктор вернулся на свое место.

Теперь уже пришла очередь Лана коситься на своего пациента.

Читает.

Читает.

Вы не поверите, читает!

Несмотря на то, что землянин наверняка не понимал большую часть мудреных названий, и основным развлечением в его занятии были инвентарные номера, Коди все равно вглядывался в строчки так внимательно, будто держал в руках увлекательнейший роман. Доктор давно уже не встречал такой тяги к знаниям у кого бы то ни было. Да ему даже в голову не приходило, что эту дурацкую опись можно открывать без острой надобности.

А еще через день больной удивил его снова.

Когда к камаргу в очередной раз прислали раба за эттоксой, он даже поломаться заради морального удовлетворения толком не успел, как кто-то за его спиной произнес:

— Третья ниша, вторая полка, предпоследний с краю, — это избитый землянин выполз из своего бокса и подпирал дверной косяк, прислонив левую руку к особо пострадавшему боку.

Доктор недовольно поджал губы и бросил:

— Ты чего это выполз? А ну-ка, живо в постель, пока прямо здесь не растянулся!

Коди послушно кивнул и утопал обратно. Быстренько разобравшись с рабом, а ничего другого после выступления землянина Лану не оставалось, он направился прямиком к больному. Прошел мимо, сел за стол, скрестил верхнюю пару щупалец на груди и только после этого спросил:

— И что это были за хождения?

— Зачем вы его мучили наставлениями? — вопросом на вопрос ответил парень, закинув руки за голову.

— Дорогой мой, знал бы ты, по каким неприемлемым поводам персилиане растаскивают запас эттоксы, не задавал бы глупых вопросов.

— Но ведь это же простой исполнитель, и у него нет возможности перечить хозяину, так зачем?

— Именно потому, что его послал хозяин, — возможно, даже скорее всего, парень его не понял. Но камарг решил, что сейчас ему и незачем об этом задумываться, поэтому наугад назвал одно из своих лекарств. Доктор спрашивал трижды, и трижды Коди без запинки называл правильное местоположение. Вот это уже становилось занимательным.

— Знаешь, у тебя удивительная память, — сухо заметил Лан. — Жаль, что пропадает зря.

— Не такая уж и удивительная, — пробормотал Коди и отвернулся к стене. — Просто я сосредоточился, надо было чем-то занять голову, пока я совсем не свихнулся. Потому что не могу больше думать.

Скорее всего, именно в этот момент камарг впервые поймал себя на мысли, что этот пират умудрился отыскать среди человеческого товара кого-то, кто годился на большее, чем быть просто игрушкой.

Как бы там ни было, но именно в этот день доктор дал своему пациенту справочник с пояснениями к каждому препарату.

Кажется, это был пятый день его пребывания здесь. Доктор куда-то отлучился, а Коди пытался заснуть, и в его отаре количество овец приближалось к четырехзначному числу. Когда он перевалил за этот рубеж, то услышал, как его тихо позвали, тщательно раскладывая по слогам:

— Ко-о-ди, — затем его со всей возможной деликатностью потыкали в бок пальчиком. — Ты спишь?

— Уже нет, — парень тут же вернулся в действительность — чтобы увидеть два янтарных глаза, с любопытством поглядывающих на него из под золотистой челки. Край кровати проходил прямо под ними. — Ирия?! Что ты здесь делаешь? А если хозяин узнает?

— Не узнает — он на вахту ушел, — беспечно отозвалась гостья и явила взору остальные комплектующие внешности. Выпрямилась, то бишь. Коди поспешно сел и похлопал рукой рядом с собой:

— Присаживайся... пожалуйста.

Ирия... Она сочетала в себе такой безумный сплав обаятельности и невообразимой, практически детской непосредственности, что в это просто невозможно поверить. Невозможно было бы... но вот она, стоит перед вами, живая, здоровая и пышущая неслабым оптимизмом. Даже там, где, по мнению Коди, обрыдаться бы надо.

Тоненькая, хрупкая, и как будто отлитая из сладкой карамели. Словно маленькое солнце заключено под этой золотистой кожей. Золотые волосы, золотые глаза. Светло-голубое платье и длинная коса до колен. Да она ведь светится изнутри, действительно светится! Янтарная девочка. Кажется, где-то так ее называет и их хозяин.

В момент, когда в мысли землянина закрался посторонний объект и нарушил стройную цепочку хвалебных разглядываний, Коди вспомнил, куда ему придется возвращаться, и заметно приуныл. В конце-концов, он пришел к выводу, что, имея двух хорошеньких рабынь, просто свинством было тащить еще и его к себе в постель. Чудовищно, ужасно и просто отвратительно...

— Знаешь, мы волновались! С тех пор, как Шина отволокла тебя сюда, не было ведь ни единой весточки! Ты как?

— Да, выглядишь уже лучше, — девушка окинула его изучающим взглядом, и все решила сама. — Что говорит доктор?

— Еще неделя-полторы, — Коди невольно потянулся к ребрам, но на полпути опомнился, и руку уронил обратно.

— Не скучаешь? — поинтересовалась Ирия.

— Нет... — протянул землянин, занимаясь поисками подтекста в ее словах. Не нашел. Зато обнаружил расстроенное лицо совсем рядом и поспешно добавил. — То есть да! Немного... Просто доктор — очень хороший человек и не дает мне грустить без вас!

— А, ну да... — повеселела инопланетянка. — Кстати! Я тут тебе плюшек из кухни принесла!

И выудила откуда-то сзади объемистый пакет. Коди даже не стал гадать, как она его там спрятала — с тем фактом, что у Ирии, похоже, имеется личное подпространство, он уже успел смириться.

— Спасибо, — как и с тем, что общих тем для разговора у них как не было, так и нет.

— Я пойду, а ты обязательно выздоравливай! — и она вспорхнула также легко, как приземлилась, вежливо раскланялась с доктором в дверях и исчезла, оставив ощущение, что в комнате потемнело.

— Это ведь рабыня Карфагена? — поинтересовался Лан, сев за стол. Коди, на тот момент увлеченно рывшийся в пакете, машинально кивнул.

— Странно, — скорее для себя отметил камарг. — Он никогда не отличался жестокостью.

Но и землянин только хмуро зажевал понравившуюся булочку, решив оставить вопрос коллеги риторическим.

А дальше дни потекли своим чередом. И, хотя Коди казалось, что полторы недели — это довольно долгий срок, они пролетели практически незаметно. За мыслями о его нынешнем положении и о том, как теперь выживать и устраиваться в сложившейся ситуации. За книгами, которые он выпрашивал, чтобы не думать об этом. За короткими и не очень беседами с доктором, который проверял, все ли парень хорошо усвоил, прежде чем дать что-нибудь еще. За тяжелым сном, в который он погружался лишь благодаря снотворному. Ирия навещала его еще пару раз, по прежнему таская вкусности и немного освещая его тяжкие думы. Полторы недели пролетели, и срок возвращения, о котором Коди так не хотел думать, неминуемо настал.

У землянина давно уже все внутри скручивалось в тугой скользкий узел — за время, проведенное здесь, он как-то успел позабыть, что после придется вернуться в каюту, за дверьми которой... Дальше узел начинал суетливо проситься наружу, и Коди поспешно принимался повторять инвентарный список по порядку, чтобы хоть как-то отвлечься.

Но человек, которого теперь он должен был называть хозяином, забываться и не думал. Потому что он пугал его до противной дрожи в коленках. Огромный, как и все эти звери в человеческом обличье, сильный настолько, что может переломить тебя, как спичку, если захочет. Как посмотрит — душа из тела экстренно эвакуируется. И еще эти волосы... Пираты в основном носили длинные, и его персилианин не был исключением. Почему-то именно хозяйскую шевелюру насыщенно-синего цвета длиной по лопатки Коди считал для себя личным оскорблением. Кто его знает, почему — крыша поехала, наверное. С его новым образом жизни это неудивительно.

День складывался хуже некуда.

Да еще и доктор куда-то ушел, ни сказав ни слова...

Наконец, парень взялся за анатомический атлас и с головой ушел в него, не отвлекаясь на внешние раздражители.

И у него это получилось. Когда в приемную, перевязочную, аптеку, общую палату и так по порядку зашел посетитель, землянин, не поднимая головы, машинально ответил, как привык за эти две недели:

— Доктор вышел, и не сказал, когда вернется. Подождите, пожалуйста, там.

— Хозяин.

— Что? — не сразу понял парень, все еще подвисая где-то на своей волне.

— Когда обращаешься ко мне, нужно добавлять — хозяин.

Коди медленно, как будто это может чем-то помочь, поднял голову от проклятой книжки. И тут же ее выронил. Потом он успел мысленно припомнить имя Господа, отругать себя последними словами, вообразить парочку предназначенных ему за эту оплошность наказаний — в-общем, передумать массу вещей. Пока тот, кто пришел за ним, не торопясь, пересек разделяющее их расстояние и с легкостью, как котенка, сгреб землянина за шкирку.

— П-простите... — кое-как выдавил из себя вчерашний больной, пока его, поставивши на пол, задумчиво вертели и ощупывали. Довольно бережно, впрочем.

— Надо же, и не отощал! — наконец, остался доволен осмотром пират и усмехнулся. Коди с трудом подавил паническое желание забиться куда-нибудь, желательно подальше и понадежнее. Эти внушительные клыки, как у дикого зверя, вкупе с продирающим буквально до мяса взглядом, до сих пор исправно ввергают бедного парня в необоримый ужас.

— Признавайся, Ирия таскала гостинцы?

— Не...

— Можешь не продолжать, она сама все рассказала — еще вчера.

— Ой... — землянин против воли принялся тихонько, буквально по миллиметру, отползать назад.

— Не писай понапрасну — никто тебя не обижает, — снисходительно заметил "хозяин". — Давай, собирайся — мы уходим.

— Н-но... — казалось, из-за захлестнувшей его паники от внезапно вернувшегося кошмара, парень потерял способность не только связно говорить, но и мыслить тоже.

— А впрочем, — Коди почувствовал, что теряет опору под ногами, и инстинктивно вцепился в мощную шею, путаясь в длинных волосах. — С доктором попрощаешься позже. Я слишком соскучился.

Среди мыслей землянина красной нитью змеилось слово "Нет", обрамляясь виньетками вроде всей той шелухи, про "не хочу, не могу и не буду", ни к кому не обращенными молитвами и грустной обреченности. Но кому до этого было дело. Никому?

— Признаюсь, здесь часто подбрасывают пациентов в мое отсутствие, но чтобы и забирали в него же — это впервые.

Коди понял, что они пока никуда не идут и открыл глаза, немедленно отдавшиеся болью — так сильно он зажмурился. Но лицезреть ему довелось только строгую стену, пират уже повернулся, чтобы поприветствовать лично:

— Герр доктор! — усмешка легко читается и в голосе тоже. — А мы решили не отвлекать вас от, несомненно, чрезвычайно важных дел.

— В свою очередь, рад видеть вас здесь. Как раз думал нанести визит, но вижу, что в этом нет необходимости, — казалось, камарг в присутствии пиратов специально начинал упражняться в красноречии со страшной силою, по каким-то ему одному известным причинам.

— И о чем хотел поговорить герр доктор? — Коди наконец-то поставили обратно, но он побоялся сдвинуться с места, хоть и очень хотелось.

— Дело в том, что я только что навещал капитана, да не посетит его никакая хворь годами, дабы попросить его о маленькой услуге, — камарг остро пожалел, что после лазерной коррекции глаз он не может снять и задумчиво протереть очки о полу халата. Такой жест сейчас был бы как нельзя кстати и позволил бы безболезненно отвести взгляд. — Я попросил его наделить меня помощником для мелких поручений. Так уж сложилось, что ваш раб обладает для этого всеми необходимыми качествами. И капитан ответил положительно.

Сердце Коди беспомощно трепыхнулось на тоненькой веревочке, что соединяла его с телом весь сегодняшний день, а потом оборвалось и со свистом ухнуло вниз. Он — остается?! Неужели... Вряд ли его отпустят с миром. Желание забиться под стол проявилось остро, как никогда.

