Тетрадь Смерти по-русски

— Рассчитываешь, что твоё присутствие само по себе повлияет на судьбу? — спросил Лайт, также зависший в воздухе над зубцами. — Зря. Полагаю, логичнее предположить, что-то в случае неудачи заставит тебя успеть убраться из зоны поражения. Едва ли это сработает наоборот.

— Неважно, — отмахнулся Михаил. — Всё равно мне нечего бояться.

В это время уже стартовали ракеты зенитных комплексов С-300 и С-400. Шансы на перехват двух оставшихся боеголовок были весьма высоки, хоть и не равнялись ста процентам. Переоснастить обычные зенитные системы маломощными атомными боеголовками всё-таки не успели.

Михаил всё вглядывался и вглядывался в небо, где уже виднелись инверсионные следы взлетающих навстречу баллистической угрозе противоракет. Ещё несколько мгновений — и множество мелких вспышек расцвело на пути боеголовок.

— Одна боеголовка прорвалась! — голос начальника охраны звучал уже панически. — Нет ничего, что успело бы её перехватить. И она летит прямо сю...

Он не закончил фразу. Скорость полёта боеголовки баллистической ракеты на нисходящем участке траектории составляет несколько километров в секунду, так что спешно сообщать о ней не было уже никакого смысла. Михаил с охранником успели увидеть лишь промелькнувшее, подобно молнии, падающее с небес тело, как навстречу ему рванули тугие жгуты пламени. По ушам ударил невообразимый грохот, и на землю в сотне метров от них упали уже лишь разлетевшиеся обломки того, что доли секунды назад было термоядерной бомбой.

— Невозможно... — прошептал начальник охраны, уставившись на дымную полосу. — Невозможно. Её же сбил "Панцирь"! Даже не ракетами, а обычными зенитными автоматами! Они ведь не рассчитаны на перехват сколько-нибудь скоростных целей, тем более — баллистических ракетных боеголовок. Это же как всё должно было совпасть, что и стволы орудий оказались заранее развёрнуты именно в направлении цели, которая могла упасть и в километре отсюда, и стрелок ухитрился открыть огонь с точностью до миллисекунды! Вероятность успеха при попытке стрельбы таким манером — тысячные доли процента... Михаил Александрович, теперь я вам верю. Определённо верю.

Он обернулся в направлении Чеканова — как раз вовремя, чтобы увидеть, как побледневший Михаил сползает на пол, придерживаясь левой рукой за зубец Кремлёвской стены. Правую начисто срезал по локоть осколок боеголовки, пролетевший на огромной скорости, и из обрубка сплошным потоком текла кровь.

— Срочно в госпиталь! — прокричал начальник охраны, быстро перетягивая ремнём обрубок руки, чтобы остановить кровотечение. — Срочно!

— Да какой в этом смысл? — хрипло выкрикнул Михаил, захлебнувшись истерическим смехом. — Я ведь всё равно не умру! Да это уже и неважно.

Чеканов чуть не вырвался из рук тащивших его куда-то охранников, буквально забившись в истерике. Лицо хохочущего Михаила с необычайно расширенными от болевого шока зрачками искривилось в попытке улыбнуться, несмотря на боль.

— Ничего уже не важно! Всё закончено, вы понимаете это?! Я сумел совершить то, что считалось всегда невозможным: я победил в Третьей Мировой войне! Я ПОБЕДИЛ!..

* * *

Эпилог.

16 марта 2078 года. Москва.

— Ну что, Михаил, пришло время умирать? — спросил Рюк.

— Можно и так сказать, — отозвался диктатор Солнечной системы, направляясь в тайную лабораторию, расположенную под Кремлём. — Всё-таки изменить уже сделанную в Тетради Смерти запись оказалось невозможно. Вот только я вовсе не собираюсь умирать по-настоящему.

— Рассчитываешь обмануть Тетрадь? — синигами откусил кусок от полуметрового генно-модифицированного яблока и с наслаждением прожевал. — Знаешь, когда-то я не поверил бы, что подобное возможно. Но ты... Ты, Михаил, изменил все мои представления о возможном и невозможном.

— Да, знаю, — самодовольно ухмыльнулся Чеканов. — Я разрушил старый и создал новый мир — уже это дорогого стоит. Теперь у меня остался только один враг, и этот враг — Смерть. Впрочем, если я и проиграю теперь, мой мир от этого не исчезнет.

— Уверен, ты справишься и с таким врагом, — грустно сказал Лайт. — Предыдущие встретили не слишком-то счастливый конец.

