Император Владимир

'Что ещё за новый стиль такой? — на мгновение удивился великий князь, и тотчас припомнил мимолётное упоминание вселенца о переходе большевицкой России на григорианский календарь. — Наша православная Россия-матушка живёт по православному календарю, и, надеюсь, никогда не перейдёт на католический...'.

'Вот, всё сходится! — незваному 'гостю', похоже, церковно-конфессиональные нюансы были глубоко до одного места. — По новому стилю получается двадцать второе апреля, а у меня день рождения — двадцать первого апреля! Год, конечно, другой, но в этом-то вся и суть'.

'Ничего не понимаю, — Владимир Александрович почувствовал нарастающее внутренне раздражение. — Ты можешь объяснить нормально, по-человечески?'.

'Легко, тёзка, запросто, с превеликим удовольствием! — в отличие от хозяина тела, настроение вселенца было оптимистически-приподнятым. — В двух словах не получится, поэтому, давай, как говорится, устраивайся поудобнее...'.

Минут десять спустя великий князь узнал, что неожиданного обнаруженный в себе дар гипнотизёра вынудил старшего лейтенанта Муромцева заняться изучением различных тайных и скрытых знаний. Тех, которые на рубеже двадцатого и двадцать первого столетий стали именоваться эзотерическими науками, и которые категорически и напрочь отрицались наукой официальной.

Надо сказать, борьба официальной науки с 'антинаучными' знаниями сильно напоминала противостояние христианской церкви и той же самой науки, сместившееся во времени на несколько веков вперёд. Только на сей раз в роли средневековой церкви выступала официальная наука, и — важнейший фактор — отсутствовали священная инквизиция и костры для 'еретиков'. В-общем, противостояние приняло более цивилизованные формы, методы ведение борьбы стали другими, а самое главное, в эту войну вмешались всемогущие рефери — хозяева всех мировых финансов.

Здесь следует сделать одно маленькое отступление, и уточнить, что, говоря об эзотерике, люди зачастую валят в одну кучу всё и вся, что только могут найти непонятного в жизни. В результате почти любой неискушённый индивидуум, заинтересовавшийся в наше время различными тайнами, образно говоря, рискует раз за разом погружаться в информационные нечистоты, не имеющие ничего общего с реальными знаниями.

Достаточно включить телевизор, и с экрана зомбоящика на человека хлынет девятый вал откровенных подтасовок и разнообразных глупостей. Попробуй, разберись, кому и чему можно верить, если ты делаешь самые первые шаги в познании тайн этого мира!

Глядя на вышеописанные процессы со стороны, невольно приходишь к мысли, что этот электронно-информационный хаос на рубеже второго и третьего тысячелетия от Рождества Христова создан, согласно конкретному и грамотному сценарию. И этот сценарий прекрасно характеризует пословица, гласящая, что лист нужно прятать в лесу. В данном случае, в лесу цифровом, где можно плутать практически бесконечно, продираясь через гигабайты информационного мусора.

Вероятно, мудрецы ушедших эпох предвидели подобное развитие событий, придумав для потенциальных неофитов множество иносказательных пословиц. К примеру: ищущий — да найдёт, дорога в тысячу миль начинается с первого шага, доверяй, но проверяй, и т.д., и т.п. Особенно преуспели в пословицах китайские и прочие восточные аксакалы, мастерски владевшие пером и словом, и оставившие своим потомкам множество пергаментов с глубокомысленными изречениями.

Владимиру Муромцеву повезло — в середине и конце девяностых ещё не существовало разных, там, битв экстрасенсов, и прочих постановочных телевизионных шоу, являющихся идеальных средством, чтобы скомпрометировать любую сферу т.н. эзотерических знаний.