Но все опасения парня оказались напрасными — пират не стал унижаться даже до выяснения подробностей. Он просто смерил доктора долгим взглядом, будто проверяя на прочность. И потянул своего бывшего раба за рукав, чтобы шепнуть на прощание:

— Для мелких поручений, да? Ну конечно, у него ведь целых четыре щупальца, — землянин невольно залился краской и промолчал, скромно глядя в пол. Он остается. Он остается здесь. Он остается!!!

Коди избегал смотреть прямо, нервно крутя браслет на руке, пока они не остались в медблоке с камаргом вдвоем. После этого голову поднять почему-то тоже оказалось непросто.

— Я... Ну, то есть... Я теперь — ваш? — почему-то слова выходили натужно, словно со скрипом.

— Мой, мой, — устало проворчал Лан и поманил парня щупальцем. — Прямо таки весь, без остатка.

А когда тот подошел, без лишних объяснений взял за руку, немного повозился с его браслетом — и снял. Совсем. А потом с видимым облегчением запульнул куда-то в сторону мусоросборника.

Коди уставился на него неверящими глазами в совершенно откровенном ступоре. Слишком много потрясений за сегодняшний день. Еще чуть-чуть — и он просто не выдержит.

— Добро пожаловать в свободную жизнь, коллега, — ободряюще улыбнулся док, а потом меланхолично подумал, что последнюю фразу — это он, наверное, зря. Потому что теперь, похоже, расчувствовавшегося парня не отодрать от себя в ближайшее время никакими силами. Надо же, и не боится кошмарного жаба.

"Что ты не мой лопушок, а я не твой Андрейка,

Что у любви у нашей села батарейка-а-а..."

Жуки

Определенно, теперь жизнь Коди можно было назвать сносной. Конечно, он по-прежнему находился на корабле; его, вместе с остальными землянами, уносили в глубокие дали космоса, даже без малейшей возможности вернуться... Но, в отличие от остальных, ему не нужно обслуживать хозяина, не придется работать на плантациях, не доведется захиреть в борделе. Никто не может им распоряжаться, так как он был подарен доктору в счет его будущей доли, и камарг, хоть пока и формально, дал ему вольную. О том, что они когда-нибудь доберутся до конечной остановки — и в этом враждебном, чуждом мире, без образования, без документов, будет до чудовищного тяжко выжить, Коди старался не думать.

В конце-концов, сейчас он может постараться и приложить все усилия, чтобы максимально подготовиться к самостоятельной жизни за пределами корабля. И хоть как-то отблагодарить доктора Лан-Ми-Вэй-Ниея за доброе дело, которого он совсем не обязан был делать.

К тому же, теперь у парня был собственный угол, он обзавелся белым халатом и нормальной одеждой, а также ворохом несложных обязанностей — и то, старательно выпрошенных у камарга.

А еще эта история с освобождением во мгновение ока стала достоянием общественности. Землянин даже попросил доктора вернуть браслет на место, чтобы не будоражить понапрасну невольных зрителей, но камарг был непреклонен. Лан сообщил, что не собирается потакать всем этим идиотским представлениям о порядке на корабле, которые бытуют у персилиан, и раз уж он получил себе раба в собственность, то волен делать с ним все, что угодно — пусть даже и освободить. А если кому-то это не нравится, то они потерпят. Коди давно уже приметил, что доктор по каким-то причинам недолюбливает здешних пиратов, и не сказать, чтобы сам он не разделял его точку зрения — поэтому не стал спорить. Но терпеть косые взгляды оказалось довольно сложным занятием.

И все же, жизнь стала бы просто сказочной, если бы не одно обстоятельство.

Его прежний хозяин так и не оставил его в покое.

Он заявился чуть ли не на следующий день. И на настороженный взгляд исподлобья, сияя так, что не подступишься, предъявил... порезанный пальчик! А на ошалелое выражение лица примирительно объяснил: "Шина сегодня что-то перестаралась". И на не слишком вежливое: "Аптечка есть у всех", получил подчеркнуто-абсурдное: "А вдруг заразу какую занесла?" И это при том, что их тут всех давно уже по пять раз продезинфицировали!

Новоявленный медик представил, как он будет выгонять этого пациента из медблока, поморщился — и смирился с неизбежным.

И все равно он нервничал. Ему жестоко не нравилось, что приходится прикасаться к этому человеку; ему не нравился этот снисходительно улыбающийся взгляд, который он ощущал кожей, потому что глаз своих поднять не смел. Его раздражала собственная нерешительность; то, что этот Карфаген ничего не предпринимал, хотя явно приперся сюда не просто так.

Но больше всего парня бесило то, что его до сих пор волнует этот... этот...

Пират мирно попрощался и ушел. Для того, чтобы на следующий день заявиться с похожей проблемой.

А потом еще раз.

И еще раз.

Как на работу ходит, чесслово!

Поэтому Коди поднабрался смелости:

— Ну хватит! Попрошу меня извинить, но больше не стоит беспокоить медиков по таким пустякам. Можете прислать кого-нибудь из своих рабынь, и я научу их основам первой помощи. А сейчас... Пресвятая дева Мария! — пока землянин произносил эту пламенную речь, Карфаген вытащил нож и провел четкую полосу поперек ладони, совершенно не меняясь в лице. Совершенно не отдавая себе отчета в том, что у него сейчас глаза покруглели практически до идеальной формы, Коди проследил взглядом, как набухают первые капли оранжевой крови. Понимая, что все куда серьезнее, и этот псих на достигнутом не остановится, парень быстро выпалил. — Х-хорошо-хорошо! Сюда, пожалуйста.

— Зачем? — практически простонал он, старательно бинтуя предложенную кисть, и стараясь не встречаться глазами со своим пациентом. — Ну вот почему ты не оставляешь меня в покое?

— Потому что ты мне нравишься.

— А? — чудо-доктор почувствовал, как его желудок споткнулся — и мгновенно позабыл о желании не смотреть.

— И я не хотел бы тебя терять, — совершенно очаровательно улыбаясь, заявил персилианин.

— О-о-о... — Коди в очередной раз почувствовал приступ острого желания забиться в какую-нибудь норку и запоздало пожалел, что не озаботился раньше ее сооружением.

— Возвращайся.

"Это... это выражение лица, оно ведь не может быть правдой, да?" — парень внезапно понял, что стоит, сроднившись с противоположной от его посетителя стеной, что еще чуть-чуть — и не выдержит либо стена, либо его пальцы — так отчаянно он за нее цепляется. А еще — что его прошиб холодный пот.

— Ни за что! То есть... Никогда! Никогда больше не приближайтесь ко мне с подобными предложениями! Это унизительно! Прошу вас... уйдите!

Во-от... Вот эта усмешка больше похожа прежнего "хозяина".

Тот поднялся, но направился не к двери, а туда, где землянин меньше всего хотел его сейчас видеть. К нему самому. Все. Он разозлился и сейчас...

Коди в отчаянии зажмурился, но ничего так и не произошло. Когда он наконец решился открыть один глаз, то понял, что в комнате просто никого нет.

Парень, наконец, позволил себе выдохнуть и неряшливой кучей сполз на пол.

Жизнь ни черта не налаживалась!

За дверьми медблока Карфагена ждало совершенно очаровательное золотистое существо в голубом платьице. Поправочка — совершенно расстроенное очаровательное золотистое существо.

— Мы совсем тебе надоели, да?

— Ну что ты, малышка! — пират легко подхватил Ирию на руки и почуствовал, как по лицу расползается совершенно дурацкая улыбка — девчонка доверчиво уткнулась носиком ему в шею, крепко обнимая.

— Тогда почему ты все время уходишь сюда? К нему, да?

— Догадливые вы у меня... — вздохнул Карфаген, осторожно шагая, чтобы не потревожить этот живой комок солнечной энергии.

— Но Коди теперь свободный. Он не станет возвращаться... — задумчиво произнесла Ирия, выводя пальчиком циклическую окружность на спине хозяина. Потом завозилась и заговорщически произнесла, горячо выдохнув в самое ухо. — Знаешь что? Его нужно соблазнить! Как делают со свободными в этих любовных романах. Тогда он точно не устоит!

— Ирия, ты опять читала эти глупые книжки? — состроив недовольное выражение лица, спросил персилианин, параллельно мысленно прикидывая, не глаголит ли и сегодня устами младенца истина.

— Ну только немножко! И потом, я вычитала там одну такую полезную штуковину... Ой, и Шина, конечно же, здесь ни при чем — ты не думай!

— Ну конечно, — согласно покивал головой Карфаген, разглядывая потолок. Кто-то как не умел врать, так за все эти годы и не научился.

Запретив себе думать о чем либо постороннем, Коди читал одну из книг, что позаимствовал в обширной библиотеке доктора. Сам камарг, по обыкновению, возился со своими цветами, в которых определенно души не чаял и любил куда больше, чем всех остальных на этом корабле, вместе взятых — поэтому сейчас их разделяла прочная дверь, и никто не мешал парню раз за разом пробегать глазами одну и ту же страницу. Он старательно искал выход из этой ситуации — и не находил. Пусть сейчас он принадлежит сам себе, и никто не может его заставить, но от такого "поклонника" просто так не избавиться. За ту неделю, что землянин провел за дверьми ненавистной каюты, он достаточно успел насмотреться на нравы, там царящие. А также нахвататься всякого знания от рабынь-соседок по жилплощади. Пираты — не те ребята, с которыми можно безнаказанно шутить. И безбоязненно отказывать.

— Значит, все-таки недостаточно образован, чтобы быть помощником камарга? — Коди стоило больших моральных усилий не вздрогнуть, заслышав чересчур знакомый голос.

— Напротив — более чем. Но мне нельзя останавливаться на достигнутом, так как по прилету придется устраиваться самому. И пока у меня есть свободное время — почему бы не потратить его с пользой? — и парень мысленно похвалил себя за то, что сумел вытянуть эту маленькую речь, почти не запинаясь, и только сейчас обернулся. — Что у нас пострадало на этот раз?

— Ничего. Поиграли — и хватит. Но если тебе этого так не хватает, мне несложно...

— Нет-нет! Не нужно... переводить медикаменты зря, — Коди опять занервничал и начал злиться на самого себя. — Зачем ты пришел?

— К тебе, — как самую очевидную вещь на свете произнес персилианин, не спеша, но планомерно сокращая расстояние между ними. Как будто не хотел спугнуть. Коди вспомнил вчерашний инцидент и прикусил губу — еще бы! — Ты мне понравился. И я тебя хочу. Прямо сейчас. Что тут непонятного?

— Э?! — парень только что вспомнил, что теперь не имеет никакого права упоминать священное божье имя, так как сам безвозвратно измазан в пороке и похоти. — А мое мнение здесь хоть кого-нибудь интересует?!

— Конечно, — пират навис над землянином неумолимо, как айсберг — их разделял только стол с компьютерной панелью. — Ведь я предупредил тебя заранее.

— Почему? — с отчаянием протянул Коди, чувствуя себя лабораторной мышью под скальпелем. — Почему я? У тебя две обалденных рабыни! Что во мне такого?

— Эй, — доверительно заметил Карфаген. — Ты вообще в зеркало смотрелся когда-нибудь? И... — он бережно пропустил сквозь пальцы одну порядочно отросшую за время учебы на родной планете прядь волос, — уж причесываешься точно каждый день. Твоя милая мордаха и примерное поведение в ту неделю, что ты провел в моей каюте, совершенно меня очаровали.

— Р-руки! — получилось не очень убедительно. Но персилианин, видимо, посчитал, что хватит с парня на сегодня, и отстранился.

— Ты подумай, — совершенно издевательски подмигнул он и ушел.

Землянину удалось сдержаться и не швырнуть — совсем уж неподобающе — что-нибудь вслед этой скотине. Коди в отчаянии обхватил голову руками, совершенно позабыв про свое интересное чтиво. Он просидел так не меньше нескольки минут, после чего в ярости сжал кулаки.