* * *

Лайт знал, о чём говорил. Процесс завоевания мира, начатый Михаилом шестьдесят пять лет назад, не закончился вместе с ядерной войной. Число переживших войну составило порядка шестисот миллионов человек из семи миллиардов, и поначалу лишь сто тридцать из них обитали в России — стране, которую Чеканов возглавил вначале фактически, а в дальнейшем и официально. Одиннадцать миллионов погибли в войну и последующие годы — от термоядерных взрывов в бывшем Петербурге, радиации, да и просто голода. Первой же задачей, которую Михаил поставил перед собой после войны, был насильственный захват республик бывшего Советского Союза. Что и было с успехом достигнуто к концу две тысячи тринадцатого года, с немалой помощью Тетради Смерти, само собой разумеется — подчинение за счёт оной руководства этих стран сделало войну лёгкой прогулкой. Белоруссия вовсе вошла в состав России полностью добровольно, не дожидаясь применения Тетради, ультиматума или военного вторжения — дипломаты с таким соглашением были направлены в Москву вечером первого же дня новой эпохи, как только стало ясно, что обмен ядерными ударами окончился.

Конечно, восстановление развитого государства после войны было непростой задачей. Хотя на территории России взорвались лишь пять термоядерных бомб, но северная столица оказалась в итоге полностью уничтожена вместе с большей частью населения — и, если бы не срочная эвакуация, разрушение Ленинградской АЭС причинило бы ещё в несколько раз больший урон. Переселить из радиоактивной зоны потребовалось более пятнадцати миллионов человек.

Но и это было далеко не всё. Малоизученные последствия столь массового применения ядерного оружия, как выяснилось, были не фатальны, но всё же по-настоящему катастрофичны. Хоть "ядерная зима" и оказалась в итоге мифом, но "ядерную осень" — масштабное похолодание на всей поверхности Земли от созданного тысячами взрывов пепла — пришлось увидеть каждому уцелевшему жителю планеты. И следующие три лета после войны оказались не слишком-то летними — ливневые дожди и периодические заморозки нанесли огромный вред сельскому хозяйству и привели к всеобщему голоду, преодолённому лишь усилиями учёных-генетиков, создавших приспособленные к новым условиям сорта растений. Плюс часть сельскохозяйственных угодий стала непригодной для использования из-за радиации. А ведь Россия и до войны вынуждена была закупать часть необходимого продовольствия.

Но вот что утешало жителей единственной теперь мировой сверхдержавы, так это то, что остальной половине населения Земли приходилось хуже. Несравнимо хуже. Ни одно централизованное государство, кроме самых мелких — или подлежащих скорейшему захвату, не избежало падающей с небес огненной смерти, и выжившие там встречались лишь за пределами крупных городов. Это примирило граждан России с ужесточением государственной власти и фактическим переходом страны к диктаторскому правлению, а также полной национализацией экономики и запретом частной торговли. Всеми экономическими функциями теперь ведало государство; однако это не привело к новому "застою" — современные суперкомпьютерные системы управляли экономикой страны эффективнее, чем ранее частники и капиталисты. Президент Путин вскоре же после завершения войны с бывшими советскими республиками объявил о начале нового построения социализма и, в дальнейшем, коммунизма. Стоявший за всеми реформами Чеканов радовался исполнению давней мечты — будучи рабом Тетради, президент не мог противиться его приказам.

Добившись решения проблемы с голодом, Михаил занялся следующими целями. Теперь ему требовалось оккупировать регионы с важными ресурсами — нефтью, газом, ураном, другими ценными металлами, что позволит избавиться от кризиса экономики и сосредоточить все силы на ускорении научно-технического прогресса. Что и было сделано — хотя население этих регионов порой и пыталось устраивать партизанскую войну оккупантам, но тактика массового уничтожения гражданских в ответ на любую агрессию быстро сделала покорными даже воинственных арабов. Тех немногих, что уцелели после жестоких репрессивных мер, выслали осваивать вернувшуюся теперь к России Аляску.

Прогресс, притормозивший было после гибели в ядерном пламени наиболее научно развитых стран, рванул вперёд семимильными шагами. Восстановленное образование пачками штамповало новых учёных и инженеров. В две тысячи двадцать первом году российские космонавты впервые совершили полёт на Луну, а спустя всего три года уже открылся лунный завод по добыче гелия-3, необходимого для работы первой в человеческой истории термоядерной электростанции — гораздо более безопасной и мощной, чем устаревшие атомные.

А в две тысячи двадцать седьмом году пало последнее свободное государство Земли — Южноамериканская Федерация, созданная уже после войны. Всего двадцать ядерных бомб, и выжившие обречённо капитулировали, не пытаясь продолжать бесполезное сопротивление. Планета была объединена под властью России и лично Михаила Чеканова.

Конечно, у Михаила остались проблемы и после этого. По-прежнему оставались радиоактивными пустынями большая часть Европы и Северной Америки, чудовищно пострадала и нуждалась в восстановлении вся экология планеты. Время от времени вспыхивали эпидемии от не уничтоженного до конца бактериологического оружия павших держав. Пытались бороться против новой власти террористы всех мастей. Ещё и готов был упасть в две тысячи тридцать шестом году гигантский астероид Апофис, эффект от падения которого был бы сопоставим с термоядерным взрывом в несколько тысяч мегатонн. Однако навстречу астероиду запустили наскоро построенную сверхтяжёлую ракету, и боеголовка пятисотмегатонной мощности без труда отправила всё, что осталось от астероида, в противоположном направлении.