В те годы ещё не раскрутилась всемирная паутина интернета, забитая в наши дни саморекламой множества магов, экстрасенсов, гадалок, астрологов. Да, на экранах зомбоящиков мелькали разные, там, чумаки и кашпировские, но этот бренный мир ещё не покинули Лонго и Джуна. Ещё не сбривший бороду Павел Глоба собирал огромные аудитории любопытствующего народа, жаждущего узнать, как прогнозировать собственное будущее, и не только.

Будучи достаточно скептически настроенным в отношении всяких магий и астрологий, Муромцев поначалу плевался с высокой колокольни исторического материализма на любую эзотерику и тому подобное.

Затем, по мере осознания факта наличия в самом себе неких трансцендентных способностей, изменил отношение ко многим вещам, и стал интересоваться литературой по соответствующим тематикам. Благо, был коренным питерцем, и, уволившись из рядов российской армии после приснопамятных хасавьюртвских соглашений, вернулся в родной город.

Спустя примерно год жизни 'на гражданке' совершенно случайным образом пересёкся с одним интересным человеком, издателем, печатавшим упомянутую эзотерическую литературу.

Издатель этот работал, как сейчас принято выражаться, откровенно пиратскими методами, штампуя 'левые' тиражи любых книг, рукописей, лекций, попадавших в его руки. Работал на самого себя под надёжной ментовской 'крышей', не заморачиваясь ни авторскими правами, ни выплатой гонораров кому бы то ни было. Времена были смутные, для многих голодные, поэтому на продукцию подпольного издательства имелся стабильный спрос на просторах бывшего Союза — люди желали приобщиться к ещё недавно запрещённым знаниям.

Знакомство с Георгием — так звали издателя — дало Владимиру возможность приобретать из первых рук практически всё, что проходило через типографию эзотерическо-литературного пирата. К тому же, Георгий, бывший на короткой ноге с несколькими питерскими астрологами и эзотериками, мог порекомендовать именно те вещи, которые действительно стоило изучать. Старлей в отставке не отказывался, пользуясь возможностью, с интересом читал различные лекции, книги, по ходу дела постепенно развивая в себе вновь обретённые способности гипнотизёра.

В начале двухтысячных жизнь заставила Муромцева начать применение своих талантов на практике, во благо одним, и во вред другим.

Владимиру пришлось, как говорится на блатном жаргоне, вписаться за семью бывшего одноклассника, на которого нагло наехали прибандиченные мусора. Наехали круто, по беспределу, отжали бизнес, квартиру, да ещё навесили на бедолагу насквозь вымышленный долг в полляма зелени. Жадные до денег оборзевшие менты рассчитывали заставить одноклассника продать доставшийся тому по наследству родительский особняк в Подмосковье, и, скорее всего, добились бы желаемого.

Гибель в ДТП двух оперов поначалу никому не показалась подозрительным событием — аварию списали на несчастный случай, происшедший вследствие того, что уставший водитель банально заснул за рулём.

Однако затем внезапно застрелился ещё один сотрудник того же самого отдела, причём, сделал это в собственном же кабинете в присутствии пары сослуживцев. Эта странная смерть на рабочем месте вызвала множество слухов и пересудов, по городу пошёл нехороший резонанс, и вскоре в оставшихся в живых бандитов с погонами дружно вцепились сотрудники УСБ и... представители конкурирующей ментовской группировки из соседнего района.

Эти чёртовы конкуренты — молодые и голодные опера — быстро сообразили, что им не помешало бы обезопасить себя на будущее. На всякий пожарный, мало ли что.

Выйдя на того самого одноклассника Муромцева, поговорили с ним, потрясли все его контакты, и обратили внимание на старлея в отставке, против которого не было никаких улик, даже косвенных. Более того, у Владимира не имелось мотивов при наличии железобетонного алиби в обоих случаях.

Спустя некоторое время УСБ посадило пару-тройку уже бывших ментов, а опера из соседнего района прихватизировали наследство своих незадачливых предшественников. И всё было бы ничего, если бы один из новоявленных мафиози в погонах не являлся штатным стукачом 'старших братьев'. Он то и слил куратору из 'конторы' информацию о неком странном однокласснике, рассказав о смутных подозрениях и интуитивных догадках своих коллег.