"Ну ты, гнусная куча мусора! И долго ты так собираешься здесь сидеть, размазня? А ну-ка быстро взял себя в руки! Милый, значит? Волосы, да? Еще посмотрим, кто кого! Пусть эта свобода и досталась мне по счастливой случайности, но уж теперь-то я ни за что не променяю ее на одного похотливого великана! Ни. За. Что!"

И, не предупредив камарга, парень в этот же день улизнул, чтобы вернуться с головой, лысой и гладкой, как коленка.

Теперь он всерьез решил достойно выдержать эту осаду. Какой бы трудной она ни была.

Доктор, заметив перемены в имидже младшего сотрудника, только удивленно кашлянул в щупальце — но ни словом не затронул эту тему. Уж кое в чем дремучий жаб разбирался. Даже несмотря на то, что бывший хозяин парнишки с удивительной точностью выбирал время для визитов так, чтобы не пересекаться с занудным ворчуном.

Но Коди и не нужна была реакция Лана.

Поэтому он даже с некоторым злорадством следил за дверью краем глаза все утро — впервые, пожалуй, ожидая прихода персилианина, а не опасаясь его.

Наградой парню стал удивленный взгляд, как будто его сразу не признали. А потом...

Потом Карфаген просиял, не таясь, прошагал прямо к медику и сгреб его в охапку прежде, чем тот успел хотя бы пискнуть.

— Восхитительно. Тебе. Никто не говорил. Что у тебя до крайности. Красивая. Форма черепа? — затянул "хозяин", посекундно отвлекаясь на зацеловывание этого самого черепа, и совершенно не замечая отчаянных подергиваний возмущенного до глубины души парниши. — Половина крипсианского Персиля. Продала бы клыки. За такую же.

— У-у-у... Отстань! Оставь меня в покое! Слышишь ты меня ил-ли нет?! — со своей стороны бубнил Коди, сосредоточенно пытаясь отвоевать остатки гордости. В условиях совершеннейшей прижатости к могучему телу получалось плохо.

— Ну все-все, мой надутый очаровашка! — когда медик уже потерял всякую надежду, пират неожиданно поставил его на пол. — А то, пожалуй, точно не сдержусь, — он поправил белый воротник своему подопечному, отсалютовал на прощание и, беспечно посвистывая, ушел к себе — развлекаться с девочками.

Коди сел прямо там, где стоял, чуть-чуть не промахнувшись мимо стула. Перемена настроений и поведения его гостя не поддавались никакому разумному анализу. Сегодня вот, чтобы проучить зарвавшегося пленника обстоятельств, устроил форменное безобразие, а завтра еще что-нибудь придумает.

"Доказал, да... Вот же! Гр-р-р... Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Де-е-есять... Фуф... Я спокоен, как вершины Гималаев в зимнюю пору. Спокоен... Да спокоен я!!! Не могу поверить, меня только что жестоко обслюнявили... Один в поле воин, как же! Возомнил себя Рембо, а на деле? Никакой ты не Рембо, Коди, а настоящая Солдат Джейн! Вот че-е-ерт..."

Ночи на корабле, а вернее, то время суток, в которое принято было почивать, с некоторых пор стали крайне нелюбимым временем суток для Коди. Все дело в отсутствии окон и естественных источников освещения — если выключить свет, устанавливалась непролазная темнота. И тишина. А еще, конечно, в том, что он слез со снотворного, более не желая зависеть от лекарств, и теперь расплачивался за это жестокой бессонницей.

Ему просто было страшно.

По первым временам, хозяин изматывал его так, что парень просто вырубался, едва успевая коснуться головой подушки. Потом, пользуясь привилегиями тяжело пострадавшего, землянин забывался, наглотавшись успокоительного. А сейчас он решил, что не должен больше от них зависеть.

Глухая темнота и звенящая тишина давили, выдирая из самых далеких уголков головы воспоминания, которые он старательно прятал подальше днем, и мысли, о которых он не хотел бы думать. Все его страхи — перед будущим, перед настоящим и перед прошлым, взявшись за руки, дружно водили вокруг него хоровод, распевая задорные песенки.

Ему было очень страшно, но он вовсе не собирался кого-нибудь просить о помощи. Не трогать лекарства, не беспокоить камарга, не думать о том, что бывший хозяин мог бы помочь и вытащить из этого кошмара.

Не думать...

В момент одного из срывов, медик полночи провозился в мусоре и нашел подходящую заготовку. Из прямоугольного куска чего-то, похожего на поролон, он смастерил себе друга — пририсовал ему улыбающийся рот от уха до уха и глаза-пуговки и торжественно окрестил "Мистером Бобом".

Теперь, когда ему становилось особенно худо, Коди было, кого обнять.

В этом чертовом пространстве даже часы не тикают! Коди вздохнул и в очередной раз повернулся на другой бок — теоретически, с этой стороны должна быть стена. Звать сон и сегодня было бесполезно. Ни единого, даже крошечного звука, хоть бы уже...

Звук отъезжающей в сторону двери вытянул его из водоворота тягучих мыслей. Парень втянул голову в плечи и затих, совершенно позабыв, о чем только что просил.

Чуток помедлив, словно бы осваиваясь, пришелец нашел его кровать также уверенно, будто прожил здесь всю жизнь. Прикинул вес, под которым прогнулась постель — и организм медика позабыл, что должен обеспечивать дыхание, не обращая внимания на его душевное состояние.

— Вдох-вы-ыдох, — в абсолютной тишине это прозвучало особенно издевательски.

— Какого... шерца?! — не выдержал землянин, нащупывая пяткой пути к отступлению.

— Ирия поначалу часто плакала по ночам, — после недолгой паузы ответил Карфаген и за шиворот подтянул парня на место; как раз тогда, когда тот уже был на полпути к изножью.

— Знаешь, даже при всем горячем желании, ты не похож на заботливую нянечку! — выпалил Коди, стараясь не думать о том, что теперь его надежно прижимает к кроватке тяжелая лапища, и отступление с целью занять более выгодную позицию явно больше не сложится.

— Ты ведь не спал, когда я зашел, — слишком утвердительно для вопроса произнес пират, пропустив мимо ушей последнюю шпильку.

— Повторял последний прочитанный параграф по памяти! — Коди с каким-то суеверным ужасом понял, что удерживающая его рука соскользнула только для того, чтобы... добраться до его поролонового друга!

Медик расстроено зажмурился, ожидая подколки, издевки или еще чего-нибудь в том же роде. Но действительность оказалась куда более жестокой.

— Значит, все-таки одиноко, — персилианин наклонился, чтобы доверительно сообщить. — Коди, ты же знаешь, что если тебе вдруг захочется кого-нибудь обнять, у тебя есть, к кому обратиться.

Если абстрактное понятие "полнейшей задницы", как положения дел, и можно выразить в материальном мире, то только такой ситуацией. Темнота сковывала движения, и она же — снимала оковы. Как универсальный занавес, что отгораживает от свидетелей и сомнений. А потом землянин почувствовал, как тело привычно отзывается на чуток подзабытые прикосновения рук и губ, и понял, что форт Нокс выбросил белый флаг, и сопротивляться он сегодня уже не будет...

Карфаген тихо ругнулся и неожиданно все бросил, хотя парень уже совершенно позабыл о таких глупостях, как гордость, упрямство и то, что каждый уважающий себя мужчина должен делить постель исключительно с женщиной. Пират исчез также быстро, как и появился. Коди проскулил что-то нелестное в свой собственный адрес и горестно попытался свернуться калачиком — в общей комнате медблока зажегся свет, и в проеме двери появились очертания, внешне похожие на камарга в домашнем халате.

— Ты что не спишь? — немного хрипло, еще не совсем проснувшись, поинтересовался он. — Твои вопли через две двери слышно!

— Кошмары, — выдохнул землянин, чувствуя, как пылают щеки.

— Вот, держи, — Коди не сразу понял, что ему что-то протягивают, и приподнялся на локте.

— А...

— Это успокоительное, на травах. Привыкания не должно вызвать даже у тебя.

— С-спасибо, — парень удивленно разглядывал объемистый пузырек из темного стекла.

— И не шуми больше. Если что — лучше уж сразу ко мне.

— Хорошо. Еще раз спасибо, — и медик поспешно отвернулся к стенке, поняв, что больше не в состоянии выносить этот внимательный и понимающий чересчур много взгляд.

"Цветут цветы среди огней,

Среди чужой большой любви."

Петкун В.

После своего ночного визита, окончившегося неудачей, Карфаген не появлялся уже третий день. Коди даже подумал, что его наконец-то оставили в покое, и даже позволил себе расслабиться. То есть — не спрашивал у камарга точное время возвращения каждый раз и не запирал на ночь двери медблока. Хотя свои по-прежнему подпирал стулом.

<здеся будет про орхидеи>

— Шина-а... Слушай, это ведь плохо, да?

— Угу. Из-за этой размазни у него могут возникнуть проблемы. И у нас, соответственно, тоже.

— Такой интерес, да еще и к бывшему рабу...

— Ты ведь была сегодня на кухне. Что там говорят?

— Что Карыч свихнулся со скуки, и приударил за бывшей игрушкой. М-м-м... А еще — что он хочет проучить парня и снова сделать его своим рабом.

— Со скуки — это хорошо. На влюбленность намеков еще не было, но и они скоро пожалуют. Пиратам же наш хозяин отвечает, что действительно хочет проучить недомерка. Дескать, чтобы сам приполз и руки целовал. И все по своей воле. Отсюда и будем плясать.

— Шина, а где правда?

— Вот в этих словах и есть вся наша правда. И другой не ищи, если и дальше хочешь жить в тепле и уюте. Так что знаешь, о чем говорить всем страждущим, правда?

— Знаю. Но Коди...

— Он получил свободу. И никогда не придет сам.

— Но ты же пришла!

— Я — это другой случай. К тому же, в то время я уже была рабыней. Но мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем...

Неделя. Безоблачная неделя работы по медблоку, чтения умных книг и глубоко интеллектуальных бесед с камаргом! И никаких тебе персилиан, разве что случайно встреченных! Коди буквально летал на крыльях, посчитав, что его прошлое выступление помогло решить проблему и Карфаген, наконец, оставил его в покое!

Пока, в один прекрасный момент, в медблоке не появилась она.

Шина.

Воплощенный ужас землянина.

Эта девушка принципиально не носила платья. С той же пунктуальностью предпочитала в одежде черный цвет. Вот сейчас на ней надеты черные шаровары и того же цвета безрукавка, соблазнительно обтягивающая высокую грудь. Иссиня-черные волосы стянуты в хвост и совершенно не скрывают высокую шею. Тут, наверное, стоит упомянуть, что эта же дама проводит в тренировках как минимум по три-пять часов в день, а ее арсеналу может позавидовать любой земной коллекционер оружия. Ирия как-то упоминала, что до того, как попасть в рабство, на своей планете Шина была кем-то вроде земной амазонки, да еще и подрабатывала наемным убийцей по особым поручениям деревни, в которой жила. Коди не знал, правда это или нет, но характер мстительной девы говорил сам за себя. Она пару раз чуть не состригла ему уши всего лишь за косой взгляд и неосторожно сказанное слово. А потом и вовсе... Парень поспешно ухватился за занывшие от плохих воспоминаний ребра.

Она выступила на середину комнаты и по-хозяйски огляделась. От внимательного взгляда черных глаз все мурашки парня со страху попрятались в позвоночник и теперь усиленно и весьма концентрированно там дрожали. То есть — мешали думать или что-либо предпринимать.

— Э-э-эм... — на этом словарный запас медика кончился, и он запнулся, подыскивая подходящие слова.

Шина нехорошо посмотрела на него из-под челки на косую, а потом веско произнесла:

— Ты идешь со мной.

Коди и пикнуть не успел, как она оказалась рядом, деловито ткнула пальцем — и жертва повалился на землю, словно мешок с песком. Теперь парня занимали новые ощущения полной беспомощности, и ему было не до размышлений о пустяках, вроде похищения и прочая...