Интереснее всего проходил политический процесс в создаваемой трудами Михаила империи. Поначалу Чеканов оставался лишь "серым кардиналом", понемногу поднимаясь по карьерной лестнице в аппарате спецслужб. Но большая часть высших государственных чиновников была вписана в Тетрадь Смерти ещё до войны, и в графе "обстоятельства смерти" обозначено было то, что они будут стараться в точности выполнить каждый приказ Михаила Чеканова вплоть до своей гибели. То же самое, естественно, относилось и к президенту Путину — вся Россия после войны была крайне удивлена резким поворотом в его политике. Теперь коррупция в стране была искоренена начисто, ведь нарушить введённый Михаилом запрет чиновники просто не могли, как не могли и покрывать грязные делишки своих родственников или подчинённых.

А когда в две тысячи тридцать первом году Путин, как и было записано в Тетради, умер от сердечного приступа, его преемником стал тридцативосьмилетний Михаил Александрович Чеканов, к тому времени генерал-майор ФСБ.

Тем временем люди начинали понемногу осваивать Солнечную систему. Получили распространение космолёты на импульсных ядерных двигателях, которые могли долететь, например, до Марса за неделю. На Луне в пятидесятых годах развернули строительство нескольких подземных городов и верфи для гигантских космических кораблей, предназначение которых состояло уже в том, чтобы добраться до других звёздных систем.

В шестьдесят втором году диктатор Чеканов объявил о завершении строительства в России коммунизма как общества всеобщей и абсолютной справедливости. Вот только, правда, "абсолютной" пока только в метрополии, простиравшейся от Северного и Балтийского морей до Тихого океана и включавшей в себя также почти не пострадавшие в войне Австралию и Новую Зеландию. Никто не пытался сразу взять и предоставить гражданские права жителям оккупированных территорий — вместо этого полным ходом шла программа ассимиляции и вытеснения национальных языков и культур новой общемировой на основе русской. Иначе вдруг потомки проигравших через сотню-другую лет захотят взбунтоваться? А так они, может, даже не будут помнить о том, что их предки когда-то воевали с нынешней всемирной Россией — и человечество навсегда останется единым.

А уже в шестьдесят восьмом Михаил Чеканов решил-таки раскрыть миру всю правду о событиях пятидесятипятилетней давности. А заодно и о Тетради Смерти, и о синигами. Что уж тут началось... Мнения в мире разделились на диаметрально противоположные: либо все действия Чеканова оправдываются тем, чего в итоге достигла Россия под его руководством, либо он — убийца и палач миллиардов человек, которому нет прощения. Впрочем, последние не оказались в большинстве — десятилетия антигуманистической пропаганды (а к слову "гуманизм" Михаил всегда относился почти как к матерному ругательству) сделали своё дело. До гражданской войны не дошло, зато появился повод как следует почистить аппарат власти от политических противников диктатора. Тогда Тетрадь Смерти и была использована последний раз в истории.

До семьдесят восьмого года успели ещё и достичь величайшего триумфа в истории человечества: отправлены были к соседним звёздам тринадцать научно-исследовательских космических кораблей на термоядерных импульсных двигателях, которые смогут развить скорость, лишь вдвое меньше скорости света. Исследовав другие звёзды в поисках жизни, они отправят сигналы на Землю — и к столетию со дня окончания Третьей Мировой войны многокилометровый звездолёт с миллионом добровольцев-колонистов сможет отправиться осваивать новые земли. Теперь, если даже Солнце вдруг взорвётся, человечество уже не будет уничтожено.

В общем, мир изменился за эти шестьдесят пять послевоенных лет — и изменился кардинально. Но больше всего, как ни странно, изменились сами люди.

Когда Михаил вскоре после завершения ядерной войны прогуливался по московским улицам, привыкая к заменившему руку электронному протезу, он впервые увидел человека, у которого глаза Богов смерти показывали лишь имя, но не дату смерти. Чеканов был потрясён. Ведь он знал, что, по идее, таким свойством в его глазах должны обладать лишь владельцы Тетрадей. Однако младенец по имени Виталий Лимаев, которого и видел в тот день Михаил, Тетрадью Смерти обладать совершенно точно не мог.

Обратившись к Лайту и Рюку, Чеканов ситуации не прояснил. Синигами не могли предположить иной причины, по которой глаза богов смерти не показывали бы дату смерти.

А спустя ещё месяц в такую же ситуацию угодил Рюк.

* * *

2013 год, декабрь.

— Нет, Лайт, Миша, вы оба вообще представляете? — бешено жестикулировал Рюк. — Я наткнулся на человеческого ребёнка, дату смерти которого — подумайте только! — не сумел увидеть даже я, Бог смерти! Я был просто в ужасе. Как такое может быть? Я оказался тогда слишком шокирован и записал его имя в свою Тетрадь Смерти...

— Ты убил несчастного ребёнка? — осуждающим тоном спросил Чеканов, не вспомнив, что из-за его действий погибло несколько сот миллионов детей по всему миру. — Эх, ты... Бог смерти, а испугался обычного младенчика.

Более принципиальный в этом вопросе Лайт высказался исключительно непечатно.