Товарищ из 'конторы' оказался хорошим аналитиком, человеком на порядок умнее районного опера-стукача. После тщательного изучения личности Муромцева эфэсбэшник сделал вывод о причастности того и к аварии и к самоубийству опера. Опытному чекисту с многолетним опытом работы не составило труда как бы случайно познакомиться с Владимиром, а затем быстро расположить к себе бывшего офицера.

Спустя примерно три месяца после знакомства эфэсбэшник сделал Муромцеву неофициальное предложение, от которого было очень сложно отказаться. Точнее, можно было не согласиться работать на непонятную структуру, якобы, созданную бывшими и действующими комитетчиками, сулившими очень хорошие деньги в любой валюте. Вот только последствия в этом случае были полностью непрогнозируемыми. В-общем, поразмышляв пару дней, Владимир принял предложение поработать, заодно намекнув, что у него есть желание посмотреть мир, и лучше бы его новая работа была связана с заграницей.

Дав своё согласие, бывший офицер не знал, и даже не подозревал, что его вербовщик и работодатель сфальсифицировал почти всю личную информацию о новом специалисте, привлечённом к работе. По какой-то неизвестной причине Муромцев приглянулся битому жизнью чекисту, и тот решил замкнуть нового агента исключительно на самого себя. Поэтому, когда спустя двенадцать лет эфэсбэшный куратор скоропостижно скончался, Владимир неожиданно оказался свободным ото всех обязательств перед 'конторой', став этаким вольным стрелком, имеющим возможность работать на того, на кого хочется. Благо, репутация профессионала высочайшего класса и кое-какие личные сбережения 'на чёрный день' давали Муромцеву такую возможность.

'...Так вот, тёзка, исходя из того, что в зодиаке триста шестьдесят градусов, а земля обращается вокруг звезды на пять с четвертью дней больше, имеет значение не дата рождения, а градус, в котором находится солнце, — незваный 'гость' с удовольствием делился вычитанными давным-давно знаниями. — По крайней мере, так считают астрологи'.

'Хорошо, предположим, что ты прав, и моё и твоё солнце находится в одном и том же градусе зодиака, — до этого самого момента Владимир Александрович считал, что он неплохо разбирается в астрономии. Однако чёртов вселенец, как оказалось, куда больше знал и о механике движения звёздного неба, и об охаянной официальной наукой астрологии. — В Крыму живут тысячи мужиков, родившихся десятого, либо одиннадцатого апреля... Но почему ты угодил именно в моё тело, а не в какое-нибудь другое?'.

'Не знаю, и, видимо, мы никогда не можем разгадать эту загадку, — после небольшой паузы с некоторой растерянностью признался Муромцев. — Предлагаю считать происшедшее божьим промыслом, неподвластным умам человеческим'.

'Уж лучше так, чем искать объяснения в презираемой учёными мужами астрологии, — мысленно усмехнулся великий князь. — Замыслы Бога нашего, Иисуса Христа, скрыты от умов людских'.

'Кстати, о боге и богах вообще, — оживился вселенец. — Есть такое мнение, что земное человечество создано пришельцами с далёких звёзд, обыкновенными космическими геологами, именуемыми аннунаками... Сейчас я расскажу тебе и о шумерских глиняных табличках, в которых написано про аннунаков...'.

'Господи, давай не сегодня, — простонал сын императора Александра Второго-Освободителя. — И так голова кругом, а ты ещё покушаешься на святое... Аннунаков каких-то придумал...'.

'Лады, сегодня не буду разрушать твою христианскую картину мира, в которой солнышко крутится вокруг земли, а боженька решает, когда его рабам кушать, а когда какать, — незваный 'гость' окатил великого князя волной сарказма, вызвав в душе Владимира Александровича бурю негодования. — Пообщаемся на эту тему завтра, хорошо?'.