Камарг проводил удивленным взглядом эту странную процессию: девушка, фыркнув, без видимых усилий утащила его обездвиженного помощника за двери. Тот только и успел, что глупо похлопать глазами. Лан хмыкнул и решил не вмешиваться.

Чуть позже Коди все же смог притерпеться к новым ощущениям. Сейчас он скользил задом по полу, спиной вперед, а за шиворот нового халата его крепко удерживала женская рука. И скользил он, надо полагать, в жестоко знакомом направлении. Вот так и произойдет это его "долгожданное" воссоединение с проклятой каютой. С той самой, в которой он получил все свои увечья, расстался с последними иллюзиями и потерял половину гордости.

А Шина даже не уморилась ни капельки.

Неудивительно, особенно если учитывать поединки, которые они устраивают с хозяином чуть ли не каждый вечер.

Так как повлиять сейчас на свою судьбу Коди все равно не мог, ему не оставалось ничего больше, как просто думать. И вспоминать.

Да, он здорово удивился, когда увидел одну из этих драк. Оглянулся, ища поддержки, но Ирия все также невозмутимо попивала свой травяной чай — на тэк у нее аллергия. Потом сам пригляделся получше — и понял, что для серьезной схватки у Карфагена слишком уж восторженное выражение лица. Словно ему доставляет истинное удовольствие вся эта возня. А вот Шина выкладывалась серьезно. Она двигалась быстро, потрясающе быстро для неопытного глаза землянина — перемещения и удары едва-едва не сливались в единую, смазанную полосу. И все-таки недостаточно резво.

Через некоторое время Ирия, все также молча, отставила чашку и требовательно потянула парня к выходу. На немой вопрос бросила коротко: "Мне все равно, а вот твою стыдливость стоит пощадить", и землянин послушно поплелся следом.

Коди услышал звук открываемой двери и против воли съежился. Его наверняка притащили сюда по приказу бывшего хозяина и сейчас...

Его ощутимо крутануло, и землянин рухнул носом в пол. После пары пробных движений он понял, что снова свободен, и неловко приподнялся.

Карфаген взирал на него с высоты своего кресла с таким выражением лица, что даже дураку станет ясно — его здесь не ждали. Ирия, мирно восседавшая на коленях хозяина, поправила лямочку на плече и, раз уж пошла такая ботва, отвлеклась на бублик со стола.

— Ты его хотел — он твой, — заговорили ноги по соседству. Парень автоматически поднял взгляд выше и тут же пригнулся — здоровье дороже.

— Шина, — четко произнес пират. — Что за варварство?

"Разве я не говорил тебе, чтобы ты не тащила в дом всякую гадость?" — с какой-то обреченной ехидцей мысленно продолжил землянин.

— У свободного человека принято спрашивать согласия, прежде чем вести куда-то, — полностью опроверг его догадки персилианин. — У чужого раба, впрочем, тоже. Не делай так больше.

— Слушаюсь и повинуюсь, хозяин, — рабыня наклонила голову в почтительном жесте. — Все, что я делаю, я делаю ради твоего блага, айре.

— Я знаю, Шина, — потеплел голос хозяина. — Просто не перегибай в своем старании палку.

Коди, пассивно наблюдавший за диалогом, внезапно понял, что его попросту оскорбляют подобным невниманием, поднялся и отряхнул с себя несуществующую пыль.

— Прошу меня извинить, — бросил он небрежно и поспешил ускользнуть. Пока им не заинтересовались вплотную, да еще и на вражеской территории.

Это уже даже не смешно... Чудо-медик, страдающий топографическим кретинизмом. И почему никому в голову не пришло повесить хотя бы парочку указателей? Как раз вот для таких клинических случаев. Но ведь он же был уверен, что шел абсолютно правильно!

Землянин устало привалился к стене — он уже почти отчаялся найти дорогу домой.

Завидев приближающуюся широкоплечую фигуру, Коди пересилил себя и решил обратиться за помощью.

— Простите... — персилианин так на него зыркнул, что парень вспомнил себя последними словами за поспешность. Ноги-то еще не отвалились. Не такой уж большой он, этот корабль, если хорошенько подумать. — Извините. Как пройти к медблоку?

Коди поймал себя на нехороших мыслях, и с трудом подавил желание вжать голову в плечи. Давно пора избавляться от этой нехорошей привычки, если он хочет выжить в незнакомом обществе. Но эти пираты, они такие... пираты.

— ...оттуда уже сам доковыляешь, — землянин удивленно похлопал глазами вслед удаляющемуся персилианину. Довольный хохот вывел его из состояния ступора.

— Ты! — отпрыгнув для надежности, медик обвиняющее ткнул пальцем в сторону Карфагена. — Что ты здесь делаешь?!

— Да... да у тебя же такое лицо было, будто ты ждал, что он на тебя вот-вот набросится. А когда этого не произошло... Столько разочарования! Ой, не... не могу! — все не унимался тот. И, похоже, действительно веселился от души.

Коди смущенно улыбнулся. Что-то подобное в его мыслях действительно мелькнуло, нельзя не признать.

— Ты за мной следил? — буркнул землянин, скорее утверждая, чем спрашивая — когда пират, наконец, успокоился.

— Медблок в тех краях, — вместо ответа, указал тот. Медику за спину. — Ты идешь не в ту сторону. Горе луковое... Пойдем, покажу дорогу.

— Е-еще чего! Я только что сам все разузнал, так что обо... — внезапно он понял, что в памяти зацепилось только слово "сам". Под впечатлением от этого открытия и пораженный до глубины души предательством до этого верно служившей памяти, Коди запнулся. А в следующий момент сильная рука сгребла его и прижала:

— Пошли уже...

Парень тут же ужом вывернулся из захвата и отскочил в сторону. Потом провел носком ботинка воображаемую линию.

— Дистанцию не нарушать.

— Сигнальный флажок выдать? — снисходительно улыбнулся Карфаген.

— Обойдусь как-нибудь... — надулся землянин.

— Видишь, ничего сложного, — ободряюще улыбнулся пират, когда они стояли уже у нужных дверей. Он вообще в последнее время как-то по-нехорошему много улыбается. Как удав перед завтраком.

— Благодарю за помощь, — сухо уведомил медик. Дорогу ему перегородила все та же вездесущая рука.

— А поцелуйчик в награду? — даже если бы землянин умел испепелять взглядом, эта туша все равно слишком велика, чтобы сжечь ее быстро. Но он очень постарался.

Выдержав нужную паузу, долженствующую подчеркнуть всю абсурдность этого предложения, Коди гордо повернулся, чтобы уходить. И зашипел сквозь зубы, когда получил не столько ощутимый, сколько обидный шлепок по заднице. Но гордость, опять же, не позволила повернуться.

"Лился сумрак голубой,

В паруса фрегата..."

Доподлинно неизвестно, существует ли в персилианской культуре такое понятие, как "рыцарь" — со всеми причитающимися ему романтичными и благородными чертами... но в головах жителей Земли он засел весьма прочно. Возможно именно поэтому, заслышав в "трубке" коммуникатора прерывающийся от всхлипов голос Ирии, Коди бросил все и помчался на выручку. Причем совершенно позабыв про злого и страшного хозяина. Ее хозяина.

Карфаген бы облез от зависти. Вперемешку с ревностью. Уж чувством оскорбленного достоинства точно.

Но он, к счастью, был не в курсе всего этого водевиля — он преспокойно отлучился пообщаться, так сказать, с корабельным обществом.

Шина, судя по всему, тоже ушла по своим делам, и действия не в меру эмоционального "солнышка" никто не контролировал. Иначе бы она не осмелилась отрывать медика от работы.

Но на данный момент помочь ей было больше некому, и землянину пришлось утешать обливающуюся слезами девушку, которая вцепилась в него, как в последнюю надежду, и отчаянно бормотала:

— У-у-у... Я совсем ему надоела! Он занят только Шиной, а на меня совсем не обращает внимания! Ко-оди, мне страшно... Мне так страшно... У меня не другого будущего... Меня вышвырнут за борт! Мы ведь в открытом космосе! Совершенно точно! — и еще масса слов все на ту же тему.

Парень чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Во-первых, ему не хватало практики в утешании прелестных нимф. Во-вторых, он слабо представлял себе, что можно сказать в подобном случае. В-третьих, мысли постоянно отвлекались на ключевую фразу "за борт". Что за варварство! Конечно, он тоже слышал об этом. Но ведь это единичный случай, нет? А что, если общепринятая практика?

Теперь уже нервы расшалились у самого "спасателя". Он бездумно подхватил со стола чужую чашку с чаем и сделал щедрый глоток. Вот только мысли не прояснились ни после второго, ни после третьего.

Наоборот, даже как-то запутались.

— Коди? — удивленно подергала его за отворот халата Ирия. По каким-то причинам, стоило ей переключиться на что-то, она совершенно забывала предыдущие проблемы. Вот и сейчас слезы высохли в момент.

Вот только землянину было несколько не до этого. Он откинулся на спинку дивана, прижав руки к лицу, в попытке вернуть здравость мыслям.

Получалось плохо...

Ну все уже поняли, до чего отвратительная картина открылась глазам Карыча, когда он вернулся. Отвратительная в плане дальнейших жизненных перспектив для этой парочки. Ибо со стороны все смотрелось ой как...

Если бы Коди мог сейчас здраво соображать, то он бы, наверное испугался. Или хотя бы задумался — почему судьба так к нему несправедлива и складывает конструктор жизненных обстоятельств самым неудачным для него образом.

Наивный! Если бы главным героям все время везло — ни одной книги не было бы написано!

Но землянину было худо, соображал он плохо — и это было едва ли не самым страшным ударом для того, кто привык полагаться на свой мозг, как на исправный и безотказный инструмент. Коди очень не любил моменты, когда ему доводилось терять ясность разума и контроль над собой. Поэтому глупо зависал в позе великого мыслителя.

Ирия же, завидев хозяина, сделала страшные глаза, бросила все попытки привести медика в чувство и отпрыгнула подальше.

— Он... вот, — и девочка доверчиво протянула злосчастную чашку с плескавшимся на самом донышке чаем. А сама хоть бы умыться додумалась.

Карфаген устало потер шею — ну и балаган, хоть стой, хоть падай — и выхватил из рук у рабыни чашку. Понюхал. Похоже, восходящее светило медицины торкнуло от простого чая — простого в понимании солнечной Ирии.

Персилианин порылся в баре, потом вопросительно посмотрел на рабыню. Та испуганно икнула и накрыла голову диванной подушкой.

И пирату пришлось собственноручно волочить непутевого пацана в медблок, потому что сам тот идти наотрез отказывался. Был у подействовавшего дурмана и еще один любопытный эффект, который натолкнул на одну мысль... Но ее Карфаген решил проверить позже, а пока он всего лишь поправил на плече сползающую и недовольно что-то бурчащую ношу и активировал зуммер на браслете Шины.

Когда он вернется, ему нужны обитатели его каюты в полном составе.

Конечно, Карыч примерно представлял себе выражение лица камарга, когда тот увидит, в каком виде ему доставили сотрудника, и кто это сделал. Так вот, это был как раз тот случай, когда реальность подкидывает вещи, которые не в силах представить ни одно воображение.

Примерно представляя, что произойдет, если сейчас позволить жабу открыть рот — получасовое акустическое воздействие, целью которого служит размягчение мозга жертвы — персилианин твердо вознамерился воспрепятствовать обращению себя любимого в подопытного кролика.

— Герр доктор, если этот мальчик вам действительно дорог, как специалист, — провокационно заявил пират, сгружая Коди на кушетку, — постарайтесь впредь ограничивать его бесконтрольные передвижения за пределами медблока. Иначе в следующий раз он может уже не отделаться так легко. Мысленно поставив себе плюсик за деморализацию противника его же методами, Карфаген довольно усмехнулся и оставил этих двоих разбираться самостоятельно.

Камарг злился. Даже на следующее утро Коди прекрасно это видел. Вчера доктор привел его в чувство, но после прописал таких "пилюль"... Не-ет, до рукприкладства дело не дошло, но вот ума Лан парню вправил достаточно. И насчет недалекости чьего-то ума, и насчет чужих рабынь, и насчет того, что мог сделать Карфаген с зарвавшимся бывшим рабом, который в отсутствие хозяина захаживает к его собственности. И если кто-то забыл, откуда доктор Лан-Ми-Вэй-Нией его вытащил, и на каких истинно птичьих правах этот кто-то здесь находится — то уж реальность не упустит случая это напомнить.

Коди же понял эту головомойку по-своему, и теперь его волновал только один вопрос — что будет с Ирией? Ведь он, даже не задумываясь, крупно ее подставил — а если судить по тому, о чем она плакалась, ее положение и так шатче некуда. Не послужит ли этот инцидент решающим аргументом в принятии Карфагеном фатального решения?

В-общем, землянин успел передумать еще много глупостей, и так и не сумел сосредоточиться на работе.

А потом в медблок опять заявилась Шина.

Медик хотел было забаррикадироваться в своем уголке, но девушка только хмуро махнула рукой:

— Не паникуй, я по личному делу, — в этот раз, для разнообразия, она не стала его похищать. Просто наклонилась к замершему землянину и прошептала пару слов на ухо.

— В этот раз он действительно разозлился, — с недовольной гримаской разминая плечо, ответила на ошарашенный взгляд Коди девушка. — А, и накинь еще чего-нибудь успокоительного, для Ирии. Подобные дни всегда ей тяжело даются.

Уж точно не скажешь, что этот визит прибавил парню спокойствия. Наоборот, рыцарская сторона натуры надавила на него со всей своей безрассудностью, и все-таки вынудила самому связаться с персилианином.

— А, Коди...

— Да, — выдавил севшим голосом медик, сдавливая мгновенно вспотевшими руками "трубку". Паниковать было уже поздно, но легче от этого не становилось.

— Дай угадаю — ты хочешь признаться в том, что забрел ко мне вчера только потому, что страшно соскучился?

Он еще и издевается...

— Ну, я... — передумал-то он много чего, а вот вразумительного объяснения так и не получилось. Поэтому приходилось отдуваться за свое скоропалительное благородство как есть.

— Впрочем, я хочу это видеть! Подруливай сегодня вечерком — и я дам тебе шанс меня в этом убедить. Да, и захвати чего-нибудь пожрать — а то у девочек сегодня выходной.

Коди закусил губу до крови, подавляя желание пошвыряться предметами обстановки в стену. Злость и раскаяние внутри него схлестнулись в причудливом танце. Победила ответственность, подставив парочке подножку.

Именно благодаря этой ответственности Коди чувствовал себя полным идиотом, но выполнил все условия. Он ничего не сказал камаргу и ушел. Он притащил пирату первоклассный ужин. И сейчас отчаянно злился уже на себя — за то, что коленки дрожат не от страха.

— Ну что ты там хотел промямлить днем? — развалившись в кресле, спросил Карфаген. Добросовестное выполнение всех поставленных им условий привело его в хорошее расположение духа.

— Ах, это... — медик долго размышлял, что сказать в качестве объяснения. И не придумал ничего, кроме правды. — Все случайно получилось. Ирия позвонила мне. Она казалась такой расстроенной... и я испугался, не сотворит ли она чего в таком состоянии. Но и в мыслях не имел. Ну, ты понимаешь...

— Пфф... — скучающе фыркнул Карыч. — Предложенный мной вариант имел бы куда больше шансов на успех! — потом Коди показалось, что его бывшим хозяином завладела новая идея. Он со странным выражением лица протянул землянину стакан.

— Э? — рыцарь-без-страха-и-упрека в недоумении уставился на плескавшуюся на дне жидкость, без труда распознавая алкоголь.

— Выпей, — с непроницаемым выражением лица произнес персилианин.

— Это... Мне нельзя! Я... я на работе!

— Да брось! Кому она сейчас нужна — твоя работа? Нехорошо отвергать такой широкий жест с моей стороны.

— Я... — медику прекрасно было видно, что Карфаген что-то задумал. Что-то, ага! С другой же стороны, Коди помнил, что бывает, когда он теряет контроль над собой. Особенно сейчас... Но потом землянин покосился на выжидающе смотрящего пирата, и махнул рукой. Будь что будет! Если это поможет Ирии, которую он невольно втянул в их брачные игры, тогда он согласен сойти с ума еще один раз.

И он решительно проглотил содержимое стакана, отчаянно закашлявшись.

И все его следующие действия были вполне им предсказуемы. Только вот осознать в полной мере он их сейчас не мог.

Все время пребывания на корабле, что было отмерено ему судьбою, Коди больше боялся Карфагена, чем Шину. Хотя, казалось бы, это Шина избила его до потери сознания, это Шине нельзя было слова сказать, не подумав — иначе результат мог бы быть фатальным. И это Шина могла в любую минуту выхватить не пойми откуда острую железку и воткнуть ее тебе в какой-нибудь жизненно важный орган, руководствуясь своими, крайне специфическими мотивами.

Карыч же обращался с ним куда как мягче, чем мог бы любой другой на его месте. Не последнюю роль сыграла в этом продуманная и взвешенная покорность землянина, но все же...

Да, персилианин одним своим видом внушал ужас хрупкому на его фоне медику, да, с такими габаритами и повадками чистокровного хищника считался бы любой. А Шина, скажем так, все равно оставалась женщиной, а потому Коди не сразу осознал, и вовсе не привык к тому, что ее надо опасаться и бояться.

Дело ведь вовсе не в размерах.

Просто Коди больше всего на свете боялся показать кому-нибудь свою 'слабость'. Повести себя неподобающе, потерять голову, сказать именно то, что вертится на языке...

Стоит ли дальше пояснять, что как раз на все это его и раскручивал пират, как только оказывался в опасной близости от суверенного, кристально-ясного сознания, работающего, как старые добрые часы.

А еще Коди нельзя было пить, иначе его хваленая рассудительность отказывала вместе с целым ворохом так необходимых каждому благовоспитанному человеку качеств. А то, что оставалось в наличии — могло повести себя так...

Вот, например, сейчас он криво ухмыляется, потому что ему так хочется. И потому, что понимает, зачем все это Карфагену.

Но улыбаться вот так — не единственное, чего ему хочется в данный момент. А теперь все можно.

Можно не бояться общественного мнения.

Можно не придерживаться строгих норм морали.

Можно позабыть том, что случится завтра.

Можно не строить далеко идущих планов.

Можно плюнуть на собственные предубеждения.

Можно, наконец, занять более выгодную позицию для осуществления своих желаний.

Что Коди и сделал.

Он поднялся со стула, медленно обошел столик и с совершенно непередаваемым выражением лица плюхнулся персилианину на колени, по-свойски приобнимая за шею:

— Скорая помощь на дом! Доктора вызывали? Ну-ка-ну-ка, что беспокоит? Где болит?

— Я остался без ответа? — разочарованно покачал головой Коди, обращаясь скорее внутрь себя. Персилианин снисходительно наблюдал сверху вниз, руки спокойно лежат — эффект получился более чем занятным, и теперь он ожидал, что за представление ему разыграет пьяненький мальчик. — Ну что ж... Это вызов моему гению! Теперь я просто обязан провести тщательный осмотр и определить причину недомогания.

Впрочем, он не болтал попусту — чуткие пальцы споро взялись за пуговицы, расчищая себе полигон для "врачебных" маневров.

— Что? — удивился парень, приникая ухом к широкой груди. — Сердцебиение в норме. Пульс... — непонятно, как он намеревался померять ЧСС у того, у кого сосуды запрятаны глубоко и надежно, но весьма прилежно начал нащупывать этот самый пульс на шее. Причем почему-то губами. И как-то увлекся — все нащупать пытался, видимо.

— Ш-шерц... Давно надо было тебя напоить, — наконец не выдержал Карыч, и включился в это занимательное представление. Но Коди перехватил его руки — насколько позволяли собственные — и протянул с проказливым выражением лица:

— Ай-яй-яй! Препятствие доктору? Ведь медосмотр — это совсем не больно, а где-то даже приятно... — пират предпочел не обращать внимания на возню мелкого. — Эврика! Я нашел изъян! Это слух!

Конечно землянин тут же потянулся исследовать пораженную, по его мнению, область получше. Карфаген позволил ему это, но без особой радости. Ведь именно сейчас он так некстати вспомнил о своем великом и ужасном плане. Ясно, как день, что парнишка его хочет — но оторвись с ним сейчас, и завтра этот сопляк будет вертеть носом и вопить на всю каюту, что его опоили и изнасиловали. А вот посмотреть на его лицо, когда тот поймет, что ничего не было, куда занятнее!

Только вот рвение, с которым медик обрабатывал его ухо, противно убавляло решимости с каждой секундой.

С кислой миной и вселенской печалью во вздохе Карыч подхватил со стола бутылку, оторвал от себя расшалившегося малыша и позаботился о том, чтобы в Коди вошло столько алкоголя, сколько обеспечит ему крепкий беспробудный сон.

Коди не хотелось просыпаться. Но судьба-злодейка и в этой малости ему отказывала. Кажется, во сне он сбросил одеяло, к тому же под ребра слева что-то кололо...

Лениво почесав ухо и немного повозившись, землянин с неохотой открыл глаза.

Примерно пять секунд ушло на то, чтобы определить, где он обретается, и что окружающая действительность несколько отличается от той, в которой он привык засыпать. А также восстановить логическую цепочку событий, приведших его в эту действительность.

А умник-организм среагировал раньше. Так что по истечении этих пяти секунд парень также определил, что вот этот дурацкий протяжный вопль вышел из его же уст, и он уже сидит, надежно вцепившись в спинку дивана.

Приветливо свиснув, что-то наверняка опасное для здоровья приветливо огладило его ухо и звякнуло обо что-то за спиной.

— С-совсем сдурела?! — против воли возмутился медик, ни секунды не сомневаясь — чье это 'доброе утро'. — Хоть бы глянула раз!

— А если продолжишь орать — еще и прислушиваться не буду, — сонно отмахнулась Шина, лениво подтягивая к груди одеяло. Коди сглотнул и поспешно отвернулся.

Это как бы... Странно? Коди здесь. А Он, вон — там. И Шина... А Коди тут. А Ирия или где-то бродит. Они все — там. А Коди — тут. Одетый. На все пуговички застегнутый, ей-ей!

Что-то не так. Что-то не вяжется...

Что-то, как же!

Коди совершенно точно помнил, что пил вчера. А значит — был невменяем, а значит... Его передернуло.

Но тогда почему он спит на диване, целенький и невредименький?

Почему?

Понимая, что что-то откровенно не вяжется, Коди рассеянно поднялся сам и поднял с поля то, что метнула в него Шина. Обыкновенный столовский нож, он таким ест каждый день. У девушки отняли все ее игрушки, но она не сдается? Он задумчиво попробовал пальцем остроту лезвия.

Легче не стало.

Карфаген зашевелился — хотя они наверняка разбудили его раньше — и Коди примерз к месту стояния. Наверное, он никогда от этого не избавиться.

Но только, похоже, пират решил совсем положить на существование одного маленького упертого инопланетянина в этой каюте. Он одарил медика только одним протяжным взглядом искоса, а потом потерял к нему всякий интерес и притянул к себе рабыню, сонно поинтересовавшись:

— И откуда арсенал? Из какого тайничка вынимаем?

— У меня есть еще парочка. Попробуешь найти? — Шина одарила хозяина та-аким взглядом, и проворковала это так... Коди налился краской по самые кончики ушей. Коди кожей, а не умом, ощутил, что он здесь лишний.

Коди позорно сбежал, чуть не сбив по дороге Ирию, нагруженную подносом.

И уж конечно он не услышал довольный хохот на два голоса за спиной.