'Ты — бессовестный безбожник! Гореть тебе в адском пламени! — не стесняясь, младший брат покойного императора Александра Третьего-Миротворца мысленно высказал всё, что он думает о моральном облике вселенца — атеиста и богохульника. 'Богохульник', в свою очередь, благоразумно промолчал, не рискнув окончательно выводить из себя хозяина тела. — Господи, за что ты меня наказываешь???'.

Ночью великий князь безуспешно пытался посетить царствие Морфея, но так и не смог уснуть. Не помогло даже марочное крымское вино — Владимир Александрович выдул целую бутылку словно воду, не почувствовав ни малейшего признака спасительного опьянения. В голове стояла густая информационная каша, на ум приходили исключительно идиотские и беспросветные мысли. Хорошо ещё, что сознание Муромцева на какое-то время затихарилось, и не лезло ёрничать над душевными муками представителя царской фамилии.

Утром великий князь совершил морскую прогулку на катере, проветрился, поглазел на броненосцы Черноморского флота, возвращавшиеся в Севастопольскую бухту из учебного похода.

Свежий морской воздух хорошенько провентилировал лёгкие, проветрил мозги, и настроение Владимира Александровича пришло в норму. После вкусного и сытного обеда родной дядя ныне здравствующего императора почувствовал, что готов продолжать общение с незваным 'гостем'.

'Ну-с, старший лейтенант Муромцев, хорош дуться, как мышь на крупы, — отодвинув в стороны блюдце с полупустой чашкой чая, великий князь потянулся за стопкой газет. — Даю слово, что не вспылю, как вчера, и не стану ругаться матом'.

'А нафига мне стучаться башкой об стену твоего примитивного мировоззрения, если можно спокойно наслаждаться натуральной едой и прекрасными марочными винами? — хихикнул вселенец. — Тихо-мирно перекантуюсь в твоём теле с десяток лет, наблюдая за коллапсом империи, после чего мы вместе отправимся на рандеву с господом богом'.

'У тебя хватит совести отсидеться в сторонке, глядя, как наше отечество рвут на куски лживые союзники и антихристы-большевики? — на душе Владимира Александровича стало мерзко и тошно. — А как же присяга, честь офицера, в конце концов?'.

'Я присягал великой стране — Советскому Союзу, которого не существует уже лет тридцать с копейками... Армия послушно исполняла приказы тупой и продажной кремляди, а среди генералов так и не нашлось ни одного красного Лавра Корнилова, — с некоторым оттенком грусти отозвался Муромцев. — Поэтому не нужно трындеть мне ни о чести офицера, ни о долге перед отечеством... Ты, если верить истории, вообще, мог бы много раз накостылять по мозгам своему придурковатому племянничку, но предпочёл пустить все дела на самотёк'.

'Я не могу пойти против Ники... Родная кровь, всё-таки, — тяжело вздохнул младший брат Александра Третьего. — Извини, я не хотел тебя вчера обижать'.

'Ладно, проехали... Я не девка какая-нибудь, чтобы обижаться на всех и на каждого, — хмыкнул незваный 'гость'. — С чего начнём, ваше императорское высочество?'.

'Давай про этих, как их, там... шумеров и аннунаков, — улыбнулся великий князь, шурша верхней газетой. — А я пока гляну, что пишут журналисты... о всплеске ложного умопомешательства на юге России'.

Спустя пару-тройку часов Владимир Александрович ознакомился с наследием древних шумеров в переводе нелюбимого официальной наукой мистера Ситчина. Заодно узнал в общих чертах о космогонии африканских догонов, о некоторых особенностях календаря майя в контексте южноамериканских мегалитических сооружений. По ходу дела пересмотрел доставленную адъютантами прессу, найдя всего лишь пару строк об одном странном случае сумасшествия где-то под Одессой.