Поэтому Коди дулся весь остаток дня, терзаемый страшными противоречиями, разрываемый подозрениями и мучимый головной болью. Камарг следил за ним в полглаза, прекрасно осведомленный обо всех его отлучках и не питающий особых иллюзий по поводу того, куда парень мог пропасть. Если так пойдет и дальше, его благотворительность могла бы выйти мальчишке боком — персилиане не особо терпеливы вообще, а вот такой вот лягушонок, свободно разгуливающий по кораблю, одним своим существованием бросает вызов местному честному обществу. И когда он, накноец, нарвется на неприятности — всего лишь дело времени. И хорошо бы при этом он сам не искал себе приключений на непонятливую задницу. Док взвалил на себя эту ответственность за живое, разумное существо, и совесть заставляла его заботиться о нем как следует, а не выковыривать из икринки раньше времени. Вот только что с ним сделаешь?

Коди дулся даже ночью, и поэтому долго не мог заснуть, а потом и проснуться по будильнику.

В-общем, на фоне личных переживаний, работник из него сделался никакой.

"Если тебя это затрудняет, можешь нарисовать слова "С праздником, дорогой хозяин!""

Коди подскочил посреди ночи в холодном поту, а знакомый голос, казалось, все еще звучал в ночи. Сон, просто сон... Узоры, чтоб их, нескоро еще уйдут из его кошмаров.

Потерев лоб рукой, парень по смешной земной привычке машинально поискал глазами окно, чтобы спровадить туда плохой сон.

Карфаген вежливо поднял ладонь в приветствии, удобно откинувшись на спинку стула — в условиях ничтожности занимаемой землянином комнаты это было куда ближе, чем хотелось бы хозяину. Комнаты, конечно.

Коди озадаченно наклонил голову на бок. "Мерещится со сна", — справедливо решил он. Но на всякий случай протер глаза.

Персилианин, надо думать, никуда не пропал.

Щипать медик себя уже обреченно не стал.

Все-таки не сон.

Пока землянин задыхался, подыскивая достойное описание коварству, наглости и беспардонности своего ночного визитера, отчаянно стараясь, чтобы это выглядело как возмущение, а не панический страх, добрый дядя пират ему помог подобрать слова, притворно закатив глаза, и пропищав:

— Ах, я буду кричать! — что ж, все старания пропали даром.

Коди устало махнул рукой, так и не сказав, что хотел:

— Не спится?

— Да вот, знаешь, бессонница замучила — хотел проконсультироваться. Знал же, что ты не откажешь.

— Приемные часы — с восьми до пяти. Из домашних средств могу посоветовать теплую ванну и стакан теплого же молока на ночь. Хороших снов.

— И все? — скривился Карыч. — А как же клятва все силы приложить для выздоровления клиента?

— Помощью надо было пользоваться, пока предлагали... — раздраженно ответил Коди и понял, что сболтнул лишнего. Персилианин понимающе усмехнулся, не оставляя надежды на то, чтобы быть неправильно понятым.

— И да, я буду кричать, — насупился медик, приготовившись дорого, или хотя бы громко продать свою честь. Под перепады настроения всяких там он подстраиваться не собирался и вообще, тогда пошел на это только ради спасения Ирии, которую сам же и подставил. И раз уж кто-то не воспользовался случаем — не его проблемы. Он сильный, а все остальное — перепады настроения, отходняк от шока.

— Да кто тебя трогает? — теперь уже пришла очередь пирата отмахиваться. Землянин с завистью отметил, что у того это получилось куда небрежней и удачней, чем у него самого. — Все равно этот бородавчатый хеш со щупальцами завалится в самый неподходящий момент и попортит всю малину, — персилианин раздраженно прошелся пятерней по волосам. И ослепительно улыбнулся — у Коди мурашки по спине табунами замигрировали. — У меня к тебе деловое предложение.

— Да ну?

— Ага. Личный врач-психотерапевт.

— Не мой профиль, — выпалил землянин, прекрасно понимая, что за "психологическую помощь" будет оказывать.

— Подумать не хочешь? — за загадочностью тона наверняка скрывался какой-то козырь, но медику не хотелось его слышать.

— Меня все устраивает на прежнем месте работы.

— Не в моих привычках запугивать, — "Ага, как же", — злорадно подумал парень. — Поэтому просто информация для размышления. Ты хоть замечаешь, какой занозой в заднице являешься для окружающих? Не мешало бы помнить при этом, что твоя независимость прямо пропорциональна влиянию камарга на окружающих. Проще говоря — насколько будет напряжно потом выслушивать его занудные вопли. Если до сих пор ты хоть как-то дрейфовал, то только благодаря моему вниманию. Как думаешь, кто-нибудь заинтересуется, зачем Карычу понадобился этот парень? Наверное же в нем есть что-то стоящее? Почему бы не проверить? Подумай об этом... Ах да, в последнее время у нас тут появился неудовлетворенный любитель мальчиков с вашей планеты, думаю, ты ему подойдешь.

— И зачем ты мне все это рассказываешь? — зло уточнил землянин.

— Чтобы ты трезво посмотрел на вещи. Хотя, после того представления с раздеванием, что ты мне устроил, не понимаю — что тебе еще нужно.

— Приемные часы — с восьми до пяти, — глухо поизнес медик, опустив голову. — Можешь отстрелить себе что-нибудь — устроим внеочередную консультацию.

— Подумай, Коди, — усмехнулся в ответ Карфаген и буквально растворился в ночи. Эффектно, ничего не скажешь.

Коди отвернулся к стене, сжал М-ра Боба до хруста в собственных суставах и стал представлять большое окно с развевающимися занавесками.

"-Э-эй, — Коди, добросовестно изображающего из себя неподвижную кучу мусора, нетерпеливо окликнули. — Как тебя там, долго ты еще собираешься здесь вот так валяться?

Он и сам не знал, а вернее — его попросту не интересовал ответ на этот вопрос. Как получится — сколько трогать не будут.

Но женщине такого безучастия явно было недостаточно. Она появилась прямо перед ним и деловито приподняла за подбородок двумя пальцами, проверяя, в сознании ли пациент. Землянин вяло мотнул головой, вырываясь, и опять принялся мимикрировать под бесполезную ветошь.

— Парень, ты должен хотя бы поесть, — тяжело вздохнула она, пока Коди смотрел на нее ничего не выражающими глазами. Мозг, тихо поскрипывая, неспешно решал вопрос — как законнее ее определять, девушкой или женщиной. Теоретически — есть все основания для женщины, но язык не поворачивается так ее называть. И вообще... — А то опять будут болтать, что эта бесноватая Шиза из-за ревности угробила очередную невинную жертву симпатии своего хозяина.

Да-да. Он на задворках собственной планеты, поодаль сидит небесное создание и мурлыкает легкомысленную песенку, еще одно вот что-то от него хочет, а он сам унижен, разбит вдребезги и размазан тонким слоем по всей кровати. Как же так получилось? Скрип-скрип-скрип, как старый часовой механизм. Не хватает связующих деталей, и он медленно приходит в негодность. Никому не надо его трогать, а то сейчас рассыпется...

С громким воплем Коди мгновенно подскочил и отпрыгнул подальше, чуть не сверзившись на пол, уставившись на обидчика своей убитости безумными глазами.

— Ну вот, все в порядке — здоров. А я думала — ты встать не можешь, потому что Карыч палку перегнул, — девушка как ни в чем не бывало протягивала ему какой-то ворох тряпок, как будто и не она только что с шокирующей фамильярностью лезла куда не надо. — Я — Шина, а вон то солнышко — Ирия. И не вздумай коверкать мое имя, червячок, я этого не люблю. Добро пожаловать на борт!"

— Ка... А? Э?! Какого тебе надо? Что ты де...

Суровая, шокирующая правда. Это проклятый персилианин непредсказуем, как шаровая молния и непостоянен, как осенняя погода. Он может прийти посреди ночи для одного лишь делового предложения, а на следующий день — в самый разгар рабочего дня — заглянуть в медблок, чтобы без лишних вступлений потискать своего бывшего раба. И, как вы понимаете, спорить с этой огромной кучей мяса совершенно бесполезно. Если он что-нибудь задумал, то и остановить его может только он сам.

А когда и белый халат не помешал Карычу добраться до штанов медика, Коди похолодел, понимая, что на этот раз обычными своими фокусами пират ограничиваться не собирается. Бедняга отчаянно попытался вывернуться еще раз, и снова потерпел неудачу. Кажется, Фортуна снова повернулась к нему задом. Точно также, как и он к Карфагену. Вот только землянину никто выбора не давал — коварный пират подкрался настолько незаметно, что Коди просто не успел отреагировать. И теперь уже не мог избавиться от этого приставучего обожателя его несчастной персоны.

— Ка... Карфаген, отпусти меня! Сейчас же! — привычки воспитанного мальчика вытравлялись с трудом, поэтому сейчас землянин до обидного походил на разгневанную воспитанницу воскресной школы.

— Скажи — пожалуйста, — и в лицо смотреть не надо — до того тон у него смешливый.

— Пожалуйста!.. Ну?

— Поверил пирату? — Коди перестал шебуршиться и как можно сильнее запрокинул голову, вложив во взгляд всю укоризну, на которую был способен в этом неловком положении.

— Что такое? — Карыч с возмутительным спокойствием выдержал взгляд, еще и изобразив легкое недоумение. Как будто это и не он щупает медика тут, как хочет.

— Стыдно должно быть, — холодно сообщил Коди, не отводя взгляда.

— О, так сты-ыдно... было бы. Но стыд свой я променял на ластик еще в начальной школе. Уж прости, — быстро закончил фразу персилианин, и переключил все внимание на более интересующую его сейчас часть тела подопытного. Коди покраснел, как он надеялся — от злости — и опустил голову:

— Отстань!

— Хорошие мальчики не онанируют? Или ты просто по мне соскучился?

— Ты слышал, Карфаген, отвали.

— Пошли меня в зад, — игриво заметил пират. Серьезно, когда он говорит, ему язык эмаль на зубах не царапает?

Это было слишком. Все это. Начиная от времени, места, обстоятельств, и заканчивая долей правоты в словах персилианина. Какого черта? Это так подло... Посреди медблока, куда в любой момент могут войти...

Последнюю мысль Коди озвучил вслух, на что получил предсказуемое:

— Тебя это смущает? Или наоборот заводит?

Барьеры воспитанности рухнули, и землянин вывалил на своего мучителя без малого весь запас слов, которые до этого только слышал, но воспроизводить стеснялся. Впрочем, ему самому не понравилась длина этой тирады. А также то, что он так припадочно дышит. Он же просто океан спокойствия, айсберг невозмутимости. Все действия этого самоуверенного психа не оказывают на него ровно... никакого...

Коди поспешно зажал рот руками, чтобы совсем уж не опозориться...

Интересно, что он пытается скрыть от психа, который всегда угадывал его настроение с первого раза и, тем более, в прямом смысле держит в руках самый правдивый тому индикатор?

— Бегаешь-бегаешь... Зачем? Все равно ведь ты мой. Ты хочешь меня, мелкий. Также, как и я тебя. Давай завязывать с этим цирком, а? Будем вести себя как взрослые, серьезные люди?

— По... — в запале Коди не рассчитал своих сил и подавился фразой, так что сохранить лицо не получилось совсем. Только чуть-чуть отдышавшись, он продолжил, — ...к черту.

— Упрямый, — усмехнулся Карфаген, придерживая обмякшего медика, и обжигая дыханием хрупкое ухо напоследок. — Иначе это не было бы так занятно. До скорой встречи, пупсик.

Коди не успел... Ничего он не успел, потому что камарг не дал ему на это времени. Предприимчивый пират, как всегда, смылся ровно вовремя, чтобы не повстречаться с Ланом. Только в этот раз он сделал свое черное дело раньше.

И медик понял, что скорее умрет сейчас, чем повернется.

— Посетители? Я слышал, ты с кем-то говорил, — заметил док.

— Д-да. Так, мелочи, — Коди с трудом подавил желание привести себя хотя бы в относительный порядок. Он прекрасно осознавал, как глупо он выглядит, стоя вот так, спиной к камаргу, прямой, как спица. По одному только его нежеланию поворачиваться можно сделать соответствующие выводы. Или хотя бы посчитать парня странным.

Коди всегда избегал ситуаций, которые могли бы зарекомендовать его, как странного.

— Это хорошо. Мне не обойтись без твоей помощи.

— Я... Подойду, как только смогу, — то, что он покраснел, из-за короткой прически с лихвой выдавали уши.

— ...Буду ждать, — небольшую паузу перед фразой легко можно было списать на удивление. Доктор не стал интересоваться причинами такого поведения своего помощника, но что скрывалось за тактом? Коди зажмурился и, ради собственного спокойствия, стал обдумывать, сможет ли он причинить какой-нибудь вред Карфагену. Ответ получал неутешительный.

Выждав время, чтобы наверняка убедиться, что Лан ушел, землянин бросился к себе с такой прытью, которой до этого не проявлял никогда.

Мир без приставаний. Это было сказкой. Не очень доброй, но все-таки можно было строить иллюзии. Но любая сказка рано или поздно кончается.

В жизни Коди она кончилась в тот момент, когда его поймали в коридоре, засунули под мышку, показали кулак, чтобы не дергался и отконвоировали в его "любимую" каюту. Надо полагать, это знак того, что игры кончились.

Небрежно скинув его, впрочем, на диван, пират быстро бросил Ирии: "Никуда его не выпускайте." — и убрался по своим пиратским делам.

К позитивным сторонам ситуации можно было отнести то, что это был все-таки знакомый персилианин, а не не пойми кто, как обещалось. К негативным — даже в этом случае Коди не знал, чего ждать от своего похитителя.

А куда отнести то, что, получив приказ, Ирия послушно обняла землянина и для верности вцепилась в него покрепче? Еще и зажмурилась, да с таким отчаянным видом? Надо полагать, с таким грузом у него будет меньше шансов сбежать... И все же неуловимо попахивает абсурдом. Совсем так неуловимо...

Коди обреченно вздохнул и принялся за план по освобождению:

— Ирия, что ты делаешь?

— Держу тебя, — послушно отозвалась девочка. — Карфаген приказал тебя не выпускать.

Глаз, впрочем, не открыла. Плохо дело.

Как там советовала Шина, чтобы подобные той памятной истерики больше не повторялись? Чем-нибудь отвлечь. Только не пытаться ее поцеловать, или еще что-нибудь из этой серии, потому что тогда можно запросто попрощаться со своей многострадальной головушкой. Оказывается, Карыч свою солнечную девочку очень ценит, практически заботится о ней, как о дочери — его величество инцест во всей красе — и вообще, такая есть только у него и на воле — а в плену они чахнут и погибают. Поэтому все страдания Ирии были зело надуманными и вполне предсказуемыми — разве что раньше она тихо отсиживалась в каюте и не названивала никому постороннему.

А Коди попался, как последний идиот.

Но разве за ту неделю, что он просидел в этой проклятой каюте, он мог заподозрить, что пират может вообще о ком-нибудь заботиться? Нет, нет и еще раз нет. Он обращался с ними со всеми, как с идиотскими предметами мебели, только изредка одаряя плодами своего остроумия — и лучше бы он этого не делал.

А теперь глядите — заботится он. И Шина не выглядит такой уж недовольной, как только ее взрывной характер уживается с подобными унижениями? Хотя, она ведь его называет по-своему, может, исполняет какое-то свое правило. Вдруг он для нее что-то вроде господина или феодала? И она, как верный самурай...

Однако какие мысли по отвлеканию могут прийти в голову, если к тебе будут так доверчиво прижиматься?

Коди выдохнул сквозь стиснутые зубы и произнес:

— А если я дам честное слово, что не сбегу?

Ирия открыла один глаз, чуть-чуть отклонилась назад, как бы решая... А потом снова прилипла к землянину:

— Хозяин говорит, что тебе нельзя верить. Что ты говоришь одно, хочешь другого, а делаешь третье, — простодушно ответила девушка.

Коди скрипнул зубами, заводясь уже по совсем другому поводу.

— А что еще говорит про меня твой хозяин?

— Что Коди нельзя никуда выпускать! — радостно возвестила инопланетянка, и стиснула медика еще сильнее. Чтоб вас... Тоже мне — наивное дитя.

— А если я дам два честных слова? Или даже три?

— Верить — так верить, не верить — так не верить полностью!

— Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

— Может быть, ты просто не успел? — ну все, Коди решился на крайние меры. Но тут, по законам классической комедии, он услышал звук открываемой двери.

"Во попал!" — похолодел Коди.

И они с Ирией, расположенные на диване в весьма живописной позиции уткнулись взглядами в Шину.

Можно выдохнуть.

Только вот медику показалось, или воительница действительно зыркнула на него злобным взглядом? И с чего она бесится? Ревнует, что ли? А кого к кому?

— Ирия, можешь его отпустить. Я перехвачу, — девочка послушно кивнула и ускакала опрыскивать витаминами свой ненаглядный цветочек. Коди невольно поежился под тяжелым и долгим взглядом "амазонши", и буркнул:

— Может быть, ты знаешь, что я здесь делаю?

— Обстановка накалилась, червячок. Тебе лучше спрятать головку в песочек.

— Не называй меня червячком! — вспылил землянин, как всегда не желая мириться с мыслью, что его побила какая-то девчонка.

— Ах, ну да... Ты же у нас лай-лай-бой, — наклонив голову набок, издевательским тоном протянула Шина. Ирия, не скрываясь, простодушно рассмеялась у него за спиной, взбалтывая пузырек с химикатами.

— Кто? — подобного выражения в его словаре не было, но Коди свободу ставил на то, что это что-то обидное.

— Догадайся, — продолжала с загадочным тоном издеваться рабыня.

Обстановка накалялась и в этой конкретной каюте, а угроза окончательно залить тут все кровью созревала на глазах.

Не обращая внимания ни на попытки медика справиться с собой, ни на вызывающее молчание товарки по несчастью, Ирия затянула одну из своих беспечных песенок, протирая листья инопланетного растения:

"Лился сумрак голубой,

В паруса фрегата..."

Коди глубоко выдохнул. Он знал способ успокоиться куда лучше, но его на людях лучше не делать — уж очень глупо выглядишь.

"Провожала на разбой

Бабушка пирата..."

— Что значит — обстановка накалилась? — Шина внимательно посмотрела на него, словно решая — стоит ли говорить, или пусть пойдет и проверит собственной упрямой задницей.

"Два кастета уложила

И для золота мешок..."

— Рабы жужжат, словно большой улей. Пчелки говорят — хищники сцепились. А яблоком раздора послужил твой брат.

— Шина, ради всего святого, ты же можешь говорить нормально!

"А потом, конечно, мыло

И зубной порошок..."

Девушка ухмыльнулась, потом совершенно продолжила разговор такой фразой:

— Ты такой смешной, когда злишься! — тише, Коди, тише... Наградой будет нормальный разговор.

— Так что произошло?

"Дорогой кормилец наш

Сокол одноглазый..."

— Все рабы на ушах стоят. Говорят, кэп этой посудины с одним из своей команды поцапался. Из-за такого вот парнишки, как и ты — с вашей планеты. И что только они в вас такого находят?.. Капитан раба отбил, а как думаешь, куда пострадавший за инопланетного щеночка отправился раны зализывать? У доктора сегодня будет много работы!

"Ты смотри, на абордаж

Попусту не лазай.

Без нужды не посещай

Злачные притоны..."

— Я же должен ему помочь! — подорвался землянин и тут же плюхнулся обратно, направленный заботливой рукой рабыни.

— И ты ему очень поможешь, если не будешь рыпаться и спокойно отсидишь тут свое.

— Но...

"Зря сирот не обижай

Береги патроны..."

— И никаких "но"! Ты хоть понимаешь, что сейчас больше всего похож на красную тряпку? Если бы мне досталось из-за такого засранца, как ты — я бы не упустила случая отвести душу на ком-нибудь похожем. А у тебя даже браслета нет. Да ты просто ходячий вызов, неужели не понимаешь, дурная твоя башка?!

"Без закуски ром не пей

Очень вредно это,

И всегда ходи с бубей

Если ходу нету"

— Все равно, — надулся Коди, порозовел и отвернулся. Похоже, его только что спасли от крупных неприятностей. Как-то это все не вязалось с обычным пофигистически-ироничным отношением Карфагена...

"Тут на этом месте вдруг

Перебил старушку внук..."

— Тебе всегда все равно, — в сердцах бросила Шина. — Вообще плевать на окружающих. А то, что мы все тут как на вулкане сидим — это, конечно же, таких свободненьких, как ты, недостойно волновать!

Поняв, что она сболтнула лишнего, девушка закусила губу и отвернулась.

"Слушай, бабка, если всё

Так тебе знакомо..."

— О? А что ты предлагаешь?! Ах, дорогой Карфаген, я ваша навек! Любите меня во все щели, пока из пор не потечет! Так, что ли? Я избавился от него, и не стану возвращаться, теряя свободу, ни за что!.. Или тебя просто коробит то, что ты к нему привязана навсегда?

"Ты давай сама езжай,

Я останусь дома..."

Шина развернулась и схватила Коди за грудки, без труда притягивая его к себе, к искаженному брезгливой яростью лицу:

— Где ты был, сопляк, когда тебя повязали пираты? Прятался в темном углу и дрожал? А я сражалась! И не моя вина, что они оказались более развиты и физически, и технически. Если бы не его броня, Карфагена уже не было бы в живых. Но он победил, и теперь он мой айре. И если ты, слизняк, еще хоть слово скажешь в сторону его или меня, я этими же руками размажу тебя по полу. И буду чиста перед своими богами, долгом и мужем!

"Дует ветер голубой

В паруса фрегата

Провожали на разбой

Бабушку пира-а-а-аты."

Ирия старательно вывела последнюю строчку, откинула золотистую косу за плечо, и впервые за все время посмотрела в сторону спорщиков.

Коди съежился на диване, шальным взглядом упираясь в стену, и все еще приходя в себя после этой вспышки. Шина сидела на противоположном от него конце, свесив одну ногу через подлокотник и полностью отвернувшись от парня. Прочесть ее чувства можно было только по тому, как она нервно теребила кончик темного хвоста волос. Кажется, буря схлынула вовремя. Ну вот и хорошо. Со всей свойственной ей оптимистичностью Ирия была уверена, что эти двое еще помирятся.

Когда Карфаген вернулся с дежурства, Коди сполз с дивана, на котором провел все же не весь сегодняшний день, но большую его часть, и тут же забился в уголок поукромнее. Пират хмыкнул, и сделал вид, что землянина здесь нет.

Коди настороженно следил за ним, обняв коленки руками. Конкретно сейчас ему было наплевать, насколько глупо или смешно он выглядит — эти люди видели его и не в таком состоянии. Он ждал, что Карыч возьмется за старое, и с внутренней дрожью ожидал этого. Но персилианин вовсе не спешил "радовать" медика.

Сегодня у Коди было время подумать, о странностях последних дней. Ночной визит Карфагена и слова Шины, как ни крути, были связаны. Тогда так ли уж он хотел его запугать? Ведь даже медик признавал, что в них есть рациональное зерно. И вот теперь это. Кажется, пират сбежал с вахты ради того, чтобы вовремя спрятать его. А если бы ему действительно было наплевать на свою строптивую игрушку, стал бы он так заморачиваться и рисковать ради нее? Но нет, нельзя так думать, неправильно — это все всего лишь очередная игра, затеянная от скуки — персилианин уже столько раз обманывал его, что ему нельзя верить.

Класс! Откуда, вообще, здесь вещь из его мира? Нет, они, конечно, тоже успели сделать последний круг почета по матушке-Земле, но книга?! По искусству?! Коди почувствовал, что уже устал удивляться, решил не спорить и покорно взял книженцию с многообещающим названием "Замечательные полотна", чтобы от него отвязались.

Ирия довольно кивнула и оставила его наслаждаться чтением, видимо, вспомнив приказание игнорировать это "норное животное".

Коди рассеянно перелистывал страницы, думая о постороннем. Спектакль затягивался. По его подсчетам, они уже давно должны были устать от всего этого — он же устал — и просто делать все то же, что обычно.

Или... нет?

А если это и есть — как обычно? Откуда ему знать, какой тут заведен порядок? Вдруг спектаклем была та неделя...

Ха! Привидятся же такие глупости...

— Эй! — Коди вздрогнул и поднял глаза. Вот и вышло время, кончилось терпение... — Ты понимаешь, что там написано?

— А? — непонимающе переспросил он, ожидая чего угодно, но только не подобного вопроса.

— Ты пялишься на страницу уже с минуту, — нетерпеливо махнул рукой Карыч. — Надо думать, этот язык тебе знаком.

Коди растерянно опустил голову и пробежал взглядом по строчкам рядом с красочной и масштабной иллюстрацией. Действительно, английский.

— А, да...

— Чудно! — улыбнулся пират и похлопал рядом с собой. — Иди сюда... — и, заметив промелькнувшую в глазах Коди нерешительность, подпустил в голос сарказму. — Да не трясись ты! Никто тебя лапать не будет — тоже мне соблазн!

Медик насупился, но послушался. В конце-концов, что он теряет? Раз уж здесь. А заодно узнает — за каким интересом инопланетному пирату понадобились книги по живописи.

— Ну-ка, что ты тут разглядывал? — персилианин перехватил у него книгу и заинтересованно оббежал взглядом полотно. — Эпично!

Еще бы... Коди только сейчас удосужился как следует разглядеть изображение и подпись. Ему было неуютно сидеть так близко, и, что греха таить, непривычно при этом удовлетворять исключительно тягу к искусству Карфагена. Поэтому, чтобы отвлечься, он принялся делать то, зачем его позвали. Переводить.

— Называется... "Последний день Помпеи". Нарисована она в тысяча восемьсот двадцать восьмом году. То есть... почти что двести лет назад. Земных лет...

— Окончена.

— Что?

— Картины такого уровня, юноша, не рисуют. Рисуют мелом на асфальте. А над шедеврами работают — годами, долго и упорно, оставляя при этом кипу набросков и эскизов, — неожиданно серьезно, без всякого намека на иронию, ответил Карфаген. Потом опомнился и расплылся в клыкастой улыбке. — Повелся?

— Почти что, — буркнул Коди. — Мне продолжать?

— Ага, давай.

— Это историческая живопись. Изображает события очень давних лет.

— А по внешнему виду и не скажешь, — хмыкнул персилианин.

— Ну уж простите, — надулся медик. — Здесь говорится, что тема картины взята из древнеримской истории — было у нас такое великое государство в древности. Помпеи — старинный римский город, расположенный у подножия Везувия — это название вулкана, до этого спящего. Но он проснулся — и в результате сильнейшего вулканического извержения город был залит лавой и засыпан камнями и пеплом. Две тысячи жителей — а всего их было около тридцати тысяч — погибло в результате панического бегства. А город в один день оказался стерт с лица земли, — пытаясь объяснить вещи, которые могут быть непонятными, землянин поневоле сосредоточился и с головой ушел в книгу родом со своей планеты — эдакий земной тандем, один в совершенно чуждой обстановке. Обстановке, которая теперь полноправно претендовала на то, чтобы стать домом. И он выглядел настолько очаровательно с этой книжкой, что Карфаген невольно залюбовался. Если можно так сказать по отношению к человеку, прикидывающему — можно ли с этого парнишки нарисовать аналог рушащейся жизни.

— ...Между прочим, эта картина принесла художнику всемирную славу. На нее толпами ходили — просто посмотреть. В Италии — одной из стран моей планеты — во время путешествий у художника не требовали паспорт. Считалось, что каждый житель страны обязан знать мастера в лицо.

— А почему ты сам застрял именно на ней?

Потому что просто листал страницы, потом задумался и перестал. Глупо-то как...

— Она... — Коди наморщил лоб, подбирая не слишком-то любимые им эпитеты. — Красивая, — понял, как глупо это звучит и совсем смутился. — И тревожная... А зачем вам книги по живописи? — решил бить напрямую Коди.

— Присматриваюсь, — вздохнул пират. — Может, стоит повторный рейд сделать?

— Зачем? — побледнел землянин. — И причем здесь картины? Это же только наша культура.

— Знаешь ли, некоторые вещи ценятся неизменно от планеты. И из них тоже можно извлечь выгоду. Кто-то летает за рабочими руками, кто-то за полезными ископаемыми — и запросы не меняются от галактики к галактике. Так и произведения искусства — просто надо знать, кому их толкнуть, — персилианин поймал недоверчивый и недоумевающий взгляд Коди. И, похоже, понял, что опять прокололся на серьезности — хотя вообще вся его последняя речь была, по мнению медика, шита белым нитками. Потому что теперь он резко сменил тему разговора.

— Ну давай, обзови меня злобным узурпатором, врагом человечности и подлым рабовладельцем. Я же вижу — тебе хочется. Не потому ли ты застрял именно на этой странице?

— С чего бы? — равнодушно пожал плечами и серьезно ответил Коди. — Я не питаю никаких иллюзий, — надо же, стоило одну высокую книжку почитать — и какими словами стал сыпать, — по этому поводу. Моя раса всю свою историческую жизнь только тем и занималась, что сживала со свету других, более слабых, с новооткрытых плодородных земель. А потом и со свету. И вообще, у нас самих рабство еще живет, хоть и более-менее подпольно. Так что ничего удивительного, что появился кто-то сильнее и более развитой в технологическом плане, и проделал то же самое с нами. В какой-то степени, это закономерный конец.

Медик с опаской оглянулся на персилианина — тот как-то подозрительно притих. И не ошибся. Расплывшись в очередной, теперь уже не предвещающей ничего хорошего улыбке, Карыч сообщил:

— Какая пр-релесть! Без тебя я бы тут, наверное, помер со скуки!

И тут же бросился тискать свою прелесть. Прелесть возмущенно попискивала, понимала, что нужно отбиться, но жить по-прежнему хотела. Поэтому со скрипом вспомнила единственный безопасный способ — Карыча надо рассмешить. Когда ему весело — он добрый и относительно безопасный. Клоуном подрабатывать гораздо лучше, чем боксерской грушей. Осталось только не забыть, что чувство юмора у него... специфическое.

— Но когда-нибудь придет и по вам возмездие! В виде... в виде больших и суровых женщин! — понес ахинею Коди, так как ничего достойного не придумывалось, а сдаваться на милость врагу он не собирался. Хотя уже хотелось... — Да-да, они будут на две головы выше вас. А еще у них будет четыре ноги, помимо рук и внушительное тулово — эдакие паучихи недоноженные. Они загребут вас в рабство — и тогда вы на собственной шкуре узнаете, как это весело — быть беспомощным!

— Знаешь, — пират действительно притормозил, и сообщил, каг бы задумчиво поглаживая своему доктору пузико, — тебе стоило податься не в доктора, а в писатели. Такой талант пропадает!

— Ай-яй, ты не дослушал! — брякнул землянин, чуть было не попытавшись отпихнуть настырного "хозяина", но вовремя опомнившись.

— Ну что еще? — недовольно переспросил Карыч.

— Я не могу так...— без дополнительных усилий порозовел Коди. Он милый и пушистый. Милый и пушистый! — Они же смотрят!

"Они" все это время тихо сидели в сторонке и играли в карты. И сейчас сидят и играют — как будто тут рядом не происходит извращенного насилия над личностью. И не только личностью...

— Пфф... — персилианин задумался ровно на секунду. — Привыкай!

— А... — и медик тут же оказался вздернут за шкирку, как провинившаяся домашняя зверушка. Воротник горло не резал, по причине общей растегнутости, но все равно неприятно. Но все лучше, чем смотреть в эти жуткие глаза!

— Не хочешь? — и голос такой, ничего хорошего не предвещающий...

— Нет... — "честно" признался землянин, и тут же испуганно зажмурился. Но определить, что тебя шмякнули пузом об коленки — оно и с закрытыми глазами несложно. Зашуршала ткань, и Коди понял, что штаны он теряет. Ну вот, все тем же и закончилось, а ведь можно было не злить... Однако с карательными мерами Карыч не спешил. Что-то сухо треснуло, а потом...

Потом Коди почувствовал, как его драгоценно-оберегаемой пятой точки коснулось что-то прохладное и сухое. Эй, он же там не?!

Карыч разжал руки, и медик каким-то мешком мусора сполз на пол. Ему никто не мешал. Пират фирменно потерял всякий интерес к своей недавней жертве, спрятал какую-то продолговатую блестящую вещицу в карман и подхватил отброшенную книжку. А Коди здесь будто бы и не сидит. Со спущенными штанами. Землянин поспешно натянул штаны, кое-как распутался в одежках, застегнул верхнюю пуговицу халата, обжег персилианина взглядом и выскочил за дверь. Которую никто и не запирал. А застегнуться можно и на ходу — лишь бы подальше, подальше отсюда! В медблок. А еще там есть зеркало, и...

— Прошу слова, — не отрываясь от карт, подала голос Шина.

— Говори, — едва заметно кивнул Карфаген, также не оставляя книги.

— Перевязки.

— Шерц! — пират все-таки заигрался, и совсем забыл, что даже у персилиан регенерация не всесильна.

— Мне его вернуть?

— Не надо, — пару секунд подумав, покачал головой персилианин. — Я сам этим займусь. Завтра.

Коди, сжимая кулаки в бессмысленной ярости, выхода которой нет и не предвидится, пялился в зеркало. Оно большое, издевательски большое. Как и все в этом чертовом корабле с его двинутыми хозяевами и прогнившим насквозь миром!

И это зеркало честно отражало витиеватую надпись: "Не входить!" — прямо на заднице несостоявшегося писателя.

"— Ты у нас, конечно, тощий, но и из тебя можно приготовить что-нибудь сносное. Смотри, — лезвие, даже на расстоянии кажущееся удручающе острым, невесомо скользнуло по коже. — Надрез вот здесь, а потом поперек. Ребра должны хорошо пойти под соусом.

— Руки. Их делят на две части. Вот здесь, видишь? — кончик ножа описал окружность по локтевому суставу. — Придется варить или тушить.

— Филейная часть, — подперев голову одной рукой и развалившись на постели, Карфаген скучающим тоном объяснял землянину основы кулинарной науки на живом примере. Для наглядности подтверждая каждое слово действием. — И окорок. Вот где можно разгуляться! Лично я предпочитаю запеченный целиком с овощами. А вот здесь...

На Коди не было ни клочка одежды, но ему отнюдь не было холодно. Когда тебе объясняют перспективы на будущее таким образом, поневоле вспотеешь. Особенно, когда это делает двухметровое чудовище от которого совсем не знаешь, чего ждать. Почему-то у парня не было оснований ему не верить.

— Еще, конечно, можно накрутить колбасы... У тебя там кишки ведь есть? Вот как раз они на дело тоже пойдут, — нож "доброго дяди-гурмана" выписывал затейливые узоры в опасной близости с животом. — Не знаешь, у ваших народов не существовало поверья, что, съедая чье-либо сердце — получаешь часть его силы? Глупые сказки. И, тем не менее, едой разбрасываться не стоит.

Коди только вздрогнул, кончик лезвия кольнул его между ребрами. Хотя бы пискнуть не получилось по техническим причинам — его голос куда-то сбежал, не оставив контактного адреса, по которому его можно найти. Выступила кровь. Которую Карфаген не упустил случая попробовать на вкус.

— Плохих мальчиков на этом корабле ждет незавидная участь, — облизнувшись, сообщил он. — А вот к хорошим совсем иное отношение. Так что — ты будешь хорошим мальчиком?

Коди кое-как быстро кивнул и вымученно закрыл глаза. Еще одна подобная пытка — и он просто не выдержит..."